Табу на любовь, или Сломай меня

Глава 4

Дарина

– Так где ты вчера была, Рина? – сдавливая мой подбородок, высекает Алексей, пока я растерянно моргаю. Против воли думаю о прошедшей ночи и машинально облизываю пересохшие губы.

– Сначала у Катьки, у нее дочка ангину подхватила, нужно было в аптеку заехать, лекарств купить. Потом у Леськи, подруга моя школьная, помнишь? Пили чай с бутербродами, беседовали о жизни, фильмы смотрели. Ничего особенного.

Поведя голыми плечами, намеренно тарахчу я, потому что знаю: супруг ненавидит подробности о ерундовых вещах, вроде помады, платьев, детских болячек и прочих женских штучек. Он-то и с родной матерью дольше трех минут по телефону поговорить не может. Вот и в этот раз Бекетов хмурится, кривится, но все же разжимает побелевшие пальцы и роняет короткое.

– Через пять минут жду тебя внизу. Пообедаем вместе.

Отдав распоряжение, он разворачивается на пятках и поспешно покидает ванную, с грохотом захлопывая за собой дверь. Я же шумно выдыхаю и погружаюсь под воду с головой. В ушах гудит, язык прилипает к нёбу, а сердце стучит тревожно и часто.

Если муж обо всем узнает, он сотрет меня в порошок.

Содрогнувшись от ужасающей мысли, я выныриваю на поверхность и жадно глотаю воздух, наполняя легкие кислородом. Отталкиваюсь от бортиков ванной, наступаю на коврик, заливая его катящейся с тела водой, и торопливо кутаюсь в полотенце.

Чувствую холод, хоть в комнате и тепло, поэтому натягиваю на себя плотный спортивный костюм и в спешке просушиваю влажные волосы.

– Приятного аппетита, – потратив отведенное мне на сборы время, я проскальзываю в кухню и занимаю место напротив супруга. Ковыряюсь в безвкусном салате для проформы и ничего не хочу есть.

Так же нехотя пробую финский суп с лососем и сливками, мучаю рыбу в кляре, отказываюсь от десерта и тихо радуюсь, что Алексей слишком занят мобильным, чтобы заметить апатию на моем бледном лице.

– Так, Рина, я в офис, а ты прокатись в торговый центр. На следующей неделе у мамы юбилей, мы, естественно, приглашены. Выбери что-то длинное и скромное.

Опустошив свои тарелки, приказывает Бекетов и поднимается из-за стола, заставляя меня кипеть от бурлящей внутри злости. По-хозяйски мажет большим пальцем по моей щеке, отвешивает сомнительный комплимент, сути которого я не улавливаю, и исчезает в коридоре. Я же судорожно вдыхаю и безотчетно гну чайную ложку, выплескивая на столовый прибор привычные негодование и гнев.

Я ненавижу своего мужа. Ненавижу ту ситуацию, в которой очутилась. И до помутнения рассудка мечтаю сбежать из пленившей меня золотой клетки. И, если для этого понадобится пройтись по лезвию ножа, станцевать с Азазелем или переспать с самим дьяволом, то я с легкостью на это решусь.

Переодевшись во что-то более подходящее для прогулки по магазинам, я вызываю такси, только бунтарская натура берет верх и ведет меня не к многочисленным бутикам с кричащими вывесками, а к небольшому зеленому скверу. Где я могу часами сидеть на одной лавочке, залипать на красивый цветок и расчерчивать лежащий на коленях листок плавными линиями.

Кстати, любимый блокнот с самыми крутыми набросками остался у Руслана. Жаль…

Затолкав непрошеные образы на самый край воспаленного сознания, я шагаю по тенистой аллее и нахожу поистине идеальный пейзаж. Солнце золотит своим светом сочную лужайку, на траве в позе лотоса с закрытыми глазами сидит молодая хрупкая девушка, а рядом с ней нежится рыжий упитанный кот.

Руки сами лезут в болтающуюся на плече сумку, быстро находят и карандаш, и бумагу, и я готовлюсь запечатлеть идеальную картинку, когда в барабанные перепонки врезается сиплое.

– Дарина?

Узнавание огненной волной прокатывается по венам. Голос Руслана вибрирует, и вместе с ним вибрирую вся я. Сглатываю гулко и выдаю самое глупое, на что я только способна.

– Вы обознались.

– Да неужели.

Идиотская уловка не оказывает на Бекетова никакого эффекта и не сбивает его с толку. Молниеносный, как в спарринге в октагоне (да, я гуглила как у них в MMA правильно называется ринг), он цепляет меня за запястье и дергает на себя. Так, что я одним большим глотком впитываю его запах и забываю, как дышать.

Плавлюсь от этой чертовой близости и добровольно тону в глубине беспросветно-черных пытливых глаз. Руслан задевает во мне какие-то запретные струны, и мне это совсем, вот нисколечко не нравится.

– Не стоит играть со мной, девочка.

– А то что?

Я явно уступаю Бекетову в дерзости, но все равно пру на него, как маленький танк, чтобы в следующую секунду получить звонкую словесную оплеуху.

– Сломаю.

Он говорит негромко и достаточно мирно и вряд ли вообще подозревает, как сильно близок к истине. Меня же до самого нутра пробирает, током простреливает от рычащих ноток в низком бархатном голосе. И я, по-хорошему, должна как можно скорее выпутаться из его убийственных объятий, но ловкие пальцы слишком умело ласкают немеющие запястья, а близость надежного, как скала, мужчины дезориентирует.

– Ломай.

Хмыкнув, шепчу на ухо Руслану и чувствую, как стремительно напрягаются литые мускулы под моими ладонями. Воздух между нами потрескивает, а лютое непонимание разливается в разделяющих нас миллиметрах.

– Бесстрашная?

– Бессмертная.

Выдыхаю горько и только сильнее хватаюсь за чужие каменные плечи. В это мгновение мне становится до одурения все равно, что будет завтра. Сейчас имеет значение только впаявшийся в мое туловище Бекетов и колотящееся где-то в районе горла сердце.

С волнистыми каштановыми волосами, зачесанными набок, с высоким лбом, длинным ровным носом, упрямым квадратным подбородком и вязью татуировок, покрывающих руки, шею, висок, известный боец вызывает во мне необъяснимый трепет и заставляет все системы организма сбоить.

От его жгучих прикосновений со мной случается паралич, кислородная недостаточность, аритмия. Колени подкашиваются, зрение расфокусируется, какое-то дикое сочетание гормонов впрыскивается в кровь. И я больше не отдаю отчета своим действиям, растворяясь в терпком пряном поцелуе, вызывающем головокружение и моментальное привыкание.

Витая в наркотической эйфории, я не замечаю, как нехотя Руслан разрывает наш контакт, тащит меня к выходу из парка и ловит первое попавшееся такси. Краем сознания фиксирую пролетающие мимо пейзажи, куда более внимательно изучаю мужественный профиль Бекетова и самую малость удивляюсь, когда мы переступаем порог уже знакомой мне квартиры.

– Кажется, вопрос «Может, поедем ко мне, Дарина?» я пропустила?

– Я сэкономил нам время. Твое «нет» ничего бы не изменило.

– Придерживаешься банального «секс – не повод для знакомства», Руслан?

– Ты любишь животных и детей. Неплохо танцуешь. Часто грустишь в дождь. Обожаешь кофе и шоколад. А еще отлично рисуешь.

– Но…

– Этого достаточно, чтобы затащить тебя в постель, Рина?

Насмешливо изогнув бровь, перебивает Бекетов, а меня снова прошивает мощнейшим электрическим разрядом от макушки до пят. Как так произошло, что человек, который видит меня второй раз в жизни, знает больше, чем мои крестная, мама и муж вместе взятые?

Кому-то будет мало и пяти лет, чтобы запомнить твой любимый цвет. А кому-то хватит намеков и полутонов, чтобы изобразить твой точный портрет и соорудить подробную карту пристрастий.

– Достаточно.

Мотнув головой, я заглушаю едва различимый глас совести своим безапелляционным «да» и поднимаю вверх руки, выбрасывая белый флаг. Я безвольная слабохарактерная обманщица, которая до ломоты в суставах хочет получить еще одну дозу кайфа. Законсервировать это безумие в банку, пропитаться чужим животным желанием насквозь и снова покорить недосягаемый пик, где будем только мы с Русланом, скользящие по виску капли пота и наши дрожащие от изнеможения конечности.

Гулко сглотнув от пронесшихся перед глазами порочных образов, я жадно слежу за тем, как медленно Бекетов стягивает белое поло с фактурного торса, и не отказываю себе в удовольствии пробежаться кончиками пальцев по рельефным мышцам его пресса. Замираю на миг, пылая от чужого тяжелого взгляда, и чувствую себя последней нимфоманкой, испытывая удовлетворение от того, что меня толкают к стене и вдавливают в нее лопатками.

– На этот раз ты так быстро от меня не убежишь, девочка.

Глава 5

Руслан

– Я и не собиралась сбегать. Только пообещай мне одну вещь, ладно?

Прикрыв ресницы, шепчет Дарина, а у меня окончательно крышу рвет от того, какая она податливая, мягкая, гибкая. То ли кокетничает, то ли цену себе набивает, но в эту секунду я готов пообещать ей что угодно. Хоть пресловутый трамвай, хоть звезду с неба, хоть миллион алых роз.

– Какую?

– Ты меня простишь. Что бы ни случилось. Что бы я ни сделала.

Распахивает испуганные глазищи и замирает под моими пальцами, не больно сдавливающими ее шею. Кажется, забывает, как дышать, и не шевелится, выжидая моего вердикта.

Смешная. Кто вообще верит словам, когда в голове гуляет туман из нетерпеливого азарта и похоти.

– Хорошо.

Киваю утвердительно и на этом заканчиваю с глупыми реверансами. Раздвигаю языком ее пухлые губы, терзаю порочный рот, скольжу ладонями по хрупким предплечьям. Лишние мысли в мгновение ока выветриваются из воспаленного мозга, в башке звенит абсолютная пустота, а движения становятся короткими, резкими, жадными.

Стягиваю резинку с ее волнистых каштановых волос, сдергиваю футболку с упругого тела, скатываю слаксы со стройных бедер. И любуюсь, любуюсь, любуюсь. Крохотной родинкой на виске. Острой выпирающей ключицей. Часто вздымающейся грудью. Полупрозрачным кружевным бельем, будоражащим воображение.

Рина как будто знала, что мы с ней сегодня обязательно столкнемся, и надела свой лучший комплект.

Я недолго рассматриваю заливающуюся румянцем девчонку и отчетливо слышу, как рвутся канаты самоконтроля. Трещит по швам выдержка, а терпкое всепоглощающее желание затапливает каждую клетку. И я ему не противлюсь. Твердо шагаю вперед, притискиваю Дарину к стене и со знанием дела отщелкиваю крючки бюстгальтера, попутно впиваясь зубами в трепыхающуюся жилку.

Впитываю сиплый вдох, слетающий с алых губ, и застываю на пару секунд, когда в барабанные перепонки врезается приглушенное.

– Не ставь засосы… пожалуйста…

Не знаю, почему, но эта просьба вызывает бурный протест, царапает по натягивающимся нервам ржавым гвоздем и провоцирует заклеймить Рину всю целиком. Пометить, присвоить, прогнуть. Но я вовремя себя торможу и наотмашь бью по стене ладонью, с шумом выпуская воздух из ноздрей.

Поразительно, как одна случайная встреча переворачивает все вверх дном и превращает человека в кого-то другого. На ринге, на тренировке, да где угодно я предельно сосредоточен и собран, рядом с Дариной же я неуравновешенный вспыльчивый психопат.

– Руслан…

– Молчи.

Утыкаюсь лбом в ее лоб и методично вентилирую легкие. По-хорошему, мне нужно отлепиться от дрожащей со мной в унисон Рины, напялить на нее разбросанную по углам одежду и выдворить за дверь, чтобы не влипнуть еще сильнее. Но необратимые процессы уже запущены, снаряд детонировал, чужой ядовитый запах отравил кровь.

Уступив ревущему внутри зверю, я принимаю неизбежное, подхватываю ничего не понимающую Дарину на руки и несу ее в спальню. Бережно опускаю на кровать, задергиваю шторы и возвращаюсь к обнимающей себя за плечи девушке-катастрофе. Она расшатывает мое зыбкое равновесие, сдирает с мясом наносную шелуху и, сама того не подозревая, проникает так глубоко, что становится на долю секунды страшно.

Но это ощущение быстро проходит, особенно, когда Рина подается вперед и цепляется пальцами за мою шею. Выгибается дугой, жмется и вынуждает распластывать ее по атласному покрывалу. Близость в этот раз ощущается особенно остро, оседает горечью на языке и вытаскивает со дна души что-то странное и неизведанное. То, чему нет названия. И объяснения тоже нет.

Да я и не пытаюсь это анализировать. Просто вылетаю в стратосферу и падаю на спину, пытаясь восстановить сбитое дыхание.

– А о чем ты мечтаешь, красивая девочка Рина?

Прижимаю к своему боку запыхавшуюся раскрасневшуюся малышку, оттираю большим пальцем пот с ее виска и снова прикипаю взглядом к родинке в форме звезды. Жду какого угодно ответа, но слышу расплывчатое.

– О свободе.

– Серьезно? Люди грезят о дорогих машинах, яхтах, вертолетах. О Мальдивах или, на худой конец, Бали. О банковских счетах с кучей нулей.

– Нули бы не помешали, – грустно ухмыляется Дарина и отстраняется, прижимая колени к груди. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Что?

– Я замужем, Руслан.

– Надеюсь, третьим супруга твоего не позовем?

Раздаю жестко и сам подхватываюсь, ощущая, как расслабленная истома трансформируется во что-то кипучее. Заливает кислотой грудину и требует зацепить Рину больнее.

– Руслан!

– Что? Я не фанат таких развлечений.

Жгу кусающую губы девчонку злым взглядом и сам не знаю, что на меня нашло. Она не клялась мне в вечной любви, в общем-то, даже не врала. Я не интересовался ее семейным положением, когда тащил к себе в квартиру, не спрашивал, есть ли у нее муж там, в баре, и рассчитывал просто спустить пар и получить острый секс на одну ночь.

Чтобы закрыть гештальт со Смирновой и восстановить пошатнувшееся самолюбие. А по итогу залип на изящные ключицы, выпирающие позвонки, и тонкие лодыжки, идеально смотревшиеся на моих плечах. Хапнул дозу чистого кайфа и по какой-то причине решил, что он будет доступен всегда. В любое время, стоит мне только щелкнуть пальцами.

– Я тоже не фанатка.

Переварив мой выпад, огрызается Дарина и встает с кровати, демонстрируя ровную осанку и вздернутый подбородок. Не стесняется наготы, не прикрывает грудь ладонями и с грацией королевы покидает комнату, не проронив больше ни единого слова.

И я, как дурак, спрыгиваю с постели и иду следом за ней. Пристально наблюдаю за тем, как она собирает разбросанные по коридору вещи, как угрюмо хмурится и как натягивает на бедра кружевные трусики. Как с третьей попытки застегивает молнию на штанах и как пытается распутать растрепанные волосы трясущимися руками.

– Как ты, наверное, догадался, мне пора.

– Подожди.

Дергается, как будто к ней подключили провода под напряжением, и мелко дрожит, когда я на нее напираю. Сдавливаю запястья, не заботясь о том, останутся ли синяки на нежной коже, и наклоняюсь ниже, отчетливо различая мелкие пятнышки на серо-голубой радужке.

– Ты вернешься, если я позову?

– Зачем?

– Потому что я так хочу.

– Это не ответ, Руслан.

– Мы взрослые люди, Рина. Тебя тянет ко мне, меня тянет к тебе. К чему усложнять?

– То есть вопрос моего замужества уже не так сильно тебя волнует?

– Штамп в паспорте и какой-то хмырь за кадром – не слишком глобальная проблема.

Наступив на горло своим принципам, грубо цежу я и напоследок впиваюсь зубами в пульсирующую жилку на ее шее. Помечаю, тесню растерянную девчонку к стене и цепляю с тумбочки телефон.

– Разблокируй.

Роняю чуть раздраженно и, не дожидаясь действий со стороны Дарины, прикладываю ее большой палец к кнопке мобилы. Вбиваю свой номер, делаю дозвон и возвращаю потухший гаджет хозяйке. В то время как по венам медленно, но верно разливается терпкое удовлетворение.

– До скорой встречи, Рина.

– Лучше прощай, Руслан.

– Кому лучше?

– Нам обоим.

Продолжая говорить загадками, она растирает хрупкие плечи и неуклюже выпадает в коридор. На пару секунд теряет равновесие, всхлипывает, но все-таки умудряется коленом захлопнуть дверь. Оставляя меня наедине с нерешенным ребусом и странным зудом внутри.

Раздражение крепнет, предположения плодятся, наседая друг на друга, и я не нахожу ничего лучше, чем отправиться в клуб к Демиду. Днем там пустынно и тихо, как будто все кругом вымерли. Никто не колотит грушу, не катается по полу на ринге, и только сонная девчонка-администратор подпирает пухлую щеку кулаком у стойки на входе.

Мгновенно просыпается, стоит мне ее поприветствовать, заливается румянцем и что-то лепечет про запасную форму в раздевалке, косясь на меня из-под густых пушистых ресниц. Мне же становится неуютно от ее чрезмерной учтивости и бесящей робости. Намного проще было с Дариной, которая не заглядывала мне в рот и не пыталась предугадать мои малейшие желания.

И какого черта я вообще о ней думаю?

– Если Демидов позвонит, скажешь, что я здесь.

– Олег Викторович?

– Он самый.

Махнув на заикающуюся блондинку рукой, я исчезаю в недрах полутемного клуба, напяливаю на себя красные свободные шорты и обматываю запястья бинтами. Начинаю отрабатывать въевшиеся в подкорку комбинации ударов, молочу невидимого противника и старательно изматываю себя, чтобы выкинуть лишние мысли из перегревшейся башки.

Гнев постепенно отступает, мышцы звенят от нагрузки, пот заливает глаза. И я раз за разом выбрасываю кулак, пригибаюсь, уходя от фантомного джеба, и отпрыгиваю назад, выстраивая защиту. Именно за этим меня застает ухмыляющийся Демид с двумя стаканчиками зеленого чая в руках.

– А ты в отличной форме, Бекет. Так и не скажешь, что недавно травмировался.

– Врач сказала, через две-три недели можно полноценно тренироваться.

– Билеты на самолет уже забронировал?

– Нет. Я, вероятно, приму твое предложение, Олег.

– Останешься в Рашке?

– Да. На какой-то срок – да…

– Ну, ты больной, конечно, Рус. Люди Мерсы с Ямахами продают, мексиканскую границу нелегалами пересекают и в тюряге ждут консула, лишь бы за бугор свалить. А ты?

– А я, будем считать, что соскучился по родине.

– Хозяин-барин.

Наклонив голову набок, ухмыляется Демидов и оценивает меня скептическим взглядом. Неторопливо хлебает чай, пока я стираю пот со лба, с кем-то переписывается, пока я разматываю бинты, и прислоняется к стенке, когда я ныряю в раздевалку.

– Так, зал для твоей будущей академии завтра посмотрим, но сразу скажу – место годное. Плотно застроенный район, две школы и лицей поблизости. При должной рекламе уже через месяц народу будет битком.

– Отлично.

Задумчиво кивнув, я иду за Олегом по все тому же темному коридору и совсем не замечаю красноречиво косящуюся в нашу сторону девчонку-администратора. Мне нет дела до ее щенячьего восхищения и мечтательных вздохов, когда воображение рисует яркими красками новый спортивный инвентарь, одинаковую униформу со стильным логотипом и вереницу пацанов с горящими глазами.

Внутри отчего-то пылает уверенность, что в них найдется достаточно огня, чтобы пахать до упада на тренировках, а потом брать самые высшие награды на турнирах.

– Слушай, Демид, а ты на колесах сегодня? – притормозив разгулявшуюся фантазию, я выскальзываю на улицу и хмуро смотрю на небо, затянутое свинцовыми тучами. – В автосалон не подбросишь?

– Погнали.

Охотно соглашается Олег, и уже спустя полчаса мы жмем руку одетому с иголочки продавцу-консультанту и по-мальчишески восторженно прикипаем к лучшим образцам автомобилестроения. И, кажется, давно было пора привыкнуть к внушительным суммам на банковском счету и атрибутам, переставшим быть предметами роскоши. Но выбор железного коня все равно превращается в захватывающее приключение и за пару мгновений кипятит кровь.

Не зря говорят, что первые сорок лет детства для мужчины самые тяжелые. Мы одинаково любим Фифу, Мортал Комбат, радиоуправляемые вертолетики и тачки что в десять, что в восемнадцать, что в тридцать лет.

– О, Ягуар Эф-тайп? Отличный выбор. Разгон от нуля до ста километров в час за 3,7 секунды, объем двигателя – пять литров, мощность – почти шесть сотен лошадиных сил, – соловьем заливается наш энергичный спутник, расхваливая преимущества достойного агрегата. Я же затылком чувствую чужое пристальное внимание и резко оборачиваюсь, концентрируясь на знакомой фигуре, застывшей у темно-коричневого кожаного дивана и кадки с фикусом.

Нахмурившись, брат стряхивает невидимые пылинки со скучного серо-стального пиджака и решительно направляется к нам, каким-то чудом не сшибая испуганную сотрудницу со стопкой документов в дрожащих руках. Наращивая скорость, он все-таки опрокидывает промостойку с рекламными буклетами и останавливается в трех шагах от меня, нервно жуя нижнюю губу.

Крылья его ровного носа широко раздуваются, желваки ходят ходуном, а кадык дергается так судорожно, что мне невольно хочется предложить ему дозу успокоительного. Но я давлю в себе глупое желание подразнить вспыльчивого родственника и вальяжно складываю руки на груди, неторопливо его изучая.

– Здорова, малой. Какими судьбами?

– Твоими молитвами.

Смеюсь. Задорно и оглушительно. Между нами три года разницы, я давно шире Лехи в плечах и пару лет как успешнее, но он все равно пытается задеть меня детским прозвищем. Видимо, терзавшие его комплексы не то что не исчезли – напротив, расцвели буйным цветом.

Воздух потрескивает от разливающейся в нем неприязни, атмосфера постепенно накаляется, глаза отшатывающегося в сторону Демида сверкают шальным блеском. Держу пари, будь в салоне немного больше людей, он бы уже организовал тотализатор и начал принимать ставки с коэффициентом один к семи на мою скромную персону.

Let’s get ready to rumble!

Честно признаться, азарт захлестывает и меня. Провоцирует небольшой выброс адреналина и будит задремавшие инстинкты. Правая нога на автомате уходит чуть назад, а руки повисают вдоль туловища и непроизвольно сжимаются в кулаки. И я готов если не атаковать первым, то защищаться, на случай, вдруг Леху закроет.

– Подарок маме присматриваешь?

– Нет. Тачку себе.

– Разве ты не на юбилей и обратно?

– Пожалуй, в этот раз останусь на дольше.

В двух словах озвучиваю свои планы и явственно ощущаю, как в солнечное сплетение врезается лютая ненависть. Словно по щелчку, мы с Лехой переносимся в далекое детство и снова готовимся драться за игрушки до первой крови, месить друг друга на ринге и всеми возможными способами сражаться за внимание матери.

Фаталити, твою мать!

Глава 6

Дарина

– Ты продолжаешься видеться с Русланом?

– Угу.

Я снова сижу на кухне Леськиной съемной квартиры, поджимаю под себя ноги и кутаюсь в наброшенный на плечи плед. Вырисовываю озябшими пальцами узоры на светло-голубой керамической кружке и каюсь подруге в смертных грехах. Она же суетливо мечется между плитой и столом и норовит вот-вот спалить успевший подрумяниться вишневый пирог.

Аромат сдобы ползет по тесной комнате и щекочет ноздри, а я не чувствую даже намека на аппетит. Только и могу, что лить в себя теплую травяную жидкость.

– А он?

– По-прежнему ничего не знает. Я хотела во всем признаться, но не смогла.

Опускаю понуро голову и с досадой рассматриваю красующееся на безымянном пальце золотое кольцо. Я обязательно сниму его на лестничной клетке перед жилищем Руслана и верну на место уже в такси, которое будет мчать меня в проклятый дом.

– Господи, Ринка! Ты хоть представляешь, что будет, если правда вылезет наружу?

– Меня вываляют в смоле и перьях, протащат по базарной площади и забьют камнями. Ага.

Едко ухмыляюсь и, отставив пустую чашку в сторону, методично растираю предплечья. Хоть в помещении и не холодно, меня дико морозит и кромсает колким льдом изнутри. Наверное, всему виной чересчур чувствительный организм. Он знает, что до встречи с младшим Бекетовым остается каких-то полчаса, поэтому заранее мобилизует всевозможные резервы.

– Сердце кровью за тебя обливается. Может, переедешь куда?

– Разве что на Луну. Там не найдут. И то не факт.

Мысленно примеряю на себя герметичный скафандр и с кривой улыбкой извиняюсь перед приятельницей. Мне стоило держать позорную тайну при себе и не перекладывать на Леську часть ответственности, я же разделила вину на двоих.

– Береги себя, Ринка!

– Ты тоже.

Глубоко выдохнув, я захлопываю за собой дверь и скатываюсь вниз, приходя к одному простому выводу. Бывшая одноклассница, с которой мы на какое-то время теряли связь, сейчас единственный человек, которому я могу довериться. Грузить маму множащимися проблемами и впутывать ее во всю эту грязь я попросту не имею права.

Родительница же, к слову, словно на расстоянии чувствует мое эмоциональное состояние и звонит чаще обычного. Интересуется тем, чем раньше не интересовалась, вроде нашего с Алексеем питания и режима дня, и то и дело спрашивает, не жду ли я ребенка. От этих разговоров мой желудок непременно скручивается в комок и скудный завтрак просится на волю, но я бодро уверяю ее в том, что все в порядке и никаких серьезных перемен пока не предвидится.

– Вот здесь за поворотом направо, да.

Выпутавшись из паутины липких мыслей, я помогаю уставившемуся в навигатор таксисту и спустя пару минут проскальзываю в просторный холл с серьезным консьержем. В лифте сдергиваю с пальца полоску желтого металла и нервно стучу носком лакированной туфли по полу.

Предвкушение разливается терпким коктейлем по венам, туманит рассудок и будоражит меня всю. Ноги становятся ватными, пульс отбивает хаотичное стаккато, и я буквально висну на шее у Руслана, затаскивающего меня в коридор.

Его мощные ладони впечатываются в мою талию, колено расталкивает бедра, горячее дыхание опаляет покрывающуюся мурашками кожу. И я стремительно падаю в поглощающую нас бездну и не узнаю собственный хриплый голос, шепчущий что-то до безобразия порочное.

Как день от ночи отличающийся от моего мужа этот Бекетов будит во мне грубую чувственность, задевает самые потаенные струны и надавливает на те точки, о существовании которых я раньше не подозревала.

Скоро Руслан исчезнет из моей жизни, так почему не взять от нашей близости максимум? Почему не освободиться от въевшегося в подкорку страха и не слететь с катушек? Хотя бы на несколько дней. Пусть.

Достигнув линии невозврата, я выпускаю на волю все потаенное, выжимаю себя досуха и то же делаю с глыбой-Бекетовым. Я рассыпаюсь на мелкие осколки в его ловких сильных руках, взмываю ввысь перепуганной птицей и камнем падаю вниз, потому что канаты надежно привязали меня к мужчине с черными, как сама ночь, глазами. Еле дышу, наблюдая рождение сверхновой, и оставляю глубокие царапины-борозды на его спине.

И есть во всем творящемся между нами что-то хрусткое, острое, уязвимое. Готовое превратиться в серый пепел-прах от одного неосторожного слова-вздоха, движения.

– Дарина, ты самая настоящая ведьма. В средневековье тебя бы обязательно сжег на костре какой-нибудь инквизитор.

– Сам меня и спалишь. Пошлешь к дьяволу в ад.

Горько хмыкаю, отчетливо представляя разделяющую нас пропасть, о которой Руслан еще не знает, и устало сползаю вниз по стене. Истратив все нервы, захожусь в гулком истерическом хохоте, и никак не жду, что Бекетов сядет рядом и зафиксирует мой подбородок горячими пальцами.

– Э нет, девочка. Я спущусь в ад, если ты вдруг отправишься туда без меня.

Не дышу. Не говорю. Практически не существую, растворяясь в опасной бездне антрацитовых омутов. Хапаю больше, чем могу вместить, и лихорадочно выпускаю воздух из легких, с горем пополам восстанавливая дыхательные функции.

Прикосновения Бекетова, грубые и жгучие, доламывают стержень внутри меня и окончательно подчиняют чужой воле. Вынуждают позволять Руслану все и убеждают безропотно молчать, что бы он ни сделал. Перебросил бы через плечо, швырнул бы на примятую постель и оцарапал бы трехдневной щетиной мой подбородок.

– Мне пора.

Пищу не слишком убедительно и затыкаюсь в следующую секунду, когда его горячее тело вжимается в мое. Не могу мыслить рационально и теряю себя всю, дурея от пьянящих прикосновений. Бекетова слишком много. Кажется, что он везде. Цепляет зубами мочку уха, трется своим носом о мой нос, приникает губами к пульсирующей жилке на моей шее. Не знает запретов и стоп-слов и чересчур стремительно превращает меня в послушную куклу-марионетку. Которая по его команде неестественно выгибается, пошло стонет и мнет дрожащими пальцами черную атласную простынь.

– Мне, правда, пора, Руслан.

Цежу сипло, после того как мы дважды вылетаем на марсианскую орбиту и там распадаемся на атомы. Не могу свести бедра, потому что ноги не слушаются, и с немалым трудом вытираю со лба бисеринки пота. Испытываю острую кислородную недостаточность и очень жалею, что мы с Бекетовым-младшим не встретились раньше. До злополучной аварии, до треклятого контракта, до упрятавшего меня в золотую клетку Алексея.

Сажусь на край кровати. Рассеянно растираю предплечья. И отчаянно пытаюсь впитать этот момент по крупицам. Скоро все закончится, Руслан превратится в яркое воспоминание, а я останусь разгребать то дерьмо, в которое вляпалась.

– Не провожай.

Шепчу не слишком уверенно и иду собирать разбросанную по комнате одежду. Одеваюсь торопливо и приклеиваюсь к серому коврику в коридоре. В последний раз очерчиваю пальцами квадратный подбородок Бекетова и вытаскиваю из себя нестройное «прощай».

– До встречи, Рина. До скорой встречи.

Упрямо отрицает грядущую разлуку он и скрещивает на груди руки, пронизывая испытующим взглядом. А у меня сердце заходится, горечь заполняет рот и отравляет кажущиеся вечностью секунды.

Домой я приезжаю в растрепанных чувствах. Мучительно долго отмокаю в ванной и старательно избавляюсь от запаха чужих духов, осевших на коже. Натягиваю на ватное тело пижаму и кутаюсь в одеяло по самый нос. Вырубаюсь, на удивление, быстро, и не слышу, как возвращается с работы недовольный сорванной сделкой муж.

Следующих пара дней пролетает в каком-то тумане и относительном спокойствии. Алексей мотается по своим делам, Руслан ничего не пишет, и я расслабляюсь. Думаю, что с нашей опасной связью покончено, и размеренно готовлюсь к юбилею Светланы Алексеевны.

– Что маме купим? Может, ей нужны формы для выпекания, массажер или кофемашина?

– Дарин, мне по барабану. Определись сама.

Недовольно отбивает звонок муж, и я какое-то время пялюсь на гаснущий экран телефона. В моей семье принято относиться к подаркам и памятным датам серьезно, и такое безразличие к самому дорогому человеку вгоняет в ступор. Так что по магазинам я отправляюсь в гордом одиночестве и в итоге останавливаю свой выбор на соли и пудре для ванны и шоколадных конфетах ручной работы, надеясь, что не прогадала.

Держу коробку, упакованную в крафтовую бумагу, и робко мнусь в коридоре. Светлану Алексеевну и Романа Сергеевича, Лешиного отчима, я видела единственный раз на нашей свадьбе, больше мы не пересекались. Поэтому мне немного неуютно в чужом доме с высокими потолками и светло-бежевыми стенами.