Измена. Горячий лед

Я еле дышу от злости. Все головы моих сотрудников, как одна, поворачиваются за ним. Вот уж не думала, что они такие фанаты хоккея! Или, может, дело в том, что Лисовский несёт огромный букет ярко-красных роз и, глядя на меня, лыбится, как идиот?

– Ты! – я одёргиваю сама себя. Давно не была в такой ярости. Почему он меня настолько раздражает? Это же нерационально! Прикрываю веки и глубоко вздыхаю. Успокойся. Возьми себя в руки.

– Принцесса Бубльгум! – ревёт Лис на весь офис, и я распахиваю глаза. – Так ты чёртов ботан!

Я хватаю Лисовского за полу монклеровской куртки и, втащив в аквариум, захлопываю дверь. Складываю из пальцев пистолет и, прищурившись, целюсь в Ивана. Тот, уловив мой тонкий намёк, утыкается в свой ноутбук.

– Это тебе, Маша, – Лис вручает мне в руки тяжеленный букет. – Кофе можем пойти у вас в ресторане под крышей выпить. Я Никита, но ты и так уже знаешь.

– Какого хре… лешего ты припёрся, неотёсанный мужлан?! И как выяснил, где я работаю?!

Лис выпячивает губу и корчит обиженную морду.

– Может, я по делу пришёл. Нормально ты же мне ответить вчера не смогла? – Впрочем, он тут же возвращается в свою форму беспредельщика и наглеца. Сунув руки в карманы, обходит мой аквариум по периметру, читает надписи развешанных в рамках дипломах и сертификатах, даже заглядывает в шкаф и смежный с кабинетом санузел.

– Я к Витьке сходил в тренерскую и там в папке с данными родителей посмотрел. Ты знаешь, что у вас в группе три Давида, три Александра, три Елисея и только один Борис?

– Я же написала тебе, можешь посмотреть «Хорошего доктора», раз уж ты не постеснялся с ним моего сына сравнить.

– Нет, так не пойдёт. Мне надо, чтобы ты сама рассказала. Я, может, для родного человека спрашиваю.

– Тогда надо обратиться к специалисту.

– Были уже. Везде были, диагноз поставили, план расписали, работаем.

Я сжимаю переносицу.

– Что тогда тебе от меня нужно?

Лисовский садится в кресло перед столом и вытягивает ноги так, что они почти достают до моих.

– Ребёнок пяти лет. Диагноз – такой же, как у Бори. Мать не хочет верить, плачет, уже поставила на нём крест. Я вчера смотрел на твоего пацана и понял, что он вполне… нормальный. – Лисовский складывает руки на груди и смотрит в сторону. – Хочу своего тоже сделать таким. Чтобы у него было… будущее.

Охх.

– Это твой сын?

Лис хрюкает и вскидывает руки.

– Родной брат. Я их с матерью из Екб сюда привезу, только поговори с ней. Пусть поймёт, что надежда есть! Можно его нормальным сделать!

Я вздыхаю.

– Слушай, «нормальный» – очень растяжимое понятие. Это раз. Два – мы говорим «нормотипичный» и «нормонетипичный», и три – спектр потому и спектр, что все люди с аутизмом абсолютно разные и в своих навыках и умениях могут находиться в противоположных друг от друга его сторонах. Боря много чего знает и умеет, потому что мы очень рано начали с ним заниматься. А может, даже если бы мы и не занимались, всё равно так и развивался бы. Никто не делает прогнозов на то, каким станет ребёнок с РАС.

– Но может ведь? Развиваться нормально? Ей просто нужен хороший пример перед глазами.

Я вспоминаю, как тоже отчаянно искала «истории успеха» у других людей с аутизмом. Да что там, я и сейчас их ищу.

– Хорошо, привози маму, и я её познакомлю с одним важным для нас с Борей человеком.

В дверь моего аквариума стучит Андрей и сразу входит.

– Никита, я уже говорил, что большой ваш фанат и хотел бы попросить вас сделать совместное фото… – присев в соседнее с Лисовским креслом, он привычно передаёт мне свой телефон, чтобы я сделала снимок.

– Вы пришли, чтобы узнать наши условия работы? – спрашивает Андрей. – Можем предложить вам персональный сервис, лучшую онлайн и офлайн поддержку и совершенно беспрецедентную защиту данных. Мы с Машей начинали разрабатывать платформу одиннадцать лет назад, ещё учась в университете. То, что предварительно представлялось симуляцией по мотивам игры, однажды стало многомиллиардной бизнес-платформой. Я предлагаю перейти ко мне в кабинет, там все демонстрационные материалы и возможность протестировать приложение…

– Не-не, я по другому делу пришёл, – прерывает его Никита. – Да и вот извиниться хотел. Подумал, что она моя фанатка и подкатил к ней по-свойски. – Он кивает на букет, который сиротливо лежит на краю моего стола.

– Ооо, Маша и хоккей – это совершенно полярные явления! – смеётся Андрей. – Она была категорически против того, чтобы наш сын занимался в секции. Моя жена ненавидит агрессивные виды спорта и агрессию в принципе. Маша вообще довольно зажатая женщина, ей сложно оценить по достоинству эту страсть, ярость и азарт, которые происходят на льду.

– Ну, тренер жёстко наказывает тех, кто позволяет себе проявлять ярость во время игры, – пожимает плечами Никита, внимательно разглядывая моё лицо. – Хороший спортсмен не должен давать волю эмоциям. Трезвый и холодный расчёт – вот чего он от нас требует.

– Так как, можно сделать совместное фото? – уточняет Андрей.

– Что-то не в настроении, – пожимает плечами Лис, поднимаясь со своего кресла. – Не забудь, что обещала, – напоминает он мне.

Глава 13

– Андрюша, тебе нужно освободиться от иррациональности в знаменателях и здесь a не равно b, потому что второй сомножитель у тебя теряет смысл. Вот, посмотри, как Маша решила, у неё получилось очень изящно. Молодец, Машенька! – Ольга Дмитриевна похлопывает меня по плечу. – Давайте, дети, закругляйтесь, сейчас придёт голодный Боря и будем ужинать. Маша, оставайся! У нас сегодня щи со щавелём.

Запихиваю учебники в рюкзак и вскакиваю.

– Я не голодная, Ольга Дмитриевна! Спасибо вам большое за приглашение! – искоса поглядываю на Андрея, который делает вид, что ничего не слышит.

– Нет, ну что ты, Маша! Иди вымой руки и можешь пока достать хлеб, – Ольга Дмитриевна достаёт керамические суповые миски, срезает зелёные пёрышки с луковок на подоконнике.

Я прихожу к ним каждую субботу почти весь учебный год. Мама сначала злилась, что я так отлыниваю от уборки и не хотела пускать, но после звонка Ольги Дмитриевны немного поутихла.

На самом деле, и мне ужасно стыдно в этом признаться даже себе, – я с такой радостью бегу к учительнице ещё и потому, что целый час я буду сидеть рядом с её сыном, Андреем. Он уже в одиннадцатом классе и намерен поступать на мехмат МГУ. У Андрея волосы чуть длиннее положенного, мечтательные серые глаза и он умеет кататься на скейте. В школе все девочки влюблены в него, и он знает, как популярен. Сейчас Андрей тусит с Леной из своей параллели. Она настоящая красотка с этими золотистыми локонами до лопаток, в коротких юбочках и настоящих «Мартенсах».

Я смотрю на несуразные джинсы, которые достались от дочки маминой сотрудницы, а кроссовки опять мне жмут, и мама будет ругать за то, что я так быстро расту. Вздыхаю.

Раздаётся звонок и Ольга Дмитриевна спешит открыть дверь.

