Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Славачевская Юлия
Жутенькое местечко. Между лопатками опять неприятно зудело, словно нахожусь под прицелом снайпера. Я вертела головой и выглядывала из окошка, пытаясь понять — это кто же меня так выпасает?! Неужели ночные работнички ножа и топора?
Не приведи господи мне их встретить! При таком уровне нищеты зарежут за пуговицу с полудрагоценным камешком. А уж за гребень или брошь — пожалуй, удавят целый поезд!
И всепроникающая вонь! Как же она достала!
Амбре такой силы, что графиня еле-еле сдерживалась, усиленно внюхиваясь в надушенный платочек. Куда там тетушкиным солям, они на этом фоне выглядели просто изысканными духами! Я, вдохновляемая воспоминаниями о туалетах времен СССР в студенческой общаге, пока мужественно держалась.
Ближе к реке убогие домишки лепились друг к другу все теснее и теснее, качество материала от одного квартала к другому становилось все лучше и лучше, а стиль архитектуры — добротней. К моему удивлению, мы наблюдали кое-где даже двух-трехэтажные фахверковые[17] дома и домины с массивными балками и застекленными башенками.
Вскоре мы приблизились к еще одним воротам, позволяющим проехать в Серый город, по словам графини.
Здесь обстановка значительно изменилась. Застекленные решетчатые двух-, трех-, а изредка — даже четырехэтажные дома на центральных улицах стали твердым правилом. Мостовая выложена брусчаткой, улицы заметно чище. Мне даже попался на глаза городской метельщик, который убирал тротуар с растрепанной березовой метлой и совком в руках.
— Как видишь, — проводила экскурсию Лоретта, — здесь в основном обитают купцы, ремесленники, мастеровые, менялы и владельцы крупных загородных мастерских. Я потом свожу тебя в несколько модных лавок.
Я сидела, мерно покачиваясь в рыдване Золушки, и меланхолично впитывала красночерепичные туристические пейзажи, равные по самобытности городским красотам старинного Линца-на-Рейне или «немецкой Венеции» — славного городка Моншау. Хотя… боюсь, пройдет еще немного времени — и мне чужеземная архитектура поперек горла встанет!
Да, собственно, уже стоит! Согласна сто лет не видеть эту распрекрасную старинную Фландрию, Саксонию и Германию и не вступать в кучи конского навоза, лишь бы вернуться домой и, вдыхая на трассе знакомый аромат бензина, до слез обниматься с первой попавшейся задрипанной хрущевкой из спального района!
— Угу, — пробормотала я, разглядывая напыщенного аристократа, украдкой входящего в один из домов. — В гости приехал?
— Нет, — поморщилась тетя, словно ей в рот попало что-то горько-кислое. — У дворян в последнее время стало модным иметь дом в Сером городе. Так сказать, поближе к народу. Такое унизительное заигрывание с плебеями! О времена! О нравы!
Я вытаращилась на Лоретту:
— Зачем тогда сюда ходить?
— Мода! — кратко и многозначительно ответила графиня, как будто это что-то объясняло.
Ну, кто-то ради моды и джинсы с низкой посадкой на бедрах носит, смело демонстрируя во всех подробностях нижнее белье и «копилочную прорезь» меж ягодиц… Тоже своего рода подвиг: дойти в штанах до места назначения — не простудиться, не упасть и не потерять штаны…
Мы бодро пронеслись по широкой улице и достигли последних ворот, охраняющих доступ в Светлый город.
А там графиня расцвела, будто омытая живительной росой майская роза. Заодно устроила мне уже настоящую экскурсию:
— Александра, обрати внимание на памятник Пресвятой Царице! Правда, он великолепен?
— Правда, — согласилась я, рассматривая массивную бронзовую статую дебелой бабищи с упертыми в бока руками профессионального боксера, в окружении сотен, а может, даже и тысяч голубей.
Статую слегка засидели птички, не питающие никакого пиетета к местному божеству. Или раритета? Промискуитета?.. А, бог с ними, вечно я терминологию путаю! Бронзовые туфельки данной персоны лоснились золотом от постоянного натирания. Что, суеверие совсем как у нас в Питере? На счастье?
На площади прогуливались парочками расфуфыренные кавалеры и дамы с солнечными зонтиками, туда-сюда сновали посыльные и слуги. Временами проезжали легкие ландо и роскошные кареты. У тротуара стояли ряды извозчиков.
С графиней раскланивались и приветствовали хором знакомые аристократы, та, раскрасневшись, вальяжно отвечала им.
— А это храм Пресвятой Царицы! — ткнула Лоретта веером в помпезное здание алого колера. Оно выделялось вытянутыми яйцеобразными серебряными куполами, увенчанными хитрыми загогулинами на тонких шпилях. — И дворец матери-вдовы. — Веер передвинулся на похожее нежно-голубое здание, только без куполов, чуть поодаль. С немалым сочувствием: — Сюда переселяют вдовую королеву после смерти супруга. — Гер Дальвинг скорбно вздохнула. — Надо же где-то жить бедняжке! Хотя тут такая теснота!
Я похлопала ресницами на «Надо же где-то жить!..» и пришла к выводу: зажравшиеся аристократы никогда не теснились в общагах, хрущевках и коммуналках!
Идея! Надо ввести моду и брать деньги за аттракцион экстремального выживания. И принимать ставки — сколько времени отнимет очередь в туалет. Да! И научить, как можно, принимая душ, одновременно чистить зубы и брить ноги, когда тебе колотят в дверь с требованием побыстрей выходить оттуда!
— А это, — тетя указала на красивую триумфальную арку в виде разноцветной металлической радуги, — памятник победе!
— В какой войне? — проявила я законное любопытство.
— Не помню, — легкомысленно призналась Лоретта, пошуршав тугими извилинами в недрах черепной коробки. Отмахнулась, вздымая пену кружев. — Давно это было… лет двести или пятьсот тому назад…
Но самое большое впечатление на меня произвел белый кружевной мост над рекой… тоже арочный, носящий поэтичное название «Голубка».
— Какая красота! — восхитилась я изящным каменным кружевом перил и воздушностью постройки.
— Айры построили «Голубку» в благодарность за какую-то услугу, — сообщила мне тетя. Перебила мой неизбежный вопрос: — Не спрашивай, не помню. Захочешь — в библиотеке найдешь.
— Угу, — согласилась я. — Но краси-и-иво! Наверное, у себя дома научились так строить.
— Ошибаешься! Родина айров — высоко в Нельсийских горах, страна Айрон, — преподнесла мне новую информацию тетя. Поразила: — Поверь мне на слово, там не так уж много рек для практики.
— А где же… — начала я вопрос, но меня прервали.
— Вот и Грель-Девон! — радостно воскликнула Лоретта, оживляясь.
Мы остановились перед громадными чугунными воротами в заборе, за которым было невозможно что-либо рассмотреть. Привратник заметил наш конный поезд и сразу распахнул тяжелые створки. Сопровождающие и карета медленно въехали во внутренний дворик.
— Добро пожаловать в Дальвинг-тор. — Графиня выпорхнула из кареты с помощью лакея. — Присоединяйся!
Я вышла наружу, опираясь на руку слуги. И застыла.
Дом тетушки Лоретты впечатлял. Светло-бежевый фасад трехэтажного особняка из-за обилия окон и лепных барельефов казался вычурно-изящным. Центральная часть фасада, ровная, ничем не примечательная, кроме высоких окон, была слегка утоплена по сравнению с флигелями. Создавалось впечатление полукруга за счет вогнутых стен. Справа и слева от мощенного камнем двора тянулись одноэтажные строения: с одной стороны — конюшня, с другой — каретный сарай. Очевидно, там же находились комнаты слуг, потому что, как только мы вышли из кареты, немедленно откуда ни возьмись набежали конюхи и стали распрягать лошадей.
Тетушка зычным голосом отдала распоряжения дворецкому относительно того, куда меня селить. После этого наш багаж похватали и занесли в дом с черного хода.
— Что вы там копаетесь, Александра! — недовольно прикрикнула гер Дальвинг. — Быстро сюда!
— Собак дрессировать не пробовали? — тут же по привычке ощетинилась я, входя в дом. И замерла от восторга. Обстановка сильно напоминала Зимний дворец в миниатюре.
— Милочка, следуйте за Фантором, — приказала мне графиня, указывая на солидного седого дворецкого. — Он покажет вашу спальню. Обед в восемь, постарайтесь не опаздывать. — Пригрозила: — Иначе ляжете спать голодной!
— Мегера! — пробурчала я, следуя за слугой. — К тому же скупая!
Дворецкий кашлянул в кулак, маскируя смешок.
— Прошу вас, мадемуазель Мориз. — Слуга распахнул дверь.
От своей комнаты я испытала глухое разочарование. По сравнению с остальной, уже виденной мною частью дома выделенное мне помещение отличалось повышенным аскетизмом, словно я поступила послушницей в монастырь.
— Благодарю! — кивнула я слуге. Ухмыльнулась: — А где вериги?
— Госпожа графиня не приказывали-с, — смиренно расшаркался дворецкий, а я заскрипела зубами от злости.
— И это зажилила! — спустя пару минут констатировала жертва чужой скупости, искусно прикрывая ярость насмешкой.
— Поднести? — не смолчала усатая ехидна мужского пола.
А мне ее дворецкий уже нравится!
— Спасибо! Можете быть свободны. Только пришлите кого-нибудь перед ужином для сопровождения, чтобы я у вас тут не заплутала и не стала местным привидением.
— Всенепременно, госпожа! — стал кланяться дворецкий, пятясь раком. — Всенепременно!
Дверь захлопнулась. Я принялась дотошно исследовать обстановку: кровать, столик, стул, удобства за ширмой и небольшую примыкающую к спальне гардеробную. Да-а, первое впечатление оказалось чертовски верным… графиня не разорится на моем проживании, однозначно! В гостинице люкс меня умудрились поселить в двухзвездочный номер!
Белье застиранное, кровать поцарапанная и потертая, ширма драная, горшок — дешевенький керамический образец местного народного промысла. Алес! Инвентаризация завершена!
— Разрешите? — В комнату осторожно вползли четыре девушки в форменных серых платьях с белыми передничками и наколками на гладко прибранных волосах. — Ваши вещи, госпожа!
За ними все мои манатки затащили два рослых лакея. Еще трое мужиков приперли дубовую лохань и наполнили ее горячей водой.
Пока бойкая парочка служанок расшнуровали меня и выкупали, остальные горничные развесили и разложили мое скудное имущество. Все это делалось споро и в молчании.
Я несколько раз пыталась открыть рот и задать парочку наводящих вопросов, но девушки так шугались и смущались, что я поняла: графиня Дальвинг — гений дрессировки!
И сатрап!
Меня быстро вытащили из лохани, промокнули, заново зашнуровали и одели в зеленое платье. После этого девушки сделали зарядку книксенами и шустро смылись.
Я осталась одна. Нужно было скоротать время до ужина, и я принялась в который раз разглядывать доставшиеся мне со всем остальным драгоценности.
Каждый раз, когда смотрела на это великолепие, у меня сжималось сердце в тоске по утраченному миру. Щемило внутри от мысли, что я никогда не увижу брата, не пройдусь по любимым улицам города, не зайду в любимое кафе с подругами…
Усилием воли я заставила себя отвлечься, машинально перебирая побрякушки.
Два кольца из четырех, один браслет и ожерелье явно составляли гарнитур. Выполненные в едином стиле ювелирные украшения с тщательно подобранными по величине и способу огранки камнями. Я бы назвала их брильянтами, если бы они не были трех цветов — розового, желтого и голубого. Таких крупных брильянтов я не видела никогда.
Отложила их в сторону.
Оставшиеся на моей ладони кольца показались мне более интересными — одно я бы назвала перстнем, двойное кольцо из белого и желтого металлов, к которому надежно крепилась плоская квадратная печатка — черный камень с маленьким инкрустированным сапфиром в центре. От него к углам шли тонкие золотые проволочки.
Не могу сказать, что я пришла от него в сумасшедший восторг, но кольцо идеально подошло на средний палец левой руки. Я не стала его снимать.
Второе кольцо — очень старое. Его золотые крепления истончились, и камень, бриллиант карата на полтора, немного болтался. Его я надевать побоялась — еще потеряю. Надо узнать у графини, есть ли у нее знакомый специалист, и отдать в починку. Решила продемонстрировать ей пока только это кольцо, остальное лучше тайком показать ювелиру.
Я подошла к окну, за которым низко висящее солнце готовилось нырнуть в море. Да, город стоял на берегу моря — я с удивлением обнаружила на самом горизонте синюю полосу, которую невозможно спутать ни с чем другим.
Курорт пожизненного заключения! Как же отсюда улизнуть? Магия, о которой я постоянно думала, пока ничем особо приятным для хозяйки себя не проявила. Может, чтобы разбудить ее, меня надо хорошенько разозлить? Я вытянула руку с кольцом и представила, как неоновый зеленый свет окутывает ладонь. Ничего не получилось. Разочарованно вздохнула.
— Госпожа? — тихо раздалось от двери. — Прошу вас следовать за мной в столовую! Госпожа графиня ждут!
Маленькая мышка-горничная маячила у двери, старательно норовя слиться со шпалерами. Я про себя хихикнула: чудо-метаморф, однако! Особенно с учетом лазурно-синего цвета шелковых настенных шпалер.
— Спасибо. Иду, — не подумав, брякнула фальшивая баронесса и довела бедную служанку до инфаркта. Девушка побелела и поспешно кинулась впереди меня, указывая дорогу.
В коридоре, проходя мимо настенного подсвечника, повторила случайно показанный Грэгом жест, будто я рукой хватаю пламя. Сжав пальцы в кулак, поняла, что у меня получилось — свеча погасла. Ура! Работает!
И я, довольная, поскакала мучить графиню. Мне нужен учитель, и срочно! Все остальное подождет. А то я сама себе напоминаю неразряженную бомбу, которая может рвануть в любой момент.
Попетляв по дому, моя личная Сусанина привела меня в богатую столовую, где меня уже дожидалась Крестная Фурия, восседая во главе длинного стола.
— Располагайтесь, Александра! — велела Лоретта, указывая мне на противоположный конец столешницы, заставленной словно накрыли, по меньшей мере, на два десятка человек.
Интересно, это так принято, или мои манеры настолько плохи, что меня отсадили, чтобы аппетит не портила? Плевать на условности — я была такой голодной, что все эти игры на меня не действовали!
— Передайте, пожалуйста, соль! — крикнула я графине, пока лакей отодвигал мне кресло. Меня холодно проигнорировали.
Слуги замельтешили, предлагая первую перемену блюд. Потом вторую, третью…
Сегодня мы вкушали наваристый луковый суп со свежевыпеченным хлебом, затем седло барашка с гарниром из зеленого горошка, рыбу в белом соусе, цветную капусту в сухарях, грибы в сметане, рисовую запеканку со шкварками, сливочный крем с фисташками и компот из сухофруктов. Стол украшали розетки деликатесов — свежей клубники из теплиц графини. Вино выдали только хозяйке, видимо, для успокоения потрепанных мною нервов.
— Не напивайтесь, тетя! — громко посоветовала ей я, подчищая все с тарелок. — Похмелье старит!
— А излишество в еде — полнит! — парировала побелевшая от гнева Лоретта, прижимая к губам салфетку и подавая знак челяди об окончании трапезы. — И вообще, меня за подобное поведение за столом в детстве наказывали! Впрочем… — Невозмутимо, словно речь идет о чем-то крайне незначительном: — Я рада, что вам нравится мой повар.
— Я его еще не видела и, следовательно, не пробовала! — отмахиваясь обеими руками, категорически заявила я. — Я не каннибал! Но готовит он превосходно!
— За то я ему и плачу! — насмешливо уверила меня аристократка. — А я не люблю платить за некачественные вещи.
— Вас бы в Госконтроль отправить! — подольстилась гостья.
— Не дерзите, Александра! — приказала графиня, видимо не совсем понимая, что такое Госконтроль. — Если вы закончили… — Она кивнула слуге, и тот моментально спер мою тарелку. Ага, закончили! Мило! — Не перейти ли нам на террасу?
Из-под меня буквально выдернули сиденье. Чудом удержавшись на ногах, поймала ехидный взгляд тетушки, полный нескрываемого удовлетворения.
Развернувшись к слуге, я схватила его за грудки и тряхнула со всей силы. Ростом парень оказался чуть выше меня, а сложения субтильного. Заглянув в перепуганные светло-карие глаза, заметила, что в них отражается зеленое пламя — мои руки опять светились.
— Еще раз так сделаешь — и графиня тебя не спасет! Понял? — прищурившись, отчеканила.
— Д-д-д-д-а, госпожа б-б-баронесса. Д-д-д-д… — начал заикаться хозяйский прихвостень.
— Что? — тряхнула я его еще раз, для закрепления эффекта. — Не понимаю! Отчетливей!
— Ды-ды-дым, госпожа! — выпалил лакей.
Кажется, теперь поняла, как зажигать огонь магией — на груди слуги дымилось сукно. Я мгновенно разжала руки и, оттолкнув от себя ошалелого парня, потушила огонь эффектным жестом с финальным щелчком пальцами, тоже подсмотренным в дороге у Грэгора.
На зеленой ливрее спереди остались веселенькие и живописные черные отпечатки моих ладоней.
Гер Дальвинг ахнула.
