Прекрасный подонок Лорен Кристина
– Меня вполне устраивало, что иногда ты вел как законченный козел, Беннетт. Я привыкла к этому и этого ожидала. Так уж устроено между нами. Потому что за всем этим фырканьем и хлопаньем дверьми я всегда видела, что ты меня уважаешь. Но то, что ты говорил сегодня… это провело под всем этим какую-то черту.
Покачав головой, Хлоя отвернулась к окну.
– По-моему, ты реагируешь слишком остро.
– Возможно, – ответила она и, нагнувшись, принялась копаться в сумочке, разыскивая телефон. – Но я вкалывала как проклятая, чтобы добиться теперешнего своего положения. И ты просишь рискнуть всем этим?
– Мы можем совмещать наши отношения с работой. Всего-то несколько месяцев, Хлоя. Мы сможем работать вместе и быть вместе. А то, что происходит сейчас, это просто болезнь роста.
– Не уверена, – ответила она, моргнув и устремив взгляд куда-то мимо меня. – Я просто пытаюсь принять правильное решение, Беннетт. Прежде я ни разу в себе не сомневалась, даже когда считала, что ты сомневаешься. Но теперь, когда я стала думать, что ты наконец-то совершенно меня понял, ты вдруг начал относиться ко мне снисходительно… – Она подняла голову и с болью взглянула на меня. – Я не хочу начать сомневаться в себе сейчас. После всего, что я сделала.
Самолет подпрыгнул на посадочной полосе, но даже это встряхнуло меня меньше, чем то, что она сказала. Я вел деловые переговоры с главами крупнейших корпораций. Я сметал с пути менеджеров, пытавшихся раздавить меня. Я мог бесконечно спорить с этой женщиной и с каждым словом ощущать себя все больше мужчиной. Но в тот момент я не смог выговорить ни слова.
Сказать, что я провел следующую ночь без сна – значит, ничего не сказать. Я не смог даже прилечь. На каждой плоской поверхности мне виделся ее отпечаток, пусть она ни разу не была у меня дома. Одно то, что мы говорили об этом – а ведь я планировал привести ее сюда сразу же после возвращения, – заставил ее призрак прочно поселиться в пустых комнатах.
Я позвонил Хлое. Она не ответила. Конечно, это было в три утра, но я знал, что она тоже не спит. И от этого ее молчание угнетало меня только больше. Я был уверен, что она влипла так же глубоко, как и я. Но решила, что это неправильно.
Завтра все никак не наступало.
Я пришел на работу в шесть утра, чтобы успеть в офис раньше нее. Я взял кофе для нас двоих и изменил свое расписание так, чтобы она смогла не спеша вернуться к работе после трехнедельного отъезда. Я отправил Гульотти контракт по факсу, сказав, что представленная ему в Сан-Диего версия была окончательной и все обговоренные с Хлоей условия сохраняются. Я дал ему два дня на то, чтобы вернуть документы с подписью.
А затем я принялся ждать.
В восемь в мой кабинет вошел отец в сопровождении Генри. Папа нередко хмурился, но обычно не из-за меня. Генри никогда прежде не выглядел рассерженным.
Но сейчас оба они смотрели на меня так, словно хотели прикончить на месте.
– Что ты сделал?
С этими словами он бросил на стол передо мной листок бумаги.
Я похолодел.
– Что это?
– Заявление Хлои об уходе. Она передала его утром с Сарой.
Прошла целая минута, прежде чем ко мне вернулся дар речи. За все это время тишину нарушил только вопрос Генри:
– Бен, братишка, что случилось?
– Я облажался, – в конце концов ответил я, протерев глаза основанием ладоней.
Отец опустился на стул. Выражение лица у него было сосредоточенное. Он сидел сейчас на том самом месте, где меньше месяца назад Хлоя с раздвинутыми ногами ласкала себя и мешала моему телефонному разговору.
Боже, как же я допустил, чтобы дошло до такого?
– Расскажи мне, что случилось.
Отец говорил очень тихо, но это было затишье перед бурей.
Я ослабил галстук, задыхаясь в клетке собственных ребер.
Хлоя меня бросила.
– У нас отношения. Вернее, были отношения.
Генри заорал: «Я это знал!» – одновременно с папой, который завопил: «У вас было что?»
– Все началось в Сан-Диего, – быстро добавил я. – До Сан-Диего мы просто…
– Трахались? – с готовностью выпалил Генри и заработал мрачный взгляд от отца.
– Да. Мы просто…
Мою грудь пронзила боль. В памяти всплыло ее лицо, такое, каким я его видел, наклоняясь для поцелуя. Ее нижняя губа, зажатая у меня в зубах. Ее смех, щекочущий мои губы.
– Как вам обоим известно, я вел себя как последняя сволочь. Она, конечно, отвечала мне полной взаимностью… – уверил их я. – А в Сан-Диего это превратилось в нечто большее. Черт.
Я протянул руку к письму, но тут же отдернул пальцы.
– Она действительно уволилась?
Отец кивнул с совершенно бесстрастным выражением лица. Всю жизнь мне казалось, что у него такая суперсила: ничем ни выдавать своих чувств в те минуты, когда переживаешь сильнее всего.
– Вот почему мы придерживаемся определенных правил поведения на рабочем месте, Бен, – сказал он, чуть смягчив резкий тон уменьшительным именем. – Я думал, что ты будешь умнее.
– Знаю.
Я потер лицо, а затем сделал Генри знак присесть и рассказал им все: о своем пищевом отравлении, о встрече с Гульотти и о том, как Хлоя вполне компетентно меня заменила. Я пояснил, что мы уже практически решили быть вместе, когда в гостинице я столкнулся с Эдом.
– Ты на редкость тупой сукин сын, – заметил мой брат, когда я закончил рассказ.
Мне оставалось только согласиться с этим.
Сурово отчитав меня и уверив, что мы еще обсудим все мои многочисленные проступки, отец отправился к себе в кабинет, чтобы позвонить Хлое и предложить ей работать с ним до окончания практики. Он беспокоился не только о «Райан Медиа», хотя останься Хлоя в компании после получения степени, она легко могла бы стать одним из самых ценных сотрудников нашего отдела стратегического маркетинга. Дело было еще и в том, что в случае ухода из фирмы ей оставалось меньше трех месяцев на раскрутку нового проекта на новом месте, а комитет стипендии «Джей Ти Миллер» требовал строгий отчет по проделанной работе. Учитывая их влияние на бизнес-школу, их отзыв должен был определить, сможет ли Хлоя окончить свою степень с отличием и получить личное рекомендательное письмо от генерального директора «Джей Ти Миллер».
Решение комитета могло стать блестящим началом ее карьеры или позорным финалом.
Мы с Генри весь следующий час просидели в каменном молчании: он свирепо смотрел на меня, а я упрямо пялился в окно. Я шкурой чувствовал, как ему хочется меня вздуть. Отец, вернувшись в мой кабинет, взял со стола заявление Хлои и начал складывать аккуратными треугольниками. Я все еще не решался взглянуть на эту бумажку. Хлоя напечатала письмо на компьютере. Впервые с момента нашей встречи мне больше всего на свете захотелось взглянуть на ее до смеха отвратительный почерк вместо ровных и безличных черно-белых строк Times New Roman.
– Я сказал ей, что компания очень ее ценит, что наша семья любит ее и что все мы хотим, чтобы она вернулась. – Тут отец сделал паузу и посмотрел на меня. – Она ответила, что тем больше причин сделать все самостоятельно.
Чикаго превратился в альтернативную вселенную, где Билли Сианис никогда не проклинал бейсбольный клуб «Чикаго Кабс», Опра никогда не существовала, а Хлоя Миллс больше не работала на «Райан Медиа». Она уволилась. Она отказалась от одного из самых крупных проектов за всю историю «РМГ». И отказалась от меня.
Я вытащил папку с проектом для Пападакиса из ее стола. Юристы составили контракт, пока мы были в Сан-Диего, и требовалось лишь поставить подписи. Хлоя могла бы посвятить последние два месяца своей магистерской программы усовершенствованию слайдов для презентации. Вместо этого она решила начать все с нуля на новом месте.
Как она ухитрялась раньше выносить от меня все и сломаться теперь, на такой малости? Неужели настолько важно было обращаться с ней, как с равной, в присутствии такого человека, как Гульотти? Ради этого она готова была пожертвовать всем, что нас связывало?
Я хрипло застонал, осознав, что уход Хлои напрямую связан с этим вопросом. Я был свято уверен, что мы можем сохранить наши карьеры и отношения – но ведь я уже проявил себя. А Хлоя была практиканткой. Ей всего лишь хотелось, чтобы я успокоил ее и убедил, что ее карьера не пострадает от нашего безрассудства. Вместо этого я сделал нечто прямо противоположное.
Надо признаться, меня изрядно удивило то, что офис не гудел от сплетен о моих подвигах. Похоже, во всю эту историю были посвящены только папа и Генри. Хлоя всегда хранила нашу тайну. Я гадал, знала ли Сара о том, что произошло, и поддерживала ли связь с Хлоей.
Вскоре мое любопытство было удовлетворено. Через несколько дней после того, как Чикаго стал другим, Сара без стука ворвалась в мой офис и провозгласила:
– Это совершенно идиотская ситуация.
Я отложил папку, которую держал в руках, и смерил Сару долгим ледяным взглядом.
– Хочу напомнить вам, что эта ситуация – не ваше дело.
– Мое, учитывая, что я подруга Хлои.
– Учитывая, что вы служащая «Райан Медиа» и работаете у Генри, нет.
Она смотрела на меня какое-то время, после чего кивнула.
– Понимаю. И никому ничего не скажу, если вы об этом.
– Естественно, я об этом. Но также и о вашем поведении. Я не позволю вам вламываться в мой кабинет без стука.
Она была смущена, но непоколебима. Я начал понимать, почему они с Хлоей стали такими близкими подругами: у обеих упрямство граничило с безрассудством, и обе были верными до последнего.
– Хорошо, – сказала она.
– Можно поинтересоваться, зачем вы здесь? Вы ее видели?
– Да.
Я смотрел выжидательно. Я не собирался давить на Сару, но как же хотелось вскочить с кресла и вытрясти из нее все подробности.
– Ей предложили место на «Студио Маркетинг».
Я шумно выдохнул. Неплохая фирма, хотя и маленькая. Молодая компания, где было несколько отличных младших менеджеров, но, впрочем, и парочка настоящих козлов в руководстве.
– Кто ее руководитель?
– Парень по имени Джулиан.
Я прикрыл глаза, чтобы не выдать свою реакцию. Трой Джулиан был и у нас в правлении: свинья с непомерно раздутым эго и слабостью к юным красоткам, балансирующей на самой границе законности. Хлоя должна была знать это – так о чем же она думала? Давай соображай, кретин.
Возможно, она считала, что Джулиан даст ей проект, в котором она сможет существенно продвинуться за три месяца и набрать достаточно материала для презентации?
– Какой у нее проект?
Сара прикрыла дверь, чтобы информация осталась между нами.
– Корм для собак «Сэндерс».
Я вскочил, треснув ладонями по столу. Ярость душила меня, так что пришлось зажмуриться и взять себя в руки, чтобы не выплеснуть ее на ассистентку моего брата.
– Это крошечный проект.
– Она только студентка в магистратуре, мистер Райан. Конечно, это крошечный проект. Только тот, кто влюблен в нее, позволил бы ей работать с десятилетним маркетинговым контрактом на миллионы долларов.
Больше не взглянув на меня, она развернулась и вышла из кабинета.
Я не мог дозвониться Хлое ни на мобильный телефон, ни на домашний, и она не отвечала на имейлы, которые я посылал на почтовый ящик, указанный в личном деле. Она не звонила, не появлялась и ничем не показывала, что хочет поговорить со мной. Но когда вам кажется, что кто-то вскрыл вашу грудь огромной киркой, когда вы лишаетесь аппетита и сна, то совершаете странные поступки. Например, находите домашний адрес вашей практикантки, едете туда в субботу в пять утра и терпеливо ждете, пока она выйдет из дома. А когда она весь день не выходит, то убеждаете охранника на входе, что вы – ее двоюродный брат и сильно беспокоитесь о ее здоровье.
Охранник проводил меня наверх и стоял за спиной, пока я стучал в ее дверь. Сердце готово было вырваться из груди. Я услышал шаги. Кто-то подошел к двери. Я почти чувствовал тепло ее тела всего в нескольких дюймах от меня – нас разделяла лишь тонкая деревянная перегородка. В глазке мелькнула тень. А затем… молчание.
– Хлоя.
Она не открыла дверь. Но и не ушла.
– Детка, пожалуйста, открой. Нам надо поговорить.
Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем я услышал:
– Я не могу, Беннетт.
Я прислонился лбом к двери, прижал к ней ладони. В этот момент мне сильно пригодилась бы суперсила. Огненные руки, или превращение в дым, или просто умение правильно подобрать слова. Сейчас даже это казалось невозможным.
– Я прошу прощения.
Тишина.
– Хлоя… Боже, я уже все понял, о’кей? Выругай меня за то, что я открыл в себе новые грани кретинизма. Скажи, чтобы я пошел на хрен. Все, что хочешь, – только не уходи.
Тишина. Но она все еще была за дверью. Я ее чувствовал.
– Я по тебе скучаю. Родная, я очень, очень скучаю по тебе.
– Беннетт, давай просто… не сейчас, ладно? Я не могу.
Она плакала? Я ненавидел себя за то, что не в силах был узнать это.
– Эй, приятель.
Судя по голосу охранника, меньше всего на свете он желал находиться здесь и вдобавок был рассержен из-за моего вранья.
– Слушай, ты хотел сюда подняться не из-за этого. По крайней мере, говорил ты другое. И, похоже, с ней все в порядке. А ну-ка пошли.
Я вернулся домой и продолжил вечеринку, проглотив изрядное количество виски.
Две недели я играл на бильярде в паршивом баре и полностью игнорировал свою семью. Я взял отгул по болезни и днем вылезал из постели лишь затем, чтобы насыпать кукурузные хлопья в миску, или вновь наполнить стакан, или сходить в ванную, где регулярно показывал средний палец собственному отражению в зеркале. Я пребывал в депрессии и, поскольку никогда прежде ничего подобного не испытывал, понятия не имел, как из нее выкарабкаться. Мама пришла с покупками из продуктового и оставила пакет у меня на пороге. Отец каждый день отправлял мне голосовые сообщения с новостями по работе. Мина принесла мне еще виски.
И наконец, явился Генри, вооруженный только запасными ключами от моего дома, и вылил мне на голову ведро холодной воды, а потом предложил подкрепиться едой из китайского ресторанчика. Я уныло жевал, а он грозился развесить по всему дому фотографии Хлои, если я не очухаюсь и не вернусь на работу.
За несколько следующих недель Сара пришла к выводу, что я постепенно схожу с ума и нуждаюсь в еженедельной новостной сводке. Она старалась держаться в профессиональных рамках и рассказывала об успехах Хлои на ее новой работе у Джулиана. Проект шел хорошо. Сотрудники «Сэндерс» были от нее без ума. Она представила свой план кампании исполнительным директорам и получила добро. Все это меня не удивляло. Хлоя была лучше любого из их людей, причем во много раз.
Иногда Сара добавляла немного личной информации. «Хлоя вернулась в спортзал», «Хлоя выглядит лучше», или «Хлоя постригла волосы чуть покороче – смотрится очень симпатично», или «Мы все отправились в ресторан в субботу. По-моему, ей понравилось, но она ушла рано». «Потому что у нее было свидание?» – подумал я, но затем отбросил эту мысль. Я не мог представить, что начну встречаться сейчас с кем-то еще. Я знал, что между нами было что-то особенное, и был почти уверен, что и Хлоя не станет ни с кем заводить отношений.
Но и этих новостей мне не хватало. Почему бы Саре не вытащить телефон и не снять потихоньку несколько кадров? Я надеялся, что наткнусь на Хлою в магазине или на улице. Несколько раз я заходил в «Ла Перлу». Но мы не встречались два месяца. Когда ты влюбляешься в женщину, с которой раньше просто занимался сексом, один месяц пролетает незаметно. Два – это вечность, если любимая женщина бросает тебя.
Так что когда наступил вечер накануне презентации и Сара объявила, что Хлоя готова и держит Джулиана в ежовых рукавицах, но стала «совсем худышкой и просто сама на себя не похожа», я наконец-то собрался с духом.
Сев за стол, я открыл PowerPoint и файл с планом кампании Пападакиса. Рядом зазвонил служебный телефон. Я решил было не отвечать, потому что хотел сосредоточиться на работе и только на работе. Но на экране высветился незнакомый мне местный номер, и какая-то часть моего мозга вообразила, что это может быть Хлоя.
– Беннетт Райан слушает.
В трубке прозвенел женский смех.
– Ты не только прекрасный, но еще и очень глупый подонок.
20
Председатель комиссии Ченг и другие ее члены вереницей вошли в комнату и приветливо со мной поздоровались, прежде чем занять места. Я просмотрела свои записи, трижды проверила соединение ноутбука и проектора и принялась ждать, пока в конференц-зал зайдут последние зрители. Люди наливали себе воды, и в стаканах позвякивал лед. Коллеги тихо переговаривались друг с другом. Время от времени сквозь монотонный шум голосов прорывался более громкий взрыв смеха.
Коллеги.
Никогда я не чувствовала себя такой одинокой. Мистер Джулиан даже не удосужился явиться на презентацию, чтобы меня поддержать. Ничего удивительного.
Эта комната была так похожа на конференц-зал в другом здании, расположенном в семнадцати кварталах отсюда. Утром я постояла перед «Райан Медиа Тауэр», мысленно поблагодарив всех работающих там. Ведь они сделали меня тем, кто я есть. А затем я пошла прочь, считая кварталы и пытаясь не обращать внимания на боль, сжимавшую сердце. Я знала, что Беннетта сегодня со мной не будет – терпеливого, теребящего свои запонки и все видящего даже за моим внешним спокойствием.
Я скучала по своему проекту. Я скучала по бывшим коллегам. Я скучала по высоким и жестким стандартам Беннетта. Но больше всего я скучала по тому мужчине, каким он стал для меня. Я ненавидела себя за то, что пыталась выбрать одного из двух Беннеттов и в результате осталась ни с чем.
Секретарша постучалась в дверь, а затем, приоткрыв створку, заглянула внутрь и встретилась взглядом со мной. Она сказала мистеру Ченгу:
– Мне надо, чтобы Хлоя сначала подписала несколько официальных бумаг. Это не займет много времени.
Я молча последовала за ней к выходу, потряхивая кистями рук и уговаривая себя не нервничать. Ты можешь это сделать, Хлоя. Двадцать несчастных слайдов, описывающих ничем не выдающуюся маркетинговую кампанию для местной фирмы по производству собачьего корма. Пятизначная цифра контракта. Проще простого.
Надо было только пройти через это, а затем убраться из Чикаго и начать все заново в сотнях миль отсюда. В первый раз с момента переезда город казался мне совершенно чужим. И все же я пока не чувствовала, что уехать отсюда – это правильное решение.
Вместо того чтобы остановиться у стола секретарши, мы двинулись дальше по коридору в другой конференц-зал. Женщина открыла дверь и жестом предложила мне пройти вперед. Но вместо того, чтобы последовать за мной, она вдруг закрыла дверь, оставив меня в одиночестве.
Или не в одиночестве.
Она оставила меня с Беннеттом.
Я почувствовала, как у меня засосало под ложечкой, а в груди образовалась огромная черная дыра. Мой бывший босс стоял в дальнем конце комнаты, у окна, занимавшего всю стену. На нем был темно-синий костюм и пурпурный галстук, который я подарила ему на Рождество. Под мышкой Беннетт держал толстую папку, а его темные глаза были непроницаемы.
– Привет, – сказал он, но голос сорвался.
Сглотнув, я уставилась на другую стену, мысленно умоляя себя не давать волю эмоциям.
Расставшись с Беннеттом, я жила как в аду. Я тысячи и тысячи раз представляла, как возвращаюсь в «Райан Медиа», или как он входит в мою новую кабинку в лучшем стиле «Офицера и джентльмена», или как он появляется у дверей моей квартиры, игриво покачивая сумкой с подарками из «Ла Перлы».
Но я не ожидала встретить его здесь. И после того как я не виделась с ним так долго, даже это единственное краткое слово чуть не убило меня. Мне так не хватало его голоса, его саркастических замечаний, его губ и рук. Мне не хватало того, как он смотрел на меня, как ждал, когда я кончу, мне не хватало тех крохотных признаков, по которым я поняла, что он начал влюбляться в меня.
Беннетт был здесь. И выглядел он ужасно.
Он похудел, и хотя был аккуратно одет и чисто выбрит, одежда висела на нем, как на вешалке. Казалось, он не спал несколько недель. Это было мне знакомо. Под его глазами залегли темные круги, а фирменная ухмылка исчезла. Я думала, что огонь будет всегда гореть в его глазах, но сейчас это пламя бесследно угасло.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
Подняв руку, он взъерошил волосы, безнадежно испортив ту жалкую прическу, которую попытался соорудить. При виде его знакомой растрепанной шевелюры у меня сжалось сердце.
– Я пришел сообщить тебе, что ты поступила как полная идиотка, уволившись из «Райан Медиа».
У меня челюсть отвисла от такого заявления, и знакомая волна адреналина зажгла кровь.
– Я идиотка не только из-за этого. Список можно продолжить. Спасибо за то, что навестил. Это было забавно.
Я развернулась к двери.
– Постой, – сказал он низко и требовательно.
Старая привычка дала о себе знать, и я остановилась, обернувшись к нему.
– Мы оба были идиотами, Хлоя.
– С этим соглашусь. Ты совершенно правильно сказал, что потратил много сил на мое обучение. Я училась идиотизму у величайшего идиота на свете. А всем хорошим я обязана твоему отцу.
Похоже, этот удар достиг цели. Беннетт вздрогнул и отступил на шаг. За последние несколько месяцев я испытала миллионы различных чувств: много гнева, немало вины и постоянные приливы самолюбивой гордости, – но то, что я сказала сейчас, было неправдой, и я немедленно пожалела об этом. Он толкал меня вперед, пусть иногда и невольно, и я была ему кое-чем обязана.
Но сейчас, стоя напротив него в огромном зале, где молчание зловеще разрасталось между нами, я поняла, чего мне не хватало больше всего. Он дал мне возможность работать над самыми важными проектами. Он брал меня с собой на каждую деловую встречу. Он заставлял меня писать самые сложные отчеты, отвечать на щекотливые звонки и контролировать доставку самых ответственных финансовых документов.
Он действительно обучал меня – и это для него очень много значило.
Сглотнув, я выдавила:
– Извини, на самом деле я так не думаю.
– Я знаю. Вижу по твоему лицу, – он провел рукой по губам. – Но это отчасти верно. Я не вправе приписывать себе твои успехи. Но, наверное, все равно иногда это делаю, потому что у меня эго с Эверест. И еще потому, что ты меня действительно вдохновляешь.
Комок у меня в горле начал распухать, мешая мне дышать и давя на желудок. Я вцепилась в спинку ближайшего стула и повторила:
– Зачем ты здесь, Беннетт?
– Потому что, если ты не справишься с этим, я лично позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не работала ни на одну компанию из списка топ-500.
Такого я не ожидала, и на время затихший гнев вспыхнул вновь.
– Конечно, я справлюсь, придурок. Я подготовилась.
– Ты меня не так поняла. У меня с собой слайды маркетинговой кампании для Пападакиса и распечатки, – он показал мне флешку и папку, – и если ты не сразишь комиссию этой презентацией, то твоя задница сильно пожалеет.
На его лице не было нахальной усмешки, и, похоже, он не играл словами. Но в том, что он сказал, послышался отзвук чего-то другого.
Мы. Это были мы.
– Что бы ты ни притащил, это не мое, – я кивнула на флешку. – Я не готовила слайды презентации по проекту для Пападакиса. Я ушла, прежде чем успела их доделать.
Он кивнул с таким видом, словно я безнадежно тупила.
– Когда ты уволилась, контракты уже были готовы, оставалось только поставить подписи. Я составил слайды на основе твоей работы. И ты представишь сегодня это, а не какую-то вшивую маркетинговую кампанию для собачьего корма.
Выслушивать это было унизительно, и я сделала несколько шагов вперед.
– Чтоб тебе провалиться, Беннетт. Я вкалывала на тебя, и я вкалывала на Джулиана. И буду вкалывать дальше, где бы ни работала, – не важно, продают ли там собачий корм или ведут проекты на миллионы долларов – и будь я проклята, если позволю тебе вламываться сюда со всем этим дерьмом и указывать мне, как строить карьеру. Ты не можешь меня контролировать.
Он тоже подошел ближе.
– Я не хочу тебя контролировать.
– Брехня.
– Я хочу помочь тебе.
– Мне не нужна твоя помощь.
– Нет, Хлоя, нужна. Возьми. Это твой труд.
Он стоял так близко, что ему достаточно было протянуть руку, чтобы притронуться ко мне – и подошел еще на шаг ближе. Теперь я чувствовала тепло его тела, запахи мыла и кожи, слившиеся в один знакомый запах.
– Пожалуйста. Ты это заслужила. Это произведет на комиссию большее впечатление.
Месяцем раньше мне ничего так не хотелось, как представить этот проект. Он почти стал моей жизнью. Он был моим. Я ощутила, как слезы щиплют глаза, и сердито моргнула.
– Я не хочу быть тебе обязана.
– Это не одолжение. Я возвращаю то, что принадлежит тебе. Это признание того, что я облажался. Это мой способ показать, что я не встречал никого, кто разбирался бы в бизнесе лучше тебя.
Его взгляд смягчился. Он протянул руку, чтобы убрать мне за ухо выбившуюся прядь волос.
– Ты ничем не будешь мне обязана. Если, конечно, не захочешь… и совсем в другом.
– Не думаю, что когда-нибудь смогу на тебя работать, – сказала я, с силой выталкивая слова из разрывающейся от боли груди.
Мне приходилось изо всех сил сопротивляться желанию дотронуться до него.
– Ты опять меня не поняла. Я говорю, что облажался как босс. – Беннетт нервно сглотнул и перевел дыхание. – И по-настоящему облажался как твой парень. Мне нужно, чтобы ты приняла эти слайды…
Тут он протянул мне флешку.
– …и мне нужно, чтобы ты приняла обратно меня.
Пораженно уставившись на него, я выдохнула:
– Я должна вернуться обратно к комиссии.
– Нет. Они отложили презентацию, – сказал Беннетт, сверившись с часами. – Примерно минуту назад Генри по моей просьбе позвонил Ченгу и отвлек его на какую-то ерунду, чтобы я смог поговорить с тобой наедине и сказать тебе, что, во-первых, ты идиотка, а во-вторых, что я хочу получить еще один шанс.
Я ощутила, как уголки моего рта растягиваются в улыбке, и прикусила нижнюю губу. Глаза Беннетта победно вспыхнули.
– Я благодарна за то, что ты делаешь, – сказала я, тщательно подбирая слова. – Я тяжело работала над этим маркетинговым планом и считаю его своим. Если ты не против, я покажу комиссии результаты по проекту на твоих распечатках. Но представлять я все равно буду «Сэндерс».
Он обдумал это, вглядываясь в мое лицо. На его щеке дрогнул мускул – признак нетерпения.
– Отлично. Произнеси свою речь здесь и сейчас, передо мной. Докажи, что ты не совершаешь самоубийство.
Выпрямившись, я сказала:
– Кампания обыгрывает реалити-шоу «Шеф-повар». Каждый эпизод или рекламный ролик будет посвящен одному из ингредиентов корма, из которого надо будет изготовить что-нибудь изысканное и рассчитанное на домашних питомцев.
Глаза Беннетта были полуприкрыты, но улыбка показалась мне искренней.
– Умно, Хлоя.
Я просияла, услышав такой прямой отзыв и наслаждаясь моментом.
– На самом деле нет. Это шутка. У «Сэндерс» простые ингредиенты. Хорошее мясо. Качественное зерно. Собакам плевать, насколько хитроумны предлагаемые им блюда. Они хотят мясо. На косточке. Чтобы было вкусно. Мой папа каждый день давал собакам дорогой корм с коричневым рисом и ростками пшеницы. Я не шучу. А в подарок на день рожденья он угощал их простой и дешевой косточкой с мясом. Это владельцы заинтересованы в коричневом рисе, зелени и прочей ерунде. Но не собаки.
Улыбка Беннетта стала шире.
– Мы просто выставляем себя на посмешище, балуя наших питомцев и обращаясь с ними, как с членами семьи. «Сэндерс» – это корм, основанный на мясе и костях, и вы можете радовать им своих любимцев каждый день. Собачье жюри всегда выбирает рецепты «Сэндерс».
– Ты это сделала!
– Рекламную кампанию? А что я тебе говорила?
– Да, но я знал, что тут ты не оплошаешь. Я имею в виду твою презентацию. Ты эмоционально вовлекла меня, завладела моим вниманием.
Я рассмеялась – его комплименты я уже научилась распознавать.
– Спасибо.
– Позволь мне вернуться, Хлоя. Скажи прямо сейчас, что я могу вернуться.
Я засмеялась громче, приложив ладони к щекам.
– Ты всегда так любишь командовать.
– Собираешься сделать вид, что по мне не скучала? Знаешь, ты тоже выглядишь неважно. Джулия позвонила мне вчера вечером, когда я делал слайды…
Я уставилась на него, открыв рот.
Читать бесплатно другие книги:
