Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Славачевская Юлия

— Ма! — Ступенька. — Ма! — Еще одна. — Ой! Боль!.. но! — Счет сбился на третьей.

Меня перевернуло на сто восемьдесят градусов. Потом обратно. Пещера давно скрылась из виду, а я все летела вниз.

Наконец, подскочив в очередной раз, я заметила, что полоса льда заканчивается. Снег стал более рыхлым и уже не таким скользким. Еще одна ступень — и я затормозила. Но не удержалась, из положения сидя упала ничком, в последний момент успев закрыться рукой.

Так и коптила небо тылом кверху, пока приходила в себя. «В себя», к слову, не очень-то и стремилось пускать обратно.

ГЛАВА 2

Большое путешествие начинается с маленького шага.

NN

— И как жить дальше? — Пригорюнилась, стряхивая с себя прилипшие камешки и ощупывая нос и все, до чего додумалась. Оказалось, в моем организме осталось еще много нетронутых разумом мест.

«С приездом тебя, Сашенька! — поздравила себя. — Добро пожаловать в другой мир!»

Сомневаться в обратном не приходилось.

Раннее утро. На небе висело похожее на солнце яркое дневное светило и две, совсем не похожие на луну, простите за тавтологию, луны.

Кряхтя и постанывая, встала. Оглядела свой костюмчик, который уже явно не сидел и даже, пардон, не лежал, — и горестно застонала.

— Красота в лохмотьях! — возмущенно пыхтела я, обвязываясь второй простыней поверх первой.

Дырки маскировала. Что спереди, что сзади — непредусмотренные в некоторых местах громадные прорези смотрелись провокационно. Слишком наводили на грустные мысли меня, злорадные — других баб и неприличные — мужиков. А я еще не созрела для иномирного тесного внимания!

Внизу температура воздуха казалась чуточку теплее. Была бы на Земле, сказала бы — весна в самом разгаре. Ну-ну. В самую пору для моего гардеробчика.

Опять увидела большую смазанную тень, которая мелькнула справа на склоне. Галлюцинации, однако…

Спуск я продолжила уже на своих двоих, потирая несчастный копчик, которому досталось больше всего, и вспоминая незлым, но крепким словом все, что попадалось на ум. ВСЕ.

Бодрой и злой козочкой, спотыкаясь и перепрыгивая через камни, я спустилась к подножию горы. Пересекла относительно ровный участок, заросший кустарником и стрелками лиловых подснежников, потом, постепенно спускаясь ниже, вступила в лес. Если не ошибаюсь, впереди должна быть река, замеченная мной ранее.

Спину кольнуло ощущение пристального взгляда. Кольнуло — и пропало.

Оглянулась.

— Это неправильная гора! — удовлетворенно заметила я.

Гора действительно была неправильной. Слишком быстрый контрастный переход: от ледяной корки до зеленой травки. Но, сказать по правде, я этому сказочно рада — если бы я съехала на пятой точке по правильной горе, то сюда доехали бы только уши!

Есть хотелось все сильнее. Кишки играли марш, зубы выстукивали реквием, ноги выплясывали тустеп и краковяк. Идти по лесу оказалось труднее, нежели я представляла — соответственно ругалась я все громче. Жизнь била из меня и по мне ключом. Буквально.

Вскоре я уже замучилась спотыкаться о корни деревьев. Они пересекали мой путь в разных направлениях, прятались в траве и даже свисали сверху. Э нет! Пардон! Сверху — это были ветки.

Лес был странным, совсем не таким, как у нас. Хотя, может, на далеком севере или в предгорьях Гималаев и растут приземистые, разлапистые, с покрученными стволами елки или вот такие тонкие изогнутые сосны… но я там не была и о том не ведаю. А здесь деревья переплетались друг с другом, оставляя совсем мало места для бедной измученной путницы.

Пахло прекрасно — сплошные фитонциды. Я даже пару еловых иголок пожевала — освежает, но не питает. Опять на краю видимости мелькнуло что-то огромное. Я так не играю! Если тут такие орлы — хочу быть муравьем!

Меня по-прежнему беспокоило чье-то отдаленное присутствие. Будто кто-то, хитрый и осторожный, пасет меня, как беззащитную овечку. Хищник? Стало страшно.

Чем дальше в лес, тем больше дров попадалось на пути. Шагая по опавшей хвое и кучам сухих листьев, периодически припадала к стволам и мечтала. О чем? О простом и человеческом. Пусть вон то белое дерево окажется березой — и я его съем! Камчадалы же едят? Говорят, они снимают бересту и едят тонкий слой коры, по которому бежит сок.

Мучил не только голод, но и неизвестность. Хоть я и начиталась в свое время фэнтезийных романов, но сейчас даже приблизительно не представляла, что делать в такой ситуации. На бумаге перемещение выглядит легко и непринужденно. В реальной жизни все оказалось намного тяжелее.

И тут начались чудеса…

Для начала меня полюбили белки. Угу. Свою неземную любовь хвостатые млекопитающие сначала выразили шишками, а потом стали бросаться на меня сами.

То есть еда шла сама в руки — казалось бы, если брезгливость пропала, ешь мясное меню и радуйся! — но тут совесть неожиданно сделала кульбит и отказала мне в праве лопать доверчиво прижимающихся ко мне зверюшек. Наотрез.

Мою ногу обнял бобер и старательно шлепал широким хвостом по траве, выражая сумасшедший восторг. С другой стороны пристроились еноты-полоскуны и предъявили претензии на мое сари. Постирать, наверное, вручную захотели.

Следом показались два лося и, наставив на меня ветвистые рога, пошли здороваться. Мне стало как-то не по себе, и я рванула вперед на всех парах. Лоси не стерпели бегства предмета обожания и рванули за мной. Слава богу, навстречу им вылетела другая парочка, и они устроили разборку: кто из них меня больше любит. Я не осталась выяснять результат. Скорей всего, мне его и так сообщат. Позднее.

Голодные спазмы сжимали желудок и призывали к действию во имя выживания.

Я и выживала. Как могла. Потому что на меня с распростертыми объятиями пошел крупный медведь.

— МАМА! — заорала я и пала на землю, попытавшись притвориться мертвой.

Хе-хе. Не вышло. Обслюнявили как живую. Я гордо отказалась участвовать в разврате и выползла из-под медведя, который отвлекся на подошедших с ничейным результатом лосей. К тому же топтыгину мешали разочарованные в его единоличном владении объектом нежных пристрастий белки.

И я сбежала… куда глаза глядят. Но сердце, печень и почки отказывались идти дальше без предварительной подкормки и грозили объявить забастовку, перестав работать. Тоже мне Белоснежка! Кому бы пожаловаться: вот-вот умру с голоду, окруженная едой! Ситуация глупее не придумать.

Я покрутила головой, облепленная зверьем со всех сторон. Увидела белый ствол.

— Ой, березка! — обрадовалась я и поползла, отягощенная любовью.

Нож легко прорезал дырочку в бересте — острый, зараза. И я припала к надрезу, чтобы слизать первые капли драгоценного сока. Витаминчики, углеводики. Боже, какое блаженство, и как мало для счастья попаданке надо!

Я обняла деревце и сосала, сосала освежающе-сладкую водичку… Сил прибавлялось на глазах, и даже зубы перестали стучать.

Насытив организм полезными веществами, разлеглась у подножия березы, периодически отбрасывая от себя особо влюбчивых экземпляров.

Принюхалась. Пахнет дымом — значит, неподалеку люди. Выскакивать и ломиться сквозь заросли глупо; еще напугаю бедняг до инсульта. Поэтому я затаилась, спрятавшись за деревом.

Это я так себе вообразила. На самом деле я-то стояла за деревом, а вот зверье там уже не помещалось. Так что мы как бы тут присутствовали большой дружной мишпухой.[2]

— Тсс! — прошипела я влюбленным, и они заткнулись. Даже кукушка замолчала на тысяча каком-то «ку-ку!». Впрочем, предыдущих накукованных лет мне и так хватило бы с лихвой…

Выждав несколько минут, ничего не услышала, и мы решились продолжить путь. Вскоре ступили на тропинку, которая вывела нас к кострищу. Угли еще дымились, но никого рядом не было. Возле костра лежали обглоданные кости с остатками мяса. Неподалеку валялась окровавленная шкурка убитого животного размером с крупного зайца. А на камне возле примитивного очага, на листе лопуха обнаружилась одна нога, еще никем не надкусанная. ЕДА! ЕДА!!!

Как ненормальная, схватила плохо прожаренную ногу неведомого зверя и жадно впилась зубами в сочное мясо, мысленно поблагодарив неизвестного охотника за подарок судьбы.

Мне в тот момент было все равно. Ни бактерии, ни микробы не волновали — это была первая еда, которая попала в мой желудок за целый день, и подозреваю, что последний раз я ела очень, очень, очень давно.

И все звери посмотрели на мою трапезу с таким осуждением…

— Жить как-то надо! — прочавкала я, извиняясь за плохие манеры.

— У-у-у! — подтвердили волки.

— Не отдам! — рявкнула я, активно пережевывая. — Самой мало!

— Фу! — сказали волки и вознамерились меня полюбить, отобрав мясо. Счас! Получив по бошкам каким-то крупным, давно обглоданным мослом, волчары с глухим ворчанием и скулежом убрались любить меня на расстоянии.

Только когда на костях не осталось ни кусочка, я начала понемногу соображать.

Костер есть, значит, недалеко от меня разумные существа. Логично? Вполне! Сомневаюсь, что примут за свою, поэтому надо принять меры, то есть замаскироваться. Белые тряпки выдадут меня сразу, а быть мишенью для аборигенов отчаянно не хочется.

Недолго думая скинула сари, вытащила из кострища две горсти пепла и тщательно размазала по ткани. Грязно-серые разводы живописно украсили материал, но мне показалось, что этого мало!

Звери смотрели на это как на дополнительное развлечение. Еноты тут же изъявили желание помочь и начали размазывать лапками все подряд.

Скунс тоже хотел помочь, но его заткнули и отправили любить издали, в задние ряды моего зверинца.

Я нарвала молоденькой ярко-зеленой травы и добавила цвета соком. Теперь моя одежда напоминала маскхалат американского пехотинца.

Полюбовалась. Вздохнула.

За мной вздохнули все, включая волков, и уставились с непонятным обожанием.

— Меня на всех не хватит! — погрозила я пальцем.

Звери переглянулись, но любить не перестали.

Жребий, что ли, тянуть будут? Ладно, об этом потом…

В этот раз я не стала обматываться, а прорезала в центре дырку для головы. Завязав расшитым платком, получила вполне приличное платье. От второй простыни отрезала угол на косынку. Ноги обмотала, как и прежде. Теперь я буду просто неотразима!

Зверье тут же это подтвердило. Я решила не обращать внимания и игнорировать любые проявления чувств в свою сторону. Сделать вид, будто навязчивых поклонников как бы и нет.

К мешочку с драгоценностями привязала ленточку и повесила на шею, чтоб не потерять: все-таки это мое единственное богатство. Само наличие драгоценностей наводило на мысль о цивилизации.

Повезло? Или путь в никуда, как в пещере?

Дальше я шла осторожно, часто замирая и прислушиваясь, но вокруг только невидимые птицы пели свои песни в кронах деревьев. Это если продолжать игнорировать и не обращать внимания на толпу обитателей леса всех мастей и калибров, неотвязно следующих за мной, и на ту огромную тень, которая семафорила очень издали. Надеюсь, это не йети. Еще и его любви я не вынесу…

Ни одного аборигена с чашкой горячего супа и куском душистого мыла! Ленивые негодяи эти местные!

Когда я вышла к реке, солнце уже стояло в зените. Стало припекать. Я искренне порадовалась своему легкому наряду — конечно, не бикини, зато на местности камуфлирует!

И тут меня встретили змеи! Эти гады медленно и целеустремленно заскользили ко мне по песку.

— Мамочки! — запрыгала я кузнечиком к воде. Где-то я читала, что змеи воду не любят!

Оказалось, меня хладнокровные любили и ценили гораздо больше холодной воды, поэтому и на водной глади продолжали неутомимо преследовать.

Ой! Пока я скакала, краем глаза увидела живых двуногих, носившихся по противоположному берегу.

Маленькие они какие-то и раздетые… Гулливер в стране лилипутов? Только когда на обрыве показался еще один туземец, я поняла — передо мной дети.

Оглянулась себе за спину и красочно выразилась. Если раньше меня, судя по расцветке, преследовали обыкновенные ужи, то сейчас в бой за право собственности вступили гадюки и полозы.

— А-а-а!!! — не сдержала я восторг души, вскакивая на камень у кромки воды. — Спасите! Уберите от меня эту гадость!

Аборигены услышали мой пламенный призыв и обернулись.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как меня начала любить рыба!

— И-и-и! — завизжала я на одной ноте, первый раз получив мокрым скользким хвостом по лицу и попытавшись дать сдачу. — ПОМОГИТЕ!!!

И не надо говорить о женской глупости! Я из вечной мерзлоты! Там все такие — привыкли в случае агрессии сразу давать отпор!

Косяки рыб выскакивали из воды и пытались броситься мне на хилую грудь. Я прыгала, орала как резаная и уворачивалась.

Ноги скользили по булыжникам, а в голову закрадывалось сомнение в разумности. Причем не поступка как такового, а происходящего в целом…

Силы были на исходе, вода по-весеннему ледяная, течение сильное. Я запоздало поймала себя на мысли: «Господи, куда меня несет нелегкая?»

Уже принесла. Нога соскользнула с камня. Я плюхнулась в воду, поднимая брызги и визжа от страха. Тело охватил резкий, жгучий, выстуживающий внутренности холод. У меня пошла судорога. А рыба не отставала, упорно следуя за мной.

Последнее, что помню, — золотистое сияние и сильные руки…

ГЛАВА 3

— Ой, прямо дяденьке на голову…

— Ничего! Отряхнется — дальше пойдет!

Мультфильм «Приключения домовенка»

Меня немилосердно трясло и качало. Из-за этого голова болела еще сильнее, а содержимое желудка активно просилось наружу. Не открывая глаз, нащупала внушительную шишку на лбу и ойкнула — больно!

— Лежи, сердешная. И не вздумай вставать! — остановил меня надтреснутый женский голос.

Я приоткрыла щелочки глаз. Силуэт моей собеседницы виделся нечетко, как в тумане. Все плыло и двоилось, действительность представляла для меня сумму радужных пятен. Да и сам голос собеседницы временами доносился словно из-под воды. Привлекали внимание два ярких пятна: белое — чепец и синее — платье.

Я протянула руку и попыталась приподняться, но женщина пригрозила:

— Его милость барон Летгар не для того рисковал жизнью, вытаскивая тебя из речки, чтобы ты померла у меня на руках! Тем более — после того как отбил от полчища лесных и водных чудовищ!

— Угу! — сдавленно поблагодарила я неведомого спасителя. — Рыба?

— Разве ж это рыба?! — возмутилась женщина. — Это просто хищники!

— Тетенька, — раздался детский голосок, наполненный любопытством, — а почему рыбки хотели вас утопить?

— Молчи, негодник! — прикрикнула пожилая женщина, видимо исполняющая обязанности няни.

— Почему, Аннита? — вякнул второй ребенок. — Пока папа тетю вытаскивал, он столько новых слов сказал! Мы могли бы повторить…

— Скоро будем на месте, милая. Приедем, я тебя доктору покажу, — переменила тему бабуля. — Доктор как раз у нас ошивается… приехал на помет Омии посмотреть. Любимой сучки его милости, стало быть. Очень он собак уважает. — (Я поперхнулась слюной.) — А ты лежи, лежи…

— О-о! — возмутилась я. Ну конечно, у меня и у собаки абсолютно идентичный организм. И болеем мы всегда одним и тем же! Ага! Чумкой!

В окно над моей головой сунулась морда оленя, застряв рогами.

— Уйди, паскуда! — Няня хлопнула животное по ноздрям туфлей. — Сколько можно?.. Ты уже девятый! И чего они сегодня взбесились, окаянные?

— Это они на тетю так реагируют! — заявил первый мальчик, наивно присовокупив: — Я тоже так на нее смотрю!

— Ш-ш-ш! — пристыдила детей старушка и продолжила излагать мне новые сплетни: — Мало нам магов, дак еще этот лекарь незваным заявился!

— Дядя доктор хороший! — вступился ребенок. — Он нам дал щенков подержать! И даже объяснил, откуда они взялись!

— Цыц, негодники! Ой, беда мне! — всплеснула руками бабуся — божий одуванчик. — Ужас! Нет чтобы заниматься этими сорванцами, — няня погладила парнишек по головам, взъерошив чубы, — так приходится этих старых перду… грешников обслуживать!

Мальчишки были настолько похожи друг на друга, да еще и одеты в одинаковые белые рубашки и серые штаны… В первые мгновения мне показалось, что у меня все еще не в порядке с головой. Или глазами… Близнецы лет восьми-девяти рассматривали меня с чисто детским любопытством, разбавленным изрядной долей страха.

— Аннита, можно я употреблю это выражение за обедом? — совершенно серьезно спросил второй парнишка.

Няня его не услышала.

— Но его милость барон Летгар приказали принять — а мы что? — продолжала бухтеть почтенная Шапокляк, постепенно накручивая себя. — Наше дело маленькое… Приказали — мы примем. — Зловеще: — Еще как примем!

Последняя фраза прозвучала как-то… на месте доктора садиться за общий стол я бы точно побоялась.

И тут до нее дошло послание подопечного. Старушка отвлеклась.

— Какое выражение? — подозрительно спросила она ребенка. Но тот уже переключился на ворону в окне, и сейчас детки о чем-то оживленно шушукались.

Мое зрение постепенно восстанавливалось. Еще немного — и я смогу нормально разглядеть незатыкаемую спутницу.

А бабуля поправила сползший на сторону чепец, вспомнила обо мне и сменила тему разговора:

— Вот как на грех! Только первый раз вырвались на речку отдохнуть — и тут нам тебя водой принесло.

Я попыталась извиниться за доставленные неудобства. Но из пересохшего рта вырвалось одно мычание.

Старушка строго посмотрела на меня и родила замечательную идею, вполне в духе остального ее человеколюбия:

— Святая Спасительница, и хто это тебя до такого состояния довел, бедняжку? Кожа да кости! Лет-то тебе сколько?

Я только хотела открыть рот и сказать, что мне двадцать три, как старая яга поторопилась донести до меня свежую точку зрения:

— Небось лет сорок, не меньше — верно? Дети-то мамку обыскались, поди…

Мое «ик!» было ей достойным ответом.

Что сказать… полет свободной фантазии почтенной женщины оказался воистину безграничным. За те час-полтора, что мы тряслись в карете, меня — во-первых, безапелляционно охарактеризовали как блаженную, сбежавшую из дома.

Во-вторых… с чисто носорожьим тактом и слоновьей деликатностью служанка щедро наделила безвестного найденыша придурью, нищетой и библейским количеством родственников. И тому подобное…

Насчет родичей — я выдуманной персоне даже несколько позавидовала. Собственно, кроме брата Алексея, у меня больше никого не осталось. Отца своего я не знала, мать историю их отношений скрывала до последнего, как шпион национальную принадлежность.

Мама умерла от рака, когда мне было шестнадцать. Брат, который старше меня лет на десять, — живет в другом городе, и общаемся мы только по праздникам. А теперь и вовсе неясно — свидимся мы с ним в этой жизни или нет.

Слеза скатилась по моей щеке, вызвав очередной словесный поток у не в меру болтливой старушки.

Когда голова перестала кружиться и я смогла сфокусировать зрение, лицо соседки больше не казалось цветным блином, размазанным на темном фоне.

Я пригляделась повнимательней. Рядом со мной восседала дородная бабулька с крючковатым носом, который, кстати, ее совсем не портил. Наоборот, только добавлял пикантности к остальному облику подвижной серой крысы.

Или мыши — знаете таких? С цепкими темными глазками, не оставляющими в стороне ни одной детали, некрасивым личиком и выступающими верхними зубами. Ну натуральная мышь! Или, скорей, крыска Лариска. О, я ж придумала ей кличку раньше — Шапокляк!

Дальнейшее исследование показало, что я лежу в карете на скамье, накрытая теплым меховым одеялом-полостью, а напротив меня примостились те самые детишки, которых я видела на пляже.

Наконец, проехав въездные ворота и длинную аллею, карета остановилась. За это время мы подверглись нападению всех окрестных птиц, и еще кто-то пытался прогрызть на ходу пол. Никак слишком активно стремился воссоединиться с предметом пламенной страсти.

— Приехали! — обрадовалась старушка. Скомандовала: — Вынимай!

Мы остановились перед каменным двух-, а местами и трехэтажным особняком в типичном тюдоровском стиле, как я его понимаю, — с высокими узкими арочными окнами, забранными частой металлической оплеткой. Определенный тип строения. Меня удивила очень специфическая архитектура. Будто под свинцово-серой крышей в одну домину слепили буквой «П» минимум пяток зданий поменьше.

Все чистенько — фонтаны, идеально ровные газоны, высокая каменная ограда, увитая плющом и диким виноградом.

Дюжий то ли лакей, то ли конюх с рябым лицом вытащил меня вместе с одеялом наружу и понес в дом. Шел он быстро, словно не женщину на руках держал, а пуховую подушку.

Бабуля шустро бежала впереди, показывая дорогу. Мальчишки воспользовались моментом и слиняли.

И очень вовремя, кстати! Толстоногие коренастые кони, запряженные в карету, немедленно выразили желание пойти со мной и посмотреть, куда меня поселят. Еле-еле кучер с помощью кнута убедил их поменять планы и отправиться в конюшню.

Меня прижали к груди чуть сильнее, и я уже не видела ничего, кроме широкой груди несущего меня мужчины да кусочка неба. Небо вскоре сменил потолок.

Меня принесли в комнату для прислуги и аккуратно опустили на узкую кровать. Запахло выпечкой и глаженым бельем. Домовитая у них экономка, сразу видно!

— Помыть! Срочно! — Старушка, особо не церемонясь, отдала приказание двум любопытным служанкам, заглянувшим в комнату. — И привести в надлежащий вид!

Хотелось спросить: «Это как?» — но сил не было даже на то, чтобы шевелить языком.

Через полчаса я уже отмокала в бадье с горячей водой. Одна из девушек аккуратно обрезала мои ногти, а вторая мыла мне голову. Я же невинно развлекалась тем, что их разглядывала.

Одеты темноволосые девчушки-хохотушки были просто: в рубашки с подкатанными рукавами и одинаковые синие сарафаны со шнуровкой спереди. Поверх сарафанов красовались накрахмаленные льняные передники, в настоящий момент насквозь мокрые.

После веселой перепалки насчет какого-то таинственного Феофана девицы добрались и до меня.

— Бедненькая, — тихо сказала одна другой.

Я хотела с ней согласиться, но тут вторая ткнула подругу в бок и прошипела:

— Молчи! Это ты ее обихаживаешь, а не она тебя!

Желание наладить контакт пропало, как и не было.

Под конец, обрядив в старенькую ночную рубашку, мои нетленные мощи уложили в постель.

Я с ужасом вспомнила про имущество — и облегченно вздохнула: мешочек с драгоценностями обнаружился рядом. Оставалось тихо радоваться, что на него здесь никто не покусился. Мелочь, а приятно — сохраню хоть что-то на черный день. Впрочем, и так… день чернее некуда.

Не успела я задремать, как дверь отворилась, пропуская невысокого господина с пушистыми рыжими бакенбардами и глубоко посаженными медово-карими глазами. Солидный джентльмен не просто шел, а летел и по пути как-то даже приплясывал.

О, а вот и док пожаловал! Пардон, ветеринар… Что, на новую забавную зверушку невтерпеж поглядеть? Вон аж руки от восторга дрожат.

Местный эскулап был одет в кремовую рубашку тонкого батиста, черный шерстяной сюртук и серые лосины. В кармашке торчал золоченый лорнет. На шее «Дулиттла» висела золотая цепочка со свистком для собак — у меня в детстве был такой же. Только не золотой, как у этого лысоватого дядечки, а обычный, из нержавейки.

Следом за доктором протиснулась уже знакомая мне няня с миской в руках.

— Ну-ка, ну-ка, что мы тут имеем? Русалка, вылитая русалка! — Мужской голос сочился самодовольством. Словно доку посчастливилось открыть для науки новую, неизвестную доселе породу. Впрочем, как знать?

А врач ощупывал мою голову короткими пальцами-сосисками и надменно вещал, вызывая у меня тупую зубную боль:

— Когда его милость рассказал, что выловил вас в реке, я так сразу и подумал… И как же, милочка моя, вас занесло в наши края, так далеко от моря? Ну-ка-с, дорогуша, продемонстрируйте доктору свой хвост!

Я, наверное, слишком широко открыла глаза от удивления, потому что эскулап громко рассмеялся:

— Ну вот, теперь вижу нормальную человеческую реакцию! А теперь покажите мне, дорогуша, ваши раны.

Следующие полчаса меня, задрав рубашку, щупали, мяли, стучали по коленкам маленьким молоточком, просили показать язык, проследить за свистком, которым доктор водил перед моим лицом… И так далее.

— Ох! — выдохнула я при очередном нажатии.

— Ав-в-ав! — Дверь почти вынесло кучей щенков и захлопнуло перед громадной догиней.

— Ой! — только и успел сказать доктор, когда вся мелкая гоп-компания повисла у него на штанах, впиваясь острыми мелкими зубками во все чувствительные места.

— Весьма странно, — прошипел он гораздо позднее, отцепляя пятого щенка от того места, что дамы куртуазно любят сравнивать с носом. — С чего они так себя ведут?

В процессе освобождения лекарь успел позабыть о своей пациентке и скинул мне одного из щенят на живот.

— Уй! — сморщилась я.

— Гав! — В дверь ворвалась мама-дог и принялась наводить порядок. Наводила она его почему-то тоже верхом на мне. Никто не знает — почему?

Тяжелая туша придавила меня к кровати, вышибая дух, а рядом ползала малышня и покусывала меня за пальцы.

— Спасите! — сорванным голосом прошептала я.

— Все в порядке! — бодро отозвался доктор, напоследок оглядывая поле боя через лорнет. — Прошу! — подозвал затихарившуюся в уголке няню. Отобрал у той миску и сделал мне мокрый компресс на затылок из пахнущей травой ткани.

— Как она, доктор? Жить будет? — поинтересовалась бабуля, всем видом показывая, что ежели что — охотно и без особых угрызений совести прикопает ненужную помеху, но… подальше от дома.

— Госпожа Аннита, не переживайте, — успокоил ее врач. — Организм крепкий, достаточно молодой…

Тут все, включая меня, удивились. Догиня обслюнявила мне лицо.

— Думаю, недельку полежит, отдохнет и выкарабкается, — порадовал нас лекарь. — Внутренних повреждений не наблюдается. Только кормить не забывайте.

Бабуля скуксилась, но промолчала.

— Бульон, молочные продукты, протертые вареные овощи, — перечислял доктор. — От мяса советую пока воздержаться. Сладкое можно, даже нужно. — Обратился ко мне: — Вот и все, милочка. Коли в ближайшие двое суток вас что-то будет беспокоить, не стесняйтесь — зовите меня. Ежели не в доме, то на псарне меня вполне можно отыскать.

Он похлопал растерянную пациентку пухлой рукой по плечу и вышел. Няня, поджав губы, кинула на меня не особенно приветливый взгляд и сложила руки на животе.

— Схожу-ка я распоряжусь насчет обеда, а ты поспи пока.

Госпожа Аннита вышла, но вскоре вернулась с псарем, утащившим все семейство догов и освободившим мне органы дыхания.

Я и в самом деле уснула, как только старушка вышла.

Проснулась уже в сумерках. Где-то в углу затаился сверчок в поисках подруги. Его монотонный свист навевал глубокое уныние.

На столике горела свеча и стояла чашка еще теплого бульона, который я с удовольствием выпила. Чувствовала себя все еще немножко странно, и тело продолжал колотить внутренний озноб. Надо же было угодить в Средневековье! Хоть и не самое начало, не Темные века — думается, примерно век шестнадцатый. Или восемнадцатый? В любом случае, экзотика.

Жаль, нормальной одежды мне не дали, а встать было просто необходимо.

Спустив босые ступни на чистые доски пола, прислушалась к себе. Вроде не мутит, не шатает. За ширмой нашла кувшин для умывания и ночной горшок с крышкой.

Комната, куда меня поселили, была довольно уютной. Единственное окно скрывала вышитая шторка, а на подоконнике стояла красная герань. Да-да, самая настоящая герань! Кроме кровати около окна и ширмы, за которой я уже побывала, еще в комнатушке уместились стол, стул и большой сундук.

Я заползла на кровать и подтянулась к окну. Выглянула. Меня тут же атаковали вороны.

— Что ж вам не спится-то? — посетовала я, вляпываясь в то, что считается знаком небес и предвещает богатство. Еле чужим передником, брошенным на спинке стула, отмахалась.

Итак, что мы имеем? Первый этаж, розовые кусты на клумбах и вьющиеся плети клематисов и ампельных роз с кистями бутонов на решетках и арочных перголах.

Аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Парадный вход справа от моего окна, метрах в пятнадцати, к нему ведет широкая тисовая аллея, заканчивающаяся круглой площадью с фонтаном.

Фонтан — типичный писающий мальчик с рыбкой в два раза больше его — стоит посреди клумбы и орошает цветочки сверкающей на солнце струей.

Аллея со вкусом украшена рабатками[3] и типичными английскими миксбордерами.[4] Сейчас вдоль дороги вовсю цветут тюльпаны, ирисы различных оттенков — от белоснежного до темно-лилового, гусиный лук и пролески, анютины глазки и бегонии, а в дальних рядах темнеют полосы юкки с острыми и узкими, словно кинжалы, перьями листьев. Об остальных цветах я могу сказать только одно — красивые, ибо названий не знаю. Но садовник у барона молодец.

Тем временем птички меня достали основательно, мельтеша перед лицом и не давая разглядеть окружающий мир. Я плюнула и снова улеглась в кровать, захлопнув створки.

Через час во дворе поднялся шум и гам. Кони, кареты, люди с факелами…

Я снова высунулась в окно, с интересом рассматривая местных обитателей. Из карет выбрались старички в разноцветных мантиях. В их одежде преобладал синий, но встречался черный и даже красный цвета. Дедульки разбились по парам и, ругаясь и бурно жестикулируя, направились к дому.

И шли бы себе спокойно дальше, но тут коней снова осияла неземная любовь, и животные пошли меня любить! В сбруе. С каретами и повозками. В итоге создалась дорожная пробка приличных размеров.

— Хоть что-то привычное! — пробормотала я, поспешно маскируясь занавеской.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Счастлива рожденная среди Высших!» – эту фразу благородная Вирита де Эльтран слышала десятки раз. И...
Джинны – порождение галактической сверхцивилизации – атакуют Землю на протяжении нескольких человече...
Если вы неутомимый исследователь всего загадочного и непознанного, тогда эта книга для вас. На ее ст...
В современной физике квантовая механика играет ведущую роль в вопросах объяснения законов микромира ...
Перед вами книга, созданная в ходе телепатического контакта с одним из Вознесенных Учителей, Джуал К...
Данная книга – продолжение Учения гималайского адепта, Джуал Кхула. Она создана в ходе телепатическо...