Полюби во мне тьму Абалова Татьяна

Глава 8. Тоска

В вырубленной в толще скалы тронной зале гуляли сквозняки, отчего вулканический пепел, густо устилающий пол, находился в движении.

Пламя немногочисленных факелов, удерживаемых крюками на исполинских колоннах, проигрывало в сражении с тьмой. Рожденные дрожащим огнем тени ломались на грубо обтесанных стенах и соперничали в танце с демоницами, что извивались послушные ритму барабанов в центре залы.

Высокий свод пещеры без усилий поглощал сияние факельного огня, но сидящие в зале демоны вовсене нуждались в ярком свете. Они без труда видели и полураздетых танцовщиц, и Темного Владыку, что, покусывая ноготь большого пальца, в задумчивости облокотился на подлокотник черного, сделанного из обсидиана, трона.

Верховного демона мучили сомнения.

«Правильно ли я поступаю, скрывая от Краза, в какую переделку его втравил? Должен ли он знать, что его собираются подвергнуть пыткам любви?»

Владыка Тьмы без сомнений применил сопутствующее любви слово. Кому как не ему знать разницу между похотью и любовью! Если первая требовала сиюминутного удовлетворения и завершалась, условно говоря, искрами из глаз, то вторая болезненной занозой застревала в сердце.

«И это на нас, демонов, навесили ярлыки злодеев!» – недобро усмехнулся Владыка, переводя взгляд на танцовщицу, что, покачивая бедрами, приблизилась к нему и, призывно улыбаясь, сдернула с себя полупрозрачную тунику, обнажив смуглое тело, лоснящееся от проступившей испарины. Но глаза правителя Обратной Стороны мазнули равнодушием, и демоница растворилась в группе танцующих.

Он до мелочей помнил, как в той страшной битве, где схлестнулись Темные и Светлые силы, его подло ранили стрелой любви. У него до сих пор свербело чуть ниже поясницы.

«Наверное, мой светлый недруг тоже не раз почесал седалище, в которое попал мстительный Непотребник. Око за око, задница за задницу. Чертово пресловутое равновесие».

Но вся разница между грешным вожделением и любовью была в том, что минутное помутнение Светлого Владыки закончилось рождением дочери, в то время как Темный до сих пор страдал от безответной любви.

«Но, хвала Первым из Первых, никто об этом не догадывается!» – Зрачки Владыки полыхнули красным огнем, отчего наблюдающие за ним придворные затаили дыхание, а танцовщицы, почувствовав безотчетный ужас, сбились с ритма.

– Довольно! – глава демонов хлопнул в ладони, словно желая вместе с танцем остановить нахлынувшие воспоминания. И уже на излете его задела последняя мысль, много веков остающаяся без ответа: «Интересно, кто же тогда подвернулся под руку правителю Заоблачного Царства?»

Танцовщицы сложились в глубоком поклоне и, не разгибаясь, попятились к темнеющему в глубине залы провалу. Барабанщики исчезли следом. В воцарившейся тишине было слышно, как шелестит потревоженный сквозняком пепел.

Где-то недалеко рванул очередной вулкан, и по сотрясающимся стенам залы поползли глубокие трещины. Проступившая через них лава окрасила ломанные линии густо-алым цветом, но уже через мгновение остыла, вновь сделав каменную облицовку цельной.

Темный Владыка спустился с тронного возвышения и, сделав знак Советнику по Черным Делам, направился в свои покои. Услышав, как за тем затворилась дверь, произнес:

– Передай Всевидящему, что мой ответ на оба вопроса «нет».

– Согласен. Не стоит вмешиваться в проклятие. Трудности демона только закаляют.

Владыка, сложив руки за спиной, подошел к окну, вырубленному в скале. Через него можно было наблюдать, как в вулканическом озере, заключенном в тесные стены жерла, беснуется лава. Красные сполохи то и дело освещали фигуру правителя Обратной Стороны.

Огромные рога, венчающие его голову, были тем самым непременным атрибутом власти, что и ослепительный нимб у Светлого Владыки. Чем выше находился демон на местной иерархической лестнице, тем крупнее должны были быть у него рога и мощнее проскакивающая между ними в минуты ярости искра, поэтому с размерами Властителя Тьмы не мог сравниться ни один из живущих в его владениях. Количество ремней только усиливало значение демона, и одежда правителя Обратной Стороны сплошь состояла из важного доказательства могущества.

Вспомнив, что Советник по Черным Делам еще находится в комнате, Темный Владыка сделал движение кистью, означающее «свободен», и вновь углубился в созерцание.

Через некоторое время в комнату вошел слуга из низших демонов. Он помог разоблачиться и снять с головы тяжелые рога.

Повертев шеей до хруста, Темный Владыка блаженно улыбнулся.

«Власть нелегка», – подумал он, запахивая легкий халат.

Властитель Тьмы помнил то время, когда обладающие крыльями существа, живущие за Порогом, разделились. Каждая из сторон, ненавидя другую и нежелая быть похожей, придумала свои отличительные знаки, которые за тысячелетия до такой степени стали привычны, что уже невозможно было представить демона без рогов, а ангела без светящегося обруча, парящего над головой. Истинные рога наблюдались лишь у чертей, которые, несмотря на ум и изворотливость, приравнивались к животным, и на тех же правах жили в домах у демонов.

Черный цвет перьев пестовался годами, и то, что когда-то считалось неприемлемым у белокрылых, стало обыденным для обитателей Обратной Стороны. Решение, обладать ли демону хвостом, оставляли на его личное усмотрение. Мода на этот демонический атрибут то накатывала, то убывала, а порой доходила и до абсурда, если судить по тому, какой неожиданной длины позволяла отрастить хвост магия. О разнообразных стрижках волосяного кончика и вспоминать не хотелось.

Отправляя Краза к Порогу, Темный Владыка предусмотрительно посоветовал ему не заморачиваться с рогами и хвостом: «Нечего возбуждать ехидных заоблачников с их вечными обещаниями дать по рогам». На самом деле, он посочувствовал своему верному другу и помощнику, которого, за неимением детей, прочил в наследники. Мотаться десятилетиями по Той Стороне, обремененным демоническими знаками отличия, не стоило. Возни с ремнями хватило бы за глаза.

Приблизившись к нише, где стояли вазы с человеческими душами, Темный Владыка выбрал любимую. Опустившись на широкое ложе, заправленное кроваво-красными простынями, он осторожно, кончиками пальцев провел по длинному горлышку вместилища души и закрыл глаза.

Дивный по чистоте голос полился из глубины сосуда. Переходы и переливы плавной мелодии выводились так чисто, что у демона сжалось истерзанное безответной любовью сердце.

«Как только Кразмион вернется, мы разыщем белокрылого говнюка, что выстрел в меня. Пора положить конец мучениям и выяснить, кто же та женщина, от любви к которой я подыхаю».

Когда Светлый Владыка прибыл с переговорами на Обратную Сторону, демонический правитель едва сдержался, чтобы не поставить условием сделки не открытие портала в Красных горах, а ответ на мучивший его вопрос. И только нежелание вызвать злорадство у заоблачников остановило Темного правителя.

«Сами найдем. Вот Краз вернется, и найдем».

А душа все пела и пела.

***

Кразимион стоял перед темным замком лендлорда и в задумчивости потирал шею.

«Кто же знал, что подложенный болт возымеет такое действие?»

Он ясно помнил события того рокового дня. Замерев за спинкой кресла, демон видел, с какой яростью глава карательного отряда ворвался в кабинет Пхулия, и как с лица толстяка, ожидающего известий об аресте соперника, медленно сползла улыбка.

– Вы что, изволите издеваться над королем? – кричал полномочный посланник, опершись кулаками о стол и сверля взглядом вжимающегося в кресло доносчика. – Кроме детских вещей и всякой домашней утвари в сундуках ничего не обнаружилось!

«Ай да малышка! – присвистнул тогда демон, наблюдая, как на лице лендлорда меняются краски. – Смышленая. Нашла чем заполнить пустые сундуки!»

– А за обшивкой осмотрели? – еще тешил себя надеждой Пхулий.

Невидимый Кразимион щелкнул пальцем по бумагам на столе, где оставил арбалетный болт, и тот тут же выкатился, упав к ногам гвардейца.

– А это что? Знакомое оперение… – пробормотал воин, беря болт в руки, и уже в ужасе поднял глаза на побледневшего Пхулия. – Не таким ли убили принца?

Капитан гвардейцев свое дело знал: в замке не осталось ни одного помещения, где бы дознаватели не провели осмотр и не обстучали стены. Даже сам Краз не ожидал, как много тайн они хранили. Итог дознания – Пхулий Невоздержанный был признан заговорщиком, организовавшим убийство наследника, и в цепях препровожден в столицу.

Вскоре после благополучного отбытия семейства Рондвилл восвояси, в крепости появились королевские исполнители, и теперь все обитатели замка стояли за его внешними стенами, прижимая к груди узелки с личными пожитками – это все, что им позволили вынести из перешедшего в собственность монарха имущества.

– Пойдем со мной, – рядом с поникшей Магдой переминался с ноги на ногу один из конюхов. Кразимион не раз наблюдал за тем, как умело мужчина дрессирует молодых жеребцов. – У меня есть руки, мы не пропадем.

Кухарка с тоской посмотрела на замок, чьи очертания серебрил лунный свет.

– Я… – сглотнула она, возвращая неслущающийся голос. – Я не знаю…

– Что тебя здесь держит? Лендлорда нет, работы нет, жить негде, – горячо перечислял конюх. – Смотри, все уже ушли.

Магда опустила голову, и демон заметил, как блеснули слезы в ее глазах.

– Иди, – шепнул он, наклоняясь к ее уху. Кухарка выдохнула и резко повернулась, пытаясь найти того, кто с ней говорит. – Иди, я тебя отпускаю.

Она кулем упала на землю и заплакала навзрыд.

Плечи Магды, обтянутые домотканым полотном, резко вздрагивали, и уже не демон утешал любовницу, а новый мужчина, что принял на себя ответственность за ее судьбу.

Ветер с реки доносил прохладу и шелестел умытыми дожем листьями. В ночи громко стрекотали цикады, и жутко, словно обезумевшая женщина, кричал сыч. Горько пахла скошенная трава. А демон взметнулся к небу, жалея, что не может закрыть собой луну. Может быть, если бы не ее серебристый свет, ему бы не было так больно видеть, как Магда в согласии протянула конюху руку.

Глава 9. Последнее свидание

Гулкие переходы некогда шумного замка навевали тоску.

«Я сам, своими руками, разорил гнездо, где мог спокойно прожить еще с десяток лет», – никак не мог успокоиться демон. Он не стал дожидаться, когда Магда и конюх скроются за поворотом, а, желая отвлечься, устремился туда, где заметил нечто необычное, чем не мог воспользоваться, пока в замке находились люди. Если бы не гвардейцы, он никогда бы не забрался так глубоко в подземелье и не нашел бы эту потайную комнату.

Вырвав одним движением тяжелую кованую дверь, накрепко, как им казалось, запечатанную королевскими служителями, Кразимион шагнул в помещение, стены которого не раз лизало пламя. Дыхнув на один из факелов, отчего тот загорелся, демон присел на корточки и тронул пальцем потускневший рисунок, выбитый на каменном полу: острые лучи звезды расходились на восемь сторон, оставляя в центре площадку, на которой едва бы мог поместиться стоящий человек. Непонятные символы и знаки густо украшали внутреннее поле фигуры. Проходя по кругу, Краз наклонял голову то к одному плечу, то к другому, пытаясь понять, что же могут означать рукотворные письмена.

Только по сохранившемуся запаху серы демон определил, что в эту комнату, кроме самого хозяина замка, наведывался один из обитателей Обратной Стороны.

– Кого же сюда заносило? – гадал Кразимион, выискивая на стенах знаки привязки к месту, которые обязательно должен был оставить визитер. – Однозначно не Высшего демона. Того нелепыми рисунками и ритуалами не возьмешь.

По витающему в воздухе кислому запаху Краз подспудно догадывался, какой из низших демонов мог вступить в союз с человеком, но найденная метка услужливо подсказала, чьего явления следует ожидать. Улыбаясь, Кразимион произнес слова вызова, и, сложив руки на груди, приготовился к представлению.

И оно не замедлило начаться: вспыхнули зеленым пламенем все символы и знаки, а чуть погодя, когда единственный зритель насытился игрой огней, гуляющих по контуру восьмиконечной звезды, ее центр подернула дурно пахнущая серая дымка, которая принялась расти и ширится. Послышался заутробный вой, отчего Кразу пришлось поковырять в ухе.