— Тетя, ваши антипедагогические методы воспитания устарели! — просветила я обалдевшую от увиденного Лоретту. (Сложно так уронить челюсть, если только ты не великий актер!) — Вам стоит идти в ногу со временем, иначе рискуете прослыть отсталой.
Обратив внимание, как я на нее смотрю, аристократка властным жестом отослала слугу, заметным усилием воли взяла себя в руки и наконец закрыла рот.
— Тот, кто провоцирует мага, иной раз опасно рискует здоровьем, — уселась я рядом. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?
— Вы будете учиться! — нахмурясь, заявила Лоретта, забавно бултыхая своими гуттаперчевыми буклями. — Иначе я рискую остаться бездомной.
— Верный вывод, тетушка, — довольно осклабилась я. — А теперь обсудим мое пребывание здесь…
Мы действительно обсудили. И именно поэтому через три месяца я буду стоять перед кабинетом ректора Академии, с легким душевным трепетом ожидая, когда меня пригласят войти. Меня не отпустили на вольные хлеба, жить я по-прежнему буду у графини, и она дала знать, что не оставит меня с замужеством в покое, но зато и платить за обучение мне не придется — все материальные траты взяла на себя корона.
А пока мне еще предстояло выжить в этом новом старом мире. И происходило это так…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
УРОКИ ЭТИКЕТА, ИЛИ КТО КОГО ВОСПИТЫВАЕТ
ГЛАВА 20
Завтра ж на охоту. Всем — спать.
Кинофильм «Особенности национальной охоты»
Если правду говорят, что нам снится то, чего мы подсознательно ждем, то я — явно и однозначно кандидатка в «дурку», потому что мне приснилось следующее…
Как только я добралась до аскетичной постели и уронила голову на подушку, от которой пахло дешевым хозяйственным мылом, мое сознание рванулось вверх из тела и поскакало выполнять все основные положения психоанализа Зигмунда Фрейда. Даже те, о которых понятия не имело. Впрочем, оно не имело понятия ни об одном из них! Для меня все эти «либидо-мортидо» до сих пор темный лес!
Итак, меня прибило в громадный кабинет и намертво заклинило над необъятным столом. Как облачко.
На данный исторический момент в кабинете, или как там еще можно назвать этот актовый зал, присутствовали трое. Один — мужик в возрасте и весь расфуфыренный, два других — помоложе и попроще одетые.
Лиц я не разглядела. Как будто что-то мешало толком их рассмотреть, но как в том детском стишке: «Зато я нюхаю и слышу хорошо!» Мне привиделись разноцветные облачка. Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность, размытые абрисы, каждый со своим трудноописуемым для меня ароматом души. Самый главный, с короной на голове, — ощущался мною красновато-лиловым с душистым привкусом малины. Остальные — с ярко выраженным свежим букетом цитруса и бархатистым чернично-ежевичным ароматом.
Фиолетово-синий, который пах ежевикой, нес в себе привкус жаркого летнего солнца и алые всполохи костра. Казалось, рядом с ним словно окунаешься в терпкий лесной зной. Вокруг него и «малинового» крутились и вспыхивали разноцветные протуберанцы сильных эмоций. «Цитрус» излучал глубокое золотисто-оранжевое спокойствие, сдобренное легким просверком изумрудно-зеленого доброжелательного любопытства.
А разговор становился весьма интересным…
Старшего окружающие величали то папой, то, когда разговор переходил на повышенные тона, — его величеством.
Так это у нас Эгвар Пятнадцатый? Приятно познакомиться, ваше величество!
Он откинулся на витую спинку кресла, потер рукой лоб и заявил:
— Лучше бы я вашей магии, чтоб ее об косяк, в глаза не видел! Две недели ни минуты покоя! Я ж не лошадь!
— А вот это не доказано! — хмыкнула вторая личность, пока безымянная. Та, которая с хвойной нотой цитруса. — Папа! Ты так загонял секретарей, клерков и тайную стражу, что мать настоятельница собора Пресвятой Царицы Феодора четко высказалась по этому поводу: «Конь венценосный! Когда падет — пристрелите, чтоб не мучился!» — С нескрываемой насмешкой: — Правда, она у нас добрая и отзывчивая?
— Руан! — взревел оскорбленный папа. Тот, который мне мерещился со вкусом малины. Видимо, подчиненные постеснялись донести ему коронную фразу достопочтенной матушки настоятельницы.
И правильно! Целее будут!
Король, глубоко обиженный фривольными высказываниями относительно венценосной персоны, гневно возмущался двуличием духовной власти:
— …Этого быть не может! Феодора сообщила мне о божественной воле! Дескать, если Царице так угодно, то сиди и не вякай. И направляй свои усилия на воплощение ее планов в жизнь. — Выплюнул: — Как будто это так легко! Взял — и направил! Знать бы еще — куда!
— Отец, — влез второй голос, показавшийся мне знакомым. — Это очевидно! На погашение очагов стихийного возгорания магии и на поиски истинной Спящей!
— Но…
Знакомый голос, жестко:
— Я бы посоветовал отправить несколько магистров в департамент сельского хозяйства — пусть трудятся на благо государства. Поднимают урожайность зерновых. В некоторых соседних провинциях зреет бунт из-за хлебного недорода и постоянного голода! Бедняки перерезали птицу и весь скот, два месяца жрут кору деревьев, желуди, бурьян-лебеду и крапиву! Да что там говорить — неспокойно стало даже в поместных уделах вблизи столицы! — С воодушевлением размахивая рукой: — Мы можем успеть существенно помочь огородникам со скороспелыми овощами, а еще ускорить созревание яровых злаков и обеспечить щедрый урожай винограда и плодовых деревьев. Подумай! Недородов в нашей стране больше не будет! Возможности лечения тоже возрастут многократно.
— В идеале это понятно, кронпринц, — представил мне король второго, а вернее, первого сына — наследника. — А на самом деле — как? Мануэль, целая толпа монахинь и библиотекарей вторую неделю выискивают в древних летописях любые упоминания о магии и ее последствиях — все плюсы и минусы.
— Зачем? — влез младшенький.
— Контроль, контроль и еще раз контроль! — долбанул кулаком по столу король-отец. — В противном случае в стране начнется полная неразбериха! И разлад. Особенно если на белый свет выползут необученные люди со стихийными способностями и начнут влиять на все подряд, вызывая ливневые дожди и ясную погоду где и как попало. Или устраивая по неумению шторма, ураганы и негасимые магические пожары!
— Не понимаю, отец, — нетактично перебил излияния отца наследник. — Почему ты бесишься? Магия сейчас поможет нам улучшить качество жизни и погасить многие очаги недовольства. К тому же айры…
— Вот именно! — заорал Эгвар, вскакивая и роняя кресло. — Айры! Какого хрена они приперлись и сидят в дворцовых покоях? Только перешептываются, перемигиваются и со скрежетом зубовным ласково поминают какую-то… Александру!
Мне захотелось поикать. К неописуемому счастью и огромному облегчению, у нематериальной субстанции такой возможности не обнаружилось.
— Александру? — насторожился Мануэль. Недоверчиво уточнил: — Воспитанницу графини Дальвинг?.. — Растерянно произнес: — Но графиня поклялась мне Пресветлой Царицей, что не скажет и не отдаст… — Кронпринц осекся.
О как! Слава обо мне уже и сюда просочилась?
— Вот уж не ведаю — она или не она… — отмахнулся венценосец без особого интереса. — Все может быть!
И полез делать раскопки на своем столе. Там свободного места не наблюдалось вообще. А в частности, если где-то и проглядывал кусочек дубовой столешницы, украшенный перламутровыми вставками, то только для того, чтобы продемонстрировать толстый слой пыли и…
— Пап, — громко чихая, отодвинулся от пылехранилища Руан, — может, ты горничных вызовешь? Для уборки…
— И потеряю порядок? — взвился его величество. С пылом настоящего ученого мужа: — Тут же кладезь информации! Донесения, доносы, письма очевидцев, отчеты о проделанной работе…
— Личный саркофаг! — ехидно влез «добрый» наследник.
— Да! — воодушевился отец. Пауза. — Нет! Этого мне еще не приносили! И вообще — это не важно! Важно, что казна несет дополнительные траты на увеличение жалованья монастырским и публичным библиотекарям…
— Почему? — невинно удивился младший, Руан.
— За вредность, — закручинился король. — Они создали цеховое общество архивариусов и требуют безопасных условий труда после того, как одного из них на прошлой неделе стукнуло по темечку фолиантом Порфирия Орденоносца…
Все присутствующие замолчали и закивали: дескать, да, после такого можно выжить только в каске!
— И вообще, — перевозбудился его величество, — я тут уже ем, сплю и практически живу в кабинете! Удаляюсь только для некоторых неотложных надобностей…
— Это заметно, — с явно ощутимым осуждением подтвердили сыновья, рассматривая углы помещения, заставленные подносами с объедками. — А почему бы это не убрать?
— Зачем? — изумился Эгвар. — Там еще хрящики остались…
Сыновья дружно закашлялись.
— Я еще крыску приходящую подкармливаю, — продолжил король. — Она такая славная…
— Из Южного Форта донесение, — непочтительно перебил отца Руан. — Произошло самовозгорание в селении Вельта, что на правом берегу озера Доль. Три дома сгорело дотла, жертв нет. Причина — младшая дочь одного из погорельцев, десяти лет, будучи наказана отцом за непомытую посуду в гневе не справилась с проснувшейся магией.
— В Декторе — почти то же самое. И в Порме, — заметил Мануэль. — В обоих случаях виновниками стали дети от десяти до тринадцати лет.
— Это потому, что никто не озаботился вовремя выявить одаренных и провести лекции о технике безопасности обращения с магией! — взорвался король. Припечатал: — Лодыри и лоботрясы!
— Пап, — попытался успокоить беснующегося короля наследник. — Чиновники за двести лет забыли о магии…
— Тем более! — не желал угомониться его величество. — Могли бы сделать это заранее, так сказать — принять превентивные меры! Если бы я озаботился тем же самым относительно огня…
— Хватит! — хлопнул ладонью по столу Мануэль. Все присутствующие поглядели на громадное облако пыли и закашлялись.
— Детей уже везут в столицу! — прочихался Эгвар. Строго произнес: — Полсотни душ набралось! И это не считая взрослых и стариков. И что мы с ними будем делать? Учить? Опять казне убыток!
— Ну, если ты уже готов на траты, — вклинился довольный кронпринц, — то включи дополнительную статью на амулеты, определяющие уровень способностей, и еще — на поглощающие и аккумулирующие магию.
— Разоритель! — беззлобно рыкнул отец. — Тебе бы только в казну руку запускать! А кто туда положит? Опять я?
— А кто еще, пап? — подластился к нему Руан. Фыркнул: — Могу, конечно, и я что-то положить… только кто ж это «что-то» потом найдет?
— Кыш отсюда, вредители! — ласково стукнул король сыновей по затылкам. — Идите трудитесь! Мне еще с гер Силиотом поговорить надо.
Сыновья согласно кивнули и покинули кабинет.
Вместо того чтобы улететь вслед за принцами, я осталась висеть на месте. Следовательно, будет еще что-то интересное…
Откинувшись на спинку кресла, Эгвар вытянул ноги в высоких, начищенных до блеска сапогах. Покрутил головой, пошевелил плечами, разминая закаменевшие мышцы.
— Терпеть не могу этого Лерона! — ворчливо пожаловался сам себе его величество. — Но по сравнению с остальными старыми подлецами-маразматиками, гордо именующими себя магами и волшебниками, он не самый наихудший вариант. Хотя… — Весело хихикнул: — Всегда остается самый надежный исход — дать ему по голове скипетром и сделать вид, что мы тут ни при чем!
Прикрыв глаза рукой, король расслабился и почти заснул. Разбудил его стук в дверь.
— Ваше величество! — заглядывая внутрь, гаркнул рослый гвардеец, стоявший на страже у дверей в кабинет. Он показался мне зеленым пучком салата латук: чем-то безобидным, но нейтрально нелюбимым. — Господин глава магического Совета прибыл на назначенную аудиенцию.
— Впустить! — приказал «малиновый» король, тряся головой. Видимо, пытался срочно проснуться. Эгвар пробубнил вполголоса: — С этими магистрами нужно держать ухо востро, а то сядут на нашу многострадальную шею — и опять преосвященная Феодора выдаст что-то из своего коронного, типа: «Короли — все те же мужики, а значит, тоже подвластны бешенству!»
Скрипнула дверь. Вошедший маг, который ассоциировался у меня по цвету и запаху с прокисшим грибным супом, если бы его варили из сушеных поганок и пурпурных мухоморов — темным, с маслянистыми точечными вкраплениями белесого, сине-бордового и потеками багрово-алого, с резкой неприятной вонью, — низко склонился в угодливом поклоне, ожидая, когда король начнет разговор, и демонстрируя намечающуюся лысину на макушке. Король же сидел молча, то ли пытаясь прийти в себя после экстренной побудки, то ли стараясь удержать рвущийся спросонья наружу поток гадостей…
— Присаживайтесь, мэтр, — очнулся его величество. — Нам предстоит решить целый ряд вопросов по реорганизации вашего факультета. Отныне ваш деканат на факультет магического искусства и трансформаций будет набирать студентов не только исключительно из дворян и богатых купцов, но и всяких разночинцев, как то — одаренных детей ремесленников и крестьян.
Опустив массивный зад на один из стульев, Лерон гер Силиот, председатель Совета магов и, как следует из вышесказанного, декан магического факультета, потрясенно умолк, переваривая сообщение в форме приказа. Через некоторое время тоскливо вздохнул и произнес:
— Я к вашим услугам, ваше величество!
— Это похвально, — мурлыкнул Эгвар. И сразу взял быка за рога, а мага за живое. — Вопрос стоит остро — необходимо начать обучение девушек и женщин основам магического искусства.
— Ко-о-ого?! — Гер Силиот подпрыгнул на стуле. Видимо, к пакостям такого уровня почтенный магистр оказался не готов. Переспросил, уточняя: — Простите, ваше величество, я не ослышался — вы предлагаете нам набрать баб… женщин… девушек для обучения? ДЕВУШЕК?!
— Именно так. — В голосе короля зазвенели тонкие льдинки, но маг, ошарашенный высочайшим указанием, не придал этому значения и продолжил развивать свою мысль.
— Это немыслимо! — возмущался маг, ступая по тонкому льду. — Это будет преступлением против великого искусства! Бездарной профанацией! Оскорблением самих основ!
Шовинист! Я попробовала дотянуться до скипетра и почувствовать себя Розой Люксембург. Не удалось. Моя сущность намертво застряла в одной точке. Можно сказать, примерзла.
— Признать женщин равными в магии??! Это приведет к обесцениванию и нигиляции всего того, что мы с таким трепетом и тщательностью оберегали все эти годы забвения! Разве недостаточно нам подрывной деятельности жриц, которые создают всевозможные женские тайные сообщества и профанируют само понятие таинства волшебства?! Хотите усилить храмы?! — разорялся магистр, вскакивая и начиная носиться по королевскому кабинету, сшибая подносы и лишая его величество застарелых хрящиков. — Ведь если бы не мы, о магии забыли бы уже через год после гибели великого Зикана!
— Хм! — попытался вставить веское слово Эгвар.
Гер Силиот не услышал предупреждения и продолжал митинговать:
— И теперь, когда мы сделали все для возвращения силы, вы хотите передать наше наследие бабам?
— Зачем же бабам, — вклинился король. — Можно просто… женщинам. Я так понимаю, одаренных на всю страну совсем немного. Лишние умелые руки не помешают, они очень нужны моему государству.
Магистр возмутился еще больше:
— Я всегда говорил, что женщин нельзя допускать к наукам! Как утверждал один из ученых древности, их мозг не приспособлен к усвоению точных знаний. Вследствие умственного напряжения у них происходит разжижение мозгов, вытекающих затем в виде слез…
— Молчать! — взвился венценосец. — Ваши амбиции мне вполне понятны! Но что делать с необученными, внезапно проснувшимися ведьмами и колдуньями? Оставить как есть и спалить страну? Потому что вы боитесь поделиться знаниями, которых у вас в придачу ко всему еще и нет?!! Давно утеряны?!
— Ваше величество… — начал верховный магистр, понимая, что перегнул палку.
— Значит, так! — отмел все возражения король. — Я не прошу вас делать из них высоких волшебников или магистров — но как сдерживать и контролировать свою магию, вы вполне в состоянии им преподать!
И что так? Из меня, например, получился бы прекрасный магистр. И мантия мне бы пошла… ага, особенно если ее укоротить до колен и немного декольтировать на груди…
— Но это против пра… — заикнулся гер Силиот.
— Это не просьба — это приказ! — стукнул кулаком по столу Эгвар. — Либо вы его выполняете, либо… вам придется оставить должность.
Король встал, с грохотом отодвинув кресло. Маг подскочил к нему.
— Думайте, мэтр. Исключительно из уважения к вам я даю пять минут для принятия правильного решения.
Отыскав на столе песочные часы, король продемонстрировал их магу и поставил перед ним. Тонкая струйка песка неумолимо приближала момент истины, а его величество вышагивал по кабинету, время от времени поглядывая на пришибленного декана. Как только пять минут почти истекли, венценосец подошел к двери. Эгвар обернулся и выжидающе посмотрел на магистра.
— Ну что, вы приняли решение, мэтр?
Последние песчинки упали одновременно с ответом.
— Я сделаю все от меня зависящее, — склонился в поклоне гер Силиот.
Дальше мне снились только ежики и водопады.
ГЛАВА 21
Читать бесплатно другие книги:
