Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Славачевская Юлия
Буцефал вытаращился не хуже коня.
— Вы скажете графине, что у меня неспособность к верховой езде, связанная с обморожением кретинизма и повреждением даунизма, и я, честное слово, никогда не вспомню, как вы рассматривали гениталии Бурута.
— С вами трудно не согласиться, — проскрипел учитель.
Мы вернулись домой. После разговора с Буцефалом верховая езда была вычеркнута из моего расписания.
ГЛАВА 25
Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет!
Мультфильм «Винни-Пух»
Старый ювелир вторые сутки пил. Отчаянно. Беспробудно. Словно распоследний горький уличный пьяница. Пил не пьянея. Но даже залив глаза, до бровей, почтенный мастер никак не мог решить вопрос: что делать с украшениями Спящей?
Украсть самому? Раздробить по частям и дать по одной побрякушке каждой из сторон? Самоустраниться? Срочно бежать? Вопрос уже давно стоял не о деньгах или каких-либо преференциях. Дело касалось самого главного: жизни его и семьи. Он уже сто раз проклял тот миг, когда сдуру влез в эту аферу. Ведь мог, мог подумать головой заранее!
Старик отлично понимал, что в таком деле — даже спрячься он на дне моря, его и там найдут. Найдут, достанут и заставят держать ответ. Изнывая от ужаса, почтенный ювелир представил, что с ним и его семьей сделают в подобном случае. Тело пронзила мелкая противная дрожь.
Как же быть? Бедняга думал, но не находил выхода. С женой, глупой курицей, — не посоветуешься. Сыновей и племянников безопаснее держать в неведении: чего не знаешь, того не выболтаешь.
В общем, идти за помощью и советом не к кому. Разве что в храм Светлейшей Царицы… да и там… сама настоятельница — одна из заказчиц.
В хмельном угаре ювелир пьяным голосом сказал вслух:
— А кину-ка я монетку! Если монета упадет на «орла» — отдам украшения и всю информацию по ним первому посетителю. Если на «решку» — айрам. Если встанет на ребро — все достанется жрицам Светлейшей, а если зависнет в воздухе — никому ничего не расскажу и самоустранюсь от этого дела!
Довольный принятым решением, ювелир достал медную монету и подкинул, внимательно следя за ней. Медная монетка, вращаясь, начала падать и… внезапно зависла в воздухе, после чего, провисев некоторое время, исчезла.
Не верящий своим глазам ювелир пришел в крайнее возбуждение и даже протрезвел. Невероятно, невозможно, немыслимо!
И мастер повторил попытку. На этот раз в воздух взлетела серебряная монета. Взлетела, чтобы через долю секунды исчезнуть. Но и на этом упертый старикан не остановился! Кряхтя и жалуясь, он с некоторой долей сожаления запулил в воздух тяжелую золотую монету.
Золото — оно верное, это не медь, не серебро. Неизменный, неокисляющийся металл Пресвятой Госпожи никогда не обманет.
Результат троекратно повторился. Монета сгинула в неизвестном направлении. Как ни искал ее на столе, под столом — никаких следов. Жертва принята, ответ дан.
— Спасибо тебе, Пресвятая Царица! — Хозяин лавки троекратно благодарственно поклонился иконе в «красном углу» и облегченно вздохнул, утирая выступившую слезинку.
Он больше никому про девушку не расскажет и поможет ей всем чем сможет. Это вам не шутки. Знак от богини — не то, с чем можно не считаться!
Как только я благополучно разделалась с красной… то есть конской угрозой, сразу после этого полулегально выбралась вместе с Дарвилем к ювелиру. Я дошла до такой стадии общения с ним, что начала буквально вить из мужика веревки. По-моему, если бы я попросила, он бы меня и на руках куда угодно отнес. Жаль только, что не лежит к нему сердце. Совсем. Ладно, не будем о грустном.
Итак, переодевшись, словно партизаны в чужом лесу — то есть во все темное, и умотавшись с ног до головы (я), мы тихо выскользнули из усадьбы через дальнюю калитку для слуг.
На улице Дарвиль благополучно поймал извозчика, и мы погнали к ювелиру. Хотя меня не царапало чужое присутствие, но на душе отчего-то было неспокойно — настолько, что я почти пожалела о своей задумке. Отступить мне мешала только уверенность, что второй раз незаметно смыться из-под Лореттиного надзора будет весьма и весьма проблематично.
Будучи женщиной практичной, я, следуя голосу интуиции, достала мешочек с драгоценностями Спящей и отдала его на хранение Дарвилю, оставив себе только перстень, насчет которого мы с ювелиром договорились заранее.
Дополнительных три золотых из графини я с трудом, но выбила, поэтому пребывала в боевом настрое.
Лавка неприветливо встретила нас специфическим запахом пыли и разогретого металла.
«Посетителей сегодня не принимаем!» — довольно-таки неласково остановили нас на пороге. Дверь мягко закрылась перед самым моим носом.
Мы сделали вторую попытку — отворили дверь и сразу решительно шагнули внутрь. Сын или племянник господина ювелира мрачно шуровал метлой по полу лавки, вздымая клубы пыли и шмыгая носом, словно мальчишка.
Я возразила:
— Но у меня договоренность с вашим мастером! Господином…
— Хватье, — подсказал Дарвиль.
— Да! Господином Хватье, — подхватила я.
— Если мастер вам назначил встречу — тогда совсем другое дело! — без особого энтузиазма, но уже более благодушно отозвался отпрыск. С криком: — Папа! — он проскакал по лавке и буквально вытащил на свет божий растрепанного ювелира.
Это был ювелир, тот самый… но господи боже мой — какая же с ним случилась перемена!
Заплывшее, словно от непрерывной пьянки, лицо. Потухшие глаза. И жуткий, прямо-таки непереносимый запах перегара. Что-то мне это напоминает… новогодние праздники затянулись али помер кто?..
Дарвиль со всхлипом втянул воздух. Я невольно попятилась. Такого ювелира нам и даром не надо! Пропьет и свое и чужое!
Тем не менее в противоположность моим выводам держался старик прямо и обретал уверенность по ходу пьесы.
— Прошу вас. — Меня пригласили в тот самый рабочий кабинет. Момент для бегства был безнадежно упущен.
В кабинете было прохладнее, чем в самой лавке или на улице. Мерно тикали настольные часы. В закрытое окно билась муха. Душу окутало вязкое чувство предгрозового затишья.
Старик меня удивил. Когда я потянулась за кошельком, чтобы выложить вторую часть денег, ювелир меня остановил:
— Извините, леди, сначала мы поговорим о том, что я узнал, а потом речь пойдет об оплате.
Предисловие мне сразу откровенно не понравилось. Он надеется вытянуть из меня шантажом еще денег? Это вряд ли. Я не смогу дать ему больше, чем у меня есть. А вытряхнуть лишнее ему не удастся. И потом… со мной широкоплечий Дарвиль, я под протекцией госпожи графини. Никто не станет шутить подобными вещами. Я успокоилась, хотя и продолжала настороженно следить за владельцем лавки.
Ювелир с приметным именем вытащил из ящика стола лист бумаги и выразительно посмотрел на меня. Я с таким же точно выражением на лице звякнула монетами в кошельке. Мастер отрицательно качнул головой и протянул мне лист.
Ладно, потом этот вопрос обсудим, я ничего не теряю. С гулко бьющимся сердцем я впилась глазами в несколько рукописных строчек.
— Прошу вас не называть имен, — шепнул старик Хватье, заметив, что я собралась задать вопрос.
— Хорошо. Сведения точны?
— Не сомневайтесь. Ошибки быть не может.
— Вы видели этот портрет лично?
— Да, меня три месяца назад вызывали туда для оценки некоторых приобретений. Вчера я проник в дом под предлогом… не важно каким, и убедился еще раз.
— Хорошо. Мое кольцо?
— Я буду рад его починить. От вас за ремонт мне ничего не нужно, вполне достаточно уже уплаченной суммы.
Немного удивленная, я все еще сомневалась — доверить старому пьянице свое единственное достояние или нет? Решила с этим делом опять повременить.
Итак, я узнала свое родовое имя. Надеюсь, ювелир не ошибся. По правде говоря, ничего подобного я не ожидала. Надо же, оказывается, моя Спящая — герцогиня! И мне приходится родственником целый герцог!
Хотя… может, и не герцогиня. Вдруг я двести лет назад сперла эти цацки пофорсить перед кавалером? Кавалеру не понравилось, и он меня заморозил на пару столетий, чтобы не мешала радоваться жизни. Но факт остается фактом — герцог мне точно какой-то там родственник! Вряд ли он будет по этому поводу в диком восторге.
И что я буду со всем этим делать?.. Пока в моей душе роились обрывки эмоций — от дикого восторга до леденящего страха.
Нет, ну правда — если бы к вам вдруг приехала родственница, пропавшая двести лет назад, и сказала: «Подели свой дом, и половину отдай мне!» — как бы вы реагировали? Честно?! Вот-вот…
Но по мере того как новое знание со скрипом укладывалось в моей голове, я решила, что успею разработать план. В первую очередь надо узнать, что за человек этот герцог и где живет, потом… потом следует хорошенько обдумать ситуацию и разузнать обо всем остальном. Было бы неплохо с кем-нибудь посоветоваться, только с кем? Проблема. Я на этом празднике жизни и ярмарке тщеславия никому настолько не доверяю.
Я обратилась к господину Хватье:
— Насчет кольца… я передумала его чинить. Оно мне слишком дорого. Боюсь его где-либо оставлять.
Старик посмотрел на меня встревоженными глазами, неожиданно вынул две золотые монеты аванса и молча возвратил. Затем наклонился к моему уху и совсем тихо сказал:
— Леди, вы приняли сейчас наилучшее решение. Если вам будет угодно его почистить, я дам вашему посыльному специальный чистильный камень. Но упаси Светлейшая отдавать кольцо в чьи-то руки или показывать ювелирам! Никогда, умоляю вас ради вашей же безопасности — НИКОГДА! — впредь не поступайте так.
Я вздрогнула. Он словно мои мысли читал!
А хозяин продолжил шепотом, настороженно поглядывая по сторонам, будто ожидая увидеть за стеной мифических врагов:
— Достопочтенная леди! Знайте! Вы всегда можете обратиться сюда за помощью! Мой дом, моя рука и мои денежные средства всегда к вашим услугам. Поверьте, никакие силы земные не заставят меня предать вас, всемилостивейшая госпожа. Мне приказано, — он указал пальцем в потолок, — оказывать вам любую помощь и всяческую поддержку, ибо так угодно высшим силам.
Я осталась от этой тирады в легком шоке. Пока приходила в себя, старик закончил на мрачной ноте:
— И умоляю вас, будьте осторожней и заведите охрану. Молодой человек, который пришел вместе с вами, не сможет уберечь вас от той серьезной опасности, которая вам, милая леди, угрожает…
Поежившись от столь угрожающего напутствия, я распрощалась со странным ювелиром и почти сбежала. Уходя, услышала краем уха, как господин Хватье вполголоса дал приказание кому-то из домочадцев:
— Проследи, чтобы госпожа благополучно села в карету.
Хорошо, что приказано проследить лишь до кареты. Для полной картины мне не хватало только, чтобы соглядатаи пронюхали, где я живу!
Улица встретила нас терпкой и душистой вечерней прохладой. Она манила присесть на скамью, чтобы насладиться ароматом цветущих акаций. В другое время и в другом месте я бы так и сделала, но нам было куда спешить, поэтому мы отважно пошли вперед.
Темно было хоть глаз выколи! Дарвиль вернул мне мешочек с драгоценностями, и я, отвернувшись, спрятала его в надежное место — за пазуху.
Дальше события развивались непредсказуемо. Когда мы вышли из переулка, оказалось, что нанятый извозчик куда-то пропал. Сгинул, исчез, испарился!
Пока я растерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь разобраться, куда запропастилась эта колымага, сзади раздался чей-то приглушенный стон.
Я не сразу поняла, что случилось. Вдруг рука Дарвиля, за которую я держалась, пошла вниз, и я, потеряв опору, упала на колени. Или меня подтолкнули? Многослойные юбки смягчили падение, но тут я получила скользящий удар по затылку и распласталась на мостовой.
Уличный капор слетел и перекрыл обзор. Больно не было, но звук падения грузного тела рядом вогнал в дрожь. Лихорадочно стаскивая мешающий головной убор, я оглянулась, лежа пузом на холодных камнях. Рядом со мной, истекая кровью, на спине валялся Дарвиль. Правым плечом он пытался меня прикрыть, а еще взвести небольшой арбалет. Но никак не успевал — тот, кто метнул нож ему в грудь, уже уверенно двигался в нашу сторону.
Стало страшно. В голове звенело. Мыслей там не было никаких — все сбежали, гаденыши.
Но ужас не парализовал тело, а, наоборот, сподвигнул к действию. И тут рука Дарвиля резко толкнула меня в сторону.
Понятно, что ползти в жестком корсете и пышной юбке практически невозможно, но вот перекатиться мне никто не мог помешать.
Темнота улиц была мне самой надежной помощницей. Лишь только я выкатилась из круга света от фонаря, то пропала из виду. Черный цвет накидки делал меня незаметной.
А вот нашему врагу, чтобы приблизиться к лежащему на самом виду Дарвилю, придется самому вступить в круг света!
Перекатившись еще раз, я наткнулась на стену и попыталась подняться. В тот же миг чья-то рука закрыла мне рот, а потом меня, как котенка, вздернули в воздух и прижали к стене, придавив всем телом. Сердце рвануло к пяткам, меня от страха затошнило, но я не дала себе пасть так низко — для паники время неподходящее.
Дернувшись, поняла, что вырваться мне не позволят, но незнакомец шикнул мне в ухо и слегка сместился влево, позволяя увидеть бандитов, как раз появившихся под фонарем.
Их оказалось двое. Самые обычные мужики, выглядящие крайне неопрятно, небольшого роста. Один подошел вплотную к гвардейцу и ударил его ногой по плечу. Дарвиль не пошевелился.
— Этот готов, кажись, — простуженно прохрипел он, наклоняясь, чтобы вытащить нож. — Девка-то куда делась?
— А че, девка удрала? Вот стервь! И че ты нанимателю таперя скажешь?
— Не бяда. До завтрева найдем. Валим отседова. Быстро, шевели ногами, а я пока проверю, что у энтого за пазухой.
Проверить он ничего не успел. Раздался свист арбалетной стрелы, послышался топот ног второго бандита, звук падения тела и низкий стон Дарвиля.
Я рванулась из объятий неизвестного, и меня неожиданно отпустили. Падая, успела разглядеть очертания плаща с капюшоном и странно знакомый блеск глаз. Точно, где-то я уже этого парня видела! Но вот где…
Одновременно с этим произошло еще одно событие — послышался цокот копыт, в конце улицы показалась повозка извозчика. Я только успела шепнуть «спасибо» незнакомцу, как он пропал. Испарился. Слился с темнотой до полного исчезновения.
Я встала, держась за стену, и крикнула с плохо скрываемым отчаянием:
— Погодите! Умоляю, не оставляйте меня одну!
На углу улицы тень шевельнулась и проявилась силуэтом моего спасителя.
— Эй, извозчик, сюда! — заорала я во всю глотку, выходя на свет и семафоря руками.
Потом побрела к Дарвилю. Тот лежал неподвижно. Тело бандита свалилось прямо на него. Под ними растекалась кровавая лужица.
До того, как подъехал извозчик, я только и успела, что, тихо всхлипывая, приложить пальцы к шее гвардейца и разобрать, что его сердце все еще бьется. Значит, остается надежда.
Мой спаситель тихо переговорил с возницей, и раненого осторожно погрузили в экипаж. Незнакомец в темном плаще оставил мне место около Дарвиля, а сам сел на облучок и взял вожжи в руки.
Я плохо помню путь домой. Помню только — изо всех сил прижимала к ране Дарвиля его и мой носовые платки и молилась всем божествам, своим и местным, оптом и в розницу, чтобы гвардеец остался жив.
Вот уж не знаю каким чудом, но наш спаситель сумел заставить двух кляч ни шатко ни валко привезти нас к дому графини гер Дальвинг. И на удивление быстро.
Наше появление во дворце вызвало ураган, потоп и мини-землетрясение. Графиня метала громы и молнии. Орала, что посадит меня под замок, и требовала подробностей происшествия.
Я с трудом остановила ее показательное выступление и перевела стрелки на чужака в капюшоне:
— Тетя, познакомьтесь с моим спасителем! Вот тот, благодаря кому вы видите меня живой.
Рослый мужчина молча поклонился.
— Скажите, господин…
— Д'Альм Геррбор, — драматическим баритоном отозвался незнакомец.
И опять меня что-то царапнуло. Где-то этот голос я уже слышала!
— Господин д'Альм Геррбор, у вас есть работа?
— Нет, миледи.
Графиня задумчиво пожевала губу. Указывая веером в нашу сторону:
— Вы проявили недюжинную храбрость и незаурядные воинские умения. Согласны ли вы стать телохранителем этой молодой девушки? — ошарашила меня графиня.
Мы с мужчиной некоторое время испытующе смотрели друг на друга. После долгого молчания тот произнес:
— Да, миледи. Согласен. Но с одним условием — с завтрашнего дня у меня обет молчания, который я не смогу нарушить. Устроит ли вас немой телохранитель?
— Вполне устроит, — преспокойно заверила гер Дальвинг. Продолжила: — Я положу вам в месяц три золотых — такое жалованье вам подходит? — (Как я понимаю, по местным расценкам сумма просто царская!) — И дам за сегодняшнее спасение моей родственницы десять золотых премии!
Я едва не расхохоталась. С ума сойти! Меня оценили аж в десять золотых — цену двадцати пар тетиных ажурных шелковых чулок! Что ж, весьма прикольно…
Неуловимая усмешка, и:
— Очень хорошо, миледи, тогда меня все устраивает.
Мужчина стянул с головы капюшон плаща, и я чуть не села, увидев перед собой рослого голубоглазого блондина. Тот самый «скандинав» из гостиницы! И он был чем-то очень, очень доволен. Интересно чем? Неужели зарплатой?
Спешно прибывший врач перевязал гвардейца и успокоил, что рана тяжелая, но жить Дарвиль будет.
Потом меня в спальне раздевали напуганные служанки и настойчиво пытались накормить ужином. Есть я не смогла, но чай выпила и заснула.
ГЛАВА 26
Я закрою глаза, а вы шандарахнете по голове, как Холтоффа.
Телесериал «Семнадцать мгновений весны»
— Отец! На нее напали! — Раненый юноша, шатаясь, вернулся в лавку.
— Что?! — Старик-ювелир вскочил и подбежал к сыну, которого он только что отправил незаметно сопроводить гостью до дома. Внимательно осмотрел кровоточащие ссадины на затылке и у виска, бережно усадил отпрыска и только тогда попросил: — Рассказывай!
— Отец, я шел за ними по вашему указанию. На них напали! Гвардейца, спутника молодой леди, серьезно ранили, а меня с самого начала ударили по голове. Если бы не еще один телохранитель, нас бы всех убили. Он защитил благородную даму и расправился с грабителями. Девушка не пострадала. Потом они остановили пролетку и уехали.
— Драгоценности?
— Я их не видел, но, по-моему, все наличные предметы остались при ней.
— Хорошо, — выдохнул почтенный мастер. — Значит, ничего не изменилось. Я отправлю ко всем заинтересованным особам посыльного с письмом, где изложу подробности данного инцидента и сообщу, что, по всей видимости, незнакомка более сюда не вернется. А ты иди в свою комнату, я вызову лекаря.
— Преосвященная матушка! — Юная послушница сломя голову промчалась по монастырским коридорам и ураганом ворвалась в приемную.
Почтенные монахини с удивлением смотрели ей вслед.
— Ваше преосвященство, на владелицу украшений при выходе из лавки напали! — тяжело дыша, выпалила запыхавшаяся блондинка.
— Оставьте нас, — приказала преосвященная Феодора посетителям.
Когда посторонние освободили аскетичное полупустое помещение, с мягким укором в глазах Феодора приказала:
— Рассказывай, дитя мое!
— На девушку напали, телохранитель ранен, второй спас святое достояние и помог незнакомке скрыться! — протараторила послушница. — Сейчас мы разыскиваем пролетку, которая увезла всех. Пока извозчик не найден, — уже более спокойно сообщила помощница преосвященной. — Все службы храмов извещены!
— Откуда взялся второй телохранитель? — с долей некоторого интереса обратилась к девушке глава храмов.
— Сие пока тоже неизвестно, но мы допрашиваем всех возможных свидетелей происшествия, — призналась послушница. — Лавка ювелира взята под особый надзор, но мало шансов, что после нападения владелица артефакта вернется туда вновь.
— Весьма разумно с ее стороны… — словно про себя, задумчиво уронила старшая. — Что же, тогда пусть возьмут под надзор резиденцию герцогов. Мне кажется, наша Спящая непременно там появится. И…
— И?.. — переспросила подручная святой канцелярии, теребя коричневый рукав рясы.
— Никого не ставить в известность! Надзор негласный, — тихо сказала Феодора. Опустила взгляд и еще тише уточнила: — Докладывать лично мне, минуя моих заместительниц. Дело Святого Престола! — Ее голос отвердел, в нем появились строгие нотки: — Все понятно?
— Да, матушка!
— Выполнять! Вечером семь молитв во славу Пречистой Девы и двадцать земных поклонов.
Послушница, пав на колени, смиренно поцеловала камень перстня на руке преосвященной и, склонив голову, тихо посеменила прочь из главного корпуса священной канцелярии.
Старушка, медленно перебирая четки, сердито приговаривала:
— Кто?! Кто посмел?
— Ваше высочество! Ваше высочество! — Глава личной охраны наследника престола нагнал принца и покаянно пал на одно колено.
— Говори!
— Только что стало известно — на указанную вами особу было совершено нападение! Возможно, грабители были кем-то… — Пауза. Многозначительный взгляд. — Специально наняты.
Кронпринц побледнел и тяжело привалился к стене.
— Говори!!!
— Серьезно ранен ее сопровождающий…
Стек в руках Грэгора согнулся и с глухим хрустом переломился.
— …Девушка не пострадала, ее спас неизвестный. По словам графини, это безземельный демон дворянского происхождения, которого она наняла впредь быть телохранителем Александры.
— Как могло случиться, что эта… особа вышла без нормального сопровождения? — с пылающими яростью глазами допрашивал подчиненного принц.
— Леди… проскользнула черным ходом, — неуверенно произнес начальник охраны.
— …!!! — откровенно высказался будущий венценосец. — И… в… и…!!! — Отдышавшись и придя в себя, отлепился от стены и приказал: — Пошлите пару толковых солдат-следопытов, пусть сторожат ее денно и нощно. Я не хочу, чтобы история повторилась! — И быстрым шагом отправился в конюшни.
Утром я выползла в гостиную, где меня ждала Катрация с книгой наготове.
Если вы думаете, что для обучения меня новым знаниям, то сильно ошибаетесь!
Как только я миновала дверной проем, Изуверка Кэт брякнула мне на макушку талмуд и скомандовала:
— Вперед! К правильной осанке!
Спорить с ней было бесполезно. Легче было дойти до противоположных дверей и выполнить серию упражнений местного ушу под названием книксен, малый реверанс, большой реверанс и большой королевский реверанс.
Каждое приседание предписывалось воспроизвести двадцать пять раз — и тогда Катрация впадала в эйфорию и полчаса ни на что не реагировала. Такое с ней случилось и после обучения айра. Мадам провалилась в прострацию и два часа только глупо улыбалась и сжимала пальцы в кулачок.
Но сегодня был не мой день. Вообще-то здесь у меня каждый день «не мой», но сегодня это проявилось особенно явно.
Едва я, стараясь ровно держать спину, чтобы книга не свалилась, подошла к двустворчатым дверям, как они распахнулись. На меня налетел молодой человек, мгновенно получивший томом Мафнутия по голове.
— Ой! — сказали мы одновременно, рассматривая друг друга во все глаза.
— Как вы неуклюжи, Александра! — сделала мне выговор тетя, войдя вслед за незнакомцем и стремительно перемещаясь в центр комнаты. Я невольно попятилась. — Разве можно так травмировать господина канцлера? Александра, познакомься с маркизом Аденом гер Шантэ гер Тримм. Ваше сиятельство, перед вами Александра гер Мориз, моя воспитанница.
О как! Только я собралась посмотреть на родню, как родня приперлась ко мне! Не к добру. Лучше я еще немного пошифруюсь. Может быть, уже потом раскрою свое инкогнито… если очень достанет. Я сделала книксен.
— О! — Покраснела, но смолчать не смогла: — А не канцлеров травмировать можно?
— Чем вы меня так приложили, мадемуазель гер Мориз? — улыбнулся молодой человек.