– Прекрати дурачиться, – произнес он, и туманная пелена немедленно растаяла. В центре звезды стоял Непотребник и скреб пузо черным когтем.

– Ах, это вы, милорд? – растянув рот в притворной улыбке, заворковал «Купидон». – Зачем же вам, Высшему демону, людскими игрушками баловаться?

Не отвечая на вопросы Непотребника, Краз поинтересовался:

– Для чего все это?

Символы, в которые люди вкладывали какой-то непонятный смысл, тут же перестали светиться. Остро пахнуло немытым телом, что заставило Кразимиона поморщиться.

– Так я выгляжу значительнее, – смущаясь, проговорил демон пагубной любви. – А значит, могу выторговать больше.

– Больше чего?

– Грешниц. Падших женщин, которые однажды придут к Порогу. Вы ведь знаете, я лишь стреляю, а люди сами себя доводят до греха. Всем известно, что похоти поддается только слабый духом, – демон, поправил на плече лук, – или тот, кто стремится через тело разные блага выторговать. – Непотребник махнул рукой, показывая свое отношение к таким «любителям» плотских утех. – Смешно слышать, как они оправдываются потом: «Я не виноватая, он сам меня в опочивальню позвал и канделябры показал». А зачем ты к нему тащилась, спрашивается? Думала, он тебе сборник кулинарных изысков при луне читать станет? Вот и сегодня одну из таких бабенок стрела ждет. Мы еще месяц назад с Пхулием договорились.

Краз понял, о ком говорит Непотребник.

– Нет больше ни бабенок, ни самого Пхулия. Никого нет. Казнят скоро лендлорда. А ты поторопись к Порогу, встречай дружка.

Непотребник, и так не отличающийся высоким ростом, после этих слов сжался, зябко обхватив свои плечи руками.

– Такое дело загубили, – промямлил он. Потом, спохватившись, робко поднял голову. – Милорд, если не нужен, может, я пойду? Там в женском монастыре ужин, а я два дня как не ел.

Краз кивнул, но, опустив глаза на стоптанные башмаки низшего демона и потухшие символы восьмигранника, поинтересовался:

– А к чему дым напускал?

– Говорю же, для значительности. Вы до конца не досмотрели, а там я в серой дымке разворачиваю крылья и полыхаю алыми глазами. Пхулий сильно впечатлялся.

– Но люди нас вроде как не видят, – с некоторым сомнением в голосе произнес Кразимион, вспомнив дочь лорда Рондвилла. – Или?

– Или. В дыму и огне наши очертания любому человеку видны. Сами как-нибудь попробуйте, – устало ответил Непотребник. – Ну, я пошел?

– Иди. И не забудь помыться. Плохо пахнешь.

– Холодно мне, – ответил демон похоти и, вырвав из угла стены черную стрелу, что привязывала его к месту, растворился в воздухе.

***

Кразимион летел над дорогой и вглядывался в ночь. Демон искал Магду. Все в нем сопротивлялось расставанию с женщиной, которая долгие годы делилась теплом. Прошло лишь несколько часов с тех пор, как он шепнул ей: «Я тебя отпускаю», а незнакомая тоска уже терзала сердце.

Демон чувствовал себя брошенным. Уйди кухарка с работницами замка, он, может быть, и не полетел бы следом, но то, как легко она протянула руку конюху, злило и заставляло действовать.

«Я ревную?!» – ужаснулся своим мыслям Краз, в очередной раз представляя, как ломает позвоночник сопернику, а потом «наказывает» любовницу, не обращая внимание на ее слезы.

Открытие, что он испытывает ревность по отношению к человеческой женщине, ошеломляло, отчего хотелось развернуться и лететь в другую сторону, чтобы самому себе доказать: кухарка ничего для него не значила, но осознание того, что его променяли на конюха, заставляло продолжать погоню.

Почувствовав, что в воздухе пахнет дымом, Краз свернул к лесу. Вскоре он заметил огонек и сидящего рядом с ним человека. Старясь не шуметь, подобрался ближе. Костер, сложенный из влажных веток, чадил, и демон слышал, как надрывно кашляет Магда. Она помешивала какое-то варево в котелке и с беспокойством поглядывала в сторону реки, куда должно быть удалился ее попутчик. Рядом с камнем, на котором кухарка разложила миски, валялась окровавленная шкурка кролика.

«Ну, хоть на что-то конюх сгодился», – скривился Кразимион, мысленно упрекая кухарку, перед которой, не протяни она конюху руку, сейчас лежал бы не какой-то тщедушный зверек, а пойманный демоном олень.

Кразимион едва совладал с собой, чтобы не пнуть крюк, удерживающий посудину над огнем. Его остановило лишь то, что Магда вдруг всхлипнула, крепко зажав ладошкой рот, и с испугом взглянула на тропку, ведущую к реке.

«Она не хочет, чтобы ее рыдания слышал конюх? – задался вопросом демон, замечая, как по щекам женщины неудержимо текут слезы. – Неужели плачет по мне?»

И не понимая, что делает, не заботясь о том, что будет далее, рывком развернул Магду к себе и приник к ее губам в поцелуе. Она не испугалась, не вздрогнула, а, будто ждала, прильнула к сильному телу, обхватила его руками и, отвечая на ласку, не позволила ни заговорить, ни глотнуть воздуха. Поцелуй был таким долгим и жадным, словно женщина собиралась отдать себя всю, чтобы после, не жалея, умереть.

Демон целовал ее глаза, собирая губами соленые капли, гладил ладонями по голове, вдыхая родной запах, и слушал-слушал-слушал торопливый шепот – признание в любви. Никогда до этого они не разговаривали, боясь спугнуть то шаткое равновесие, когда каждый из них притворялся, что ничего странного не происходит.

– Возьми меня, – шептала женщина, проводя руками по многочисленным ремням, что утягивали тело Кразимиона: она как будто пыталась запомнить, как выглядит ее неведомый любовник, ведь до этого, играя в их молчаливые игры, не смела даже прикоснуться.

В последний раз Краз поставил Магду на колени и просунул ладони под ее рубаху, чтобы почувствовать тяжесть груди. Женщина, забыв обо всем на свете и не страшась, что ее услышат, громким стоном сопровождала каждый толчок, отдавая себя наслаждению.

Когда все закончилось, в бессилии опустилась на землю.

– Убей меня, – едва слышно произнесла она.

Краз молча высыпал перед ней горсть золота и рубинов, что нашел в одном из тайников Пхулия. Слабым языкам костра только и хватило сил, чтобы отразиться в чеканном профиле короля. Но хищный блеск золота не зажег искру в глазах женщины.

– Убей, – попросила она. – Ты демон, тебе будет нетрудно.

– Я ангел, – ни минуты не сомневаясь, что произносит правильные слова, возмутился Краз. – И я велю тебе жить.

Она грустно улыбнулась.

– Не веришь? – вскипел демон, и тут же за его спиной вспыхнула густая ель. Магда повернула голову и застыла с открытым ртом.

Жар от огня шевелил перья на широко распахнутых крыльях.

– Видишь? – спросил Кразимион, перекрикивая треск пропитанного смолой дерева.

– Вижу, – выдохнула женщина, с трепетом глядя на ангела, чья фигура в ярком пламени казалась почти черной.

– Веришь? – Краз хлопнул крыльями и воспарил над землей.

– Верю! – отозвалась Магда.

– Верю! – рядом с кухаркой упал на колени конюх. Ноги не держали его. Поняв, что горит лес, он испугался за жизнь доверившейся ему женщины.

Лже-ангел перевел внимательный взгляд на мужчину, отчего у того резко заболела голова и потекла из ушей кровь.

– Люби ее. Холь и лелей, – и, не дождавшись ответа, взмахнул крыльями так, что пламя с горящих деревьев сбилось.

Черная ночь поглотила ангела. Лишь яркие звезды мерцали в вышине, да луна равнодушно взирала на мужчину и женщину, что, держась за руки, в молчании смотрели друг на друга.

***

«Донос.

Ваше Пресветлое Светлейшество!

Бью челом оземь!

Хочу пожалиться на демонову наглость, что день ото дня крепчает.

Давеча я сам был на грани ума и почти уверовал, что Кразимион – ангел. Узрев его фигуру в огненном сиянии, я чуть было не пал на колени, до того вещающий правильные речи лже-ангел выглядел величественно. Только благодаря Анхелю я удержался от столь странного поступка, а что уж говорить о слабых людях!

И ведь даваемый им наказ жить и любить не был нами внушен! Анхель только намеревался воздействовать на мысли демона, боясь, что тот исполнит просьбу о смерти, как ель, в гуще которой скрывался мой сотоварищ, вспыхнула! На силу бедняга успел выбраться!

Позже, желая разгадать, как демону удалось выдать себя за ангела, мы испробовали тот же фокус: поставили Анхеля против ели и подожгли ее.

Ваше Пресветлое Светлейшество! Как же точно демон все рассчитал! Глазу, ослепленному ярким пламенем, невозможно было догадаться, что оперение на крыльях вовсе не белое. Оно даже у настоящего ангела кажется черным!

Правда, теперь я мучаюсь осознанием вины: пока мы с Анхелем, желая удостовериться в обмане зрения, менялись местами у полыхающей ели, лес полностью выгорел.

Скорблю и плачу.

За сим прощаюсь.

Преданный вам С.Фим.

Дописано: Боюсь показаться вам на глаза, пока не вычищу оперение. Ибо смердит гарью зело».

Глава 10. Ненависть

Кразимион лежал под яблоней, сунув руку под голову, и щурил глаза. Солнечные лучи, пробивающиеся меж листвы, слепили. В пальцах демона вертелась травинка, кончик которой он время от времени покусывал. Рядом с ухом басисто гудел шмель, заглушая взволнованное чириканье ссорящихся пичуг. Из трапезной доносился лишенный окраса голос, терпеливо назидающий живущих при монастыре сироток. Из-за монотонности речи старой настоятельницы глаза демона непроизвольно закрывались.

Одурманивающе пахло перезревшими плодами и свежескошенным сеном. Двенадцатое лето пребывания демона на Той Стороне было на исходе.

За все прошедшие годы, кроме тех, что он провел в заморских далях, Краз ни разу не жил так вольготно, как ему повезло пожить в замке у Пхулия. Ему попадались разные люди, но среди них не оказывалось тех, возле которых хотелось бы задержаться надолго. Если бы не помощь засланных демонов, которые ненароком или по велению Темного Владыки встречались на его пути, он давно бы взвыл и, плюнув на проклятую деву, вернулся на Обратную Сторону. Там даже летучие мыши, пугающиеся воплей демона и кружащиеся под сводом пещеры, казались родными. Кразимион скучал по друзьям, жаркому воздуху и огненной лаве. Все на Той Стороне казалось скучным и пресным. Холодным.

Лишь однажды, проснувшись среди ночи и гадая, что его могло разбудить, обнаружил, что где-то далеко взорвался мощный вулкан. Сердце защемило от тоски и желания искупаться в лаве или, на худой конец, побегать среди внезапно выстреливающих гейзеров. Кразимион счастливо рассмеялся, словно наяву увидев, как на Обратной Стороне он однажды заблудился и забрел в долину грязевых гейзеров, не зная об их коварной начинке. А потом неделю не мог вычесать глину из волос, и никакое купание в лаве не помогало.

Распластавшись на полу, Краз каждой частичкой своего тела впитывал знакомое сотрясение земли, пусть совсем слабое из-за огромного расстояния, отделяющего демона от извергающегося где-то вулкана. Вспомнились руки матери, укладывающие его маленького на склоне огнедышащей горы, чтобы та своими подземными колебаниями усыпила беспокойного младенца.

Дорогие сердцу памятные моменты разбередили душу и заставили завыть в ночи, что вызвало переполох на постоялом дворе. Люди, боясь вернуться в прибежище нечистой силы, не нашли ничего лучшего, чем подпалить его.

Спасибо, порадовали.

Правда, постояльцы, увидев, как нечто, не боящееся огня, расправляет свои огромные крылья, с криками разбежались. А демон всего лишь хотел погреться и просто забыл, что может быть видимым в пламени.

Именно в этот момент Кразу как никогда захотелось увидеть незнакомый вулкан, и он отправился в дорогу, не подозревая, что нужно перелететь море. Если бы не подвернувшийся на полпути корабль, измученный холодом и ветрами демон, скорее всего, не добрался бы до земли, где обитают краснолицые люди.

С каким наслаждением он вошел в лаву! Кразимион даже не попытался узнать, смертельна ли она, так сильно ему хотелось почувствовать вкус родины.

Много позже, столкнувшись с демоном по имени Всевидящий, Краз получил небольшое письмо от Темного Владыки, в котором тот признался, что мощнейшее землетрясение на Той Стороне, произошедшее на исходе очередной холодной зимы, устроил именно он.

Владыка почувствовал, что дух скитальца пал, а потому послал ему такую своеобразную, очень даже в стиле демонов, весточку.

И вообще, после извержения старого вулкана на Той Стороне заметно потеплело, на что обратили внимание не только засланцы из-за Порога. За зиму реки до дна уже не промерзали, лето увеличило теплые дни, а народ, успевая собрать урожай, перестал голодать. Время, проведенное у жерла вулкана, где быстро собралась пестрая компания демонов, Краз считал одним из самых счастливых. Если бы вулкан вновь не уснул, вечный странник ни за что не покинул бы жаркий «кусочек Родины».

Устав прятать глаза от солнца, демон повернулся на бок.

Воспоминания вызвали на лице Краза тонкую улыбку. Жаль, что его жаркая любовница Галайя не смогла уйти с ним, а он не захотел жить среди краснолицых людей – строителей ступенчатых пирамид. Уж слишком много крови текло по их стенам. Кразимион рядом с рьяно выполняющей свои обязанности демоницей чувствовал себя лишним, а помогать ей во внушении людям, что они должны приносить человеческие жертвы, не желал. И здесь вовсе не было той жалости, что он испытывал в замке Пхулия. Краз знал: если за дело возьмутся два Высших демона, то на земле пирамид не останется ни одной живой души, а на Пороге вырастет такая огромная очередь, что ангелы-пограничники захлебнутся работой. Ну и Темный Владыка не останется в стороне – придушит Кразимиона при первой же встрече. Во всем должно соблюдаться равновесие.

В женский монастырь его привел холодный ветер, который все больше остужал землю, готовя ее к осени. Присмотрев очаг в трапезной и заполненные работящими прислужницами кладовые, демон посчитал, что вполне может перегодить здесь какое-то время, тем более, что Непотребником в монастыре и не пахло. То ли тот еще не добрался до далеких от столицы мест, то ли по какой-то причине обходил их стороной. Кразимиону меньше всего хотелось разбираться с подобными загадками, а потому, ему ничего не мешало пребывать в умиротворенном состоянии.

Отогнав наглого шмеля огоньком пламени, вырвавшимся при сытой отрыжке, демон с удовольствием потянулся. И получил удар в лоб. Переспевшее яблоко, стукнувшись о крепкий череп, разлетелось на куски.

«Неужели я какое-то яблоко не заметил? – подумал Краз, недовольно вглядываясь в колышущуюся под дуновениями ветра листву, ведь, выбирая уголок для отдыха, он взмахом крыльев сшиб с дерева те плоды, что могли потревожить его царственный сон. – Что за черт?»

И тут же получил еще один удар: в то самое незащищенное место на шее – под подбородком, где от неожиданности нервно дернулся кадык. Брезгливо смахнув с себя коричневую мякоть, демон поднялся. Он ни на минуту не сомневался, что стрелял в него человек, засевший на соседнем дереве, поскольку траектория полета «снаряда» четко указывала туда. Еще не видя того, кто осмелился закидывать его гнилыми яблоками, Кразимион почувствовал дивный запах розы.

Память услужливо подсказала, при каких обстоятельствах он не раз улавливал столь запоминающийся аромат.

Впервые демон заметил его в замке Пхулия. И хоть на клумбах развратного лендлорда в изобилии росли цветы, именно эту сладковатую ноту Кразимион различил в опочивальне лорда Рондвилла.

«А ведь вазы, украшающие комнату, стояли совершенно пустые», – демон помнил, как он оглядывался в незнакомом помещении.

Второй раз он почувствовал аромат раскрывшейся розы вообще в странном месте и в странное время: зимой на площади, где казнили Пхулия Невоздержанного. Громкий процесс разоблачения заговорщика – служителя дьявола, закончился отсечением головы. За казнью наблюдали прибывшие не по своей воле вассалы Пхулия – король знал, как следует усмирить мятежную знать. Тогда, учуяв знакомый аромат, Кразимион внимательно огляделся, и выделил из толпы чету Рондвилл. Леди Евсения была бледнее обычного, но по-прежнему оставалась прекрасной.

А в третий раз сладкий аромат демон уловил в порту, когда намеревался перелететь через море, чтобы увидеть проснувшийся вулкан. Среди карет, стоящих на пристани, он приметил одну, чью дверцу украшал герб лорда Рондвилла.

«После таких совпадений невольно поверишь, что дивный запах сопровождает высокородную леди Рондвилл. Неужели это она прячется в ветвях?»

Предположение заставило улыбнуться. Демон мысленно представил, как леди набирает полную запазуху яблок и лезет на дерево.

Получив очередную порцию гнилых плодов, чьи ошметки застряли в ремнях на груди и плечах, Краз встал в полный рост. Ему достаточно было стукнуть крылом по воздуху, чтобы стрелок, а вместе с ним и оставшиеся на дереве яблоки, слетели вниз.

Человек в серых одеждах, вовсе не похожий на леди Рондвилл, ойкнул от неожиданности и, ударившись о землю, зашипел, словно змееныш. Демон поднял его за шкирку, и теперь тот болтался в воздухе, возмущенно дрыгая ногами.

– Да ты кто тако… – начал допрос демон, но увидев нежный овал лица, залитые румянцем щеки и сверкающие от слез глаза, поправился: – Кто ты такая?

Девчонка-подросток насупилась и, не смотря на унизительное положение, так как ее покачивало, словно тряпку на ветру, сложила руки на груди и отвернула лицо.

– Молчим, значит? – вздохнул демон, заметив, что гордячка все-таки косит на него глазом.

Тряхнув для верности еще раз, отчего тесемки на фартуке развязались, и к ногам демона посыпались остальные «снаряды», он поставил девчонку на ноги и, лапищей стащив с ее головы туго повязанный платок, нахмурил брови.

«Волосики золотые, глазки васильковые…», – припомнились ему слова поварихи, описывающие дочь лорда Рондвилла. Наклонившись, Кразмион, втянул в себя ее запах – приятный, но вовсе не пахнущий розами.

«Что за загадка?» – только и успел подумать, как отхватил крепкую пощечину.

– Ты чего? – опешил Кразимион, пораженный враждебностью девочки.

– А ты? – зло выкрикнула она, и, выхватывая из пальцев демона косынку, прошипела: – Ненавижу тебя! Если бы могла – убила бы!

– За что? – Кразу уже стало интересно, в чем он провинился. Чтобы не смотреть на девочку свысока, присел на корточки, и, цепко ухватив ее дрожащий подбородок, развернул к себе лицом. По обветренным щекам неудержимо катились слезы. – Что я такое сделал, чтобы ты желала мне смерти?

– В том то и дело, что ничего! – поймав удивление в его глазах, закричала: – Где был ты, назвавшийся ангелом-защитником, когда я тебя звала? Где был ты, обещающий, что все будет хорошо, когда я пряталась в грязном подвале, кишащем крысами, и рыдала, ведь только что на моих глазах убили родителей? Где был ты, обманщик доверчивых детей, когда я брела по темным улицам и умирала от голода? Где был ты? Где? Ненавижу тебя! Ненавижу!

– Лючия! Почему кричишь? – из-за деревьев показалась обеспокоенная монашка. Оглядевшись и не найдя собеседника послушницы, удивленно спросила: – И с кем ты разговариваешь?

Девочка, прежде чем повернуться к настоятельнице, быстро вытерла фартуком заплаканное лицо.

– Ни с кем, – и, в последний раз обернувшись на Кразимиона, добавила: – Я думала, что у меня над головой распустил крылья ангел, а оказалось, там лишь черная пустота. А я так на него молилась!

– Что ты такое говоришь, – запричитала монахиня, прижимая к себе худенькое тельце подростка, обессиленного от всплеска чувств. – У каждого из нас есть ангел-хранитель, и ему нельзя кричать, что он ненавистен.

– Этому можно, – прошептала Лючия, скомканным платком вытирая злые слезы.

Краз пришел в себя только тогда, когда у него от долгого сидения на корточках онемели ноги. Встав, он побрел прочь от монастыря, собирая кончиками опущенных крыльев дорожную пыль.

«Донос.