Ковчег спасения. Пропасть Искупления Рейнольдс Аластер
– Разве что легкая дурнота, – ответил Ремонтуар.
Фелка подступила к пьедесталу:
– Вы не против, если я потрогаю?
– Пожалуйста.
Ремонтуар наблюдал, ужасаясь и восхищаясь заботливой, безжалостной точностью, с какой пальцы Фелки касались лица.
– Скади, это в самом деле вы? – спросил он.
– Кажется, вы немало удивлены. Отчего же? Мое состояние вас шокирует? Уверяю, мне приходилось и куда хуже. В таком жалком виде я лишь временно.
Но за ее внешне спокойными мыслями ощущались безграничный страх и отвращение, заполонившие рассудок, затмившие всякое чувство. Интересно, она сознательно позволяет ощутить, каково ей, или психические барьеры уже не выдерживают?
– Зачем Делмар с вами такое сделал?
– Затем, что его попросила я. Лечение заняло бы слишком много времени, а оборудование у Делмара слишком громоздкое, чтобы переносить его на корабль. Потому я предложила отделить мою голову, оставшуюся целиком невредимой. – Скади глянула вниз. – Аппаратура жизнеобеспечения проста, надежна и компактна. Есть проблемы с поддержанием химического состава крови, ведь нормально функционирующее тело вырабатывает гормоны и тому подобное. Но это почти не причиняет неудобств, за исключением легкой эмоциональной нестабильности.
– А что с вашим телом? – спросила Фелка, отступив на шаг.
– Когда вернусь в Материнское Гнездо, Делмар даст мне новое, клонированное. Присоединение головы трудностей не вызовет, тем более что отделение происходило под контролем врачей.
– А, вот в чем дело. Если я правильно понимаю случившееся, вы пока еще прикованы к аппаратуре.
– Нет. Даже сейчас я могу быть чрезвычайно подвижной.
Голова резко повернулась на двести семьдесят градусов, что выглядело довольно-таки жутко. Из угла выступила машина, которую Ремонтуар сперва посчитал сервороботом общего назначения – таких можно увидеть практически в любом доме. Двуногий, человекоподобный, понурый с виду – и без головы. Между плечами круглое отверстие.
– Пожалуйста, перенесите меня к нему. Робот может и сам присоединить меня, но он так медлителен.
– Перенести вас? – удивился Ремонтуар.
– Возьмитесь за колонну прямо под манжетой.
Он обхватил серебряный пьедестал, потянул. Тихо щелкнуло, и верхняя часть оказалась на весу, и была она куда тяжелее, чем он представлял. В открывшемся отверстии шевелился и дергался, будто скопище живых угрей, пучок мокрых трубок.
– А теперь поднесите меня, только осторожно, к роботу.
Ремонтуар исполнил просьбу. Пару раз мелькнула мысль уронить, хотя, если рассуждать здраво, вряд ли падение повредило бы Скади – наверняка пол смягчил бы удар. Ремонтуар постарался получше изолировать подобные мысли.
– Теперь опустите меня на торс робота. Контакт установится сам. Только осторожнее… прошу, аккуратней!
Ремонтуар опустил серебряный столб в отверстие, ощутил, как тот уперся в преграду.
– Готово?
– Да! – Зрачки Скади расширились, бледная кожа порозовела. – Так, связь есть… А теперь проверим контроль моторики…
Рука робота судорожно дернулась, сжался и разжался кулак. Поднялась, растопырила пальцы – и Скади с неподдельным интересом уставилась на механическое сочленение в глянцево-черных и хромовых тонах. Робот был сделан не без вычурности и смотрелся живописно, будто ожившие средневековые доспехи: соединенные мощь и красота.
– Кажется, вы неплохо к нему приспособились.
Робот осторожно шагнул вперед, держа руки перед собой:
– Да. К нему я приспособилась быстрей, чем к прочему. Даже хочется попросить Делмара, чтобы не беспокоился.
– Насчет чего? – спросила Фелка.
– Насчет восстановления моего прежнего тела. Я предпочитаю это. Шутка.
– Я поняла, – смущенно произнесла Фелка.
– Между прочим, вам на руку то, что со мной случилось. Мне теперь хочется взять Клавэйна живым.
– Почему?
– Пусть увидит, что сделал со мной. – Новое тело Скади развернулось, скрипнув металлом. – А теперь, полагаю, вы хотели бы увидеть кое-что еще. Продолжим нашу экскурсию?
Доспехи вывели Фелку и Ремонтуара из каюты.
Глава пятнадцатая
Слово вспыхнуло в мозгу, будто выжженное клеймом для скота.
– Илиа?!
Говорить она не могла, но сумела подумать, оформить мысль.
– Да, я Илиа. Откуда ты знаешь мое имя?
– Ты заинтересовалась мной, а я заинтересовался тобой. Ты узнавала меня, я – тебя. Как же иначе?
Она попыталась снова ударить в дверь, запершую ее внутри орудия, но не смогла. Тело было парализовано, хотя дыхание не прекратилось. И по-прежнему казалось, что бесформенная тварь стоит за спиной, заглядывает через плечо.
– Кто ты? – наивно спросила она, испытывая странное, извращенное наслаждение от беспомощности.
– Конечно же машинный разум. Субличность, управляющая орудием номер семнадцать. Можешь звать меня Семнадцатым. Вряд ли мне бы подошло другое имя.
– Ты говоришь на русише?
– Я знаю, какие естественные языки ты предпочитаешь. Русиш нетруден для меня. Старый язык. Он почти не изменился со времени нашего изготовления.
– Но почему ты заговорил сейчас, не раньше?
– Раньше ты не пыталась проникнуть так глубоко.
– Разве? Мне казалось…
– Возможно. Но при подобных обстоятельствах – ни разу. Ты прежде не испытывала такого страха, пытаясь вступить в контакт. Почему ты сейчас сильнее, чем раньше, желаешь нас использовать?
Хотя паралич не прекратился, когти ужаса чуть разжались. Значит, грозная сущность – всего лишь компьютерная программа. Илиа, не подозревая о том, спровоцировала активацию неизвестного ранее контрольного механизма. Тварь кажется чрезвычайно опасной, но это, несомненно, просто следующий шажок в обычной для оружия предохранительной тактике, прием запугивания незваных гостей.
Интересно, как пушка может общаться? Ведь у Илиа нет мозговых имплантатов – но оружие формирует мысли в ее голове. Такое возможно, если все помещение работает как огромный инверсный сканер мозга, стимулируя нужные зоны интенсивными магнитными полями. Если уж машина способна породить отчаянный страх и делает это с такой изощренностью, для нее нетрудно сгенерировать сигналы в слуховом нерве, а может, и прямо в зоне, отвечающей за их обработку, и даже заранее предугадать нейронные паттерны, которые обусловливают намерение заговорить.
– Настало время отчаянных мер.
– Да, похоже.
– Кто вас сделал?
Семнадцатый ответил не сразу. На мгновение ужас пропал, сковавшие мозг кандалы растворились, сменились покоем – словно вдох между криками боли.
– Мы не знаем.
– Почему?
– Они не хотели, чтобы мы знали.
Вольева формулировала мысли с тщательностью и осторожностью человека, кладущего хрупкие тяжелые украшения на хлипкую полочку:
– Я полагаю, вас сделали сочленители. Ничто из ранее известного мне и услышанного сейчас от тебя этому не противоречит.
– Но ведь сейчас не важно, кто нас сделал. Или важно?
– Наверное, нет. Я спрашивала из чистого любопытства. Важно лишь то, что вы можете сделать для меня.
Орудие коснулось зоны мозга, ответственной за восприятие смеха.
– Сделать для тебя? Илиа, с чего ты взяла, что мы будем служить тебе?
– Вы уже делали то, о чем я просила. Не именно ты, Семнадцатый, лично к тебе я никогда не обращалась. Но когда другие единицы мне подчинялись.
– Илиа, мы не подчинялись.
– В самом деле?
– Конечно. Мы соглашались делать то, что нам нравилось. Это могло походить на выполнение приказов – но лишь внешне.
– Пустые слова.
– Нет, Илиа. Создатели дали нам немалую свободу воли. И думаю, на то была причина. Возможно, мы должны были оперировать самостоятельно или выбирать оптимальный вариант действий, получив обрывочные, искаженные приказы. Ведь мы, похоже, создавались как оружие апокалипсиса, последнее средство в критической ситуации. Вестники Судного дня.
– Вы и сейчас такие.
– Илиа, разве настал Судный день?
– Наверняка сказать не могу. Но сильно подозреваю, что он близок.
– Я понял… все мы поняли, что ты, придя к нам, была напугана. И чего же ты хочешь от нас?
– Есть проблема, с которой мне без вас не справиться.
– Местная проблема?
– Да, она локализована в этой звездной системе. Я хочу, чтобы вы вышли наружу, заняли позиции… и помогли мне.
– А если откажемся?
– Но ведь я так долго заботилась о вас, берегла, ухаживала. Уверена, вы не ответите черной неблагодарностью!
Оружие молчало, время от времени игриво касаясь разума Илиа. Та поняла, как чувствует себя пойманная мышь в когтях у развлекающейся кошки. Та не ранит, дает побегать – но в любой момент готова переломить несчастному грызуну хребет.
Вдруг паралич прошел – так же внезапно, как и возник. Оружие еще не отпускало, но контроль над мышцами вернулся.
– Может, мы и не откажемся. Но к чему недомолвки? Мы оба знаем: есть кое-что, способное нам помешать.
– Все препятствия можно обойти!
– Илиа, нам очень трудно что-либо предпринять без согласия третьего лица. Даже если мы очень захотим.
– Третье лицо?
– Сущность, способная… в известной мере конечно, нами управлять.
Илиа запнулась, лихорадочно соображая, но затем догадалась. Конечно, речь идет о Джоне Бреннигене!
– Вы имеете в виду капитана?
– Мы не настолько автономны, чтобы действовать без его согласия – сколь бы ловко ты ни пыталась убедить нас.
– Надо договориться с капитаном. Я уверена, рано или поздно он согласится.
– Илиа, ты всегда была такой оптимисткой…
– Вовсе нет. Просто я верю в капитана.
– Надеемся, твоя убедительность окажется на высоте.
– Я тоже надеюсь.
Вольева охнула, будто ее внезапно ударили под дых.
Страх ушел. Исчезло и жуткое ощущение чужого присутствия за спиной. Внезапно испарился давящий на мозг кошмар. Илиа снова висела в полном одиночестве, еще запертая во чреве машины, но свободная от страха.
Она постаралась успокоиться, трезво поразмыслить о случившемся. Столько лет работала с пушками и ни разу не заподозрила о существовании охранных программ, а уж тем более субличностей, машинных интеллектов, как минимум, гамма-уровня, а может быть, даже бета.
Оружие напугало до полусмерти. Несомненно, оно и намеревалось произвести такой эффект.
Рядом зашевелилось, засветилось. Панель в стене – не та, что пропустила Илиа внутрь, – сдвинулась на дюйм. Оттуда хлынул яркий синий свет. Присмотревшись, она различила скафандр.
– Хоури?
– Слава богу, ты жива! Что случилось?
– Скажем так: мои попытки перепрограммировать оружие оказались не вполне успешными. Думаю, больше тут говорить не о чем.
Обсуждать свои ошибки Илиа любила еще меньше, чем совершать их.
– Ты что, не ту команду дала?
– Команда была правильной, но не для той конструкции, в которую я вошла.
– Но ведь это и значит: неправильная команда.
Вольева развернулась так, чтобы тело ориентировалось параллельно открывшейся щели, сверху вниз.
– Тут дело сложнее, чем просто ошибка в команде. Кстати, как ты сдвинула панель?
– Путем применения грубой силы. Не ладятся у меня сложные дела.
Хоури нашла крошечную щель в корпусе оружия, вставила лом из аварийного набора и отодвинула панель.
– И долго ты применяла грубую силу?
– С той минуты, когда тебя заперло внутри. Но получилось только сейчас.
Вольева кивнула своей мысли: если бы пушка не решила отпустить незваную гостью, лом уж точно бы не помог.
– Хоури, отличная работа! Как думаешь, сколько понадобится времени, чтобы вытащить меня отсюда?
Ана сменила положение, по-новому закрепилась на корпусе пушки.
– И глазом моргнуть не успеешь. Но пока я вожусь, может, поговорим насчет Торна?
– Хоури, послушай: Торн совершенно не склонен принимать наши слова на веру. Если покажем корабль, если дадим хоть малейшую возможность понять, кто мы, он это сделает. Тогда поминай как звали. А вместе с ним исчезнет и единственная возможность эвакуировать население планеты без применения драконовских мер.
– Доверия не прибавится, если без конца выдумывать причины не пускать его на борт.
– Мне и непридуманные причины кажутся вполне убедительными.
Вольева немного подождала, но ответа не услышала. Присмотрелась: а ведь в щели не видать Аны! И синий свет фонаря пропал. Лом торчит, не шевелится.
– Хоури? – позвала, встревожившись, Вольева.
– Илиа! – донесся прерывистый голос. – Кажется, у нас небольшая проблема…
– Мать твою!
Илиа потянула лом на себя, уперлась и отодвинула панель на ширину шлема. Выглянула наружу и в мерцающем свете увидела: Хоури летит кувыркаясь в темноту, инструменты же и внешняя рама, почему-то отсоединенные, летят совсем в другую сторону. А на корпусе пушки сидит, будто изготовившись к прыжку, тяжелый строительный робот. Должно быть, этой похожей на богомола жутковатой машиной управляет сам капитан.
– А ну, прекрати! – завопила Вольева. – Это я залезла в пушку, не она!
Хоури находилась уже на полпути к дальней стене. Не слишком быстро летит – наверное, метра три-четыре в секунду. Но скафандр не сильно смягчит удар на такой скорости. Если Ана врежется неудачно…
Вольева отчаянно схватилась за лом. Скрипя зубами, двигала, толкала дюйм за дюймом. Поняла – не успеет. Ана ударится о стену задолго до того, как Илиа сумеет выбраться из Семнадцатого.
– Капитан, ты меня на этот раз достал! По-настоящему!
Она надавила сильней. Лом вырвался из рук, брякнул по шлему и сгинул в темноте. Илиа зашипела от злости – на поиски инструмента нет времени. Если сбросить внешнюю раму, можно протиснуться. Сама, конечно, без проблем доберется до шлюза, но Хоури уж точно не спасет.
– Зараза! – воскликнула в отчаянии. – Гадина! Сука!
Панель внезапно отъехала целиком.
Вольева выскочила наружу, оттолкнулась, оставив робота за спиной. Раздумывать о случившемся времени не было. Само собой, открыть проход могли только капитан или Семнадцатый.
Она приказала отразить на визоре дисплей радара. Покрутилась, пока не запеленговала Хоури. Та летела вдоль стены, мимо длинного ряда пушек. Судя по траектории, она уже столкнулась с монорельсом, идущим сквозь весь трюм.
– Хоури, ты жива еще?
– Да, пока в порядке… – Но в голосе звучала боль. – Остановиться не могу…
– И не пытайся. Я лечу!
Илиа запустила движки, понеслась между громадами орудий, за много лет нисколько не понятыми ею. Отраженный сигнал стал детальней, позволил различить контуры скафандра. Хоури, кувыркаясь, летела к задней стене, уже опасно близкой. Вольева определила свою скорость относительно стены: шесть метров в секунду. У Аны приблизительно такая же.
Илиа усилила тягу. Десять, двенадцать метров в секунду…
Вот Хоури кувыркается в пустоте, серая, похожая на увечную куклу. Нелепо взмахивает рукой.
Уже ближе, ближе…
Вольева включила торможение. Ощутила, как дрожит, скрипит рама, не приспособленная равномерно распределять такие нагрузки. Осталось пятьдесят метров, сорок…
Скверно это выглядит: человеческая рука не должна гнуться под таким углом.
– Илиа… стена приближается чертовски быстро…
– Я тоже. Держись. Мы можем слегка, – они грохнулись друг о друга, – столкнуться…
К счастью, удар не слишком изменил траекторию Хоури. Илиа ухватила ее за здоровую руку и продержала ровно столько, сколько было нужно, чтобы прикрепить к поясу репшнур. Затем выпустила. Стена выплыла из темноты, до нее оставалось метров пятьдесят.
Триумвир резко затормозила, не обращая внимания на протесты защитных систем скафандра. Репшнур распрямился на всю длину, напрягся, но замедление уже чувствовалось, стена не летела навстречу с прежней угрожающей быстротой.
– Что с тобой? – спросила Вольева.
– Вроде сломала кость-другую. А как ты выбралась из пушки? Там же была только щелка, когда робот меня швырнул.
– Я ее расширила немного, но потом, кажется, мне помогли.
– Капитан?
– Возможно. Но значит ли это, что он целиком на нашей стороне?
Вольева замолчала, сосредоточившись на повороте, сохраняя натяжение репшнура. На картинке радара, наложенной на поле зрения, виднелись зеленые грозные силуэты всех тридцати трех орудий. Илиа проложила курс между ними к шлюзу.
– Но я пока не понимаю, почему он напустил на тебя робота. Может, хотел не убить, а предупредить? Ведь правда мог прикончить нас давным-давно. Наверное, он не против нашего присутствия, хотя мы его изрядно раздражаем.
– Столько всяких «возможно» и «наверное»…
– Да, капитан – сплошная загадка. А потому, мне думается, на его помощь рассчитывать не стоит.
– В самом деле?
– Но мы можем обратиться к кое-кому другому. К Силвесту.
– О нет…
– А что так? Ты же встречалась с ним внутри Гадеса.
– Илиа, чтобы попасть туда, мне пришлось сдохнуть. Повторять не хочется, честное слово!
– У Силвеста есть доступ к хранилищу знаний амарантийцев. Возможно, он подскажет, как нам реагировать на угрозу или, по крайней мере, сколько у нас осталось времени. Его помощь может оказаться исключительно важной.
– Да ни за что!
– Но ты же не помнишь своей смерти. Сейчас ты жива, никаких вредных последствий.
– Вот сама и лети, раз тебе это кажется таким простым… – Голос был слабым и невнятным, словно Хоури боролась с подступающим сном.
Илиа вовремя – еще секунда, и было бы поздно – заметила бледный прямоугольник входа в шлюз. Она медленно подлетела, подтянув Хоури и поместив перед собой. Впихнула ее в люк первой. Та уже лишилась сознания.
Вольева протиснулась в шлюзовую камеру, закрыла люк, выждала, пока воздушное давление достигнет девяти десятых от нормы, сорвала шлем. Тотчас заложило уши. Илиа отбросила со лба мокрые от пота волосы. Судя по наружному дисплею, Хоури была жива и срочной медицинской помощи не требовала. Нужно всего лишь перетащить ее туда, где можно как следует обработать раны.
Раскрылась апертура внутренней двери. Илиа устремилась к ней, надеясь, что хватит сил протащить за собой облаченную в скафандр Ану.
– Подожди!
Спокойный голос показался знакомым. Триумвир не слышала его уже очень давно. Он напомнил о лютой стуже, об уровне, на который члены экипажа старались не заходить. Он словно исходил из пустоты за стеной. Он раскатывался гулким эхом.
– Капитан? – робко спросила Вольева.
– Да, Илиа, это я. Теперь я готов к разговору.
Скади вела Ремонтуара и Фелку вниз по извилистым коридорам в царство секретной машинерии. Ремонтуара била лихорадочная дрожь, накатывало головокружение. Сперва он думал, что разыгралось воображение, но потом заколотилось сердце, ускорился пульс. С каждым новым уровнем ощущения ухудшались, будто он медленно погружался в облако невидимого психотропного газа.
– Что-то странное происходит, – сформулировал он мысль.
Голова развернулась, уставилась, а черные доспехи продолжали шагать в том же темпе.
– Да. Мы зашли далеко в зону действия поля. Опускаться глубже без медицинской помощи опасно. Физиологические эффекты поля весьма неприятны. Метров через десять мы остановимся.
– Почему такие ощущения?
– Трудно сказать, отчего тело реагирует именно так. В общем, мы сейчас находимся под воздействием поля, меняющего свойства материи, в том числе и телесной. Поле подавляет инерцию. Ремонтуар, что вы знаете об инерции?
– То же, что и все, – осторожно ответил он. – У меня не было причин изучать ее углубленно. Инерция – объективный феномен, факт жизни. Непреложная реальность.
– Я тоже так думала до недавнего времени. Теперь знаю: непреложной реальностью ей быть не обязательно.
– Вы научились ее отключать?
– Не совсем. Но устранять ее худшие эффекты умеем.
Голова теперь смотрела назад. Скади снисходительно улыбнулась, по гребню побежали опаловые, темно-розовые волны. Должно быть, она размышляла, как объяснить суть очевидного ей эффекта человеку, чей разум был всего лишь гениален.
– Ремонтуар, инерция таит в себе больше загадок, чем вы можете вообразить.
– Не сомневаюсь.
– Она кажется простой, но эта простота обманчива. Мы ощущаем ее с рождения, каждый момент нашей жизни. Толкни камешек – он передвинется. Толкни огромный валун – он если и переместится, то совсем чуть-чуть. А когда такой валун несется навстречу, остановить его очень непросто. Материя ленива, она противится переменам, норовит сохранить состояние, в котором пребывает, будь то движение или покой. Мы называем леность материи инерцией, но это не значит, что понимаем суть. Тысячу лет мы наблюдали инерцию, измеряли, описывали уравнениями, но в понимании не продвинулись ни на йоту.
– А сейчас?
– Мы заглянули в суть. Недавно в Материнском Гнезде научились уверенно контролировать инерцию на макроуровне.
– И в этом вам помог «Пролог»? – спросила Фелка вслух.
Скади ответила мысленно, не желая переходить к излюбленному способу общения Фелки:
– Я уже говорила: проект задал лишь общее направление. Достаточно было узнать, что приемы подавления инерции существуют и мы способны их освоить. Тем не менее работа над прототипом заняла десять лет.
Ремонтуар кивнул. Повода сомневаться в словах Скади не было.
– Построили с нуля?
– Нет, у нас был задел.
– И какой же?
Гребень Скади запульсировал фиолетовыми, бирюзовыми оттенками.
– Другая фракция проводила аналогичные исследования. Материнское Гнездо сумело добыть результаты основных разработок. Вместе с подсказками «Пролога» они помогли нам построить прототип.
Ремонтуар вспомнил, что Скади участвовала в секретной операции, когда в Городе Бездны погибло много агентов фракции сочленителей. Операцию, несомненно, санкционировало Внутреннее святилище, обычные члены Узкого совета о ней не знали почти ничего.
– Скади, вы помогали добыть эти результаты? Я слышал, вам едва удалось унести оттуда ноги.
Читать бесплатно другие книги:
