Игра в свидания Стил Даниэла

– Нет-нет, спасибо, – с улыбкой отказалась она.

– У вас красивые глаза.

– Благодарю.

Он снова улыбнулся, и под его взглядом Пэрис вдруг прошила молния. Это была полная противоположность тому, что она чувствовала рядом с Малкольмом Фордом. С этим юношей она едва могла разговаривать, да и возрастом он был вдвое ее моложе, но весь его облик был пронизан таким жизнелюбием и сексуальностью, что пробуждал в ней самые первобытные инстинкты. Пэрис не сумела бы объяснить это словами, да и не хотела. В нем не было ничего мягкого, утонченного или деликатного. Наоборот, все было яркое, бьющее энергией, напористое – от вздыбленной прически и искрящихся глаз до серьги в ухе.

Вернулись невеста с мамой, Жан-Пьер вновь взялся за работу, а Пэрис удалилась. Внутри у нее все дрожало.

– Ты себя нормально чувствуешь? – Бикс – ему показалось, вид у нее какой-то странный.

– Да, все хорошо, – ответила Пэрис.

Она снова столкнулась с Жан-Пьером, когда тот со своей командой покидал «площадку», а они с Биксом провожали гостей к столу. Француз улыбнулся ей, и Пэрис подумала, что ни один мужчина так не флиртовал с ней глазами. Тем более мужчина ее возраста.

– Какой чувственный, – заметил Бикс, и это было верное слово. – Будь я помоложе, я бы по нему с ума сходил.

– Аналогично, – вздохнула Пэрис, и оба рассмеялись. Она шутила, но не почувствовать исходящую от молодого парижанина энергию было невозможно.

В последующие несколько дней их пути то и дело пересекались. Француз без устали трудился – то ползал у кого-то в ногах, то чуть не падал откуда-то сверху, то вплотную придвигался к чьему-то лицу. Он все время находился в движении, что не мешало ему всякий раз при появлении Пэрис обмениваться с ней взглядами. После того как невеста удалилась со свадебного пира, Бельмон наконец позволил себе немного расслабиться и сразу направился к Пэрис.

– Отлично! – воскликнул он. – Превосходная свадьба. Красивые фотографии… красивый декор… А цветы!

В аранжировке цветов Бикс в этот раз превзошел самого себя. Были только розы и ландыши – нежные мелкие цветы, которых Пэрис раньше никогда не видела. Их за баснословные деньги доставили из Африки, Франции и Эквадора. А освещение было достойно Версаля.

Пэрис и Жан-Пьер стояли под звездным небом в два часа ночи, и она совершенно не чувствовала усталости.

– Поедемте куда-нибудь, выпьем? – предложил он.

Пэрис хотела отказаться, но неожиданно для себя кивнула. Почему бы нет? Все равно через несколько дней он улетает.

– Я вас отвезу на своей машине, – сказала она. – Через десять минут буду ждать у выхода.

Она доложила Биксу, что уходит, тот тоже собирался откланиваться. Все родственники успели разъехаться, осталось всего несколько гостей. Им здесь делать уже было нечего.

– Отлично получилось, правда? Мы на славу потрудились.

Бикс был измотан, но сиял, довольный результатом своих усилий.

– Не мы, а ты. Я лишь осуществляю общий надзор и проработку кое-каких деталей. Главная заслуга – твоя, Бикс. Ты просто гений!

Он расцеловал ее в знак признательности, Пэрис пошла на стоянку за своей машиной, а в следующую минуту они с Жан-Пьером уже мчались в ночь. В это время все рестораны уже были закрыты, но они нашли небольшое ночное кафе, которое сразу понравилось Жан-Пьеру. Он тут же бросился щелкать камерой под разными ракурсами и будто невзначай снял и Пэрис тоже. Они устроились в отдельной кабинке, и француз заказал блинчики и омлет – он весь вечер крошки в рот не брал.

– Я в восторге от Америки, – заявил он радостным голосом и стал еще больше похож на эльфа, свалившегося с другой планеты. Бельмон был среднего роста, чуть повыше Пэрис, но очень худой и жилистый. Как мальчик. – Вы замужем? – спросил он.

У Пэрис было отчетливое ощущение, что наличие у нее мужа его на самом деле мало волновало.

– Нет. Я в разводе. – Она улыбнулась.

– Это счастье или горе?

– Что, развод? – уточнила она. Он кивнул, и Пэрис задумалась.

– И то и другое. Поначалу – большое горе. Очень большое. Но теперь, мне кажется, я стала счастливее.

– А дружок у вас есть?

Она не поняла. Тогда француз обхватил себя руками, изображая страстное объятие, и Пэрис рассмеялась.

– Возлюбленный? Нет. Такого друга у меня нет.

Было смешно, что он об этом спрашивает: она же вдвое его старше. Но ей вдруг захотелось выяснить то же самое у него.

– А у вас есть подруга?

– Моя подружка… моя возлюбленная… Она уехала. Я очень грустил. – Он сделал трагическое лицо и показал, как по его лицу бегут слезы. – А теперь я очень-очень счастлив. С ней было много хлопот. А дети у вас есть?

У него был трогательный акцент, забавные гримасы и жестикуляция, и он был полон жизни. Языкового барьера для него не существовало.

– У меня двое детей, взрослых. Сын и дочь. Думаю, моя дочка старше вас. Вам сколько лет? – спросила Пэрис, и теперь засмеялся Жан-Пьер. Видимо, редко кому удавалось угадать его возраст, и он находил это смешным.

– Тридцать два, – ответил он. Пэрис удивилась:

– Выглядите вы моложе.

– А вам? Тридцать пять?

– Мерси, – со смехом сказала она. – Мне сорок семь. Он поклонился очень по-французски.

– Браво. Вы очень молодо выглядите. – Опять этот акцент. И чертики в глазах. – Вы из Калифорнии?

– Из Нью-Йорка. А потом жила в Коннектикуте. Сюда я переехала всего девять месяцев назад, из-за развода. У меня дети здесь, – пояснила она.

– Сколько им лет?

– Дочери двадцать четыре, сыну – девятнадцать. Он студент, а она живет в Лос-Анджелесе и работает на киностудии.

– Актриса?

– Нет, ассистент продюсера.

Он кивнул, и разговор продолжался, причем Жан-Пьер умудрялся одновременно жевать свою яичницу и блины. Пэрис пила чай с булочкой. Она не была голодна, но получала удовольствие от его общества.

– Вы долго еще пробудете? – поинтересовалась она. «Было бы приятно пообщаться с ним еще», – подумала Пэрис и тут же устыдилась. Хоть он и старше, чем она считала, все равно – совсем молодой. Для нее – слишком молодой.

– Не знаю, – ответил он. – Три-четыре дня. Может быть, съезжу в Лос-Анджелес, немного поработаю там. У меня виза на полгода. Может, задержусь на месяц. Не знаю пока. Мне хочется… попутешествовать, – по-французски сказал он и руками показал, как будет рулить. – Еще можно поснимать для «Вог» в Нью-Йорке. Но вообще-то я жутко устал. Слишком много тут было работы. Мне теперь нужен небольшой отдых. Посмотрю.

Жан-Пьер то и дело сбивался на родной язык, но на этот раз Пэрис его понимала, потому что он говорил медленно.

Со своими людьми он так тараторил, что понять ничего было нельзя.

Они покинули ресторан в четвертом часу. Пэрис завезла его в отель, он расцеловал ее в обе щеки, и она уехала домой, где немедленно разделась и рухнула на постель. Несколько минут она лежала, глядя в потолок, и думала о Жан-Пьере. Глупо, но ее безумно к нему влекло. Такой талантливый мальчик, и так полон жизни и обаяния… Если бы было возможно, она убежала бы с ним на край света, хотя бы надень или два. Разумеется, она понимала, что все это нереально. Что ж, и в сорок семь лет не возбраняется мечтать…

Глава 24

Утром у Пэрис зазвонил телефон. Она повернулась на бок, сняла трубку и с удивлением услышала голос Жан-Пьера. Он сказал: «Бонжур», – и одного этого слова было достаточно, чтобы она его узнала.

– Как ты? – спросила она, улыбаясь.

– Отлично. А ты?

– Устала, – призналась она и потянулась.

– Я разбудил? Прости. Чем ты сегодня занимаешься?

– Пока не знаю, – по-французски ответила она. – Не знаю.

Никаких планов у Пэрис на это воскресенье не было, она хотела просто отдохнуть после напряженной недели.

– Я еду смотреть Саусалито. Хочешь со мной?

Пэрис улыбнулась. Идея казалась безумной, но ей понравилась. Да и само местечко живописное, на берегу залива. В Жан-Пьере было столько жизни, столько радости, ей с ним было хорошо. Полная противоположность Джиму Томпсону, тяжеловесному и угрюмому, все – через «не могу». И даже Чандлеру, при всей его утонченности и лоске. Этот мальчик был сама естественность, а иначе как мальчика она его не воспринимала. Такой живой, непосредственный… С ним все было ясно и понятно, чем бы ни заниматься.

– Так что, едем в Саусалито вместе? – спросил он, и Пэрис подумала, что будет неплохо сводить его на ленч в плавучий ресторанчик с открытой верандой, куда ее однажды возила Мэг.

– Прекрасно. Я заеду в полдень.

– Полдень? Где это? – Он не понял английское слово.

– Двенадцать часов, – пояснила она, и Жан-Пьер рассмеялся.

– О'кей!

Ей нравилось, как он это произносит. Ей все в нем нравилось, и это было самое опасное.

Пэрис сполоснулась под душем, надела красный свитер и джинсы и захватила теплую куртку. Она знала, что для Жан-Пьера наряжаться не нужно. Себе она сказала, что это будет всего лишь безобидная турпоездка и никому не повредит. Почему не полюбоваться достопримечательностями и не получить от этого удовольствие? Все равно через несколько дней он уедет.

Жан-Пьер бойко запрыгнул в машину. Он тоже надел джинсы и свитер, а поверх – черную кожаную куртку. На плече у него висел фотоаппарат, но серьга и торчащие волосы делали его похожим на рок-звезду. Пэрис попыталась это объяснить, и Жан-Пьер рассмеялся.

– Петь я не умею, – возразил он и сделал жест, похожий на удушение.

Пэрис вела машину в сторону Саусалито. Француз на ходу фотографировал город. День был прозрачный, а выбранный Пэрис ресторанчик привел Жан-Пьера в восторг. Мешая английские и французские слова, он стал рассказывать, что фотографирует с детства. Родители умерли рано, и его растила сестра, к которой он испытывал большую нежность. В двадцать один год женился, у него десятилетний сын, но они почти не видятся. Мальчик живет с матерью, а Жан-Пьеру не хочется встречаться с ней лишний раз.

– Печально, – прокомментировала Пэрис.

Он показал ей снимок очаровательного ребенка, в котором безошибочно угадывался юный француз.

– А где они живут?

– В Бордо. Не люблю Бордо. Вино хорошее, а городишко паршивый.

Пэрис рассказала о своих детях, о работе у Бикса и даже о том, что Питер бросил ее ради другой женщины. Жан-Пьер поделился планами сделать как можно больше снимков в Штатах и сказал, что ему очень понравился Сан-Франциско.

Они прогулялись по живописному городку, потом Жан-Пьер предложил съездить в Соному и очень обрадовался, когда Пэрис согласилась. Дорога вилась мимо виноградников, забиралась все выше и вскоре спустилась к долине Напа. Дело шло к ужину, и они заехали в маленькое бистро, где все говорили по-французски. Жан-Пьер очень оживился и углубился в длинную беседу с официантом, так что в обратный путь они двинулись уже к девяти. В Сан-Франциско приехали в половине одиннадцатого, оба – невероятно довольные удачно проведенным днем.

– Пэрис, а завтра ты чем занята? – спросил он, когда она высаживала его у отеля.

– Работаю, – вздохнула она. – А ты?

Она хотела пригласить его в офис, показать, чем они занимаются, но Жан-Пьер сказал, что утром едет в Лос-Анджелес. На своем микроавтобусе.

– А потом вернешься?

– Не знаю. Если вернусь, позвоню… – Он посмотрел ей в глаза, и Пэрис смутилась. – Будь умницей.

«Как странно, – подумала Пэрис, – с ним я совсем не чувствую себя старше. Может, и у Мэг с Ричардом так?.. Да нет, это даже нелепо. Мне просто было интересно повозить его по окрестностям, строя из себя туристку, но в романтическом плане я о нем совсем не думаю. Да, скорее всего, он и не вернется».

Жан-Пьер, поцеловав ее в обе щеки, выпрыгнул из машины, она помахала рукой и тронулась с места. Взглянув в зеркало заднего вида, Пэрис заметила, что он стоит на крыльце и смотрит ей вслед.

Весь вечер ее преследовали мысли о нем. Она вспоминала, что он говорил, с каким выражением смотрел на нее, как учил ее французским словам, которые теперь вертелись у нее в голове.

На следующий день Пэрис была как в тумане, словно перебрала наркотиков или мучилась похмельем. Общение с Жан-Пьером подействовало на нее как любовный напиток, и объяснить это было невозможно. От него исходили флюиды, равносильные колдовству. Впервые в жизни Пэрис начинала понимать, почему зрелых женщин порой так тянет к молодым мужчинам. Но с ней этого не случится!

Они с Биксом работали над несколькими проектами, и весь день Пэрис чувствовала себя разбитой, словно телу вдруг стало тесно в его привычной оболочке. Это было безумие, но ей действительно его не хватало. Она твердо решила не поддаваться слабости и не стала звонить ему на мобильник, хотя номер он ей оставил. Спать легла пораньше, а на другой день опять напряженно трудилась.

К среде Пэрис стало лучше. Вечером позвонила Мэг и посвятила ее в свои планы на День благодарения. В этом году дети решили провести праздник с отцом, а к ней должны были приехать на Рождество.

Пэрис ни разу не спросила Мэг, как дела у Рэчел, ее это не интересовало. Не спрашивала она и о том, как себя чувствует в этой связи Питер, вышло ли это случайно или было запланировано. Ей было невыносимо думать о новой семье Питера, а у Мэг хватило такта не рассказывать самой, пока мама не спросит.

В четверг, в восемь вечера, Пэрис возвращалась домой, как вдруг зазвонил ее мобильный телефон. Она предположила, что это Бикс или Мэг, больше ей на мобильник никто не звонил. Повернув к дому, она ответила на звонок – и в тот же миг увидела у себя на крыльце Жан-Пьера с мобильником в руке.

– Ты где? – по-французски спросил он.

Пэрис испытала неловкость оттого, что так сильно обрадовалась его голосу.

– Уже здесь, – ответила она и вышла из машины.

Она поднялась на крыльцо и хотела было по-матерински поцеловать его в щеку, но Жан-Пьер стремительно привлек ее к себе и ожег поцелуем. Не успев опомниться, Пэрис ответила ему с такой же страстью. Ее словно подхватила и понесла волна чувственности. Она не понимала, что делает, с кем и зачем. Ей хотелось одного: чтобы это никогда не кончалось.

– Я очень соскучился, – бесхитростно сказал он и вновь стал похож на мальчика, хотя вел себя совершенно по-мужски. – Вчера ездил в Санта-Барбару, но мне не понравилось. Похоже на Бордо – очень красиво, но слишком уж тихо.

– Согласна, – ответила она и открыла дверь. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

Оказалось, адрес он узнал в конторе – позвонил и сказал, что должен показать ей кое-какие отпечатки.

Жан-Пьер проследовал за Пэрис в дом и снял свою видавшую виды куртку.

– Поужинаешь? – предложила Пэрис.

Он с улыбкой кивнул и прошел к окну полюбоваться видом. Она занялась готовкой, а Жан-Пьер принялся ее фотографировать.

– Не надо, я жутко выгляжу, – смущенно попросила Пэрис и убрала со лба выбившуюся прядь.

Она поставила на стол разогретый суп, холодную курицу со свеженарезанным салатом и вино, а Жан-Пьер включил музыку. Он держался вполне непринужденно и время от времени, пока она хлопотала вокруг стола, подходил к ней и целовал. Пэрис становилось все труднее сосредоточиться на деле.

Они сели за кухонный стол и заговорили о музыке. Оказалось, что Жан-Пьер хорошо разбирается в классике. Он сказал, что его мама была художником, а отец – дирижером. Сестра работала в Парижском кардиохирургическом центре.

Жан-Пьер поинтересовался, на кого она училась в колледже, и Пэрис объяснила, что значит «мастер делового администрирования».

– Понимаю. У нас тоже есть такие вузы. Наподобие вашего Гарварда. – Он рассмеялся. – Но фотографу диплом не нужен.

После ужина Жан-Пьер снова ее поцеловал, и Пэрис пришлось приложить усилие, чтобы не дать себя захлестнуть волне страсти. Безумие! Нельзя же, чтобы человеком владели животные инстинкты. С ней такое было впервые. Она в смятении взглянула на Жан-Пьера.

– Господи, что мы делаем?! Мы ведь совсем незнакомы. Это же сумасшествие…

– Иногда совсем неплохо сойти с ума, разве нет? Думаю, да. Я для тебя схожу с ума.

– Не «для» тебя, а «по» тебе.

– Вот именно.

– Я чувствую то же самое. Но через несколько дней ты уедешь, и мы будем жалеть, что так глупо себя вели.

Он приложил руку к сердцу и покачал головой:

– Нет. Я всегда буду тебя помнить. Вот здесь.

– Я тоже. Но, может быть, потом мы будем раскаиваться… Пэрис боялась того, что вот-вот должно было произойти. Устоять перед ним было невозможно.

– Но почему раскаиваться?

– Потому что сердце очень легко разбить, – вздохнула она. – А мы совсем мало знаем друг друга.

Жан-Пьер снова покачал головой.

– Я тебя очень хорошо знаю. Я знаю, где ты училась, какие у тебя дети, какая работа, как ты была замужем, как ты горевала… Ты понесла большую утрату… Но люди не только теряют, они и находят. Помнишь книжку «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери? Там сказано: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». Замечательная книжка!

– Я ее читала детям. Но она очень грустная – ведь Маленький принц в конце погибает.

– Да, но он навечно переселяется к звездам.

Жан-Пьеру понравилось, что Пэрис знала эту вещь. Он лишний раз убедился, что она необыкновенная женщина. И в глазах ее, которые ему все время хотелось фотографировать, тоже было что-то необыкновенное.

– Всегда нужно смотреть сердцем. И тогда ты навечно останешься со звездами.

Пэрис сама не понимала, почему эти слова так тронули ее.

Они проговорили до глубокой ночи. Пэрис чувствовала, что он бы хотел остаться, но не решается попросить. А сама она не предложила – боялась разрушить то хрупкое, что возникло между ними.

На другой день Жан-Пьер позвонил, потом приехал к ней на работу, и Бикс встретил его удивленным взглядом.

– Жан-Пьер, ты еще тут? – радушно улыбнулся он. – Я думал, ты еще в воскресенье уехал.

– Я уезжал. Ездил в Лос-Анджелес. – Он произнес название города на французский манер, и Бикс опять улыбнулся, – вчера вернулся.

– Долго пробудешь?

– Может, месяц, может, больше.

В этот момент из своего кабинета вышла Пэрис и увидела гостя. Они не сказали друг другу ни слова, но Бикс все мгновенно понял. Он пригласил Жан-Пьера пообедать вместе с ними в офисе, и они ели сандвичи и пили капуччино в комнате, где обычно принимали клиентов. Потом Жан-Пьер поблагодарил и откланялся. Объявил, что направляется в Беркли. Он не сказал Пэрис ничего определенного, но она каким-то образом поняла, что позже он заедет к ней.

Проводив гостя, Бикс смерил помощницу пристальным взглядом.

– Интересно, я все выдумал, или между вами действительно что-то есть?

Пэрис пожала плечами:

– Не совсем. Мы вместе провели воскресенье. Я возила его в Саусалито и Соному. Вчера вечером он сам ко мне заехал. Но ты не думай, ничего не было. Я же не совсем из ума выжила!

Пэрис и сама чувствовала, что противостоять искушению делается все трудней. Останься Жан-Пьер вчера чуть подольше, она бы не смогла сопротивляться. Но пока ей удавалось держать себя в руках.

– А я бы выжил из ума, – вздохнул Бикс, глядя на нее. – Ты что, Пэрис?! Он же очаровашка, а ты ни перед кем и ни в чем не должна отчитываться!

– Ошибаешься. Я отчитываюсь перед собой. Он еще ребенок, на пятнадцать лет моложе меня.

– А с виду не скажешь. Ты сама как девочка, а он на самом деле старше, чем выглядит. Да если бы он на меня бросал такие взгляды, я бы его живым не отпустил!

Пэрис засмеялась. Она готова была согласиться с Биксом, и все-таки роман с Жан-Пьером воспринимала как неоправданное баловство.

– Предлагаю его похитить и приковать к кровати, пока он не вернулся в свой Париж, – беззлобно посоветовал Бикс.

Пэрис снова расхохоталась.

– Ты Стивена именно так захомутал? – пошутила она.

– Это было не нужно. Вот он меня действительно захомутал! Ну, нет, преувеличиваю, – признался Бикс. – Мы очень быстро почувствовали влечение друг к другу. А вы двое… От ваших взглядов чуть пожар не случился. Я даже поперхнулся. Думал, сейчас он на тебя набросится и распластает прямо на столе. Сегодня встречаетесь?

– Не исключено, – ответила Пэрис, опустив глаза. – И вообще, давай больше не будем об этом, распутник несчастный!

– Но почему? Живем один раз. Будь у меня такая возможность, я бы не пропустил ночь с этим живчиком.

«Говори, говори! – подумала Пэрис. – а то мы не знаем, что ты своего Стивена ни на кого не променяешь».

Приехав к себе, она, как и накануне, обнаружила на ступеньках Жан-Пьера. Он устроился как дома и с аппетитом грыз яблоко, одновременно листая журнал. На дорожке перед домом стоял его микроавтобус.

Едва заметив Пэрис, он просиял от радости. Они были знакомы ровно восемь дней, но, кажется, успели узнать друг друга лучше, чем многие люди за долгие годы. Однако этим все равно нельзя было оправдать и даже объяснить ее влечения к нему. То, что было между ними, определялось одной природой. Гормонами, фермонами. Искрой. От них тут ничто не зависело, хоть Пэрис и прилагала усилия к тому, чтобы удержать вожжи и не дать воли чувствам.

– У меня в холодильнике пусто, – сообщила она, входя вместе с ним в дом.

Не дав ей продолжить, Жан-Пьер забрал у нее сумку и портфель, ногой закрыл входную дверь и впился в ее рот таким страстным поцелуем, что у Пэрис перехватило дыхание. Когда он отпустил ее, она долго не могла отдышаться. Никогда в жизни ее так не целовали, даже накануне вечером было не то.

– Пэрис, я сошел с ума! – в отчаянии произнес он и снова ее поцеловал.

Не отрывая губ, Жан-Пьер снял с нее куртку, затем блузку и бюстгальтер, и она не сделала ничего, чтобы его остановить. Она не хотела его останавливать. Она хотела, чтобы он продолжал. И он продолжал.

Она тоже начала его раздевать. Расстегнула рубашку, ремень на джинсах, «молнию»… В считанные мгновения они стояли обнаженные в прихожей, тесно прижавшись друг к другу. Не говоря ни слова, Жан-Пьер подхватил ее сильными руками и уверенно понес наверх, в спальню, словно делал это уже тысячу раз.

Он опустил Пэрис на постель и долго смотрел, а потом издал звериный стон и принялся целовать ее всю. Он касался ее трепещущими пальцами, и Пэрис тоже трепетала от неземного блаженства. Она повернулась, желая доставить удовольствие и ему, сомкнула губы и проделала такое, отчего он со стоном запрокинул красивую голову с мальчишеской шевелюрой и закричал. Потом он лег рядом с ней, и у них был такой секс, какого Пэрис еще не знала. Это был ураган страсти, увлекший обоих в губительный водоворот, они не могли остановиться и готовы были продолжать без конца.

Потом они лежали в объятиях друг друга. Гладя ее по шелковистым волосам, Жан-Пьер сказал, что любит, и Пэрис сразу поверила этому едва знакомому человеку.

—]е t'aime, – хрипло прошептал он и снова кинулся ее целовать.

Он был не в силах оторваться от нее, а она – от него. Лишь спустя много часов они заснули, а очнувшись на рассвете, снова занялись любовью, но уже не так бурно.

Пэрис знала, что эту ночь ей не забыть никогда. Она вся была во власти чар Жан-Пьера.

Глава 25

К счастью, первые дни их романа пришлись на выходные. Двое суток напролет они провели в постели и ни разу не оделись. У Пэрис было единственное желание – быть с ним.

В субботу они заказали пиццу и намазали себе хлеб арахисовым маслом. Жан-Пьер терпеть не мог казенную пищу, но умял все это, даже не заметив. Для удовлетворения ему была нужна только Пэрис.

В воскресенье вечером они наслаждались гидромассажной ванной, когда позвонила Мэг. Пэрис разговаривала с дочерью, но ни словом не упоминала о своем новом мужчине. Жан-Пьер почувствовал, что она не хочет это обсуждать, и на протяжении всего разговора не издал ни звука. Когда через час позвонил Вим, история повторилась.

Пэрис не спрашивала Жан-Пьера, что они теперь станут делать. Ясно было, что ничего. Он хотел быть с ней, пока будет можно, и оба были готовы получить столько удовольствия, сколько им было отпущено. Они рассматривали это как короткий, но бурный эпизод. У Пэрис такое было впервые, и она ничего больше не ждала от этих отношений. Она совершенно не собиралась превращать их во что-то более серьезное, вытягивать из него обещания или клясться в чем-то самой. Она не задавала вопросов и не ждала ответов. Пусть короткое, но это было счастье, подарок судьбы. Больше ей ничего не было нужно. Она догадывалась, что Жан-Пьер того же мнения.

Но уже в понедельник, уходя на работу, она спросила, чем он намерен сегодня заняться. Жан-Пьер взглянул на нее отсутствующим взором.

– Надо съездить в редакцию одного журнала. Мне про него еще в Париже рассказывали. Хочу посмотреть, на что они способны.

– Вечером тебя ждать?

– Постараюсь.

Он улыбнулся и поцеловал ее. Номер в отеле продолжал числиться за ним, хотя он уже три дня там не появлялся. С той минуты, как в пятницу он вошел в ее дом, одежда ему ни разу не понадобилась – они по большей части ходили по дому голые и лишь иногда набрасывали махровый халат или полотенце. Пэрис совершенно его не стеснялась, и оба не могли насытиться друг другом.

Перед уходом она протянула Жан-Пьеру запасную связку ключей и показала, как управлять сигнализацией. Ее нисколько не смущало, что малознакомый человек станет хозяйничать в доме в ее отсутствие. Она готова была доверить ему не только дом, но и себя саму. Ей было с ним очень легко.

– Mercl, топ amour, – сказал он и взял ключи. – Пока. Он послал ей воздушный поцелуй и вышел из дома вскоре после нее.

– Как прошел уикенд? – поинтересовался Бикс, едва Пэрис переступила порог.

Та рассеянно повернула голову и повесила куртку на вешалку.

– Прекрасно. А у тебя?

– Этим ты не отделаешься! – Он слишком хорошо ее знал. – Жан-Пьер еще не уехал?

– Думаю, нет, – с невинным видом ответила Пэрис, и на этот раз Бикс ничего не увидел в ее глазах. Она так устала, что с трудом держала их открытыми.

Вечером, когда Пэрис приехала домой, Жан-Пьер был уже там и даже начал готовить ужин. Он запек в духовке баранью ногу со стручковой фасолью, купил сыра и французский батон. Получился великолепный ужин. Только усевшись за стол на кухне, Пэрис вспомнила, что он ездил в редакцию.

– Как твой визит? – спросила она с набитым ртом. Оба изголодались – ведь они почти три дня толком не ели.

– Было интересно, – ответил он. – Журнал небольшой, но работают они со вкусом. Это новое издание.

– Ты что-нибудь будешь делать для них?

Жан-Пьер кивнул и, пристально глядя на нее, задал прямой вопрос:

– Пэрис, ты хочешь, чтобы я остался или уехал? Если я останусь на месяц или два, это не слишком осложнит твою жизнь?

Она долго испытующе смотрела на него, а потом честно сказала:

– Я бы предпочла, чтобы ты остался.

Она сама подивилась своим словам, но это была правда. Жан-Пьер просиял. Он был готов на все, лишь бы ей угодить.

– Тогда я остаюсь. Виза у меня на полгода. Но как только ты скажешь, я уеду.

Это уже был уговор, который, впрочем, ее совершенно устраивал. Никто не знает, что он здесь, и все ночи и выходные принадлежат им.

Из-за занятости Мэг теперь почти не приезжала, а у Вима были промежуточные экзамены, и свободное время он все больше проводил с друзьями. У них в распоряжении был целый месяц, а потом на один день приедет Мэг – она хотела попрощаться с матерью перед тем, как лететь к отцу на День благодарения. Жан-Пьер давно выписался из отеля, но сказал, что с удовольствием удалится на то время, когда у нее будет Мэг.

– Да, так будет лучше, – согласилась Пэрис.

Она не хотела шокировать дочь и даже не знала, как будет перед ней оправдываться, если та узнает.

Мэг прилетела вечером во вторник. Вим тоже приехал с ночевкой. Пэрис обожала, когда дети дома, расстаралась с ужином, чего не делала даже для Жан-Пьера. А наутро оба улетали в Нью-Йорк. Ричард оставался в Лос-Анджелесе с дочкой.

– Мам, ничего, что мы уезжаем на праздник?

Мэг знала, что Пэрис приглашена к Биксу со Стивеном, но это же только один вечер; она боялась, что маме будет тяжело одной в такие дни. У нее пока не так много друзей в Сан-Франциско, а о наличии мужчины Мэг не подозревала.

– Все в порядке. Ведь вы же будете со мной на Рождество, это самое главное.

И лишь позднее, когда они с Мэг готовились ко сну, а Вим сидел внизу один, Пэрис поделилась с дочерью своим секретом, и то лишь отчасти. Она не привыкла иметь секреты от Мэг, а то, что с ней происходило в последний месяц, было во всех отношениях из ряда вон выходящим. Пэрис рассказала, что встречается с новым мужчиной, что он француз. Но не стала говорить, что он живет у нее и на пятнадцать лет моложе. Для одного раза достаточно.

– Какой он?

Мэг обрадовалась за мать. Как всегда, когда в жизни Пэрис происходило что-то хорошее.

– Очень милый. Он фотограф. Он здесь по работе, на несколько месяцев.

– Плохо, – огорчилась дочь. – И когда ему возвращаться?

– Не знаю. Пока мы прекрасно проводим время, а что будет дальше, одному богу известно, – философски заметила Пэрис.

– Он вдовец или разведен?

– Разведен. Сыну десять лет.