Доза Истомина Алиса
Это очень сладко, я разрешу тебе узнать. Это напоминает вкус снега с малиновым джемом. И страшно показать до конца все чувства, эмоции, части, взгляды. Ты мог увидеть всё. Мог сделать всё, что хотел. И я хочу. Вот так, как сейчас чувствую я.
Ничто не остановит. Хочу таять в твоих руках, слышать твои стоны, хочу бесстыдно смотреть в твои глаза. Верни мне этот шёлк в вены.
Прости за распутность, но это всё действительно так…
Город — печаль. В городе нет тебя, а без тебя есть только моя тень. И заблудилась в печали моя тень. Она ждёт твоего возвращения, в то одиночество, среди миллионов ненавистных людей. Мы были вместе, в нашем общем одиночестве, мы дарили друг другу печаль, мы делились друг с другом радостью. И были счастливы. И не хотелось ничего, кроме наших улыбок. За что вы сможете это отдать? За здоровье другого человека, за жизнь близкого, за безоблачное будущее? Страшные произнесённые слова, понимая всю силу боли, которую сейчас испытываю. Я знаю, ты прочтёшь эти строки в этом самом любимом нами состоянии. Ты — моё отражение в зеркале, без тебя это лишь тень, капля дождя, серая, такая же, как и все, бесполезная. И те тончайшие нити, которые нас связывают, те тянущиеся одна за другой пепельные минуты, позволяют мне видеть твои мысли сквозь мои.
Я жду каждый час, я смотрю каждую минуту, жду ночи, чтоб увидеть тебя во сне.
И за что же я готова была отдать это всё, все эти 15,5 дней?
Мои глаза наполнены твоими переживаниями, мне страшно за тебя, когда ты не рядом. И как всё просто. Как просто разбить. И по осколкам легко собирать только небо, ты же знаешь. И всё, что я пытаюсь сейчас сказать, прерывает одно — желание закричать на весь мир, чтобы все услышали, чтобы все знали, как сильно я тебя люблю. Осознавая всю глупость того, что я сейчас делаю, понимаю ещё больше, как же сильно я тебя люблю. Чувствуя всю эту боль, это унижение, понимаю, что терпения моего хватит ещё надолго, потому что я слишком сильно тебя люблю.
И тень моя будет скитаться годами, если нужно. Потому что когда я смотрела в твои глаза, я понимала, что ты для меня — всё. И мне так хотелось чувствовать тебя в себе, целиком, и душой, и телом. Но мне было страшно разрушить всю эту твою чистоту. То, что при всём дерьме, которое тебя окружает, тревожит и пытается съесть, при всём этом ты остаёшься чистым. Я не могу взять и забрать что-то у тебя. Всё это я разглядела в твоей первой улыбке. И вспоминая твоё лицо сейчас, я понимаю, что боюсь не умереть в твоих руках. И каждую минуту своей радости я готова отдать за одну секунду, когда ты смотришь на меня, слегка прищуривая глазки и сдвигая немного брови. Я не пожалею ни одной слезинки, чтобы тебя умывать каждое утро чистой водой. Я постоянно перебираю в голове те фразы, которые мы произносили всегда, которые кроме нас с тобой никто не понимал. И все вечера без тебя такие бесполезные, гадко-одинокие, холодные. Осень разбила мои вены, осень хватает за сердце, что-то душит. Эта пустота, когда тебя нет рядом, она душит меня. Я не могу дышать, заставляя свою тень каждое утро двигаться дальше, не вспоминая, как мы с тобой лежали на крыше в тот солнечный день, смотрели в голубое небо. Мы так радовались тому, что мы вместе. И весь мир я посылала к чёрту, когда рядом был ты.
И ты разрешал мне впадать с тобой в детство, болтать о глупостях и смеяться. И мы были там, далеко от них всех. И мы друг за друга стояли бы горой. И как же это всё могло разрушиться? Наше отношения друг к другу, наши минуты, которые мы проводили вместе. Ведь ничего вокруг не оставалось, когда мы были вдвоём.
И с тобой единственным я была полностью сама собой, могла тебе целиком открыться, отдать тебе всю себя.
И просто слов нет, чтобы всё выразить. Я каждое утро просыпаюсь с мыслями о тебе, каждую чёртову ночь засыпаю с мыслями о тебе. И мне страшно, я боюсь не вылечиться никогда.
Я знаю, что ты вернёшься, не знаю лишь срока. А может ты и не уходил? Ты просто решил подумать, малыш. Ты испугался, что я тебя могу бросить, испугался боли. Но я никогда не смогу причинить тебе боль.
Это наша одиссея, мы можем наслаждаться этим постоянно. Главное — хотеть. Строить жизнь так, как мы хотим, потому что мы вместе. И прощу тебе ту, нелепую шутку про кольца, обещаю.
Я буду читать тебе до рассвета свои стихи. Ты будешь бурчать и говорить, что хочешь спать, что я тебе опять мешаю. И я совсем не буду обижаться. И когда во сне ты повернёшься ко мне спиной, я прижмусь к тебе ещё сильнее.
Всё это только для тебя.
И ты увидишь, как всё изменится. Честно-честно. Ангелы должны быть вместе.
Стоило прожить четыре долгих месяца, написать немало текстов неврастенического содержания во имя или же ради завершения мысли, идеи текста, полноценного, пусть небольшого по объему. Но теперь я готова пережить всё с начала до звонкого разрыва того помешательства, называемого любовью, чтобы вспомнить и оставить это на бумаге. Да простит меня Набоков за вольный пересказ сказанной его Гумбертом фразы. Теперь я понимаю, почему все стихи, песни, произведения, картины, скульптуры посвящают этому слову на букву л. Любовь нельзя объяснить.
Я расскажу о тебе всем, ты — моё всё. Здесь я не скрою ничего. Пусть бумага запомнит это, расскажет об этом другим, пусть кто-то заплачет, а кто-то рассмеётся. Неважно. Главное то, что бумага — единственная из возможных вечностей, в которой мы навсегда останемся с тобой вместе.
Вся беззаботность во мне, вся моя наглость и сумасбродство не стоили и капельки твоей искренности. Такая восемнадцатилетняя искренность, от которой я потеряла голову сразу.
И мы встретились снова, ты постоянно держал меня за руку, а я не хотела, чтобы ты её отпускал.
Моя короткая японская юбка и десяток маек, затуманенное сознание и тёмные очки ждали твоего звонка.
Первый вопрос, на который я хотела бы получить ответ — как возможно, что человек, который показал тебе, что такое настоящее счастье, может сделать тебе так больно, предать так, как никто в жизни не предавал? Человек, встречая которого на улице, понимаешь, что сейчас ты в прямом смысле слова упадёшь от того, что ноги подкашиваются, тело пропитывается какой-то вязкой желейной жидкостью и совершенно не слушается, в сердце вновь начинает ныть сладостная стрела, пропитанная ядом, ядом, за который не страшно отдать жизнь, чтобы узнать, что это за чувство. Или отдать жизнь за то, чтобы всё вернулось… И слёзы сами собой капают из глаз, даже и не слёзы толком, мёртвые эмоции, только и всего. Встряска, гамма эмоций, палитра садо-мазохизма.
Весна… Семнадцать лет…
Семнадцать лет — это то, что никогда не забудется. Выйди прочь, тоска. Мне страшно, страшно стыдно. И мозг разрывается на части. Этот негатив никому не нужен. Это рефлексия. Зачем столько мыслей? К чему такой успех и популярность. Бывали и круче. Никто не отвечает, не нужна. Музыка сведёт с ума.
Проверь свои пальцы, не в лесу ли ты? Хочешь идти гулять. Ещё есть возможность выйти на улицу, чтобы покурить. Хочу курить, вроде и легко, но ещё держит.
Вот она красота леса, зелени, неба, запаха природы. Ты помнишь, малыш? Помнишь небо, вращающееся над головой. И тёплый ветер по волосам. Твоя серая кофта, глаза… Больно, милый. Очень больно. Стоны, только стоны и боль. Душа растерзана. Там вата. И тяжесть музыки.
Ты — всё, ты прочтёшь это. Ты же вернёшься, скажи? Я верю. Я жду.
Ты уже со мной. Все воспоминания свежи, как раны. Я прощу. Только тебя. Ты в замкнутом круге, мне так больно за тебя, не верь никому.
А я буду рядом. И крики за окном еле дышащих людей. Эти прекрасные ноты и голоса. Это сводит с ума.
Прощай…
Манифест
Как кошка, пытающаяся согреться в холодной прокуренной квартире, я пыталась согреться в чужих руках. И неважно, насколько руки эти ласковые. Я, как кошка, в душе всегда буду благодарна за малейшее тепло, даже в холодной квартире. Но потом развернусь и уйду, потому что сущность моя в одиночестве.
Мне уже совсем не больно, но «остерегайтесь кошки, затаившей злобу». И весь мир я переверну с ног на голову, чтобы сохранить своё счастье. С этими чужими нежными руками. Я убью, если будет нужно, лучше уберите руки сразу. И всё задумаю по-новому: и стану самой лучшей, самой верной и заботливой, только ради одного единственного человека. Человека, который скажет мне искренне, что ему это нужно. И буду рядом всегда, буду верной, не изменю никогда, никогда не совру. И если нужно спрячу в тумане все слёзы, слёзы без эмоций, маленькие мёртвые капельки.
Кто готов? Может, для начала посоревнуемся в эгоизме? Никакого психоза, никакой шизофрении, хватит! Я хочу стать нормальной. Не хорошей, не лучшей, а нормальной, подарить свою любовь всем, всё нутро своё вам открыть, забирайте, мне не жалко, я отдам и радость, и боль, всё, переживайте, на здоровье. Лишь попросите.
И всё изменится. Я отдам ТЕБЕ всю себя, только не молчи… Мне самой это не нужно, хочу поделиться с тобой. Может это ты моё будущее? Может быть, ты — моя жизнь. Пусть будет так, как ты скажешь. И я всё тебе отдам, если только это тебе нужно. Тихо плачу от одиночества, оплАчивая какие-то неизвестные грехи, я и подумать не могла, и признать боялась, и только сейчас об этом говорю, что я одинокая. Я так мечтала быть рядом с кем-то, кто бы этого действительно хотел. Это мои простые слова, моя лайт-истина. И никто этого не понимает, хотя, нет, понимает, но опускает глаза и пожимает задумчиво плечами. Любите, любите меня — я прошу, а я вам подарю всё своё тепло и ласку, всю себя отдам, полностью, я смогу всем жертвовать, я смогу всё понимать, я возьму на себя ответственность, я буду иногда терпеть, я буду стоять на коленях, если нужно, чтобы тыповерил, когда я буду умолять поверить, что в этом долбаном мире ещё есть прекрасное, чистое и искреннее, и стоит жить…
И никто не хочет, никому это не нужно, это слишком много, чтобы принять…
Яблочно-шоколадное летне-осеннее время постепенно растворялось в трепещущих венах. Оно никогда прежде не останавливалось. Мысль о том, что эти воспоминания последние из тех, уже ушедших, сдавливала горло. К внутреннему голосу подкатывала волна криков, комки слёз, самых искренних, тех, в которые почему-то никто не верил. И последнее, самое больное чувство из больных — это воспоминания ощущений, тех маленьких радостей всего разума: тёплый ветер, материал кофточки с капюшоном жёлтого цвета (взятой у соседки), эта была её — моя любимая кофта. После тех дней, ни разу не надетая. Плюс воспоминания того, как лежали в лесу на покрывале, под дурманом употреблённого, смотрели в голубое небо, спрятанное за сочно-зелёными листьями деревьев. В толпе прохожих, давно мной проклятых людей, искала лицо, чтоб стеснительно впиться в него взглядом, взлетая на крыльях, и, увидев взмах волос, ждать, ждать, когда же подойдёт.
Ради этого, даже понимая всю свою «иссякшесть», ради этого прожила всё предыдущее. Ради этого стала открытой, уязвимой и доверчивой, чтобы познать ту великую тайну, тайну, на которую требуется талант. То, что остальные называют любовь. Как по-новому для кого-то звучит это слово.
И пропадает пение птиц, всё растворяет порошок, или же всё растворяется в нём. Вечный спор двух истин, противоборство однообразного. Диалектика, если хотите. А потом руки сами опускаются, и эта странная неизведанная сладость заставляет представить всё в розовых красках, всё просто замечательно. Веришь в это. Но видишь ли ты эти тёмные пятна на своей израненной сути? Присмотрись!.. Хотя, можем подождать и до утра. Ты чувствуешь это? Кричи, смейся до слёз, делай, что хочешь, сейчас всё позволено. Пусть это звучит грубо, не эстетично, но, согласись, такое слово просто напрашивается сюда. Такое сопливое слово. Кайф! Это кайф, да.
Ещё закатаем самокрутку. И ты расслабишься окончательно. Сойдёшь с ума. Но ты забудешь, твои раны залечатся иллюзией, за которую заплачено. Это кайф за деньги. Деньги за лечение души — снова замкнутый круг. И это не менее загадочно, чем любовь, слово жизнь. И за что, скажите, бороться? Когда в борьбу вступают такие понятия? За жизнь или любовь? За порошок или жизнь? Или же без порошка вообще нет жизни?
Жаль, что без порошка, оказывается, нет и любви. Хорошо, наверное, живётся здоровым людям без больных чувств.
Я не знаю, но скорее нет, Бог, который всё решает, никогда больше не даст мне шанса всё исправить, не останавливаясь на всех ошибках, которые я совершила, продолжаю совершать; я бы приколотила руки гвоздями, чтобы не писать этих строк тебе, но так я, по крайней мере, буду честной. Всё, что я вижу — это обман, ложь, предательство, которыми я играю каждый день. Чёрт, ты единственно любимый, и навсегда им останешься. И был всё это время, ни на секунду не забывая о тебе, я разрушила всё снаружи, но внутри вырастила единственную в мире искренность — мою любовь к тебе. Прости, что я это пишу. Просто это чувство стало таять, а я так боюсь его потерять, больше у меня ничего нет. Я молюсь, чтобы ты был счастлив, сожалея, что я не смогла тебя сделать счастливым. Прости, просто знай, я всегда любила и буду любить только тебя.
Читать бесплатно другие книги:
