Затерянный мир Колфер Йон
– Возможно, Элфи. – Жеребкинс постучал пальцем по поверхности экрана, и изображение разделилось на несколько прямоугольников. В каждом появилось по маленькому демону. – В течение последних пяти веков демоны всего несколько раз появлялись в нашем мире, и всегда не более чем на мгновение. Последнее и к лучшему, поскольку по этой причине вершки не успели никого из них схватить. – Жеребкинс выделил четвертое изображение. – Вот этот экземпляр моему предшественнику удавалось удерживать в течение двенадцати часов. Дело было в полнолуние, и у моего предшественника имелся серебряный медальон.
– Да, конечно, полная луна – это так романтично… – встрял Мульч.
Жеребкинс вздохнул.
– И чему тебя только в школе учили? Демоны – уникальны, между ними и прочими обитателями Земли лежит пропасть. Их остров Гибрас представляет собой огромный обломок Луны, упавший на Землю в триасовый период[1], когда Луна столкнулась с метеоритом. Благодаря сохранившейся наскальной живописи и компьютерному моделированию, нам по крупицам удалось отчасти воссоздать картину катастрофы. Судя по тому, что нам удалось выяснить, этот обломок упал в поток магмы и, если можно так выразиться, приварился к земной поверхности. Демоны же являются потомками микроорганизмов, которые жили в лунном грунте. Их тело и разум до сих пор подвержены сильнейшему влиянию Луны – в полнолуние у них иногда даже появляется способность к левитации. Более того, именно этим влиянием объясняется то, что некоторые из демонов иногда проникают в наше измерение. Они вынуждены носить серебряные украшения, чтобы противостоять притяжению Луны. Серебро – самый надежный якорь, чтобы удержаться в своем времени и пространстве. Золото тоже подходит, но, используя золото, можно лишиться некоторых частей тела.
– Ну ладно, допустим, мы готовы принять на веру этот вздор о межпространственном лунном притяжении, – сказал Мульч тем небрежно-снисходительным тоном, которого Жеребкинс терпеть не мог. – Какое отношение это имеет к нам?
– Прямое, – рявкнул кентавр, распаляясь. – Ты хоть представляешь, что будет, если демон попадет в руки людей? Догадываешься, за кого они примутся потом со своими пробирками и микроскопами?
Пока он отдувался и возмущенно фыркал, Виниайа продолжила рассказ:
– Именно поэтому пятьсот лет тому назад Нан Бёрде, будучи председателем Совета, создала Восьмой отдел для наблюдения за деятельностью демонов. К счастью, Бёрде обладала миллиардным состоянием и после смерти завещала его Восьмому отделу. Мы – очень малочисленное, подчиняющееся напрямую Совету подразделение Подземной полиции, но благодаря наследству Бёрде не жалуемся на недостаток средств и можем позволить себе самое лучшее оборудование и снаряжение. Со временем Восьмому отделу кроме основной задачи стали давать и иные поручения, слишком щекотливые, чтобы их можно было доверить обычным подразделениям полиции. Но приоритетным направлением по-прежнему является демонология. В течение пяти веков лучшие умы изучали древние тексты демонов, чтобы попытаться предсказать, когда и где появится очередной пришелец с Гибраса. Обычно наши расчеты точны, и мы способны контролировать ситуацию. Но двенадцать часов назад в Барселоне произошло непредвиденное.
– И что же это было? – Мульч впервые задал вполне разумный вопрос.
Жеребкинс открыл очередное окно на экране. Большая часть изображения представляла собой белое пятно.
– Вот что.
Мульч уставился на экран, картинно выпучив глаза.
– Очень маленькая вьюга? – предположил он.
Жеребкинс погрозил ему пальцем.
– Клянусь, если бы я сам не любил издеваться над другими, то выкинул бы тебя отсюда пинком под твой легковоспламеняющийся зад.
Мульч поблагодарил его за комплимент снисходительным кивком.
– Нет, это – не маленькая вьюга, – сказал кентавр. – Это сигнал белого поля. Кто-то заблокировал наши скопы.
Элфи кивнула. Скопами на жаргоне Подземной полиции назывались замаскированные системы слежения, установленные на спутниках связи.
– Похоже, внутри нашей маленькой вьюги происходило нечто из ряда вон выходящее – не зря же вершки бросились врассыпную от этого места.
На экране, вне белого пятна, люди в панике разбегались кто куда, автомобили заезжали на тротуар и врезались в стены.
– В некоторых программах человеческих новостей, – продолжал Жеребкинс, – сообщалось о том, что на несколько секунд посреди улицы буквально из ничего возникло невиданное существо, похожее на гигантского ящера. Фотографий, естественно, нет. Это событие не было для нас абсолютной неожиданностью. Я вычислил координаты возможного появления демона, но, по расчетам, точка выхода должна была находиться на три метра левее, поэтому именно там мы установили ПИ С… простите, проектор искажения света. К сожалению, если время явления нам удалось предсказать в точности, то с пространственными координатами произошла небольшая нестыковка. А тот, кто находился внутри сферы помех, знал и точное место, и время.
– Значит, Артемис нас спас, – сказала Элфи.
– Спас нас? – не поняла Виниайа. – Каким образом?
– Если бы не эти помехи, изображения нашего приятеля-демона уже гуляли бы по всему Интернету. А ты утверждаешь, что внутри слепого пятна на всех снимках и записях находился именно Артемис.
Жеребкинс злорадно усмехнулся, явно очень довольный собственным хитроумием:
– Малыш Арти решил, что может перехитрить меня. Он знает, что Подземная полиция следит за каждым его шагом.
– Хотя дала обещание не делать этого, – напомнила Элфи.
Жеребкинс отмахнулся от ее замечания, будто от назойливой мухи, и продолжил:
– Поэтому Артемис послал своих двойников в Бразилию и Финляндию, но мы при помощи спутников установили слежку за всеми троими. Кстати, это вырвало солидный кус из моего бюджета.
Мульч застонал.
– Ох, сил нет, щас засну… Или меня стошнит… А может быть, и то и другое.
Виниайа сердито ударила кулаком по ладони. – Все, этот гном мне надоел! Бросим его на несколько дней в камеру, пусть поучится себя вести.
– Вы не можете так поступить со мной! – запротестовал Мульч.
Виниайа зловеще улыбнулась, взгляд ее не сулил гному ничего хорошего.
– Могу. Ты даже не представляешь, какой властью обладает Восьмой отдел. Поэтому заткнись, иначе вскоре будешь выступать перед глухими стальными стенами и слушать в ответ лишь эхо!
Мульч изобразил пантомимой, как запирает рот на замок и выбрасывает ключ.
– Итак, мы знаем, что Артемис был в Барселоне, – продолжил Жеребкинс. – И мы знаем, что демон появился там. Артемис побывал в других возможных точках материализации, но там демоны не появлялись. Он каким-то образом замешан в этом деле.
– Это точно? – спросила Элфи.
– Да, и вот почему. – Жеребкинс постучал по экрану, увеличивая часть крыши «Каса Мила».
Элфи несколько секунд разглядывала изображение, но ничего особенного не заметила.
Жеребкинс снизошел до подсказки.
– Это – здание, построенное по проекту Гауди. Тебе нравится Гауди? Он создал несколько прекрасных мозаичных панно.
Элфи присмотрелась.
– О небо! – воскликнула она. – Не может быть!
– Еще как может! – рассмеялся Жеребкинс, увеличив мозаичное панно так, чтобы оно заполнило весь экран.
На панно были изображены две фигуры, выходящие из темной дыры посреди неба. В одной из фигур безошибочно узнавался демон, в другой, не менее безошибочно, – Артемис Фаул.
– Но это просто невозможно! – сказала Элфи. – Дому не меньше ста лет!
– Вся штука во времени, – ответил Жеребкинс. – Гибрас находится вне реального временного потока. Демон, сорвавшийся с острова, бороздит годы и века, словно отважный мореплаватель. Тот, что появился в Барселоне, очевидно, прихватил Артемиса с собой. Можно предположить, что они материализовались перед одним из художников Гауди или перед самим мастером.
Элфи побледнела.
– Ты хочешь сказать, что Артемис…
– Нет, сейчас Артемис дома, в собственной постели. Мы изменили орбиту спутника, чтобы не спускать с него глаз круглые сутки семь дней в неделю.
– Но… это его путешествие… Как такое возможно?
Жеребкинс промолчал, и слово взяла Виниайа.
– Отвечу я, потому что Жеребкинс не любит признаваться в этом. Мы не знаем, Элфи. Многие важные вопросы остались без ответа.
Поэтому мы и пригласили тебя.
– Почему? Я ничего не знаю о демонах. – Верно, – кивнула Виниайа, – но ты многое знаешь об Артемисе Фауле. По моим сведениям, ты поддерживаешь с ним связь. Элфи пожала плечами.
– Ну, я не сказала бы, что мы…
Жеребкинс смущенно кашлянул и открыл звуковой файл.
«Привет, Артемис, – услышали все голос Элфи. – У меня возникла небольшая проблема, может быть, ты сумеешь мне помочь». «Буду рад, Элфи, – раздался голос Артемиса. – Надеюсь, проблема окажется достаточно сложной».
«Я охочусь за одним пикси, но он очень хитер…»
Жеребкинс закрыл файл.
– Думаю, этого достаточно, чтобы утверждать, что вы с ним и впрямь поддерживаете связь.
Элфи глуповато улыбнулась – оставалось только надеяться, что никто не поинтересуется, каким образом у Артемиса оказалось устройство связи с волшебным народцем.
– Ладно, признаю, я иногда звоню ему. Чтобы знать, чем он занимается. Ради всеобщего блага.
– Нас не интересуют причины, – сказала Виниайа. – Мы просто хотим, чтобы ты еще раз связалась с ним. Отправляйся на поверхность и узнай, как ему удается так точно предсказывать место и время появления демона. Судя по расчетам Жеребкинса, следующее пришествие должно состояться через шесть недель, и нам хотелось бы знать точное место.
Элфи не стала торопиться с ответом. – В каком качестве я должна вступить в контакт с Артемисом?
– В качестве капитана полиции. В звании тебя восстановят, но числиться ты будешь, разумеется, в Восьмом отделе. И все, чем тебе предстоит здесь заниматься, будет строго засекречено.
– Предлагаете мне стать шпионкой?
– Верно, шпионкой. С высокой оплатой за сверхурочные и хорошей медицинской страховкой. Элфи кивнула на Мульча.
– А что будет с моим партнером?
Гном вскочил на ноги.
– Я не хочу в шпионы! Слишком опасное это дело. Но… – он лукаво подмигнул Жеребкинсу, – я готов быть вашим консультантом. Хорошо оплачиваемым.
Виниайа нахмурилась.
– Мы не готовы выдать Рытвингу визу на поверхность…
Мульч пожал плечами.
– И не надо. Я, знаете ли, терпеть не могу выбираться наверх. Слишком близко к солнцу, а у меня очень чувствительная кожа.
– Но мы готовы компенсировать ему потерю заработка.
– Не знаю, хочу ли я снова надеть форму, – сказала Элфи. – Мне нравится работать с Мульчем.
– Давай считать время, которое понадобится тебе на эту операцию, испытательным сроком, – предложила Виниайа. – Сделай это доя нас, а потом уже решай, хочешь ли и дальше работать с нами.
Элфи снова задумалась.
– Какого цвета форма?
Виниайа улыбнулась.
– Матовая черная.
– Хорошо, – сказала Элфи. – Договорились.
Жеребкинс обнял ее.
– Я знал, что ты согласишься! Ни минуты не сомневался. Я им сразу сказал: Элфи Малой не сможет отказаться от приключения!
Виниайа торжественно отдала честь.
– Добро пожаловать в нашу команду, капитан Малой. Жеребкинс закончит инструктаж и выдаст обмундирование. Надеюсь, контакт с объектом состоится при первой же возможности. Элфи тоже отдала честь.
– Конечно, майор. Благодарю за доверие, майор.
– А теперь прошу меня извинить, – сказала Виниайа. – Мне предстоит разговор с пикси, которого нам удалось внедрить в гоблинские триады. Ему пришлось полгода проходить в чешуйчатом комбинезоне, и бедняга начал сомневаться в собственной видовой принадлежности.
Виниайа повернулась, взмахнув гривой прекрасных серебристых волос, и вышла. Автоматические двери почти бесшумно закрылись за ней.
Жеребкинс кинулся к Элфи и заставил ее встать с дивана.
– Мне столько нужно тебе показать! – затараторил он. – Местные офицеры очень милы, вот только немного, знаешь ли, консервативны. Они, конечно, охают и ахают, однако никто не может оценить меня по достоинству так, как ты. Знаешь, у нас есть собственная посадочная площадка для шаттлов! А какая экипировка у разведчиков! Технические характеристики просто невероятные. Вот погоди, увидишь новый защитный костюм, сама поймешь. А шлем! Элфи, эта штука самоходная. Я установил под оболочку несколько мини-ускорителей. Летать он, конечно, не может, но может прыгнуть, куда прикажешь. Только настоящий гений мог создать такое потрясающее устройство!
Мульч закрыл уши ладонями.
– Узнаю старину Жеребкинса! Как всегда, скромен до неприличия.
Кентавр метнулся к нему и встал на дыбы. Казалось, еще немного – и копыто расплющит гному нос… Но Жеребкинс в последний момент замер.
– Рытвинг, если ты не прекратишь, я за себя не отвечаю, – предупредил он, не меняя позы. – Не забывай, я ведь наполовину животное.
Мульч осторожно отодвинул копыто подальше от своего лица.
– Ничего не могу с собой поделать, – жалобно произнес он. – Тут у вас все так напыщенно и официально!… Я просто пытался немного разрядить обстановку…
Жеребкинс снова повернулся к своему драгоценному газовому экрану и вывел на него изображение острова Гибрас. По большей части оно представляло собой домыслы художника.
– Знаю, вы думаете, что я заигрался в шпионские игры и раздуваю анаконду из червя-вонючки. Но поверьте: где-то на этом острове живет ничего не подозревающий демон, которому предстоит, независимо от его желания, посетить Землю и тем самым доставить нам массу хлопот.
Элфи подошла ближе к экрану.
«Где-то сейчас этот ничего не подозревающий демон? – подумала она. – Догадывается ли он о том, что скоро ему придется против воли покинуть свое измерение и перенестись в другое?»
Как показали дальнейшие события, Элфи ошиблась по двум пунктам. Во-первых, демон, о котором шла речь, был не демоном, а еще бесенком. А во-вторых, упомянутый бесенок был совершенно не против предстоящего путешествия – он давно и страстно мечтал оказаться на Земле.
ГЛАВА 3
НОМЕР ПЕРВЫЙ
Однажды Бесенку Номер Один приснилось, что он стал демоном. Во сне у него были острые кривые рога, грубая и прочная шкура, а когти стали такими острыми, что ими можно было освежевать вепря. Ему снилось, что другие демоны раболепно кланяются ему и тут же убегают в страхе, опасаясь, как бы он не разорвал их в припадке воинственности.
Да, той ночью ему приснился чудесный сон… Но проснулся он все тем же бесенком. Хотя, строго говоря, видел он этот сон вовсе не ночью. Небо над Гибрасом всегда красное, как на рассвете. Однако Номер Первый, сроду не видевший настоящих ночей, привык считать ночью то время, когда отдыхал.
Бесенок Номер Один наспех оделся и выбежал в коридор, чтобы осмотреть себя в зеркале – вдруг, пока он спал, с ним все-таки произошла трансформация? Увы, он ничуть не изменился. Все то же жалкое создание… Бесенок на все сто процентов.
– Гр-р, – зарычал он на свое изображение.
Но это не произвело ни малейшего впечатления даже на Номера Первого в зеркале. А тот, кто не может испугать себя, не напугает никого и годится только на то, чтобы перепеленывать бесенят-младенцев.
Впрочем, судя по отражению, кое-какие признаки большого будущего у Бесенка Номер Один имелись. Например, структура скелета у него была как у настоящего демона. А ростом он был аж с овцу. Если она сядет по-собачьи. Сквозь серую, как лунная пыль, кожу тут и там прорезались прочные чешуйки. Витиеватые кроваво-красные руны спиралью вились по груди, поднимались по шее на затылок и заканчивались на лбу. А еще Номер Первый гордился своими поразительно яркими оранжевыми зрачками и породистым волевым подбородком (то есть это он сам считал свой подбородок волевым; другие говорили, что у него просто прикус неправильный). У него были две руки, чуть длиннее, чем у человека десяти лет от роду, и две ноги – чуть короче, чем у упомянутого человека. По четыре пальца на руках и ногах. То есть с конечностями все было в порядке. Имелся еще хвост, скорее обрубок, идеально подходящий для рытья ям во время охоты на личинок. В общем, Номер Первый был типичным бесенком. Если не считать одной мелочи: он был самым старым бесенком на Гибрасе. Ему стукнуло аж четырнадцать лет. То есть не совсем «стукнуло». Трудно определить точный возраст на острове, где царит вечный рассвет. Колдуны называют рассвет часом силы. Вернее, называли, до того как сгинули в ледяной бездне космоса. Час силы. Круто, ничего не скажешь.
В коридор вышел демон Хэдли Шрайвлингтон Бассет. Тяжело топая по кафельному полу, он побрел в умывальную. Бассет был на шесть месяцев моложе Номера Первого, но тем не менее уже стал взрослым. У него были внушительные спиральные рога и раздвоенные… нет, уже расчетверенные! – заостренные уши. Хэдли очень гордился своей взрослой внешностью и не упускал случая позадаваться перед бесенятами. Вообще-то демонам не положено ночевать в общежитии бесенят, но Бассет не торопился переселяться отсюда.
– Привет, бесенок! – рявкнул он, звонко шлепнув Номера Первого полотенцем по заднице. – Ну что, взрослеть-то собираешься или как? Может, тебя нужно разозлить как следует?
Бесенку Номер Один было больно, но он не разозлился. Только разволновался. Он всегда волновался, по поводу и без. В этом была его главная проблема.
Надо менять тему, и быстро, понял он.
– Доброе утро, Бассет. Красивые уши.
– Я знаю, – сказал Хэдли, по очереди ощупывая их. – Уже четыре кончика, и, кажется, появляется пятый. У самого Аббота всего шесть кончиков на ушах.
Леон Аббот, герой Гибраса. Самопровозглашенный спаситель демонов.
Хэдли еще раз шлепнул Номера Первого полотенцем.
– Бесенок, ну зачем ты вообще смотришься в зеркало? Для тебя ведь это такая мука! Даже мне больно смотреть на тебя, стоящего перед зеркалом.
Он подбоченился, откинул голову и расхохотался. Очень эффектно. Он был похож на актера, репетирующего за кулисами номер.
– Э-э… Бассет… На тебе нет ни одного серебряного украшения, – осмелился заметить Номер Первый.
Шрайвлингтон Бассет подавился смехом, вместо раскатистого хохота из его глотки вырвалось сдавленное кряканье, и он помчался по коридору, потеряв всякий интерес к издевательствам. Как правило, Номер Первый не испытывал никакого удовольствия, пугая кого-либо до полусмерти. Он обычно никого и не пугал. Однако в случае с Бассетом поступился принципами. Для бесенят и демонов серебро – не просто дань моде. Отсутствие украшений грозило им гибелью, а то и хуже. Вечными муками. Правда, все это относилось только к тем, кто находился рядом с кратером вулкана, но Бассет с перепугу об этом не вспомнил.
Номер Первый юркнул обратно в спальню старших бесенят, надеясь, что соседи по комнате все еще храпят. Увы, нет. Они уже протирали глаза и искали мишень для своих ежедневных насмешек, и такой мишенью, разумеется, был Номер Первый. Он был самым старым в спальне – никому еще не удавалось дожить до четырнадцати лет и не трансформироваться. Дошло до того, что его стали считать чем-то вроде непременной комнатной принадлежности. Когда он спал, его ноги торчали в проходе, а одеяло едва прикрывало спиральные лунные узоры на его груди.
– Эй, Коротышка, – окликнул его один из бесенят. – Может быть, ты сегодня трансформируешься, как считаешь? Или скорее у меня под мышками вырастут розовенькие цветочки?
– Завтра проверю твои подмышки, – сказал другой и захихикал.
Снова насмешки. На этот раз от пары двенадцатилетних бесенят, чьи мышцы раздулись настолько, словно задиры собирались трансформироваться нынче же утром, еще до начала занятий. Впрочем, они были правы. Самому Номеру Первому тоже больше верилось в появление розовых цветочков.
Коротышка было его обидным прозвищем. Бесенятам не положено иметь имена. Вот когда они трансформируются и превратятся в демонов – их нарекут, взяв имена из священных текстов. А до тех пор Номеру Первому предстояло оставаться Номером Первым. Или Коротышкой.
Он дружелюбно улыбнулся. Не стоило настраивать против себя соседей по спальне. Сегодня они были куда меньше его, но завтра могли стать очень большими.
– У меня уже мышцы так и прут, – объявил он, напрягая бицепсы. – Это должно случиться сегодня.
Его соседи по комнате не находили себе места, предвкушая, как не сегодня завтра навсегда покинут эти стены. Скоро они станут демонами, им предоставят приличное жилище, и любые запреты на Гибрасе перестанут для них существовать.
– Что мы ненавидим? – выкрикнул один бесенок.
– Людей! – хором грянули остальные.
И они минуту-другую воинственно выли, обратив рыльца к потолку. Номер Первый присоединился к ним, но без воодушевления.
«Неправильно. Надо говорить не «что мы ненавидим», – думал он, – а «кого».
Впрочем, сейчас лучше было не заострять на этом внимание.
Иногда Номер Первый очень сожалел о том, что не знал своей матери. Это чувство считалось не подобающим демону, поэтому он держал его в тайне. Демоны рождаются равными и достигают чего-либо в жизни только благодаря своим когтям и клыкам. Как только самка откладывает яйцо, его помещают для созревания в обогащенную минералами грязь. Бесенята не знают своих родителей и считают семьей всех демонов.
Но иногда, когда ему становилось особенно горько и одиноко, Номер Первый по пути в школу с тоской смотрел на женскую половину лагеря и гадал, кто же произвел его на свет.
Была одна демонесса с таким же красноватым оттенком кожи, как у него, и добрым лицом. Она часто улыбалась ему из-за стены. Однажды Номер Первый понял, что она пытается высмотреть своего сына, и стал улыбаться ей в ответ. С тех пор они оба могли притворяться, что нашли друг друга.
Номер Первый никогда не испытывал чувства общности. Он отчаянно жаждал дожить до того времени, когда он, проснувшись, точно будет знать, что ждет его впереди. Такой день пока не наступил и вряд ли наступит, пока они все живут в Чистилище. Ничего не изменится. Не может измениться. Нет, не совсем так. Может сделаться еще хуже.
Школа бесенят представляла собой низкое каменное здание с плохой вентиляцией и почти без освещения. Идеальные условия для большинства бесенят. В зловонии и рядом с коптящим пламенем они почему-то чувствовали себя обиженными на всех и воинственными.
А Номер Первый тосковал по свету и свежему воздуху. Он был не таким, как все, своего рода совершенно новым румбом компаса. Или, наоборот, старым. Номеру Первому часто казалось, что он мог бы стать колдуном. С тех пор как племя демонов покинуло время, в нем ни разу не появлялось колдунов. Может быть, он станет первым? Может быть, именно поэтому ему все видится иначе, не так, как другим? Номер Первый попытался обсудить эту теорию с магистром Роули, но учитель только треснул его по ушной впадине и послал копать личинок.
Личинок он тоже не понимал. Почему нельзя питаться нормально приготовленной едой, хотя бы изредка? Что плохого в мягком тушеном мясе с добавлением щепотки специй? Почему бесенята с таким упоением пожирают пищу, пока та еще корчится?
Номер Первый, как всегда, пришел в школу последним. Остальные бесенята, около дюжины, слонялись по коридору и, вероятно, с наслаждением предвкушали еще один день: как они будут охотиться, сдирать шкуры, разделывать туши, а если повезет – то и трансформируются. Сам Номер Первый не испытывал особых надежд. Возможно, этот день станет его днем, но он в этом глубоко сомневался. Трансформационные спазмы вызывает жажда крови, а он никогда не испытывал ни малейшего стремления причинить боль живому существу. Он жалел даже кроликов, которых иногда ел (куда же денешься!), и по ночам ему снилось, что их маленькие пушистые души являются к нему с немым укором.
Магистр Роули сидел на своей скамье и точил изогнутый меч. Время от времени он отрубал от скамьи солидный кусок и довольно хрюкал. На столе перед ним лежали различные орудия для рубки, распиливания и резания. И конечно, одна-единственная книга. Экземпляр священного писания «Шпалеры леди Хизерингтон Смит». Книги, которую Леон Аббот принес из старого мира. Книги, которая, по словам самого Аббота, спасла их всех.
Заточив похожий на серебряный полумесяц клинок, Роули стукнул эфесом по скамье.
– Сесть! – проревел он. – И побыстрее, вы, вонючие кроличьи какашки! А то у меня новый клинок и мне не терпится его испытать!
Бесенята поспешили занять свои места. Роули, конечно, не собирался никого из них зарубить, но вполне мог приласкать мечом плашмя. А с другой стороны, зарубить тоже мог – с него сталось бы…
Номер Первый протиснулся на свое место в конце четвертого ряда. «Постарайся выглядеть крутым, – приказал он себе. – Ухмыляйся, ты же бес!»
Роули глубоко вонзил клинок в деревянный брус, и меч звонко задрожал. У бесенят вырвался восхищенный вздох. А Номер Первый подумал только: «Показуха. Испортил хорошую скамью».
– Итак, подонки и свиньи, – сказал Роули. – Хотите стать демонами?
– Да, магистр Роули! – завизжали бесенята.
– Считаете, что вы этого заслуживаете?
– Да, магистр Роули!
Роули широко раскинул мускулистые руки, откинул зеленую голову и взревел:
– Я хочу услышать!
Бесенята заорали и затопали ногами, принялись молотить оружием по партам и друг другу по плечам. Номер Первый пытался по возможности не принимать участия в этом безобразии и одновременно изо всех сил делать вид, будто принимает. Сделать это было непросто.
Наконец Роули велел всем заткнуться.
– Так-так, посмотрим… Это утро для одних станет великим утром, а для других – лишь началом еще одного позорного дня охоты на личинок с самками. – Он многозначительно зыркнул на Номера Первого. – Но прежде чем заняться делом, немного покемарим.
Бесенята разочарованно застонали.
– Все верно, девчонки. Занимаемся историей. Никого не убиваем, никого не едим, занимаемся знаниями ради знаний. – Роули пожал широченными бугристыми плечами. – Лично я считаю это напрасной тратой времени, но я выполняю приказы.
– Именно так, магистр Роули, – донесся голос от двери. – Выполняешь приказы.
Голос принадлежал самому Леону Абботу, решившему, по своему обыкновению, ни с того ни с сего нагрянуть в школу. Бесенята тут же повскакивали с мест и окружили его, мечтая получить дружеский удар по уху или хотя бы прикоснуться к мечу героя.
Аббот некоторое время терпел всеобщее поклонение, потом разогнал бесенят. Отодвинув Роули, он занял учительское место и подождал, пока наступит тишина. Ждать пришлось недолго. Аббот производил ошеломляющее впечатление, даже если не знать о его прошлом. Он был почти пяти футов ростом, из его лба росли изогнутые бараньи ро-га. Крепчайшая чешуя темно-красного цвета покрывала всю верхнюю часть его туловища и лоб. Чешуя не только выглядела, но и была непробиваемой. Можно хоть весь день наносить удары топором по груди Аббота, а он и не почешется. Он часто развлекался на вечеринках тем, что предлагал любому желающему попытаться нанести ему рану.
Аббот скинул плащ из сыромятной кожи и шлепнул себя ладонью по груди.
– Ну, кто хочет попробовать?
Кое-кто из бесенят едва не трансформировался от возбуждения.
– Вставайте в очередь, дамочки, – сказал Роули, словно он по-прежнему был главным в классе.
Бесенята столпились у доски и принялись лупить Аббота кулаками, ногами и даже головами. Все удары отскакивали. Аббот, похоже, получал от этого огромное удовольствие.
«Идиоты, – думал Номер Первый. – Как будто не знают».
У него была своя теория относительно бронированной чешуи. Несколько лет назад он играл со сброшенной младенцем чешуйкой и увидел, что она состоит из нескольких слоев, которые делают ее практически неуязвимой для прямых ударов, в то время как если бить под углом и чем-то горячим…
– А ты не хочешь попробовать, Коротышка? Язвительный хохот одноклассников прервал ход мысли Номера Первого.
До бесенка не сразу дошло, что Аббот не просто обратился лично к нему, но и использовал его школьное прозвище. Номер Первый аж передернулся от удивления.
– Да, сэр, прошу прощения. Что?
Аббот постучал по своей груди.
– Как ты думаешь, тебе удастся проткнуть самую толстую чешую на Гибрасе? – Сомневаюсь, что она самая толстая, – сорвалось с языка Номера Первого, прежде чем он успел его прикусить.
– Ра-а-р-р!!! – взревел Аббот. – Ты хочешь оскорбить меня, мелюзга!
«Мелюзга» было куда обиднее, чем «Коротышка». Так обычно называли только что вылупившихся из яиц бесенят.
– Нет, конечно нет, господин Аббот. Я просто подумал, что у самых старых демонов на чешуйках могло образоваться больше слоев. Но ваши, вероятно, прочнее, потому что внутри нет отмерших слоев.
Аббот, прищурившись, посмотрел на Номера Первого.
– Судя по всему, ты много, слишком много знаешь о чешуе. Почему бы тебе не попробовать проткнуть мою?
Номер Первый попытался отшутиться.
– О, честно говоря, мне не кажется…
Но Аббот даже не улыбнулся.
– А мне кажется, Коротышка. Тащи сюда свой куцый хвост, пока я не разрешил господину Роули сделать то, о чем он уже давно мечтает.
Роули вытащил клинок из скамьи и подмигнул Номеру Первому. Подмигнул не по-дружески, не как приятелю, с которым у него общие секреты, а так, словно говорил: «Ну-ка, ну-ка… сейчас посмотрим, какого цвета твои потроха!»
Номер Первый неохотно поплелся к доске. Проходя мимо очага, Номер Первый приостановился на секунду, глядя на острые деревянные шампуры, торчащие из тлеющих углей. Если бы у него хватило мужества, он мог бы воспользоваться одним из них…
Аббот заметил его взгляд.
– Что? Думаешь, тебе поможет шампур? – Демон презрительно фыркнул. – Коротышка, меня один раз сбросили в кипящую лаву, и я, как видишь, жив здоров. Возьми шампур. Делай, что хочешь, я тебя не боюсь! – Делай, что хочешь! – хором повторили одноклассники Номера Первого, но у него не возникло сомнений, кого они на самом деле поддерживают.
Номер Первый неохотно достал заостренную деревяшку из очага. Ручка была достаточно прочной, а вот кончик обуглился и покрылся пеплом. Бесенок легонько постучал шампуром по ноге, чтобы стряхнуть с него рыхлый пепел.
Аббот выхватил шампур у него из рук и поднял над головой.
– Так вот какое оружие ты выбрал! – насмешливо пророкотал он. – Коротышка, похоже, решил, что я – кролик!
Улюлюканье и насмешки лавиной обрушились на Номера Первого. Он наморщил лоб – у него начинала болеть голова. Она всегда начинала болеть в самый неподходящий момент.
– Вероятно, идея не слишком удачная, – произнес он. – Мне следовало бы просто ударить по вашему панцирю, подобно этим идиотам… я хотел сказать, моим одноклассникам.
– Нет-нет, – торопливо произнес Аббот, отдавая ему шампур. – Вперед, храбрая маленькая пчелка, вонзи в меня свое жало.
«Вонзи в меня свое жало», – передразнил Номер Первый вождя племени, но, конечно, не вслух. Он вообще предпочитал воображаемые битвы и перепалки.
– Сделаю все возможное, господин Аббот, – сказал он вслух.
– Сделаю все возможное, господин Аббот, – передразнил Аббот Номера Первого, естественно, вслух и очень громко.
Номер Первый почувствовал, как пот струится по обрубку хвоста. Его загнали в угол, и выхода нет. Куда ни кинь – всюду клин. Если у него ничего не получится, придется вытерпеть очередную порцию насмешек и, возможно, легкие телесные повреждения. Но если он победит – это будет куда хуже.
Читать бесплатно другие книги:
