Сказки людей гор и потоков Лун Чэн

Я бы хотел поговорить сегодня о течении времени в Гунфу. Когда мы начинаем занятие с практики внимательности, различные формы медитаций приводят нас к созерцанию центра. По сути, время в Гунфу запускается в тот момент, когда мы касаемся вниманием серединки своего тела, и продолжается до тех пор, пока наше внимание в какой-то мере там остается. Как только это ощущение исчезает, мы, по сути, прекращаем практику. Внимательность дает начало течению нашего внутреннего времени, времени Гунфу, времени мастерства, времени самосовершенствования.

Дальше появляется дыхание. Когда мы начинаем шевелить животом, мы запускаем механизмы как бы обратного отсчета времени. То есть, пока наш живот движется, у нас работает тормоз, который для остальных оставляет время прежним, а для нас замедляет его. Как только мы заимствуем ключевой элемент детского состояния – прежденебесное дыхание – наши биологические часы идут по-другому.

Учителя о времени

Я сам наблюдал, как от двух великих мастеров, моего Учителя и Фэн Чжицяна, исходило ощущение, будто они моложе тебя. Вот ты его трогаешь и понимаешь, что он молодой и здоровый, а ты слабенький и старый. Будто твоя энергия какая-то устаревшая и не очень качественная, а вот у него превосходная, хоть он и в три раза тебя старше.

Я много раз спрашивал, почему так. Учитель отвечал: «Потому что мы стараемся не отвлекаться от живота, мы все время немножко в нем присутствуем». Прежденебесное дыхание – это базовая практика, из которой разворачиваются все остальные. Как только наше сознание уходит из центра, практика прекращается. И по-видимому, с течением долгого времени возникает накопительный эффект. Очевидно, что ты бы хотел быть, как Мастер, и видимых препятствий этому нет, но как вообще-то получить такое же состояние, как у Учителя? Ответ прямой и простой – не переставать шевелить живот и уделять этому достаточное время. Время здесь все решает.

Вот когда спрашивают: «А вы сколько занимаетесь кунг-фу?», как ответить? «Я двадцать лет занимаюсь» – «Хорошо, а в часах?» – «Ну, я ходил на две тренировки за это время». Это не то – либо мы говорим о том, что человек находится в этом состоянии, либо нет. На мой взгляд, Человек практикует Гунфу столько, сколько он совершил микродвижений животом. Это можно представить, как встроенные часы, на которых откладывается время, посвященное Гунфу. Часики начинат тикать, когда мы начинаем шевелить животом, и перестают тикать, когда мы перестаем шевелить животом. Формально человек может заниматься много лет, но фактически из этого времени он практиковал очень мало, и результаты соответствующие.

Вот вы спрашиваете меня, кто такие старшие ученики. Для меня это люди, которые посвящают практике много времени. Они реально глубокие ребята, и ни перепрыгнуть, ни обойти их невозможно. У них есть капитал, и этот капитал весь в центре.

– У вас всегда часть сознания находится в животе? Я понимаю это в теории, но на практике в жизни нас ведь постоянно что-то отвлекает. И что, часть внимания все равно находится в центре?

Да. В теории я вам рассказываю вам рабочую гипотезу о том, как достижимо мастерство на высоком уровне. Я много раз спрашивал Шифу, в чем секрет – почему ему шестьдесят, мне тридцать, но отрыв все продолжает нарастать. Я тренируюсь, но он все равно уходит дальше и дальше. Я спрашиваю: «Шифу, почему вы идете быстрее, чем мы? Мы же занимаемся!», а он говорит: «Нет, вы не занимаетесь. Вы еще находитесь на стадии предварительного принятия решения по поводу возможного в будущем начала практики». Сам процесс очень простой – нужно лишь время и внимание. Таким образом можно достичь мастерства, которое позволяет продвинуть далеко себя и обучать искусству других.

Есть такой термин в православии – исихазм – это, по сути, непрерывная молитва. Человек находится в постоянном внутреннем чтении мантры. И это постоянство внутреннего присутствия сходно по содержанию с нашей практикой. У кого-то иногда оно возникает: вы видите, что на туйшоу человек раз – и начал хорошо стоять, у него горят глаза, и его невозможно сдвинуть. Но потом его отпускает, и все. Это пример локального просветления. Здесь мы говорим о том, где находится якорь, через который мы выходим на правильные частоты.

– А зачем тогда делать еще что-то кроме шевеления живота?

У нас есть много всяких программ, помимо программы духовного просветления – биологических, социальных, родовых. И все эти программы настоятельно требуют реализации. Мы себя не очень хорошо чувствуем, если их игнорируем.

Поэтому все остальное нужно для того, чтобы не скучно было шевелить животом.

– А вот все-таки, как можно постоянно держать внимание в животе? Вне практики, когда мы занимаемся повседневными делами или работаем, живот же забывается.

Да, именно поэтому были созданы практики, которые позволяют вам забыть о нем не совсем. Например, цигун – вы все делаете с помощью живота. Или медитация – вы так же все делаете с помощью живота. Аналогично контактные танцы и туйшоу.

– Все равно это специальные занятия. А насколько реально погружение внимания в жизни вне тренировки? Получается, что внимание должно быть разделено между тем, что происходит у тебя в животе и тем, что происходит в твоей жизни.

Как говорили люди из Карфагена, плавать по морям обязательно, жить – не так уж обязательно.

Ну а если серьезно, то по крайней мере то время, которое мы находимся в животе, наши биологические часы уже тикают по-другому: часы мастерства прибавляются, а тело стареет намного меньше, даже скорее всего есть обратный ход. Мы настолько оптимизируем кровообращение, что для тела многие процессы замирают.

Как-то спросил меня один ученик: «Шифу, а можно потрогать Даньтянь Учителя?», я говорю: «Ну, можно». Он потрогал и сказал: «А вот теперь я вообще ничего не понимаю…» Это будто бы другой вид человека или даже инопланетное существо. Я ему всегда говорю: «Шифу, почему вы всем говорите, что вы отсюда? Вы же явно не отсюда!»

– Это как Чужого трогать в Чужом, и этот Чужой еще более чужой, чем тот Чужой, который в Чужом.

Вот! Золотые слова. Но, слава Богу, у нас есть возможность к нему съездить, и воочию увидеть и потрогать его живот – потому что представить умом это невозможно. Наработка, о которой мы говорим, дает в центре некую активность и связанность тела и психики. Поэтому мы должны продолжать исследовать мастера.

– Но вот ты мне просто скажи из твоего личного опыта, возможно ли «быть в центре» и делать при этом что-то еще? Или наша учебная задача – делать это хотя бы тогда, когда мы практикуем?»

Я думаю, что пока, на данный момент, хотя бы вот так. То есть, делать это в свое свободное время, во время тренировок по цигуну, и…вполне возможно, что все остальное тоже делается через центр. Любое ремесло, на самом деле, делается через него. Вся ваша профессиональная работа требует центрированности. Хорошо что-то можно сделать только из центра, только собой, искренне, вкладывая энергию. Как только она заканчивается, человек начинает лажать. У меня так – как только я забываю про то, что нужно шевелить животом, я делаю это уже не так качественно.

Дыхание и движение

Второй аспект, который мы сегодня затронем, касается того, в каком соотношении находится наше дыхание с действиями. Существует пять разных вариантов.

Первый – самый простой для нас и самый «человеческий» – это когда одно действие соотносится с одним движением центра, один к одному.

Есть история про рябчиков и коней. Значит, приходит человек и спрашивает: «А вот до революции, помню, в вашем ресторане подавали пирожки с рябчиками», ему говорят: «Да, и сейчас подают». Приносят ему эти пирожки, он их пробует и говорит: «Вы знаете, а вкус изменился!», а ему отвечают: «Ну, вы понимаете, сейчас время сложное, поэтому мы в пирожки с рябчиками немного добавляем конину». «А много добавляете?» – «Ну, один к одному – один рябчик, один конь».

И у нас связь между действием и движением живота – один к одному. Довольно редко удается какое-то действие выполнить в ритме нашего центра. Такое случается в цигун, в танцах и в других хорошо ритмизованных видах деятельности. Поэтому этот вариант соотношения очень важен – может, он и не очень годится для жизни, но зато прекрасно помогает подружиться со своим центром.

Второй вариант того, как мы можем совершенствовать Даньтянь, связан с циклическими процессами – например, ходьбой, бегом, греблей и т.д. Здесь на одно движение центра приходится много внешних действий: «си» или «ху» на несколько шагов или других движений. Получается такой «цигун паломников в Лхасу», когда человек вынужден погружаться в особое состояние, чтобы преодолеть несколько тысяч километров пешком. Как это сделать?

Нужно изменить ритм дыхания. Получается уже не один к одному, а один ко многим. Это очень применимая идея. Она пригодится вам, чтобы выдержать какую-нибудь нудятину – к примеру, если вы попадете на галеры, и заставят вас долго и тяжело грести. То же самое в реальной жизни – вы сможете через всю монотонность увидеть движение центра, и вам станет легче. Вам будет все равно, какую работу нужно выполнить, потому что вы сможете делать ее бесконечно, не напрягаясь. В этом и есть смысл.

Следующий вариант – это то, что делает наш Учитель – живот собирается, к примеру, на десять вдохов-выдохов: Цинь-Цинь Де Си, Мань-Мань Де Си, Ци Джань Де Си, Ци Дао Мин Мэн, и все старые заклинания описывают скорость его движения, замедленную относительно нашей с вами в десятки раз. То есть, обычно у нас с вами дыхание и движение живота ритмизованы, а здесь собирание живота делается на много дыханий, медленно-медленно. И основное мастерство в этом. Мы видим по Учителю, что глубокие состояния достигаются благодаря такой технике. Время для него течет по-другому – не когда живот служит дыханию, а когда дыхание служит животу. Если пропеть все заклинания на одно собирание, у нас сформируется «дружба с животом» на другом уровне. Будто мы все с ним обсуждаем, как с равным.

Что это дает? Это дает присутствие в движении другого качества. Как если бы мы не бегло прочитали что-то, а разобрали по слогам. Это полное отсоединение дыхания от ритма. Все дикторы и певцы этим занимаются. Давление удерживается, живот собирается или наполняется, и на этой фазе произносится длинное предложение. Дыхание полностью отвязывается от давления в полостях тела.

– Как это сделать?

Например, считалками: «Живот медленно-медленно собирается, живот легко-легко собирается, живот чуть-чуть собирается, живот мягко-мягко собирается, живот собрался – энергия достигла точки Мин Мэнь, энергия неподвижна, энергия находится в точке Мин Мэнь…» – и все это одно собирание живота. А потом: «Медленно-медленно отпускаем живот, легко-легко отпускаем живот и так далее.

– А это непрерывное движение или как бы ступеньками?

Это именно итерации. Оно то ли ползет, то ли не ползет. Но может быть где-то и непрерывно. Мы не знаем. Важно, что это очень медленное движение, и не тела, а центра.

Данная идея очень сильно пересекается с «Трактатом о преобразовании сухожилий и мышц» – с «Ицзинь-Цзином». В «Ицзинь-цзине» мы тянем руки в стороны – один, два, три, четыре, пять, шесть… Когда мы досчитаем до десяти тысяч, руки действительно натянутся, а до тех пор это все ни о чем. Для тела меньшие количества ничего не значат, оно нас на этих скоростях не слышит и задействует очень малое количество клеток – три, ну, четыре – но не все десять триллионов. Для того, чтобы тело полностью включилось, необходимо долгое удержание внимания. Только на таких скоростях устанавливается связь мозга и органики. Тело и пространство начинают откликаться. До тех пор, пока мы работаем на быстрых ритмах, своему телу мы ничем не помогаем.

– А почему мы на тренировках делаем все супер быстро?

Потому что занятия цигуном должны выполнять социальную роль – чтобы на них можно было прийти не один раз. Как говорил мой математик: «Почему считается, что некоторые грибы нельзя есть? Любые грибы можно есть хотя бы один раз». Вот чтобы люди пришли на цигун больше одного раза, мы никогда так не делаем.

Когда вы занимаетесь сами, вы скорее всего двигаетесь медленнее. Это получается естественно. И это правильно. Но пока непонятно, как перевести это на социальный уровень. Скорее всего, должна быть какая-то продвинутая группа по цигун, в которой ребята за полтора часа будут делать одно движение животом – сорок пять минут «си», сорок пять минут «ху».

Но это непросто. Надо дождаться, чтобы люди «утончились» настолько, чтобы с ними можно было обсуждать такую практику. Это своего рода изыск.

– А вы делаете это в Китае?

Мы только это и делаем в Китае. Шеф нас замедляет. При этом видно, что он сильно спешит – когда же он переходит на свои естественные скорости, мы начинаем медленно умирать. Возникает такое чувство, будто человек живет в другом пространстве и в другом времени. И очевидно, это и есть высокие уровни мастерства в цигун.

Это, кстати, находит подтверждение в остеопатии – когда начали исследовать ритмы, оказалось, что в теле существуют скорости еще более медленные, чем скорость сердца – например, ритм 5-14, в котором циркулирует спинномозговая жидкость. То есть, она делает от пяти до четырнадцати движений в минуту. И есть еще ритмы даже более длинные. Вообще вся жизнь происходит на страшно длинных ритмах. Наше тело собирает себя за счет этих длинных волн.

– К этой практике нужно созреть или имеет смысл начинать ее уже сейчас?

Если хочется, стоит пробовать уже сейчас. Она не для начинающих, это «продвинутый уровень», поэтому если человек приходит и спрашивает: «А зачем мне вообще дышать животом?», бесполезно пытаться ему ее объяснять.

Понятно, что данная практика нас немножко «подтормаживает» и изменяет наше времяощущение. С известными мастерами можно ощутить этот эффект – рядом с ними время для тебя течет по-другому. За счет того, что применяются методики замедления волны, мозг начинает обрабатывать информацию иначе.

– А есть разница, тренировать ли это самостоятельно или в группе?

Есть. В группе эффект будет мощнее. Но, опять-таки, такую группу тяжело собрать.

Какой ритм у нас есть еще? Накопленное дыхание. «Накопленное дыхание» означает, что мы перед действием сильно собираемся и в таком состоянии реагируем на триггер. То есть, все собирание выполняется до действия. Получается, что человек заряжается-заряжается-заряжается, а потом совершает действие, которое никому не под силу поймать. Успеть просто физически невозможно, потому что человек собран, как кошка перед прыжком, и этот прыжок длится настолько короткое время, что для человека неуловим.

Этот метод дает очень большое преимущество в боевых искусствах. Раньше, к примеру, он пользовался большим спросом у военных. В современной жизни он не менее важен, поскольку ключевой идеей здесь является концентрация: все копится до начала действия, а затем происходит уже само действие.

Например, каллиграфия недостижима без дыхания. Без полной собранности ни одна из прекрасных черт, которые мы видим, не делается. Необходимо измененное состояние сознания. И сколько бы ты ни повторял эти черты, пока тебе не объяснят, как работает каллиграфический цигун, ты будешь рисовать как обычно. Для выполнения высоко художественных видов деятельности нужна специальная техника, и эта техника очень связана с работой центром.

– То есть, у нас происходит собирание живота, потом действие, а потом уже расслабление?

Да, именно так! Либо еще действие может совершаться на наполненном даньтяне – на «ху». В таком случае мы расширяемся-расширяемся-расширяемся – а потом происходит бам!

– А в чем разница?

Разница, как в борьбе и боксе – все ударные виды вынуждены собираться на «си», а все бросковые виды на «ху», чтобы потом дернуть на себя.

Спонтанный цигун

Когда мы приезжаем в Китай, учитель иногда показывает нам «спонтанный цигун». Эта штука сложно поддается описанию, потому что в ней нет ничего регулярного. Он быстро-медленный, текуче-рывковый, многонаправленный. Действия абсолютно спонтанны – например, ты делаешь сначала много дыханий на один круг, а потом одно. Это выглядит удивительно, как шаманская пляска. Спонтанность заключается в некоем освобождении сознания от регулярностей – свобода. Но какая может быть свобода, если мы ни одно из этих действий не можем выполнить? Свобода – это когда мы можем свободно перемещаться между ними. Мы можем делать длинное дыхание, короткое дыхание, дыхание на много движений, на одно движение и так далее. Вот тогда у нас свобода. Иначе какая же это свобода? Мы просто привязаны к «си-ху».

Поэтому мы видим, что свобода существует. Но, как и любая импровизация, она должна быть хорошо подготовлена. По сути, это очень жизненно – нам необходимо то длинное дыхание, то медленное, то короткое, то глубокое… Даже наше сердце демонстрирует вариацию сердечного ритма. Сердце все время моделирует разные виды нагрузок, оно то готовит нас к прыжку, то поспать – и само оно проживает все эти циклы.

Спонтанность и бесформенность – это итог искусства. Искусство в итоге должно стать естеством. Мы стремимся к тому, чтобы уйти от условности и стать сложно представимым. Но начинать нужно с простых действий, с простых черточек в каллиграфии. Один к одному: один рябчик – один конь. Чтобы пропорции ни в коем случае не нарушались – важно сохранить рецептуру.

Спонтанность и бесформенность – это итог практики. Мы начинаем с Великого Предела – с центра, и охватываем различные состояния и способности. И потом кажется, что мы действуем совершенно хаотично, природно, безыскусно. Но, на самом деле, это высшее проявление искусства – когда ты не можешь угадать ни одного движения человека, когда он постоянно варьирует свои действия и постоянно изменяет свой подход. Когда он может с высоким человеком сделать одно – а с низким другое, с тяжелым одно – а с легким другое. Это дает адекватность, потому что невозможно делать одно и то же по отношению к разным людям. На первом этапе можно отрабатывать на всех одно и то же – это неплохо, но лишь на начальном уровне.

Аналогичная ситуация происходит, когда в школу приходит новый человек и начинает задавать вопросы. В принципе, можно каждому новому человеку давать один и тот же ответ. Но в этом нет никакой живости. Например, Будда так не делал, он приносил разные тексты для разных учеников. И все хорошие учителя так делают – они находят какие-то конкретные слова, которые пригодятся именно этому человеку. Это тоже пример вариации, пример спонтанности – подбирать свой текст для каждого человека, несущий тем не менее те же самые принципы, просто чуть-чуть измененные по форме.

Может, вы слышали обвинение в том, что в выборах Трампа участвовал искусственный интеллект, который каждому избирателю писал свое письмо с причинами проголосовать за Трампа. Это тоже пример вариаций.

Или есть история про «язык любви» – с разными людьми надо разговаривать на том, который они понимают – для кого-то это время, для кого-то забота, для кого-то подарки. У каждого свое.

Дыхание в разных классах Школы

Следующая тема, которую я бы хотел с вами обсудить, касается того, что все эти штуки про дыхание мы переживаем внутри школы в разных образах. Самый дикий из них – это туйшоу, очень силовая и активная борьба, в которой тем не менее все вышесказанное работает. Полезно учиться применять практики, о которых мы только что говорили, на скоростях и в силовом взаимодействии. Почему? Потому что это дает телу реальную жизнь, и сердце начинает нормально работать – то есть, выходит на высокие скорости и становится более выносливым, более крепким.

По сути, внутри школы мы моделируем разные ситуации. Одна из них – силовое взаимодействие. Мало кто к этому готов – много людей согласны прийти и побыть с собой наедине, чуть-чуть меньше людей готовы подвигаться активнее, еще чуть меньше хотят повзаимодействовать с кем-то, и совсем немного людей готовы друг с другом побороться. Это все разные уровни энергии, но для здоровья нужно практиковать их все.

Вторая ситуация – это контактные упражнения, где все решает опять-таки дыхание, потому что, когда мы «ведем» и «следуем», мы должны все делать дыханием от центра. Иначе это все ненастоящее.

Когда мы занимаемся цигуном, очевидно, что мы тоже работаем в этой концепции, и когда практикуем медитацию, аналогично. Даже когда мы читаем лекции, все равно мы продолжаем внутри шевелить живот. В разных ситуациях нужно пробовать вспоминать про него и делать его центром своей активности. Вот такая история.

Давайте теперь подсуммируем:

Можно менять соотношение действия и дыхания. Например, одно движение животом может раскладываться на много действий. Нужно попробовать так поделать, чтобы получить опыт присутствия в циклических процессах.

Второй момент – это задача для продвинутой группы по цигун, которая будет сорок пять минут делать «си» и сорок пять минут делать «ху». И тогда, скорее всего, нас очень сильно «отпустит», потому что мы пронаблюдаем миллион внутренних процессов, обычно скрытых мельтешением головы. Для тела такая медленная скорость оптимальна. По мере того, как мы замедляем процесс, он для нас появляется. На привычных для нас скоростях, то есть вдох-выдох – «си-ху», «си-ху» – мы даосские кукушки – мы в теле ничего не видим и ничего не можем исправить.

Третий момент про концентрацию – дыхание концентрируется до действия и отделено от него, то есть, у нас или открытие, или закрытие.

И четвертый момент – про спонтанность. Для Востока это высший уровень, выше – это только стать каким-нибудь юродивым, заниматься контактной импровизацией и все такое. В спонтанность, может, не так уж и сложно попасть, зато сложно из нее вернуться. Периодически я вижу, как она становится ловушкой. Есть люди, которые начинают жить спонтанно – в Индии в таком случае говорят: кундалини поднялась. В Китае это называется «цигунмин» – когда человек постоянно перескакивает с предмета на предмет и не может долго удерживать внимание на чем-то одном. Он становится совершенно вне формата, его выбивает его же энергия. Почему так происходит? Иногда люди без учителя и без практики достигают такого состояния самостоятельно и не успевают сформировать привычку, как входить в него правильно. Им об этом уже никак не напомнить, потому что эту привычку нужно формировать заранее.

Получается, что они научились попадать в спонтанность и бесформенность до того, как научились быть «сформленными». И это диагноз – человека уже не поймать.

Ко мне много раз приходили такие люди, задавали странные вопросы, хотели посотрудничать. Я их спрашиваю: «А учитель у вас есть?» – они: «Нет, учителя нет», я говорю: «А хотите?» – а они: «Нет, уже не хотим, мы уже сами себе учителя».

Человек доходит до выхода в какое-то состояние и вернуться оттуда уже не может. Это проблема. Застревание в любом состояний – это определенная несвобода, но есть какое-то мегастостояние или метасостояние, которое позволяет наблюдать все, как различные проявления, и свободно между ними переключаться. Так вырабатывается адекватность.

Задача внутри школы – создать «полигоны» для тренировки разных видов дыхания и разных психических состояний, чтобы мы могли легко переходить из одного в другое. Проблема в том, что мы либо совсем не понимаем дыхания, либо воспринимаем его как самоцель. Дыхание же должно давать нам выживать в разных ситуациях.

В школу приходят разные люди, и сам по себе этот человек будет делать то, что ему делать вообще больше не нужно. Например, он привык сидеть – тогда ему нужно встать и идти. Как его на это мотивировать? Если он будет и дальше сидеть, никакой пользы своему организму он не принесет. То, чем мы не занимаемся, скорее всего, нам очень нужно – мы избегаем тех вещей, которые могли бы нас вылечить. Почти всегда.

– А как понять, что принесет человеку пользу?

Скорее всего это то, от чего он больше всего бежит. То, что он вообще не может делать. При мысли о том, что ему на самом деле надо, его начинает тошнить. Поэтому нужно человека постепенно сдвигать в эту сторону.

– А что конкретно плохого в том, чтобы выйти в эту бесформенность?

Вот все думают, что просветление – это что-то креативное и позитивное. Когда фиганет, как следует, от вашей личности ничего не останется, и собрать ее потом не удастся».

– А спонтанность связана с энергией Дерева?

Да, конечно. Это прямой путь в спонтанность. Поэтому энергию Дерева, то есть, с полностью поднятыми наверх руками, нужно очень осторожно практиковать.

– Здорово, что благодаря тренировке вариативных состояний достигается более устойчиво состояние в жизни.

Да! Сердце и другие органы постоянно сами создают вариацию, то есть, различные частоты – чуть больше или чуть меньше, как будто все время готовят нас к разным ситуациям в жизни. Мы делаем то же самое, но сердце все равно дает вариацию ритма. Она как раз и является критерием здоровья. Когда вариация падает, адаптивные способности человека на нуле. Он ничего не сможет, потому что его сердце ничего не может.

Поэтому, когда мы создаем систему для людей, мы должны проектировать ее сразу с вариациями – чтоб это была живая функция, способная перестраиваться, а не суровая доктрина.

Ваши шуточные разговоры, в которые вы и меня вовлекаете, очень сильно напоминают мне диалоги студентов разных факультетов в «Гарри Поттере». Понятно, что, когда в школу приходят новые люди, у них у всех немножко разная траектория. Кто-то идет от внешнего к внутреннему, кто-то наоборот – от внутреннего к внешнему. И, по идее, это то же самое, как если бы вы разговаривали на разных языках – вам не очень понятна мотивация друг друга и не очень ясно, как строить коммуникацию. При этом, отношения между теми, кто занимается одной дисциплиной, понятны.

Новый формат туйшоу

Например, недавно мы поменяли формат Туйшоу клуба. Теперь мы занимаемся три раза в неделю по четыре раунда: во время первого мы стоим неподвижно и слушаем друг друга, во втором и третьем, соответственно, то один человек атакует, а второй защищается, то наоборот, и в четвертом раунде уже происходят взаимные атаки и защиты. За первую неделю к нам пришло шестьдесят человек! В нашей стране никогда такого не было! Даже на национальные чемпионаты приходит меньше людей, включая детей и стариков. О чем это говорит? О том, что нашелся оптимальный формат, в котором дальше можно хорошо развиваться.