Честное слово, он мне даже понравился. Элитный образец дворянских кровей. Правда, чрезмерно смазливый. Особенно были хороши шикарные темные волосы и серые глаза. Хотя нет, серый цвет глаз я пожизненно закрепила за Грэгом, как бы я к нему ни относилась! Будем условно считать — канцлер имел светлые глаза, и точка!
— Сочинением Мафнутия, — смутилась я, когда меня поймали на беззастенчивом разглядывании. — Читали?
— Имел честь, — чуть нагнул канцлер аристократическую голову безукоризненной лепки. — А вы?
— Изучаю, — призналась я. — Хотя я с автором в корне не согласна, потому что его экономические выкладки ну совершенно неправильны и сильно устарели…
Аден припал к моей руке с поцелуем. Это вроде как «Заткнись, противная»?
Двери распахнулись. Дворецкий Фантор громогласно объявил:
— Сьен Риммо Стриг!
Поджарый мужчина ворвался в помещение походкой хищника, коим и являлся. Сощурив темные глаза, он прошипел:
— Что здесь происходит?
— Да как вы… — схватилась за сердце Лоретта. — Да что же это…
— Сьен? — холодно поинтересовался канцлер.
— Ой! Как вовремя вы зашли, сьен! — искренне обрадовалась я новому лицу. — Мы собираемся есть бульон десертной ложкой! Присоединитесь?
Риммо застонал:
— Я лучше погуляю пока в саду, мадемуазель. Позовите меня, когда закончите. — Поклонился тете: — Прошу прощения за дерзость, госпожа графиня. Нервы. Стресс.
И выкатился обезжиренным колобком за дверь. Шустро так.
— Итак, — повернулась я к геру Шантэ. — Какому счастью обязана вас лицезреть?
— Присядем? — подвел меня за руку к креслам галантный кавалер.
Усадил сначала графиню, потом меня. Одернул темно-серые брюки и сел сам. Со вкусом у парня был порядок. Все в серой гамме: светло-серый сюртук, угольно-серые ботинки… еще бы физиономию пеплом разрисовать — и можно посылать в разведку в шахты или в Серые равнины.
Одно подкачало… На шее на цепочке такая бляха с выгравированным государственным гербом, что в памяти мгновенно всплывает немой Герасим и голосистая Муму.
— Благодарю, — чопорно отозвалась Лоретта. — Мы все внимание!
— Одну минуту, — улыбнулся Аден.
Я замерла, наслаждаясь звуками его голоса. Этому бюрократу диктором бы работать. От слушателей отбоя бы не было! Голос — низкий, безумно сексуальный, с бархатистыми нотками, он не просто завораживал — вгонял в ступор. Мое либидо проснулось, воспрянуло и заиграло красками.
Канцлер, видимо, знал о своих достоинствах. Ухмыльнувшись уголком рта, он полез в портфель. Вытащил кипу бумаг, сверкая большим изумрудом кольца на среднем пальце левой руки. На правой на том же пальце — печатка с замысловатым узором.
— Разрешите предложить вам чаю, гер Шантэ? — любезно улыбнулась Лоретта. И сладким голоском дала команду заносить все чайные приспособления и ассорти из пирожных.
Аден отложил документы и углубился в изучение сладкого. Кто-то очень много ест! Самое обидное — скорей всего, не толстеет…
Мы пили чай молча, и я размышляла — обрадовать канцлера вестью о новой родственнице или пожить еще немного? Решила пожить пока.
Когда служанка унесла поднос с чайным сервизом, Аден гер Шантэ сказал:
— А теперь позвольте мне перейти к цели моего визита…
Мы приготовились слушать. Внезапно влетел дворецкий Фантор с выпученными глазами и проорал:
— Господина канцлера просят наружу!
— Прошу прощения, дамы, — учтиво извиняясь, поднялся Аден. — Постараюсь вернуться как можно скорее. — И вышел, прихватив с собой бумаги и портфель. Штирлицу до него как Алексу до Юстаса! Ага.
— Господин маркиз Аден гер Шантэ прекрасная партия, Александра! — доверительно сообщила мне Лоретта. — Он третий сын покойного герцога гер Тримма и младший брат нынешнего герцога.
— И что? — Я мучилась выбором: жить или не жить.