Джулиус и Фелтон Дубинина Мария
Он тем же образом положил фотокарточку на место и замер в охотничьей стойке, уже мне знакомой:
– Тут что-то еще.
На свет появилась тонкая мягкая книжечка в черной обложке. Личный дневник, предположил я – и ошибся. Мне приходилось сталкиваться с подобными изданиями, и от них был только один вред: взять хотя бы чтиво, с помощью которого адвокат Картер оборвал жизни сразу двух девушек.
– Мальчик увлекается магией?
Джулиус не успел ответить. Дверь едва не слетела с петель, и в проеме возник сам Ричард Терилл-Диксон:
– Какого черта?! Что вы здесь делаете?
В отличие от меня, Олдридж сохранил спокойствие в сложившейся неприятной ситуации:
– Это ваше? А матушка знает?
Юноша нервно выхватил книжку и как был, в ботинках, растянулся на кровати, всем видом выражая презрение:
– Можете рассказать, мне плевать. Мне на всех вас плевать, слышите?
Я не умел вести беседы с трудными подростками, однако Джулиус не был настроен на долгий разговор:
– Вы хотели отомстить матери за то, что она пытается разлучить вас с дамой сердца?
Щеки Ричарда вспыхнули.
– Откуда вы… – Потом догадался о фотографии. – Может, и хотел, вам какое дело?
– И отомстили?
Юный Диксон опустил глаза, вдруг растеряв боевой задор:
– Нет… Не смог.
Джулиус кивнул и вышел.
Такое случалось, сказал он мне позже. Люди легко прибегают к помощи сил, им неподвластных, дабы удовлетворить свои низменные желания. Кто-то желал мести и творил ее. Бедный парнишка выбрал неверный путь.
Джулиус поприветствовал поднимающуюся по лестнице незнакомую женщину. Она была невысокой и крупной, с округлыми чертами лица и пухлыми белыми пальцами, цепляющимися за перила. Несмотря на кажущуюся мягкость, в женщине был характер, он чувствовался в цепком взгляде, коим она нас наградила.
– Доброе утро, господа. С кем имею честь?
Мы представились и, в свою очередь, узнали имя дамы. Ею оказалась Хелен Ларсен, сестра миссис Терилл-Диксон. Джулиус высказал желание немедленно побеседовать.
– А, детективы, – протянула миссис Ларсен насмешливо. – В таком случае пройдемте в мою комнату, чтобы вы лично убедились, что я не прячу там дамский пистолет или крысиный яд.
Лишним будет даже упоминать, насколько непохожими оказались сестры – сухая и чопорная Генриетта и саркастичная волевая Хелен.
Миссис Ларсен поведала нам в характерной насмешливой манере, как после смерти мужа сестра приютила ее у себя, «поделилась кровом и пищей», как высказалась сама Хелен.
– Можно сказать, я живу здесь из милости, слежу за домом, руковожу прислугой, веду бухгалтерию, но я благодарна Генриетте за доброту и понимание.
Я по-иному взглянул на чистый дом и ухоженный сад. Оказывается, вся эта красота – дело рук совсем не той сестры, что нам думалось.
– Вы только что вернулись, – прервал Джулиус. – Позвольте спросить, где вы были?
– Ночевала у старой школьной подруги. Она тяжело заболела, и за ней некому ухаживать, кроме меня.
– Часто гостите у нее?
– Довольно часто в последнее время. Это все?
Уточнив имя подруги, Джулиус пропустил служанку с охапкой свежих роз и откланялся. Я поспешил за ним.
– Вы видели эти розы, Филипп? – спросил он до странности жизнерадостным голосом.
– Конечно видел, я же говорил, их часто меняют.
– И вы, конечно, заметили, что время не совпадает с указанным вами в записях?
Я начал злиться:
– К черту розы, Джулиус! Подумайте лучше, что скажете миссис Терилл-Диксон о ее сыне.
– Что вы имеете в виду?
– Как это что? – я изумился непонятливости компаньона. – Ведь именно он повинен во всех покушениях.
Олдридж невозмутимо ответил:
– Не будем торопиться, мой друг, подождем утра.
Ожидание было мучительно. Я не видел Олдриджа с тех самых пор, как он зашел к миссис Терилл-Диксон и после, так ничего и не объяснив, вызвал такси и уехал. Несомненно, в его странной голове созрел план, однако посвятить меня в подробности он вновь не счел нужным.
С каждым часом мне становилось все тревожнее, к ужину я едва притронулся, гипнотизируя взглядом пустой стул Джулиуса. Часы безжалостно отсчитывали минуты.
Миссис Терилл-Диксон закрылась в кабинете мужа, и, когда я мерил шагами гостиную, появился Джулиус.
– Какого черта вы творите?! – Ярость буквально клокотала во мне. – Это нечестно! Вы исчезаете на весь день, будто так и надо, а потом выставляете меня дураком!
Вспышка гнева обессилила меня, к тому же я чувствовал, что перегнул палку: в конце концов, никто не пытался выставлять меня дураком, кроме, пожалуй, меня самого. Я одними губами прошептал:
– Простите…
Джулиус прошествовал к миниатюрному диванчику и тяжело сел. Я только сейчас заметил, как он устал.
– У нас есть два часа, насколько я могу судить по предыдущим случаям. Надеюсь, вы хорошо отдохнули, иначе нам всем несдобровать. А пока расскажите, что происходило в доме в мое отсутствие.
Мне нечего было сказать, кроме того, что миссис Терилл-Диксон не далее как четверть часа назад закрылась в своей спальне, а ее сестра ушла к подруге.
– А юный Ричард?
Его я не видел с ужина.
– Что ж, тогда предлагаю начать. – Джулиус энергично подскочил с диванчика, но я преградил ему путь:
– Одну минуту, компаньон, вы забыли посвятить меня в ваш гениальный план.
– Ах, это, – он недовольно прищурился. – Ваше любопытство не знает границ, Филипп. Объяснения могут подождать до утра?
– Нет!
Как донести, что это не просто любопытство, а инстинкт самосохранения? Я должен знать, что нам предстоит, чтобы быть полезным и в случае чего суметь за себя постоять.
Джулиус приблизился и доверительно взял мои руки в свои:
– Филипп, мы много пережили вместе за эти несколько месяцев. Неужели вы настолько не доверяете мне? Без нужных доказательств – грош цена нашему расследованию. Вы понимаете? – Я согласился. – Вы мой маяк и опора, я уже говорил.
– Постойте, но вы не говорили почему.
– Разве это имеет значение сейчас? Вы готовы играть свою партию вслепую? Делать то, что я скажу?
Мне такой план был не по душе, но я еще не выработал такую силу воли, чтобы отказать проникновенному взгляду умных карих глаз, блестевших так близко, что отвернуться не было возможности. Это чистой воды манипулирование и шантаж.
– Что я должен делать?
Часы пробили полночь. Я поправил беруши, даже не представляя, зачем они могут понадобиться. Тишина стала почти осязаемой, плотной, как вата в моих ушах. Джулиус поймал мой хмурый взгляд и ободряюще улыбнулся. Мы, на первый взгляд бесцельно, бродили по пустому спящему дому.
В такие минуты мысли не способны сосредотачиваться на чем-то конкретном, однако я отчетливо помню, что перед тем, как мистический туман выпустил свои щупальца, размышлял, с каким удовольствием коснусь головой подушки и усну. Я правда очень хотел спать – наверное, сказалось нервное напряжение.
Мы стояли посреди полукруглого холла, в котором не так давно хорошо потрудились, перетащив все зеркала из коридоров второго этажа. Их оказалось так много, что все было заставлено тускло блестевшим отполированным стеклом.
Джулиус знаком велел мне максимально сосредоточиться, и благодаря ему я не пропустил момент, когда зеркала вспыхнули. Призрачный голубой огонь вырывался из зазеркалья, и в абсолютной тишине ночи это зрелище производило сильное впечатление. Джулиус наклонился, прокричал мне в самое ухо: «Бегите к миссис Ларсен и разбейте зеркало, скорее!» – и толкнул в объятия колдовского огня и тумана.
Я помчался наверх быстрее ветра, подгоняемый вибрирующей волной, бьющей в спину и сжимающей голову стальным обручем, и с разбега ворвался в незапертую дверь. В нос ударил запах золы. Розы свесили вниз поникшие бутоны.
Гул достиг пика и рассыпался стеклянным звоном. Я перевел дух и вынул из ушей осточертевшую вату, испачканную кровью. Нужно было скорее исполнить поручение Джулиуса. Я огляделся и увидел старинный комод, а над ним – темное зеркало в деревянной, покрытой пеплом раме. Дерево еще дымилось, а отражающая поверхность клубилась голубым сияющим туманом. Я протянул к нему руку, и искры ужалили ладонь. Было слышно, как часы на стене отмеряют время. Я схватил табурет и швырнул в зеркало. Меня окатило дождем из осколков и жалящими искорками умирающего колдовства…
В холле дела обстояли не лучше. Пол хрустел под ногами битым стеклом, в электрическом свете мелкие осколки сверкали, как бриллианты. Посреди хаоса возвышался Джулиус с победно скрещенными на груди руками. Я подошел ближе и увидел красные подтеки на его шее, тянущиеся от ушей и исчезающие за некогда белым воротником рубашки. Лицо и руки также были изранены и кровоточили.
– Боже мой, Джулиус, что вы натворили?! И главное, как?
– Что? – Он потрогал ухо и сморщился от боли. – Повторите, пожалуйста, громче.
Я повторил.
– А, вот вы о чем. Все очень просто, мой друг. – Он извлек из кармана тонкую дудочку и гордо мне продемонстрировал: – Этот свисток издает высокочастотные звуки, они разрушают чувствительные ушные перепонки человека и столь же разрушительно воздействуют на некоторые другие предметы, например стекло.
– Ультразвук!
– Вы абсолютно правы. Ну, а зеркало в комнате миссис Ларсен?
– Я разбил его, как вы и велели.
Олдридж нетвердой походкой добрался до дивана и рухнул на него.
– Благодарю, вы, возможно, спасли жизнь нашей первой клиентке. – Он впервые заговорил об агентстве серьезно, что не могло не радовать. – Кому-то из нас придется провести ночь здесь, чтобы изобличить злодея.
– Я останусь и посторожу, а вам стоит вздремнуть, чтобы наутро блестяще завершить расследование.
Джулиус растроганно улыбнулся:
– Вы просто ангел, спустившийся с небес, Филипп.
Он перекинул ноги через подлокотник и закрыл глаза. Я же сел в кресло напротив двери и приготовился ждать.
Шаги на крыльце вывели меня из глубокой задумчивости, в которой я пребывал последние несколько часов перед рассветом. Я стряхнул наваждение и осторожно разбудил мирно спящего компаньона. Тот поднялся навстречу миссис Ларсен и вежливо пожелал доброго утра. До меня наконец дошло, что имел в виду Джулиус, прося подождать, и я посмотрел на женщину самым презрительным взглядом, на который только был способен.
– И вам доброго утра, господа. – Она окинула поле боя цепким взглядом и побледнела. – Что здесь произошло?
Я хотел было ответить, однако Олдридж остановил меня.
– Давайте позовем любезную хозяйку, вашу сестру, и я назову имя злоумышленника.
Втроем мы устроились среди битого стекла, а Джулиус возвышался над нами, подобно мужественному воплощению Фемиды[2].
– Миссис Терилл-Диксон обратилась к нам с деликатной проблемой. Кто-то желал ей смерти и для этого использовал весьма нетрадиционные средства. Мы с мистером Фелтоном лично убедились в наличии некой сверхъестественной силы, покушающейся на жизнь миссис Терилл-Диксон. Силы, умело направляемой злой человеческой волей. Проведя предварительное расследование, мы также обнаружили, что у обоих членов семьи были основания желать нашей клиентке смерти. Филипп?
Я смутился, мне не приходило в голову, что придется говорить:
– Да… Ричард, ваш сын, мадам, хотел отомстить за то, что вы препятствуете его отношениям с девушкой, чью фотографию он хранит под подушкой.
Джулиус одобрительно покивал.
– Теперь вы, миссис Ларсен. Вы старшая из сестер Диксон, но живете в родовом гнезде на правах экономки, почти прислуги. Наверняка вам хотелось справедливости.
Миссис Ларсен скептически фыркнула.
– Этот некто, замысливший убийство, поступает весьма хитроумно. Не просто насылает порчу или проклятие на жертву, а проводит над зеркалом определенный сложный ритуал, призывая в наш мир целый сонм духов из зазеркалья. Пока то, первое, зеркало цело, его владелец управляет сонмом, который использует все зеркала в доме как порталы из своего измерения в наше. При этом, несомненно, рискуют оба: и потенциальная жертва, и сам преступник, – но дело ведь того стоит? Надо лишь осторожно обращаться с первым зеркалом.
Все присутствующие затаили дыхание, ожидая, когда, наконец, прозвучит имя.
– Розы маскировали запах паленого дерева от медленно тлеющей рамки зеркала, неприспособленной к таким нагрузкам. Но цветы быстро вяли под влиянием темной атмосферы в доме. Филипп тщательно записал время, когда их меняют. Чаще всего это делали в двух комнатах. – Выдержав театральную паузу, Джулиус торжественно перешел к главному: – Ричард Терилл-Диксон невиновен, по ночам он встречается с девушкой и давно забросил мысль о мести. Миссис Ларсен… невиновна. – В этот момент женщины переглянулись. – Зеркало найдено в ее комнате, однако его повесили туда накануне. Вопрос: где оно висело раньше? – Он обвел нас взглядом и остановился на хозяйке: – Вы. Вы приказали перевесить зеркало, вы увешали зеркалами коридоры и дали распоряжение горничной менять цветы в своей комнате в два раза чаще. Я почувствовал их запах в самый первый день, но вода в вазах загнивала моментально и дала мне понять, что в доме прибегали к зловещим силам. Потом, конечно, вы спохватились и начали заметать следы, не ожидая, что мы настолько продвинемся.
Миссис Терилл-Диксон подскочила:
– Да как вы смеете! Я потомок древнего рода! Вы лжец! Лжец и негодяй!
– А не хотите ли услышать, почему вы организовывали покушения на саму себя?
Хелен Ларсен подняла руку:
– Я хочу услышать. Мне интересно, в чем меня чуть не обвинили.
– А тут все гораздо проще. Я проверил алиби миссис Ларсен – она действительно навещала больную подругу. После я сходил к вашему семейному адвокату и рассказал мою версию, ему оставалось лишь подтвердить.
Как оказалось, свою часть наследства миссис Терилл-Диксон давно потратила, и финансы сестры пришлись как раз кстати. Однако миссис Ларсен вдруг заявила права на половину дома и грозила подать исковое заявление в суд. Это вело не только к потере денег, но и к грязному пятну на белейшей репутации семьи Диксонов. Тогда благородная дама придумала сложный и хитрый план, который пришелся бы полиции не по зубам, а чтобы окончательно выйти из-под подозрения, наняла двух никому не известных детективов, россказням которых о светящемся тумане никто не поверит. Однако ошиблась – инспектор поверит, как верил Джулиусу всегда.
– Умереть должна была не Генриетта, а Хелен.
Я едва верил услышанному, до того все оказалось невероятно и запутанно.
Миссис Терилл-Диксон внезапно выхватила из складок старомодной траурной юбки дамский пистолет и возбужденно замахала им перед нашими носами:
– Все назад, я невиновна, вы ничего не докажете! Я происхожу из уважаемого семейства…
Входная дверь тихонько скрипнула, и женщина, езумно закричав, открыла стрельбу на звук. Мы с Джулиусом бросились на нее с разных сторон и повалили на диван. Оружие выпало из ослабевших пальцев.
– Это Ричард! – воскликнула миссис Ларсен. – Боже мой, Ричард! Он ранен!
Поверженная женщина на диване беззвучно разрыдалась.
Ричарда осмотрел тот же врач, что не так давно осматривал его мать, а Джулиус от помощи отказался. Полицию вызывать не стали, на этом настояла миссис Ларсен. Она твердо решила обойтись без полиции, однако иск в суд все же планировала подать.
– Нельзя доверять дом наших родителей сумасшедшей. Я позабочусь и о нем, и о Генриетте с племянником.
Получив гонорар, заметно увеличенный благодарной женщиной, мы отбыли обратно в агентство.
– Вы не пойдете домой, Джулиус? – спросил я в дверях.
– Мне нужно подумать, не ждите меня.
– Вы недовольны? Мы… Вы оказались правы во всем и раскрыли первое дело. Справедливость восстановлена.
– Восстановлена ли? Это непростой вопрос, Филипп. Вы слишком молоды, чтобы судить беспристрастно.
Я пожал плечами: на вид Олдридж казался не старше сорока, я бы даже сказал, моложе, но внешность бывает обманчива. И еще: не всегда стоит понимать слова Джулиуса буквально.
– Хорошего дня. – Я вышел и прикрыл за собой дверь, оставляя напарника в глубокой задумчивости. Трудно сказать, что именно происходило в этой странной голове, может, даже он не всегда любил оказываться правым.
Дело № 3. Вдохновение на крови
Джулиус раздраженно отбросил свежий выпуск «Блэкпул Тайм» и, поморщившись, сжал пальцами виски. Я до сих пор непозволительно мало знал о компаньоне, в том числе чем он занимается, возвращаясь в пустую квартиру на Санрайз-авеню, однако не мог не заметить, что особенно скверно Олдридж выглядел после ночи пятницы, хотя сам же настоял на том, чтобы не закрывать агентство на выходные.
Одним таким пасмурным субботним утром мы как раз сидели в офисе детективного агентства, когда Джулиус начал просматривать прессу. По мере того как менялось его вечно серьезное неподвижное лицо, росло и мое любопытство. Что за статья могла вызвать такую бурю эмоций?
– Что за чушь! – воскликнул он в сердцах и нахохлился, точно сердитая ворона. – Ваши коллеги, Филипп, не видят дальше своего длинного носа, да и то, что замечают, преподносят исключительно пережаренным!
Я нисколько не обиделся, тем более что находился в бессрочном отпуске и не спешил возвращаться в родную редакцию. Недавняя заметка об убийстве парня-эмигранта действительно была написана несколько вызывающим языком, а факты, в ней описанные, откровенно, на мой профессиональный взгляд, надуманны. Что делать: при отсутствии интересного материала для периодической печати даже из самого скучного сюжета можно раздуть сенсацию. Подобрав газету, презрительно им отброшенную, я пролистал заголовки. Снова писали про поэта по фамилии Хиггинс – похоже, интересная личность, хотя я не был поклонником поэзии, да и Джулиус вроде тоже. Наверное, не оно. И вот, прямо следом за заметкой о поэте, я увидел весьма любопытную статейку и вслух зачитал:
Кровопийца из Зеленого квартала.
Кто объявил войну выходцам из Северной Ирландии? Нашему корреспонденту удалось одним из первых оказаться на месте очередного зверского убийства…
Я прервался, вопросительно посмотрев на Джулиуса.
– Продолжайте, продолжайте, – ядовито пробормотал тот. – Вы еще не всё прочитали.
Я пробежался взглядом по крикливым строчкам, каждое слово в которых, казалось, состояло исключительно из заглавных букв, а уж количество восклицательных знаков грозило побить все мировые рекорды:
Полиция отказывается давать комментарии по поводу произошедшего, но местные жители уверены: убийства продолжатся!
Я отложил газету:
– Я все еще не понимаю, что вас так расстроило?
– О, Филипп! Дайте сюда, – Джулиус порывисто схватил номер «Блэкпул Тайм» и, водя пальцем по строкам, зачитал:
Полиция запретила фотографировать тело, однако налицо большая потеря крови.
– Почему, Филипп? Что с ним случилось?
– Парню крепко досталось? – предположил я неуверенно.
– А теперь проявите хоть каплю детективного таланта, мой друг, и еще раз взгляните на заголовок.
Я подчинился:
– «Кровопийца из Зеленого квартала».
Джулиус ждал продолжения, однако я никак не мог понять, чего он от меня хочет. Надеюсь, степень моего смущения не сильно отразилась на лице, хотя от мучительных раздумий щеки начали ощутимо гореть.
– Ладно, – Олдридж откинулся на спинку кресла со скучающим и ленивым видом. – Не мучайте себя, от вас уже пышет жаром, как от парового котла.
Что я мог ответить?
Джулиус взял со стола карандаш, что-то черкнул в газете и подтолкнул ее ко мне. На первой полосе слово «кровопийца» было жирно обведено в неровный кружок. В голове у меня наконец щелкнуло, и я удивился, как же сразу не догадался, к чему он вел, ведь все очевидно:
– Вы считаете, это вампир!
– Господи, Филипп! Кто вам такое сказал? – досадливо поморщился мой друг. – Это вы так считаете.
С минуту я просто молчал, переваривая услышанное, а потом Джулиус, будто и не было этого странного разговора, продолжил мысль, оборванную уже давно:
– Инспектор Гаррисон еще не позвонил! Весьма легкомысленно с его стороны не обращать внимания на очевидные факты присутствия в этом деле потусторонних сил…
– У нас нет телефона.
– …хотя даже вы поняли… Что вы сказали?
Настал мой черед снисходительно улыбаться:
– У нас нет телефона. Мастер обещал явиться в начале недели, но так и не пришел. Нет телефона – нет звонка из полиции. Это элементарно.
На краткий, очень краткий миг я возвысился до небывалых вершин, но стук в дверь низверг меня обратно на землю.
– Вероятно, Гаррисон пришел к тому же выводу, – криво усмехнулся Джулиус, оставив меня переживать свое прискорбное падение.
– Доброе утро, джентльмены, – громогласно поприветствовал инспектор. От его коренастой плотной фигуры пахнуло сыростью, холодом и крепким табаком. Я пожал протянутую руку и по привычке приготовил блокнот для записей, хотя не ожидал услышать что-то новое.
– Чаю? – Олдридж был сама любезность. – Нет? В таком случае я готов выслушать, что привело вас к нам.
По его серьезному прямому взгляду и сжатым в тонкую ниточку губам никак нельзя было догадаться, что он и без длинных предисловий знал причину столь раннего визита. Инспектор действительно не сумел удивить.
– Дело темное, Джулиус, – закончил он рассказ и, спросив разрешения, закурил. Грубые пальцы с желтоватыми ногтями заядлого курильщика ловко извлекли сигарету из помятой пачки и чиркнули спичкой. Комната погрузилась в облако густого едкого дыма. – Писаки уже пронюхали. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – Простите, Фелтон. Мои ребята изъяли все фотографии, но одна все же просочилась. Редактор «Блэкпул Тайм» не желает идти на уступки, к вечеру весь город будет в курсе событий, а к завтрашнему утру – весь Ланкашир! Начнется паника.
Гаррисон был искренне раздосадован, мне даже стало его жаль. Если, конечно, забыть, что он покушается на свободу слова – самое святое, что есть у каждого уважающего себя журналиста.
– Иными словами, вы просите меня о помощи? – Джулиус криво улыбнулся, сложив руки в замок под подбородком. – И у вас, верно, есть основания полагать, что в деле замешано сверхъестественное?
Инспектор нерешительно пожевал губами:
– Я полагаю, вам будет интересно взглянуть на тело.
Джулиус наотрез отказался воспользоваться служебным автомобилем Гаррисона, и мы проделали неблизкий путь до полицейского морга под отвратительным моросящим дождем – к сожалению, нередким в наших краях. Он оседал на волосах и одежде, что ничуть не прибавляло настроения. Очень скоро я промок до нитки и дрожал от холода, а вот Олдриджа погода, похоже, не смущала. В своем темно-сером плаще и фетровой шляпе он вышагивал по Променаду[3] точно лондонский денди – я с легкостью представлял его в цилиндре и белых перчатках, выстукивающего тростью дробь по мостовой.
Гаррисон оказался умнее и, сославшись на простуду, уехал без нас. Жаль, что мой упрямый компаньон не желал признавать удобство нового средства передвижения, демонстрируя редкостное упрямство.
Дождь усиливался.
Мы наконец добрались до полицейского морга, где нам выдали белые халаты и одну пару перчаток на двоих – видимо, ждали только Джулиуса. Я не жаловался – пальцы закоченели так, что натягивать на них что-то было бы преступлением. В своей профессиональной деятельности я ни разу не сталкивался с трупами – для подобного рода материалов у нас был особый человек. Чуть более терпимым я стал после знакомства с Джулиусом, и все же вид хладного неподвижного тела, еще недавно мыслящего, живого, до сих пор нагонял на меня дрожь. К такому сложно привыкнуть, да и не хотелось. Есть вещи, от которых я бы с удовольствием держался подальше, и трупы входили в их число.
Суровый медик откинул простыню – весь неприкрытый ужас смерти открылся нашим взглядам. Было что-то унизительное, грязное в том, чтобы смотреть на мертвецов, – точно подглядываешь за ничего не подозревающим человеком. Неловко и как-то стыдно.
Джулиус без колебаний приступил к внешнему осмотру. Он так ловко и быстро обследовал каждый сантиметр тела, будто листал книгу. Я старался смотреть только на его строгий профиль, однако взгляд сам собой опускался ниже, на длинные пальцы, обтянутые тонкой резиной, и на белую твердую плоть, которой они касались. Меня резко замутило. От запаха формалина… Совершенно точно от него…
– Филипп? Филипп, вам нехорошо?
Я старательно замотал головой, рискуя расстаться с легким завтраком, впопыхах перехваченным по пути в агентство. Джулиус удовлетворенно кивнул:
– Тогда скажите, коллега, что интересного вы видите в этом трупе?
– Интересного? – ужаснулся я.
– Боюсь, я неверно выразился, – терпеливо исправился он. – Необычного. Не бойтесь, подойдите ближе.
– Ну… – неуверенно протянул я. – Он очень бледный. Но ведь покойники и должны быть такими, да? – Я сконфуженно хихикнул, чем заслужил неодобрительный взгляд лысого усатого медика.
– Не вижу ничего смешного, юноша, хотя вы правы в своем нехитром умозаключении. Между прочим, – повернулся он к Джулиусу, – я все изложил в отчете, мистер Олдридж.
– Я не читал.
Обмен колкостями притупил мое внимание – меня внезапно схватили за запястье и буквально с нечеловеческой силой притянули к столу.
– Не подведите, Филипп, – шепнул Джулиус мне на ухо и разжал пальцы.
Я склонился над телом. Вблизи кожа выглядела прозрачной, сквозь нее просвечивали голубоватые прожилки вен. Я непроизвольно сглотнул тягучую слюну, борясь с желанием отойти подальше, а лучше вообще на улицу.
– Обрати внимание на внутреннюю поверхность рук.
Ободренный подсказкой, я осторожно, воспользовавшись любезно одолженной мне перчаткой, повернул затвердевшее запястье покойника и обнаружил чуть ниже локтевого сгиба ни много ни мало следы от острых, как иглы, зубов!
– Это… это… – Голос не слушался.
– Проколы – вероятно, от шприца, – хмуро сказал доктор.
– Нет, вы не понимаете…
Горячая ладонь легла мне на плечо, голос Джулиуса, спокойный и вежливый, произнес:
– Разумеется, вы правы. Благодарим за уделенное нам время. Всего хорошего.
Мы вышли на свежий воздух, где дрожь пальцев было гораздо проще выдать за озноб. Я с трудом сунул руки в неудобные узкие карманы и спросил, даже не стараясь скрыть раздражения:
– И что теперь? Это чья-то шутка? Ваша или инспектора?
– Не горячитесь, Филипп. – Олдридж невозмутимо надвинул на лоб шляпу и сверился с карманными часами темного серебра. – До ленча пара часов, не хотите ли прогуляться?
Продолжая злиться и негодовать, я все же позволил фамильярно взять себя под локоть и увести прочь от холодного жуткого морга и его неприветливого хозяина, словно перенервничавшую девицу.
Мы шли довольно быстро для обычной прогулки, да и Променад, излюбленное место горожан и гостей города, остался далеко позади. Чем дальше мы удалялись от побережья, тем невыносимее становилось мое любопытство.
– Куда вы меня ведете?
– Веду? О, мне кажется, вы вполне в состоянии идти сами. – Джулиус сдержанно усмехнулся, стараясь, видимо, не сильно меня задеть. – Или вас все еще мутит?
– Нет! С чего вы вообще это взяли?
Однако мой праведный гнев не произвел ровным счетом никакого впечатления, и я добавил тише:
– Спасибо, со мной все хорошо.
– Иными словами, трупы вас не беспокоят? Тогда добро пожаловать в Зеленый квартал!
Зеленый, он же Ирландский, квартал представлял собой несколько коротких улиц в восточной части Блэкпула. Население, как видно из названия, составляли в основном выходцы из Ирландии и, реже, Шотландии. Добропорядочным и законопослушным гражданам не рекомендовалось гулять здесь после заката, да и днем оставался риск нарваться на неприятности. Тот факт, что неизвестный убийца выбрал именно это место для своих преступлений, не вызвал у меня удивления – впрочем, «все мы ходим под луной»[4].
Нас встретил невыспавшийся и промокший до нитки дежурный констебль:
Читать бесплатно другие книги:
