Россия и Украина. Когда заговорят пушки… Широкорад Александр

Глава 21

БЫЛА ЛИ УКРАИНА КОЛОНИЕЙ?

Прежде чем переходить к гражданской войне на Украине, придется хотя бы кратко ответить на два принципиальные вопроса: была ли Украина колонией России, как утверждают это историки-самостийники, и почему пало самодержавие.

Начну с того, что юридически все малороссы и великороссы были уравнены в правах. В России вообще ни в паспортах, ни в любых других документах не указывалась национальность, а лишь вероисповедание, а оно у подавляющего большинства великороссов и малороссов было одно. Неизвестно ни одного случая, чтобы малороссийское происхождение помешало кому-либо в военной или гражданской карьере. Вспомним, что еще в конце XVIII – начале XIX века среди вельмож, правивших империей, было много малороссов – братья Разумовские, граф Безбородко, генерал Милорадович и др.

Единственной дискриминацией было отсутствие местного самоуправления на Правобережье. На Левобережье земства были введены в 1864 г., как и по всей империи. Правительство боялось, что помещики-поляки захватят всю полноту власти на местах, поэтому земство на Правобережье ввели лишь в 1911 г.

С 1861 г. правительство прилагало большие усилия к развитию образования в Малороссии. К 1897 г. там насчитывалось 16 798 начальных школ разных типов и 129 гимназий, из которых 52 мужские и 77 женские. В 1865 г. на базе Ришельевского лицея в Одессе открылся Новороссийский университет. Появились высшие специальные учебные заведения для подготовки специалистов в экономической, юридической и духовной сферах. В 1875 г. Нежинский юридический лицей был преобразован в Историко-филологический институт и долгое время готовил учителей классических языков, русского языка и словесности и истории для средних школ. В 1885 г. в Харькове открылся первый на Украине Южнороссийский технологический институт. В этом институте, кстати, учился и мой дед Широкорад Василий Дмитриевич. В 1898 г. политехнический институт появился в Киеве, а в Екатеринославе в 1899 г. открылось высшее горное училище.

Темпы развития экономики в Левобережье и Донбассе были существенно выше таких же показателей в Великороссии. Так что говорить о какой-то колониальной политике царизма в Малороссии – нелепейший бред. Правда, тут самостийники могут возразить, мол, украинцы – другая нация, более трудолюбивая, поэтому у них и экономика развивалась быстрее.

Тут мне придется огорчить как самостийников, так и русскоязычных либералов. К 1913 г. длина казенных (государственных) железных дорог составляла 46 284 км, а частных – 19 592 км. Причем все основные магистрали были государственными. Процент двойной колеи на государственных дорогах составлял 30,5 %, а на частных – 14,1 %.[160]

Морской торговый флот, в том числе на Черном море, фактически принадлежал государству и в значительной степени был на дотации казны.

Многие крупные заводы на территории современной Украины также принадлежали государству, это Киевский арсенал, Севастопольский морской завод и др. Многие заводы, в том числе и верфи в Николаеве, формально считались частными, но были созданы с помощью государства и существовали в основном за счет госзаказа и субсидий казны.

Во второй половине XIX века и в начале XX века наблюдалось интенсивное перемещение великороссов и малороссов. Так, воспользовавшись льготами, предоставленными правительством Столыпина, около двух миллионов малороссов переселились в Сибирь, на Дальний Восток и в Туркестанский край.

М.С. Грушевский в период учреждения Государственной думы активно внушал малороссам, что только национально-территориальная автономия обеспечит им процветание, но столкнулся с тем, что эта его идея вызвала у крестьян – депутатов от Малороссии «тревожный вопрос, не создаст ли это каких-либо преград праву переселяться с Украины на свободные земли как колонизационные территории азиатской России и Уральской области».[161]

А при заселении по указу 1883 года государственных земель в левобережных губерниях их сельскохозяйственное население в среднем на одну четверть пополнилось выходцами из Великороссии. Однако к межэтническим столкновениям это не привело, а наоборот, увеличило тягу всех крестьян, как малороссов, так и великороссов, к переделу земли. Н.И. Костомаров писал: «В слободах, населенных обеими народностями, никогда не происходит ни ссор, ни драк, которые бы указывали на племенную вражду между ними».[162]

Историк И.В. Митухина указывала: «Малороссы на индивидуальном уровне не испытывали дискриминации, что вместе с чувством этнического родства с великороссами, по-видимому, и определяло двойную идентичность большинства из них. «Я сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская, – признавался великий сын Малороссии Н.В. Гоголь. – Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и… каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой – явный признак, что они должны пополнять одна другую».

Современный польский исследователь на основе социологического анализа ситуации на Волыни в начале XX века так описал этот феномен, пользуясь понятием «русин» в значении «малоросс»: «С большой долей достоверности можно полагать, что подавляющее большинство сельского населения считало себя «русинами» и православными, не видя при этом противоречия между русинством и русскостью… Также большинство интеллигентов украинского происхождения оставались лояльными участниками российской культурной и политической общности, если даже заявляли о приверженности к украинству, понимаемому часто как региональный (малороссийский) вариант общерусской культуры». «Россия – наше отечество, Малороссия – наше дорогое, родное гнездо», – поэтически выразил эту мысль земский деятель, депутат Государственной думы из Полтавы М.И. Коваленко, а Г.В. Скоропадский, один из потомков гетманского рода, декларировал с трибуны Государственной думы: «В русском государстве, колыбелью которого был наш Киев, мы такой же державный народ, как и великороссы».[163]

Так что если и говорить о колониях, то можно сказать, что Правобережье во многом осталось колонией поляков – свыше половины земли там принадлежало польским помещикам Браницким (250 тыс. десятин), Потоцким (170 тыс. десятин), Саданкиским, Сангужко и др.

Теперь о причинах революции в России. На эту тему написаны сотни книг и десятки тысяч статей. Но, увы, все авторы рассматривают проблему с узко партийной позиции – марксистской, либеральной, монархической и т. д. Попробуем взглянуть на ситуацию в России с позиции здравого смысла. В империи была вполне здоровая экономика, темпы роста которой превышали аналогичные показатели в Западной Европе. Однако система управления страной не только устарела как минимум лет на сто, но и полностью прогнила.

Наши историки до 1991 г., говоря о России, предпочитали цитировать книги революционеров, а затем – книги эмигрантов-монархистов или современных неомонархистов типа Боханова, прославляющих святого Николая и святую Алису. Кстати, недавно появились и околоцерковные течения, ставящие своей целью канонизацию Распутина.

Идя таким путем, мы никогда не разберемся в событиях 1917 года. Давайте лучше обратимся к скучным служебным документам империи. Каковы, например, взаимоотношения министров и губернаторов? Где разграничения полномочий военного министра и генерал-фельдцейхмейстера? Где разграничения власти морского министра и генерал-адмирала? Увы, даже официальная «Военная энциклопедия»[164] скорбно констатирует, что четких разграничений нет.

Формально в империи был Совет министров, но сей орган являлся сплошной фикцией, премьер-министр не обладал никакой властью над коллегами. Каждый министр имел право личного доклада царю, не советуясь с премьером. Когда Николай II министра финансов С.Ю. Витте сделал премьером, тот счел это назначение понижением, чуть ли не почетной отставкой.

Сам Николай II не умел и не любил руководить ни вооруженными силами, ни экономикой. Из него бы получился хороший командир батальона или начальник небольшой железнодорожной станции. Ограниченный кругозор и слабые умственные способности царя сочетались с чувством собственной исключительности, превосходства над окружающими и крайним упрямством. Он не был ни «святым», ни «кровавым». К нему больше всего подходит титул «Владелец скотского хутора», вспомним известный роман Джорджа Оруэлла «Скотский хутор», написанный в 1945 г. Кстати, сам Николай II при переписи населения так и написал о себе: «Владелец земли Русской». Александр I считал себя солдатом, служившим Родине: «…отслужил 25 лет, и на покой». Екатерина любила сравнивать себя с рачительной хозяйкой и женой, принесшей в приданое 15 губерний.

У Николая II не было никаких планов ни во внешней, ни во внутренней политике. Единственной его целью было спокойно пожить и передать власть «солнечному лучику» – сыну Алексею.

Монархисты упрекают большевиков, что те украли в 1917 г. у русской армии победу, и цитируют Столыпина, который обещал через 20 лет рай земной/Попробуем представить, что могло быть через 20 лет. У Николая II уже в 1915 г. сильно болело сердце. До 1937 г. Николай явно бы не дожил, я уж не говорю об эсеровской бомбе и т. п. Ну и что бы имела Россия без революции? Психопата-гемофилика Алексея II на троне? Ведь у людей, болеющих с детства гемофилией, неизбежно происходят сдвиги в психике, это, как говорится, «медицинский факт». А рядом – психически больная мать и «святой» Григорий.

Спору нет, к началу 1917 г. русская армия усилилась и могла, отступая, худо-бедно обороняться. Но она не обладала ни тяжелой артиллерией, ни танками для прорыва укрепленных линий немцев. Вспомним наступление союзников на Западном фронте в 1917–1918 гг. Чтобы прорвать германскую оборону на 10–20 км, они сосредотачивали на один километр фронта тысячи орудий и сотни танков. Так что даже если бы все оппозиционеры в России – от большевиков до либералов – уверовали в «святость» Николая II, то военная победа над Германией все равно была бы полностью исключена.

В 1918 г. в Германии началось массовое серийное производство танков и противотанковых пушек, новейших подводных лодок и самолетов. Германские бомбардировщики начали наносить удары по Лондону. Исход войны решили не операции союзных войск, а революция в Германии, которая в основном была предопределена революцией в России.

Даже если предположим маловероятную ситуацию, что в России не было бы революции, а в Германии она все-таки произошла, то союзники никогда бы не дали России Черноморских проливов. По сему поводу, кстати, была заключена секретная англо-французская конвенция. Мало того, союзники заранее договорились о расчленении России в случае успеха в войне/Англия и Франция желали отторгнуть Прибалтику, Привисленский край и Украину, а если повезет, то и Кавказ.

А теперь от экономических и военных реалий перейдем в область эмоций. Царские губернаторы, правившие империей, не считались ни с какими законами и вели себя как восточные сатрапы. Губернатор мог без суда и следствия выслать из губернии любого человека, и отменить эту меру мог только император. Причем процент людей, высланных за политику, был ничтожен, в основном высылались по прихоти «его высокопревосходительства»: кто-то освистал в театре любимую актрису губернатора, или, наоборот, актриса не пожелала отдаться его превосходительству. Юный аристократ полюбил простую девушку и решил на ней жениться, мамаша пожаловалась губернатору, и вот девушка вместе со всей своей семьей отправляется в «места не столь отдаленные». Мальчик-гимназист на улице не заметил экипаж губернатора и не отдал честь. Его отправляют под арест на гауптвахту на несколько дней.

Чтобы попасть на Южный берег Крыма, нужно было специальное разрешение генерал-губернатора. Отказ получали не только простые обыватели, но и известные деятели культуры, как то: Леонид Андреев, Аркадий Аверченко и др.

Свихнувшийся на сексуальной почве ялтинский градоначальник Думбадзе приказал высылать из Крыма всех дам, купающихся без купальников, а также всех мужчин, которые находились рядом и теоретически могли видеть оное зрелище. Причем это касалось не только ялтинской набережной, а всего побережья Крыма.

Купаться дамам разрешалось только в купальниках, закрывавших до 80 % площади тела. Но и тут дама, выйдя из воды на берег, должна была немедленно переодеться в цивильный вид. Если же она осмеливалась пройти хоть 20 метров по пляжу в купальнике, то, согласно предписанию Думбадзе, ее штрафовали и высылали из Крыма… А между прочим, сам Николай II купался в Крыму только голышом, о чем свидетельствуют кадры кинохроник. Но на императора предписания Думбадзе не распространялись.

Подобный беспредел был как нельзя кстати националистам и сепаратистам. Вот каковы «воны москали, як воны катуют нас». Избавиться от царя-придурка, его свихнувшейся жены и «старца» мечтали 99 % образованных людей России. Но в Малороссии всякие там Грушевские предлагали избавиться от Николая II и его сатрапов не с помощью общероссийской революции, а путем отделения от России и создания независимого государства.

В свою очередь, русские либералы и революционеры мало обращали внимания на сепаратистские настроения в Малороссии, считая их неадекватной реакцией на политику царизма. Ненависть к Николаю II у просвещенной части русского населения была столь велика, что они автоматически считали союзником каждого, кто выступал против царя.

Еще в феврале 1904 г. профессор Петербургских высших женских курсов предложил устроить молебны о даровании победы императору Николаю над Японией. Курсистки же немедленно созвали сходку, на которой единогласно отказались от участия в молебне. Мало того, несколько курсисток послали поздравительную телеграмму… Микадо.

Поздравительный адрес японскому императору направила и группа петербургских студентов-путейцев. В конце концов Министерство внутренних дел России категорически запретило служащим телеграфа принимать приветственные телеграммы в адрес японского правительства, а имена «подписантов» велело сообщать в местные жандармские управления.

В чем же дело? Почему наша левая молодежь так симпатизировала Японии? Увы, и курсистки, и путейцы знали о Японии не больше, чем о папуасах в Новой Гвинее или готтентотах в Африке. Всех их «допек» самодержавный строй, доведенный неспособным Николаем до абсурда.

К сожалению, и революционеры, и либералы видели в финских, польских, малороссийских и кавказских сепаратистах друзей и союзников в борьбе с «проклятым царизмом», не понимая, что это лишь временные попутчики и злейшие враги России и всея Руси.

Поэтому, когда в Киеве 1 августа 1914 г. на улицы вышли «украинствующие» с транспарантами «Да здравствует Австрия!», либералы сделали вид, что ничего не произошло, а большевики сами выдвинули пораженческие лозунги.

Глава 22

РЕВОЛЮЦИЯ НА УКРАИНЕ

8 марта (23 февраля) 1917 г. в Петрограде началась революция. Николай II был вынужден отречься от престола. Власть перешла к Временному правительству. Советские историки утверждали, что Февральской революцией руководили большевики, и восхваляли их. Современные демократические историки вторят им, но при этом большевиков ругают.

Увы, у всех лидеров большевиков есть стопроцентное алиби. Кто-то сидел «во глубине сибирских руд», кто-то писал статейки в Нью-Йорке, а кто и прогуливался по берегу Женевского озера с Инессой Арманд.

Нравится нам или нет, но Февральская революция – это масонский переворот, в результате которого к власти пришло масонское Временное правительство. А в свидетели призовем… Ленина. Да ведь он же ни разу не употреблял слово «масоны»! Ну и что. Так ведь и сами масоны своих соратников (подельщиков) масонами не называли, а выражались всегда как-нибудь иносказательно. Так вот что писал вождь: «Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «актеры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия».[165] Замените слово «актеры» на «братья», и все встанет на свои места.

По данным масона Н. Берберовой,[166] в первый состав Временного правительства (март – апрель 1917 г.) вошло десять «братьев» и один «профан». «Профанами» масоны называли близких к ним людей, которые, однако, формально не входили в ложи. Таким «профаном» в первом составе Временного правительства оказался кадет П.Н. Милюков, назначенный министром иностранных дел.

Берберова пишет, что состав будущего правительства был представлен «Верховному Совету Народов России» уже в 1915 г. Берберова без лишней скромности приводит статистику: «Если из одиннадцати министров Временного правительства первого состава десять оказались масонами, братьями русских лож, то в последнем составе, «третьей коалиции» (так называемой Директории), в сентябре – октябре, когда ушел военный министр Верховский, масонами были все, кроме Карташова – те, которые высиживали ночь с 25 на 26 октября в Зимнем дворце и которых арестовали и посадили в крепость, и те, которые были «в бегах».

Масонам удалось вжиться и в среду военных. Но здесь они соблюдали особую конспирацию, и называть конкретные имена следует с большой долей сомнения. Так, среди масонов называют имена генералов Крымова, Маниковского, Поливанова. Некоторые авторы (та же Берберова) называют Алексеева и Родзянко. Интересно, что двоюродный брат генерала Рузского профессор Дмитрий Павлович Рузский был видный масон.

А были ли масоны среди большевиков? Вот уж вопрос на засыпку! Среди меньшевиков масоны определенно были. Это Чхеидзе, Гальперин, Гегечкори[167] и другие. Историк Б.И. Николаевский упоминает среди масонов И.И. Степанова-Скворцова, где-то мелькает Луначарский.

Но были, без сомнения, и более важные лица. Но, увы, большевики засекретили все, что связано с масонами, это само по себе является косвенной уликой того, что у них самих «рыльце в пушку». Знаменательно, что многие масоны – Некрасов, Джунковский и др., оказавшись в застенках НКВД, пытались рассказать о своей деятельности, но их тут же затыкали.

Орест Субтельный писал: «Весть о падении царизма пришла в Киев 13 марта 1917 г. В течение нескольких дней представители основных городских учреждений и организаций сформировали Исполнительный комитет, взявший на себя роль блюстителя порядка в качестве местного органа Временного правительства. Практически одновременно леворадикальные силы сгруппировались в Киевском Совете рабочих и солдатских депутатов. Однако в отличие от Петрограда в Киеве на историческую сцену вышел третий актер: украинцы создали собственную организацию – Центральную раду. Ее учредителями стали умеренные либералы из ТУП, возглавляемые Евгеном Чикаленко, Сергием Ефремовым и Дмитром Дорошенко, и социал-демократы во главе с Володимиром Винниченко и Симоном Петлюрой. Несколькими неделями позже в Центральную раду вошла набиравшая вес «Украинська партiя соцiалiстiв-революцiонерiв», представленная Миколой Ковалевским, Павлом Христюком и Микитой Шаповалом. Президентом Центральной рады был избран вернувшийся из ссылки Михайло Грушевский, пользовавшийся широкой известностью и уважением. Таким образом, в отличие от русских в Киеве, разделившихся на умеренных в Исполнительном комитете и радикалов в Совете, украинцы всех идеологических течений объединились в едином представительном органе…

19 апреля в Киеве открылся Украинский национальный конгресс, на который съехались 900 делегатов со всей Украины, от украинских общин бывшей империи, различных экономических, просветительских, военных и благотворительных организаций. На конгрессе были избраны (уже чисто формально) 150 представителей в Центральную раду, Грушевского утвердили ее президентом».[168]

Прекрасная рождественская сказочка, придуманная в Канаде для детей украинских эмигрантов. Население Малороссии вовсе не собиралось объединяться в «едином представительском органе», что и показали последующие события. Масон высокого градуса Михайло Грушевский прибыл не из ссылки, а из Москвы. Впрочем, может, для канадца Москва – это и есть захолустье, куда ссылали «щирых украинцев».

Забегу немного вперед, чтобы более не возвращаться к господину Грушевскому. Менее чем через год, оказавшись не удел, он, подобно «брату» Керенскому, отправился в эмиграцию, зато в отличие от незабвенного Александра Федоровича решил вернуться в СССР. И вот Грушевский в марте 1924 г. объявляется в Киеве. Большевики назначают сепаратиста и русофоба руководить исторической секцией Украинской Академии наук и рядом ее комиссий. Грушевский возобновляет прерванное революцией и Гражданской войной издание журнала «Украина» (естественно, на родной мове). В 1929 г. его избирают действительным членом Академии наук СССР.

В 1931 г. Грушевского арестовывает ОГПУ по обвинению в контрреволюционной деятельности и связи с эмигрантами. Но, увы, наш историк оказывается не по зубам чекистам, как и в 1914 г. – русской контрразведке. По распоряжению «сверху» его отпускают (опять помощь братьев). Грушевский тихо умирает на курорте в Кисловодске на 69-м году жизни.

Но вернемся к Центральной раде. 23 июня 1917 г. рада издала свой первый «Универсал»:

«Народ украинский! Народ крестьян, рабочих, трудящегося люда!

Волей своей ты поставил нас, Украинскую Центральную раду, на страже прав и вольностей Украинской Земли…

Пусть будет Украина свободной. Не отделяясь от всей России, не порывая с державой Российской, пусть народ украинский на своей земле имеет право сам устраивать свою жизнь. Пусть порядок и устройство в Украине дает избранное всенародным, равным, прямым и тайным голосованием Всенародное Украинское Собрание (Сейм). Все законы, которые должны дать тот порядок здесь у нас, на Украине, имеет право издавать только на Украинское Собрание.

А те законы, которые должны давать порядок по всей Российской державе, должны издаваться во Всероссийском Парламенте.

Никто лучше нас не может знать, что нам нужно и какие законы для нас лучшие.

Никто лучше наших крестьян не может знать, как распоряжаться своей землей. И потому мы хотим, чтобы после того, как по всей России будут конфискованы все помещичьи, казенные, царские, монастырские и иные земли в собственность народов, когда будет издан об этом закон на Всероссийском Учредительном Собрании, право распоряжения нашими украинскими землями, право пользования ими принадлежало только нам самим, нашему Украинскому Собранию (Сейму)».[169]

Який гарный набор слов, вроде все будет хорошо. А на самом деле – смесь вранья и несуразиц.

Начну с того, кто такой «народ украинский». До 1917 г. термина «народ украинский» не было ни в одной энциклопедии. Так что любой честный политик для начала сформулировал бы понятия «народ украинский» и «земля украинская». Надо ли говорить, что радные жулики сознательно отказались от четких формулировок.

Центральную раду выбирал не народ, а несколько сот функционеров украинской партии социалистов-федералистов, украинской социал-демократической партии, украинской партии социалистов-революционеров и ряда совсем малых объединений. К 1917 г. все эти партии состояли из нескольких десятков, в лучшем случае сотен членов. Замечу, что перечисленные партии не были частями общеимперских партий социал-демократов, социал-революционеров и др. Это были автономные группировки, руководимые, как правило, масонами. Главой Генерального Секретариата (Совета Министров) стал масон В.К. Винниченко. Замом (товарищем) масона Грушевского в раде был А. Ниховский, тоже из ложи «Великий Восток Народов России». Замечу, что когда в 1910 г. обсуждалось название ложи, то Грушевский не захотел, чтобы в названии упоминалось слово «Россия», поскольку такого государства вообще быть не должно, и масоны решили назвать ложу «Великий Восток Народов России». Таким образом, братья-каменщики Керенский, Некрасов, Грушевский и K° уже заранее предполагали развал государства Российского.

Но вернемся к первому «Универсалу». По мысли его создателей, на Украине должны были действовать только законы, изданные местным Сеймом. А при чем тут «Всероссийский Парламент»?

Самым важным вопросом для крестьянства, составлявшего подавляющее большинство населения Великороссии и Малороссии, был земельный вопрос. И что же предложили самостийники? Ждать, пока в России будет создано Учредительное собрание, принят закон о земле, наконец, фактически «будут конфискованы все помещичьи… земли», и только тогда наша рада возьмется за передачу земель крестьянам на Украине. Блеск! Вроде бы братья-масоны и обещают крестьянам землю, а на самом деле подсовывают фигу!

А когда «селяне» с топорами спросят, где же обещанная землица, то уж и ответ готов: виноваты злыдни-москали, никак не решат сей вопрос. Бей кацапов!

Естественно, киевские масоны прекрасно знали, что их петроградские братья во Временном правительстве не желают давать землю крестьянам и будут «тянуть резину» до последнего.

Как же реагировало Временное правительство на действия Центральной рады? С одной стороны, признать фактическое отделение Украины для «временных» означало подписать себе смертный приговор. С другой стороны, как не порадеть братьям по ложе! В Киев выяснять отношения едет А.Ф. Керенский. Замечу, в ложе «Великий Восток» он занимался координацией деятельности столичных и киевских масонов и по делам ложи ездил в Киеве 1913, 1915 и 1916 гг.

После переговоров с Центральной радой Керенский признал право Генерального Секретариата управлять пятью украинскими губерниями – Киевской, Полтавской, Подольской, Волынской и Черниговской.

Однако ни Временное правительство в Петрограде, ни Центральная рада не имели реальной поддержки ни у народа, ни у армии. Даже отъявленный самостийник Орест Субтельный вынужден признать: «Центральная рада с головой погрузилась в бесконечные дискуссии о границах своих полномочий, пренебрегая при этом такими более прозаическими, но куда более насущными проблемами, как укрепление законности и порядка, обеспечение снабжения городов и работа железных дорог. Она также оказалась неспособной решить наболевшую проблему передела земли. Как следствие, первоначальное единство, продемонстрированное украинцами ранее, быстро распалось. Обострились политико-идеологические противоречия между социал-демократами, составлявшими в Центральной раде большинство, и многочисленными социалистами-революционерами. Погрязнув в бесплодных дебатах и раздорах, члены Центральной рады, власть которой фактически уже ограничивалась окрестностями Киева и нескольких крупных городов, утратили связь с селом, а значит, и с массами, связь, достигнутую на короткий срок благодаря различным съездам, проходившим в Киеве. Губернии были предоставлены самим себе».[170]

Я нарочно дал большую цитату, чтобы читатель сам смог поискать аналогии с современным правительством на Украине.

7 ноября (25 октября) в Петрограде большевики свергли Временное правительство. При советской власти это событие именовалось Великой Октябрьской социалистической революцией, а сейчас «демократы» именуют его октябрьским переворотом. Объективный историк должен разделить конкретные события, происшедшие в ночь с 7 на 8 ноября в Петрограде, и всемирно исторические последствия этих событий. Строго говоря, 7 ноября произошла не революция, и даже не переворот, а просто бескровный разгон никого не представлявших «временных». Власть валялась в грязи, большевики подняли ее, отмыли и взяли «всерьез и надолго».

Точно так же события 14 июля 1789 г. походили на оперетту, причем кровавую, но события этого дня предопределили ход истории в XIX веке, равно как события 7 ноября 1917 г. предопределили ход мировой истории в XX веке.

Обе революции привели к последующему кровопролитию, но после них человечество стало иным, возникли новая Франция и новая Россия. А что касается кровопролития, то еще Наполеон сказал: «Если про государя говорят, что он был добр, то его царствование не удалось».

8 ноября 1917 г. на специальном заседании Центральной рады, посвященном событиям в Петрограде, была принята резолюция, где говорилось: «Признавая, что власть – как в государстве, так и в каждом отдельном крае – должна перейти в руки всей революционной демократии, признавая недопустимым переход этой власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов, которые являются только частью организованной революционной демократии, Украинская Центральная рада высказывается против восстания в Петрограде и будет энергично бороться со всеми попытками поддержать бунты на Украине».

Надо ли говорить, что ни в Великороссии, ни на Украине никто толком не знал, что такое «вся революционная демократия», и все заявленное представляется бессвязным набором слов. Ясна лишь последняя фраза – Центральная рада объявила войну советской власти.

10 ноября отряды киевских рабочих и революционных солдат подняли восстание в Киеве против командования штаба Киевского военного округа, поддерживавшего правительство Керенского. В ходе боев за Киев Центральная рада первоначально держала нейтралитет. После трехдневных боев штаб Киевского военного округа вместе с частью войск бежал из города на Дон. Тем временем Центральная рада подтянула верные ей войска и подавила восстание.

Однако большевикам удалось взять власть в Харькове, Донбассе и Криворожье.

20 ноября Центральная рада издала третий «Универсал», в котором провозгласила образование Украинской Народной Республики (УНР). В «Универсале» говорилось:

«Народ украинский и все народы Украины!

Тяжелое и трудное время настало на земле Российской Республики. На севере в столицах идет междуусобная и кровавая борьба. Центрального правительства нет, и по государству распространяется безвластие, беспорядки и хаос…

И мы, Украинская Центральная рада, твоей волей, во имя поддержания порядка в нашей стране, во имя спасения всей России, провозглашаем:

Отныне Украина становится Украинской Народной Республикой.

Не отделяясь от Российской Республики и сохраняя ее единство, мы твердо станем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей России, чтобы вся Российская Республика стала федерацией равных и свободных народов…

К территории Народной Украинской Республики относятся земли, заселенные преимущественно украинцами: Киевщина, Подолье, Волынь, Черниговщина, Полтавщина, Харьковщина, Екатеринославщина, Херсонщина, Таврия (без Крыма). Окончательное определение границ Украинской Народной Республики… должно быть установлено по согласию организованной воли народов».[171]

Ну хотя бы один «Универсал» написали бы без вранья! Центральное правительство было, и его к 20 ноября признали большая часть Центральной России, Прибалтика, Белоруссия, северная часть Украины, Харьков, Донбасс, Криворожье, Каменец-Подольский и др. И, что самое важное, к 20 ноября 1917 г. в России еще не было гражданской войны и конкурентов для советского правительства. Правда, на Дону вспыхнул мятеж генерала Каледина, но он был 11 февраля (29 января) 1918 г. подавлен красногвардейцами и матросами Черноморского флота, а самому Каледину пришлось застрелиться. Так что, объективно говоря, именно Центральная рада стала зачинщиком Гражданской войны на территории бывшей Российской империи.

Глава 23

РУИНА-2

20 ноября 1917 г. мы справедливо можем назвать днем начала Второй Руины. На Украине началась война всех против всех. В общих чертах ситуация на Украине мало отличалась от ситуации в середине XVII века.

Центральная рада не пользовалась достаточной поддержкой населения и не могла противостоять большевикам, и, как гетманщина XVII века, призвала иностранные войска. А по всей Украине с осени 1917 г. начали формироваться большие и малые банды. Их атаманы утверждали, что борются за права «угнетенного селянства», и делились частью добычи с местным населением. Нравится ли современным историкам или нет, но большинство «селянства» поддерживало бандитов, прятало их и награбленное имущество, а главное, постоянно пополняло ряды бандитов.

К 15 (28) января 1918 г. Красная Армия подошла к Киеву со стороны Дарницы. «Арсенал» вновь восстал. При приближении большевиков В.К. Винниченко и члены его кабинета струсили, подали в отставку и вместе с М.С. Грушевским бежали из Киева. Власть захватили два студента – Голубович, который сделался главой «правительства», и Ковенко, ставший комендантом Киева. Они в течение почти двух недель довольно активно защищали Киев, но когда убедились в бессмысленности дальнейшего сопротивления, сели в автомобили и укатили в Житомир.

Германия находилась в тисках Антанты, и ей срочно требовалось продовольствие, которое можно было найти на Украине. Германское правительство не могло допустить перехода Украины под власть большевиков. Поэтому 27 января (9 февраля) 1918 г. Германия и Австро-Венгрия подписали с правительством Центральной рады мирный договор. От имени рады подпись поставил какой-то студент Севрук.

Согласно этому договору, Центральная рада обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 г. 60 млн пудов хлеба, 3 млн пудов живого веса рогатого скота, 400 млн штук яиц, сотни тысяч пудов сала, масла, сахара и других продуктов.

Германские войска двинулись к Киеву, а австрийские – к Одессе. Мониторы и канонерские лодки австрийской Дунайской флотилии пришли в Одессу и попытались подняться вверх по Днепру, но не сумели пройти пороги.

16 февраля (1 марта) первый батальон саксонской пехоты появился на вокзале Киева. Давняя мечта австрийских и германских политиков осуществилась: Од Киева до Берлина Простяглася Украина.

В Киеве обосновалась главная квартира германского командования во главе с генерал-фельдмаршалом Германом фон Эйхгорном. Вслед за саксонской пехотой в Киеве объявилось и правительство Голубинского.

Но, увы, немцы быстро убедились, что рада ничего собой не представляет. По данным германского штаба, войска Украинской Народной Республики насчитывали лишь «две тысячи бывших солдат и офицеров, безработных и авантюристов». Как писал А. Царинный: «…все в Малороссии прекрасно знали, что украинское войско – это действительно миф, сочиненный для удовольствия «щирых» украинских шовинистов, так как нельзя же серьезно называть войском появившиеся впереди немцев кучки глупых людей в шапках со свесившимися на спину красными шлыками, в театральных костюмах, в каких щеголяли в исторических пьесах из жизни старой Малороссии корифеи малорусской сцены Кропивницкий или Тобилевич-Садовский, и в широких поясах, из-за которых торчали чуть ли не аршинные кривые кинжалы. Появление украинских гайдамаков – это была шутовская интермедия в тяжкой кровавой драме мировой войны и «русской» революции, но никоим образом не один из ее важных актов».[172]

Красная Армия на Украине была куда более боеспособной, но все равно не могла противостоять германо-австрийским частям. Мало того, Советская Россия по рукам и ногам была связана Брестским миром и не могла открыто вести боевые действия на Украине. Поэтому местные левые с согласия Москвы создали ряд полунезависимых республик: Донецко-Криворожскую Советскую республику (ДКСР), Одесскую Советскую республику, Таврическую Советскую республику и Донскую Советскую республику.

К лету 1918 г. германо-австрийские интервенты оккупировали Украину, Крым, Донскую область, часть Таманского полуострова, часть Воронежской и Курской губерний. На востоке оккупационная зона ограничивалась линией Батайск – Дон – Северный Донец – Дёгтево – Осиновка – Новобелая – Валуйки – Грушевка – Белгород – Суджа – Рыльск. В «сферу влияния» Австро-Венгрии (по соглашению от 29 марта 1918 г. между Берлином и Веной) входили часть Волынской, Подольская, Херсонская и Екатеринославская губернии. (Управление и эксплуатация угольных и горнорудных районов здесь были совместными.) Николаев, Мариуполь и Ростов-на-Дону занимали смешанные части (германское командование в Николаеве и Ростове-на-Дону, австро-венгерское – в Мариуполе). Остальные губернии Украины, Крыма, а также Таганрог оккупировали германские войска. Железнодорожный и водный транспорт на всей оккупированной территории ставился под контроль германского командования.

Вскоре германские оккупационные власти решили заменить Центральную раду более эффективным «туземным» правительством. Генерал-фельдмаршал Эйхгорн решил дать Украине… гетмана. Кстати, это слово было вполне понятно и немцам, поскольку происходило от германского слова «гауптман» (Hauptmann) – начальник. На должность гауптмана Эйхгорн предложил генерал-лейтенанта Павла Петровича Скоропадского. Тот происходил по прямой линии от Василия Ильича Скоропадского, родного брата бездетного гетмана Левобережья Ивана Ильича Скоропадского. Павел Петрович владел богатейшими имениями в Полтавской и Черниговской губерниях. Кроме всего прочего, он был еще и масоном высокого градуса и ранее пребывал в тех же ложах, что и Грушевский, и Петлюра.

Избрание гауптмана, пардон, гетмана состоялось 29 апреля 1918 г. в цирке Крутикова на Николаевской улице в Киеве. Режиссером представления был тот же Эйхгорн. В цирке были собраны «хлеборобы-собственники». Несколько «хлеборобов» выступило с речами, требуя спасти Украину от хаоса, а сделать это может только гаупт… то есть гетман. И тут в одной из лож цирка появился одетый казаком Скоропадский. «Хлеборобы» дружно «прокричали его гетманом».

А Центральная рада была без единого выстрела разогнана германским караулом. Ни один человек на всей Украине не встал на ее защиту. Началась эпоха новой гетманщины, или, как шутили киевляне, «гетманшафт». Сам гетман поселился в доме киевского генерал-губернатора. Любопытная деталь: под кабинетом гетмана на втором этаже находилось помещение германского караула. Так что Павел Петрович Скоропадский сидел на германских штыках не только в переносном, но и в прямом смысле.

Скоропадский немедленно «сменил вывеску на лавочке». Ему как-то неудобно было быть гетманом «Украинской Народной Республики», и название это было заменено на «Украинскую державу». Срочно была набрана сердючная дивизия для охраны особы гетмана, дивизия генерала Патнева (в Харькове), 1-я пехотная дивизия, сформированная австрийцами из военнопленных во Владимире-Волынском, а также несколько «охранных» и пограничных сотен. Кроме того, гетман начал формировать и отряды из белых офицеров.

Оккупационные германо-австрийские войска приняли решительные меры для наведения порядка на Украине. Немедленно были возвращены помещикам захваченные крестьянами земли, скот и инвентарь. Карательные отряды проводили массовые расстрелы. Однако эти меры не успокоили население, а лишь только озлобили его. Именно при гетмане резко возросла активность банд по сравнению со временами Центральной рады.

Банда, или лучше сказать армия батьки Махно, действовала на огромном пространстве современной Украины – от Лозовой до Бердянска, Мариуполя и Таганрога и от Луганска и Гришина до Екатеринослава, Александровска и Мелитополя. Большую известность получили банды Зеленого, Струка, Соколовского и Тютюнина, атаманши Маруси и др.

Однако судьба «гетманшафта» решилась не на полях Северной Таврии, а в Берлине. 9 ноября 1918 г. в Германии была провозглашена республика, а на следующий день кайзер Вильгельм II бежал в Голландию. 11 ноября было подписано Компьенское перемирие между странами Антанты и Германией.

Гетман Скоропадский оценил ситуацию и 14 ноября назначил новый кабинет министров, уже без самостийников, и провозгласил Акт федерации, по которому обязался объединить Украину с будущей небольшевистской Россией. Принимая это решение, Скоропадский надеялся получить поддержку со стороны главнокомандующего Добровольческой армией генерала А.И. Деникина и стоявшей за его спиной Антанты.

В ответ националисты, собравшиеся в городе Белая Церковь, в тот же день организовали альтернативный временный верховный орган Украинской Народной Республики – Директорию. Председателем был избран В. Винниченко, главным атаманом – С. Петлюра; в состав Директории также вошли Ф. Щвец, А. Андриевский и А. Макаренко. Директория призывала народ к восстанию против гетмана и двинула на Киев свои отряды.

Опереточная гетманская армия – сечевые стрельцы под командованием Е. Коновалыца и Серожупанная дивизия – перешла на сторону Петлюры. Скоропадский срочно переоделся в мундир германского офицера, замотал лицо бинтами и бежал в Берлин. Немногочисленные русские дружины, состоявшие из офицеров, учителей и гимназистов, не захотели умирать за гетмана и разошлись. Все это прекрасно описано в пьесе Булгакова «Дни Турбиных».

На следующий день воинство Директории вступило в Киев. Начались массовые грабежи и убийства. Петлюра провозгласил воссоздание «Украинской Народной Республики».

Краткая справка – Петлюра Симон Васильевич, сын сапожника, учился в семинарии. Бросив семинарию, работал журналистом и бухгалтером в фирме, торговавшей чаем. По совместительству с руководством Директорией занимал должность Великого магистра ложи Святого Андрея (Великой ложи Украины).

«Селянство» активно поддерживало Петлюру, получив возможность безнаказанно и на идейных основаниях грабить помещиков, русских сельских врачей и учителей, евреев, отступающие германские части. Об истинных же его целях «селянство» имело крайне смутное представление. Любопытно, что население многих сел считало Симона Васильевича… женщиной. «Вона Петлюра усим кацапам, немцам и жидам покаже…»

А теперь перенесемся на территорию Австро-Венгерской империи. Развал ее начался на несколько недель раньше, чем революция в Германии. 16 октября 1918 г. венгерский парламент провозгласил независимость Венгрии. 21 октября депутаты австрийского парламента объявили себя временным Национальным собранием и высказались за присоединение Австрии к Германии. 28 октября была провозглашена Чехословацкая Республика. На следующий день от империи отделились сербы, хорваты и словенцы.

Ранним утром 1 ноября 1918 г. украинские части австрийского гарнизона заняли центр и все стратегические пункты Львова, вывесив на ратуше желто-голубое знамя. Все военнослужащие прочих национальностей либо были интернированы, либо заявили о нейтралитете. Между прочим, около 60 % населения Львова составляли этнические поляки и около 30 % – евреи. Евреи в конфликте между украинскими националистами и поляками в основном держали нейтралитет, хотя и создали свои военные формирования.

В начале ноября во Львове была провозглашена Западноукраинская Народная Республика (ЗУНР). Руководить республикой должен был «генеральный секретариат» во главе с Кость-Левицким. Замечу, что никто эту власть не выбирал, а группа активистов из национальных партий распропагандировала около 1500 солдат, и те захватили город. Австрийский гарнизон не сопротивлялся, а наоборот – покинул Львов.

Через неделю польское население Львова восстало, а еще через неделю подошли подкрепления с севера, и части ЗУНР были выбиты из Львова.

«Генеральный секретариат» ударился в бега. В декабре 1918 г. он ненадолго обосновался в Тернополе, затем полгода был в городе Станислав (с 1962 г. Ивано-Франковск), а закончил свое существование в Каменец-Подольском.

Любопытно, что националисты ЗУНР, хватаясь за соломинку, попытались договориться с местными сионистами. В частности, они предлагали создать ЖНР («Жидiвська Народна Республiка»). Был даже сформирован батальон из галицийских евреев – «Жiдiвський пробоевий курiнь». Дело в том, что галицийские евреи называли себя жидами и считали название «еврей» оскорбительным.

Зато на территориях, контролируемых Директорией, регулярно устраивались еврейские погромы. На Украине от рук петлюровцев и бандитов погибло, по разным данным, от 50 до 100 тысяч евреев. Наиболее серьезные погромы произошли в Проскурове, Житомире, Черкассах, Ривном, Фастове, Коростене и Бахмаче. Самым диким и жестоким был погром в Проскурове в феврале 1919 г., спровоцированный атаманом Семесенко, во время которого погибло несколько тысяч евреев.

В целях укрепления террористической диктатуры Директории Петлюра и Винниченко всячески раздували пропаганду зоологического национализма, разжигали ненависть к русскому народу.

«Петлюровская печать широко пропагандировала среди украинского населения идею «великой соборной Украины», разжигая аппетиты на чужие земли у украинских кулаков и буржуазии. В печати открыто обсуждались планы выселения с Украины всех русских и восстановления «естественных» границ Украины от Карпат до Дона и от Черного моря до Вислы. При этом к украинским землям причислялись территории Воронежской, Курской, Новороссийской губерний, Ставропольского края, Дона, Кубани, Бессарабии и некоторые польские губернии, населенные белорусами и поляками. Петлюровцы включали в состав «великой Украины» огромную территорию, заселенную народами самых различных национальностей. Кроме того, они требовали себе колоний в Туркестане и Сибири».[173]

Директория активно поддерживала группировки попов, решивших порвать с православной церковью. Они решили создать независимую украинскую церковь. Богослужение раскольники перевели на «украинську мову». Тарас Шевченко был объявлен «святым пророком», дни его рождения и смерти (25 и 26 февраля по старому стилю) были включены в число церковных праздников. Осмеяние «мовы» постановлено было карать отлучением от церкви.

Не забыли самостийные попы и себя. Отменялось обязательное повседневное ношение ряс и разрешалось ходить в любой приличной одежде по желанию; отменялось обязательное ношение длинных волос и бород; разрешались разводы с женами, а также вторые и третьи браки; отменялись привилегии монашества; разрешалось занятие епископских кафедр женатыми лицами из белого духовенства.

Священников же, придерживавшихся основ православной веры, начали шантажировать, а кое-где дело дошло до физической расправы.

22 января 1919 г. Директория и ЗУНР устроили «Акт злуки», то есть объединения. Сейчас в Киеве это событие считается днем основания «незалежной Украины». На самом деле руководство обоих гособразований не испытывало друг к другу особых симпатий, а объединилось, лишь оказавшись в критическом положении.

2 февраля, то есть через 11 дней после «злуки», правительство Директории бежало из Киева в Винницу. 11 февраля Винниченко оставил пост формального главы Директории и передал свои полномочия Петлюре. Затем заводчики «борьбы за незалежность» Грушевский, Винниченко, Чехновский и Шаповал благополучно убыли «за бугор».

28 ноября 1918 г. в городе Суджа (Курская область) было создано Временное рабоче-крестьянское правительство УССР во главе с Г.Л. Пятаковым. В начале 1919 г. войска УССР вместе с Красной Армией освободили большую часть территории Украины. Утром 5 февраля 1919 г. части 1-й Украинской советской дивизии торжественно вступили в Киев.

Сейчас национальные историки всячески пытаются дискредитировать представителей советской власти, не брезгуя разжиганием националистической розни. Тот же Орест Субтельный пишет: «Новое правительство, почти сплошь состоявшее из русских, евреев и других неукраинцев, пыталось проводить здесь политику, опробованную в России».[174]

Как раз все наоборот. Русских в правительстве УССР практически не было, тот же Г.Л. Пятаков родился в 1890 г. в Черкасском уезде Киевской губернии. Дело в том, что до 1917 г. в Малороссии никто, кроме кучки интеллигентов-образованцев, не называл себя украинцем, а считал себя русским или, реже, малороссиянином. Таким образом, нынешние историки-самостийники имеют возможность назвать любого неугодного им человека русским, ну, в крайнем случае, как Нестора Махно, – «русифицированным мужиком».

Теперь о евреях. Все украинские правители с 1991 г., от Кравчука до Ющенко, заявляли, что-де народ Украины един, то есть все евреи, живущие на Украине, являются украинцами. А с другой стороны, украинские историки считают евреев, живших столетиями в Малороссии, чуть ли не москалями.

Деникинскими офицерами было установлено, что из 26 членов Киевской ЧК 25 человек были евреями. Действовали они справедливо или нет, это вопрос спорный, выходящий за рамки книги. Речь о другом: это что, москали завезли на «вильну Украину» евреев из Тамбова и Астрахани? Нет. Все они были коренными жителями Малороссии. Так что в правительстве УССР и Киевской ВЧК сидели малороссы (украинцы) еврейской национальности. Наоборот, все лица еврейской национальности, правившие в СССР, родились на Украине: Троцкий, Зиновьев, Каганович и другие. (Лишь малая часть прибыла из Белоруссии, Латвии и т. д.)

Так что пора дать по рукам историкам-самостийникам, пытающимся объединить антисемитизм с русофобией.

К концу марта 1919 г. вся территория «Петлюрии» (так население назвало остатки «державы») ограничивалась несколькими городами и местечками Подолии и Волыни, удерживавшимися с помощью галицийских сечевиков, и западными участками железных дорог, по которым курсировали остатки петлюровского воинства. Поезда с сечевиками на вокзалах встречали улюлюканьем: «В вагоне Директория, под вагоном территория». Министры Директории кочевали из Винницы в Каменец-Подольский, затем в Ровно, позже – в Здолбуново, в июле 1919 г. – опять в Каменец-Подольский. От полного уничтожения петлюровцев спасло только наступление деникинской Добровольческой армии.

30 августа 1919 г. советские войска без боя оставили Киев. На следующий день в город вошло диковинное войско. «По направлению к Крещатику стал спускаться военный оркестр, вслед за которым двигались под желто-голубым и украинскими значками жидкие колонны пехоты, одетой в австрийские серо-голубые мундиры и кепки. Верхом ехали офицеры, и один из них, подскакав к кучке публики, собравшейся на тротуаре, стал задавать вопросы по-немецки. Кто-то ему ответил. Это были петлюровцы, пришедшие из Галиции отвоевывать Киев от большевиков во имя неньки Украины. Повернув с Фундуклеевской улицы на Крещатик, они дошли до городской думы и на балконе ее водрузили украинский флаг. Киевское население отнеслось так холодно к этим освободителям, что на улицах вдоль их прохода было совершенно пусто и нигде не раздавались приветственные крики. Тем не менее все предполагали, что петлюровцы пришли по соглашению с деникинцами – им помогать. Никто не подозревал их враждебных замыслов.

В тот же день часа в три пополудни вступили на Печерск через Цепной мост и Панкратьевский спуск передовые отряды деникинцев. Навстречу им по Александровской улице потянулась необозримая толпа народа, предшествуемая духовенством с иконами, крестами и хоругвями. На площадке у Никольских ворот, где стоял разрушенный большевиками памятник Кочубею и Искре, произошла трогательная встреча.

Между тем конная партия деникинцев спустилась на Крещатик и, увидев на балконе городской думы украинский флаг, решила убрать его и на его месте водрузить русский трехцветный. На площадке балкона завязалась свалка из-за флагов, кончившаяся тем, что украинский флаг был сброшен на землю. Обозленные «украинцы» принялись стрелять, и чуть было дело не дошло до кровопролития. Однако переговоры между петлюровским и деникинским командованием привели к мирному соглашению, и петлюровцы в тот же вечер покинули Киев и отошли к Жулянам».[175]

Деникинцам в городе надолго удержаться не удалось. 16 декабря 1919 г. красная 44-я стрелковая дивизия, состоявшая в основном из украинцев, выбила белых из Киева. 7 февраля 1920 г. кавалерийская бригада Г.И. Котовского ворвалась в Одессу.

Части ЗУНР, находившиеся в районе Бирзулы (северо-восточнее Одессы) и Винницы, перешли на сторону Красной Армии. Части Галицийского корпуса вместе с их командирами были влиты в состав 45-й дивизии Красной Армии. Петлюра с остальными членами Директории бежал в Польшу.

21 апреля 1920 г. Петлюра в Варшаве заключил с «начальником государства» Пилсудским соглашение, по которому Директория отказывалась от всех претензий на Галицию, признав ее польской территорией. Мало того, Петлюра фактически признал границы Речи Посполитой 1772 года, и, соответственно, Правобережье Украины передавалось Польше. Пилсудский, в свою очередь, признал Петлюру главой Левобережья.

Через три дня, 24 апреля, Петлюра подписал военную конвенцию, которая определяла место и роль петлюровцев в ходе предстоявшего вторжения поляков на Украину. Главное командование польских войск предоставляло вооружение и полное снаряжение для трех дивизий Петлюры, которые должны были находиться в подчинении польского командования. 6-й пункт конвенции гласил: «С момента начала общих действий против большевиков украинское правительство, оперируя на той территории, обязывается доставлять продукты для польской армии в количестве, согласно оперативному плану главной раскладки: мясо, сало, муку, хлеб, крупу, овощи, сахар, овес, сено, солому и т. п., на основании продовольственных норм, обязательных в польском войске, а также необходимое количество подвод». Конвенцией подробно был разработан порядок оккупации Украины польскими войсками, распределения будущей военной добычи и т. д.

25 апреля 1920 г. 52-тысячная польская армия без объявления войны вторглась на территорию УССР. Вместе с ляхами действовали около 12 тысяч петлюровцев. Полякам удалось занять Житомир, Коростень, Бердичев. 7 мая польские войска заняли Киев. Однако в начале июня Красная Армия перешла в решительное наступление. 11 июня большевики вошли в Киев. Поляки бежали аж до самой Варшавы.

Англия, Франция и США направили в Польшу сотни танков и самолетов, тысячи орудий. Полякам удалось мобилизовать население на борьбу с «такими-то растакими-то» Троцким и Склянским, которые ведут на Польшу орды красноармейцев.

Командование красных, опьяненное успехом, действовало бездарно и несогласованно. В результате под Варшавой Красная Армия потерпела поражение.

12 октября 1920 г. в Риге было подписано перемирие. Постоянный мирный договор между Россией и Польшей был подписан 18 марта 1921 г., и тоже в Риге. По этому договору государственная граница между Польшей, с одной стороны, и РСФСР, УССР и БССР, с другой, устанавливалась по линии г. Дрисса – г. Дисна – 30 км западнее Полоцка – ст. Загатье, откуда граница шла в юго-западном направлении до Радошковичей и Ракова (западнее Минска 30 км), а оттуда поворачивала на юг до истоков реки Морочь и по ней до впадения ее в реку Случ, откуда почти прямо на юг до г. Корец в 30 км западнее Новоград-Волынского, затем в юго-западном направлении шла через г. Острог, Кунев на Ямполь, откуда в южном направлении проходила через Щасновку – Волочиск – Сатанов – Гусятин до Хотина.

Стороны взаимно отказывались от возмещения своих военных расходов.

Россия освобождала Польшу от ответственности по долгам и иным финансовым обязательствам Российской империи.

Россия и Украина обязались уплатить Польше 30 млн рублей золотом в качестве польской части золотого запаса бывшей Российской империи и как признание отделения Польши от России. Фактически это была военная контрибуция.

Польша вышла победительницей из войны. Теперь в ее границах этнических поляков было менее 66 %, остальное население составляли немцы, русские, украинцы, белорусы и евреи. Точные цифры установить невозможно, поскольку польские власти считали поляками всех католиков и униатов. Вновь начались преследования «диссидентов», то есть некатоликов. По данным польских историков Дарьи и Томаша Наленча, настроенных, кстати, весьма патриотично, «…некогда униатские, а более ста лет православные церкви на Волыни были превращены в католические костелы и целые деревни стали польскими. Только на Волыни к 1938 г. были превращены в костелы 139 церквей и уничтожено 189, осталось лишь 151».[176] Рижский договор фактически поставил Петлюру вне закона. В отчаянии он попытался «спасти лицо», продолжая войну с Красной Армией на небольшом плацдарме на Волыни. «Самостоятельные» боевые действия петлюровцев продлились немногим более двух недель. Части красных произвели перегруппировку, и 21 ноября 1920 г. последние остатки петлюровцев переправились через реку Збруч у Волынска и реку Серет у Тернополя. Там они были разоружены польскими частями.

В ноябре 1920 г. Красная Армия покончила с Врангелем, а летом – осенью 1921 г. Украина была очищена от бандформирований. Так закончилась Руина № 2.

История Гражданской войны на Украине крайне сложна и запутанна. Вряд ли в Российской Федерации и на Украине найдется сейчас два десятка людей, которые наизусть знают даты смены власти в Киеве, да и правильно смогут перечислить названия этих властей.

Советские историки переврали суть Гражданской войны как в целом, так и в отдельности на Украине, представив ее в виде борьбы украинского пролетариата и беднейшего крестьянства против буржуазии, помещиков и кулаков. А теперь историки-самостийники пытаются навязать принципиально иную и еще более далекую от истины схему. Мол, украинский народ боролся за независимость против москалей. Причем историки-антисемиты прибавляют в союзники к москалям еще одну национальность.

На самом же деле Руина-2 в общих чертах мало отличалась от Руины-1. Там – кучка старшин и атаманов, а здесь – кучка образованцев во главе с масонами задумали захватить власть. Правители Центральной рады, а затем и Директории не имели народной поддержки и призвали на помощь немцев, австрийцев, а затем поляков. Соответственно, рабочих и беднейшее крестьянство поддерживали великорусские большевики.

Людские потери Украины были ужасны, но подавляющее большинство погибло от рук своих соседей, то есть людей, родившихся на территории современной Украины. На 90 % это была внутренняя гражданская война, всех против всех, то есть очередная Руина.

Глава 24

ПЛЮС УКРАИНИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ

Октябрьская революция и строительство социализма в СССР с 1990 г. дружно и в унисон охаиваются российскими демократами и националистами всех мастей. Но любую критику воспринимать всерьез можно, лишь когда она содержит в себе сравнения и предложения альтернативы. Так, например, критикуя горбачевско-ельцинскую перестройку, можно указать и на китайский путь перехода от социализма к экономике смешанного типа, благодаря которой КНР постепенно становится сверхдержавой, не потеряв при этом ни одного квадратного метра своей территории.

А вот альтернативу социализму никто в России подыскать не может. К примеру, те же монархисты постоянно льют слезу по невинно убиенным членам семьи Романовых, но что-то не слышно рассказов, как бы славно жила Россия в середине XX века при гемофилике Алексее II.

Ах, какой был душка Керенский! Как ему шел цвета зеленого френч и даже дамские платья! Но, увы, Керенский ни в октябре 1917 г., ни потом не получал народной поддержки. Про Николая II говорили, что «от него ушли, как от пустого места». То же было и с Керенским.

Мог Деникин осенью 1919 г. взять Москву? Да, при определенных обстоятельствах мог. Но триколор над Кремлем не только не прекратил бы войну в России, а превратил бы всю страну в Руину. На огромных просторах Российской империи произошло бы то же самое, что и на Украине в 1918–1921 гг.

Хорошо, если бы после этой Руины на карте осталось Великое Московское княжество в границах XV века.

Даже если бы произошло чудо и Россия осталась бы в границах конца XVII века, то смогла бы экономика капиталистического типа выдержать войну с гитлеровской Германией? Немцам требовалось от двух до четырех недель, чтобы вдребезги разнести любую армию Европы – французскую, английскую, польскую и т. д.

Давайте попробуем сравнить русскую революцию с Великой Французской революцией. Давайте спросим какого-либо маститого историка-демократа, что изменилось во Франции за двадцать лет – с 1768 г. по 1788 г. Он будет пыхтеть, сопеть, пер…ть, ссылаясь на то, что он не готовился к такому вопросу. И в самом деле, там практически ничего не изменилось. Ну, правил Луи XV, у которого был Олений парк с сотней малолетних девиц, а затем стал править Луи XVI, который не мог переспать даже с собственной женой. Чуть-чуть изменилась мода, стиль в живописи… да, собственно, и все.

А что изменилось во Франции за двадцать лет – с 1789 г. по 1809 г.? Тут не нужен профессор, любой отличник-десятиклассник отбарабанит – изменились строй, флаг, гимн. Франция стала великой державой, в несколько раз возрос ее валовой продукт. Были отменены феодальные законы, в том числе право первой ночи, обязанность крестьян по ночам бить лягушек, чтобы те не квакали и не будили сеньора, и т. д. Смертная казнь через колесование была положена за 30 видов преступлений. Все это было отменено, и введен кодекс Наполеона, который позже переняли все страны Европы.

За двадцать лет Франция перескочила из одной эпохи в другую, так же как и Россия с 1914 г. по 1934 г.

Но к сожалению, между этими революциями было и одно важнейшее различие. Современные русские и французские историки сильно лукавят, представляя королевство Францию мононациональным государством. На самом деле в XVII – середине XVIII века королевство было многонациональным государством и в этом очень походило на Российскую империю. На классическом французском языке население говорило лишь в окрестностях Парижа. В Бретани люди говорили на бретонском (кельтском) языке, на северо-востоке – на валлийском, на западе, в Эльзасе и Лотарингии, – на немецком, на юге (побережье Средиземного моря) – на провансальском, на юго-западе – на баскском и гасконском, ну а на Корсике – на диалекте итальянского. Разговор д'Артаньяна с де Тревилем на гасконском языке ни Атосу, ни Портосу был непонятен. Да и сам Бонапарт начал учиться французскому языку с 8 лет и до конца жизни говорил с сильным акцентом.

К 1789 г. Франция была разделена на большие провинции. В каждой был свой парламент, свои законы, налоги, меры веса и длины и т. д. Конгломерат провинций был связан лишь королевской властью.

Французские революционеры хорошо знали жизнь своей страны, и в первой статье революционной конституции было записано: «Французская республика едина и неделима».

Огромные провинции были ликвидированы и заменены небольшими префектурами. Население получило больше прав в самоуправлении, но только в своем маленьком районе. Все префектуры были подчинены напрямую Парижу. Повсеместно было введено единое законодательство, единые налоги и единая система мер и весов.

С началом Революции в рядах ее вождей началась кровавая свара. В 1791–1799 гг. во Франции погибло в процентном отношении больше людей, чем в России в 1918–1921 гг. Но все партии – якобинцы, термидорианцы, брюмерианцы и прочие – горой стояли за 1-й пункт конституции.

Уже в 1808 г. префекты докладывали императору о резком сокращении использования местных языков на окраинах. Французский язык стал доминировать во всей стране. Можно без преувеличения сказать, что Революция и Империя из разноплеменных подданных французского короля сделали французскую нацию.

Большевики же сделали все наоборот. Они искусственно создали большие республики – Украинскую, Казахскую и т. д. Такие государства никогда ранее не существовали и были плодом большой фантазии кабинетных теоретиков, вождем которых был Ленин. Спору нет, это был очень образованный человек гениального ума. Однако молодость вождя прошла в Симбирске и Казани, кроме этого, он был в Петербурге и селе Шушенском, затем большую часть жизни провел в эмиграции. В 1917 г. Ленин приехал в Петроград, а затем отправился в Москву и более никуда не выезжал. О жизни в Малороссии, Средней Азии и на Кавказе он судил по газетным статьям.

Ленин и другие кабинетные теоретики не желали слышать людей, родившихся и проживших долгие годы на национальных окраинах империи. Тот же уроженец Черкасского уезда Г.Л. Пятаков утверждал: «Партия должна напрочь отказаться от права наций на самоопределение». Кавказцы Сталин и Орджоникидзе предлагали не вводить республики, а заменить их автономиями. Но, увы, Ильич был непоколебим.

В Малороссии с 1921 г. началась украинизация. Я умышленно не использую термин «Украина», поскольку к 1917 г. на территории Малороссии менее одного процента населения считало себя украинцами. Часть считала себя русскими, часть – малороссами, а многие вообще не задумывались над своей национальностью, ведь в Российской империи в официальных документах национальность никогда не указывалась, а указывалось только вероисповедание. К 1917 г. на украинском языке выходило несколько газет, было издано несколько десятков художественных произведений, и все.

Несколько другая ситуация сложилась в Галиции, но там, как уже говорилось, термины «украинец» и «русский (русин)» означали не национальность, а политическую ориентацию.

И вот победившие большевики присоединяют к Малороссии Донбасс, Криворожье и другие территории и называют все это Украинской ССР. Столицей республики делают Харьков. Замечу, что Харьков как русская крепость основан в XVII веке и не входил никогда ни в состав Великого княжества Литовского, ни Речи Посполитой, ни Малороссии (в составе России). Лидеры большевиков свои территориальные фокусы объясняли довольно цинично: «Надо было увеличить процентный состав пролетариата в УССР».

В подавляющем большинстве своем население УССР не умело ни говорить, ни читать на мове. А большевики им всем навязали искусственный украинский язык, созданный в Австро-Венгрии на средства имперской разведки.

Украинец стало означать не только национальность, но и партийность – каждый, кто смел называть себя малороссом или употреблять термин «Малороссия», рисковал отправиться в советский концлагерь.

Об украинизации хорошо написал киевский журналист Александр Каревин: «Вплоть до начала XX века украинский литературный язык был в Украине (за исключением австрийской Галиции) практически неизвестен. «На 15 миллионов нет и 50 человек, которые бы дорожили своим родным языком», – возмущался галицкий украинофил Владимир Барвинский. Причина столь прискорбной для украинофилов языковой ситуации заключалась, однако, не в массовом языковом отступничестве. Все было проще. Родным для украинского народа являлся другой язык. «Многие украинцы совершенно искренне считали себя русскими и язык свой, с некоторыми, скажем, уклонами и особенностями, не большими все же, чем в первой попавшейся другой губернии, русским», – вынужден признать украинский исследователь. И в этом не было ничего странного. Русский литературный язык изначально формировался как язык общерусский, общий для всей исторической Руси, в том числе и для той ее части, которая сегодня называется Украиной. Вклад украинцев в развитие этого языка огромен. Естественно, потому что он воспринимался здесь как свой. Разумеется, люди малообразованные употребляли не литературные формы речи, а местные просторечия. Последние не слишком отличались от русского литературного языка. К тому же лексикон их ограничивался минимумом, необходимым в быту. Если возникала потребность затронуть в разговоре тему, выходящую за рамки обыденности, простолюдины черпали недостающие слова из языка образованного общества, то есть из того же русского литературного.

И сколько бы ни пытались украинофилы изменить сложившееся положение, им это не удавалось. Ничего не поменялось и после установления советской власти. В революционном запале украинские большевики объявили было войну русскому языку («вчерашнему языку буржуазной культуры», «языку угнетения украинцев»), принявшись украинизировать все и всех. Но вскоре новые правители Украины сообразили, что стараются себе во вред. Октябрьский (1922 года) пленум ЦК КП(б)У признал необходимым для пропаганды в украинском селе коммунистических идей издавать газету «Селянська правда» не только на украинском, но и на русском языке, поскольку крестьяне «недостаточно привыкли к украинскому литературному языку». Пленум также постановил, что «язык преподавания в школах должен вводиться в соответствии с организованным волеизъявлением населения». Казалось, украинизация закончилась, едва начавшись. Однако языковое «перемирие» длилось не очень долго».[177]

Вскоре большевики договорились с националистами типа Грушевского. Интересами внутренней политики компартийные вожди пожертвовали ради мировой революции. В результате и появилось вышеупомянутое постановление о содействии украинскому языку. «Признававшееся до сих пор формальное равенство между двумя наиболее распространенными в Украине языками – украинским и русским – недостаточно», – говорилось в нем, ибо «жизнь, как показал опыт, приводит к фактическому преобладанию русского языка». Получалось, как в анекдоте: раз жизнь противоречит линии партии, то тем хуже для жизни. Но это был не анекдот. Борьба с русским языком началась всерьез…

Поначалу, правда, не очень свирепствовали. Быстрому проведению украинизации мешали объективные причины. «Особенно нужно знание украинского языка, потому что его никто хорошо не знает, а часто и не хочет знать», – писала украинская пресса. Украинцы отказывались признавать «р iдну мову». «Они оправдываются тем, что говорят: это язык галицкий, кем-то принесенный, и его хотят кому-то навязать; шевченковский язык народ давным-давно уже подзабыл. И если бы учили нас шевченковскому языку, то, может быть, еще чего-то достигли, а галицкий язык никакого значения не имеет», – отмечалось на I Всеукраинском учительском съезде (1925).

Претензии к украинскому литературному языку были небеспочвенными. Он разрабатывался в основном галицкими украинофилами, делавшими все возможное, чтобы подальше увести свое «творение» от общерусского корня. Искусственно вводились в оборот заимствования из польского, немецкого, латинского, других языков, выдумывались («ковались») новые слова. Как вспоминал Михаил Драгоманов, одно время принимавший участие в «языкотворчестве», целью была «оригинальность языка, а не его понятность». Такой язык даже в Галиции прививался с трудом, а уж в российской Украине – тем более.

Игнорировать эту проблему власти не могли. «Нам необходимо приблизить украинский язык к пониманию широких масс украинского народа», – заявил председатель Совета народных комиссаров УССР Влас Чубарь. Но приближать стали не язык к народу, а наоборот. Руководствовались тезисом Агатангела Крымского: «Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на язык, а на людей»…

Став в апреле 1925 года первым секретарем ЦК КП(б)У, Каганович взялся за украинизацию со свойственной ему решительностью. Всем служащим предприятий и учреждений было предписано перейти на украинский язык. Замеченные в «отрицательном отношении к украинизации» немедленно увольнялись (соблюдения трудового законодательства в данном случае не требовалось). Исключений не делалось даже для предприятий союзного подчинения. В приказном порядке украинизировались пресса, издательская деятельность, радио, кино, театры, концертные организации. Вывески и объявления запрещалось даже дублировать по-русски. Ударными темпами переводилась на украинский система образования. Мова стала главным предметом всюду – от начальной школы до технического вуза. Только на ней разрешалось вести педагогическую и научно-исследовательскую работу. Украинский язык, как восторженно писал известный языковед-украинизатор Алексей Синявский, «из языка жменьки полулегальной интеллигенции до Октябрьской революции волей этой последней становится органом государственной жизни страны».

Сам язык тоже не стоял на месте. Продолжался процесс «очищения» от слов русского происхождения. Группа академиков ревизовала словари, было разработано новое правописание. Обсуждался вопрос о введении латинского алфавита, но такой шаг сочли преждевременным.

Ход украинизации тщательно контролировался сверху. Специальные комиссии регулярно проверяли государственные, общественные, кооперативные учреждения. Контролерам рекомендовалось обращать внимание не только на делопроизводство и прием посетителей, но и на то, на каком языке сотрудники общаются между собой. Когда, например, в народном комиссариате просвещения обнаружили, что в подведомственных учреждениях и после украинизации преподавательского состава технический персонал остался русскоязычным, то распорядились, чтобы все уборщицы, дворники, курьеры разговаривали на украинском.

А Каганович все не унимался. Особую ненависть вызывали у него русскоязычные украинцы. Если к выходцам из Великороссии хотя бы на первом этапе допускались методы убеждения, то на коренное население Лазарь Моисеевич требовал «со всей силой нажимать в деле украинизации». Украинцы отвечали взаимностью. Они сопротивлялись, как могли. Если была возможность, детей из украинизированных школ переводили в те учебные заведения, где преподавание еще велось по-русски. (Следствием этого стала гораздо большая наполняемость русскоязычных классов в сравнении с украиноязычными.) Украиноязычные газеты теряли читателей. «Обывательская публика желает читать неместную газету, лишь бы не украинскую, – записывал в дневник Сергей Ефремов. – Это отчасти и естественно: газету штудировать нельзя, ее читают, или, точнее, пробегают глазами наспех, а даже украиноязычный обыватель украинский текст читать быстро еще не привык, а тратить на газету много времени не хочет». Та же картина наблюдалась в театрах. Посещаемость украиноязычных спектаклей резко упала. Чтобы заполнить зрительные залы, властям пришлось организовывать принудительные «культпоходы» в театр рабочих коллективов.

Холодный прием встретили украинизаторы и в селах. «Было бы ошибочно думать, что процесс украинизации, в том числе в части продвижения украинской книжки, не является актуальным и для села, – отмечалось в прессе. – Ведь русификация, проводимая на протяжении многих лет царским правительством, пустила корни и среди сельского населения.

Украинская книжка на селе, хоть и не в такой мере, как в городе, должна еще завоевать себе место». «Наша украинская газета еще мало распространяется на селе, – жаловался на I Всеукраинском учительском съезде делегат из Харьковской губернии. – У нас на Харьковщине в селе русская газета «Харьковский пролетарий» лучше распространяется, почему-то ее больше выписывают, чем «Селянську правду» (вновь ставшую исключительно украиноязычной). «Украинская литература широко не идет, приходится силой распространять ее», – вторил коллеге делегат от одного из округов Киевской губернии.

В ответ на сопротивление коммунистический режим ужесточал репрессии. Официально было объявлено, что «некритическое повторение шовинистических великодержавных взглядов о так называемой искусственности украинизации, непонятном народу галицком языке и т. п. является русским националистическим уклоном» (обвинение, грозившее тогда серьезными последствиями).

Справедливости ради надо сказать, что утвердить украинский язык без принуждения не представлялось возможным. Украинцы не принимали «рiдну мову» добровольно. Большевикам приходилось насильно вводить ее во все сферы государственной и общественной жизни. «Ни одна демократическая власть не достигла бы либеральными методами таких успехов на протяжении такого короткого промежутка времени», – признает современный сторонник украинизации, комментируя деятельность Кагановича и его подручных.

Не заставили себя ждать и последствия «успехов». Резко снизился уровень культуры. Многие специалисты, будучи не в силах привыкнуть к новому языку, покинули республику. Мощный удар нанесен был процессу обучения. Попадая из русскоязычной среды в украинизированные учебные заведения, дети калечили свою речь. «Имел возможность наблюдать речь подростков, мальчиков и девочек, учеников полтавских трудовых и профессиональных школ, где язык преподавания – украинский. Речь этих детей представляет собой какой-то уродливый конгломерат, какую-то невыговариваемую мешанину слов украинских и московских», – замечал один из украинизаторов.

Председатель Всеукраинского ЦИК Григорий Петровский еще хорохорился: «Всегда вновь рождающееся связано с болезнями, и это дело не составляет исключения. Пока дождешься своих ученых или приспособишь тех специалистов, которые должны будут преподавать у нас на украинском языке, несомненно, мы будем иметь, может быть, некоторое понижение культуры. Но этого пугаться нельзя».[178]

Любопытно, что украинствующие (в большинстве своем не имевшие корней в Малой России) пытались ввести свою цензуру и в Москве. Так, П.М. Керженцев, зам. зав. агитпропотделом ЦК, опубликовал 9 февраля 1929 г. в «Правде» статью «К приезду украинских писателей»: «Наш крупнейший театр (МХАТ I) продолжает ставить пьесу, извращающую украинское революционное движение и оскорбляющую украинцев. И руководство театра и Наркомпрос РСФСР не чувствуют, какой вред наносится этим взаимоотношениям с Украиной». Речь о пьесе «Дни Турбиных».

Дело дошло до того, что Сталину лично пришлось защищать Булгакова от травли украинствующих.

Нынешние самостийники напрочь забыли об украинизации Малой России и, наоборот, утверждают, что шла русификация Украины. Мало того, злыдни-москали решили вообще извести украинских селян и учинили там в 1932–1933 гг. «голодомор». Замечу, что слова «голодомор» не было ни в древнерусском языке, ни в малороссийской мове. Это типичный новояз националистов. Да, действительно, в это время в ряде районов СССР был голод. Но был он не только на Украине, но и на Дону, Кубани, Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге и в Казахстане, то есть в самых развитых сельскохозяйственных районах Советского Союза.

Неоспоримо, что одной из причин голода стали безграмотные действия коммунистических функционеров при проведении коллективизации.

Но не следует забывать, что периоды голода возникали и в царской России, особенно в конце XIX века.

При этом несоизмеримо большая часть вины за голод в 1932–1933 гг. лежит на кулаках и середняках. Еще до явления большевиков малороссийские националисты и российские интеллигенты объявили крестьянина «священной коровой». У него-де высокая нравственность, аналитический ум, первоклассный патриотизм и т. д. Большевики лишь подхватили этот лозунг.

Увы, все было далеко не так. Вспомним, как в «Анне Карениной» мужичок хотел обобрать барина Стиву Облонского и купить лес за десятую часть цены, и лишь вмешательство помещика Левина остановило «кидалу».

Кто же устроил «голодомор» в конце 1916-го – начале 1917 г.? Может, Ленин из Женевы и Сталин из Сибири руководили срывом поставок продовольствия в России?