– Здравствуйте, дети! – приветствует нас с Андреем его отец, Борис Витальевич, входя на кухню. Он уже переоделся из своей рыбацкой спецовки и усаживается за стол. – Как успехи, сын? – спрашивает он, зачерпывая ложкой ароматный суп.

Андрей бубнит себе что-то под нос и морщится от запаха. Я же стараюсь жевать очень медленно, чтобы не смолотить щи в один миг и не беру больше двух кусков хлеба. Но все мысли о еде мгновенно улетучиваются, когда я чувствую, как на мою коленку опускается горячая рука.

– Так что ему было от тебя нужно? – Андрей сегодняшний вырывает меня из воспоминаний.

– Это не связано с работой, – не думаю, что Никита хочет, чтобы посторонние люди знали о диагнозе его брата.

– А поконкретнее? – уточняет меня муж. – Почему к тебе вдруг является самый высокооплачиваемый игрок в КХЛ, но ты даже не пытаешься продать ему наши услуги?

– Андрей, пожалуйста, выйди, – на меня вдруг наваливается мигрень, и я принимаюсь тереть виски, поставив локти на стол. Страшно хочется заплакать, но глаза так и остаются сухими.

– Машунь, мы с тобой партнёры, а хуже того, – супруги. Будь добра, не указывай, что мне делать.

– Осталось два месяца из трёх на раздумье, – выдавливаю я, закрыв ладонями лицо. – Потом только партнёрство в бизнесе.

– Какой незатейливый букет, – произносит Андрей и я слышу шелест обёрточной бумаги. – Неужели не хватило фантазии купить что-то поинтереснее помимо красных роз? Что значит, «хотел подкатить по-свойски»?

Я целую минуту надеюсь, что если не убирать руки от лица, то муж каким-то образом испарится вместе со своими вопросами.

– Машунь?

– Он решил, что у меня подходящая попка для хоккейной фанатки. И причёска. Предложил «перепихнуться». Доволен?

– Доволен ли я, что какой-то дуболом решил подкатить к матери моего сына? Может, посмотришь на меня, Маша?

Андрей вцепился в меня, как бульдог. Убираю руки от лица. Глаза болят так, словно вот-вот вывалятся. Нужно вынуть линзы и надеть очки.

– Когда мы с тобой начали… прятаться от родителей тогда, перед твоим школьным выпускным… Ты мог представить, что мы будем учиться на одном факультете, поженимся, придумаем общее дело, родим сына и проживём вместе почти десять лет?

Андрей склоняется через стол и берёт мою руку.

– Конечно, нет. Я был уверен, что стану настоящим ловеласом, как Джеймс Бонд и после поступления в универ начну менять девчонок каждый день.

– Значит, я помешала сбыться твоим мечтам? А я, наоборот, была уверена, что ты будешь моим первым и единственным мужчиной на всю жизнь.

Перевернув ладонь, Андрей прослеживает пальцем мою линию судьбы.

– Нет ничего абсолютного, Машка. Одно время я на полном серьезе считал, что ты настоящий идеал женщины, – красивая, сдержанная, умная. Когда у тебя был срыв, я испугался, помнишь? Не помнишь, конечно. Как будто надо мной зашаталась скала, угрожая обвалиться на меня. Я тогда впервые задумался, насколько ты хрупкая. Потом Борин диагноз. Новый удар. Ты зашаталась, но снова выдержала. А потом ты совсем замкнулась и как будто обернулась вокруг Бори и стала смотреть только на него. А для меня тебя уже не было.

Андрей машинально обдирает лепестки у роз и складывает их мне в руку.

– Знаешь, я вот подумал, что очень мало времени провожу с Борей. Я хочу опять возить его на хоккей.

– Андрей, я в курсе того, что вы с Женей… уединялись во время его тренировок. Это опасно, Боря всегда должен быть под нашим присмотром.

Муж хмыкает и поправляет на носу свои очки-«нулёвки».

– Теперь незачем уединяться. Мы с Женей съехались.

