Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины
– Мы получили два важнейших сообщения, – посмотрел на собравшихся министр поверх очков. – От службы мониторинга Антарктиды и от руководства Антарктического института. Наши спутники помимо развалин городов подо льдами и в озёрах южного материка обнаружили сеть тоннелей, соединяющих озёра и обнаруженные развалины. Робот-лодка, спущенная в озеро Восток полярниками станции «Южный полюс», наткнулась на неизвестный объект искусственного происхождения. Прорентгенить его не удалось, но контуры определены с точностью до десятка сантиметров. Это купол под осадочным слоем, расположенный на северо-западном «берегу» озера, высотой в двести сорок метров и диаметром в полкилометра.
Окружён сетью валов длиной до двухсот метров, как медуза щупальцами. Теперь ознакомьтесь с тезисами докладов.
Все уткнулись в экраны планшетников, даже директор ГРУ, хотя он получил донесения об открытиях на южном континенте раньше всех, даже раньше директора СВР.
Чтение не заняло много времени.
– Мирон Андреевич? – посмотрел на главу ГРУ министр. – У вас есть что добавить?
– Неделю назад у секдефа[4] США собиралась интересная компания, – сказал генерал Волгин, самый неприметный из всех присутствующих, сероглазый, несуетливый, худой, как подросток. – Говорили об Антарктиде. К сожалению, записи переговоров у меня нет, но по косвенным данным речь шла о готовящейся провокации в отношении нашей станции «Южный полюс» и о посыле к Антарктиде субмарины и эсминца. Субмарина «Висконсин» уже вышла в океан из порта Кейптауна в Южной Африке, эсминец «Трамп» тоже вышел из порта Аннабел в Австралии и обогнул Тасманию.
– Серьёзные машины, – проворчал начальник штаба.
Волгин посмотрел на него с сомнением, но возражать не стал.
– Мы разработали план ответных действий, – сказал министр. – Евгений Анатольевич, раскройте в общих чертах.
Замминистра пробежался пальцами по клавиатуре планшета.
– Стратегия действий министерства в Антарктиде разрабатывается, – сказал он. – Приоритеты – охрана зон российских научно-исследовательских станций, строительство баз на шельфах Росса и Земли Уилкса, усиление патрулирования прибрежных морей со стороны ВМФ и ВКС.
– А конкретно? – полюбопытствовал директор СВР.
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, – сказал Евтюх, снимая очки. – Проблема слишком серьёзна и требует досконального расчёта действий. Американцы в море сильны, слов нет, но и мы кое-что успели подтянуть за последние десять лет. Пора укоротить их шаловливые ручки. Прошу, Мирон Андреевич.
– Предлагается следующая конкретика, – начал глава ГРУ, кинув взгляд на экран планшета. – Организовать и забросить в Антарктиду спецгруппу для изучения артефактов, найденных в озере Восток. Группе придать недавно разработанный в КБ «Сормово» глубоководный аппарат – мини-подлодку-батискаф, имеющую собственную силовую установку и двигатель. Название подлодки – «Краб», она проходит сейчас испытания в Баренцевом море. Группа должна будет найти вход в тоннель из моря Росса под его шельфовым ледником, дойти до озера Белла и оттуда – в озеро Восток. Кислородом и всем необходимым мы обеспечим группу с помощью робота «Глазастик». Это вкратце всё.
По рядам сидящих прошло движение. Серьёзные люди, привыкшие брать на себя ответственность за судьбы страны, молча обдумывали предложение руководителя Главного разведуправления.
– Вы уже просчитали план, Мирон Андреевич? – задал вопрос директор ФСБ.
– Уточняются детали.
– Каким образом вы собираетесь доставить спецгруппу в Антарктиду?
– Чем быстрее мы запустим процесс, тем больше у нас шансов опередить американцев.
– То есть вы хотите послать самолёт?
– Это было бы лучше всего, но тогда группа останется без прикрытия и поддержки, что резко снижает вероятность благополучного исхода экспедиции.
– Быстроходный корабль, – предложил глава НЦУО.
– В акваторию Китайского моря из Владивостока вышел наш новейший эсминец «Стремительный», выполненный по технологии «стелс», с «Калибром» на борту, – добавил начальник штаба МО.
Волгин отрицательно качнул головой.
– Все надводные корабли и воздушные суда будут отслежены американцами. Их система спутникового сканирования работает не хуже нашей. Мы посоветовались с Сергеем Сергеевичем, – начальник ГРУ посмотрел на главкома ВМФ, и головы всех сидящих повернулись к Сурмянову, ответившему кивком, – и решили остановиться на подлодках.
Присутствующие оживились, перекинулись репликами.
Министр их не останавливал, терпеливо ожидая окончания переговоров.
– Что выбрали? – поинтересовался певучим говорком директор Службы внешней разведки.
– Нужна большая лодка, – сказал с сомнением секретарь Совбеза. – Чтобы вместить ваш батискаф. Причём со специальным механизмом выпуска аппарата в воду.
– «Акула», – хмыкнул директор ФСБ. – Ныряет на шестьсот метров, скорость тридцать узлов.
Волгин снова мотнул головой.
– Ни одну из спущенных на воду атомных подлодок невозможно оснастить мини-лодкой. Она больше любой ракеты, больше «Булавы» и «Синевы». То есть переоборудовать можно, но это обойдётся бюджету министерства в немалую копеечку, а главное – затянется на месяцы, что недопустимо в данной ситуации.
– И проект 941[5] не потянет? Можно было бы поместить батискаф в лодку разобранным, а на месте собрать и выпустить.
Волгин покосился на Сурмянова.
– Мы думали над этим, – признался главком. – Любой «Ясень» или «Борей»[6] мог бы взять груз и быстро доставить в любой район океана, но опять-таки всё упирается в скрытность доставки груза, – не будем же мы собирать «Краба» под водой? – и в сроки выполнения задачи.
– Значит, подлодки отпадают?
– «Лира», – хмыкнул Калиничев.
Присутствующие посмотрели на главу ФСБ, невозмутимо поигрывающего карандашом, лежащим на столе; ни авторучки, ни часы, ни мобильные телефоны иметь на таких совещаниях не полагалось.
Министр улыбнулся.
– Константин Фёдорович все структуры держит на контроле. Речь идёт о только что спущенном на воду подводном перехватчике проекта 705 АА «Лира». Пресса об этом ещё не знает. Название ракетоносца – «Грозный». Сергей Сергеевич, поделитесь подробностями.
Главком ВМФ повернул планшет, чтобы присутствующие могли разглядеть на экране изображение подлодки.
– Вообще-то проект «Лира» был заморожен в конце девяностых, – сказал он. – Слишком много внимания требовал жидкометаллический реактор субмарин, несмотря на несомненные технологические преимущества и тактико-технические данные. Вернулись к нему всего шесть лет назад, и со стапелей владивостокского «Арсенала» только что сошёл совершенно новый ПЛАРК[7] «Грозный» с пароводяным реактором, аналогов которому в мире нет и долгое время не будет.
– Молодцы, – усмехнулся секретарь Совбеза. – Хранили в секрете до последнего.
– О спуске «Грозного» до сих пор никто не знает, – подтвердил главком. – И надеюсь, ещё долго не узнает. Ему предстоят ходовые и боевые испытания, под которые вполне сгодится рейд к Антарктиде.
– Он может взять на борт мини-лодку?
– Уникальная разработка наших корабелов – модуль для самолёта со сложенными крыльями. Вместо самолёта в модуль можно поместить мини-подлодку.
Члены совещания переглянулись.
Новость не только удивила, но и заставила генералов испытать чувство гордости за отечественную технику.
– Характеристики лодки – тайна? – спросил директор НЦУО.
– Для вас нет. Подводная скорость хода – пятьдесят пять узлов…
У всех собравшихся вырвался вздох: лодки последнего – четвёртого поколения и поколения 4++ ходили под водой со скоростью до тридцати пяти узлов[8].
– Глубина погружения – восемьсот метров, – продолжал Сурмянов, – время оверлайна – полминуты.
– Фантастика! – сказал Калиничев. – Я не моряк, но понимаю, в чём фишка. Нашим смертельным заокеанским друзьям далеко до таких параметров.
Он был прав: ни одна субмарина в мире не могла совершать оверлайн – поворот на сто восемьдесят градусов – за тридцать секунд.
– Вооружение?
– Благодаря новым материалам и удачной компоновке мы втиснули в неё двенадцать морских «Калибров», восемь «Гранатов»[9] и восемь торпедных аппаратов с торпедами «Водопад» и ракето-торпедами «Шквал-ДД»: четыре в носу, по одному с боков лодки и два аппарата сзади. В результате это не лодка – настоящий перехватчик, истребитель лодок любого типа!
– Фантастика! – с искренним уважением повторил директор ФСБ. – Жаль, что у нас только один такой перехватчик.
– Строятся ещё четыре, – успокоил его главком.
– Хотелось бы услышать ваши соображения по этому поводу, – сказал министр. – Может быть, у кого-то есть сомнения в целесообразности операции, деловые предложения?
– Кто будет возглавлять операцию? – деликатно спросил глава СВР.
– Я, – выпрямился начальник ГРУ, быстро поправился: – Мы.
– Понятно.
– У вас есть возражения? – поднял брови Евтюх.
– Никаких. Но я не понимаю, какова наша роль в решении проблемы. Если вы берёте под контроль всю операцию…
– Понадобится концентрация усилий всех наших структур, – веско сказал министр. – Это не обычный разведрейд или судебное исполнение. На кону безопасность государства.
– Не перегибайте палку, Петрян Павлович, – поморщился директор ФСБ. – Нас не нужно учить патриотизму.
– Я не перегибаю, – без каких-либо эмоций пожал плечами Евтюх. – Я так думаю.
– А кандидатуры в спецгруппу уже отобраны? – полюбопытствовал Калиничев. – Сколько в неё войдёт бойцов?
– Максимальная загрузка «Краба» – семь человек, включая членов экипажа и пассажиров. Если ужать экипаж до двух человек – командир, он же рулевой, плюс старпом, то батискаф возьмёт на борт пятерых.
– Кто будет рулить?
– Решаем, – сказал главком.
– Командир группы?
Министр бросил взгляд на главного разведчика.
– Командиром группы будет наш сотрудник, – сказал Волгин. – Майор Вербов. Он сейчас на задании, но должен вот-вот вернуться. Остальные…
– Давайте свои предложения, – перебил его Евтюх. – Это должны быть профессионалы до мозга костей, подводники, способные работать в экстремальных условиях, боевые пловцы, мастера диверсионных дел, знатоки палеоархеологии и спецтехники. И так далее.
– Таких найти трудно, – покачал головой секретарь Совета безопасности. – Вряд ли в одном человеке соберутся все нужные качества. Что-то я не припомню, чтобы существовали археологи, в совершенстве владеющие боевыми искусствами и свободно обращавшиеся с аквалангами.
– Поищем, – коротко сказал Калиничев.
– В таком случае прошу высказываться по сути дела, – сказал министр. – Проблема должна быть решена в сжатые сроки.
Латвия, г. Вентспилс
14 декабря, утро
Сидели за столиком у окна с видом на парк, Айварс Рембергс пил местное пиво, а Денис Вербов – кофе, поглядывая на зимний бесснежный латышский пейзаж. Сообщения от агента в порту пришлось ждать больше часа, и Айварс первым предложил «взорвать фугас» – выпить «дрексель» – бутылочку пива, но Вербов вообще не употреблял алкоголь и от пива отказался.
Кафе «Vertikale V» располагалось на окраине парка, недалеко от Вентспилсского порта, и в этот утренний час практически пустовало. Заглядывали сюда только местные парковые рабочие да любители пеших прогулок, в большинстве своём преклонного возраста.
Собеседник Вербова служил в местной полиции, хотя и не носил мундир офицера. По-русски он говорил чисто, почти без акцента, рассуждал о политике и истории здраво, как человек с российским менталитетом, и Вербов очень хорошо понимал латыша, потому что и сам был близок к его мироощущению.
– Жизнь всё больше и больше заставляет меня ненавидеть людей, – флегматично вещал Рембергс, потягивая тёмное «Звайгзне». – В политику всё больше лезут шельмецы, авантюристы, лжецы и негодяи, что у вас, в России, что у нас, в Латвии. Соседи всё больше шумят по вечерам и ночам, не дают спокойно отдохнуть. Водители ошалели, по поводу и без повода нарушая ПДД. Террористы взрывают всех подряд. Переселенцы из Азии начинают устраивать охоту на женщин. И даже коты перестают играть с хозяевами и начинают кусаться, как собаки.
