Дарий Поротников Виктор

Глава десятая

Убийство в крепости Сикайавати

Рано утром Ардиманиш отправился во дворец, чтобы, как обычно, представить «царю» донесения соглядатаев, поступающие со всех концов Персиды, а также поведать о настроениях жителей Экбатан перед началом праздника. Кроме того, Ардиманиш прихватил с собой список знатных гостей, которые приехали приветствовать «царя» и вручить ему подарки, как было издревле заведено в этот день.

Заговорщики, одетые в роскошные праздничные одежды, с нетерпением ожидали возвращения Ардиманиша: им вместе с ним предстояло следовать в залу на царский прием.

За завтраком все выпили вина для храбрости, чтобы побороть волнение.

Поскольку ожидание затягивалось, вельможи начали проявлять беспокойство.

– Ну где же он? – в нетерпении восклицал Гидарн. Он метался по комнате, как птица в клетке.

Ему никто не ответил, ибо всех, мучил тот же вопрос. И еще предчувствие, будто патиакш предал их и вот-вот их схватят.

Интаферн, развалясь в кресле, был занят тем, что вытаскивал из ножен до половины голубоватый клинок своего акинака и одним ударом ладони вгонял его обратно. Сидевший напротив Мегабиз тупо взирал на однообразные движения Интаферна, иногда принимаясь шумно вздыхать, словно ему не хватало воздуха.

Гобрий сидел на скамье, закинув ногу на ногу, и поигрывал носком сафьянового сапога с серебряной застежкой. Его взгляд, устремленный в пространство, был задумчиво-сосредоточен. Рядом с ним сидел Гистасп, прислонившись затылком к деревянной колонне, поддерживающей кровлю. Он глядел в потолок, разделенный стропилами и поперечными балками на одинаковые квадраты. Отана стоял у окна, выходившего в перистиль, и не сводил глаз с дверей: если Ардиманиш появится, он неминуемо должен пройти по двору, прежде чем попасть на мужскую половину дома.

Дарий, не в силах бороться с обволакивающей его дремой после бессонной ночи и выпитого на сытый желудок вина, прикорнул в уголке на низком табурете, упершись лбом в ладонь согнутой руки. Мучительное волнение, снедавшее его, вдруг сменилось полнейшим безразличием.

Но вот наконец явился Ардиманиш, и комната наполнилась громкими раздраженными голосами.

Гидарн тянул Ардиманиша за широкий рукав длиннополого кафтана и требовал, чтобы тот выложил начистоту, почему задержался так долго.

– Ты наверняка заодно со Смердисом и его братцем! – наступал на патиакша Гидарн. – Ну что, какую ловушку для нас приготовил?

– Это неспроста. Это подозрительно, – вторил Гидарну Мегабиз. – Надо допросить Ардиманиша как следует. Может, он вознамерился нашими головами купить себе милость у магов!

Ардиманиш пытался что-то объяснять, но ему не давали вставить ни слова.

Гидарн держал его за одну руку, Мегабиз – за другую: оба пытались уличить патиакша в измене.

– Признавайся, Ардиманиш, с кем ты? – угрожающе промолвил Интаферн, вынимая из ножен кинжал. – С нами или с магами? Говори правду, покуда я не отрезал тебе язык!

Отана решил вмешаться и, растолкав обидчиков Ардиманиша, обратился к нему спокойным голосом:

– Мы извелись от ожидания, друг мой. А тебя все нет и нет. Что случилось?

– И не вздумай лгать! – пригрозил Интаферн из-за плеча подошедшего Гистаспа.

Гистасп оттеснил Интаферна и ободряюще кивнул Ардиманишу:

– Не слушай Интаферна, дружище. Он просто не выспался.

Гобрий в это время успокоил Гидарна, который твердил, что им всем нужно спасаться бегством, пока не поздно, что он не доверяет Ардиманишу.

– Магов во дворце нет, – Ардиманиш в изнеможении рухнул на табурет. – Я разговаривал с дворецким, с патизейтом[49] и с начальником стражи. Все говорят одно и то же: дескать, царь и хазарапат перед самым восходом солнца сели на коней и уехали на Священную гору. И когда вернутся, неведомо.

– Все ясно, – Мегабиз ткнул пальцем в Ардиманиша. – Ты предупредил их заранее, и они успели скрыться.

– Я предчувствовал это! – гневно воскликнул Гидарн. – Мы доверились негодяю!

– Отдайте мне Ардиманиша! – Интаферн угрожающе зазвенел акинаком, вытащив его из ножен.

– Тихо! – повысил голос Гистасп и оглядел всех грозным взглядом. – Если бы Ардиманиш нас предал, он не явился бы сюда один. Мы теперь сражались бы с дворцовой стражей либо уже валялись обезглавленные, если бы Ардиманиш с самого начала вел двойную игру.

И в наступившей тишине Гистасп вновь обратился к патиакшу:

– Как ты думаешь, куда могли отправиться маги?

– Я знаю, куда они отправились, – ответил Ардиманиш. – Мне сказала Атосса. Смердис и Гаумата ускакали в крепость Сикайавати, они намерены оставаться там до окончания праздника.

– Что подвигло их на это? – спросил Отана.

– Обычная предосторожность, – ответил Ардиманиш. – Гаумата полагает, что чем меньше его брат будет общаться с людьми, лично знавшими Бардию, тем больше уверенность, что их злодеяние не будет раскрыто.

– А как же гости? – поинтересовался Гобрий. – Ведь они собрались, чтобы поприветствовать царя и вручить ему свои подарки…

– Гостям будет объявлено, будто бы царь отправился на Священную гору, чтобы в этот торжественный день помолиться Солнцу за благополучие всех персов и мидян, – сказал Ардиманиш. – Дары, привезенные царю, можно будет вручить патизейту. Собственно, и в присутствии царя любые приношения вручаются ему же.

– Что будем делать? – громко спросил Отана, обращаясь ко всем.

– Самое лучшее – это разойтись, – заявил Гидарн. – Не скакать же нам вслед за самозванцами в Сикайавати!

– А почему бы и нет? – подал голос пробудившийся Дарий.

Все изумленно обернулись на него. Никто из заговорщиков не воспринимал всерьез сына Гистаспа, полагая, что он ввязался в это дело, лишь повинуясь воле отца.

Гидарн презрительно усмехнулся, давая понять, что на столь нелепый вопрос ответа не требуется.

– Юноша, можешь дремать дальше, – с нескрываемой ехидцей бросил Дарию Интаферн. – Твоего мнения здесь никто не спрашивает.

У Дария щеки вспыхнули огнем. Он резко вскинул голову и встретился взглядом с Интаферном. В глазах у Дария был вызов.

– Атосса призывает нас действовать, – как бы между прочим вставил Ардиманиш.

– Глупая женщина! – небрежно обронил Гидарн. – Что она в этом смыслит?

– Я думаю, нам нельзя отступать, – сказал Гобрий. – Пусть в Сикайавати, но мы должны добраться до магов.

Другого такого случая может не быть. Нынче в Экбатанах собралась почти вся персидская знать – это удобный момент, чтобы объявить об убийстве Бардии и самозванце, занявшем престол.

– И об убийстве обоих самозванцев, – добавил Гистасп. Отана переглянулся с Гистаспом и понял его без слов.

– Клянусь Митрой, нам надо попытаться, – сказал он. – Маги уверены, что они в полной безопасности, находясь в крепости. Нужно воспользоваться их беспечностью.

– Ты сошел с ума, Отана! – невольно вырвалось у Гидарна. – Как ты можешь поддаваться на призыв глупой женщины и юнца? Пойми, в Сикайавати находится преданный магам гарнизон из семисот воинов. Нам не одолеть их, даже если с нами будет сам Вэрэтрагна[50]!

– Вэрэтрагну нам заменит хитрость, – промолвил Отана, сощурив большие миндалевидные глаза.

– Гидарн прав, – засомневался Мегабиз, – это бессмысленная затея.

– Случайно Атосса не подсказала тебе, как нам восьмером расправиться с целым гарнизоном крепости? – язвительно обратился к Ардиманишу Интаферн. – А может, давайте, спросим у Дария – он даст нам дельный совет…

Интаферн взглянул в сторону Гистаспа.

Гистасп, не обращая внимания на язвительный тон Интаферна, заговорил с сыном серьезным голосом:

– Ты слышал вопрос Интаферна?

Дарий молча кивнул.

– Что ты можешь ему ответить?

– Я знаю, что надо делать, отец.

– Говори. Мы слушаем тебя.

– Нужно послать меня в Сикайавати под видом гонца, – сказал Дарий, слегка волнуясь. – Я скажу магам, будто в Экбатанах началось восстание. Будто бы среди знатных персов, собравшихся в царском дворце, распространился слух об убийстве Бардии. Скажу, что царская стража разбежалась и в городе царит неразбериха. Затем следом за мной в крепости объявится Ардиманиш, который подтвердит мои слова. Вместе с Ардиманишем прибудете все вы, якобы не поверившие слухам и готовые сражаться за истинного сына Кира. Таким образом мы все проникнем в крепость без всяких подозрений и во время совета, на который маги непременно соберут нас, мы и осуществим задуманное.

– А как мы выберемся из крепости, убив Смердиса и его брата? – поинтересовался Гидарн. – Ведь нам никто не откроет ворота без приказа тех же магов. И что мы тогда станем делать?

Поскольку Дарий растерянно молчал, за него ответил язвительный Интаферн:

– Сын Гистаспа хочет сказать, что после свершения справедливого возмездия всем нам придется доблестно сложить головы в неравной схватке, дружище Гидарн. Разве можно думать о собственной жизни, когда речь идет о спасении Персидской державы?

Отане не понравился его тон.

– Зачем ты ввязался в это дело, Интаферн, раз не готов к самопожертвованию? – с осуждением проговорил Отана. – Разве не ясно было с самого начала, что задуманное нами чревато смертельным исходом для всех нас? Еще в Сузах мы все единодушно высказывались за то, что ради высокой цели можно и пожертвовать собой. Теперь же выясняется, что кое-кто из нас слишком дорожит своей шкурой.

Гидарн пробормотал смущенно:

– Мы же не договаривались на самом деле сложить головы ради этой цели. В Сузах мы обдумывали любые возможности, чтобы избежать этого.

– Главная цель все же – убить магов! – сделал акцент Отана. – А уж потом будем думать о спасении. Но если даже путей к спасению не останется, хотя есть возможность умертвить магов, то, я полагаю, отступать от задуманного все равно не следует. Кто не согласен со мной?

Гидарн промолчал, по его лицу было заметно, что в нем происходит внутренняя борьба.

Ардиманиш нервно кусал губы. Он не осмеливался возразить Отане, не желая выказать себя трусом.

Интаферн, уязвленный упреками Отаны, тоже хранил молчание, поигрывая рукоятью акинака, висевшего у него на поясе.

Мегабиз тоже помалкивал, глядя на Интаферна.

– Что ж, Отана, – улыбнулся Гистасп. – Все согласны с тобой. Это еще раз подтверждает, насколько бесстрашны и самоотверженны собравшиеся здесь люди.

– Значит, принимаем уловку, предложенную Дарием? – спросил Гобрий.

Он гораздо сильнее прочих рвался расквитаться с магами, ибо тяжело переживал смерть Бардии.

Отана предложил еще раз обсудить задумку Дария и ближе к вечеру приступить к ее осуществлению.

– Быть может, в темноте кому-то из нас все же удастся вырваться из крепости? – добавил он для успокоения Гидарна и остальных.

В обсуждении предстоящей акции принимали участие главным образом Отана, Гобрий и Гистасп.

Дарий из уважения к старшим помалкивал, он и так был польщен тем, что заговорщики одобрили его замысел. Все прочие присутствующие были заранее со всем согласны, однако настроились на самое худшее.

Тут появился раб и заявил, что у входа стоит евнух, присланный из дворца.

Отана велел впустить его.

То был Артасир.

Ардиманиш сразу узнал его и спросил, зачем он пожаловал.

Евнух невозмутимо поведал, что он здесь по воле царицы.

– О храбрые мужи, я пришел помочь вам расправиться с магами, – сказал Артасир.

– Какая от тебя польза, скопец? – хмуро промолвил Гидарн. – Ты наверняка и меч-то в руках никогда не держал.

– Зато я знаю подземный ход, ведущий прямо туда, где некогда жил Смердис, бывший начальник крепости Сикайавати, – так же невозмутимо продолжил Артасир. – Братья-маги непременно расположатся на ночлег в этом доме. Вы сможете незаметно проникнуть туда и так же незаметно уйти. Никто в крепости не знает об этом тайном ходе. Никто, кроме Смердиса и Гауматы.

Надо было видеть, какой радостью засветились лица заговорщиков после слов евнуха. Угрюмость Интаферна как рукой сняло. В Ардиманише проснулась его неизменная шутливость. Гидарн, приободрившись, похлопал евнуха до плечу, назвав его посланцем Судьбы. А Мегабиз за столь добрую весть подарил Артасиру перстень с изумрудом.

Отана и Гобрий на радостях выпили вина за здоровье Атоссы.

Осушили по чаше и Гистасп с сыном.

Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что задуманное ими осуществится почти без риска для жизни.

Путь от Экбатан до крепости Сикайавати занимал не более шести часов верховой езды. Дорога в крепость вела по горным тропам. За горами находилась плодородная равнинная область Нисайя, славящаяся табунами быстрых и выносливых лошадей.

Крепость Сикайавати запирала единственный горный проход в Нисайю со стороны Экбатан.

В Мидии, где племена издревле враждовали между собой, было много крепостей. Местные племенные царьки-кави часто возводили крепости близ важных дорог, возле спусков в долины и в горных проходах. Зачастую с башен одной крепости на вершине соседнего перевала можно было увидеть зубчатые стены другой крепости. Теперь, когда межплеменные распри прекратились, некоторые из крепостей пустовали: жители гор спустились на равнину, занялись земледелием и разведением скота.

Уже сгустились сиреневые сумерки, когда заговорщики добрались до места, где начинался подземный ход в крепость.

Их было семеро, Гистасп остался в Экбатанах. На этом настоял Отана, заявивший, что при удачном стечении обстоятельств они и всемером справятся с двумя магами, но если вдруг их обнаружат и никому спастись не удастся, то Гистаспу надлежит организовать новый заговор. Никто не стал спорить с Отаной, в том числе и сам Гистасп.

Из-за гор выплыла луна и тут же скрылась в облаках. Порывистый ветер шелестел в зарослях дикого миндаля и орешника.

Едва приметная тропа вела вниз по склону горы, за которой находилась крепость Сикайавати. Стены и башни виднелись с горной вершины, поросшей деревьями, на которой остановились заговорщики, чтобы перевести дух.

Спустившись с горы, Артасир довольно долго плутал в густой дубраве, пока не отыскал то, что нужно. Заговорщики последовали за ним, ведя лошадей в поводу. Дарий, кроме своего коня, вел еще и лошадь Артасира.

Евнух опустился на колени и стал разгребать руками сухие опавшие листья, под которыми оказалась деревянная крышка, обитая потемневшей от времени кожей. У Артасира не хватило сил, чтобы поднять ее. Лишь с помощью Гобрия и Мегабиза евнуху удалось это сделать.

Зажженный факел осветил грубые каменные ступени, выбитые в горе и уходящие вниз.

Широкоплечий Мегабиз недовольно пробурчал:

– Здесь очень узко. Я не смогу пролезть.

– Узок только спуск в подземелье, – успокоил его Артасир, – внизу проход широкий, и своды довольно высоки.

– Что ж, тогда вперед, – Мегабиз подал евнуху факел. Артасир заикнулся было об отдыхе, долгая скачка верхом сильно вымотала его, он еле держался на ногах.

Но Отана, который был за старшего, не хотел и слушать об отдыхе.

Кряхтя евнух первым полез в узкий проход, держа факел над головой. За ним последовал Дарий, которому было велено помогать Артасиру и заодно следить за ним. За Дарием втиснулся Интаферн, как самый гибкий и подвижный, у него тоже был факел. За Интаферном двигался Отана. За Отаной следовал Ардиманиш. Затем с факелом шел Гидарн. За Гидарном двигался Мегабиз. Замыкающим был Гобрий, у которого тоже был факел.

С лошадьми остался конюх Отаны, которого заговорщики взяли с собой с этой целью. Лошади должны быть наготове, когда они вернутся обратно, правда, многие из заговорщиков сомневались в этом.

В подземелье стоял затхлый, спертый воздух, и факелы очень скоро стали гаснуть один за другим. К счастью, факел Артасира погас самым последним, когда большая часть подземного тоннеля была уже пройдена. Остаток пути заговорщики проделали в кромешной тьме, держась друг за друга.

Тоннель упирался в дубовую дверь, ведущую в обширный прохладный подвал, где хранилось кунжутное масло. Это чувствовалось по запаху.

Обессиленный Артасир снопом повалился на земляной пол. Он тяжело натужно дышал.

Заговорщики, один за другим ввалившись в подвал, спотыкались в темноте о распростертое на полу тело евнуха. Гидарн даже наступил на него ногой. Артасир слабо застонал. В следующий миг об евнуха споткнулся Мегабиз и грохнулся рядом. Гобрий, стоя в дверях и не видя ничего перед собой, окликнул Мегабиза: «Что случилось?» Мегабиз только выругался в ответ.

Во мраке прозвучал сердитый голос Отаны, призывающего к тишине.

Интаферн принялся высекать кресалом искры, пытаясь запалить жгут из сухого сена. Такие жгуты были у всех заговорщиков, ибо Артасир заранее предупредил, что в подземелье факелы плохо горят. Вспыхнувший огонь выхватил из густой тьмы суровое лицо Отаны в надвинутой на брови шапке, сверкающие белки глаз стоящего рядом с Отаной Мегабиза, орлиный профиль Интаферна. Ардиманиш и Дарий подожгли еще два пучка соломы. Света стало больше. Явственно обозначились стоявшие в ряд большие глиняные сосуды и деревянный свод над головой с толстенными балками перекрытий.

– Веди дальше, – приказал Отана Артасиру.

Гобрий помог евнуху подняться на ноги.

Из подвала наверх вела каменная лестница, довольно широкая, по ней могли двигаться в ряд два человека.

Над верхними ступенями лестницы в потолке можно было легко различить крышку квадратного люка. Это и был ход в жилище магов.

Сжигая последние жгуты сена, заговорщики сгрудились на лестнице, пытаясь поднять крышку люка, но она не поддавалась.

– Там что, замок? – злым шепотом спросил у Артасира Гидарн.

– Не знаю, – пролепетал в ответ евнух, полуживой от усталости и страха. – В прошлый раз над люком стоял большой сундук.

– Когда это – в прошлый раз? – подозрительно спросил Ардиманиш.

Артасир не успел ответить.

Мегабизу, Отане и Гобрию втроем удалось-таки приподнять крышку люка и просунуть меч в образовавшуюся щель.

– Похоже, наверху действительно стоит сундук, и очень тяжелый, – промолвил Гобрий, вытирая пот со лба. – Как же нам его сдвинуть?

– Нужно поднимать крышку вшестером, а одному попытаться проскользнуть наверх, едва щель станет достаточно широка, – предложил Дарий.

Ему возразили, что на верхних ступенях могут поместиться лишь три человека.

– Еще трое пускай встанут чуть пониже и действуют дротиками вместо рук, – Дарий показал, как лучше это сделать.

– Смышленый у Гистаспа сын, – усмехнулся Интаферн, но уже без всякого намека на язвительность.

Шестеро заговорщиков, объединив свои усилия, снова налегли на крышку люка. Дарий как самый молодой и стройный решил выбраться наверх первым. Проделал он это с гибкостью змеи и проворством акробата. Правда, при этом он ненароком заехал кому-то локтем в лицо и толкнул Отану ногой в грудь.

Сдвинув сундук в сторону, Дарий наконец поднял злосчастную крышку люка, и заговорщики один за другим, пыхтя и отдуваясь после затраченных усилий, выбрались из подвала. Последним на четвереньках выполз бедняга Артасир.

Заговорщики очутились в комнате. Под самым потолком виднелись два узких оконца, сквозь которые просачивался бледный лунный свет, давая возможность ориентироваться в темноте, не столь густой и осязаемой здесь, как в подземелье. На фоне беленных известкой стен явственно смутно вырисовывались темные силуэты ларей и сундуков. Видимо, это была кладовая.

Дверь из кладовой оказалась снаружи запертой.

– На сей раз там точно замок, – сквозь зубы процедил Гидарн, пробуя дверь плечом.

– Похоже, мы в ловушке, – ахнул Мегабиз. – Надо уходить!

– Еще чего! – властно возразил Отана. – Ломайте дверь!

– Да мы переполошим весь дом! – зашипел на Отану Мегабиз. – Сюда сбегутся слуги и живо поднимут тревогу.

– Мы почти у цели, – раздраженно повернулся к Мегабизу Отана. – Отступать сейчас – это верх малодушия!

Отану поддержали Интаферн и Гобрий.

– Плечом эту дверь не выбить, – проворчал Гидарн. – Давайте попробуем вышибить ее сундуком.

Заговорщики выбрали длинный тяжелый сундук, обитый медными полосами, и, взявшись, как за ручной таран, с размаху ударили им в дверь.

Дверь треснула посередине, но устояла. Только после четвертого или пятого удара эта последняя преграда превратилась в груду досок.

Заговорщики с дротиками на изготовку выскочили из кладовой в широкий коридор, освещенный огоньками светильников, стоявших в нишах стены. Из-за угла до них донесся шум приближающихся торопливых шагов.

– Куда теперь? – спросил евнуха Отана.

Артасир кивнул туда, откуда звучали шаги.

В конце короткого коридора показались два полуодетых раба с палками в руках. При виде вооруженных людей они в растерянности застыли на месте. В этот миг Гидарн и Гобрий метнули свои дротики и сразили обоих рабов наповал, благо расстояние до них было не более двадцати шагов.

– Вперед! – скомандовал Отана.

Следуя за Артасиром по лабиринтам коридора, заговорщики добрались до большой комнаты с выложенным посреди очагом и лежанками вокруг него. В очаге тлели угли. Алебастровые светильники освещали гладкий пол, выложенный блестящими разноцветными плитками. Стены были увешаны пушистыми коврами, повсюду были разбросаны расшитые узорами подушки, на двух овальных столиках стояли блюда с фруктами и пиалы для чая.

Из этой центральной комнаты проемы с циновками, заменявшими двери, вели в другие помещения. Было тихо – вероятно, в крепости все уже спали.

Ардиманиш, изнемогая от жажды, схватил с ближнего к нему стола недопитую пиалу и опрокинул ее в рот.

Внезапно у него за спиной показался какой-то человек с луком в руках. Просвистела стрела, и Ардиманиш с грохотом рухнул на столик, лицом прямо в блюдо с персиками и инжиром.

Дарий бросился к Ардиманишу и перевернул его на спину. Царский патиакш был мертв. Стрела пробила ему сердце.

Убийца Ардиманиша исчез за циновкой так же стремительно, как и появился.

– Это он! – крикнул Артасир. – Я узнал его!

– Кто? – воскликнул Отана.

– Смердис!

– Догоните его, – приказал Отана Дарию, Интаферну и Гобрию.

Остальные заговорщики во главе с Отаной стали разыскивать Гаумату. Артасира, как ненужную обузу, оставили стеречь тело Ардиманиша.

Трое заговорщиков, преследуя Смердиса, очутились на мужской половине дома. Им пришлось убить подвернувшегося под руку молодого евнуха, который пытался заслонить собою своего господина.

Смердис выпустил в своих преследователей еще две стрелы, успев ранить в ногу Гобрия и выбить Интаферну глаз.

Убегая, Смердис заскочил в небольшую темную комнату, где была дверь. Он хотел захлопнуть ее за собой, но Дарий и Гобрий не дали ему этого сделать. Выхватив свой острый кинжал, Гобрий бросился на самозванца. Смердис, отшвырнув ненужный лук, тоже схватился за кинжал. Они сцепились столь яростно, что, не удержавшись на ногах, свалились на пол и рыча продолжали бороться, нанося раны друг другу.

Дарий вбежал вслед за Гобрием и замер на месте с поднятым дротиком, глядя на два барахтающихся тела у своих ног. В полумраке было трудно различить, кто есть кто.

Гобрий, чувствуя, что Смердис одолевает его, крикнул Дарию: почему тот медлит и не наносит удар.

– Боюсь, как бы не поразить тебя, – взволнованно ответил Дарий.

– Рази нас двоих! – прохрипел Гобрий, ощутив у себя на шее железную хватку пальцев мага.

Взявши копье обеими руками, Дарий изо всех сил всадил его острое жало в мелькнувшую перед ним спину. Человек закричал от боли, это был Смердис. Дарий выдернул копье из человеческой плоти и ударил еще раз, уже более уверенно, целясь самозванцу прямо в сердце. Смердис охнул и затих.

– Ох, и силен же был мерзавец! – задыхаясь, проговорил Гобрий, с трудом выбираясь из-под мертвого тела. – Смерть уже дышала мне в лицо.

Дарий оттащил мертвеца поближе к свету и, перевернув на спину, невольно отшатнулся.

– Это же Бардия! – воскликнул он.

– Ощупай его уши, убедишься, что это не Бардия, – морщась от боли, сказал Гобрий.

Дарий потрогал голову мертвеца: одного уха действительно не было.

– Так и есть. Это Смердис.

Гобрий сидел на полу, зажимая ладонью кровоточащую рану на бедре.

Внезапно появился Интаферн, закрывая рукой левый глаз.

– Ну как вы, управились? – угрюмо спросил он, сердито пнув мертвого мага. – Оставил меня без глаза, негодяй!

– Давайте отрубим ему голову, – предложил Гобрий. Дарий вытащил из ножен меч, но Интаферн остановил его:

– Позволь мне.

Схватив мертвеца за волосы, Интаферн с хищным выраженьем на лице резким ударом акинака отделил голову Смердиса от тела и передал ее Дарию.

Затем, вытирая окровавленный акинак об одежду убитого, Интаферн обратился к Гобрию:

– Сам сможешь идти?

– Боюсь, что нет, – признался тот.

Интаферн помог Гобрию добраться до комнаты с очагом. Дарий отыскал в нише старый плащ и завернул в него отрубленную голову.

Через несколько минут появились остальные заговорщики. Отана нес голову Гауматы. Шедшие следом Гидарн и Мегабиз оба были в крови. Один был ранен копьем в плечо, у другого насквозь была пробита ладонь, которой он заслонялся от удара кинжалом.

– Дело сделано, друзья, – радостно произнес Отана. – Теперь можно уносить ноги.

Обратный путь через подземный ход заговорщики проделали с еще большим трудом, поскольку им пришлось тащить на себе мертвого Ардиманиша. Вдобавок их обременяли отрубленные головы и тяжелораненый Гобрий, передвигавшийся еле-еле. Наконец, выбравшись из подземелья, все в поту и крови, совершенно обессиленные, они упали под дубами на прошлогоднюю листву.

Луна спряталась за горами; ночь истекала.

Условным свистом Отана подозвал своего конюха, и тот привел лошадей. Конюх оказался сведущим во врачевании, перевязал раны Гидарну и Мегабизу, остановил кровотечение у Гобрия.

Рассвет застал заговорщиков уже за перевалом.

Был месяц багаядиш[51], 522 год до н.э.