Глава 14

Я всё ещё в офисе, работаю над обнаруженной уязвимостью в системе. За безопасность денег и ценных бумаг наших клиентов мы отвечаем годами выстраиваемой репутацией. И ответственностью, указанной в уголовном кодексе. Не сразу я понимаю, что мой телефон разрывается от звонка.

– Маша, ты срочно должна приехать к Боре, у него истерика!

Исполняя своё обещание, Андрей сам встретил сына из школы, а перед этим забрал у меня из багажника баул с формой, чтобы отвезти мальчика на тренировку к восьми утра завтра. Не очень-то хотелось отпускать ребенка к Жене, но после развода нам с Андреем всё равно придётся делить опеку пополам. Правда, я даже представить себе не могла, что мелтдаун у Бори случится в первый же вечер с отцом и его любовницей.

Когда я заскакиваю в пока еще нашу с Андреем квартиру, то вижу моего мальчика, ничком лежащего на полу. Он обессиленно всхлипывает, измотанный нахлынувшими чувствами. Бегу к нему, пытаюсь обнять, но сын сбрасывает мои руки.

– Давно он так? – спрашиваю у взмокшего Андрея. Из кухни выглядывает Женя и прислоняется к дверному проёму.

– Часа полтора с небольшими перерывами.

– Что случилось? – Я потихоньку беру Борину ладошку и напеваю ему любимую колыбельную из «Смешариков». Сын вырывается и всё ещё тихонько плачет, но движения уже менее дерганые, он позволяет мне придвинуться ближе.

– Женя поцеловала меня, и Боря это увидел.

Резко поворачиваюсь к нашей бывшей няне, та поднимает руки в защите:

– Я думала, что он в своей комнате.

Боря, наконец, прижимается ко мне всем телом. Я обхватываю его со спины и разворачиваю в сидячее положение. Сын так измотан, что почти не протестует против моих прикосновений. Господи, почему я могу обнять своего ребёнка только вот в таком состоянии?!

– Останешься с папой и Женей или поедешь со мной в Мишину квартиру?

– К Мише. – Сын отстраняется от меня и трёт глаза кулачками.

Боря всё ещё в школьной одежде, значит, он даже не успел поесть.

– Поедим пиццу?

Сын кивает и идёт к выходу. При всей его пищевой избирательности всегда можно подкупить Борю пиццей или жареной картошкой. Выбор не самый здоровый, а потому и редко применяемый. Но сегодня нам это нужно обоим.

– Сын, я бы хотел с тобой, как раньше ходить на хоккей, можно? – Андрей наклоняется к мальчику и аккуратно кладёт ему руку на плечо.

– Я с мамой, – отрезает ребенок.

– Форма? – уточняю у Андрея, и тот тоже начинает обуваться.

– Неужели всегда будет так? – спрашивает он, прислонившись к стене в лифте и прикрывая глаза.

– Я каждый день задаюсь таким вопросом, Андрей.

Когда на следующее утро я наблюдаю за Борей с трибуны, рядом со мной снова появляется Лисовский. Сегодня парень накинул толстовку, но всё так же в шортах и сланцах на босу ногу. Кажется, что вот-вот от него пойдёт пар.

– Ты от меня прячешься, принцесса Бубльгум?

Я почти не спала этой ночью, и мигрень снова маячит где-то на периферии сознания.

– Не хочу ни с кем разговаривать.

– Он у тебя крутой, – Лис кивает на Борю, который сейчас играет на своей любимой позиции защиты.

Мы молчим, прислушиваясь к скрипу лезвий коньков по льду и перекрикиваниям ребятишек.

– Почему здесь ты, а не муж? – снова подаёт голос Лисовский. Он внимательно следит за моим сыном, а я, воспользовавшись возможностью, разглядываю его профиль. Под ярким светом софитов видно небольшой шрам на лбу, несколько бледных швов на подбородке и то, что слева верхняя губа была грубо рассечена, да так и срослась с небольшим пунктиром в идеальной линии.

– Боря не хочет.

– Не хочет, чтобы его водил отец?

– Не хочет отца.

– Хм… У вас всё не очень хорошо, да?

Я тру лоб.

– Всё как-то по-дурацки, знаешь… Вот скажи… Что заставило бы тебя заплакать?

Лис поворачивается ко мне и хмурит брови.

– Просто не могу поплакать, а мне так нужно, – пожимаю плечами я.

– Когда был пацаном, я всегда плакал над фильмом «Белый Бим, чёрное ухо». Едва по телевизору начинались первые титры, я бросался в рёв. Раньше были такие журналы с программой, помнишь? «ТВ-гид», да? Бабушка подчёркивала передачи, которые хотела посмотреть и если там был «Белый Бим», то она замазывала его пастой, чтобы я не увидел. Даже название меня разматывало на целый день. И знаешь что? Я понял её хитрость и начинал орать уже при виде замазанного ручкой названия! Эй, я реветь начинал, а ты ржёшь! – Никита дурашливо подпихивает меня своим задом, но не рассчитывает силы, и я едва не валюсь со своего сиденья.

– Да ты чего мелкая-то такая! – возмущается Лис, успевая спасти меня от падения.

Он действительно горячий, как печка. От руки пышет таким жаром, что температура моего тела мгновенно поднимается на несколько градусов. Я на секунду прикрываю глаза, наслаждаясь этим уютным теплом. И – отстраняюсь несмотря на всё внутреннее сопротивление.

– Включу сегодня вечером, вдруг поможет? – улыбаюсь, глядя на здоровяка. Он подозрительно шмыгает и отводит глаза. – Эй, ты что же, готов разрыдаться даже от воспоминания о фильме?

Через мгновение Лис поворачивается. Глаза действительно поблёскивают.

– Обычно это я баб смеяться заставляю, а не они меня – рыдать. – Он кривит рот, и с небольшим шрамом на губе это выглядит дьявольски привлекательно. – Ну что поделать, когда-то со мной должен был случиться грандиозный облом.

Глава 15

«Ну что, получилось?» – сообщение приходит ночью, когда я лежу в постели.

Я смотрю на пару хоккейных коньков на аватарке, и заношу номер в записную книжку телефона. «Горячий здоровяк». Ну и пусть выглядит двусмысленно, – мне уже тридцать два, а я никогда не переписывалась с мужчиной не по деловым вопросам.

«Посмотрела до половины, получила разрыв сердца, но заплакать не смогла».

«Это очень странно. Ты какая-то Царевна Нерыдана».

Я тихонько хрюкаю в подушку.

«Спокойной ночи, здоровяк))»

«Подожди! Что сейчас делаешь?»

«Лежу в постели»

«Голая?»

Долго пишу и стираю, не зная, злиться мне или смеяться.

«Я сейчас Андрею покажу это сообщение»

«Сорока на хвосте принесла, что вы в процессе развода»

«Не знала, что хоккеисты такие сплетники»

Теперь у Лиса то появляются, то исчезают точки в строке сообщения. Он так долго пишет, что я уже не в силах сопротивляться сну.

«Спокойной ночи» – набираю я и закрываю глаза.

– Слушай, я у парней собрал списочек того, что их заставляет плакать. Некоторые крутили пальцами у виска, – Никита плюхается на сиденье справа от меня и протягивает кофе. Потом извлекает из кармана бумажный пакет. – Взял тебе капучино, все бабы его любят. И шоколадный кекс. – Лисовский принимается прихлёбывать из своего стаканчика, глядя на то, как тренер гоняет нашу группу на льду.

– А у тебя какой кофе? – спрашиваю я, откусывая от рассыпчатой выпечки.

– Капучино.

– Так что в списке?

– Фигня разная: мем с грустным Киану Ривзом, смерть кота, забыл бабушку поздравить с днём рождения. Но есть и полезные вещи. Так, давай попробуем одну.

Девушка поёт очень нежно и чувственно и, вслушавшись, я понимаю, что она исполняет песню от лица мужчины. Мелодия развивается, нарастает крещендо, звуки ударных бьются в груди. Вкрадчивый перестук клавишных и раскаты грома заставляют сжиматься моё сердце всё сильнее. Ласковый голос рассказывает, как герой в последний раз глядит в глаза своей возлюбленной, превращается в солнце и остаётся в них навсегда. Постепенно песня идёт на спад и затихает в пианиссимо.Лис аккуратно отставляет стаканчик, вытаскивает из кармана беспроводные наушники и суёт один мне, а второй вставляет себе в ухо. Открыв музыкальное приложение на телефоне, забивает в поиск название.

Ищу в себе это состояние накатывающего вала, когда в ушах начинает звенеть, в глазах становится горячо и слёзы проливаются очищающим потоком, но – ничего. Я готова разреветься от невозможности разреветься, вот такой парадокс!

После того как песня заканчивается, Никита добавляет её к себе в «Избранное» и поворачивается ко мне, пряча телефон в безразмерный карман шорт.

– Да ты тот еще рёва-корова! – я несильно пихаю его локтем и протягиваю наушник.

– А ты… – Он моргает несколько раз и закатывает глаза. – Что ты за человек такой непробиваемый?!

– Робот?

– Не… Ты просто замёрзшая, я понял. Внутри-то ты мягонькая. Тебе надо отогреться! Что сделали с Несмеяной, чтобы она рассмеялась? Сначала её заставили заплакать! Значит, с тобой надо действовать наоборот!

– Да забей, – я отхлёбываю из стаканчика.

– Сегодня мать с братом прилетают, – посерьёзнев, сообщает Лис. – Завтра сможем съездить к тому человеку, про которого ты говорила? Вместе с Борей? А вечером у меня игра.

Утром Лис уже поджидает нас в условленном месте. Рядом с ним в холле развивающего центра сидят взволнованная женщина лет сорока и хрупкий малыш, очень похожий на Никиту.

Нам навстречу выходит Света, вторая моя лучшая подруга и сын бросается к ней с объятиями. Я немного ревную оттого, что её он готов обнимать всегда, наплевав на свои тактильные ощущения.

Света уже познакомилась с гостями и теперь представляет им нас с Борей.

– Елена и Егор. Мария, её сын Борис.

Мы вместе проходим в кабинет к Свете. Это просторное помещение с большой сенсорной зоной, где можно лазать в трубе-лабиринте, кататься как на качели в огромной мягкой сумке-яйце, валяться в гамаке и нырять в бассейн с мячиками.

– Боренька, покажи Егору, какие тут есть интересные игры, – просит Света моего сына, и мальчики уходят к шведской стенке. Боря, как и было велено, принимается перечислять названия инвентаря, рассказывая, какие задачи выполняет каждый тренажёр. Егор влезает в «яйцо совы» и со смехом скрывается в нём.

Елена смотрит на моего сына и в её глазах стоят слёзы.

Света берёт женщину за руку.

– Прежде всего, я хочу сказать вам, что вы ни в чём не виноваты. Забудьте всё, что вам наговорили. Дело не в плохой генетике; не в перенесённых во время беременности ОРВИ; не в том, что вы не приступили к его развитию сразу же после рождения. Вы делаете достаточно. Вы великолепная, уникальная и прекрасная мама и вы должны перестать поедать себя, чтобы не скатиться в отчаяние. Договорились?

Елена быстро кивает и вытирает слёзы.

– Боря и Егор могут остаться, а вы, пожалуйста, выйдите, – просит нас с Никитой Светка.

– Как ты её нашла? – спрашивает Лисовский, медленно шагая по коридору, украшенному картинами юных художников.

– Она раньше занималась с Борей. Когда он еще был совсем другой. Я иногда приходила и с порога начинала рыдать, представляешь? Пока Света не сказала мне того же, что и твоей маме сейчас.

– Место отличное, – Лис кивает на цветные шкафчики для одежды. На каждом наклеена табличка, и детской рукой подписано имя хозяина.

– Оно наше со Светкой, на самом деле.

Однажды я спросила её, не хотела бы она открыть собственный центр и работать там так, как считает нужным? На тот момент мы с Андреем уже запустили наше приложение для торговли ценными бумагами и криптовалютой, и у меня ещё был свеж запал. Я как раз отсмотрела сотню помещений под офис и была готова свернуть горы ради того, чтобы Боря занимался в таком месте, где всё бы помогало ему ощущать себя в комфорте.

Я вложила в обустройство помещения сбережения за несколько лет и еще деньги от продажи своего «Лексуса». Света взяла кредит в банке под залог квартиры. Центр работает вот уже четыре года и, кажется, наконец-то готов выйти в плюс. Конечно, если бы мы ставили цены на занятия подороже и не брали заниматься бесплатно детей из нуждающихся семей, на окупаемость мы вышли бы гораздо раньше. Но доступность услуг была важным условием для работы.

– Можно было бы привлечь спонсоров, – предлагает Лисовский.

– Эх, Никита, никому не нужны особые детки кроме как их собственным родителям, – вздыхаю я. Мы рассматриваем копию «Звёздной ночи» работы Бориной ровесницы. У неё потрясающее чутьё на сочетание цветов.

– Смотри, какая красота! Когда я впервые увидела эту картину в музее современного искусства в Нью-йорке, я расплакалась, – улыбаясь, поворачиваюсь к Никите, и совсем не ожидаю того, что он вдруг наклоняется и целует меня в губы…

Глава 16

Решено, что Елена с Егором сядут ко мне в машину и мы будем общаться, пока я отвожу Борю в школу и еду на работу. Я бы очень хотела уделить ей больше времени, посидеть где-то в кофейне, например, но я и так всё меньше часов провожу в офисе и меня беспокоят все чаще появляющиеся уязвимости в системе безопасности.

Почему я совсем не удивлена тому, что ярко-жёлтый «Камаро» принадлежит именно Лисовскому? Машина едет за нами, периодически взрёвывая на низких оборотах. Уверена, парень сходит сейчас с ума, двигаясь по городу только на разрешённой скорости.

– Никитку я ещё в школе родила, в шестнадцать, по залёту от одноклассника, – сообщает мне Елена, косясь на Борю на заднем сидении. – Мои родители его воспитывали, пока я специальность в училище получала. Папаша его был ещё дурнее меня, так что никак он в жизни сына участия не принимал. Потом и вовсе пропал! Поехал на заработки и исчез. А вот Егорушку мы с мужем так долго ждали! Отчаялись, всех врачей обегали! Я думала, может, он такой из-за нашего возраста?!

Поворачиваюсь к ней:

– Мне было двадцать четыре, когда родился Боря. Вполне в пределах нормы.

Елена обеими руками трёт лоб.

– Спасибо вам, Маша! Когда сын сказал мне прилететь в Москву, я и представить не могла, что мне станет настолько легче. Он ведь с нами почти месяц летом провёл, пока с плечом возился. Так нервничал, что травма играть больше не даст, а тут ещё я со своими переживаниями.

– Ваши чувства очень ценны и важны. Мне кажется, Никита тоже это понимает.

Елена качает головой.

– Не думала, когда рожала, что он у меня такой отличный парень вырастет! Это всё папино воспитание. Просто замечательный дед! Я вообще считаю, что, если у ребёнка есть бабушка с дедушкой, он настоящий счастливчик! Правда ведь?

– Да, всё верно. Боре тоже в этом плане повезло.

– Ваши-то уж точно во внуке души не чают, – улыбается женщина.

Страницы: «« 123