Хрустальная певица Маккефри Энн

Глава 3

Она только что позавтракала, когда тихий звон привлек ее внимание к экрану. Ее вызывали в гостиную.

— Как вы мило и грациозно сбежали, — произнес за ее спиной веселый тенор.

Она обернулась. К ней подходил Рембол, а вплотную за ним шел Шиллаун.

— И кто же победил в споре? — спросила она, вежливо поклонившись Шиллауну.

— Никто и все, — улыбнулся приятному воспоминанию Рембол. — Спорили-то просто для смеха.

Они дошли до гостиной. Из другого коридора несколькими группами тянулись остальные, все те, кто были и в предыдущий вечер. Только Каригана держалась особняком и села позади, сверкая глазами на всех. Что-то в этой девушке со злым лицом было знакомо Килашандре, только она не могла вспомнить, что именно.

Из четвертого выхода появилась прихрамывающая высокого роста женщина; левой рукой она слегка оттягивала от бедра свое длинное платье. Она быстро обежала взглядом комнату — подсчитывает, подумала Килашандра, и в свою очередь подсчитала всех. Тридцать три. Подумать только, Бартон, по словам Джезри, ждал этого числа девять недель.

— Я Борелла Сил, — сказала женщина чистым, хорошо поставленным контральто. — Я резчица кристаллов, хрустальная певица. Поскольку я поправляюсь после полученного в Рядах повреждения, меня попросили ознакомить вас с опасностями нашей профессии. — Она подняла платье и показала такую ужасную рану и синяки, что некоторые зрители отшатнулись. Борелла чуть заметно улыбнулась, словно и ожидала такой реакции. — Я показала вам эту рану специально, а вовсе не для того, чтобы вызвать отвращение или жалость. Вглядитесь хорошенько.

Шиллаун ткнул локтем Килашандру. Она хотела было сделать ему суровое замечание за такую вольность, но тут же поняла, что он обратил ее внимание на Каригану. Только она одна подошла к Борелле Сил и наклонилась, чтобы поближе осмотреть длинную рану на бедре.

— Она, похоже, заживает нормально, но вам следовало бы забинтовать ее. Как вы ее получили? — довольно безразличным тоном осведомилась Каригана.

— Два дня назад я поскользнулась в Рядах и упала с пятнадцатиметровой высоты на старую выработанную поверхность.

— Два дня? — злость окрасила голос Кариганы. — Ни за что не поверю. Я видела немало рваных ран и знаю, что такие глубокие, как ваша, не могут зажить за два дня. И цвет синяков, и состояние ткани указывают, что вы поранились несколько недель назад.

— Два дня. У певцов все заживает быстро.

— Но не настолько же быстро! — Каригана хотела сказать что-то еще, но Борелла жестом отпустила ее и обернулась к другим.

— Согласно приказу ФП, полное раскрытие опасностей, специфических и неотъемлемых от этой профессии, должно быть сделано всем кандидатам, удовлетворительно прошедшим первоначальное освидетельствование. Однако закон ФП разрешает защиту профессиональных проблем путем стирания памяти. Те, для кого эта практика неприемлема, могут уйти.

— Долго стирается? — спросила Каригана.

— Ровно час двадцать минут. Человек ничего не помнит, словно все время спал.

— Все это записывается?

— Если потребуется. Гильдия даст информацию, что был обнаружен мелкий, но недопустимый для работы на Беллибране дефект. Однако Седьмую Гильдию редко запрашивают.

Килашандра почему-то подумала, что этот факт позабавил Бореллу. Каригана нахмурилась еще больше.

— Есть возражения? — спросила Берилла, в упор глядя на космоработницу.

Поскольку никто не подал голоса, Борелла попросила всех пройти перед экраном, который она включила, назвать свое имя и дать добровольное согласие на стирание.

Этот процесс не занял много времени, но Килашандра чувствовала, что сделала непоправимый шаг, когда ее согласие было официально зафиксировано. Обратной дороги не было.

Борелла вывела их в короткий коридор. Каригана шла за ней первая. Когда она прошла в дверь, то у нее перехватило дыхание, и она задержалась в проходе, насторожив остальных, но никто не ожидал увидеть то, что было в коридорчике. С каждой стороны находились тела, погруженные в какую-то прозрачную жидкость: все, кроме одного, сверкали, точно покрытые кремнием: поверхности лиц казались каменными; пальцы рук и ног были растянуты, как если бы затвердели, но не от трупного окоченения. Это кристаллическое сияние не могло происходить от какого-либо светового трюка, подумала Килашандра, потому что ее собственная кожа не изменилась. Ей скрутило желудок от выражения их лиц, трое выглядели так, словно смерть застала их в состоянии безумия, двое казались удивленными, а шестая злобно тянула руки к чему-то, что пыталась схватить. Последний труп был самым страшным: обуглившееся тело навеки осталось в позе бегущего, съедаемого огнем, оплавившем плоть на костях.

— Вот что случается с незащищенными на Беллибране. Это может случиться и с вами, хотя каждый старается свести этот риск к минимуму. Если вы желаете уйти сейчас же, вы свободны.

— Внешняя опасность не дает классификации кода 4, — обвиняющим тоном сказала Каригана.

— Совершенно верно, — ответила Борелла, — но здесь представлены две опасности Беллибрана, которые ФП требует от Седьмой Гильдии показать вам.

— Это худшее, что может случиться? — сурово спросила Каригана.

— Разве умереть недостаточно? — спросил кто-то из группы.

— Смерть есть смерть, от кристалла ли, от огня или грузовика, — сказала Каригана, пожав плечами, и тон ее был таким вызывающим, что не только Килашандра с раздражением взглянула на нее.

— Да, этот способ умереть может быть худшим, — сказала Борелла настолько задумчиво, что привлекла всеобщее внимание. Она слегка улыбнулась. — Идите за мной.

Зловещий коридор вывел их в небольшой полукруглый лекционный зал. Борелла поднялась на возвышение и жестом показала группе на сиденья, которых было втрое больше числа людей. Когда она повернулась к ним лицом, за ней развернулась широкая голография Беллибрана и его трех лун. Планета и ее спутники двигались достаточно быстро, чтобы продемонстрировать особый проход лун, когда все три сжато синхронизировали орбиты: синхронизация эта, очевидно, захватывала различные части планеты.

— Состояние кристаллизации, показанное в коридоре, наиболее распространенная опасность на Беллибране. Это случается, когда спора-симбионт попадает в неортодоксальную для Беллибрана экологическую систему и не образует правильного сочетания между нашей, основанной на углероде, биологической системой и основанной на кремнии экологии этой планеты. Такое сочетание — главное для работы на Беллибране. Если человек-хозяин правильно принимает спору-симбионта, а я уверяю вас, что другого пути нет, он испытывает значительное улучшение в визуальной активности, осязательной, нервной проводимости и клеточной адаптации. Первое имеет огромную важность для тех, кто становится резчиком кристаллов, «хрустальными певцами», если использовать галактический эвфемизм. Да, Каригана?

— В какую часть тела вторгается симбионт? Он кристаллический или биологический?

— Ни то, ни другое, а в случае удачной адаптации он вторгается в тело на клеточном уровне.

— А что случается в случае неудачи?

— Потерпите, я вскоре скажу и об этом. Как часть клеточного ядра, симбионт воздействует на структуру ДНК и РНК тела, заметно увеличивая срок жизни. Слухи, что хрустальные певцы бессмертны, преувеличены, но функциональная продолжительность их организма увеличилась на пятьдесят и более десятилетий против обычных норм. Адаптация создает иммунитет к обычным болезням, безмерно увеличивает восстановительную способность при структурных повреждениях. Сломанные кости и раны вроде моей, предупреждаю вас, являются частью ежедневной работы хрустального певца. Переносимость жары и холода также усиливается.

И боли, без сомнения, подумала Килашандра, вспомнив не только тест, но и как Борелла все время оттягивала платье, чтобы оно не касалось раны.

Голограммы за спиной певицы, показывающие неровную поверхность Беллибрана, сменились изображением одной из лун в ускоренном обращении, чтобы за несколько секунд были видны все двенадцать континентов.

— Что касается отрицательных сторон, то певец, акклиматизировавшийся и адаптировавшийся к симбионту, необратимо стерилен. Код ДНК изменяется, усиливая личную выживаемость в противоположность выживаемости расы… химическое изменение инстинкта, если угодно.

Каригана издала звук, похожий на кошачье выражение удовольствия.

— Другой, и в основном самый важный отрицательный фактор — певец не может оставаться слишком долго вне особой беллибранской экологии. Симбионт должен подзаряжаться в своей природной среде. Его гибель означает смерть хозяина — причем довольно неприятную, потому, что смерть от старости случается в период, относящийся к окончанию хозяином его жизненного цикла.

— Сколько времени певец может безболезненно находиться вне Беллибрана? — спросила Килашандра, подумав о Каррике и его нежелании возвращаться.

— Это зависит от силы первоначальной адаптации и варьируется до 4000 галактических дней. Певец не нуждается в большом отпуске, чем на 250 дней. Их вполне хватает для отдыха. Уверяю вас, вполне хватит для множества целей.

Килашандра, сидевшая позади Кариганы, увидела, как та набирает воздух для нового вопроса, но Борелла сменила голограмму: человек корчился в лихорадке, весьма напоминавшей ту, что терзала Каррика. Изображенный мужчина был охвачен сильнейшими конвульсиями. Фокус сосредотачивался сначала на его руках, потом на груди и лице, из атлета тридцати-сорока лет он превращался в морщинистого, высохшего лысого старца за то время, пока зрители переводили дух от изумления и ужаса.

— Это был один из первых удачно адаптировавшихся певцов. Он умер на Бейсасте, когда устанавливал релейную станцию черного кварца для этого сектора ФП. Тогда певец впервые уехал с Беллибрана на долгий срок, а эта специфическая опасность, к сожалению, еще не была известна.

— Вы знали его? — спросил Шиллаун, и это удивило Килашандру, потому что она подумала о том же.

— Да. Он тренировал меня в поле, — бесстрастно сказала Борелла.

Килашандра сделала мысленный подсчет и с удивлением оглядела прямую, безупречную фигуру их ментора.

— А Милки еще жив? — спросила Каригана.

— Нет. Он умер во время большого сдвига в Ряду, который носит его имя.

— Я думала, что симбионт хранит вас от поломанных костей и ран…

— Симбионт увеличивает способность регенерации, но не может приставить оторванную голову к телу, потерявшему всю кровь. При менее сильных повреждениях… — Она снова подняла платье над левым бедром.

Рембол ошеломленно присвистнул. Все увидели пурпурные кровоподтеки и рваную рану, теперь же ушибы были чуть желтоватыми, а рана явно затянулась.

— А как насчет тех, с кем симбионт не срабатывается? — спросила неугомонная Каригана.

— Главная цель интенсивного физического освидетельствования состоит в том, чтобы сравнить факторы с записями, сделанными за 337 стандартных галактических лет. Все вы имеете хороший шанс на полную адаптацию к симбионту…

— Шансы пять к одному, — сказала Каригана.

— Неужели эта девушка спрашивает «который час» столь же враждебным тоном? — подумала Килашандра.

— Раньше было три к одному, — ответила Борелла. — Но и теперь еще случаются непредсказуемые ситуации, пока неучтенные. Они дают лишь частичную адаптацию. Я подчеркиваю это, исполняя закон ФП.

— И тогда?..

— Этот человек, очевидно, станет одним из 20 000 техников, — сказал Шиллаун.

— Я не вас спрашиваю, — огрызнулась Каригана, бросив на него уничтожающий взгляд.

— Тем не менее, молодой человек прав, — сказала Борелла.

— И техники никогда не покидают Беллибран? — Каригана перевела взгляд с Бореллы на Шиллауна, явно оценивая его шансы.

— Да, чтобы не наступило дальнейшего ухудшения. Однако, обслуживание на Беллибране полное…

— За исключением того, что нельзя уехать…

— Поскольку вы еще не там. — Невозмутимо продолжала Борелла, хотя Килашандра заметила, что певицу забавляет спор с космоработницей, — так что проблема остается теоретической. — Она повернулась к остальным. — Как я уже говорила, шансы повысились с трех до пяти. И продолжают повышаться. Последний класс из тридцати пяти кандидатов дал тридцать три певца.

Кроме проблемы адаптации к симбионту, необходимой для существования на Беллибране, есть еще одна опасность обычного типа: погода Беллибрана. — Экран показал моря с титаническими волнами, ландшафты, где растительность утопает в грязи. — Каждая из трех лун содержит погодные станции, и шестнадцать постоянных спутников сканируют всю поверхность каждые два часа.

Скория, наша основная планета, сильно зависит от солнечной активности. Высокая активность солнца плюс частная связь лунных орбит, особенно тройная связь, постепенно изменяют Беллибрану погоду. Когда метеорологическое положение становится нестабильным даже с точки зрения беллибранских условий, планета подвергается штормам, эвфемистически называемыми мах-штормами. Поскольку хрустальные Ряды Беллибрана тянутся более вниз, чем вверх, — экран послушно показал вид с поверхностной машины, пересекающей нижние ряды, — человек может решить, что достаточно спуститься ниже поверхности планеты, чтобы избежать полного удара ветра. Это роковое решение. Ряды представляют самую страшную опасность. — Изображение переключилось на серию фотографий людей с бессмысленными выпученными глазами или с пеной у рта от ярости. — Ветры мах-шторма выбивают из кристалла звук такой силы, что человек, даже отлично адаптировавшийся к своему симбионту, может впасть в безумие.

Транспортные машины, которыми Гильдия снабжает певцов, имеют, как известно, все необходимое снаряжение, хотя самый эффективный прибор живет в теле певца — симбионт. Он, как абориген этой планеты, более чувствителен к метеорологическим переменам, чем любой инструмент, созданный человеком. Иногда человеческий элемент берет вверх над охранным чувством симбионта, и тогда певец глух к предупреждениям.

Такое тяжкое повреждение является главной причиной высокого налога, который Гильдия взимает со всех действующих членов. Можете быть уверены, что если с вами случится такое, вам будет обеспечен самый лучший медицинский уход.

— Вы говорили, что симбионт увеличивает исцеляющую способность… — опять начала Каригана.

— Разрушенный мозг — уже не физиологическая проблема. В границах своих возможностей симбионт — мощный защитник. Это не его собственное ощущение, поэтому, если он и смог бы залечить поврежденную ткань мозга, он не может воздействовать на то, что человек называет «душой».

Каким-то образом Борелла ухитрилась дать понять, что Каригана, может быть, душой и не обладает. Не одна Килашандра заметила этот намек, хотя цель его не была ясна.

— Как впервые открыли симбионта? — спросила Килашандра, решив, что задавать вопросы может не только Каригана.

— Его обнаружил первый исследователь, Милки. У него была успешная адаптация к споре, и он рассматривал неизвестную болезнь просто как досадную инфекцию.

— Судя по данным факса, он не принадлежал к этой миссии, — сказал Шиллаун.

— Нет, конечно, хотя смерть других членов его геологической группы сначала не связывалась с Беллибраном. Милки сделал несколько вылазок в Ряды, осмотрел поверхность кристалла и вырезал новые типы для сравнения. Он также способствовал разработке первого эффективного резака. Его личные записи указывают, что ему очень хотелось почаще возвращаться на Беллибран, но в то же время он считал, что все дело в его заинтересованности в кристалле и увеличении возможностей его использования. Он также не связал свое поразительное умение избегать шторма с наличием а. Это было открыто лишь когда бешеная атака переходной болезни стала разить одного резчика за другим, оставляя кристаллизованные тела, подобные тем, что вы видели в коридоре.

— Один там был обуглен… — сказал Рембол, подавляя тошноту.

— Эта третья опасность Беллибрана, к счастью, в наше время не превалирующая, поскольку здравый смысл и обучение пользованию оборудованием уменьшают вероятность. Хрустальные Ряды могут создавать локализованный высокий вольтаж и звуковые разряды. Обычные наземные коммуникационные приборы начинают работать неточно, также как и другое электрооборудование, необходимое для работы аэросаней. Случаются шаровые молнии и, несмотря на все предосторожности, певец может буквально испариться. Это опасность, о которой мы обязаны упомянуть.

— Вы сказали, что те, кто плохо адаптировался к симбионту, становится техником. Но в чем состоит плохая адаптация? — спросила Джезри.

— В некотором ухудшении одного или нескольких нормальных физических чувств. Но это часто компенсируется расширением других чувств, не поврежденных.

— Какие чувства? — спросил Шиллаун: его тонкие горловые мышцы работали так, словно ему было тяжело выговаривать слова.

— Обычно страдает слух. — Борелла слегка улыбнулась. — Это рассматривается как благословение. Не надо защищать уши от ярости мах-шторма. Часто зрение расширяется в сторону ультрафиолетовой или инфракрасной части спектра, приобретает способность видеть магнитную ауру. Осязательная чувствительность дает людям, склонным к изобразительному искусству, возможность создавать сокровища скульптуры. Кстати, нет никакого способа предсказать, что именно нарушится и чем это будет компенсировано.

— У вас есть изображения жертв? — спросила Каригана.

— Недостатки редко видимы.

— Недостатки, плюс стерильность, плюс жертвы на штормовой планете в обмен на большое увеличение срока жизни? Это и составляет код 4?

— Да. Вы были правильно информированы о риске и о постоянном изменении химического состава вашего тела и физических способностей. Еще есть вопросы?

— Да. Если вы говорите, что теперь стало больше певцов, как такое большое количество резчиков влияет на их личную выгоду? — спросила Каригана.

— Не влияет, — ответила Борелла, — когда возрастают галактические нужды в коммуникационных связях, обеспечивающихся только с помощью черного кварца с Беллибрана; не влияет, когда певцы способны, быстры и осторожны, не влияет, когда люди вроде вас видят удачу в присоединении к нашей избранной группе.

Килашандра с ее настроенным на нюансы вокального тона ухом, не могла понять, как Борелла смогла выдать такой ядовитый выговор, не изменяя ни высоты, ни тембра своего спокойного голоса. Однако загорелые щеки Кариганы вспыхнули от унижения.

— Как часто случаются повреждения вроде вашего? — спросила девушка с задних рядов.

— Постоянно, — беззаботно сказала Борелла. — Я снова буду в Рядах… — Килашандра уловила страстную ноту, потому что это была первая эмоция в ровном голосе певицы, — через день-два.

— Значит, хрустальное пение стоит такого риска? — услышала Килашандра собственный вопрос.

Глаза Бореллы встретились с глазами Килашандры и задержались на них. Певица мягко улыбнулась.

— Да, хрустальное пение стоит любого риска. — Сила этого спокойного утверждения вызвала тишину. — Я оставляю вас обсудить это между собой. Когда примете решение, сообщите мне.

Она направилась к двери, расположенной сбоку от возвышения. Дверь тихо открылась и закрылась за ней.

Килашандра взглянула на Шиллауна и Рембола и заметила, что другие тоже искали эмоциональной поддержки у соседей. Глубоко нахмурившуюся Каригану игнорировали совершенно явно.

Килашандра резко поднялась, привлекая к себе все взгляды.

— Я сделала свой выбор еще до того, как приехала сюда, — сказала она. — И запугать меня не просто!

Она быстро пошла к выходу, слышала, как остальные потянулись за ней, но даже не обернулась. Странный энтузиазм в сочетании с нерешительностью и неопределенным страхом охватил ее, когда она прошла через портал. А потом было уже поздно.

Килашандра не знала, что увидит за дверью. Вообще-то она думала, что там будет Борелла, которая посмотрит, не испугался ли кто, и удивилась, увидев членов Гражданской Службы ФП: их лица и позы были так серьезны, словно они присутствовали при дезинтеграции или погребении. Старший офицер поманил Килашандру к себе, а другой мужчина в свою очередь показал ей на комнатку, какими, похоже, были полны все уровни Лунной Базы. За спиной она услышала удивленный вздох кого-то из кандидатов, шедшего сразу за ней.

В маленькой комнате стояли стол и два стула. Килашандра направилась было к одному из них, но офицер жестом остановил ее.

— Бонтил Аба Грей, десятый ранг, Гражданская Служба ФП, Лунная База Шанкил, Беллибран, дата 24.04.2308. Кандидат должен подойти к отверстию и громко назвать свое имя, статус и родную планету.

Только после того, как Килашандра выполнила формальность, ей позволили сесть напротив Бонтила Грея.

— Правда ли, что вы прошли тесты физической и психологической приспособленности под покровительством Седьмой Гильдии?

— Да.

— Вас информировали о причинах, по которым планета Беллибран включена в классификацию под кодом 4?

— Да.

Она подумала, как Каригана примет этот дополнительный вопрос. Конечно, если она пройдет через дверь.

Грей подробно расспросил Килашандру о лекции Бореллы. Каждый ответ Килашандры явно записывался, хотя для чего, она не поняла. Наконец Грей остановил ее.

— Вы признаете, торжественно заявляете и клянетесь, что находитесь здесь по собственной воле, без чьего-либо принуждения или влияния, без каких-либо условий или взятки со стороны кого-либо, связанного с Седьмой Гильдией?

— Я признаю, торжественно заявляю и клянусь.

Он глянул на ее идентифицирующую пластинку, которая вспыхнула зеленым светом, и поднялся.

— Итак, с формальностями закончено, — сказал он, натянуто улыбаясь. — Желаю вам петь хорошо и с пользой для дела.

Он встал со стула и остался стоять, пока она не вышла. После беглого взгляда искоса у нее создалось впечатление, что он ослабил ворот мундира, и по его лицу скользнуло сожаление, когда он смотрел ей вслед.

Борелла была в главном холле. Глаза ее устремлялись на каждую дверь комнаток, когда те открывались и выпускали рекрута. Килашандра заметила, что на лице женщины был слабый намек на удовлетворение, когда собрался весь ее класс.

— Челнок ждет, — сказала она и снова пошла вперед.

— Когда мы получим эту спору? — спросила Каригана, обгоняя двух других, чтобы догнать Бореллу.

— На Беллибране. Обычно это происходит в течение десяти дней после высадки на поверхность. Адаптационный процесс колеблется от легкого недомогания до опасной лихорадки. Естественно, за вами будут наблюдать.

— Но разве вы не обнаружили, какой физический тип реагирует тяжелее? — раздраженно допытывалась Каригана.

— Нет, — спокойно ответила Борелла.

Дальнейшие вопросы Кариганы прекратились, потому что группа подошла к люку челнока. Они были не единственными пассажирами: в сущности, рекруты были, кажется, самыми незначительными, что возмущало Каригану. Борелла небрежно указала им на сиденья в хвосте судна, а сама села рядом с представительным мужчиной, чья странная пестрая одежда намекала на то, что он, по-видимому, был певцом, возвращающимся из отпуска.

— Большой улов? — донеслось до Килашандры, когда она проходила мимо. Тон был почти столь же оскорбителен, как и выражение глаз мужчины, когда он взглянул на идущих к сиденьям рекрутов.

— Обычный, — ответила Борелла. — Ты же знаешь, на этой стадии ничего нельзя сказать.

Тон Бореллы заставил Килашандру обернуться. Глубина и звучность голоса исчезли, заменились резкой, довольно неприятной, самодовольной нотой. Итак, значит впечатляющая и выразительная беспристрастность удачливой певицы, снизошедшей до рассказа о случайности ее профессии, была всего лишь проформой, ролью, так прекрасно сыгранной Бореллой. Килашандра потрясла головой, отмахиваясь от этого предположения. Страшная рана на бедре Бореллы не была бутафорией.

«Хрустальная кукушка»? «Силикатный паук»? Сколько правды было в обвинениях маэстро Вальди?

Ладно. Все равно, уже слишком поздно. Она ведь признала, торжественно заявила и поклялась, и все возможности к отступлению теперь позади! Килашандра пристегнула ремни безопасности.

Путешествие было недолгим и спокойным и дало Килашандре время на размышления. Интересно, пилот челнока тоже был рекрутом, несостоявшимся певцом? Если кто-то обладает плохой адаптацией, то каковы его ранг и статус в структуре Гильдии? Она подавила страх провала воспоминанием о графике, указывающем на ее теперешние удачи в симбионте. Она отвлеклась от мрачных мыслей, думая о других кандидатах, решивших держаться подальше от Кариганы, как будто вспыльчивая девушка приветствовала бы дружелюбный подход. Рембол напомнил ей одного тенора в музыкальном Центре, парня, который смирился с тем фактом, что его физические и вокальные данные навсегда сохранят ему лишь второе место певца и актера. Килашандра тогда презирала его за это. Теперь же она жалела, что не потрудилась узнать, как он добился этого положения, каковое ей, возможно, придется принять. Может, тенор сделал бы лучше, попытавшись стать хрустальным певцом? Почему в музыкальном Центре так мало говорилось об этой альтернативе для тех, у кого абсолютный и широкодиапазонный слух? Маэстро Вальди, видимо, знал, но советовал настраивать кристаллы, а не петь им.

Для развлечения ей хотелось посмотреть на приближающийся Беллибран, но в пассажирском отсеке не было окон, а видеоэкраны оставались темными.

Наконец, челнок начал замедлять полет. Усилилась гравитация, и тело Килашандры сжалось, точно она натянула на себя плотный, облегающий костюм. Челнок продолжал маневрировать и терять скорость.

Последняя часть путешествия всегда самая долгая, думала она, с нетерпением ожидая, когда прекратиться вибрация челнока, что извещало бы о прибытии. А затем осознала, что ее путешествие началось очень давно, с бездумного движения по скоростной дороге к космопорту Фьюерты. А может быть, оно началось, когда она слушала, как маэстро Вальди высказывал суждение о ее возможной будущей карьере?

Но вот движение челнока замедлилось, и он остановился. Вход открылся. Она глубоко вздохнула, радуясь воздуху планеты.

— Вы думаете, это разумно? — спросил Шиллаун с другого конца сиденья. Он прижимал руки к носу.

— А почему бы и нет? Я так долго была в космосе, кораблях и станциях, что могу оценить свежий планетный воздух.

— Он имеет в виду «а» и его естественного поступления, — сказал Рембол, толкнув ее локтем в бок и озорно улыбаясь.

Килашандра пожала плечами.

— Рано или поздно мы примем его в себя. И я предпочту дышать глубоко.

И она, как положено певице, сделала глубокий вдох: мышцы спины напряглись, горло тоже расширилось.

— Певица? — спросил Рембол, широко раскрыв глаза.

Килашандра кивнула и медленно выдохнула.

— Мы можем выходить, — сказал Шиллаун, заикаясь и делая глотательные движения, что было характерно для его речи.

— Хотела бы я знать, много ли музыкантов вошло в эту Гильдию после провала, — прошептала Килашандра Ремболу, когда они шли к выходу.

— Провал? Или сознательный выбор?

У нее уже не было времени обдумать этот «сознательный выбор», потому что она вышла на трап и впервые увидела пурпурно-зеленые холмы Беллибрана с одной стороны и кубы зданий с другой. Затем она оказалась в приемной.

— Когда рекруты соберут свой багаж, они должны придерживаться… э… темно-серой полосы. — Голос выходил из угловой решетки. — Предназначенные им комнаты будут указаны в приемной гостиной. Теперь вы называетесь классом 895 и будете отвечать на любое объявление, начинающееся этим номером. Повторяю, рекруты, прибывшие на челноке с Лунной Базы Шанкила, называются классом 895. Класс 895, следуйте по коридору, отмеченному темно-серой полосой, в предназначенные вам комнаты.

— Заботятся, а? — сказал Рембол, закидывая на плечо потрепанный рюкзак.

— Вот эта линия, — сказала Килашандра и показала на стену левого коридора. — А Каригана впереди левого коридора — на половину светового года, — добавила она, когда увидела, что девушка уже скрывается по аппарели.

— Вы удивлены? — спросил Рембол. — Надеюсь, нам не придется делить с ней квартиру.

Килашандра с испугом взглянула на него. На Фьюерте она, всего лишь студентка, имела право на уединение. Что же за мир этот его Ярро?

Другие пассажиры челнока быстро рассеялись. Борелла и ее спутник в яркой одежде направились к правой аппарели, в то время как две центральные заняла целая толпа прибывших.

— Вы не думаете, что из всех подходящих цветов в галактике можно было бы найти поярче? — спросил Шиллаун, догнавший Килашандру и Рембола.

— Полоса заметна, хоть и не цветная, — сказала Килашандра. — В сером цвете есть особенность… — она провела рукой по окрашенной линии, — и в текстуре тоже… Похоже, это неспроста.

— Да? — Рембол коснулся полосы. — Странно.

Каригана уже исчезла за поворотом, но они трое были еще в авангарде класса 895. Как глупо называться номером, подумала Килашандра, считавшая, что она навеки рассталась с классными комнатами несколько недель назад. И если она 895, а Гильдия существует четыреста стандартных лет, сколько же классов приходит в год? Неужели только два? И тридцать три человека в каждом классе?

Теперь, когда первое оживление высадки на Беллибран увяло, Килашандра стала замечать другие детали. Например, освещение было приглушенным, но таким чистым, какого она еще не видела. Крепкие сапоги Рембола и обувь Шиллауна не производили никакого шума на толстой пружинящей ткани, покрывавшей пол, а шлепанцы Килашандры лишь тихо шаркали.

Они прошли несколько уровней, которые были отмечены такими же тусклыми цветами. Килашандра решила, что должны быть какие-то веские причины для использования таких тусклых красок, но скат внезапно закончился большой комнатой, явно приемной для рекрутов, где стояли уютные кресла, а также располагался целый комплекс для развлечения и угощения, в противоположном конце зала находилась аудио-видео-кабинка.

Человек средних лет, в серо-коричневой одежде, с незапоминающимися чертами лица встал с кресла и подошел к рекрутам.

— Класс 895? Я ваш советник. Токолом меня зовут. До адаптации и конца занятий вы будете со мной. Со всеми проблемами и жалобами следует обращаться ко мне. Все мы члены Гильдии, но старший по рангу я. Будете повиноваться, думаю, грубым и несправедливым я не буду. — Его улыбка не вызвала у Килашандры никаких дружелюбных чувств, хотя она видела, что Шиллаун ответил улыбкой. — Маленький класс, ваши квартиры здесь. Приятно сообщить, что вы можете занять любую комнату по вашему выбору и подсоединиться к пище и питью. Начать работу завтра. Ориентироваться в этих удобствах сегодня. — Он показал на левый коридор: открытые двери отбрасывали пятна света на ковер. — Стоит только поставить отпечаток пальца на дверной замок, чтобы получить уединение.

Пока Токолом говорил, подошли остальные, и он начал свою маленькую речь сначала, а Килашандра сделала знак своим спутникам занимать комнаты. Рембол указал на первую дверь налево, закрытую и освещенную красным: это означало, что занявший комнату не хочет, чтобы его беспокоили. Каригана!

Фыркнув, Килашандра пошла дальше, почти в конец коридора, а затем указала Ремболу и Шиллауну, какую комнату намерена занять. Они двинулись к комнатам по обе стороны от ее двери. Она прижала палец к пластинке, почувствовала вибрацию, когда отпечаток был записан, и вошла в комнату.

— Эти удобства запрограммированы на соответствие любым изменениям в ваших жизненных функциях, — сказал приятный голос, более похожий на человеческий, чем механический. — Вы можете программировать блок питания и аудио-визуальные аппараты и сменить мебель и обстановку, если она вам не нравится.

— Я желаю только уединения, — сказала Килашандра.

— Запрограммировано, — последовал бесстрастный ответ. — Если ваше физическое здоровье изменится на мониторах, вы будете проинформированы.

— Пожалуй, скорее я проинформирую вас, — пробормотала сквозь зубы Килашандра и была рада, что не получила ответа. Вот и хорошо, подумала она, бросая рюкзак на постель. Некоторым нравится, чтобы голос отвечал на их праздные замечания, она же предпочитала святость тишины.

Квартира ее была так же хороша, как и гостевая на Базе Шанкила; несмотря на скромность обстановки, в ней было все необходимое: кровать, стол, стулья, секретер, экран три-ви, обычные аудиовизуальные установки, прорезь для подачи пищи возле стола, стенной шкаф. Санузел был просторнее, чем она предполагала, с глубокой ванной. Килашандра включила маленький факс-распределитель и просмотрела все варианты предлагаемых лосьонов, солей, духов и масел.

Она с большим удовольствием наполнила ванну душистой пеной и водой с температурой 35 С. Никогда не чувствуешь себя по-настоящему чистой, думала Килашандра, когда пользуешься душами на корабле или станции: всегда хочется как следует отмокнуть в горячей воде, в глубокой наполненной ванной.

Она обсыхала под струей теплого воздуха, когда Токолом возвестил, что был бы рад встретится с классом 895 в гостиной за ужином.

Весьма своеобразный синтаксис Токолома проявлялся только в спонтанных замечаниях, но полностью отсутствовал в потоке информации, которую Токолом обрушил на них во время еды. Он отказывался отклоняться от своей речи и отвечать на какие-либо вопросы или обращать внимание на Каригану, когда она предвосхищала его сообщения.

Всем, кроме Кариганы, было ясно, что прерывать Токолома бесполезно, а поскольку ужин представлял варианты горячих и холодных блюд, белки, овощи и фрукты, класс 895 слушал и ел.

Сначала Токолом распространялся о последовательности событий, которые произойдут с ними. Он описывал общие симптомы болезни, появляющиеся между десятью и тридцатью днями после появления на поверхности: головная боль, общая слабость, раздражительность, помутнение зрения и тугоухость. О таких симптомах следует немедленно сообщить ему, и больной вернется в свою комнату, где процесс адаптации будет проходить под наблюдением. Любой дискомфорт должен быть облегчен без воздействия на курс вторжения симбионта.

А тем временем класс 895 получит ориентационные курсы по истории и географии Беллибрана, инструкции по пилотированию различных наземных аппаратов, распечатки метеорологических лекций и памятки с процедурами для выживания. Класс должен также исполнять обязанности Гильдии по сохранению нарезанных кристаллов и приведению в порядок служб после шторма. Нормальные галактические рабочие часы и дни дают много времени для отдыха. Им не возбраняется заниматься любыми хобби или занятиями, которыми они увлекались раньше. Как только члены научатся пользоваться наземными аппаратами, они смогут путешествовать, если пожелают. Когда они будут зарегистрированы, им предоставят воздушную машину с центральным управлением. Для пользования водными судами требуется специальное обучение и тесты.

Он столь же резко закончил, как и начал, и огляделся вокруг.