Имитатор Робертс Нора

– Да.

– Вы оказываете ей финансовую поддержку.

– Пока эта сторона дела в порядке, она держится от меня подальше, не вмешивается в мою жизнь. Она не настолько глупа, чтобы не понять: если она высунется, продаст свою историю журналистам, ей, конечно, обломится кое-какой гонорар, но курицу, несущую золотые яйца, она зарежет. Если мой доход пострадает, она тоже останется на мели. Я ей все это объяснил очень подробно еще до первой выплаты.

– У вас с матерью враждебные отношения?

– У нас нет никаких отношений. Я предпочитаю вообще о ней не думать. Это создает дисбаланс.

– Джейси Вутон была лицензированной проституткой.

– Кто?

– Вутон. Женщина, убитая в китайском квартале.

– Это не имеет никакого отношения ко мне. – Несколько успокоившись, Смит отмахнулся здоровой рукой. – Я тоже предпочитаю не думать о темных сторонах жизни.

– В воскресенье была убита еще одна женщина. Мать взрослого сына.

В этот момент он бросил на нее взгляд, в котором явственно читался страх.

– Это опять-таки не имеет никакого отношения ко мне. Я был жертвой насилия, но я выжил. Я хочу положить конец насилию, а не продолжать его.

– Жертвы насилия часто сами обращаются к насилию. Дети, терпевшие побои в детстве, вырастая, начинают бить тех, кто слабее. Одни убийцами рождаются, другие ими становятся. Женщина причинила вам боль. Эта женщина имела власть над вами, вам приходилось ей подчиняться. Она годами причиняла вам боль, а вы были бессильны помешать ей. Как же заставить ее заплатить за эту боль, за унижение, за все те годы, что вы прожили в страхе?

– Никак! Она никогда не заплатит. Такие, как она, никогда не платят. Она побеждает снова и снова. Она побеждает всякий раз, как я посылаю ей деньги. – Теперь по его щекам потекли слезы. – Она побеждает, потому что вы врываетесь сюда и напоминаете мне о ней. Моя жизнь – не иллюзия, это реальность, которую я создал сам. Я ее сотворил. И я не позволю вам врываться в мою жизнь и разрушать ее, забрасывать ее грязью.

В душе у Евы шевельнулось сочувствие. Те же слова, наполненные искренней страстью, могла бы произнести она сама.

– У вас есть дом здесь и еще один в Лондоне.

– Да, да, да! И что с того? – Он дернул рукой и поморщился, когда Пибоди отпустила его руку. Его взгляд упал на окровавленное полотенце, лицо побелело как мел. – Уходите! Ну почему вы не можете просто уйти?

– Скажите мне: где вы были в воскресенье утром?

– Не помню. Разве я могу все помнить? У меня для этого есть люди, они заботятся обо мне. Я имею на это право. Я дарю наслаждение. Я заслуживаю награды.

– Воскресным утром, Кармайкл. С восьми до полудня.

– Здесь. Я был здесь. Спал, предавался медитации, выводил токсины из организма. Я не выношу стрессов. Мне нужен покой.

– Вы были один?

– Я никогда не бываю один. Она прячется в каждом шкафу, под каждой кроватью, за дверью в соседнюю комнату. Притаится и ждет, чтобы меня ударить. Я от нее запираюсь, но она все равно ждет.

Еве больно было на него смотреть. Она его прекрасно понимала. Как никто на свете.

– Вы покидали дом воскресным утром?

– Я не помню.

– Вы знали Лоис Грегг?

– Я знаю многих людей. Многих женщин. Они меня любят. Женщины любят меня, потому что я безупречен. Потому что я им не угрожаю. Потому что они не знают, что я вижу их насквозь. Знаю, какие они на самом деле.

– Вы убили Лоис Грегг?

– Мне больше нечего вам сказать. Я приглашу своих адвокатов. Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. Ли! – Смит поднялся, пошатываясь, убрав пораненную руку за спину, и опасливо отступил подальше от запачканного кровью полотенца. – Ли, прогони их, – приказал он, когда она вновь появилась в комнате. – Пусть они уйдут. Мне надо прилечь. Мне плохо. Мне нужен покой.

– Вот так, вот так. – Ласково приговаривая, Ли обхватила его за талию. – Я обо всем позабочусь, не беспокойся. Бедный мой мальчик! Успокойся. – Уводя Смита из комнаты, она бросила свирепый взгляд через плечо.

– Чтоб вас тут не было, когда я вернусь. Если вы не уберетесь, все доложу вашему начальнику.

Она опять заворковала, обращаясь к Смиту, и вскоре ее голос затих вдали. Ева поджала губы.

– У этого парня серьезные проблемы, – заметила Пибоди.

– И не говори. Он, видимо, думает, что может с ними справиться при помощи медитаций, травяных настоев и отупляющей музыки. – Ева пожала плечами. – Может, все это и вправду помогает. Он не выносит вида крови, – добавила она, изучая полотенце. – Ему стало дурно при виде крови. Трудно сотворить такое с двумя женщинами, если не выносишь вида крови. А с другой стороны, может, на него так действует только его собственная кровь? – Ева проверила время, когда они вышли из дома. – Быстро же мы здесь управились. Теперь у нас образовалось «окно».

– Да? – Пибоди загорелась надеждой. – Тогда, может, поищем лоток или круглосуточный магазинчик? Я пропустила завтрак.

– «Окно» не так велико. – Лицо Пибоди вытянулось, и Ева вздохнула. – Ты же знаешь, я терпеть не могу этот взгляд побитого щенка. Ладно, посмотрим, что нам попадется на пути. На покупку у тебя одна минута, и это включает кофе для меня.

– Договорились.

Первым по дороге попался лоток, и Пибоди выбрала бутерброд с яйцом. Ева искренне понадеялась, что на вкус он лучше, чем на вид. Впрочем, кофе тоже оказался скверным.

– Мы должны поговорить с женой Брина. Мне дали от ворот поворот, когда я позвонила к ней в редакцию и спросила про ее расписание. Пришлось звать подкрепление.

Ответ Пибоди прозвучал невнятно: рот у нее был забит.

– Это моя обязанность – договариваться о встречах.

– Будешь собачиться из-за того, что я избавила тебя от этой дыры в голове?

– Нет. – Но губы у Пибоди надулись сами собой. – Просто я не хочу, чтобы вы думали, будто я не справляюсь со своими обязанностями из-за всего, что на меня свалилось.

– Если у меня будут жалобы на твою работу, Пибоди, ты первая об этом узнаешь.

– Не сомневаюсь, – проворчала Пибоди и глотнула оранжада из бутылки. – Вы сказали, «подкрепление»?

– Джульетта работает в мире моды. Я по чистой случайности знакома кое с кем с переднего края индустрии моды. Расписание мисс Гейтс волшебным образом расчистилось, как только в ее кабинете прозвенел звонок от прекрасной половины Леонардо.

– Вы пригласили Мэвис? Класс!

– Это не девичник, Пибоди. Мы расследуем убийство. Не забывай.

– Даже в расследовании убийства бывают свои светлые стороны. – Пибоди запила восстановленный белок синтезированным апельсиновым соком. – Хочу поскорей ее обрадовать: мы же теперь будем соседями! Ну, по крайней мере, пока она не родит. Тогда уж они, конечно, захотят подыскать квартиру побольше.

– Зачем? Разве ребенок занимает так много места?

– Да не сам ребенок, а все его приданое. Кроватка, столик для смены пеленок, манежик, шкафчик для…

– Ладно, проехали. Господи боже! – Еве стало не по себе при одной мысли об этом.

– Это было умно с вашей стороны – взломать дверь при помощи Мэвис.

– У меня тоже бывает просветление.

– Ну, вы могли бы просто представиться как миссис Рорк, и они ползали бы перед вами на карачках.

– А я не хочу, чтобы они ползали передо мной на карачках. Мне просто нужно поговорить. И не смей называть меня миссис Рорк.

– Да я просто так сказала. – Приободрившись, Пибоди доела бутерброд. – Вот как поешь, сразу настроение улучшается. Я буду жить вместе с Макнабом – подумаешь, большое дело! Всего лишь один из этапов развивающегося романа. Так?

– Откуда, черт побери, мне знать?

Пибоди вытерла рот и руки бумажной салфеткой, мысленно напомнив себе, что надо заменить окровавленный платок, оставшийся в доме Смита.

– Ну, когда вы переехали к Рорку, вы, конечно, не чувствовали себя полной дурой, не нервничали и не расстраивались по пустякам.

Наступила долгая, томительная пауза.

– Как, и вы тоже? – Голова Пибоди откинулась на спинку сиденья. – Вот это да! Нет, это просто потрясающе! Знаете, мне сразу стало в миллион раз легче. Если уж вы можете дергаться и напрягаться из-за переезда в дом божества среди мужчин – да не дом, дворец! – ну тогда мне сам бог велел покомплексовать из-за переезда к Макнабу. Все в порядке.

– Ну теперь, когда мы разрешили эту мучительную дилемму, может, сосредоточимся на нашем деле?

– У меня еще только один вопрос. Когда у вас это прошло? Ну, когда вы привыкли и стали чувствовать себя нормально… ну, что вы живете с Рорком в одном доме и все такое?

– Я дам тебе знать, когда это случится.

– Вот это да! Это… – Пибоди задумалась, и мечтательная улыбка расцвела на ее лице. – Это очень мило.

– Пожалуйста, закрой рот, а то мне придется тебя сильно огорчить.

– Лейтенант, вы сказали «пожалуйста». Все-таки сердце у вас доброе.

– Хамство, – покачала головой Ева. – Все, что мне достается, – это хамство. «Миссис Рорк мила, сердце доброе». Вот увидишь, какое оно у меня доброе, когда я засуну твою голову тебе же в задницу.

– Вот она и вернулась, – объявила Пибоди. Оставшийся путь она проделала в молчании, вполне довольная жизнью.

«На Мэвис всегда можно положиться, – думала Ева. – Она всегда развеселит, окажет услугу, подставит плечо. А главное, от нее никогда не знаешь, чего ждать».

Мэвис была уже на четвертом месяце, но это ничуть не лишило ее жизнелюбия и не повлияло на ее склонность к рискованным нарядам. Во всяком случае, Ева считала их рискованными, потому что по части нарядов никто на всем белом свете не мог угнаться за Мэвис Фристоун.

Она выбрала летние пастельные тона, по крайней мере для волос. И уложила их в замысловатую прическу, напоминавшую гнездо голубых, розовых и фисташково-зеленых змей. Прическа держалась при помощи розовато-лиловых шпилек с головками, которые Ева поначалу приняла за цветочки, но, присмотревшись получше, убедилась, что это не цветочки, а голенькие младенцы, свернувшиеся в эмбриональной позе.

«Свихнуться можно», – сказала себе Ева.

Не меньше дюжины тончайших золотых и серебряных цепочек свисало с мочки каждого уха, и к каждой цепочке был прикреплен цветной шарик. Шарики звякали друг о друга при каждом движении. То есть постоянно.

Ее миниатюрное тело было облачено в юбочку размером со столовую салфетку и такой же маленький жилетик. Оба предмета были белого цвета с рисунком в виде крошечных вопросительных знаков тех же оттенков, что и ее волосы. Она надела босоножки, состоящие из одного-единственного ремешка, с толстыми прозрачными подошвами и высокими каблуками, наполненными такими же разноцветными шариками, позвякивающими при каждом шаге. Ногти на ногах были покрашены во все цвета радуги. Для Мэвис это был деловой костюм.

– Это просто восхитительно, – заявила Мэвис. – Журнал «Ультра» был моей библией, пока я не встретила своего медвежонка. Я до сих пор читаю его каждый месяц, только теперь мне не приходится гадать, на какие шиши покупать все эти тряпки. У меня есть Леонардо.

– Мне необходимо с ней переговорить. Пять минут.

– Как не фига делать, Даллас. Хорошо, что поцелуи по телефону не передаются, а то бы у меня вся задница была в губной помаде, так она меня облизывала. Вперед.

Они пересекли широкий вестибюль, отделанный колючим геометрическим орнаментом белого, красного и черного цвета. От расположенной в самой середине стойки администратора лучами расходились дорожки, ведущие к модным магазинчикам, дамским кафе и центру оформления интерьеров. Все стены представляли собой экраны с изображением подиумов, по которым расхаживали длинные и тощие манекенщицы в нарядах, вероятно, созданных пациентом психбольницы.

– Осенние коллекции, – пояснила Мэвис. – Нью-Йорк, Милан, Париж и Лондон. – Она издала боевой клич и указала пальцем. – Смотри, вон моя модель! Остальные просто отдыхают!

Ева изучила ансамбль, состоящий из туго-натуго перепоясавших тело красных ремешков, пышного павлиньего хвоста из перьев сзади и прозрачной юбочки, по подолу которой вспыхивали и гасли крошечные лампочки. Разве она могла что-то возразить?

Мэвис решительным шагом прошла мимо стойки прямо к охранникам, несущим вахту возле сверкающих красным лаком лифтов.

– Мэвис Фристоун к Джульетте Гейтс.

– Да, мисс Фристоун, вы можете подниматься прямо на тридцатый этаж. Там вас встретят. – Охранник вскинул руку, чтобы остановить Еву и Пибоди. – Только мисс Фристоун разрешен доступ на тридцатый этаж.

– Вы же не думаете, что я хожу одна? – ледяным тоном заговорила Мэвис, не дав Еве открыть рот. – Если моей свите здесь не рады, я тоже никуда не пойду.

– Прошу прощения, мисс Фристоун. Мне придется предупредить их там, наверху.

– Побыстрее. – Мэвис вздернула носик. – Я очень спешу. За те двадцать секунд, что понадобились охраннику, чтобы позвонить наверх, она успела разыграть целый спектакль: потопала ножкой, шумно вздохнула, изучила свои ногти.

– Вы и ваша свита можете подниматься прямо на тридцатый. Благодарю вас за проявленное терпение.

Мэвис не выходила из образа дивы, пока не сомкнулись двери лифта.

– Супер-пупер! – восторженно взвизгнула Мэвис. – «Вы и ваша свита можете подниматься прямо на тридцатый». Классное дерьмо, а? – Она сплясала какой-то дикарский танец, вихляя бедрами, потом погладила себя по животу. – Про свиту пришлось соврать: мне показалось, что ты хочешь ему врезать.

– Была у меня такая мысль.

– Я стараюсь оберегать ребенка от проявлений насилия. Даже телевизор почти не смотрю. Говорят, спокойствие и положительные эмоции способствуют благоприятному развитию плода.

Ева не без трепета взглянула на округлившийся животик Мэвис. Неужели они там слышат? – Я постараюсь никого не бить в твоем присутствии.

– Вот и хорошо.

Задорная улыбка сошла с лица Мэвис, она вновь превратилась в диву, как только двери лифта открылись, и вопросительно подняла бровь, глядя на поджидавшую их женщину.

– Очень рада встрече с вами, мисс Фристоун. Я ваша большая поклонница, ну и, конечно, я восхищаюсь Леонардо.

– Конечно. – Мэвис протянула руку.

– Сюда, прошу вас. Мисс Гейтс с нетерпением ждет встречи с вами.

– Вот это я понимаю! – уголком рта шепнула Мэвис, пока они шли через еще один широкий вестибюль.

Здесь были установлены стеклянные кабинки для прилежных пчелок с персональными компьютерами и наушниками на головах. Судя по одежде, все они внимательно следили за показами мод.

Помещение в очередной раз разветвилось. Дальний конец одного из коридоров замыкался двойными дверями, выкрашенными в фирменный для журнала «Ультра», как поняла Ева, кроваво-красный цвет.

Их сопровождающая, указывая дорогу, шла на шаг впереди. Юбка туго, как бандаж, охватывала ее бедра, острые каблуки напоминали скальпели. Она нажала кнопку в середине левой створки двери. Через несколько секунд нетерпеливый женский голос рявкнул изнутри: – Да!

– К вам мисс Фристоун, мисс Гейтс.

Двери разъехались в стороны, открыв взору огромный кабинет с защищенными от проникновения и подглядывания окнами. Черно-белая гамма в отделке была выдержана и здесь. Черный ковер, белые стены, массивный белый рабочий стол. Просторные кресла были обиты материей в черно-белую полоску.

Красный цвет тоже присутствовал: ярко-алые розы в высокой черной вазе. Того же цвета был и деловой костюм, облекавший впечатляющую фигуру Джульетты Гейтс.

Она была высокого роста, с выпуклостями в нужных местах. Прямые волосы цвета меда, подстриженные «под пажа», красиво обрамляли лицо с острыми скулами, острым носом и заостренным подбородком. Губы были тонковаты для истинной красоты, но глубокие темно-карие глаза отвлекали взгляд наблюдателя от мелких недостатков. Когда двери отворились, она как раз пересекала комнату, протянув руку для приветствия и придав лицу восторженное выражение.

– Мэвис Фристоун! Я так рада! Я так долго мечтала познакомиться с вами! Разумеется, я знаю Леонардо с незапамятных времен. Он такой душка!

– Да, мне он тоже нравится.

– Присядьте, прошу вас. Что я могу вам предложить? Может быть, кофе со льдом?

– Я стараюсь избегать кофеина. – Оставшись на ногах, Мэвис погладила себя по животу. – Да-да, конечно. Поздравляю. Когда у вас срок?

– В феврале.

– Какой чудный подарок ко Дню святого Валентина! – Демонстративно не обращая внимания на Еву и Пибоди, Джульетта подвела Мэвис к креслу. – Дайте отдых ногам. Мы выпьем сока, холодного фруктового сока.

– Что ж, мы с удовольствием. У тебя хватит времени выпить соку, Даллас?

– Я могу выделить время, раз уж мисс Гейтс нашла «окошко» в своем деловом расписании. – Опершись на спинку кресла, в котором устроилась Мэвис, Ева перенесла вес на одну ногу. – Мои вопросы много времени не займут.

– Простите, я не понимаю.

– Лейтенант Даллас, полиция Нью-Йорка. – Ева вынула и показала жетон. – Моя помощница, офицер Пибоди. Ну теперь, когда мы все знакомы и устроились с удобством, может быть, вы ответите на несколько вопросов.

– Повторяю… – Джульетта обогнула свой стол и села, заняв таким образом командное место, – я не понимаю. Я согласилась принять мисс Фристоун. Мы хотели бы сделать большую иллюстрированную статью о вас, Мэвис.

– Конечно. Можем это обсудить, когда вы ответите на вопросы Даллас. Мы с Даллас дружим с давних пор, – добавила Мэвис с обворожительно невинной улыбкой. – Когда она сказала, что никак не может договориться о встрече, я ее заверила, что это просто недоразумение и вы непременно выкроите для нее время. Мы с Леонардо считаем крайне важной поддержку местной полиции.

– Хитро придумано, – сказала Джульетта.

– Я тоже так думаю. – Ева осталась на ногах, хотя хозяйка кабинета села. – Если вам неловко, я уверена, Мэвис не будет возражать и охотно подождет снаружи, пока мы не закончим.

– В этом нет нужды. – Джульетта откинулась на спинку вращающегося кресла. – Вы уже говорили с Томом. Не представляю, что вам могло понадобиться от меня. Я не вмешиваюсь в его работу, а он – в мою.

– В работу, безусловно, нет. А как насчет жизни?

Голос Джульетты не утерял ни грана холодной любезности.

– Какую именно часть нашей жизни вы имеете в виду?

– Когда вы в последний раз были в Лондоне?

– В Лондоне? – Джульетта наморщила лоб. – Не понимаю, какое отношение это имеет к чему бы то ни было.

– Помогите мне, ответьте.

– Я была там несколько недель назад по делу. – Все еще досадливо хмурясь, она взяла карманный электронный календарь и вызвала из памяти дату. – С восьмого по десятое июля.

– Одна?

Какая-то искра промелькнула в глазах Джульетты, она положила календарь на стол.

– Да, а что?

– Ваш муж когда-нибудь ездит с вами?

– Мы ездили в апреле. Том решил, что Джеду понравится. У меня были дела, а он хотел заняться какими-то исследованиями. Мы задержались на два дня для семейного отпуска.

– Покупали сувениры?

– К чему вы клоните?

– Я так понимаю, вы бываете в Европе довольно регулярно, – решила Ева зайти с другой стороны. – По делам.

– Так и есть. Я бываю на показах мод, на светских мероприятиях, встречаюсь с коллегами из европейских журналов. Не могу только понять, какое отношение это имеет к Тому и к тому, что он помогает вам в расследовании?

– Это часть моего расследования.

– Я не… – Джульетта умолкла, так как в этот момент зазвонил ее телефон. – Извините, это моя частная линия. Я должна ответить. Она перевела звонок со стационарного аппарата с громкой связью на сотовый, установила индивидуальный режим, надела миниатюрные наушники и повернулась таким образом, чтобы Еве не была видна видеопанель устройства.

– Джульетта Гейтс. Да. – Ее голос потеплел сразу на несколько градусов, слишком тонкогубый рот изогнулся в улыбке. – Безусловно. У меня все записано. Ровно в час. Угу. Да, у меня совещание. – Наступило долгое молчание, пока она слушала, и Ева заметила, как легкая краска заливает ее щеки. – Жду с нетерпением. Да, непременно. До свидания. – Она отключила связь, сняла наушники. – Извините, у меня в час деловая встреча. А теперь…

– Не могли бы вы мне сказать, где вы были в воскресенье утром?

– О, ради всего святого! – простонала Джульетта. – По воскресеньям я даю Тому поспать подольше и веду Джеда погулять в парк или на аттракционы. Я стараюсь идти вам навстречу, лейтенант, раз уж об этом попросила Мэвис, но нахожу ваши вопросы невыносимыми.

– Я почти закончила. Как насчет ночи на второе сентября, между полуночью и тремя утра?

Джульетта вновь схватила календарь, набрала комбинацию клавиш. И опять Ева заметила легкую перемену в ее лице.

– У меня была встреча с коллегой. Не могу вам точно сказать, когда я вернулась домой, у меня не было причин записывать время, но, по-моему, это было после девяти, возможно, ближе к десяти. Я чувствовала себя усталой и сразу легла спать. Том еще работал.

– Значит, он был дома всю ночь?

– А где же еще ему быть? Он работал. Я приняла таблетку и легла спать. Я его предупредила, что ложусь спать: он просто никак не мог уйти из дому из-за Джеда. Том очень предан сыну, иногда он даже впадает в крайность. А в чем дело?

– У меня пока все. Спасибо, что уделили нам время.

– Мне кажется, я имею право на какого-то рода об…

– Мы можем поговорить о статье, если хотите, – вмешалась Мэвис, вскакивая на ноги. – Только извините меня на минутку. – Она выскользнула из кабинета вместе с Евой и понизила голос до шепота. – Ну что? Она кого-то зарезала или как?

– Вряд ли. Скорее всего, самое тяжкое ее прегрешение состоит в том, что она изменяет мужу с тем, кто позвонил ей по частной линии.

– Она изменяет мужу? Откуда ты знаешь?

– Ее поведение было достаточно красноречиво. Слушай, если ты не хочешь иметь с ней дела, можешь уйти вместе со мной и Пибоди. Мы доставим тебя домой.

– Нет, это клево. Иллюстрированная статья в «Ультра» – это мечта всей моей жизни. И продажа дисков подскочит. И бизнесу Леонардо тоже не повредит. Выходит, мы все в барыше. Здорово мы обтяпали это дельце?

– Мы здорово обтяпали это дельце.

– Звони в любое время. Слушай, как тебе Виньет или Видаль?

– А кто они такие?

– Мой ребенок. Виньет – для девочки, Видаль – для мальчика. Это французские имена. Мы экспериментируем с французскими именами, имя Фифи я уже забраковала. Ну кто назовет своего ребенка именем Фифи?

Ева не знала даже, кто мог бы назвать ребенка именем Виньет, но промолчала, отделавшись неопределенным междометием.

– Кто-нибудь назовет ее Винни, – вставила Пибоди. – А в школе ее будут дразнить Винни-Пухом.

Мэвис пришла в ужас.

– Вы так думаете? Вычеркиваем Виньет. – Она успокаивающим жестом погладила живот. – Не волнуйся, детка, мы придумаем что-нибудь получше. Времени у нас полно. Увидимся, – бросила она на прощание и вернулась в кабинет Джульетты.

– Впечатления, Пибоди, – спросила Ева по пути вниз.

– Выглядит она потрясающе. И конечно, она придумает что-нибудь получше, чем Виньет или Видаль.

– Я спрашиваю о Джульетте Гейтс!

– Знаю. Я просто хотела вас поддеть. Лейтенант, – добавила Пибоди, встретив грозный взгляд Евы. – Она привыкла чувствовать себя звездой любого шоу, и ей это нравится. Одевается не столько даже по моде, сколько с целью доминировать. Честолюбива. Но без этого никак, иначе она не достигла бы таких высот в своем возрасте. Мне она показалась расчетливой и холодной. Нет трелей в голосе, когда говорит о своем ребенке. Насчет внебрачной связи вы попали прямо в яблочко. Честно говоря, от меня это ускользнуло. А потом, когда вы сказали и я все проиграла в уме, это стало ясно как божий день. У нее и голос изменился, и жесты. Полный интим.

– И, судя по тому, как ее лицо вспыхнуло, я бы сказала, ее собеседник намекал на некие игры, в которые они будут играть в час дня. Я хочу идентифицировать ее левого партнера на случай, если нам придется надавить на нее в будущем.

– Будем за ней следить?

– Нет, не стоит рисковать. Мы только что от нее, она может узнать любую из нас на близком расстоянии. Посмотрим, может, Бакстер с этим справится. Ее сын… Они в этом возрасте уже разговаривают?

– В этом возрасте они рта не закрывают. Их понимают только самые близкие родственники, но это не мешает им болтать без умолку.

– Она встречалась со своим леваком в воскресенье, в этом можно не сомневаться. И сын был с ней. Он разболтал бы об этом папочке?

– Она, наверное, сказала ему, что это секрет.

– Гм… – Для Евы это была чужая территория, и она положилась на мнение Пибоди. – Дети умеют хранить секреты?

– Нет, но вряд ли она хорошо знает собственного сына. А мальчик крепко привязан к отцу. Я бы сказала, он хранил секрет, пока она была рядом, но стоило ей выйти из комнаты, как он и брякнул: «Папа, мы с мамой и Левым Дядей качались на качелях, но это секрет».

Ева проиграла эту сцену у себя в голове и кивнула.

– И вряд ли это было в первый раз. Папочка знает, что происходит. И разве это может оставить его равнодушным? Разве он не почувствовал себя обманутым? Он сидит дома, заботится о ребенке, хлопочет по хозяйству, а она тем временем носится по всему городу – нет, даже по всему миру! – с каким-то другим мужиком. Идет гулять с сыном в парк и встречается там со своим хахалем. Да, это может здорово разозлить.

Они дошли до машины, и Ева села за руль.

– Мать и шлюха, – задумчиво продолжала она. – Мы все время возвращаемся к этому. Он с легкостью мог выбраться из дома для обоих убийств, и он мог купить бумагу, заплатив наличными, во время весенней поездки в Лондон. А может, ее и вправду поклонник прислал, какая разница? Он мог решить, что ему это только на руку. Он хорошо знаком с подробностями первоначальных убийств и с их исполнителями.

– Средство, мотив, возможность.

– Верно! Томас А. Брин только что перескочил в самое начало нашего списка.