Вербов улыбнулся в ответ на последние слова собеседника, давно сотрудничавшего с разведкой России. Будучи стопроцентным прибалтом, Рембергс был нетороплив, обстоятелен и философски рассудителен, но при этом мог вспыхнуть как спичка и действовать энергично. Вербов относил его к типу людей, предпочитавших меланхолично наблюдать за штормом, в отличие от людей другого типа, любящих грезить, глядя на текущую воду ручья. Сам он относил себя к третьему типу характеров – тех, кто любил смотреть на зыбь огромных морских просторов.
– У вас живёт кот?
– Он-то живёт, – уныло вздохнул Рембергс. – А я вынужден его кормить и терпеть его острые когти.
Вербов хотел спросить – женат ли владелец кота, но полицейский остановил майора, подняв палец. Гарнитура его мобильного телефона была не видна, но и так было понятно, что он получил вызов.
– Минуту… понял. – Рембергс отставил почти опустевшую бутылку. – Начали разгрузку, пора.
Вербов достал бумажник, собираясь расплатиться; в Вентспилсе в ходу были местные деньги – венты, но можно было расплачиваться и латами, и евро.
– Я сам, – оттолкнул руку майора Рембергс.
Вербов вышел из кафе на тихую, не загруженную транспортом улочку Dienvidu mols, ведущую к побережью залива, открыл дверцу минивэна «Фольксваген» с затемнёнными стёклами. За рулём минивэна сидел полицейский капрал, но и он был сотрудником российской разведки и на появление Вербова, одетого в модную куртку из материала, обладающего голографической глубиной (при любом движении обладатель такой куртки буквально исчезал), не отреагировал.
Вышел Рембергс, поворочал головой, сел рядом с водителем.
– Prvietots[10].
«Фольксваген» отъехал от кафе, повернул по ближайшему переулочку направо, в парк.
Вербов распаковал коробку в салоне машины, вынул небольшой квадрокоптер немецкого изготовления, пульт управления.
Минивэн заехал на лужайку, зелёную даже в этот зимний день, но окружённую серыми шпалерами потерявших листву кустарников.
Вылезли, запустили дрон.
Вербов сел на раскладной стульчик, заботливо прихваченный полицейскими, удобнее пристроил на коленке ноут с экраном, по которому скользили, качаясь, серо-жёлтые, с редкими зелёными и коричневыми пятнами, пейзажи местности, снимаемой камерами аппарата.
Водитель минивэна исчез за кустами, намереваясь не подпускать к лужайке гуляющих по парку, если они появятся.
Надобность в этой операции назрела давно.
Из переговоров латышских военных чиновников агентуре ГРУ стало известно о секретной передаче военными США латышским властям дивизиона противоракет второго поколения Block 1B системы Aegis, что нарушало не только прежние официальные декларации о неразвёртывании таких систем в Европе вообще и в Прибалтике в частности, но и неофициальные договорённости министров двух стран. Поэтому Вербов и получил задание раздобыть документальные подтверждения доставки Aegis, чтобы чины высокого уровня могли уличить в «подлянке» заокеанских «партнёров».
Акт о передаче дивизиона ПРО он уже имел на руках, активировав старую «партизанскую» сеть, оставшуюся в Латвии ещё с советских времён. Теперь же собирался закончить задание посылом видеоматериалов о выгрузке ракет и их транспортировке к месту назначения, что послужило бы неопровержимым свидетельством подлых намерений американских «ястребов» и местных латышских властей.
На экране дрона появилась синяя полоса – западная часть залива перед портом, с одним-единственным причалом в виде буквы «Г», у которого стоял всего один корабль. Это и был американский ролкер – морской сухогруз «Don Cook», курсирующий по морям и океанам под флагом Маршалловых островов. По официальным документам, он привёз в Вентспилс автотехнику и стройматериалы. На самом деле в контейнерах на его борту, по данным разведки, находились ракеты класса Standard Missile-3 и комплексы ПРО Aegis.
Ролкер «Don Cook» был огромен, его длина достигала двухсот метров. Он едва уместился у причала, не рассчитанного на приём таких гигантов. Для разгрузки судов подобного класса требовались специальные рампы и определённая сноровка. Тем не менее его не завели в порт, чтобы о разгрузке не прознали журналисты и общественность, и всю зону причала окружили двойным кольцом охраны, соблюдая особую секретность миссии, способной всколыхнуть СМИ не только в Латвии, но и в Европе.
Вербов поднял дрон повыше, вывел его над кранами, снимающими с палубы корабля синие морские контейнеры. Затем снял процесс погрузки контейнеров на один из контейнеровозов. Как иногда бывает, – подглядывающим в замочную скважину приходит на помощь случай, – крановщик сделал ошибку, и один из контейнеров сел на платформу грузовоза криво, а затем и вовсе сполз на бок и застрял.
Вокруг засуетились рабочие в сине-жёлтых робах, пытаясь освободить угол контейнера, зацепили тросы, начали поднимать, он сорвался, ударился торцом о бетонные плиты причала и раскрылся. Изнутри посыпались на причал серебристые тубусы диаметром чуть больше полуметра и длиной в пять.
Вербов опустил беспилотник ещё ниже, прицельно снял маркировку на тубусах. Выдохнул:
– Ну и ну! Класс!
– Что такое? – подошёл Рембергс.
– Теперь точно не отвертятся! Эти идиоты не удосужились закамуфлировать груз, так и загрузили в спецконтейнерах с американскими блямбами! Осталось посмотреть, куда они повезут ракеты, и можно будет расслабиться.
На всякий случай он зашифровал запись, вытащил из ноута антенну спутниковой связи, передал всё отснятое на один из военных спутников, постоянно висящих над Балтикой.
Разгрузка-погрузка «стройматериалов» длилась два часа. Всего на машины были установлены двенадцать контейнеров, после чего колонна десятиосных автомобилей марки «Катерпиллер» устремилась от причала по улице Южный мол на восток, в обход порта и арка.
– Свернули на Крона йела. Куда они могут направляться? – поинтересовался Вербов, разминаясь: ноги затекли от долгого сидения на стульчике. – Неужели так и повезут автотранспортом?
– Крона йела переходит в Локку йела, та в улицу Валдемара. Оттуда можно ехать куда угодно. Но я думаю, что комплексы повезут на станцию Вентспилс Южный, а оттуда идёт только одна железнодорожная ветка – в Лиепаю.
– Дивизион будет развёрнут там?
Рембергс флегматично развёл руками.
– Одному американскому богу известно.
– Почему американскому? Латышскому тоже.
Из-за кустов вывернулся спешащий спутник Рембергса.
– По Диенвуду пеленгатор проехал.
– Пеленгатор? – удивился Вербов. – Этой техникой давно никто не пользуется. Или с войны от немцев осталась?
Рембергс на шутку не отреагировал.
– Поляки «техпомощь» представили для поиска русских диверсантов. На полном серьёзе.
– Но ведь сейчас можно и по мобиле связаться с кем угодно. Рацию вообще легко встроить в любой гаджет. – Вербов оттянул рукав куртки, показывая браслет часов. – Видите?
Рембергс мигнул.
– Рация?
– Смарт-фэшн, навороченный коммуникатор, в нём и рация, и процессор, и шокер.
– Вам, русским, хорошо, вас президент снабжает всем необходимым, а наш только ищет, кого бы укусить. Что будем делать?
– Пеленгатор! – фыркнул Вербов. – Очуметь можно! Сворачиваемся, друзья, не будем рисковать.
– А дрон?
– Дрон? – Вербов поколдовал над клавиатурой. – Придётся пожертвовать.
Квадрокоптер начал подниматься над местом событий, устремился в сторону моря. В сотне метров от берега он спикировал вниз, врезался в воду и взорвался уже под водой. Экран блока управления аппаратом стал серым.
Где-то недалеко послышался приближающийся вой патрульного автомобиля.
Мужчины обменялись взглядами.
– Похоже, нас вычислили, – флегматично заметил Рембергс.
– Можно уйти по Медун йела севернее, а там вдоль берега на Енкуру и на юг, – предложил второй полицейский.
– Попробуем, – кивнул Рембергс, подталкивая Вербова к машине. – Садитесь.
Минивэн вырулил с поляны на пешеходную дорожку, свернул направо, пересекая парк.
Завывание полицейской сирены отдалилось, но потом снова начало приближаться.
– К берегу! – приказал Вербов. – Переходим на вариант «Б»! Сможете увлечь коллег за собой?
– Попробуем.
– Почему они появились здесь? Ждали?
– Может, кто-то заметил беспилотник.
– Ладно, разбирайтесь. Надеюсь, вас не заподозрят в раскрытии гостайны.
– А вы как?
– Я найду способ скрыться, вам сообщат.
Делиться с латышами подробностями варианта «Б» Вербов не стал. Их могли задержать и допросить с пристрастием, а незнание обстоятельств отхода русского шпиона позволяло им честно отвечать на любые вопросы с помощью фонем «не знаем» и «не видели».
«Фольксваген» выскочил на улочку Крона, идущую к берегу в обход небольшого пруда, свернул на улицу Пиеминас.
– Тормози!
Капрал послушно остановил машину у тротуара набережной, ограждённой резной чугунной решёткой.
Вербов закинул за спину рюкзак-сумку, в которую уложил ноут и пульт управления дроном, рванул дверцу салона.
– Гони!
Автомобиль сорвался с места, резво помчался в сторону порта, вписываясь в линейку неспешно едущих машин.
Вербов огляделся, перемахнул через ограду, присел под бетонную стеночку спуска к морю, переждал проезд преследователей.
Мелькнул бело-синий полицейский «Форд» с включёнными мигалкой и сиреной.
Вербов вытащил из браслета усик антенны, поднёс коммуникатор ко рту, проговорил торопливо:
– Контроль-один, я Тень, переход на «двойку», время выхода в точку эвакуации – час, время ожидания – ещё час. Отбой контакту!
На корпусе часов мигнул синий огонёк: сигнал ушёл на военный спутник.
Вербов поднялся и зашагал к ближайшему причалу для местных катерков, обслуживающих пассажирское сообщение западного района береговой зоны Вентспилса. Смешался с небольшой толпой жителей города, ожидавших прибытия катера. Вариант «Б» был продуман с максимальной тщательностью, оставалось только методично следовать рекомендациям, не вызывая подозрений у окружающих.
Сквозь расходящиеся облака выглянуло низкое зимнее солнышко.
– Лабс лайкс[11], – сказал Вербов одобрительно, улыбнувшись пожилой паре.
Они вежливо ответили (он не понял, что именно), но разговор прервался, потому что подошёл катер, и все стали по трапу подниматься на борт. Взошёл и Вербов, поглядывая на набережную, по которой промчались ещё два полицейских автомобиля. Подумалось: хоть бы парни отговорились!..
Через полчаса он сошёл на берег ближе к устью Венты, нашёл в конце дебаркадера маленький катерок с цифрами «018» на борту, взобрался на палубу, и катерок устремился в море. Подождав прохода парома «Травемюнде», он благополучно выбрался на рейд Балтийского моря, встретив ещё два кораблика, и остановился в десяти километрах от берега.
Рулевой, мрачного вида бородач неопределённого возраста и непонятной национальности, молча вытащил из кубрика на корме катера резиновый мешок, передал пассажиру.
– Спасибо, – поблагодарил Вербов, начиная переодеваться.
Вскоре он в костюме аквалангиста нырнул в воду, держа в руке мешок с упакованными в него личными вещами, туфлями, одеждой и аппаратурой. Часы снимать не стал, они были водонепроницаемы и выдерживали погружение на тридцатиметровую глубину.
Ещё через полчаса его подобрала подводная лодка проекта 865 «Пиранья-М», специализирующаяся на высадке десанта и тайных береговых операциях.
Порог квартиры он переступил вечером того же дня, спустя одиннадцать часов после спешного бегства из Вентспилса.
«Пиранья» всплыла два часа спустя в российской части акватории Балтийского моря, высадила пассажира на эсминец «Дерзкий», вертолёт эсминца доставил его в Калининград, а оттуда он вылетел в Москву, как обычный турист, которому необходимо было попасть в столицу.
Ещё на эсминце стало известно, что помощникам майора латышским полицейским удалось доказать свою лояльность спецслужбам Латвии, прикрывающим тайную доставку в страну американских ракет, и Вербов вздохнул с облегчением. Парни рисковали серьёзно и могли получить реальные сроки вплоть до пожизненного заключения «за пособничество русским шпионам». Однако обошлось.
Жил Вербов в Подмосковье, в Павшине, районе, удобно устроившемся между Московской кольцевой автодорогой и Красногорском. Квартиру он себе не выбирал, она была служебная, расположенная всего в одиннадцати километрах от базы ГРУ «Синяево», но за год службы она стала почти родной, и возвращался майор из частых командировок в свой «скворечник» – двухкомнатная минималка венчала шестнадцатиэтажку – с удовольствием.
Женился он, ещё будучи курсантом Мурманской мореходки, в девятнадцать лет, но неудачно. Жене хотелось блистать в обществе, так как она причисляла себя к «богеме», участвуя в городских конкурсах красоты (где Вербов с ней и познакомился), а он не мог предложить ей ничего, кроме общежития на берегу Кольского залива и судьбы жены моряка. Разошлись спустя два года, уже после того, как Вербова заметили в морском спецназе благодаря его успехам в единоборствах и он возглавил спецгруппу бригады морских диверсантов. Не помогли ни увещевания свекрови, матери Дениса, ни успехи самого Вербова, ни даже его умение готовить, что передалось ему от деда и отца, знающих толк в приготовлении любых мясных и прочих блюд.
В двадцать четыре он поступил в Академию Генштаба МО России, в двадцать пять отличился в спецоперациях в Сирии и Турции, в двадцать семь окончил разведшколу и через год получил звание майора, после чего его и перевели в ГРУ, предоставив квартиру в Павшине.
Вернувшись из Латвии, Вербов собрался было пригласить на следующий день друзей, преимущественно сослуживцев, и приготовить им настоящий лагман, однако судьбе было угодно распорядиться иначе, и встречу пришлось отменить.
В половине двенадцатого, когда уставший Вербов устраивался спать, позвонил начальник оперативного управления ГРУ полковник Зотов.
– Извини, майор, что поздно. Знаю, что после завершения турпохода тебе полагается отпуск, но дело важное, ты нам нужен.
– Неужели опять в Сирию пошлёте? – пошутил Вербов. – Или на Украину?
– В Сирию? – удивился Зотов. – А-а… нет, прокатишься по России. У тебя какие планы на завтра?
– Да так, ничего особенного, хотел устроить мужские посиделки, а послезавтра махнуть к родителям.
– Отлично, слетаешь, ты же мурманский? Но не послезавтра, а завтра, вылет в обед. Инструкции получишь утром.
– В Мурманск? – уточнил сбитый с толку Вербов.
– Именно, повидаешь своих, а к вечеру тебя встретят в Североморске.
– Где? – удивился Вербов.
– На базе подлодок. Жду утром пораньше, всё объясню.
– Но я же не… – начал Вербов, вслушиваясь в раздавшиеся звоночки отбоя, закончил машинально: – Составил отчёт.
Зотов не зря руководил оперативниками ГРУ, долго объяснять подчинённым свою позицию он не любил и медлительных сотрудников в своём подразделении не держал.
Новость была из разряда нежданчиков, но уснул Вербов быстро, отложив все возникшие вопросы на завтра. Нервы у него были крепкие.
В девять часов утра он вошёл в кабинет Зотова на втором этаже здания министерства на Знаменке и застал там кроме начальника управления моложавого мужчину с седыми висками, одетого в простой серый костюм и пуловер, и красивую девушку с внимательными зеленоватыми глазами и алыми (без всякой помады) губами.
– Знакомьтесь, – сказал сухощавый, костистый, скуластый Зотов.
Гости встали из-за стола.
– Майор Вербов Денис Геннадиевич, рэкс, барс, чемпион ВМФ по унвабу[12].
Вербов коротко поклонился, выдерживая двойной изучающий взгляд.
– Полковник Щёголев Вениамин Родионович, военная контрразведка.
Мужчина с седыми висками подал руку.
Вербов пожал. Рукопожатие оказалось сильным, пришлось напрячь мышцы.
– Вершинина Инга Максимовна, майор ФСБ, отдел спецопераций.
Зеленоглазая улыбнулась, ноздри её красивого носа затрепетали: она уловила запах одеколона Вербова, предпочитавшего пользоваться новым «Эльхомме идеал» с «радикально мужским ароматом».
– Вкусно пахнете, майор. – Девушка подала руку.
Вербов осторожно сжал её пальцы, хотя рука у сотрудницы ФСБ была сухая и твёрдая, как у спортсменки.
Читать бесплатно другие книги:
