Дочь викария
Она снова схватила Джереми за руку и потянула за собой.
– Сюда.
– Ты выросла, Мегги, – заметил он своим прекрасным бархатистым голосом, – и превратилась в принцессу.
Мегги застыла на месте.
– Спасибо. Вы тоже стали очень высоким и красивым. Хотя в моей памяти всегда таким и оставались. Думаю, когда мы в последний раз виделись, вам было двадцать три или двадцать четыре.
– Что-то в этом роде.
Его темно-карие глаза лукаво искрились, словно он был уверен, что она ему льстит… как родственница родственнику.
Черт… ад проклятый!
– Джереми, я рада, что вы здесь. – «Похоже на перст судьбы», – хотела добавить она, но промолчала. В этот момент на пороге появился дядя Дуглас, хлопнул Джереми по спине и повел здороваться с тетей Алекс. Мегги не тронулась с места, пока не услышала смущенный кашель Дарби.
– Мисс Мегги, что-то не так?
Девушка медленно обернулась.
– Да, Дарби, к сожалению, и мне нужно понять, что с этим делать.
– Он стал настоящим мужчиной. Верно?
Мегги кивнула.
«Не просто настоящим. Он был необыкновенным, еще когда мне только исполнилось тринадцать. Теперь он здесь и предназначен мне. Мне одной. Спасибо тебе, Господи».
– Мегги! – окликнул дядя Дуглас. – Попроси Дарби принести нам чаю с пирожными!
– Сию минуту, мисс Мегги, – пообещал Дарби, слегка поклонился и исчез в глубине большого дома.
Не успела Мегги переступить порог, как до нее донесся звонкий голос Алекс:
– Неужели вы не знали, Джереми, какая превосходная наездница наша Мегги? А, вот и ты, любовь моя. Иди, садись рядом и послушай, что рассказывает Джереми.
– Когда мы в последний раз встречались, Мегги, тебе было всего тринадцать, и ты повсюду таскала за собой малыша Алека, обучая его названиям цветов. Я спросил у тебя название какого-то розового бутона, и ты растерялась, ответила, что не помнишь, а потому изобрела его сама, и не одно, а несколько, так что Алек даже не сумел повторить все. Если я не ошибаюсь, он даже срыгнул.
Мегги широко улыбнулась.
– Я пообещала отцу и Мэри Роуз, что, если у них будут еще дети, я сама научу их всему. Но названия цветов мне никак не давались, ни тогда, ни сейчас. По мне роза есть роза, а все остальное – набор различных запахов. Алеку уже семь, представляете? А Рори – четыре.
– С удовольствием жду встречи с твоей семьей.
– Сколько ты пробудешь в Лондоне, Джереми? – осведомился Дуглас.
– Видите ли, дядя Дуглас, я приехал сюда по весьма важному поводу. Пока еще побуду в столице, а потом вернусь домой, в Фауи.
Мегги выпрямилась. Слова так и сыпались с языка, потому что она, похоже, никак не могла сдержаться.
– Ну же, Джереми, не молчите! Признайтесь, вы приехали специально, узнав о моем первом сезоне?
«Ты приехал, потому что не мог иначе? Нечто непонятно сильное привело тебя сюда, и теперь, увидев меня, ты понял, что именно».
Но вид у Джереми сделался абсолютно непонимающим, правда, только на мгновение.
– Не только о твоем сезоне, Мегги.
Он немного помедлил, открыл рот, взглянул на тетку с дядей, словно собираясь добавить что-то, но в этот момент Дарби объявил с порога:
– Милорд, кухарка послала вам свои любимые лимонные пирожные. Уведомила меня, что лорд Стэнтон-Гревилл также любит их больше всех остальных.
– Совершенно верно, – кивнул Джереми. Беседа как-то не заладилась, и Алекс принялась разливать чай и передала по кругу блюдо с пирожными.
– Восхитительно! – воскликнул Джереми. – Кстати, Мегги, как поживает Оливер в своем Килдрамми? Я вот уже с полгода не получаю от него писем.
– Наверное, потому, что он слишком счастлив, – с усмешкой объяснила Мегги. – Видели бы вы, как он перепархивает через овцеубийц, которых еще не сумели заровнять: помните эти глубокие овраги, куда вечно падают овцы? Эти животные настолько глупы, что даже не замечают опасности! Знаете, он за эти годы сумел засыпать немало таких провалов. О да, Оливер ужасно счастлив. Так и слышу, как он насвистывает, считая овец, коров и коз, и отдает приказы относительно очередного переустройства, вижу его сияющую улыбку, которой он приветствует всех и каждого в деревне. – Она замолчала, давая окружающим возможность посмеяться, и продолжила: – Кроме того, в прошлом месяце он признался, что готов жениться.
– Господь милостивый! – ахнул Джереми, подавившись пирожным. – Оливер – и жениться?! А я думал, что его вполне устраивает холостяцкая жизнь!
– Кажется, ему уже тридцать, – заметил Дуглас. – На меня надели ошейник в двадцать восемь. Оливер уже почти старая дева, и я много раз твердил ему, что он вполне созрел.
– Точно, – подтвердил Джереми, расплываясь в дурацкой улыбке. – Я тоже созрел. Возможно, так предопределено судьбой.
– Прекрасная мысль, – обрадовалась Мегги, почти готовая броситься ему на шею.
– По-моему, Дуглас не был особенно зрелым, – бросила Алекс, приветственно поднимая свою чашку.
– При одной мысли об этом ужасно хочется бренди. Джереми, присоединишься ко мне?
– Нет, спасибо, дядя Дуглас. Мне нужно идти. Я просто мечтал увидеть вас, убедиться, что все в порядке, и теперь я доволен. И ужасно рад, что малышка Мегги выросла.
Он поднялся, обнял Алекс, потряс руку Дугласа и шагнул к Мегги. Ей ужасно хотелось поцеловать его, повалить на пол и целовать, пока у него не помутится в голове. Хотелось, чтобы он стонал… так, как стонали отец и Мэри Роуз, когда считали, что рядом никого нет.
Джереми взял ее руку, немного помедлил… чертова родственная приязнь, ничего более.
– Желаю тебе самого успешного сезона, дорогая.
И в этот момент Мегги как нельзя яснее поняла, что Джереми не испытывает к ней и сотой доли тех чувств, что питает к нему она. Что же, ведь до сих пор он знал всего лишь тринадцатилетнюю девчонку, и ее просто трясет от обиды. Тогда он уже был взрослым. И увидел ее впервые за много лет всего пятнадцать часов назад. Нужно дать ему чуть больше времени, произвести такое впечатление, чтобы он по уши влюбился и забыл обо всем.
– Дядя Дуглас и тетя Алекс, – с ангельски-бесхитростной улыбкой произнесла она, – теперь уже не встают засветло, как бывало прежде, – (бессовестная ложь, но родственники ей простят), – а я так люблю прогулки верхом на рассвете, когда в парке никого нет. Мне так хотелось бы проехаться с вами, Джереми! Не могли бы вы заехать за мной в семь утра? Или для вас это чересчур рано?
– С огромным удовольствием, – объявил Джереми без колебаний. – Буду счастлив своими глазами увидеть знаменитую всадницу во всем блеске. До завтра, Мегги.
Он стиснул ее руку и исчез. Она слышала, как он сказал что-то Дарби. Входная дверь захлопнулась.
– Он пробыл у нас всего четверть часа, – сообщила Мегги тетке и дяде, после чего, напевая, покинула комнату.
– Мне это не нравится, Алекс, – буркнул Дуглас, опрокидывая бокал бренди. – Совсем не нравится. Он слишком стар для нее. Мало того, не думаю, что он вообще ее увидел… понимаешь, о чем я?
– Интересно, – ответила Алекс, кивнув, – что он собирался сказать нам, перед тем как вошел Дарби?
– Не знаю. А может, и знать не хочу. Надеюсь, речь шла о его новом жеребце-производителе. Я слышал, что он ведет дела с Маркусом Уиндемом. Вот человек, с которым я с радостью выпил бы.
Черные брови неожиданно взлетели вверх.
– Когда это мы стали слишком старыми, чтобы ездить по утрам?! Ладно, так и быть, завтра утром останемся дома. В конце концов, мы добрались до постели почти в три утра.
Жена поднялась и подошла к нему. Сегодня она надела прелестное платье из мягкого розового шелка, как он заметил, вырезанное так низко, что почти вся великолепная грудь была на виду. Алекс коснулась его рукава и, улыбаясь одними глазами, прошептала:
– А потом ты решил показать, как сильно меня любишь, Дуглас.
Дуглас впился глазами в едва прикрытые груди, хмыкнул и налил себе еще бренди. Поразительно, но пальцы до сих пор зудели при мысли о прикосновении к этой атласной коже.
Глава 4
Мегги надела новую темно-синюю амазонку с пеной кружев у горла, перехваченную на талии тонким поясом из ткани. Широкие юбки раскинулись элегантными складками по спине Элинор. Из-под подола выглядывали мыски черных сапожек. Она едва сдерживала нетерпение в ожидании приезда Джереми Стэнтон-Гревилла. Стэнтон-Гревилл. Мегги всегда считала, что двойные фамилии звучат довольно абсурдно, но если все пройдет так, как она мечтает, значит, у нее тоже появится такая. Удивившись себе самой, она вздрогнула. Мегги Стэнтон-Гревилл. Идеально звучит!
Она глубоко вздохнула, преодолевая тошноту. Но стоит ли отрицать? Она хочет выйти за Джереми Стэнтон-Гревилла, хотя знает его меньше суток! Просто безумие!
Нет-нет, он же не совсем чужой человек! Далеко не чужой! Она знала, что он принадлежит ей, с того дня, как ей исполнилось тринадцать! И что же, что она забыла его на целых пять лет? Он скорее всего тоже ее не помнил!
И если хорошенько призадуматься, двойная фамилия весьма необычна и даже изысканна.
Она просто жаждала заполучить такую.
Была ровно половина восьмого утра, сырого холодного утра. Низко над головой нависали пухлые дождевые тучи, казавшиеся Мегги самыми красивыми на свете. Да и утро, в представлении девушки, было идеальным, обещавшим куда больше, чем вчерашний день, дарующим куда больше счастья, чем предыдущий час.
Дождь, конечно, пойдет, но далеко не сразу, по крайней мере так уверял старина Хэмиш, главный конюх, шестидесятилетний, узловатый, как старый дуб, и признанный предсказатель погоды. Она, вне всякого сомнения, успеет уговорить Джереми спешиться и поискать романтическое убежище до того, как начнется ливень. Для этого ей необходимо всего два часа, а может, и меньше. Она полна решимости. Готова на все. Самое главное сейчас – направить все мысли Джереми на нее. Только на нее. Ей просто необходимо помочь ему понять истинную цель его появления в Лондоне.
Где-то на горизонте прогремел отдаленный раскат грома.
Ах, пусть будет дождь, ей все равно! Только вот как быть с ее новой амазонкой?! Прелестной модной шляпкой? Нет, ей важен только Джереми и то, что он почувствует, когда она изольет ему свое сердце! Не сразу, нет, это удивит его, а может, и испугает… да и кого не испугает девушка, признавшаяся, что любит мужчину с тринадцати лет?! Она должна сдерживаться, пока не настанет время. Пока он не взглянет на нее и не поймет, что именно она его вторая половинка.
Девушка подняла глаза, увидела двух всадников, мчавшихся ей навстречу, и отвернулась, поджав губы. Ад проклятый, она не желает видеть чужих людей рядом с собой! Только Джереми, одного только Джереми…
Но лошади продолжали лететь прямо на нее. Мегги склонила голову набок и вгляделась в даль. Вгляделась пристально.
И увидела мужчину и женщину. Мужчина, выглядевший как чертов кентавр и скакавший на великолепном вороном берберском жеребце, оказался Джереми Стэнтон-Гревиллом. Что же до женщины, пропади все пропадом… она совсем молода… и держится чересчур близко от Джереми!
Сердце Мегги заколотилось медленными, тяжелыми ударами. Она вдруг захлебнулась воздухом, потому что, оказывается, забыла, как нужно дышать. И застыла, не шевелясь, словно статуя.
Джереми помахал ей, и уже через секунду оба оказались совсем близко, не более чем в трех футах от носа Элинор.
– Мегги, – приветствовал Джереми, подъезжая чуть ближе и протягивая руку. – Как я рад, что ты здесь! Мне все казалось, что ты не решишься приехать. Сегодня несколько холодновато, не находишь?
– Да, знаю, – кивнула Мегги. – Я хотела видеть тебя. – Но сейчас она смотрела не на него, а на ослепительно прекрасную молодую леди, красивее которой еще не встречала. Блестящие черные волосы тугими локонами обрамляли лицо и были искусно уложены узлом на затылке. Так много черных волос… куда более густых, чем заслуживает любая женщина… и слегка прикрытых элегантным маленьким цилиндром с длинным изогнутым пером, ласкавшим щеку. И такая чудесная белая кожа! Поразительная внешность. Ничего удивительного, если окажется, что ее чертово имя – Елена Троянская!
Богиня улыбнулась ослепительной, доброй улыбкой, осветившей огромные синие глаза.
– Шарлотта, – сказал Джереми, – познакомься с одной из самых моих любимых кузин, Мегги Шербрук. Мегги, это Шарлотта Бирсфорд, моя невеста.
Невеста. Мир померк в глазах Мегги. Она как-то слышала выражение «coup de foudre», удар молнии, означающее любовь с первого взгляда. Но это была совсем другая молния, удар которой пронзил сердце и разорвал его на миллион осколков.
– Как поживаете? – вежливо спросила новая, другая Мегги, потому что прежняя молча умирала под копытами Элинор. И обе Мегги мечтали о том, чтобы небеса разверзлись, чтобы каждое свинцовое облако исходило ливнем, пока не поглотит все окружающее и она не утонет… Нет, пока не захлебнется мерзкая молодая леди по имени Шарлотта!
– Прекрасно, мисс Шербрук, благодарю вас, – ответила молодая леди и, усмехнувшись, легонько постучала концом стека по рукаву Джереми. – Я всегда говорила Джереми, что он происходит из достойной семьи. Его дядю Дугласа знает весь свет. Говорят также, что ваш отец – викарий и одновременно барон Бартуик из Килдрамми. Это так, мисс Шербрук?
– Да, – выдавила Мегги, мгновенно возненавидев Шарлотту Бирсфорд всеми силами своей души, от макушки до самых подошв ее элегантных светло-серых сапожек, идеально подходивших к цвету амазонки и проклятой модной шляпки.
– Мне еще сказали, что другой ваш дядя, мистер Райдер Шербрук, шурин Джереми, с недавнего времени заседает в палате общин. Весьма необычно для младшего сына, не находите?
– Совсем нет, – бросила Мегги.
Воцарилось такое ледяное молчание, что несколько озадаченный Джереми поспешил вмешаться:
– Мой шурин ненавидит любые издевательства над детьми. И неустанно работает над законом, запрещающим детский труд.
– О, мне не терпится познакомиться с ним! – оживилась Шарлотта. – Мы с тобой не говорили на эту тему, но должна сказать, что испытываю те же чувства, что и твой зять. Просто плакать хочется при мысли о бедняжках, вынужденных с рассвета до заката стоять у ткацких станков.
Она кивнула Джереми, но почему-то обратилась к Мегги:
– На следующей неделе Джереми везет меня в Чедуик-Хаус, чтобы представить своей сестре и шурину. И еще в Брендон-Хаус, чтобы познакомить с любимчиками.
Больше всего на свете Мегги желала, чтобы Шарлотта закрыла свой прелестный розовый ротик, тем более что все ее слова были пронизаны искренностью и добротой.
Будь она проклята, эта женщина!
Невеста Джереми.
– Мегги, – спросил Джереми, ставя коня сбоку от нее и делая знак Шарлотте встать по другую сторону, – может, поедем? А сегодня вечером вспомним твое вольное и необузданное детство. – Немного помолчав, он погладил ее по руке. – Я очень хотел представить тебе Шарлотту.
– Как заботливо с вашей стороны, – вымолвила Мегги, другая, застывшая Мегги, не та, что лежала мертвая, в осколках, на холодной земле. Когда несколько минут спустя начался дождь, она всего лишь улыбнулась, сначала Джереми, потом – Шарлотте, и добавила: – К сожалению, погода не располагает к прогулкам.
– До вечера! – крикнул вслед Джереми. Мегги не оглянулась. К тому времени, когда она добралась до дома Шербруков, ее чудесная амазонка промокла, шляпка больше никуда не годилась.
– Миледи! – ахнул Дарби при виде девушки. Алекс, вышедшей из библиотеки, было достаточно бросить взгляд на огромную лужу, в которой стояла Мегги, чтобы понять: случилось что-то очень плохое. И это очень плохое связано не с кем иным, как с Джереми Стэнтон-Гревиллом.
Мегги до конца дней больше не хотела видеть ни Джереми, ни Шарлотту. Нет, скорее, Шарлотту.
Она любила его так долго. И не важно, что не думала о нем несколько последних лет. Просто рожденные когда-то чувства все эти годы дремали в ожидании, пока она станет взрослой, готовые расцвести, когда ей придет пора искать себе мужа. И вот он пришел. Словно сама судьба привела его к ней.
Только он ее не дождался.
В этот момент Мегги решила, что никогда не взглянет на мужчину с чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим симпатию. Зато она станет лучшим тренером кошек! Посвятит жизнь кошкам, родителям и братьям. Да-да, именно! Все постепенно успокоится, и, возможно, когда леди Донти уйдет на покой, она займет ее место, взойдет на возвышение трека Макколти и крикнет:
– Выпустить кошек!
Она с особенным старанием оделась к ужину и, стоя перед зеркалом, готовая спуститься вниз, твердо знала, что невозможно выглядеть лучше.
Мегги растянула губы в чем-то напоминавшем улыбку.
– Светло-розовый ужасно вам идет, мисс Шербрук, – заметила подошедшая Тимма, горничная тети Алекс.
– Спасибо, Тимма.
– А ваши прелестные волосы! Не зря я трудилась над прической!
Тимма прищелкнула пальцами.
Мегги снова пыталась улыбнуться, но не смогла.
– Спасибо, Тимма, – повторила она.
Дарби стоял у подножия лестницы, словно встречая ее. Оказалось, так оно и есть. Мегги позволила ему увести себя в гостиную. Там уже сидели Джереми и Шарлотта. Оказалось, что дядя Дуглас без ведома Мегги пригласил их к ужину. Едва она переступила порог, Джереми немедленно вскочил.
– Ничего не скажешь, Мегги, сразу видно, что тебе уже не тринадцать лет, – прошептал он, целуя ее руку, и, наскоро обняв, отступил. – Настоящая красавица!
– Спасибо, Джереми.
Но она видела, что его взгляд задержался на ее лице не более одного-двух мгновений, прежде чем устремиться в сторону Шарлотты. Вот она действительно напоминала сказочную принцессу в своем темно-синем шелковом платье с вырезом, не таким низким, как у тети Алекс, но все же обнажавшим упругую, очень белую плоть, при виде которой любой мужчина проглотил бы язык.
– Добрый вечер, мисс Бирсфорд, – кивнула Мегги Шарлотте. Та звонко рассмеялась.
– О, зачем же такие церемонии? Скоро мы породнимся. Я для вас просто Шарлотта.
К сожалению, Мегги не могла сказать: «Нет, жалкая нахалка с непристойно огромными грудями, я тебе не родня! С каким бы наслаждением я пустила бы стрелу в твое черное сердце!»
Поэтому она учтиво улыбнулась.
– Нет, мы не породнимся. Джереми мне не кузен по крови.
С этими словами она устремила взор на тетю и дядю.
Остаток вечера полностью выветрился из головы, как, впрочем, и следующее утро, когда она вместе с Дугласом и Алекс отправилась на верховую прогулку. Она пригнула голову к шее Элинор и отдалась на волю ветра, ерошившего волосы. Больше всего ей хотелось уехать домой, но она знала, что это невозможно и очень огорчит отца, Мэри Роуз и тетку с дядей, тем более что они с такой радостью приняли племянницу, сделали все возможное, чтобы ее первый сезон оказался удачным, чтобы она полной мерой испила чашу успеха! Хуже всего, если они узнают правду, этого Мегги не переживет. Поэтому она останется и будет наслаждаться столичной жизнью. Ад проклятый, будет наслаждаться каждой минутой следующих двух месяцев!
Мегги прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда больше она не заплачет из-за мужчины!
Вряд ли тетя и дядя понимают ее чувства к Джереми, и слава Богу! Хорошо, что она не проговорилась! Придется веселиться, смеяться и показывать, как она счастлива!
Господи, как хочется задрать голову к тяжелым, вспухшим серым тучам и завыть во весь голос!
Мегги Шербрук провозгласили самой оригинальной особой лондонского сезона 1823 года. Из всего выводка дебютанток она пользовалась наибольшим успехом. Предполагалось, что голова ее закружится от бесчисленных побед и вскоре она задерет нос выше неба. Число ее почитателей все росло, пока леди Рэнли не изрекла, что имя им – легион. При этом она имела в виду тех джентльменов, которые не давали Мегги ни минуты покоя, и девушка рассмеялась бы, будь все это ей хотя бы чуточку небезразлично. Только ей было совершенно все равно.
Дядя Дуглас получил четыре предложения руки и сердца от самых завидных женихов. Каждое он обсудил с Мегги. Если бы какое-то заинтересовало ее, он немедленно отправил бы избранника к Тайсону. Но Мегги каждый раз упрямо качала головой.
– Сын лорда Марчема, Ланселот, – исключительный молодой человек, Мегги, и, похоже, не на шутку увлечен тобой. Не виноват же он, что родители дали ему такое имя.
– Нет, спасибо, дядя Дуглас, – прошелестела она, в четвертый раз повторяя одну и ту же фразу.
Дуглас писал Тайсону и Мэри Роуз каждую неделю. В первых письмах описывались успехи Мегги, в остальных – ее полное безразличие к джентльменам, превозносившим ее прелестные голубые глаза – наследственную черту Шербруков, изумительные волосы и искрящееся остроумие.
Преподобный Тайсон и Мэри Роуз, оба крайне встревоженные, прибыли в Лондон в последнюю неделю мая.
Мегги прижалась к отцу, чувствуя, как его ладони легонько гладят ее спину. Ей сразу стало легче.
– Папа, – прошептала она, уткнувшись ему в шею, – я хочу домой.
Тайсон чуть ослабил объятия и, отстранив от себя дочь, глянул ей в глаза.
– Ты встретила человека, который не ответил на твою любовь. Что же, очень печально.
Больше он ничего не сказал, и Мегги потом долго гадала, откуда ему все известно. Хоть бы только он не узнал, кто именно этот мужчина. Мужчина, которого хотела она и который не хотел ее.
– Может, и так, – пробормотала она. – Папа, я хочу домой.
– Хорошо, любимая. Давай покажем Мэри Роуз город, на это уйдет всего неделя. Сама знаешь, как она любит театр! А потом вернемся домой.
Второго июня Шербруки уехали в Гленклоуз-он-Роуэн.
В октябре все члены этого многочисленного семейства отправились в Сомерсет, в родовое поместье Бирсфордов Игл-Чейз, на свадьбу Шарлотты Бирсфорд и Джереми Стэнтон-Гревилла. Событие было на редкость пышным. Присутствовали даже любимчики, и, ко всеобщему веселью, все пятнадцать детишек громко зааплодировали, когда викарий сказал, что Джереми может поцеловать новобрачную.
Глава 5
Март 1824 года
Гленклоуз-он-Роуэн
Мегги Шербрук вышла из церкви вслед за мачехой, Мэри Роуз Шербрук. Слева шагал Алек, справа – Рори, державшийся за ее руку. Она немного оттащила брата назад, чтобы занять место рядом с викарием, прощавшимся с каждым прихожанином. Лицо Рори, слава Богу, цвело здоровым румянцем. Вот только ладошка была липкой.
Для городка настали трудные времена. За последнюю неделю трое детей умерли от лихорадки неизвестного происхождения. Похороны состоялись одновременно, три дня назад. Сегодня, в воскресное утро, лица всех родителей были омрачены тревогой. Они пришли в церковь потому, что нуждались в ободрении. Проповедь отца была одновременно трогательной и рассудительной и даровала каждому некоторое утешение и спокойствие, в которых отчаянно нуждались люди.
– Я знаю, – начал он низким звучным голосом, – что все вы боитесь за своих детей. Я сам усердно молился Господу и просил пощадить моих мальчиков. И Господь послал мне озарение. Я понял, что он наделил меня разумом и здравым смыслом, а также решимостью перенести все невзгоды. Но я, как и вы, хочу уберечь своих детей – вполне естественное желание любого родителя. Поэтому и побеседовал с доктором Дрейфусом. Он считает, что все мы должны быть начеку, потому что лихорадка может разразиться снова, и просит всю следующую неделю не выпускать ребятишек из дома и держать их в тепле. Вероятно, им скоро наскучит сидеть взаперти, а вам захочется удушить их за проказы, но придется потерпеть.
Среди прихожан пронесся смешок, и викарий едва заметно улыбнулся.
– Кроме того, нам необходимо молиться и надеяться, что принятых мер будет достаточно. Создатель дал нам силы, мужество и способность при необходимости перетерпеть страдания, болезнь и даже смерть. Все мы в этом не одиноки. С сегодняшнего дня доктор Дрейфус начнет посещать каждый дом, где будет осматривать детей. Мы выживем и забудем страшные дни.
Прихожане, тихо переговариваясь, проходили мимо стоявших в ряд викария и его семьи, которые пожимали руку каждому и гладили детей по головкам.
Лео несколько дней назад вернулся из Оксфорда навестить родных впервые за два месяца. Он был по-прежнему помешан на лошадях и собирался поехать на племенную ферму к Джереми учиться разведению породистых рысаков. Правда, Джереми писал, что ситуация несколько необычная, поскольку он сам пока еще ходит в учениках. Лео сообщил также, что Шарлотта, жена Джереми, ожидает наследника.
Мегги ничего на это не ответила и ничем не выразила своего отношения к планам брата. Впрочем, Лео и не спрашивал ее мнения.
Что же до Макса Шербрука, ревностного латиниста, который наконец превзошел мачеху в знании латыни, он объявил, что желает, как и отец, принять сан. Правда, сам Тайсон считал, что между ним и сыном есть большая разница. Макс так и лучился весельем и приносил с собой смех, совсем, как его дядя Райдер, – чудесное свойство, обретенное Тайсоном только после того, как он встретил Мэри Роуз. Он был очень доволен решением сына, зная, что тот вселит свет и радость в души паствы.
Услышав незнакомый голос, Мегги невольно вскинула глаза и обнаружила, что перед ней стоит человек, которого она раньше не встречала. Довольно молодой, лет двадцати пяти, очень высокий, совсем как дядя Дуглас, темноволосый и смуглый, как разбойник ночью: черные как смоль волосы и такие же глаза. Сразу понятно, что он немало времени провел в открытом море.
Кроме того, он выше и темнее Джереми, чья жена ждет ребенка… нет, нет, скорее убрать подальше этот комок боли…
Рори дернул ее за юбку. Опустив голову, она увидела, что он крепко сжимает остатки лакричной палочки, которую Мэри Роуз дала ему, чтобы сидел тихо во время отцовской проповеди. И хотя мать всегда наставляла сына держать лакомства в правой руке, на этот раз палочка перекочевала в левую, а на красивом новом платье расплылось безобразное пятно.
– О нет, Рори, только погляди, что ты наделал! Как ты мог?!
Рори покачал головой. Большие глаза наполнились слезами.
Прошептав, что сам не знает, как это вышло, он принялся энергично сосать пальцы. Мегги только головой качала. Она уже собиралась было идти дальше, когда малыш жалостно всхлипнул.
– Прости, Мегги, – попросил он и, поднеся ко рту ее юбку, попытался слизать пятно. Тут Мегги не выдержала. Раздражение мигом улетучилось. Разразившись смехом, она подхватила Рори на руки.
– Ах ты, мое маленькое солнышко, ну разве могу я сердиться на такого умника?
– Я все спрашиваю себя, – задумчиво произнес незнакомец, глядя прямо на нее, – обнимала ли меня вот так моя мать. И приговаривала ли при этом, что я ее маленькое солнышко и умник. Не знаю почему, но сильно в этом сомневаюсь.
Мегги, все еще смеясь, обернулась:
– Я не его мать, и только это обстоятельство спасает милую крошку от порки.
– Лорд Ланкастер, – весело вмешался Тайсон, – это моя дочь Мегги и один из моих сыновей, Рори. Лакрица помогает удержать его от проказ во время службы. Но иногда он забывается, и вот вам результат. Мегги, дорогая, это лорд Ланкастер. Он только что вернулся в Англию, чтобы войти в права наследования.
– Вот как? Лорд Ланкастер… до чего странно это звучит, – призналась Мегги. – Ваш отец был старым человеком, и к концу жизни почти совсем оглох. Мне очень жаль, что он умер, милорд.
Немного помолчав, она крепче обняла Рори и добавила:
– Однако он умер месяцев семь назад, и вас не было на похоронах.
– Совершенно верно.
И никаких объяснений, потому что это не ее дело.
Мегги тихонько вздохнула. Как умело он поставил ее на место! Но все равно во всем этом есть нечто загадочное. Она никогда не слышала, чтобы прежний лорд Ланкастер упоминал о сыне, хотя слуги иногда поговаривали о наследнике. Во всяком случае, при ней новый лорд Ланкастер ни разу не появлялся в Боуден-Клоуз. Неприятно, что в семьях подчас случаются подобные вещи.
– Добро пожаловать домой, милорд, – рассеянно кивнула она и понесла Рори домой. Мэри Роуз шла рядом, на ходу вытирая ручонки сына платком, смоченным водой из того колодца, что находился на краю кладбища. Когда старый лорд Ланкастер покинул этот свет в результате, если верить доктору Дрейфусу, сердечного приступа, Мегги почти не горевала о нем. Но она – человек посторонний. А вот почему сыну не было никакого дела до отца?
Она снова вспомнила о Рори, игравшем с матерью в прятки: малыш выглядывал из-за растопыренных, теперь уже чистых пальчиков и заливисто хохотал. Случайно оглянувшись, Мегги заметила, что лорд Ланкастер стоит на прежнем месте, сложив руки на груди и глядя ей вслед.
Мегги опять подумала о том, как он высок и темен. Темнее безлунной ночи. В его лице есть нечто зловещее. Он словно ухитрился видеть всех и каждого, оставаясь при этом в тени… нет, что-то в последнее время ее одолевают фантазии: не слишком привлекательное качество для дамы, которой предстоит стать деревенской старой девой.
Во второй раз Мегги увидела Томаса Малкома, лорда Ланкастера, только в следующую пятницу вечером, когда Стрепторпы устраивали небольшое музыкальное суаре[3], да-да, именно так это слово произносилось на французский лад самой миссис Стрепторп, несмотря на презрительное фырканье супруга.
Миссис Стрепторп, ставшая куда разговорчивее, с тех пор как ее дочь Гленда вышла замуж и уехала к мужу, немедленно отвела в сторону Мэри Роуз и Мегги и, буквально раздуваясь от гордости, выпалила:
– Он не принимает никаких приглашений! Миссис Биттли уверяла, что он настоящий отшельник, да-да, возможно, потому что стыдится своего поведения. Подумать только, за двадцать лет ни разу не навестить своего дорогого папочку! Кое-кто из соседей помнит маленького мальчика и леди Ланкастер, но оба очень быстро уехали.
Вспомнив, что в доме полно гостей, она поспешно понизила голос.
– Говорят, что лорд развелся с женой. Что вы об этом думаете? Но теперь этот прекрасный молодой человек, и граф к тому же, все-таки согласился приехать, потому что, как я сказала мистеру Стрепторпу, против моей мольбы устоять невозможно! Я послала ему записку, написанную ужасно высоким слогом, и он в ответ прислал мне столь же благовоспитанное послание… кстати, у него изумительный почерк, уж кому судить, как не мне, – и теперь он вот-вот приедет, можете себе представить? Да-да, мне удалось его заполучить. Он так красив и, очевидно, весьма горд! Нет, поймите меня правильно, он ничуть не высокомерен, просто знает, чего стоит, и хочет, чтобы другие тоже это знали. Да, он приедет, и это все благодаря моему прекрасно изложенному приглашению и моей блестящей мысли устроить музыкальное суаре. Джентльмена его происхождения и воспитания привлекают только изысканные события, и этот вечер как нельзя лучше подходит его вкусам. Представляете, я привезла сопрано из самого Бата: в последний раз она выступала в великолепном городском доме лорда Лейвера на Ройял-Кресент и безупречно брала верхнее до. Какая жалость, что Гленда замужем и так далеко отсюда, и притом нашла себе всего лишь виконта, просто невыносимо, не могла уж подождать, тем более что нашего дорогого преподобного Шербрука увела у нее из-под носа драгоценная Мэри Роуз, но ничего не попишешь. Разумеется, она не могла дождаться лорда Ланкастера, поскольку тот почти ей ровесник, ибо если дама, достигнув столь зрелого возраста, еще не замужем, значит, у нее серьезные проблемы либо с лицом, либо с кошельком ее папаши.
После этой тирады миссис Стрепторп наконец-то смогла набрать в грудь воздуха, что давно бы следовало сделать, но как-то не хватило времени, и решительно расправила фиолетовые атласные юбки и промаршировала к чаше с пуншем, спеша уберечь остатки от своего супруга, толстого джентльмена с тремя подбородками, любителя выпить все, что было в доме, и мирно задремать в кресле.
– Вечно гостей расстраивает, – говаривала миссис Стрепторп.
– Поразительная особа, – покачала головой Мегги, глядя вслед хозяйке, но тут же хихикнула. – Не поверишь, Мэри Роуз, но она ухитрилась одним махом выговорить едва ли не целую книжную главу, причем совершенно не заботясь о знаках препинания. Помнишь, как вы с отцом только поженились и он решил нанести визит Стрепторпам?
Мэри Роуз передернуло.
– И Гленда приказала ему отвести ее в оранжерею, эту омерзительно душную, пахучую комнату, и потребовала объяснить, как случилось, что он женился на тебе, а не на ней?
– Мне хотелось танцевать на ее свадьбе, – усмехнулась Мэри Роуз. – Слава Богу, она никогда больше не станет посылать томные взгляды в сторону твоего отца. Знаешь, ведь у нее уже трое детей.
– В жизни все бывает, – лукаво ухмыльнулась Мегги. – Не забывай, что вы с папой подарили мне Алека и Рори!
Вот и Джереми скоро станет отцом. Только не ее ребенка. Нет, она не будет думать об этом. Ни за что не будет!
– А кажется, знаменитое суаре начинается. Смотри, вон твой несчастный отец, захваченный в плен сквайром Биттли, чьей жене так и не удалось залучить его сиятельство на свой изысканный ужин на прошлой неделе.
– Умный человек! – восхитилась Мегги. – Ну а миссис Биттли, эта старая бой-баба, кажется, наконец опомнилась и не делает никаких откровенных выпадов в отношении тебя!
– Да, и по большей части вполне вежлива в отличие от моей драгоценной свекрови, твоей благословенной бабушки, которая до сих пор без обиняков и во всеуслышание заявляет Тайсону, что тот имел глупость жениться на дикарке с вульгарным цветом волос. А потом многозначительно смотрит в сторону Алека, который, на свою беду, тоже родился рыжим.
Все еще улыбаясь, Мэри Роуз легонько коснулась рукава мужа. Тайсон немедленно обернулся и взял руку жены.
Мегги села рядом с мачехой на стул в проходе. Ей становилось дурно, когда певица набирала в грудь воздуха, чтобы взять верхнее до. Про себя она решила, что, если высокие ноты окончательно доведут ее до полуобморочного состояния, придется выскользнуть из комнаты и погулять в саду.
После шестого верхнего до, едва не разорвавшего барабанные перепонки и вызвавшего судороги в ногах, она все-таки не выдержала и улизнула. Прекрасно зная дом Стрепторпов, Мегги направилась прямо в оранжерею, гордость и радость хозяина, единственное помещение, которого так старательно избегали посторонние из-за невероятно удушливой атмосферы и резких цветочных ароматов. Но Мегги сообразила, что к этому времени в саду уже, должно быть, полно людей. И страшно растерялась, когда за спиной раздался мужской голос:
– Насколько я полагаю, это и есть ваше убежище?
Мегги повернулась так быстро, что едва не запуталась в подоле, и едва успела схватиться за стебель розы, чтобы не упасть, но тут же взвизгнула, наткнувшись на шип.
– Как изысканно вы выражаетесь, милорд! О Господи, я уколола палец!
– Сопрано и меня ухитрилась изгнать, – пожаловался он. – Простите, если напугал вас. Дайте-ка осмотреть рану.
Лорд Ланкастер вытащил из кармана белый платок, но не отдал ей. Вместо этого он поднес к глазам ее руку, увидел большую, угрожающе набухшую багровую каплю, и не успела Мегги опомниться, как он сунул ее палец в рот и слизнул кровь.
Мегги не шевельнулась. Не вздохнула.
Как все это странно. И непривычно. Не плохо. Только ничего подобного ей еще не доводилось испытать.
Она, по-прежнему молча, уставилась на него, но он деловито обмотал платком ее палец и прижал рану. И хотя она была очень высока для женщины, все равно приходилось запрокидывать голову. Действительно ли он так красив, как утверждает миссис Стрепторп? Возможно… но все дело в том, что он не Джереми…
– Я читала, что вампиры сосут кровь, – сообщила она, слегка нахмурясь. – Обычно в тех романах, которые я читала, они ровно в полночь вонзают клыки в шею жертвы, и потом начинаются самые драматические события.
Граф рассмеялся теплым, глубоким смехом, показавшимся ей таким же бархатно-черным, как его смоляные волосы.
– Да, я тоже читал о вампирах. Однако поскольку днем вы видели меня в церкви, значит, понятно, что таковым я быть не могу. – И, широко улыбнувшись, добавил: – Смотрите, и клыков тоже нет. Надеюсь, вы успокоились. Извините, если я появился не вовремя, мисс Шербрук.
Читать бесплатно другие книги:
