Головорез Слэйд Майкл

Глянув через плечо, Онг покинул дорогу. По извилистой тропинке он прошёл к железным воротам, набрав код на их замке, чтобы проникнуть за старую кирпичную стену. Внутри был запаркован серебристый "Ягуар". Кваны должны были приезжать поодиночке. Только один уже прибыл.

Клочья тумана клубились над аллеей, в воздухе чувствовалась сырость. Между причудливо изогнутыми над головой деревьями расстилался парк, напоминающий китайскую акварель. Луна исполняла бешеный танец среди проносящихся облаков, освещая озеро, когда появлялся её лик. Чайный домик венчал собой островок в центре пруда – павильон над водой, сплетённый из ивовых прутьев, с полукруглой входной дверью. Усыпанный галькой мостик соединял островок с берегом а в воде плескалась рыба, купаясь в лунном сиянии. Единственным деревом на островке была цветущая слива, склонившаяся над озером, уменьшая его отражение. Серебряное зеркало воды украшали водяные лилии.

Онгу захотелось выкурить сигарету.

Призрачные кусты росли по краю переливающегося всеми цветами радуги пруда.

Магнолии, азалии, рододендроны и зимние сорта жасмина. Он отыскал между ними лавку и сел. Ароматы ласкали его обоняние. Единственными звуками, которые он слышал, были шелест ветра, плеск воды и щебетание птиц. Сквозь ветви, казавшиеся чёрными на фоне блестящего озера, он увидел силуэт, двигавшийся позади чайного домика. Он удивился, кто бы это мог быть.

Выбрав из перламутрового портсигара "Бенсон и Хеджес", он размял сигарету, прикурил её и затянулся никотином.

При всех его сделках с Кванами они старались, чтобы он оставался чист, зная, что он уничтожит их, если ему станет угрожать опасность. Теперь по необъяснимой причине они отбросили всякий расчёт, бросив на него подозрение, что он подставил канадца. Был ли Чандлер целью, по которой стоило палить из пушки? Такой большой угрозой?

Звонки иностранных копов лишили его покоя. Кваны не сочли нужным рассказать о стрельбе в парке Стэнли и о двойном убийстве на Гавайях. Каким дураком нужно быть, чтобы выступить против «Узи» с 38 калибром? Онг вспомнил, как Чандлер съел дополнительную порцию муравьёв. Почему-то это беспокоило его больше всего.

Когда он сделал затяжку, позади него хрустнула веточка.

Прежде, чем он смог повернуться, мускулистая рука сомкнулась вокруг его шеи, приподнимая подбородок и открывая горло. Острая, как бритва, сталь оцарапала яремную вену.

– Ты снюхался с плохими парнями, – прошептал Чандлер ему в ухо.

Кляня себя, Онг понял свою ошибку. Пока он избавлялся от несуществующего преследователя, конный проследил за Кваном. Чандлер последовал за серебристым «Ягуаром» до самого Пика.

Ярость дрожала в руке под его подбородком.

Нож у его горла до крови оцарапал кожу.

– Только потянись за своим револьвером, и я разрежу тебя от уха до уха.

Онг сглотнул слюну.

Он поднял руки.

– Эван придёт? Солги – и зальёшься кровью.

– Да, – прохрипел Онг, когда нож надавил на его шею.

Стремительность следующего движения Чандлера поразила его.

Онга развернуло кругом так быстро, что он растянул себе плечо.

В свете усмехающейся луны он увидел смерть в глазах этого парня.

Свою смерть.

Здесь и сейчас.

Онг намочил штаны.

– Вот тебе! – прорычал Чандлер, вонзая нож ему между ребер в сердце.

Когда облако скрыло лик луны, Цинк пересёк мостик.

Окна чайного домика были закрыты решётчатыми ставнями, со вкусом украшенными хризантемами.

Стоя спиной к двери, фигура внутри следила за игрой волн на озере.

С револьвером Онга в одной руке и с ножом в другой, Чандлер тенью возник в полукруглом проёме двери.

Лотос Кван повернулась.

– Где Эван? – спросил Цинк, окидывая взглядом павильон.

– Позади тебя, – ответила Лотос. Восток противостоял Западу.

Взгляды, которыми они обменялись, заменили тысячи слов.

Для императорского Китая Срединное Царство было центром мира.

Каждый, не являвшийся китайцем, был варваром.

"Красные бороды" – англичане – были самыми ненавистными.

Лотос Кван была наследницей этой реальности.

Для имперской Британии все земли существовали для того, чтобы они их могли захватить.

Колонизаторы имели право ходить там, где они не имели никакого права находиться.

Господь, Королева, Государство и Бремя Белого Человека посылали армии и корпорации вперёд, чтобы «цивилизовать» мир.

Чандлер был наследником этой реальности.

– Белая обезьяна, – сказала Лотос, выхватывая пистолет.

Цинк услышал позади себя звук бегущих ног, пересекающих мостик.

Зазвучали выстрелы.

Часть четвёртая
РАЗУМ

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
Ницше

ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ?

Стон…

Шипение…

Вздувающийся пузырь…

Тяжёлое дыхание… …блип… блип… блип…

Сопровождаемое последним вздохом, прорывающимся в лёгкие.

Шипение…

Вздувающийся пузырь…

Тяжёлое дыхание… …блип… блип… блип…

Время и место ничего не значат для него.

Затем, частица за частицей, реальность проступает сквозь его забытье.

Шипение и тяжёлое дыхание принадлежали ему, под кислородной маской.

Пузыри появлялись из отсасывающей трубки, введённой в его рот.

Блип… блип… блип… – эти звуки раздавались из монитора кардиографа, следящего за его сердцем.

Стон и последний вздох, слава Богу, издал кто-то другой.

"…какой стыд…"

Вдох, выдох.

"…такой крепкий с виду мужчина…"

Вдох, выдох…

"…что с ним случилось…" гудение кондиционера, перекрывающее шум города вокруг храп, кашель, рыгание, шум пылесоса резиновые подмётки и тележка на колёсиках, громыхающая по коридору чей звук теряется за краанг-авангавангаванг! ночного горшка, ударяющегося об пол настойчивый звонок медицинской тревоги.

Первое, что он увидел, открыв глаза – это вазу с бледно-жёлтыми нарциссами огромные жёлтые трубы с елизаветинскими брыжами которые превращаются в пурпурные тюльпаны, когда он моргает.

По соседству со стеклянной стеной его палаты стояла установка интенсивной терапии у которой медицинские сёстры-азиатки в ослепительно-белых халатах колдовали над измерительными приборами, приспособлениями и устройствами сложных медицинских установок в то время как медики в шапочках и мятых зелёных одеждах суетились, размахивая стетоскопами, в палате напротив.

Покрывало было обёрнуто вокруг кровати, врач делал кому-то укол в сердце затем другой заставил пациента дёрнуться, приложив к нему электроды дефибриллятора.

Он подумал о садах, мимо которых он прошёл в своей жизни и ни разу не остановился, чтобы полюбоваться ими.

IV мешка над головой, окружённые шторкой из стержней и тягами другая комната – отдельная – в которой зелёные линии отображают волны его мозга мягкий, приглушённый свет, расплывчатые человеческие фигуры в карнавальных масках"…контузия…" "…задет череп…" "…где они нашли его…" "…ранен в чайном домике, здесь, на Пике…" "…на дюйм левее…" "…вошла бы в мозг…" Спокойной ночи, леди.

– Доброе утро, Рип Ван Винкль. Как вы себя чувствуете?

– Как Шалтай-Болтай после падения.

– Болит голова?

– Просто раскалывается.

– Этого следовало ожидать. Шрам у вас на лбу будет подходить к такому же на вашей челюсти.

– Где я?

– Покфулам-роуд. Госпиталь королевы Марии.

– Какой сегодня день?

– Понедельник. Тридцатое марта.

– Я был без сознания полтора дня?

– Примерно так. Совместный эффект лекарств и истощения, плюс лёгкая контузия.

Более удачный выстрел, и вы остались бы без сознания навсегда.

От сестры-азиатки, брившей его, пахло мылом "Пирс".

Мама, подумал он, закрывая глаза.

Призрак Дэвида Онга всплыл перед его мысленным взором.

Получай получай получай меж твоих призрачных рёбер.

– Готово, – сказала сестра, поднимая зеркало.

Он открыл глаза, чтобы взглянуть в лицо убийце в нём. всё, чёрт бы побрал это место!

Час?

День?

Неделю спустя?

Его звал Роберт Де Клерк.

Время и место снова ускользнули словно он сейчас наблюдал за своей собственной жизнью с высоты пяти миль.

– Как голова?

– Задета. Неприятности любят этого сучьего сына.

– То, что ты сделал, было полным идиотизмом. Ты был почти мёртв.

Мехико

Бойня

Парк

Логово

Аквариум и чайный домик

Кто вспоминает Элфего Бака?

У меня три потерянных жизни.

– Цинк?

– Да.

– Ты меня слышишь? Ты сейчас в сознании. ГКП нашла записи в твоём кармане. Они нашли дантиста, и он подтвердил, что тебя подставили. ДНК, выделенная из слюны вокруг следов укусов, не соответствует твоей. Кэрол убедила копов Мауи, что убийцей является Эван Кван.

– Кого я достал в чайном домике?

– Лотос и Онга. Она лежала в павильоне с двумя пулями в сердце. Он был найден заколотым насмерть возле озера. Мостик был залит кровью, словно кто-то полз по нему или кого-то по нему тащили.

– Полиция знает, что Онг был продажным?

– Теперь знает. Доказательства появились, когда они обыскали его дом.

– Как они относятся к этим смертям?

– Считают самообороной. Револьверы против ножа, и трое на одного.

– Как насчёт Эвана?

– А он был там?

– Мне не удалось разглядеть, кто был на мостике.

– Нет никаких улик, указывающих на Эвана или Мартина. Но Кван Кок-су умер от болезни куру. Полиция сейчас обыскивает его фабрику.

– Куда теперь?

– Виндиго-Маунтин. Мы собираемся покончить с этим. Эван хочет заполучить эту ДНК. Моё нутро подсказывает мне, что он покажется там.

– Это слишком рискованно. Головорез – не дурак.

– Единственное будущее для Эвана – в этой ДНК. Без неё он всего лишь ещё один беглец. Кроме того, он обожает риск.

Колесо Фортуны всё вращается и вращается, рождая в его мозгу мрачные картины… городские развалины ядовитые свалки вдоль Тихоокеанского побережья нефтяные пятна и плавающие обрывки сетей и радиоактивные моря… расползающиеся пустыни… исчезающие леса падающий уровень воды… халатность при обращении с ядерной энергией засухи чума и отравленная пища… утечки газа озоновые дыры парниковый эффект… этот вид под угрозой тот вид исчезает бессовестные политиканы… рост населения угрожающими темпами доходя до 14 миллиардов через 50 лет… слишком много людей, считающих что им всё мало, в то время как другие ходят голодными, не имея достаточно земли, не обладая и одной комнатой… массовое сумасшествие потеря будущего ради эгоистичной сегодняшней жадности… с течением времени обесцениваются мечты увеличивая счёт бедствий… свидетельства спуска по лестнице деградации, спуска вниз

Ад

Очнувшись, он обнаружил себя летящим в самолёте, не имея ни малейшего представления, как он сюда попал. Контузия, лекарства и истощение: сокрушительная комбинация.

Снаружи кабины чужие звёзды сияли над беспомощным миром.

Дикая боль в голове (получай) билась непрекращающимися толчками.

Он закрыл глаза, чтобы избавиться от неё.

– Эй, Бешеный Пёс.

– Чандлер.

– Что ты делаешь здесь?

– Перехватываю самолёт в Квиснел. Мы отправляемся на гору.

– Кто?

– Шеф, Джек, Джо и американка.

– Когда?

– Завтра вечером. Погода, похоже, проясняется.

– Задержись. Я получу свой багаж и куплю билет.

– Встретимся у ворот. Мне нужно разрешение на это.

Рабидовски тряхнул тяжёлой оружейной сумкой.

Они заперлись в мужской комнате. Расстегнув сумку, Рабидовски вытащил оружие.

– "Ивер Джонсон".338/416, – сказал он. – Скользящий затвор. Нарезной ствол.

Параллельная подача. Выдаёт 250 пуль со скоростью 3000 футов в секунду. Свалит с ног гризли на реке Каква. Всадит каждую пулю в пирожное блюдо на расстоянии одной мили.

Он вытащил из сумки вторую винтовку.

– "АМ-180", автоматическая лазерная винтовка. Лучше всего подходит для круговой обороны. Стреляет всего лишь пулями 22 калибра, но зато выплёвывает их по 2500 штук в минуту. Стоит дать очередь, и она рассечёт бетон или металл. Две секунды, и я покончил со стаей волков возле Твидсмур-парк.

Бешеный Пёс включил установленный прицел. Тонкий луч красного света ударил в писсуар.

– Передаётся на двести ярдов, – сказал он. – Можно стрелять от бедра или держа её над головой, сверху вниз, пули попадут точно в то место, куда указывает лазерная точка.

Он достал из сумки копию "солдата удачи".

– Помнишь в "Грязном Гарри", когда Клинт убрал панка? "Это "Магнум-44", самый мощный револьвер в мире"?

Завёрнутый в журнал, это был самый внушительный револьвер, когда-либо виденный Цинком.

– Знакомься, "Дэн Вэссон"-.445. Если в тебя попадет его пуля, твои яйца подскочат до подбородка. По сравнению с ним 44-й Клинта – детская игрушка. Его ещё нет на рынке. Мой – прототип. Прямо с завода в Монсоне, Массачусетс. Свалил лося на Пинк-Маунтин с одного выстрела.

Последняя винтовка была вся чёрной, с армейской рукояткой.

– "Франчи" 12-го калибра, автоматический карабин. Восемь зарядов в магазине, девятый в патроннике. Пули прошили насквозь лося, которого я загнал в Вандерхуфе.

Эд оттянул затвор и щёлкнул курком.

– Что бы там ни было, на этой горе, одно буумм! – и оно будет приколочено к скалам.

"Бешеный Пёс" Рабидовски был добровольцем из лесной глуши. Сын юкконского траппера, он жил, чтобы убивать. Эд был мускулистым крепышом с хмурым взглядом из-под густых бровей. Охота была его любимым видом спорта. Одного нельзя было отнять у ДеКлерка: он знал как подбирать команду.

– Правда, что у тебя были неприятности из-за янки?

– Что-то вроде того, – сказал Цинк.

– Как по мне, я никогда не скупился в жизни. Лучше хорошо заплатить профи, чем попасть в беду с любителями. Стоит тебе слететь с катушек, и они бросят тебя одного.

– Ты похож на привидение, – сказал Мак-Дугал, отворяя дверь мотеля на их стук.

Джо оторвал взгляд от книги, которую читал.

– Я думал, что ты выбыл из строя в Гонконге.

– Не мог больше выносить больничную пищу.

– Шефу это не понравится. Тебя это слишком близко касается.

– Это не остановило его с Кэйт и Джейн.

– Нет, – сказал Джек. – И посмотри, какую цену он заплатил за это.

Джо развернул на столе карту Западной Канады. Мак-Дугал обвёл кружком Виндиго-Маунтин.

– ДеКлерк в Джаспере, восточнее пика. Тэйт выехала автобусом, чтобы присоединиться к нему сегодня ночью. Завтра утром, если погода прояснится, они выедут к горе. Мы догоним их у подножья.

Джек ткнул в Квиснел в центре Британской Колумбии.

– Ковбой внизу у озера Вильямс ищет тело. Он пригонит «Лонг-Рэнжер» к ночи. На рассвете мы вылетим на восток к Тет-Жэн-Кэч, заправимся и совершим посадку вблизи пика. Встретившись с ДеКлерком и Тэйт, мы отправимся на гору.

Они разошлись, чтобы немного поспать.

Рассвет в Скалистых.

Величественное зрелище.

"Белл Лонг Рэнжер II" прилетел с запада, его винты разгоняли очарование уходящей ночи. Спереди он напоминал Хью, Луи или Дьюи Дак: похожие на огромные глаза окна кокпита с маленьким голубым клювом. Цинк сидел в пассажирском кресле рядом с Ковбоем, а горы над головой переливались розовым, оранжевым, золотым цветами.

Более низкие вершины казались черными силуэтами до тех пор, пока рассвет не давал им жизнь. Северное сияние танцевало под анемичной луной, а вершины простирались влево и вправо на три тысячи миль. Три тысячи миль льда, снега, смертельных провалов, один из которых стал могилой Вилфреда Блэйка.

– Что теперь? – прокричал Ковбой, выгнув шею.

– Облети гору, – ответил Джек сзади.

– А как остальные?

– Изменение планов. Мы должны воспользоваться этим затишьем между двумя буранами. Они вызовут нас по радио, когда прибудут.

– Роджер, – сказал пилот, сверяясь со своей картой.

Из всех вершин в Скалистых горах та, что над ними, была самой устрашающей.

Землетрясение 97-го раскололо её надвое, отделив выпуклую нижнюю часть от остроконечной вершины. Торчащая прямо вверх, словно нож мясника, вспарывающий небо, ребристо-клыкасто-пикообразно-игольчатая вершина была вся облита льдом.

Расщелина между частями была глубиной четыре тысячи футов; зияющая пасть, изголодавшаяся по человеческому мясу. Ветер завывал в ущелье, словно трус при пытках.

"Бэлл" пролетел уже половину пути вокруг вершины, когда Джек постучал пилота по плечу.

– Видишь эти хижины? На другом конце долины? Там мы встречаемся с ДеКлерком и Тэйт. Они приедут со стороны Еллоухид в "Джипе". Задержись у вершины, и давай посмотрим.

Ледяной язык покрывал долину под вертолётом, злоупотребляя её гостеприимством со времён последнего ледникового периода. Вдоль дальнего края языка к подножию Викинг-Пик прилепились три хижины. С шоссе на севере их связывала полуразрушенная труднопроходимая дорога. Напротив, на другом краю растрескавшегося языка вздымался остроконечный пик Виндиго-Маунтин. Единственной его частью, избежавшей разрушения, было ледяное поле вблизи вершины, покоящееся в складке слегка изогнутого пика. Над полем нависал снежный карниз, который морозный ветер надул в нишу. Если это украшение когда-нибудь соскользнёт со скалы, она устремится в долину в виде лавины. Если карниз придёт в движение, выступ будет похоронен.

– Видишь что-нибудь? – спросил Ковбой.

Цинк оглядел ледяное поле в бинокль.

– Пропеллер вертолёта. Торчащий из снега.

Лёд, намерзший на стёклах Джаспер-Парк-Лодж, искажал вид на Вистлерз и Пирамид-Маунтин.

Вздрогнув и покрывшись гусиной кожей, Кэрол плотнее запахнула одежду и вышла, чтобы встретить ДеКлерка.

Прошлой ночью её автобус из Эдмонтона проехал Миетт-Хот-Спрингз севернее озера Медсин.

Это было то место, куда они с Цинком собирались поехать после Виндиго-Маунтин.

ДеКлерк плотно позавтракал в ресторане пансионата, обеспечив свой обмен веществ калориями для борьбы с холодом.

Тэйт спустилась вниз, когда он паковал вещи в "Джип".

– Держитесь, – прокричал пилот, перекрывая вхуп-вхуп лопастей. – Лыжи могут провалиться, когда мы сядем.

Авиатор опустил щиток, чтобы защититься от сияния солнца, наушники закрывали уши; он передвинул рукоятку, направляя вертолёт вниз. Когда вертолёт приблизился к земле, белая пелена закрыла окна.

"Лонг-Рэнжер" качнулся, когда его лыжи коснулись льда.

– Касание, – сказал пилот, вхуп лопастей перешел в свист. Рабидовски открыл боковые двери. Плотной группой конные выбрались наружу.