Игра в свидания Стил Даниэла

– Ну, еще бы! – съязвила Пэрис. – Обычно девчонки не влюбляются в мужчин, которые им в отцы годятся.

– Такое бывает. Я не думаю, что возраст тут имеет принципиальное значение. Важно, какой человек.

– Представь себе: тебе будет сорок пять, а ему – почти семьдесят, если, конечно, до этого дойдет. Вот о чем надо задуматься!

– Пока еще до этого далеко, – тихо проговорила Мэг, хотя на самом деле такой разговор уже был.

– Надеюсь. Пожалуй, мне следует приехать и взглянуть на него.

– Мы собирались в Сан-Франциско первого сентября.

– Да уж, сделайте одолжение! Хочу, чтобы этот человек отдавал себе отчет, что ты не сирота, что у тебя есть мать, которая не даст ему спуска. Как его зовут?

– Ричард. Ричард Боулен.

Пэрис не находила слов. Дочь встречается с мужчиной сорока восьми лет! Ей это не нравилось. Но она постаралась справиться с эмоциями. Не хотела, чтобы из желания его защитить Мэг увязла еще глубже.

Вечером Пэрис обсудила новость с Джимом. Он тоже встревожился, но был склонен согласиться с мнением Мэг, что главное – не возраст, а сам человек, его порядочность и надежность.

– Не делай поспешных выводов, – посоветовал он. – Сначала посмотри на него.

– Я бы хотела, чтобы ты тоже с ним познакомился, – сказала Пэрис, и Джим почувствовал себя польщенным.

Если не считать этой неприятной новости, вечер прошел замечательно, и Джим пригласил Пэрис поехать на выходные в Напа-Вэлли. Пэрис сразу поняла, что это важный этап в их отношениях. Они встречались уже два месяца, но еще ни разу не делили постель. Поездка в Напу могла все изменить.

– Два номера или один, мистер Томпсон? – спросила Пэрис, глядя ему в глаза.

– А ты бы как хотела? – нежно произнес он.

Пэрис уже давно была готова ко всему, но не хотела его пугать.

– Тебе будет хорошо одному в номере, Джим? Единственное, чего она хотела избежать, – это участия в поездке Филлис. Или Питера. Она уже созрела для того, чтобы задвинуть Питера в шкаф, где ему и место. Вместе с Рэчел. Но Филлис – совсем иное дело. Ее должен был убрать в шкаф Джим, когда будет готов. Пока же этого не наблюдалось. Филлис то и дело встревала между ними, и Джим ей в этом не препятствовал.

– Думаю, мне будет очень хорошо в одном номере с тобой, Пэрис, – он. – Забронировать?

В этот момент он показался ей особенно красивым и сексуальным.

– Да, пожалуйста! – Пэрис просияла.

Через два дня они поехали в Напа-Вэлли, где в отеле «Оберж дю Солей» их ждал двухместный номер. И только войдя внутрь, Джим сказал Пэрис, что это то самое место, где они с Филлис провели последнюю годовщину свадьбы, всего за несколько месяцев до ее кончины.

– Почему ты мне не сказал? – возмутилась Пэрис, когда он наконец сообщил ей сей многозначительный факт. – Можно было остановиться в любом другом месте!

И надо было бы. Теперь ее пугал этот уютный номер с большой кроватью и камином, где она бы, наверное, прекрасно себя чувствовала, если бы не Филлис. Но та уже была с ними и успела устроиться раньше, чем Пэрис распаковала вещи.

Джим в деталях поведал Пэрис о последней годовщине своей свадьбы, о том, куда они ходили, чем занимались и что ели. Он словно пытался отгородиться от своих чувств к Пэрис и использовал Филлис в качестве щита от нахлынувших эмоций. Чувство вины пересиливало в нем любовное влечение.

Вечером они поужинали в ресторане, причем Джим осушил почти целую бутылку шампанского. Вернувшись в номер, он зажег камин, повернулся к Пэрис, и ей вдруг показалось, что он видит не ее. Джим ни словом не обмолвился о Филлис, но ее присутствие физически ощущалось в этой комнате.

– Устала? – тихо спросил он, и Пэрис кивнула.

На самом деле она была бодра, но очень нервничала. Что чувствует сейчас Джим, понять было невозможно. Весь вечер он держался очень тихо, и Пэрис втайне надеялась, что он готовился отпустить Филлис на волю. Может, он приближается к прозрению, которое ему давно необходимо? Она молилась, чтобы так и было. Пора бы уже.

В строгой атласной сорочке, легкими складками ниспадающей с плеч, Пэрис вышла из ванной. Джим уже лежал в постели, на нем была свежая льняная пижама. Он причесался и побрился, специально для нее. Пэрис чувствовала себя невестой в первую брачную ночь и была охвачена теми же страхами, что и любая воспитанная в старых традициях женщина перед мужчиной, с которым еще никогда не была в постели. «Наверное, надо было относиться к этому проще, – думала она, – и завалиться с ним в постель еще там, дома. Но сейчас мы здесь, и ничего уже не изменишь».

Она легла, он выключил свет и поцеловал ее. И внезапно вся страсть, какую они питали друг к другу, вышла на поверхность. Джим моментально возбудился, они с жаром набросились друг на друга. Пэрис даже не рассчитывала на такую пылкость и сейчас испытывала колоссальное облегчение.

Она скинула сорочку на пол, Джим стянул пижаму, и они оказались в неведомом краю, где существовали только руки и губы. Джим уже почти начал входить в нее, как вдруг все изменилось. Он оцепенел, жить продолжало только его мужское естество.

– Что случилось? – испуганно прошептала Пэрис.

– Я чуть было не назвал тебя Филлис…

Пэрис почувствовала, что Джим вот-вот заплачет.

– Все в порядке, дорогой… Я тебя люблю… Не волнуйся. Все будет хорошо.

Она нежно погладила его по спине, но Джим отстранился. Даже в полумраке было видно, что он охвачен паникой. Пэрис очень хотелось ему помочь: Джим был ей не безразличен и как мужчина, и как человек. Но она не знала, что делать.

– Я не могу с ней так поступить, – прохрипел он. – Она меня никогда не простит.

– Думаю, она бы хотела, чтобы ты был счастлив, – мягко произнесла Пэрис. – Давай я сделаю тебе массаж, а ты ни о чем не думай. Мы сегодня не будем заниматься любовью. Мы ведь никуда не спешим…

Но она чувствовала, что сейчас Джиму хочется быть подальше нее. И поближе к Филлис. Словно уползти назад, в прошлое, и снова оказаться рядом с любимой женой. Вместо того чтобы дать ей сделать себе массаж, Джим встал и нагишом прошел в ванную. Для его возраста у него было прекрасное тело, но от этого Пэрис легче не стало: ведь он не захотел поделиться им с нею.

Когда Джим вышел из ванной, на нем был костюм, в котором он ходил на ужин. Пэрис испытала шок, но постаралась не подать виду. Джим с трагическим выражением смотрел на нее.

– Пэрис, я не хочу так поступать с тобой. Но я не могу здесь находиться. Я хочу вернуться в город.

В нем словно что-то умерло. Перед ней стоял сломленный человек.

– Сейчас?

Пэрис села и уставилась на него. Ей казалось, что она видит какой-то дурной сон.

– Я понимаю, ты считаешь меня сумасшедшим. Я, наверное, и вправду сошел с ума. Просто я не готов, а скорее всего, никогда не буду готов. Я слишком сильно и слишком долго любил ее, мы столько пережили вместе… Я не могу ее оставить, не могу предать.

– Но ведь она тебя оставила, – мягко произнесла Пэрис, откинувшись на спинку кровати. – Она этого, конечно, не хотела, но выбора у нее не было. Ее больше нет, Джим. Ты не можешь умереть вместе с нею.

– Думаю, я все же умер. Умер в ту же ночь в ее объятиях. Я просто этого не понял. Прости, что поступаю так с тобой. Я не могу быть с женщиной. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Именно этого она и опасалась с самого начала, хотя все время надеялась, что это пройдет. Но – не проходило. Джим просто не желал выздоравливать. Он сделал выбор в пользу смерти. И Пэрис никак не могла этого изменить.

– Может, нам все-таки провести ночь вместе? Просто полежать рядом. Совсем не обязательно заниматься сексом. Вот увидишь, утром тебе станет легче.

Джим медленно покачал головой:

– Нет, я не смогу. Если нужно, я пешком вернусь в город, а машину оставлю тебе.

Он избегал даже смотреть на нее, и Пэрис поняла, что она для него больше не существовала.

– Я оденусь, – тихо проговорила она, стараясь не думать о том, что произошло.

Ей было страшно грустно и обидно, она чувствовала себя отверженной. Она не сердилась на Джима и понимала, что дело не в ней, но от этого обида не проходила. Ей было горько, что их роман закончился столь бесславно.

Через десять минут Пэрис в джинсах и свитере с наспех собранным чемоданом спустилась к машине. Джим молча сунул вещи на заднее сиденье, Пэрис села спереди, и уже через пять минут они мчались по дороге. Расплачиваться с отелем не было необходимости, поскольку там имелся оттиск с его кредитки. Платить по счетам надо было только перед самим собой.

Всю дорогу Джим молчал, а когда Пэрис взяла его за руку, никак не отреагировал. Он словно был во власти могущественного демона – его вновь призвала к себе Филлис.

– Я больше не стану тебе звонить, – неживым голосом объявил Джим, высаживая ее возле дома в половине третьего утра. – Нет смысла, Пэрис. Я не могу это продолжать. Прости, что напрасно потратила со мной время.

Можно было подумать, что он сердится на нее, но Пэрис знала: он страшно зол на себя.

– Я не напрасно потратила с тобой время, – ласково произнесла она. – Мне за нас обоих обидно. Надеюсь, когда-нибудь ты с этим справишься, для своего же блага. Ты не заслуживаешь того, чтобы до конца дней страдать в одиночестве.

– Я не одинок. Со мной Филлис, память о ней. Мне этого достаточно. – Он повернулся к ней, и Пэрис сжалась при виде его глаз, пылающих болью. Джим так истерзался, что от него осталась горстка пепла. – А у тебя есть Питер, – добавил он, словно желая увлечь ее с собой в эту пучину страдания.

Но Пэрис покачала головой.

– Нет, Джим, – возразила она. – Это у Рэчел есть Питер. А у меня есть только я.

С этими словами она тихо вышла из машины, взяла вещи и поднялась на крыльцо. Не успела она отпереть дверь, как послышался шум мотора.

Больше Пэрис никогда не слышала о Джиме Томпсоне.

Глава 23

Как и обещала, на первое сентября Мэг приехала в Сан-Франциско с Ричардом Боуленом. Он снял номер в «Риц-Карлтон», а Мэг решила пожить у матери. Ричард не возражал. Напротив, он считал, что так ему будет легче познакомиться с мамой своей подружки, в противном случае Пэрис неизбежно будет испытывать ревность.

Это было мудрое решение, хотя все равно Мэг сразу почувствовала, что Пэрис относится к Ричарду с недоверием. Она ходила вокруг него кругами и принюхивалась, как собака к незнакомому дереву, терзала вопросами, испытующе смотрела и заставила выложить о себе все, начиная от детства и кончая работой. К счастью, Ричард был готов к этому испытанию и стойко его выдержал. Проведя три дня в обществе Ричарда Боулена, Пэрис вынуждена была признать, что он ей очень понравился. Правда, она невольно думала о том, что с таким мужчиной следовало бы встречаться ей, но он, как на грех, нашел себе молоденькую. Хуже того – ее собственную дочь! Ситуация была стара как мир, Пэрис прекрасно понимала это и не держала на него зла.

В день отъезда они сидели в саду, Мэг зачем-то пошла наверх, и Пэрис повернулась к Ричарду с озабоченным выражением лица.

– Не хочу выглядеть назойливой, Ричард, но вас не беспокоит разница в возрасте?

– Я стараюсь об этом не думать, – честно признался он. – Вообще-то, я раньше всегда встречался со своими ровесницами. И жена была одного возраста со мной, мы с ней еще в колледже познакомились. Но ваша дочь совершенно особенная девушка, вы, наверное, и сами это знаете.

Пэрис вздохнула. Ричард казался моложе своих лет и, как ни странно, был чем-то похож на Мэг – те же зеленые глаза и белокурые волосы. Они прекрасно подходили друг другу. Рядом с ним Мэг расцветала и выглядела совершенно счастливой. Она сказала матери, что чувствует себя с ним как за каменной стеной, да Пэрис и сама видела, что у них все серьезно.

– Не хочу казаться старомодной мамашей, – извиняющимся голосом произнесла Пэрис, – но прошу вас, Ричард: не играйте с ней. – Она чувствовала некоторую неловкость, тем более что говорила материнским тоном практически со своим сверстником. – Я понимаю, вам пока рано говорить о своих намерениях, но я не хочу, чтобы с ней позабавились, а потом разбили девочке сердце. Она этого не заслужила.

Пэрис подумала о Чандлере Фримане. Тот мог позабавиться с молоденькой девушкой и уйти, даже не оглянувшись. Но Ричард вроде бы не из той породы.

– Вы намного старше и умнее ее. Если вы не имеете в виду ничего серьезного, не подавайте ей ложных надежд. Не обижайте ее.

– Обещаю, Пэрис, – произнес он, – ее не обижу. А вы не допускаете мысли, что у меня могут быть серьезные намерения? Если я попрошу ее руки, вы не будете против?

– Не знаю, – честно призналась Пэрис. – Надо подумать. Вы настолько ее старше… Я только хочу, чтобы моя дочь была счастлива.

– Счастье редко имеет отношение к возрасту, – резонно заметил Ричард. – И даже наоборот. Возраст тут совсем ни при чем. Я люблю ее, и все тут, – бесхитростно заключил он. – Я ни к одной женщине не испытывал того, что чувствую к Мэг. За исключением разве что моей бывшей жены.

Эти слова отозвались в душе Пэрис тревожным звон ком, и она серьезно посмотрела на него. Ей мигом пришли на память все предостережения Бикса.

– Давно вы разведены?

– Три года, – негромко ответил Ричард.

У Пэрис камень свалился с плеч. По крайней мере, он не двадцать лет гарцует на свободе.

– До сих я не встретил женщину, которая могла бы занять важное место в моей жизни, – продолжил Ричард. – Если честно, с Мэг я тоже не ожидал, что выйдет что-то серьезное. Они с моей дочкой приятельницы.

– Никогда не знаешь, где встретишь свою любовь. А когда она приходит, неизвестно, во что это выльется. В каком-то смысле я рада, что с Мэг это произошло.

Он ей определенно нравился. Просто странно было видеть свою дочь в обществе своего ровесника. Зато ничто не мешает им дружить, и это намного легче, чем было с Энтони или Пирсом, которые, по существу, еще совсем мальчишки. Вот Ричард – мужчина. И, судя по всему, хороший человек.

Позже Пэрис так и сказала Мэг, и та страшно обрадовалась. Она была безумно влюблена. И Ричард, кажется, тоже.

Они уехали, и Пэрис задумалась над странностями жизни. Дочь встречается с мужчиной, с которым в самую пору встречаться ей. А ее удел – руины наподобие Джима Томпсона, плейбои типа Чандлера Фримана или неандертальцы вроде скульптора из Санта-Фе. «Неужели, – думала Пэрис, – больше мне рассчитывать не на что и все хорошее теперь не для меня? Может, если поискать, найдется еще один Ричард Боулен? Очень сомнительно, а в таком случае уж лучше быть одной…»

Она готова была с этим примириться. Одиночество больше не казалось ей смертным приговором. Просто фактом жизни. Если ей не суждено больше полюбить, значит, она станет жить одна. И с ней все будет в порядке. Лучше быть одной, чем неведомо с кем. У Пэрис не было ни сил, ни интереса к устройству своей личной жизни. Любовь во что бы то ни стало дается слишком дорогой ценой. На другой день она рассказала Биксу о Ричарде.

– Рад за Мэг, но вообще-то такой мужик нужен тебе, – рассудительно заметил он, – тебе все попадаются какие-то чудики и прохиндеи. Мне иногда кажется, что нормальных людей вокруг вообще не осталось.

– Мне тоже. Но ты-то хоть на свидания не ходишь. А я? Приличные люди, как этот Ричард Боулен, ищут себе молоденьких. Ко мне у них возникнет интерес, когда им будет лет сто.

– Вряд ли. Тебе вполне подойдет пятидесятилетний. Дело за небольшим – найти приличного человека.

– Желаю удачи! – хмыкнула Пэрис.

– Думаешь, он на ней женится? – спросил Бикс.

– Не знаю. Вполне возможно. Еще неделю назад я бы сказала: «Надеюсь, что нет». Сейчас я так не думаю. Конечно, он для нее староват, но им хорошо вдвоем, они друг друга любят, так почему бы и нет? Может, мы зря придаем такое значение возрасту?

– А мы и не придаем. Посмотри на меня и Стивена. У нас почти такая же разница в возрасте, но нашему счастью любой позавидует.

– Может, мне в самом деле нужен старик… – усмехнулась Пэрис. – Предположим, на двадцать четыре года старше меня – стало быть, ему будет семьдесят один. Пожалуй, не такая плохая мысль!

Бикс пожал плечами:

– Все зависит от человека. В наше время можно оставаться молодым и в восемьдесят. У меня есть знакомая в Лос-Альтосе, ее мужу восемьдесят шесть лет, и она клянется, что с половой жизнью у них лучше, чем когда-либо. А два года назад у них родился ребенок.

– Вот здорово! – с энтузиазмом откликнулась Пэрис.

– Что? Восемьдесят шесть? Так я тебе такого мигом найду. Они на тебя роем полетят! – рассмеялся Бикс.

– Я говорю о ребенке. Я была бы счастлива еще родить. Понимаешь, Бикс, что у меня действительно хорошо получается, так это растить детей. – У нее вдруг загорелись глаза.

– Я тебя умоляю! Я взял тебя на работу, потому что ты взрослая женщина, одна, не какие-то семеро по лавкам. Короче, никакой беременности и родов на производстве! Иначе я тебя просто убью!

Пэрис, разумеется, не собиралась беременеть. Но, все больше примиряясь со своим одиночеством, она подумывала о том, чтобы кого-нибудь усыновить. Правда, пока она никому в этом не признавалась, даже Мэг, и уж тем более Биксу. Он бы пришел в ужас. Пэрис еще и сама не знала, серьезные ли это планы или только мечты, с помощью которых она надеется обмануть время и убедить себя, что еще молода. Завести сейчас малыша было бы настоящим испытанием, пойти на которое она пока могла лишь в мечтах. Но такая мысль ее посещала.

Через неделю тема детей снова возникла, и Пэрис испугалась, не появилась ли у нее навязчивая идея. Но на этот раз все было в ином контексте. Ей позвонила Мэг и сообщила, что Рэчел беременна и должна родить в мае. По словам Мэг, Питер был на седьмом небе от счастья.

Положив трубку, Пэрис долго сидела и смотрела перед собой, переваривая услышанное. Это конец. Теперь ясно, он ушел окончательно. И навсегда связал свою жизнь с Рэчел. Пэрис казалось, что у нее открылась старая рана и сердце снова кровоточит…

К ее удивлению, на другой день позвонил Вим. Он был крайне возмущен предстоящим появлением у него сводного брата или сестры и позвонил специально, чтобы выговориться. Он считал это безумной затеей, называл отца полным идиотом и к тому же слишком старым для того, чтобы заводить нового ребенка.

Мэг так резко не высказывалась, хотя тоже не была в восторге. Оба чувствовали в этом какую-то угрозу для себя, чему Пэрис была немало удивлена, особенно учитывая их возраст. Оба уже вступили в самостоятельную жизнь, расправили крылья, и вряд ли им придется часто иметь дело с новым ребенком отца. Но для них, как и для Пэрис, это был четкий сигнал: Рэчел завладела отцом навсегда, она очень многое для него значит.

Пусть даже только из преданности матери, но ни один из них не питал к этой женщине теплых чувств. Им казалось, что она высосала из их отца всю энергию и внимание и крепко привязала его к двоим своим сыновьям, которые родного отца даже не знали. Мэг сказала, Питер собирается их усыновить.

Что и говорить, за последние полтора года жизнь их семьи разительно переменилась. Отрицать это было бессмысленно. Но почему-то только теперь, несмотря на наличие двух обожаемых детей, Пэрис так остро почувствовала себя никому не нужной. В один прекрасный день у Вима и Мэг появится своя жизнь. Да, собственно, она уже появилась. Питер с Рэчел строят новую семью, с нуля. А она совершенно одна. И пережить это очень трудно.

Как всегда, когда на душе лежала тяжесть, Пэрис с головой ушла в работу. Им были заказаны мероприятия по случаю открытия сезона в опере и в филармонии, два чуть ли не самых торжественных вечера в году, и еще целая уйма празднеств, приуроченных к началу светского сезона. Половина мероприятий уже была отработана, когда Бикс как-то вошел к ней в кабинет и нерешительно остановился в дверях.

Они так давно и тесно работали вместе, что превратились в двух сиамских близнецов, и Пэрис его видела насквозь.

– Так, что это за покаянный вид? Что ты опять натворил? – набросилась она на него. – Судя по твоему лицу, ты подписал контракт на четыре свадьбы в один день, так?

Бикс никому не мог отказать, и порой выходило, что они одновременно проводят по четыре-пять мероприятий. В таких случаях оба сходили с ума от множества дел, которые надо было делать все разом.

– А вот и не угадала. Мне просто пришла в голову одна мысль…

– Сейчас угадаю. Ты хочешь поехать на карнавал в Рио и взять на себя организацию всего праздника? Или устраиваешь вечеринку на весь городской парк? Бикс засмеялся и покрутил головой:

– Ничего подобного. Я намереваюсь кое-что сделать, но знаю, что тебе это не понравится.

Пэрис выпучила глаза.

– Джейн выходит на работу? Ты меня увольняешь?

В последнее время ее пугало только одно – потерять работу, которую она так полюбила.

– Да нет же! Мне кажется, она опять беременна. В последний раз, когда мы с ней общались, какие-то намеки звучали. Она уже не вернется, а тебя я не отпущу. Но я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала. Обещай, что согласишься, и мы все обсудим.

– Нужно будет раздеваться на публике? – с подозрением произнесла Пэрис, но Бикс, усмехнувшись, опять покачал головой. – Хорошо, обещаю. Я тебе доверяю. И что же?

– Я хочу отправить тебя на свидание с незнакомым мужчиной! Постой-постой, сначала выслушай. Ты знаешь, я сам ненавижу эти вещи; все, кто утверждает, что именно так познакомились со своими будущими мужьями и женами, бессовестно врут. Мне на таких свиданиях ни разу не попадались приличные люди, одни психопаты и ничтожества. Но этот парень – настоящая находка. Он известный писатель, наш клиент – заказал нам день рождения своей матушки. Невероятно умный. И стильный. Мне кажется, это именно то, что тебе нужно. Он пять лет, как овдовел, по-прежнему вспоминает о жене с теплотой, но без параноидальных проявлений. Трое взрослых детей. Он живет то тут, то в Англии. С виду очень домашний. Полгода назад расстался с женщиной примерно твоего возраста. Поразительно адекватный мужик!

– Это еще надо доказать. Ты его не спрашивал, он в женское платье не переодевается?

– Думаешь, я бы сразу этого не понял? Серьезно, Пэрис! Я, как только его увидел, сразу о тебе подумал. Так как, познакомишься? Необязательно даже на ужин ходить. Я ему о тебе ничего не говорил. Ты можешь просто пойти на нашу следующую встречу. Хочешь – со мной, хочешь – одна. Только познакомься, больше ни о чем не прошу.

Пэрис была заинтригована. Она не хотела ни с кем знакомиться, но Бикс заронил в ее душу сомнение. А когда он назвал его фамилию, Пэрис вспомнила, что прочла три книги этого автора. Писал он действительно хорошо и всегда занимал первые строчки в списке авторов бестселлеров.

– Хорошо, съезжу с тобой за компанию, – пообещала Пэрис, на сей раз проявив редкую терпимость к безнадежной затее. В конце концов, это же не свидание. Это деловая встреча. – Когда вы встречаетесь?

– Завтра утром, в половине десятого. – Бикс очень обрадовался, что она поддалась на уговоры.

Пэрис кивнула и больше ничего не сказала.

Наутро Бикс заехал за ней в четверть десятого. Писатель, к которому они ехали, – звали его Малкольм Форд, – жил всего в нескольких кварталах. Его особняк произвел на Пэрис большое впечатление. Внушительное кирпичное строение в районе, именуемом Золотой Берег. Элитный квартал. Однако хозяин дома держался очень просто. У него были пепельные волосы с проседью и серо-голубые глаза. Одет он был в старенькие джинсы и свитер. Он проводил гостей в дом, убранство которого Пэрис нашла красивым, но без излишеств. Они разместились в библиотеке, где стояло по стеллажам множество редких книг и первых изданий, а на полу горой были навалены современные книжки.

Хозяин принялся деловито обсуждать предстоящий юбилей матери. Он хотел, чтобы вечер получился элегантным и сердечным, но не слишком вычурным. А поскольку жены у него не было, пришлось обратиться к профессионалам. Старушке-маме исполнялось восемьдесят, самому же Малькольму было шестьдесят. Пэрис он сразу понравился, и она поведала, что с большим удовольствием читала его книги. Форд был явно доволен. На письменном столе стояла фотография его покойной жены, но в разговоре он о ней не вспоминал. Была и фотокарточка его последней подружки, тоже известной писательницы. Малкольм упомянул, что у него еще есть дом в Англии.

В целом он производил впечатление совершенно нормального человека, со своими достоинствами и недостатками, и держался поразительно просто для фигуры такого масштаба. У него не было ни «Феррари», ни своего самолета; он сказал, что по выходным ездит в Соному, и тут же признался, что его загородный домик превращен в настоящий хламовник, но ему так больше нравится.

Абсолютно все говорило в его пользу, и, когда встреча закончилась, Бикс посмотрел на Пэрис торжествующе. Он считал, что нашел ей настоящий бриллиант, однако Пэрис встретила его взгляд безучастно.

– Ну что, я был прав? – не выдержав, спросил Бикс по дороге в контору.

Он в него чуть сам не влюбился, что и неудивительно: Малкольм чем-то напоминал Стивена.

– Отличный мужик, правда?

– Да, – согласилась Пэрис, но этим и ограничилась.

– И? – Бикс уже видел, что она чем-то недовольна. – Что ты от меня утаиваешь? Выкладывай!

Он был заинтригован ее молчанием, но Пэрис как будто и сама была не в силах разобраться, что ее не устраивает.

– Не знаю. Ты, конечно, сочтешь меня сумасшедшей… Он очень милый, прекрасно выглядит и, судя по всему, очень умен. Дом мне тоже очень понравился. Но Форд меня совершенно не привлекает как мужчина. Вообще! Искры нет, понимаешь? Ничто во мне даже не шелохнулось. Я ничего не чувствую. Мне кажется, столкнись я с ним в компании – вообще прошла бы мимо. Он во мне ни одной струны не задевает.

– Черт! – расстроился Бикс. – В кои-то веки я нашел тебе приличного мужика, так ты его не хочешь.

Впрочем, он сам прекрасно понимал, что, если нет влечения – ничего не выйдет. Когда и почему возникает неуловимая искра, никто объяснить не может, но без этого все дохлый номер.

– Что ж поделаешь, – вздохнул Бикс. – Но ты уверена? Ты что-то очень быстро сделала выводы.

– Абсолютно уверена. Мне кажется, я вообще больше никого не хочу. Мне вполне хватает себя.

– Ага, вот тут-то обычно и появляются хорошие парни. По крайней мере так в народе говорят. Стоит тебе наплевать на весь мир, как к тебе начинают слетаться красавцы, как мухи на мед. Если бы этот Малкольм был «голубой», а я – свободен… – мечтательно протянул Бикс.

– Он был бы рад это услышать, – засмеялась Пэрис. – Вообще-то не думаю, что он «голубой». Просто он не для меня. Мне кажется, у него ко мне тоже ничего не возникло. Никакой искры, никакого шевеления внутри.

– Что ж, значит, начнем все сначала.

Он очень хотел видеть ее счастливой, и Пэрис была ему благодарна.

– Не думаю, что надо вообще что-то начинать. Во всяком случае, не сейчас. Мне кажется, я перегорела.

Бикс молча кивнул. Он понимал, почему Пэрис так считает. Роман с Джимом Томпсоном стал для нее настоящим разочарованием. Пэрис подсознательно боялась нового отказа, и Бикс не хотел бы, чтобы она его снова пережила. Хватит с нее душевной боли.

Они вернулись в контору и принялись за работу – у них каждый месяц был насыщен мероприятиями.

Как-то в начале октября они сидели вдвоем у Бикса в кабинете и прорабатывали детали предстоящей свадьбы. Невеста была француженка, и ее родители хотели пригласить фотографа из Франции. В остальном же все было как всегда, и пока все шло гладко. Невеста была как фарфоровая кукла, платье ей прислали из Парижа, от Бальмена. Эта свадьба должна была стать самым пышным торжеством в сезоне.

– Нам не нужно забронировать фотографу номер в отеле? – спросила Пэрис, пробегая глазами свои записи.

– Я уже об этом позаботился. Я выбрал для него «Сэр Фрэнсис Дрейк» – там дают хорошую скидку. Он везет с собой двоих ассистентов. Прибудет заранее, хочет сделать семейные портреты.

Из Европы ожидалось не менее десятка родственников и вдвое больше друзей, причем много титулованных. Всем были забронированы номера в «Рице». Последние детали они уже согласовали; единственное маленькое осложнение заключалось в том, что заказанный для фотографа микроавтобус надо было забрать в городе, а не в аэропорту.

– Ничего страшного, на такси доедет, – сказал Бикс. Самолет должен был приземлиться уже через час.

– Я могу за ним съездить, – вызвалась Пэрис. – Он, может, и по-английски-то не говорит. Не хватало нам избалованного французского фотографа, который запутается в аэропорту, а потом спустит на нас всех собак. Я сегодня свободна. Встречу его.

– Ты уверена? У тебя что, нет более интересных занятий, чем работать шофером?

Бикс не хотел ее этим нагружать. Но Пэрис предпочитала предусмотреть все до последней мелочи, даже если приходилось брать на себя дополнительные обязанности.

Через пять минут она выехала в аэропорт. Теперь все зависело от того, поместится ли аппаратура французов в ее универсал. В противном случае придется отправить одного из ассистентов на такси. Но в любом случае маэстро не будет чувствовать себя брошенным на произвол судьбы. Знает она этих французов. Тем более – фотографов.

Стоял бодрящий октябрьский день, Сан-Франциско был красив, как никогда. Пэрис была рада, что поехала в аэропорт – по крайней мере получила небольшую передышку. Она поставила машину на стоянку и прошла в зал прилета. Самолет из Парижа только что приземлился, и надо было ждать, пока пассажиры, измученные одиннадцатичасовым перелетом, заберут багаж и пройдут таможню. Пэрис решила, что узнает «своих» по аппаратуре. Фотографа звали Жан-Пьер Бельмон, она видела его работы во французском издании «Вог», но понятия не имела, как он выглядит.

Пэрис во все глаза высматривала людей с вещами, похожими на кофры с фотокамерами. И наконец увидела. Их было трое, один – постарше, седовласый, с двумя огромными серебристыми саквояжами, и двое совсем молодых: один ярко-рыжий, лет четырнадцати, и другой ненамного старше, со взъерошенными черными волосами, озорной улыбкой и бриллиантовой серьгой в ухе. Юноши были в кожаных куртках и джинсах, а «маэстро» – в солидном пальто с кашне.

Пэрис стремительно двинулась им навстречу.

– Добрый день, – с улыбкой окликнула она. – Меня зовут Пэрис Армстронг. Я от фирмы «Биксби Мейсон». Вы мсье Бельмон? – обратилась она к тому, что постарше.

Парнишка с рыжими волосами фыркнул, а мужчина смутился и покачал головой. Было видно, что он ни слова не понимает по-английски.

– Вам нужен мсье Бельмон? – переспросил «панк» с серьгой.

Судя по всему, этот юноша единственный в компании мог изъясняться по-английски, хотя и с сильным акцентом. Он был ненамного выше ее ростом, но при ближайшем рассмотрении выглядел старше, чем ей сперва показалось. Она думала, ему лет восемнадцать-двадцать, но теперь видела, что он примерно ровесник Мэг.

– Да, – вежливо сказала Пэрис и едва заметно повела головой в сторону старшего. – Это он?

Конечно, он, кто же еще? Единственный взрослый из этой троицы.

– Нет, – ответил юноша, и Пэрис испугалась, что все напутала и теперь неизвестно, где их искать. – Мсье Бельмон – это я! – с восторгом пояснил паренек. – А вас действительно зовут Пэрис?

Она кивнула и обрадовалась, что все же не совсем ошиблась, хотя поверить в то, что этот пострел – знаменитый французский фотограф, было нелегко.

– Но это же мужское имя, – удивился он. – Так звали одного греческого бога.

– Я знаю. Это длинная история. – Пэрис не собиралась вдаваться в подробности своего зачатия во время медового месяца, который родители проводили в Париже. – Все ваши вещи с вами? – любезно поинтересовалась она, все еще пытаясь разобраться, кто есть кто в этой компании. Если Бельмон – этот мальчишка, тогда те двое – его ассистенты, один из которых годился ему в отцы.

– Да, все тут. – Он говорил с акцентом, но на вполне удобоваримом английском, – у нас вещей немного, только камеры.

Он показал на багаж, и Пэрис кивнула. В нем было какое-то необъяснимое обаяние. Может, акцент, прическа или серьга? А может, улыбка. Всякий раз при взгляде на него ей хотелось рассмеяться. Рыженький и вовсе казался ребенком, хотя, как выяснилось, ему уже было девятнадцать лет и он был двоюродным братом маэстро. Сам же Бельмон являл собой воплощенную вечную молодость и был парижанином до мозга костей.

Пэрис попросила подождать и пошла за машиной, а когда вернулась, все трое так ловко и проворно загрузили вещи в ее универсал, будто выполняли хорошо отработанный трюк. В считанные мгновения маэстро уже сидел на правом кресле, его помощники – сзади, и машина тронулась в направлении города.

– Мы сначала в отель или сразу к невесте? – спросил Бельмон.

– Насколько мне известно, вас ждут к шести. Так что у вас есть время разместиться, отдохнуть с дороги, перекусить, принять душ…

Она старалась говорить медленно и отчетливо, чтобы он ее понял. Парень кивнул, продолжая с любопытством смотреть в окно. Только через несколько минут он снова заговорил:

– А вы чем занимаетесь? Вы секретарь, ассистент или, может, мама невесты?

– Нет, я занимаюсь организацией свадьбы. Фирма «Биксби Мейсон». Цветы, музыка, оформление – это все мы. Нанимаем всех, кто будет обслуживать свадьбу.

Он опять кивнул, давая понять, что ее функции теперь ясны. «Смышленый парень, – подумала Пэрис. – И очень живой». Глядя в окно, он раскурил «Голуаз», и по салону моментально распространился ни с чем не сравнимый запах французских сигарет.

– Не возражаете? – спросил он, спохватившись, что американцы не столь терпимы к курению, как французы.

– Курите, курите, – успокоила его Пэрис. – Я сама какое-то время назад курила. Запах приятный.

– Мерси, – небрежно бросил он и повернулся к своим товарищам.

Пэрис немного знала французский, но из их разговора не поняла ни слова – слишком уж быстро они тараторили. Потом Жан-Пьер опять обратился к ней:

– Хорошая свадьба будет? Платье красивое?

– Очень, – заверила она. – И девушка красивая, и платье. Жених тоже замечательный. Прекрасная пара. Торжество будет в музее Почетного легиона. Семьсот человек.

Семейство Делакруа владело крупными предприятиями текстильной промышленности во Франции, а после прихода к власти социалистов переехало в Сан-Франциско, желая оградить свои богатства от безжалостных французских налогов. Но они по-прежнему проводили много времени на родине.

– Богачи, да? – спросил фотограф, и Пэрис с улыбкой кивнула.

– Еще какие! – Она не стала говорить, что за свадьбу родители невесты выложат два с половиной миллиона долларов.

Пэрис доставила фотографа в отель и договорилась, чтобы кто-то забрал из проката их фургон и подогнал к гостинице. Им оставалось только предъявить права и расписаться, где положено. Она выдала Жан-Пьеру карту города и показала, где им следует быть в шесть часов вечера.

– Надеюсь, справитесь? – улыбнулась Пэрис и протянула свою визитку. – Если что-то понадобится, звоните.

Француз затушил сигарету, помахал ей рукой, и вся компания ввалилась в лифт.

Пэрис вышла на улицу и зашагала к машине. Находиться рядом с Жан-Пьером было равносильно тому, что попасть в водоворот. Жизнь вокруг него била ключом. Выразительная жестикуляция, клубы дыма, обрывки разговора, которые она не понимала, беспрестанное движение, всклокоченные волосы и большие карие глаза – все это был Жан-Пьер. Он походил на какого-нибудь приятеля Мэг, если не считать, что его окружал невероятный французский колорит. При том, что он казался таким юным, было видно, что командует парадом он.

Пэрис вернулась в машину, где еще витал запах его сигарет, и поехала в офис, чтобы забрать папку с бумагами и проверить, какие поступили сообщения.

Бикс оказался еще на работе.

– Все в порядке? – спросил он, подняв на нее глаза. Пэрис кивнула и пробежала глазами свои записи. К сегодняшнему вечеру все было готово.

– Все отлично, – доложила она и рассказала о Жан-Пьере Бельмоне. – Ему можно дать двадцать лет. Ну, может, чуточку больше.

– Я думал, он старше, – Бикс.

– Я тоже. Француз до мозга костей! Жаль, что у Мэг уже есть кавалер, он бы ей понравился.

На самом деле Пэрис не жалела, что Мэг увлеклась Ричардом. Прекрасная пара. Они встречались уже три месяца и были совершенно счастливы.

Вечером Бикс с Пэрис поехали в особняк Делакруа, где давали семейный ужин на тридцать персон – гости уже начали прибывать из Франции. Пэрис скромно стояла в углу и наблюдала работу фотографа. Ариан Делакруа, позировавшая в подвенечном платье, была неотразима. При виде заразительной улыбки фотографа она засмеялась; перехватив взгляд Пэрис, Бельмон подмигнул и тут же вернулся к работе. Ассистенты подавали ему то один аппарат, то другой, меняли пленку. Он сделал несколько семейных портретов, а когда невеста поднялась к себе, чтобы переодеться в вечернее платье и сняться вдвоем с матерью, подошел к Пэрис.

– Сфотографировать вас? – чопорно предложил он. Пэрис быстро помотала головой – это было бы вопиющим нарушением всех правил.