Удар молнии Казаков Дмитрий
Кончилось все на том, что кто-то свалился на пол. Тут же остальные перестали махать кулаками и как ни в чем ни бывало, похлопывая друг друга по плечам и оживленно переговариваясь, отправились к столикам.
Поверженный остался на полу, а я, как дурак, в боксерской стойке у двери. Тут то меня и заметил торчащий за стойкой толстопузый субъект в грязном фартуке, судя по всему, хозяин. – Эй, почтенный! – крикнул он. – Не стой там, да! Походи сюда, да!
Я не заставил себя упрашивать. – Пива, да? – спросил он, не успел я занять высокий табурет. – Да, – в тон отозвался я. – У вас всегда так весело? – Не, – ответил хозяин заведения, суя подозрительной чистоты кружку под ударившую из крана пенную струю. – Это гуртовщики гуляют, да! – Гуртовщики? – Ну, которые баллогов разводят, – он сунул мне кружку и щедро насыпал в мисочку сухариков, – не знаешь, да? Видел животные такие большие, да? – Видел. – Так вот они их пасут там, у гор, – последовал взмах головой куда-то в сторону севера. – А иногда их хозяин отпускает отдыхать, да? А они там так друг другу надоедают, каждый день здесь морду бьют! Там нельзя, да! Там работа, там накажут! – Понятно, – ответил я, осознав, что наблюдал некий сеанс коллективной психотерапии по-местному, и принялся за пиво.
Гуртовщики, судя по всему, пили куда более крепкие напитки. Поверженный с кряхтением поднялся, выплюнул зуб и пошатываясь, присоединился к товарищам. Его приняли со смехом и радостными воплями. – Как насчет у вас остановиться? – спросил я, покончив с пивом. Оно оказалось куда лучше, чем на некоторых высокоцивилизованных планетах. – Надолго, да? – До первого каравана, который пойдет… – я напрягся, вспоминая название, услышанное от Деметрио, – …в Нак-Караздх.
– О! – хозяин посмотрел на меня с удивлением. – Комната есть, да. День обойдется в пятнадцать партангов.
Я уже знал, что в это равняется примерно одной федеральной денежной единице, поэтому просто кивнул. – Только когда такой караван, я не знаю, – пожал он плечами. – Может завтра, да? А может и через месяц…
Пессимизм хозяина таверны не оправдался, я прожил у него всего пять дней. На шестой утром, когда я в гордом одиночестве завтракал, в помещение неторопливо вошел один из обитателей поселка, хозяин ремонтной мастерской по имени Шейд. К этому дню я был со всем знаком, все знали, чего я жду, поэтому он сразу перешел к делу. – Прибыл большой караван, – сообщил Шейд, едва сев ко мне за стол. – Уходит в нужном тебе направлении вечером. – Благодарю, – я кивнул и махнул хозяину, чтобы тот налил доброму вестнику пивом. – Завтра уедешь, да? – спросил владелец заведения, подлетая с полной кружкой. – И мы так и не узнаем, откуда ты взялся, да? – Не узнаете, – я усмехнулся.
Споры о том, откуда я появился, были главной темой разговоров в поселке. Никто не спрашивал впрямую, но каждый считал своим долгом поговорить со мной и попытаться выведать истину.
Я их вполне понимал. В космопорт в тот день не прибыл ни один корабль, да и вообще они садились тут очень редко, а то, как я вышел из пустыни, никто, похоже, не видел, кроме одного шосса.
А его мнением, как и точкой зрения прочих аборигенов никто не интересовался. Люди и шоссы жили в одном поселке, в одинаковых домах, ходили по тем же улицам, ежедневно сталкивались, но при этом существовали словно в двух отдельных мирах. – Откуда ты такой злой взялся, да? – с хитрой улыбкой вздохнул хозяин таверны.
Караван остановился на предназначенной для подобных визитов площадке. Тут имелась тень – громадные навесы на тонких столбах, и пункт продажи воды. На другой планете подобная вещь выглядела бы дико, но только не на Эммерихе.
Селение обеспечивал водой один сгуститель, и счет влаги шел на литры.
Старший каравана, высокий шосс по имени Кобад-ал, выслушал мою просьбу с невозмутимостью китайского мудреца. Глаза его не выражали ровным счетом ничего, а сам он походил на статую змеиного бога, наряженную последователями в нелепую глухую накидку. – Хочешь ехать с нами? – переспросил он после паузы. – В Нак-Караздх? – Да, – я всем видом демонстрировал безусловную решимость. – Ты уверен? Это долго, тяжело и дорого, – несмотря на шипящие интонации, его произношение было почти безупречным. – Если тебе нужно в космос, то не проще ли дождаться корабль здесь. – Не проще, – ответил я, вспоминая рассказ Малезани, что упросить кого-либо из садящихся здесь контрабандистов взять на борт пассажира сложнее, чем уговорить пьяницу отказаться от дармовой стопки. – Пустыня не любит слабых, – проговорил шосс со странной интонацией. Я все никак не мог понять, что именно скрывается за его бесстрастностью – равнодушие, нежелание брать меня или еще что-то? Невозможность воспринимать собеседника невербально нервировала. – Ты можешь погибнуть. – Я знаю. – Хорошо, – он повернулся на месте так резко, что полы накидки тревожно зашелестели, – пойдем, посмотрим, как на тебя отреагируют баллоги…
Вблизи гигантские звери выглядели еще страшнее – покрытые слизью глаза, большущие зубы в пасти, мощные кривые лапы. От животных исходил слабый, совсем не неприятный запах.
При моем приближении один из баллогов вынул голову из кормушки, откуда с чавканьем пожирал какое-то месиво, и поглядел на меня с выражением престарелого лорда, отдых которого потревожил соседский мальчишка. – Некоторых людей они на дух не переносят, – сказал шосс. – И если вожаку ты не понравишься, то я просто не смогу тебя взять…
Я замер. Баллог фыркнул, обнюхал меня, а потом вновь ткнулся носом в кормушку. Послышались хлюпающие звуки, точно остатки воды выливались из очень большой ванны. – Все нормально, – мне показалось, или в голосе Кобад-ала послышалось облегчение. – Ты едешь с нами…
Повторно я явился на площадку для караванов за час до заката, как было велено. Тут вновь кипела суета, но на этот раз более осмысленная и деловитая. На спины животным навьючивали груз, те фыркали и трясли головами. – Герхард, – подозвал меня Кобад-ал, – вот Харет-та, на его баллоге ты отправишься в путь.
Харет-та отличался от старшего только ростом, да еще чешуйки у него на голове блестели. Полировал он их, что ли? На меня шосс поглядел без всякого любопытства. – Проверим твое снаряжение, – сказал он, когда мы подошли к баллогу. – Посмотрим, что оставить при тебе, а что отправить в грузовой ящик.
Из вещей у меня был только рюкзак, при виде пистолета Харет-та одобрительно хмыкнул и велел держать его под рукой, добавив: – Пустыня опасна.
Времени размыслить над философской глубиной этого замечания у меня не осталось, поскольку над караваном прокатился низкий гудящий сигнал и пришлось спешно занимать место на спине чудовища. – Хватайся за шерсть, – посоветовал шосс, правильно оценивший мою неуверенность, – а ноги ставь в стремена.
Баллог выглядел как шевелящаяся мохнатая скала и лез я на него с некоторой опаской, ожидая, что в любой момент зверь попросту стряхнет меня. Но все прошло спокойно, я забрался в высокое седло со спинкой и ощутил себя там вполне комфортно.
Старший каравана еще раз протрубил в рог, меня качнуло и я неожиданно осознал, что мы движемся, медленно, как ледник, но почти так же величественно. Из-за тюка спереди я видел голову погонщика, сзади, ближе к хвосту, сидел еще один шосс. – Свалиться отсюда сложно, – сказал Харет-та, повернувшись. – Так что можно не держаться. Но лучше не спи – кое-кто в песках охотится ночью.
Погонщики выстроил баллогов сдвоенной цепочкой и, тяжело покачиваясь, будто ожившие монументы, звери двинулись в пески. Когда я оглянулся, то поселок исчез за горизонтом, торчали только антенны космопорта.
– Попей, – Харет-та повернулся и протянул мне несуразно толстую флягу, обернутую тканью. Но я уже знал, что только в таких сосудах с тройными стенками хранят воду в пустыне. В любой другой посуде она быстро протухает. – Вам, людям, нужно много пить…
С этим спорить было трудно. По части экономии влаги шоссы оставили далеко позади даже верблюдов. Каждому хватало глотка в день. Людям, особенно тем, кто не родился на Эммерихе, приходилось куда хуже. – Спасибо, – я поднес флягу ко рту и нажал дозатор. В рот пролилась тоненькая струйка, слишком быстро закончившаяся.
Смочил горло, но и это можно считать праздником. Я вернул флягу.
Мы шли по пустыне пятые сутки. Обычно переходы совершались по ночам, но вчера мы достигли оазиса, где провели день и ночь, а сегодня с рассветом отправились наверстывать упущенное.
Солнце жарило так, словно решило запечь планету в собственном соку. Несмотря на все накидки, я обливался потом и чувствовал себя курицей в духовке. Даже баллоги брели медленнее обычного, низко опустив головы. – Плохое место, – проворчал шосс за моей спиной. Звали его Каллах-ло и в нашем "экипаже" он исполнял обязанности охранника. – Почему? – спросил я, поворачиваясь. – Тут может быть опасно, – загадочно ответил Каллах-ло и замолк.
Дальше спрашивать было бесполезно. Уже в первый день путешествия я понял, что Рыжий Мати дал мне хороший совет. Шоссы никогда не врали, говорили то, что думали и видели. Но если один из этих чешуйчатых типов не захотел с тобой разговаривать, то не будет, хоть облей его драгоценной водой!
Я на всякий случай проверил, как выходит из кобуры пистолет.
Песок на склоне одного из барханов взвихрился, брызнул в стороны. Из появившегося отверстия высунулось нечто желтое и зубастое. Тварь, похожая на лягушку размером с дога, прыжком вскочила на спину одного из баллогов. Оттуда раздался крик, сухо щелкнул выстрел.
Каллах-ло за моей спиной неразборчиво выругался.
Словно по команде, склон бархана вспучился в десятке мест одновременно. – Что это такое? – крикнул я, вытаскивая пистолет. – Каттеот, – сказал Харет-та и зачем-то перевел, – живой песок…
Один из хищников выкопался в десятке метров от нас, оскалил мелкие острые зубы и зашипел. Я вскинул пистолет и выстрелил прежде, чем тварь, покрытая мелкой чешуей и на самом деле словно слепленная из песка, успела прыгнуть. Выстрел разворотил ей бок.
Полувой-полуплач понесся над барханами.
За спиной хлопнуло примитивное пороховое ружье Каллах-ло, еще один каттеот захрипел, поджимая задетую лапу. Вторая пуля размозжила ему череп, на песок брызнула алая кровь.
В целом караван погрузился в хаос, вопли людей и шоссов смешались с воем хищников. Неподалеку от нас каттеот сбросил наездника и вцепился баллогу в загривок, тот с ревом поднялся на дыбы и опрокинулся набок, стряхивая поклажу и надеясь подмять врага под себя.
Но тот соскочил, ловкий, точно кошка, и приземлился на четыре лапы. Я попал ему точно в середину спины, так что повторный выстрел кого-то из шоссов смысла не имел. Тварь издохла до того, как пуля угодила ей в голову. – Похоже, все, – сказал Харет-та спокойно, – они уходят…
Уцелевшие хищники спешно закапывались в песок. Делали они это быстро, будто ныряли в воду, и не оставляли при этом никаких следов. На том месте, где укрылась тварь весом килограмм в пятьдесят, песок выглядел таким же гладким, как и рядом. – Ты держался достойно, – проговорил Каллах-ло. – Ага, – я кивнул, ощущая, как по телу все еще гуляет дрожь. На самом деле я просто не успел как следует испугаться, так быстро все произошло. А если честно, то я вовсе не чувствовал себя великим победителем чудовищ. Моя специализация – разумные существа, люди или еще кто… – Доблесть не останется незамеченной, – добавил охранник.
Баллоги успокаивались медленно, мотали головами и ревели, как сбесившиеся пароходные сирены. У раненого зверя оказался выдран кусок лохматой шкуры, но серьезную рану хищник нанести не успел.
С людьми и шоссами дело обстояло хуже. Я видел как среди тюков устраивали ложа для раненых, а в стороне рыли могилы для нескольких особо невезучих. – А они не боятся, что эти твари снова вылезут? – спросил я. – Может быть, стоило отъехать подальше от их логова? – У каттеотов нет логова, – ответил Харет-та, – они скользят под песком и сейчас затаились глубоко. Их не найти, но и они нас не потревожат. Они никогда не нападают дважды на одном и том же месте.
Могилы выкопали неглубокие, едва прикрыли тела песком и тут же двинулись дальше. – Я знаю, человек, ты удивлен, что мы бросили мертвых, – сказал Каллах-ло, когда место схватки осталось позади.
– Ну, как бы да, – не стал запираться я. Как-то стыдно обманывать того, кто не умеет врать. – Но это лишь тела, прах, – голос охранника звучал ровно, монотонно. – И он вернется к праху. А проводы их духу мы устроим сегодня вечером.
Я ощутил неодолимое желание выругаться. Похоже было, что эта планета набита религиозными философами под завязку! Впору было удивляться, как нам еще не встретился раввин, по сходной цене предлагающей обрезание и лекцию по основам Каббалы!
На ночевку мы остановились между скал, торчащих полукругом, словно в давние времена тут похоронили челюсть какого-то исполина. Между скалами обнаружился источник, питающий небольшое озерцо. Окруженное зеленью, среди пустыни оно выглядело настоящим чудом.
Само собой, караваны тут останавливались регулярно. Кострища помнили сотни ночевок, вонь сгоревшего помета баллогов, используемого в качестве топлива, впиталась в скалы.
Я слез со спины зверя, ощущая как ноет натруженная задница, размял ноги. Кобад-ал подошел неслышно. Я обнаружил его, только когда высоченный шосс оказался прямо передо мной. – Говорят, ты хорошо сражался, – сказал он торжественно. – Спас одного из животных. – Э, что-то было такое, – ответил я, не очень понимая, к чему вся эта помпезность. – Если когда-то ты останешься без работы, найди меня, – Кобад-ал чуть наклонил голову, – я с удовольствием возьму тебя охранником в свой караван. – Спасибо за предложение, но вряд ли, – голос мой звучал довольно кисло.
Старший каравана отошел, а я все смотрел ему вслед. Неторопливое путешествие через бескрайнюю пустыню словно перенесло меня на тысячу лет в прошлое. Когда-то наши предки точно так же странствовали по планете на спинах лошадей и верблюдов, мы же покоряем Галактику на громадных звездолетах и в силу этого считаем себя пупами мироздания…
На мгновение мне опять захотелось остаться здесь, на этой планете.
– Смотри, облака, – проговорил Харет-та с таким благоговением, что я не сразу понял, о чем речь.
В вышине, подгоняемые легким ветром, величаво плыли тонкие, почти прозрачные облака – все, что могла выдавить из себя бедная водой атмосфера Эммериха. Для местных жителей они были настоящим чудом, так что я благоразумно проглотил фразу на тему "эка невидаль".
Облако закрыло солнце, умеряя его безумную яркость.
Я собрался вновь погрузиться в полудрему, которая так легко охватывает, когда монотонно покачиваешься на спине громадного зверя, но разговор неожиданно решил поддержать Каллах-ло. – Лучше тебе не спать, человек, – проговорил он твердо, – быть бдительным. – Почему? – поинтересовался я, зная, что без причины такие советы никто из шоссов давать не будет. – Пустыня тут особенно опасна, – как обычно, никаких подробностей мне сообщить не соизволили.
Встряхнувшись и потерев лицо для бодрости, я задумался по поводу "особой опасности". Тут имелись в виду не пылевые ловушки или трясинные пески, следить за которыми – обязанность погонщика, ведущего караван.
Хищники? Но нападение каттеотов не проспишь, а мелкая пустынная фауна представляет опасность только ночью, когда изъявляет желание загрызть пару-другую разумных существ.
Разъяснилась загадка ближе к вечеру, когда солнце нависло над барханами, грозя расплавить их до стеклянного состояния. На головном баллоге неожиданно затрубили в рог, и словно в ответ на этот звук с запада донеслись завывающие вопли. – Вот они, – сказал Каллах-ло, – как всегда, атакуют по солнцу. – Кто? – я вытащил пистолет. – Дикие шоссы, – сообщил охранник, – есть племена, которые не приняли человека и того, что он принес с собой. Они живут в глубине пустыни и сердца их полны злобы и зависти!
На вершинах западных барханов возникли фигуры всадников. Разглядеть подробности мешал слепящий свет, но баллоги у них были мельче наших, но зато куда проворнее. – Спускайся, – велел мне Каллах-ло, – с земли отстреливаться легче!
Первые выстрелы прозвучали еще до того, как я спустился с баллога. Дикие племена неплохо умели обращаться с пороховым оружием, а по разрушительной силе оно не так уж уступает импульсному.
Я шмякнулся лицом в горячий песок и пули, словно только и дожидавшиеся этого момента, начали свистеть вокруг с назойливостью очень рассерженных пчел. – Вот дьявол! – сказал я, ощущая, что схватка вряд ли будет легкой.
За спиной ревели баллоги, погонщики пытались сбить их в круг. Главная цель – не дать разбойникам напугать и разделить животных. Обившийся от стада баллог – потерянный баллог, это я уже понял.
Первым же выстрелом я снял гордо красовавшегося в седле шосса в разноцветном одеянии. Его голова лопнула, как переспелый арбуз от удара палкой, а лишившееся всадника животное, вспахивая песок, понеслось за барханы. – Отлично, человек! – сказал Каллах-ло, щелкая затвором. – Эти твари всегда берут наглостью!
Если так, то им было чем брать. Разбойники вопили, точно стадо демонов и не забывали стрелять. Неподалеку скорчился один из охранников-людей, вокруг него растекалась и быстро впитывалась в песок лужа крови.
Я выстрелил еще раз. Попал в баллога. Тот дернулся и всадник с воплем вывалился из седла. Подскочивший шосс из тех, кто шел с караваном, ударом ножа перерезал тому горло.
После этого успеха меня заметили и я обнаружил, что на меня во весь опор несется громадный рыжий зверь. Всадник на его спине прижался лицом к шерсти и был почти невидим. – В сторону! – рявкнул Каллах-ло. – Затопчет!
Ощущая себя змеей на ипподроме, я завозился. Баллог вырастал с ужасающей быстротой, я никогда и подумать не мог, что эти гиганты способны бегать с подобной скоростью.
Грацией мой прыжок в сторону не отличался, но в этот момент о грации я думал меньше всего. Что-то ударило меня по ноге и я покатился по бархану, потеряв шлем. Песок радостно набился мне в волосы, за шиворот, захрустел на зубах.
И все же я успел поймать врага до разворота. Вскочил и красивым выстрелом снял наглеца, вздумавшего втоптать меня в землю, с седла. Он покачнулся и рухнул, а я остался стоять, тяжело дыша.
Бой как-то неожиданно закончился. Неподалеку толпились животные каравана, вокруг них бегали погонщики, разбойники куда-то делись, а на песке там и сям валялись трупы.
Наполовину ушедшее за горизонт солнце невыносимо жгло голову. – Пойдем, – сказал Каллах-ло, подавая шлем, – сейчас придется копать много могил, каждая пара рук пригодится.
И мы пошли копать, и копали до остервенения, стирая руки до крови, но не прекращая работы. Мертвые должны быть погребены сразу – таков закон Эммериха, возникший сотни лет назад, и сегодня его никто нарушать не собирался.
На ночь остановились прямо тут, поскольку сил двигаться дальше не было ни у кого. Баллоги, чующие запахи крови и смерти, все не желали успокаиваться и время от времени из тьмы доносились нервные взревывания.
Костер зачадил, распространяя вокруг жуткую вонь. В первые дни она казалась мне невыносимой, но постепенно я привык. Но вот повешенный над костром котелок, в котором что-то булькало, я видел первый раз. Раньше еду готовили почти без применения воды. – Это еще что такое? – негромко спросил я, подойдя к одному из выживших охранников-людей. После сегодняшнего боя их осталось трое. – Кофе варят, – ответил он меланхолично. – Сегодня погибло много их товарищей, так что будет ритуальное кофепитие… – Кофе? Настоящий кофе? – не поверил я. – Да нет, местный, – он усмехнулся. – Видел такие кусты, похожие на шары? – Ну, видел, – пустыня, вопреки первому впечатлению, оказалась полна жизни. В скалах, в тени дюн, везде, где было чуть прохладней, ютились растения, большей частью стелющиеся. Упомянутые кусты напоминали футбольные мячи из колючей проволоки и на первый взгляд казались безнадежно высохшими.
Но любого, рискнувшего оторвать хотя бы листик, ждало серьезное разочарование. – Раз в год на них вызревают какие-то семечки, – сообщил охранник, – так вот шоссы и готовят из них черную гадость, которую мы называем "кофе". Как они ее зовут, лучше не спрашивай – человеческий язык этого не выговорит.
Запах от котла тек резкий, горький, словно там варили какие-то травы.
Я собирался спать, когда из тьмы беззвучно, заставив меня вздрогнуть, возник Каллах-ло. Вид у шосса был торжественный, глаза мерцали. – Пойдем, – сказал он. – Куда? – настороженно спросил я. Кто знает, вдруг эти двоюродные братья змей и всяких прочих крокодилов решили принести меня в жертву? – Ты сражался сегодня вместе с нами, – возвестил Каллах-ло, – и удостоен чести причаститься к священной чаше!
Некоторого труда стоило удержать отпадающую челюсть. Надо же, с чего все началось – с банальной командировки, а кончилось чем? Тем, что инопланетянин с дикой планеты предлагает мне нечто вроде трубки мира в местном эквиваленте. Вот уж в будущем точно – никакой инициативы! – Пойдем, – согласился я. Отказываться не рискнул – обидятся еще. Бросят в пустыне без воды и через пару дней от тебя останутся только кости.
Шоссы сидели ровными рядами вокруг костра и смотрели на меня. Я ощутил себя кроликом, забредшим на ферму по разведению удавов и на всякий случай нервно улыбнулся.
Кобад-ал встал и только тут я обратил внимание, что все они без привычных накидок, лишь в чем-то напоминающем комбинезоны из шелковистой материи. Тела шоссов выглядели невероятно сухощавыми, точно составленными из палок, в них не было ни капли жира. – Прими эту чашу и осуши ее до дна, – проговорил старший каравана, протягивая мне что-то, похожее на наперсток, – за тех, кто сегодня бился вместе с тобой и остался в песке, чтобы ты мог продолжить путь. – Чтобы ты мог продолжить путь, – прошипели остальные шоссы так зловеще, что у меня мороз пошел по коже.
"Чего же они других охранников-людей не позвали? – подумал я, принимая "наперсток". – Или это церемония одноразовая?".
Перед тем как пить, пришлось выслушать длинную речь о том, что с этого дня я получаю статус друга всех шоссов каравана и почти неограниченно могу пользоваться их гостеприимством. Смысл во всем был такой – "Мой дом – твой дом, мой жена – твой жена", но Кобад-алу понадобилось на рассказ об этом минут десять. Я подобающим образом кивал, улыбался и нюхал "кофе".
Пах он безобидно, словно настой багульника или еще какой травы.
Под одобрительные возгласы я опрокинул "наперсток" и едва не заорал. В первый момент я решил, что меня заставили выпить кипяток и только потом, тщетно пытаясь удержать льющиеся из глаз слезы, понял – такой чудовищной горечи я не пробовал ни разу в жизни.
У меня мгновенно отбило вкус, а в голове словно что-то взорвалось. Перед глазами замелькали яркие вспышки, я ощутил, что меня куда-то сажают и только через пять минут смог хоть как-то соображать и видеть.
Голова кружилась. Я еще услышал, как шоссы начали петь, низкими шипящими голосами, а потом сознание покинуло меня, улетев куда-то в вертящуюся разноцветную даль.
Глава 17.
Город поднимался из песков, точно дивный мираж. Он выглядел куда более крупным, чем все виданные мной до сегодняшнего дня на Эммерихе селения и я с внезапным холодком понял, что, судя по всему, путешествие через пустыню закончилось.
Баллоги шагали так же неторопливо, спокойно сидели на их спинах погонщики. Для них Нак-Караздх означал всего лишь несколько дней отдыха, для меня – расставание с планетой, с неспешным безопасным существованием, и возвращение к бешеной гонке между звезд, цена которой – жизнь.
Совет Рыжего Мати о том, что не стоит пить местного кофе, я вспомнил, очнувшись на спине баллога. Крошечная чашка горького напитка опрокинула меня в наполненное красочными видениями беспамятство почти на сутки, а голова потом болела несколько дней.
Около Нак-Караздха имелось множество стоянок для караванов, и мы свернули к одной из них. Баллоги заревели, почуяв воду, даже бесстрастные шоссы на спинах зверей зашевелились. – Прибыли, – сказал Харет-та, как мне показалось, с облегчением. – Можно будет выспаться…
Сам я после долгого пути больше всего мечтал полежать в горячей ванне. Еще в самом начале путешествия меня научили удалять грязь с помощью песка, но этот способ, хоть и позволял оставаться в чистоте, не доставлял такого удовольствия, как омовение. – Все, – проговорил Харет-та, когда на переднем баллоге прогудел рог старшего. С этого звука начался путь, на нем он и закончился.
Я спустился на землю, размял затекшие ноги. – Ты был хорошим спутником, – Кобад-ал, как обычно, подкрался незаметно. – Помни о моем предложении. – Буду помнить, – сказал я, вскидывая на плечи рюкзак. – Счастливо! – Прощай, человек, – в один голос сказали Харет-та и Каллах-ло и я вдруг заметил, что они улыбаются. Эта была первая улыбка, увиденная мной на лице шосса, и в первый момент я решил, что мне показалось. – Пусть удача не оставит тебя!
Махнув рукой, я зашагал прочь от каравана. На душе было на редкость погано, а из головы не шла эта прощальная улыбка. Что она обозначала – печаль, сожаление или радость?
Нак-Караздх оказался самым настоящим городом, с высотными домами, разъезжающими по улицам карами, похожими на серые пыльные торпеды, и торопящимися людьми, которые смотрели на человека в костюме для пустыни, то есть на меня, с удивлением и презрением.
Мне на их взгляды было глубоко наплевать.
Такой вещью, как такси, тут не пользовались. До космопорта я добирался на автобусе, дряхлом, разваливающемся рыдване. Он прибыл на Эммерих, судя по всему, прямиком на машине времени века эдак из двадцатого.
За сомнительное удовольствие прокатиться на этом раритете пришлось еще и платить.
Космопорт встретил меня полупустым пассажирским терминалом и состоящим из нескольких строчек расписанием. Рейсов в нем числилось не так много и, потратив десять минут на их изучение, я преисполнился печали.
Без особых трудностей отсюда можно было улететь в два места – на Линч и на Новую Америку. Напротив всех остальных рейсов стояла краткая, но выразительная надпись – "по возможности". Грубо говоря, это означало, что в принципе какой-нибудь корабль, летящий в ту сторону, может взять вас на борт, если у капитана будет хорошее настроение.
Стоун в списке не значился.
Линч я отверг сразу. Появись я там, наверняка объявятся соратники невинно убиенного волдхо и заявят права на мою очень ценную, судя по количеству охотников, шкуру.
Новая Америка выглядела не более привлекательно. Там меня могли ждать кто угодно, убийцы Триады, агенты ФРУ или собственные коллеги, ищущие шанс схватить "предателя".
Но иного пути, как лететь туда, похоже, не оставалось. Линч трудно назвать транспортным центром Галактики и я, вероятнее всего, застрял бы там надолго. С Новой Америки можно улететь в любой момент.
Автомат продажи билетов выглядел так, словно он попался на дороге толпе болельщиков, взбешенных проигрышем любимой команды. На боках красовались вмятины и трещины.
Но несмотря на повреждения, работал он исправно и я получил в полное распоряжение билет на рейс "Эммерих – Новая Америка", отправляющийся через пять часов.
Время до отлета я скоротал в баре, поглощая безумно дорогое (как и все на этой планете, состоящее из воды) пиво. Бармен глядел на меня с плохо скрываемым ужасом, причины которого я не сразу понял. И только перехватив взгляд на пропыленный шлем, осознал, что для жителей города все обитатели пустыни – дикие невежественные разбойники.
Мне очень хотелось плюнуть бармену в лицо, но я сдержался.
Не без сожаления я расстался с пистолетом, подаренным мне на "Розе Альп", он не раз выручил меня на Эммерихе. Но даже если бы оружие не заметили при досмотре здесь, то на Новой Америке я бы его точно не спрятал. Поэтому импульсник нашел пристанище в сливном бачке местного туалета.
Забираясь в звездолет с прозаичным именем "Шеат-23", я в последний раз оглянулся на самом верху трапа. В нескольких километрах виднелся город, скопище разномастных зданий. Дальше простиралось желто-красное бескрайнее море, на вершинах барханов плясали песчаные вихри.
В этот момент я понял, что эта планета останется в моей памяти навсегда, что я вернусь сюда при первой же возможности.
А пока меня ждала собственная каюта с мягкой кроватью и стоячим душем, невиданной роскошью по меркам Эммериха.
По прибытии на Новую Америку выяснилось, что я самым неожиданным образом привык к жаре. Выйдя из звездолета, я ощутил, как от холода перехватывает дыхание и темнеет в глазах.
До пассажирского терминала я добрался едва живой и тут же поклялся сменить одеяния, казавшиеся столь удобными на Эммерихе, на что-нибудь более универсальное. Кто знает, какой там климат на этом Стоуне?
Затянувшийся досмотр тоже не добавил приятных эмоций, так что в зал ожидания я выбрался, ощущая себя полным горшком злости, поставленным на сильный огонь.
Но не успел я сделать нескольких шагов среди толпы, как откуда-то сбоку выскользнула довольно стройная девица, с неожиданным пылом обвила мою шею руками и запечатлела на губах поцелуй. – Как я рада видеть тебя, любимый! – сказала она до боли знакомым голосом, и я с трудом сдержал желание отшатнуться.
Что бы Диана Ди Сивио ни делала, она делала это не просто так. – Не удивляйся и не дергайся, – прошептала она, нежно щекоча губами мое ухо, – сделай вид, что ты ужасно рад меня видеть! И цени, что ради тебя я пачкаю дорогой костюм, прижимаясь к твоим пыльным шмоткам!
"Дергаться" я не стал, "ценить" был готов, а вот по поводу "не удивляться" имелись определенные сомнения. Тем не менее я ухватил ее за талию и слегка прижал к себе.
И не скажу, чтобы это было так уж неприятно! – Этот космопорт под завязку набит агентами Бюро, – сказала она таким нежным голосом, каким только петь любовные серенады, – и они тут вовсе не ради того, чтобы отправиться в отпуск. – Интересно, – ответил я, лихорадочно соображая, что же делать. Бюро каким-то образом пронюхало, что я нахожусь в Смешанном секторе, после чего вполне разумно решило перехватить меня на Новой Америке. – И еще интересно, что ты тут делаешь? Тоже не собираешься в отпуск?
Мы стояли обнявшись, словно влюбленная парочка, встретившаяся после долгой разлуки, и люди равнодушно обходили нас, не обращая внимания. – Меня отстранили от расследования, – ее руки, лежащие у меня на плечах, чуть вздрогнули, и я почувствовал это движение даже через плотную ткань, – после той… неудачи, которая произошла на Спилберге. И отправили пока сюда, до особых распоряжений. – Жаль, что так вышло, – я не притворялся, мне на самом деле было неприятно, что из-за меня пострадала ее карьера, – ну а сейчас тебе лучше отойти в сторону. Мои… коллеги запросто убьют тебя лишь ради того, чтобы получить меня. – Я думаю, мы обведем их вокруг пальца, – она прижалась еще теснее, словно не давая мне удрать, – по крайней мере, не дадим узнать тебя сейчас. Я сняла номер в местной гостинице…
Я слушал ее и думал, как много в судьбе зависит от случая. Не встреться мы сразу после высадки, меня бы уже спеленали ребята из БСИ и в наручниках загрузили в скоростной звездолет до Земли.
А там – трибунал и расстрел или пожизненное, что не многим лучше. – Все понял? – спросила Диана напоследок. – Главное – не отвлекайся? – Понял, – я вздохнул, – постараюсь…
Пройти сотню метров в толпе, непрерывно и страстно целуясь, задача не из легких, но мы с ней справились. На нас глазела, наверное, половина космопорта, я слышал улюлюканье, смех и аплодисменты. Наверняка, таращились на меня и наблюдатели БСИ, но никому из них и в голову не пришло, что беглый агент может появиться на Новой Америке столь экстравагантным и ярким образом.
Кроме того, им ничего не говорили о наличии у меня сообщницы.
А главное, внешность моя во время этого представления была успешно скрыта за пробковым шлемом и Дианой. А опознать человека по ушам не под силу даже самым лучшим шпионам.
Перевели дух мы только в вестибюле гостиницы. – Уф, – сказал я, – уже и забыл, как это бывает… – Пошли ко мне, – Диана улыбнулась, – а то нас не поймут, если мы расстанемся.
Через пять минут мы оказались у нее в номере, очень похожем на тот, в котором проходила наша последняя встреча. Если смотреть по календарю, она случилась не так уж и давно, а если по прошедшим событиям – чуть ли не сто лет назад. – Иди в душ, – сказала она, – и можешь взять с собой вещи, чтобы не трясся, буду я их обыскивать или нет… – Погоди, – я подгреб к себе стул и сел, – вдруг я пойду мыться, а ты пока звякнешь начальству и сюда быстренько прилетят крепкие ребята из ФРУ. Да, ты спасла меня от Бюро, но не для того ли, чтобы сдать своим?
Она меня не ударила, хотя по лицу было видно, что ей хочется. – Ты чертов параноик, сукин сын! – сказано это было совсем не тоном специального агента, контролирующего все, вплоть до интонации. – Извиняет тебя только ситуация, в которой ты оказался! Что мне стоило припугнуть тебя пистолетом или одурманить вот этим?
И она продемонстрировала мне крошечный метатель ампул. Стреляет он недалеко, метров на десять, зато практически бесшумно, и спецслужбы с давних пор использовали его, чтобы убить или одурманить.
Если бы Диана попала из него, я ощутил бы легкий укол, а потом – дурноту, помутнение разума. В таком состоянии пошел бы за кем угодно и куда угодно, словно овца за колокольчиком на шее барана. – Ладно, – я примирительно поднял руки, – понимаю. Тогда объясни, зачем ты меня спасла? – А ты не понял? – она посмотрела так, что я ощутил себя полным дураком. – Могу же я испытывать к тебе благодарность за то, что ты не пристрелил меня тогда, на этой пиратской планетке? – Можешь, – я с хрустом поскреб небритый подбородок, – хотя для специальных агентов такие чувства как благодарность нетипичны… – И это будешь говорить мне ты? Не убивший, когда убийство было единственным возможным вариантом? – Ну, – крыть оказалось нечем, – может быть, ты мне просто очень нравишься как женщина? – А ты мне – как мужчина! – отпарировала она. – Так что иди в душ! С тобой даже разговаривать противно, с таким грязным!
Я хотел возразить, что принимал душ на корабле, но потом махнул рукой. Когда женщина говорит таким тоном, с ней лучше всего не спорить, а соглашаться со всем.
– Эх, – мечтательно сказал я, перекатываясь на спину, – жалко все же, что ты тогда не дала мне свой адрес! Мы могли бы чаще повторять такие встречи! – Да? – Диана фыркнула. – И что я должна была тебе сказать? Федеральное Разведывательное Управление, отдел такой-то, личный номер такой-то? Ты и так поглядывал на меня подозрительно, а тут бы и вовсе умчался, как кот с консервной банкой на хвосте… – Это верно, – я поглядел на нее, на спутавшиеся светлые волосы, на блестящие темные глаза и с трудом отогнал вернувшееся желание. Время страсти прошло, пришел час действий. – А с чего вдруг тогда, на "Денебе", тебя подсадили ко мне? – Кто же его знает? – она усмехнулась, явственно давая понять, что даже сейчас настороже. – Приказ был – сопровождать и при возможности извлечь все необычное из багажа. Что из этого вышло – сам знаешь…
События на "Денебе" и Химавате я помнил очень хорошо. Обыск моей каюты, ультиматум зелаврианцев, бегство на спасательной шлюпке, путешествие через джунгли, мало похожие на курорт, несмотря на обилие солнца, воздуха и воды.
Но кое-что оставалось для меня неясным. – Это ты пристрелила двух парней из Бюро? – Я, – Диана поморщилась. – Я не могла допустить, чтобы "объект" попал в лапы конкурирующей конторы. – А почему не убила и меня тогда? – Приказа не было, – она поколебалась, – ну и по личным мотивам…
Похоже было, что оба мы погрязли в этих "личных мотивах" по самые уши, что для агента спецслужбы не то что непозволительно, а при определенных обстоятельствах просто смертельно. – А потом, когда мы выполняли задание на Спилберге, то мне велели тебя задержать во что бы то ни стало и доставить для допроса…
Я лежал и слушал ее. Тело пребывало в неге, но мозг работал на полных оборотах. Как это ни погано, но просидеть в этом номере хотя бы до следующего века не получится. Надо удирать с Новой Америки с максимальной скоростью.
Мысль о том, что я, если выживу во всей этой катавасии, смогу написать книгу типа "Как остаться в живых, если за тобой гонится куча народу", выглядела в этот момент вполне естественной.
Чтобы прославить себя этим бестселлером, нужно всего лишь выжить. – Знаешь, – проговорила Диана, – мне кажется, я знаю, как помочь тебе улететь отсюда…
Нет ничего удивительного в том, что головы людей, получивших сходную подготовку, в одной ситуации работают в похожих направлениях. Я повернулся и посмотрел на нее: – И как? – Твоя идентификационная карта наверняка "пробита", так что воспользоваться ей смогу и я. Тебе осталось только решить, куда именно ты хочешь полететь.
На первый взгляд предложение стоящее. Но отдать Диане идентификационную карту? Мало того, что после этого во ФРУ будут знать, под каким именем я путешествую, так еще карта может пополниться каким-нибудь миниатюрным хитрым устройством, вроде жучка…
Но другого пути вырваться с Новой Америки я не видел. – Хорошо, – сказал я, воскрешая в памяти некогда читанный "Путеводитель по мирам Смешанного сектора", – купи мне билет до… Карпентера.
В любом случае, раскрывать Диане истинную цель поездки я не собирался. Да, она спасла мне и, возможно, намеревалась бескорыстно помогать дальше, но кто знает, что произойдет в дальнейшем? Что, если ее допросят с пристрастием?
От этой мысли меня продрало морозцем. – На Карпентер? – Диана удивленно подняла брови. – Хорошо. Кстати, сколько у тебя денег на карточке? Мне понадобится купить еще кое-что…
– Ну, если не машину, тогда должно хватить, – отшутился я. – Доставай карту, а я пока оденусь, – она выскользнула из-под одеяла, точеная фигурка цвета белого шоколада. Мгновение я любовался ей, а потом полез в рюкзак. Когда вытащил карту и сделал ее "пробитой", Диана была полностью одета. – Держи, – сказал я. – Не скучай, милый, – она чмокнула меня в щеку, – мне понадобится время на покупки…
Хлопнула дверь, я остался один.
Самое смешное, что вздумай она привести соратников по ФРУ, из оружия я мог рассчитывать только на руки и ноги. Последний мой пистолет пускал пузыри в сливном бачке на Эммерихе, если его еще не нашли, а нового никоим образом не предвиделось.
Я остро пожалел, что не вожу с собой хотя бы ножа.
Тем не менее, сдаваться в плен просто так я не собирался. Первым делом вылез из кровати и оделся, а потом начал готовиться к возможному появлению агрессоров.
В рюкзаке нашлись прочная веревка и нож, а мебели в номере было предостаточно, так что последующие минут тридцать я провел как прилежный член какого-нибудь кружка "Самоделкин", резал, отмерял и подвешивал.
Сразу видно, что Диана не была замужем. Замужние женщины хорошо знают, что оставлять мужчину просто так, без дела, даже если этим делом является просмотр футбола, нельзя – такого натворит…
Ну я и творил, в меру сил, таланта и испорченности.
Кончилось это тем, что я уселся на кровать, держа в одной руке конец веревки, своеобразный спусковой крючок, а в другой – приведенную в боевую готовность "Молнию". Судя по миганию экрана, энергии в ней оставалось чуть-чуть, но на один выстрел должно было хватить.
Кроме того, "Молния" обнаружит, если кто-то подкрадется к двери.
В ожидании я просидел не меньше часа, а затем в коридоре прозвучали шаги, на экранчике "Молнии" появилась надпись "Цель захвачена!", и заскрипела, открываясь, дверь…
Я поднял изобретение профессора Фробениуса повыше.
Дверь открылась и в комнату шагнула Диана с большой сумкой в руках. На лице ее отразилось изумление, а глаза расширились: – Ты чего? – Закрой дверь, – велел я, – и отойди от нее…
Она выполнила все со старательностью опытного солдата, а потом глянула вверх, на висящий под потолком стул. Взгляд ее пробежался по тянущейся от него веревке, которая через тумбочку и спинку кровати тянулась к моей руке.
Войди тот, кого я не желал видеть, мне стоило только разжать пальцы. – Вот параноик чертов, – проворчала Диана, глядя, как я медленно стравливаю веревку и опускаю стул на пол, – все же думал, что я тебя сдам?
В ее голосе слышалась обида, и я неожиданно ощутил, как багровеют щеки. Стыд – чувство для агента столь же свойственное, как плавучесть для топора, но я ощутил именно его. – Не обижайся, – сказал я, – это на всякий случай. За мной ведь не только мои или ваши охотятся…
Я почти не соврал, агенты Триады могли быть и тут, на Новой Америке. – А кто? – Диана тут же забыла про обиду. – И что это за штуковина у тебя в руках? Тот самый прибор для лечения желудка? Ты что, хотел меня вылечить? – Да так, разные, – буркнул я, – а это особо секретная хреновина для изничтожения врагов, я ее в Смешанном секторе добыл.
И вновь я ухитрился ответить правду. – А, какой-то древний пистолет? – Диана, явно не знающая, ради чего именно за мной так яростно гоняется ФРУ, тут же потеряла к "Молнии" интерес и принялась выкладывать из сумки пакеты. – Так, для начала тебе нужно поесть…
Я подумал о том, что еда может быть отравлена и сам же устыдился собственной мысли. Пожалуй, мне на самом деле стоило обратиться к психиатру по поводу паранойи. Как там, в песне поется, "тихо шифером шурша, едет крыша не спеша…".
Моя, судя по всему, съехала напрочь.
Надеясь, что Диана не догадалась о моих гадких сомнениях, я впился зубами в копченую куриную ногу. Слизывая с пальцев жир, я наблюдал, как на кровати появляется моя идентификационная карточка (на первый взгляд, такая же, как и раньше), билет на рейс "Новая Америка – Карпентер" (вроде бы настоящий), комплект мужской одежды, от носок до модной кепки… – Э, а это зачем? Я вроде не голый? – удивился я. – И надеюсь, на карточке еще что-то осталось? – Федей пятьдесят, не больше, – ответила Диана, мило улыбаясь. – А одежда тебе понадобится, потом, на Карпентере.
Я уныло вздохнул, радуясь, что в рюкзаке еще есть несколько тысяч наличными. Оставайся они на карточке, и им бы нашлось какое-нибудь применение в ходе этого безумного шоппинга. – Раздевайся, – приказала она, когда я запихнул в себя остатки импровизированной трапезы. – Зачем? – робко спросил я. – Издеваться будешь? – Точно! Превращать тебя в инвалида! – О! – поначалу я решил, что она планирует сломать мне пару конечностей, хотя для этого снимать одежду было вовсе не обязательно. Лишь когда один сверток породил на свет безумное количество противоожоговых бинтов, я успокоился. – Да, придется повозиться, – Диана скептически оглядела стоящий перед ней голый экземпляр мужского организма и извлекла из кармана небольшой тюбик, – для начала намажем тебя вот этим. – Это еще что? – Один очень интересный крем, – прикосновения ее рук были приятными, а крем холодил и пощипывал тело, – если его нанести на кожу, то для всех сканеров она будет выглядеть обгоревшей… – Ты хочешь представить меня пострадавшим шахтером? – Именно.
Идея была не так плоха. Шахт на Новой Америке, несмотря на сотни лет выработки, оставалось немало, и взрывы рудничного газа точно так же досаждали горнякам, как и пятьсот лет назад. – А что шахтер родом с Земли, обгоревший на Новой Америке, забыл на Карпентере? – спросил я. – У таможенников не появятся вопросы? – Ну, в любом плане есть слабые места, – она пожала плечами, не переставая втирать крем, – может, у него там родственники? Формально же Герхард Майнингер имеет право ехать куда хочет…
Вслед за кремом пришла очередь бинтов. Диана ловко обмотала меня ими, превратив в плохое подобие мумии. Согласно легенде, обгоревшей у меня считалась вся правая сторона тела, поэтому правый глаз скрылся в темноте, так что я стал еще и первой в истории мумией-циклопом.
Оставшимся глазом я хмуро смотрел, как Диана отходит в сторону и любуется делом собственных рук. Судя по улыбке, она осталась довольна. – А теперь я помогу тебе одеться.
При одевании выяснилось, что шевелиться я могу, но довольно ограниченным образом. Мне оказались доступны только простейшие телодвижения, любой резкий жест правой рукой грозил порвать бинты.
Ругаться хотелось очень сильно, а за то, что я сдержался, мне вполне можно было вручить какой-нибудь приз "За силу доброй воли". – А теперь гвоздь нашей программы! – Диана жестом фокусника извлекла из последнего пакета нечто плоское, с колесиками. – Это что? – спросил я, подозревая, что получу в подарок особо изощренное орудие пыток. Что-то вроде Железной Девы, выполненное с учетом технологий двадцать шестого века.
Правда оказалась куда прозаичнее. – Инвалидная коляска, – сказала Диана и что-то нажала. Коляска хрустнула и в одно мгновение разложилась в легкое сиденье на колесиках, снабженное подлокотниками, грузовым отделением и высокой спинкой. – В ней, милый, тебе будет несказанно комфортно…
Умостив в тележке седалище, я понял, что если моя подруга и издевается, то не очень сильно. Сидеть оказалось удобно, а управлять этим "гоночным болидом" можно было с помощью одной руки. – До отлета остался час, – Диана поглядела на часы, – посадка уже началась. Так что думаю, самое время двигаться. – Думаешь, нас не запомнили там, в зале? – спросил я, разворачивая коляску. – Недавно шли и целовались, а через час я весь в бинтах. О тебе могут подумать дурное! – О нас все забыли, – Диана сунула пакет с одеждой в мой рюкзак, – включая твоих коллег. Женщину в первую очередь запоминают по наряду, а я, если ты еще не заметил, успела переодеться.
Она выглянула в коридор и махнула рукой. Я нажал сенсор, колесики с жужжанием завращались, коляска резво покатилась вперед. Должно быть на ней я выглядел словно восставший из пирамиды фараон на передвижном троне.
Местное время приближалось в полуночи и до дверей гостиницы мы не встретили никого, а выйдя из них, тут же окунулись в толчею. В пассажирском терминале космопорта, где каждый час отправляется и прибывает десяток рейсов, безлюдно не бывает никогда.
На меня поглядывали, но без особого любопытства, расступались перед коляской. Диана шла позади, я слышал ее легкие шаги. – О, прошу прощения! – слишком поздно заметивший меня мужчина спешно отступил в сторону, а я покрылся холодным потом. Я знал этого типа, видел когда-то в коридорах штаб-квартиры Бюро на Земле! – Ничего, – ответила за меня Диана, голос ее просто источал любезность. – Один из ваших? – спросила она меня, когда мы отъехали подальше. – А то ты так дернулся! – Точно, – ответил я, кляня себя за несдержанность. Что заметила она, то не укроется и от глаз другого обученного человека.
Зоны посадки мы достигли невозбранно. Проверяющий документы чиновник взглянул на меня, потом перевел взгляд на сканер. – Госпожа, – обратился он к Диане, – вы уверены, что это человек сможет вынести длительный перелет? – Совершенно, – ответила та, – кроме того, вы знаете, что местный климат не слишком подходит для больных и раненых. – Увы, – таможенник покачал головой и занялся моей карточкой. Он возился с ней очень долго и я ощутил, как все чаще и чаще бьется сердце. Стоило проверяющему что-то заподозрить, как меня остановили бы для более тщательного досмотра. А чем он закончится – догадался бы даже идиот. – Что-то не так? – спросила Диана. – Ну… – неуверенно сказал таможенник. – Есть одна небольшая проблема…
Вот дьявол! Неужели все? Найджел Лесли закончит безумную гонку по Галактике тут, у таможенной стойки? Весь обмотанный бинтами и безоружный, как мокрица? – Сейчас мы ее решим, – Диана шагнула вперед. Я не видел, что она делает, но слышал легкий шелест, сменившийся изумленным восклицанием чиновника.
С ума сойти! Она показала ему удостоверение! Это был риск, и не простой, а совершенно безумный. Доложи об этом таможенник начальству и расследование докатится до Земли, а уж служба собственной безопасности ФРУ живо докопается, ради чего использовала служебное положение Диана Ди Сивио! – Я все понял, госпожа, – голос его звучал подобострастно. – Никаких проблем. – Вы меня не видели и не знаете, – этот тон я успел хорошо узнать. Когда она начинала им разговаривать, хотелось вытянуться в струнку, как новобранец перед офицером, и рявкнуть "Так точно!". – Конечно, госпожа. Можете проводить вашего… – Друга. – …друга до автобуса.
Когда она повернулась ко мне, то в карих глазах я заметил тревогу. Диана не могла не понимать, насколько сильно и чем она рискует. И тем не менее, она пошла на это. – Пора прощаться, – сказала она, когда мы достигли раздвигающихся дверей. За ними бушевала метель, темной глыбой высился автобус, а дальше – горели огоньки взлетно-посадочного поля. – Пора, – ответил я, – спасибо за все. Сейчас, когда мне всего больше этого хочется, я даже тебя поцеловать нормально не могу. – Сантименты кончились, – ее голос звучал грустно, – и что-то мне подсказывает, что больше мы с тобой не увидимся. По крайней мере так, как сегодня. И учти, если меня вновь отправят тебя ловить, то я буду делать это так, как умею! Не жди пощады. – Не буду, – кивнул я. – До встречи!
Двери распахнулись, и в лицо мне ударила снежная крупа. Автобус урчал в полутьме, словно громадная кошка, объевшаяся рыбы. Водитель, завидев, кто именно к нему пожаловал, выскочил из кабины и засуетился вокруг, помогая мне забраться в салон.
Суета эта продолжилась и позже, по прибытии к звездолету. Стюарды отстали только после того, как разместили меня на противоперегрузочном ложе и проверили все ремни.
Я лежал и думал об этой женщине, которая так вот взяла и рискнула всем, чтобы спасти меня, и с внезапной болью в сердце понял, что и в самом деле могу никогда ее больше не увидеть.
А потом корабль ринулся вверх, проламываясь сквозь притяжение планеты. Меня слегка придавило к кровати, потом отпустило, и только в этот момент я впервые за много часов ощутил себя в безопасности.
– Вы уверены, что справитесь сами? – переспросил стюард, телосложением похожий на борца или тяжелоатлета. – Вам не нужна помощь? – Не нужна, – ответил я, остро сожалея, что инвалидная коляска не может катиться быстрее. Тогда бы я попросту оставил этого зануду позади.
Мы сели на Карпентер пятнадцать минут назад, и время, проведенное на борту, прошло для меня в непрерывных мучениях. Я не имел возможности даже побриться, не говоря о том, чтобы помыться. Кожа под бинтами чесалась, но снять их я не мог – столь быстрое избавление от ожогов вызвало бы у команды нездоровое любопытство.
Оставалось ругаться про себя и терпеть. – Как хотите, – проговорил стюард удрученно, – но до автобуса я вас провожу!
Спорить я не стал. С трапа открылся банальный индустриальный пейзаж – космопорт, а за ним город, скопление разношерстных зданий, от халуп до небоскребов. Необычным было только небо, оно отливало фиолетовым, а в вышине стремительно неслись серебристые облака.
Меня погрузили в автобус, а уже выбирался я из него сам. Пройдя символический таможенный контроль, я вкатил в зал ожидания, оказавшийся неожиданно большим. Для того, чтобы отыскать дверь с надписью "Туалет" и буковкой "М", мне понадобилось минут пятнадцать.
С трудом я пропихнулся внутрь и заперся в одной из кабинок.
Настал час избавиться от маскировки.
Для начала я прислушался. В соседних кабинках было тихо, в одной из дальних бурлила вода, а у стены кто-то энергично опустошал мочевой пузырь. Никого не должны были заинтересовать странные, не совсем подходящие для туалета звуки.
Стараясь как можно меньше шуметь, я разделся, а потом начал сдирать с себя бинты. Когда в соседнюю кабинку втиснулся кто-то громко сопящий, я прекратил это занятие, но тут же возобновил его, когда кабинка освободилась.
Кафельный пол под ногами быстро покрылся шуршащими обрывками, мало похожими на туалетную бумагу. Вздумай кто проследить за чудным инвалидом, он бы решил, что того одолел на редкость долговременный приступ поноса.
Бинты отправились в канализацию, а я с наслаждением почесался, впервые за много дней!
Надо же, никогда не думал, что это может быть так приятно!
Настал час того костюма, который Диана купила на Новой Америке. Приобретала она вещи без примерки, на глазок, и надо сказать, что почти во всем угадала. Когда я выбрался из кабинки, то в зеркале отразился вполне респектабельный, хотя и небритый мужчина, никак не похожий на обмотанную бинтами развалину, вкатившуюся сюда час назад.
Старую одежду я запихал в мусорное ведро, коляску обтер от отпечатков и отставил в углу, пополнив коллекцию брошенных на разных планетах предметов. Вскинул рюкзак на плечо и вышел из туалета.
Никто не обратил на меня особого внимания.
Следовало перекусить и решить, что делать потом. Для подобной задачи хорошо подходило любое кафе, и оно не замедлило обнаружиться прямо в здании космопорта. Официант принес мне меню, полное экзотических названий вроде "Филе крыхта в соусе мял-няюр" или "Оркуссе по-какайски", а также небольшой буклет "Приглашаем на Карпентер, планету идеального отдыха!".
Надо же, и в Смешанном секторе развивают туризм.
Из буклета я узнал, что Карпентер буквально истыкан минеральными источниками, где можно излечиться от всех мыслимых и немыслимых болезней, включая техногенную лихорадку и лучевой резонанс, а также обрести невероятный запас жизненных сил.
С меню вышло несколько сложнее, пришлось воспользоваться помощью официанта. Оказалось, что обычная земная пища у них тоже есть, причем за умеренную цену. – Это все для туристов, вы должны понимать, – сказал официант, когда я сделал заказ, – им нравится экзотика… – И что, много туристов? – поинтересовался я. – Хватает, – с достоинством ответил он.
Читать бесплатно другие книги:
