Хитники Бабкин Михаил

Глава 13

Как такового «инфо-кафе» найти им не удалось. Возможно, где-то подобные специализированные кофейни и существовали, но вовсе не на тех улицах, по которым гуляла бравая троица. Уходить слишком далеко из более-менее знакомого района ни Глебу, ни его спутникам не хотелось – Федул уже начал всерьёз подумывать о том, чтобы вернуться в гостиницу и тайком взломать какой-нибудь номер с рабочим информационным шаром, когда глазастый бабай увидел нужное им объявление: «Пиво, чебуреки, свежие новости!»

Объявление размещалось над входом в летний брезентовый павильон, пристроившийся между двумя многоэтажными дворцами посреди травяного островка. От заведения вкусно тянуло дымком готовящихся чебуреков и ни с чем не сравнимым запахом свежего пива.

– Нам – туда! – заволновался Модест, – скорей, в корчму! – и первым вошёл, нет – вбежал в павильонный полумрак.

– Ого как наш бабаище изголодался, – усмехнулся гном. – Впрочем, мне тоже не мешало бы подкрепиться… Добро пожаловать в едальню, дорогой друг Федул, – он с заносчивым видом прошествовал в палатку, мельком оглянулся на пороге: – Ну и ты, Глеб, заходи, чего уж там. Типа, за компанию, хе-хе.

– Совсем озверел! – возмутился парень. – Интересно, что бы ты делал без моих денег? – недовольно бурча о «всяких разных зарвавшихся наглецах», Глеб вошёл в павильон.

Внутри палатки было уютно, чисто и безлюдно: полдюжины круглых пластиковых столов с пластиковыми же креслами, деревянный прилавок с торчащим из него пивным краном и усатым толстяком-хозяином за тем прилавком. Чуть поодаль от входа, возле одного из прорезанных в брезенте окошек находилась столь нужная Федулу тумбочка с инфошаром: хрустальная сфера оказалась накрыта колпаком из железной сетки, а на тумбе поблескивала хромированная панель с щелью монетоприёмника.

Пока Глеб брал пиво и чебуреки, бабай пододвинул один из столов вплотную к тумбочке; гном, бесцеремонно взгромоздясь с ногами на кресло, зычно потребовал оттуда у владельца заведения чтобы тот наменял парню побольше монет для инфошара. Мол, им надо просмотреть кучу спортивных каналов и вообще, как тут у них управлять шаром, если к нему нет доступа из-за сетки? На что хозяин павильона любезно сообщил, что клиенты могут не волноваться, что шар настроен именно на спортивные и, частично, новостные каналы. А если какому умнику нужны какие-нибудь умные программы, то пусть ищет себе другое заведение, умных умников тут не обслуживают – похоже, у владельца палатки было особое, трепетное отношение к тем, кого интересовало что-либо иное кроме спорта.

Глеб принёс и поставил на стол поднос с грудой раскалённых чебуреков, высыпал перед гномом горку наменянной мелочи; Модест, добрая душа, организовал кружки с холодным пивом – для начала по паре на брата, а дальше уж как настроение сложится. Как пойдёт.

– Ишь ты, с пылу-жару, – буркнул Федул, с неприязнью глядя на дымящиеся чебуреки, – пускай остывают, не люблю чересчур горячее… Я, брателлы, лучше делом займусь. Полазаю по разным специальным каналам, авось разузнаю чего про жезл и книгу. – Гном приложился к кружке с пивом, вытер пенные усы и, звучно рыгнув, бросил в щель монетоприёмника несколько монет: над шаром развернулся небольшой экран, удачно повёрнутый в сторону от прилавка.

– И как ты собираешься проводить те поиски? – полюбопытствовал Глеб. – Здесь же, сам слышал, только спорт и новости принимаются! Да и сетка к тому же слишком мелкая, вон, даже палец не просунешь.

– Это, гражданин несообразительный, лишь тебе да бабаю туда пальцы совать затруднительно, но не мне, – подмигнул парню Федул. – Короче, пейте-лопайте и не мешайте, – гном осторожно, чтобы не заметил владелец заведения, сунул указательный пальчик сквозь сетку. Прикоснувшись к инфошару и что-то невнятно бормоча, магохакер Федул принялся изменять настройки сферы только ему известным способом. Глеб посмотрел на экран – по воздушному прямоугольнику бежала разноцветная рябь, в которой то появлялись, то исчезали малопонятные размытые изображения – и, решив доверить дело профессионалу, последовал федуловому наказу. То есть принялся пить-лопать на пару с Модестом.

Некоторое время было тихо: парень и бабай занимались чебуреками с пивом, гном тайком перенастраивал информационный шар, а хозяин павильона, косо поглядывая на посетителей – не умничают ли? Не глядят ли чего запретное? – считал дневную выручку. Впрочем, тишина длилась недолго: скоро в палатку ввалилась шумная компания молодых людей, сразу занявшая несколько столов, и владельцу стало не до подозрительной троицы.

Когда чебуреки оказались почти все съедены, а Модест ещё раз сходил за пивом, Федул наконец-то оторвался от инфошара. Судя по расстроенному виду гнома, новости у него были не самые радостные.

– Значит так, – уныло сказал Федул, – должен вас, господа обжоры, сильно огорчить: жезл всевластия и книга мёртвых действительно вещи мифические, легендарные… Которые, возможно, когда-то и впрямь существовали, но нынче их в реальности нет. Или же, что тоже вполне возможно, они есть, но запрятаны в частных коллекциях – откуда их, ясен пень, никак не выцарапать. Остались лишь рисунки да описание свойств тех артефактов. Увы.

– Беда, – флегматично молвил бабай, отхлёбывая из кружки. – Но, уверен, ты всё равно чего-нибудь придумаешь, потому что умный. Голова!

– Легко сказать, – вздохнул гном, принимаясь за оставленные ему чебуреки. – Кстати, жезл всевластия очень похож на мою дубинку, – Федул похлопал ладонью по раскрашенной милицейской палке на своём боку, – и выполняет любое пожелание владельца. А книга мёртвых – с её помощью можно обратиться к умершему, типа вызвать его на прямую беседу… хех, хотел бы я поглядеть на эдакую книжку!

– Знаете, – у Глеба вдруг задрожали руки и он поставил только что взятую кружку на стол, – а ведь есть у меня такая книжица, есть! – Парень торопливо полез в барсетку, где между имперскими паспортами – вместе с глебовым, российским, – лежал подобранный им когда-то телефонный зомби-справочник.

– Вот, смотрите, – Глеб бросил на стол брошюрку с крупно набранным названием «Городской телефонный справочник посмертно живых абонентов». – Чем не книга мёртвых, с помощью которой можно связаться с покойниками, а? И твоя дубинка, Федул, она ведь покрашена колдовской краской «Вседел», которой ты не задал каких-либо специальных свойств… то есть она может, в принципе, выполнить любое твоё желание! Настоящий «жезл всевластия», однозначно. Только с ограниченным количеством выполнения тех пожеланий – ты мне сам однажды говорил, что после каждого магического воздействия на дубинке краска выгорает. Соответственно мощности затраченного колдовства…

– Эвона как дело развернулось-то, – восхитился Модест. – Молодец, друже обычник, соображаешь. А и впрямь, Федул, оказывается у нас всё нужное с собой имеется, чего же тогда паниковать? Проберёмся, стало быть, ночью в больничку да и приведём деда Снюссера в разум и чувства.

– Неожиданный поворот, согласен, – задумчиво протянул гном. – По правде говоря, я совсем забыл, что моя дубиночка – самая колдовская на свете… Ба! Я ведь прямо сейчас могу с её помощью вытребовать себе хоть миллион, хоть миллиард империалов! Ну-ка, – Федул, не долго думая, принялся снимать с себя «жезл всевластия».

– Тут, в корчме? – озаботился Модест. – Негоже, эльф, неразумно. Слишком много посторонних глаз, ушей и болтливых ртов! К тому же, – бабай легко вырвал дубинку из рук опешившего от подобной несправедливости гнома, – коли она у тебя с ограниченными возможностями, то не будем те возможности тратить на всякие глупости. Пускай жезл до поры, до времени у меня побудет, – Модест прицепил дубинку к поясной петельке брюк, враз став похожим на африканского плантатора – каких рисовали в газетных карикатурах с полвека тому назад. Для полноты образа не хватало только пробкового шлема и обязательной сигары в углу рта.

– Миллиард империалов – глупость? – возмутился Федул, с сожалением поглядывая на отобранную у него волшебную палку, – ха! А что ж в таком случае не глупость?

– Приведение в чувства мага Снюссера, это раз, – загибая пальцы, стал перечислять Глеб, – снятие с Хитника заклятье жуткого невезения и фатальной ошибки – это два. Возвращение духа Хитника в его тело – это три. Моё освобождение от поселившегося во мне мастера-хака – это четыре! А после наколдовывай себе хоть миллиард миллиардов золотых монет имперской чеканки, имеешь право.

– Миллиард миллиардов, ого, – взгляд у Федула мечтательно затуманился. – Грамотное предложение, одобряю. Лады, тогда поспешим в гостиницу, отдохнём там до полуночи, а после отправимся деда Панкрата в нормального переколдовывать, – гном залпом допил остатки пива.

– Ты, надеюсь, вернул шару прежние настройки? – Глеб кивком указал на защищённую сеткой хрустальную сферу. – Во избежание скандала, так сказать. И вызова полиции с описанием наших примет.

– Не боись, – Федул легко спрыгнул с кресла, подтянул повыше сползшие шорты. – Там теперь всё налажено как надо и даже лучше прежнего!

– А на что именно настроено? – забеспокоился Глеб, вставая из-за стола. – Конкретнее!

– На круглосуточный канал для завязавших алкашей, хе-хе, – рассмеялся гном. – Типа для внушения им метифобии – страха перед алкоголем. – Федул вразвалочку направился к выходу из павильона.

– Думаю, нам отсюда нужно поскорее убираться, – верно решил Модест. – Не то проблем не оберёшься, ежели кто захочет включит подправленный Федулом инфошар. – Глеб кивнул, спрятал в барсетку телефонную «книгу мёртвых»; стараясь не привлекать к себе внимание, они вышли из палатки.

День близился к вечеру: солнце укатилось за невысокие – по сравнению с дворцами-небоскрёбами – офисные многоэтажки, спряталось за их зеркальными стенами. На улицах, как это бывает в горной местности, наступали быстрые сумерки при ещё ярком, дневном небе. Поход в имперский госпиталь, неспешная прогулка по городу, посиделки в чебуречной – за всеми теми делами время пролетело совершенно незаметно.

К гостинице троица подошла, когда небо уже потемнело и на нём затлели первые, самые нетерпеливые звёзды. Швейцара-коробейника у дверей не оказалось – наверное, настолько вжился в образ, что отправился торговать на какую-нибудь людную улицу; поднявшись по ступенькам, трое путников вошли в фойе. Где их, сразу у входа, и встретил лысый толстяк-администратор.

Выглядел господин Тугарин неважно – хотя был в отутюженном костюме, гладко выбритый, и пахло от него дорогим одеколоном – но при всём при том смотрелся он как-то помято, неухоженно. Возможно, на впечатлительного администратора излишне сильно подействовали ночные посиделки с князем Федулом и его телохранителем… или же утреннее лечение не привело к ожидаемому результату. Не подействовало как надо.

– Ну наконец-то! – в волнении всплеснул руками толстяк. – А я вас жду и жду, прям все глаза проглядел! Думаю, и куда это наш великий князюшка подевался? Не занемог ли часом, не попал ли под самобеглую коляску, не стал ли жертвой гнусного ограбления, – с опаской поглядывая в сторону окошка дежурного портье, администратор медленно, но верно принялся теснить ничего не понимающего Федула к мраморной лестнице. Заинтригованные Глеб и Модест брели рядом, переглядываясь и недоумённо пожимая плечами: ясно было только одно – господин Тугарин хочет увести гнома в место, которое ниоткуда не просматривается. И не прослушивается.

Загнав Федула за угол, к ступенькам, администратор вдруг умолк, вытер вспотевшее лицо носовым платком и, оглянувшись по сторонам, произнёс с трагическими интонациями:

– Извините, князь, за доставленное неудобство, но тут такое случилось, такое!

– Пьянки сегодня не будет, – строго предупредил гном, – дела, знаете ли.

– Я именно о делах, – дрожащим от волнения голосом сказал господин Тугарин. – О неважных делах… На вас, князь, готовится покушение! Да-да, мерзкое, гадкое покушение. В вашем номере засада!

– Ч-чего? – Федул от неожиданности даже начал заикаться, – на м-меня? Кто? Почему? – Глеб, услышав потрясающую новость, с сожалением поцокал языком – вот оно, называется «здравствуй, белка!»; Модест, посуровев, сунул руку в карман брюк, где у него хранилась плевательная трубка с сонными иглами.

– Дело в том, что где-то с час тому назад в наш замечательный отель приехали два очень, очень подозрительных типа, – переходя на свистящий шёпот, сообщил администратор. – Здоровенные, прям как ваш доблестный телохранитель Модест, но в чёрных костюмах и с чёрным саквояжем: о, знали бы вы, что там лежало, в том саквояже! Впрочем, об этом позже… И стали настойчиво интересоваться у дежурного, в каком номере вы, князь, проживаете – причём нехорошо интересоваться, обзывая лично вас «карлой», а ваших помощников – тупым громилой и идиотом-обычником.

– Понятно, – насупился гном. – Дальше!

– А дальше портье вызвал меня, потому что он не вправе отвечать на подобные расспросы, и я имел с теми двумя господами короткую, но душераздирающую беседу в моём кабинете. – Господин Тугарин натужно высморкался в платок. – Они представились агентами имперской контрразведки и первым делом предупредили, что за разглашении нашей беседы я буду немедленно расстрелян на месте, – администратор нервно сунул платок в карман, вновь его оттуда вынул. – Сказали, что вы, князь, и ваши помощники ни кто иные, как иностранные шпионы, проникшие в империю с намерением убить самого императора!

– А какие-нибудь документы они вам показывали? – придя в себя, деловито поинтересовался Федул. – Типа корочки… ээ… в смысле удостоверения?

– Показывали, – часто закивал напуганный толстяк, – махнули перед носом и спрятали. Не дали прочитать.

– Гм. Тогда почему вы решили, что эта пара – наёмные убийцы? – заинтересовался Глеб. – Всё ведь чин-чинарём, натурально по контрразведчески: чёрные костюмы, оружие, гербовые ксивы… Кстати, а оружие-то вы видели?

– Дело в том, – вновь оглянувшись, шёпотом ответил парню господин Тугарин, – что мой свояк работает на ту контору… но тсс! Это страшная тайна!… Так вот, он мне как-то говорил, что орков в их ряды не берут, по неустойчивости убеждений и склонности к предательству. А эти двое как раз из орочьего роду-племени… Оружие видел самолично – когда они вынули из саквояжа обрезы армейских автоматов и стали мне угрожать. Ну кто, скажите на милость, так экипирует государственных сыщиков?!

– Ага, – посветлел лицом Федул, – орки! Тогда всё ясно. Скажите, милый Тугарин, а был ли у одного из них синяк под глазом?

– Был, – выдохнул администратор, с надеждой глядя на «князя». – вы, получается, знакомы?

– К сожалению да, – Федул упёр руки в бока и прищурился, задумчиво постукивая сандалией по полу: Глеб предположил, что сейчас он услышит дивную историю, объясняющую появление вооружённых орков в гостинице. И не ошибся.

– Любезнейший господин Тугарин, – тяжело вздохнув, начал гном, – помните, я ночью рассказывал вам о своём походе в казино «Богемия»? – Глеб, видя отрешённый взгляд администратора, сделал логичный вывод, что тот ни хрена ничего не помнит. – И, представьте себе, играл там с самой хозяйкой заведения мадам Чертовских, по крупному! У которой, в конце концов, выиграл то казино вместе с кассой, прислугой, кухней и прочими мелочами вроде летней резиденции самой мадам. Не вынеся потери, госпожа Чертовских бесчестно натравила на нас вооружённых орков-головорезов – произошла яростная стычка со стрельбой и поножовщиной… К сожалению, силы оказались неравны и нам пришлось отступить. Напоследок мадам Чертовских пообещала, что в живых нам всё равно не остаться, и что сроку она даёт ровно сутки – чтобы мы успели завершить дела и достойно подготовиться к смерти… А теперь, господин Тугарин, решайте сами, какие такие контрразведчики к вам пожаловали, – скорбным голосом закончил своё печальное повествование Федул. Вернее, как сказал бы эмоциональный администратор – «душераздирающее».

– Вы хотите сказать, что я был совершенно прав? – подумав, неуверенно спросил администратор, – и это таки не имперские госслужащие, а действительно частные лица? Ох, прямо камень с души… Я в том смысле, – спохватился толстяк, – что связываться с контрразведкой по любому опасно, а наёмные убийцы – совсем другой вопрос! Ну-ка я полицию вызову, они живо выяснят, кто есть кто.

– Не надо, – быстро ответил гном. – Ситуация крайне щекотливая, мы сами во всём разберёмся. Дело чести, знаете ли.

– Прошу вас, только не в моей гостинице, – вновь начиная нервничать и потеть, взмолился господин Тугарин. – Ведь совсем недавно капитальный ремонт делали, какие средства вложили, а вы, верно, стрелять будете?

– Обязательно, – заверил его Федул. – Какая ж разборка да без стрельбы? Не по молодецки это, не по-княжески.

– Князь шутит, – тяжело положив руку на плечо гнома, возвестил бабай. – Разумеется, мы сейчас уйдём, благо нам есть куда уходить, – Модест вынул из кармана брюк связку ключей с круглым серебряным брелоком и, позвякивая железом, продемонстрировал их и гному, и администратору: – От летней резиденции мадам Чертовских, туда мы и направимся. А наёмники пусть сидят в номере сколь угодно – скажете им потом, что мы, дескать, так и не появились. Если, конечно, они у вас спросят.

– Спасители, – едва не прослезился от радости господин Тугарин, – век доброту помнить буду!

– У меня вопрос, – не выдержал Глеб. – А почему вы нас предупредили? Нет, я понимаю, что типа чисто по-человечески, гуманизм-альтруизм и всякое такое… Но ведь многие на вашем месте решили бы для себя – а ну их, моя хата с краю, и привет. Выкручивайтесь как можете.

– Мы же с князем и его телохранителем за одним столом сидели, вместе ели-пили, вместе пели, душевно, – вытирая глаза скомканным платком, грустно ответил администратор. Похоже, этим было сказано всё.

– Пошли, – заторопился Федул, – а то торчим здесь как трио балалаечников на сцене оперного театра, любуйся кто хочет! И стреляй кто хочет. Ну-ка, брателлы, живенько, – подавая пример, гном рванул к выходу, на бегу виляя из стороны в сторону и пригибаясь, словно по нему уже открыли прицельный огонь.

– Счастливо оставаться, – бабай с уважением пожал руку господину Тугарину, – не поминайте лихом, ежели чего, – Модест направился к двери. Глеб, на прощание тоже пожав мягкую ладонь администратора, кинулся догонять товарищей.

На улице уже наступила городская ночь – с подсвеченными разноцветными витринами, включёнными дорожными фонарями и спешащими в неведомое легковыми машинами с зажжёнными фарами. Тёплый ветер пах нагретым за день асфальтом, где-то вдалеке гремела музыка; в лобовых стёклах проезжающих мимо гостиницы машин отражались огни высоко вознесённых рекламных щитов – блеклый месяц и плохо различимые в уличном свете звёзды казались необязательной частью мегаполисной жизни.

Глеб спустился по ступенькам, остановился возле бабая. Модест, озабоченно хмурясь, оглядывался по сторонам.

– Что-то я нашего быстроногого эльфа не вижу, – пожаловался бабай. – Как будто испарился… Эге, да вон же он! – Модест указал пальцем: Федул украдкой, по-партизански сторожко, то и дело выглядывал из-за дальнего угла гостиницы. Убедившись, что его наконец-то заметили, гном призывно замахал рукой – после чего окончательно скрылся за зданием.

– От наёмных убийц шифруется, – со знанием дела заметил Глеб. – Хотя, по большому счёту, им нужен не Федул, а я. Вернее, мой кинжал-реконструктор. – Модест, ничего не сказав, направился к тайному убежищу гнома.

Федул встретил друзей довольной ухмылкой и неожиданным заявлением:

– Видали, как я их?

– Кого – их? – не понял Глеб.

– Ну, всех, – пространно ответил гном. – Будут знать, как со мной связываться! Теперь сто раз подумают прежде чем ко мне полезут, автоматчики хреновы.

– Эхма, – с сожалением молвил бабай, – моя, други, вина. Надо было орочьи пулемёты в щепки разбить, а не стволы им гнуть! Вонна чего удумали, стервецы: отпилили инструментом те погнутости и вновь на противоправную дорожку встали… Я, конечно, не большой специалист в оружейном деле, но, предполагаю, ныне оружие вряд ли умеет стрелять очередями. Однако убить из него всё равно можно… Мда, незадача.

– Незадача в другом, – сердито проворчал Федул. – Зря ты администратору сказал, где мы теперь жить собираемся.

– Господин Тугарин – хороший человек, – назидательно произнёс бабай. – Не отдаст нас врагам, будь спокоен.

– Наверное, – согласился с ним гном. Но уверенности в его голосе не было.

– Народ, кончайте по-пустому трепаться и поехали в нашу резиденцию, – заволновался Глеб. – А уж там, в спокойной обстановке, обдумаем, что дальше делать. Не стоять же всю ночь под стеной, за углом, как трое гопстопников в ожидании богатого прохожего! Того и гляди полиция повяжет, на всякий случай.

– Я уже всё обдумал, – объявил Федул, вновь обретая привычный бесшабашный вид. – В выигранный замок мы, конечно, поедем, но позже и не одни. Потому что сначала выкрадем из госпиталя деда Снюссера!

– О как, – изумился Модест. – Лихо ты, бойко. Чего ж так скоропостижно?

– Знаешь, Модя, – доверительно молвил гном, – когда бежишь под грохот выстрелов, с визжащими над головой пулями, голова начинает работать жутко быстро. И я сразу просёк, что события надо форсировать, иначе гадские орки не дадут нам завершить задуманное. Помешают, сволочи!

– Погоди-ка, – остолбенел бабай, – друже, акстись! Какие выстрелы, какие пули? Ты чего, рассудком внезапно занемог?

– А разве их не было? – неподдельно удивился Федул. – Странно… Эх, чего только хорошо развитая фантазия с людьми не вытворяет – я-то, понимаешь, в полной уверенности, что мы легко отделались! Не погибли под вражеским расстрелом, чудом уцелели, а стрельбы, оказывается, и не случилось. Тьфу ты, какая досада… Наверное, пора нервы лечит, – решил гном. – Шампанским с коньяком. Но только после ночной вылазки, – поторопился уточнить Федул. – А то вам, выпивохам, лишь повод дай, всю мою похитительную операцию мигом завалите!

– Это почему же? – возмутился Глеб. – Поясни.

– Потому что я, в отличие от некоторых, никогда не пьянею, – гордо ответил гном. – Знаю я вас, алкоголиков: надерётесь в хлам по быстрому, на том наша миссия освобождения чародея Панкрата и закончится.

– Сам дурак, – огрызнулся Глеб; Модест, озадаченно почёсывая лоб, застыл в недоумении, соображая – то ли их сейчас обидели, то ли высказали очевидное.

Федул, ехидно улыбнувшись, расправил плечи и, напевая: «Мои мысли – мои скакуны!» направился было к дороге ловить такси, когда откуда-то неподалёку донесся приближающийся топот копыт – через миг из-за угла вынырнула знакомая всем троим металлическая лошадка, запряжённая в белую карету-ландо. По тщательно отполированным бокам и холке заколдованной бегуньи струился отражённый свет пёстрых реклам – казалось, лошадка переливается всеми цветами радуги.

– Гляньте-ка, люди добрые, какого я скакуна нашаманил, – восхитился Федул. – Ко мне! Сидеть, лежать! В смысле стой, тпру! – он запрыгал, размахивая руками. Лина, заметив скачущего гнома, затормозила и, перейдя на шаг, приблизилась к тротуару. Где и остановилась согласно команде.

– Как хорошо, что я тебя… мм… вас отыскала! – обрадовано сказала лошадка, глядя поверх Федула на Глеба. – Очень боялась опоздать, но, к счастью, успела. Глеб, всё нормально? Никто не пытался вам сделать чего-либо плохого?

– Пытались, – безрадостно подтвердил парень. – Кто-то навёл на нас вооружённых бандюков, но мы успели вовремя удрать. А ты откуда про то знаешь?

– Да это ж я и навела, – зло стукнув копытом, с досадой призналась лошадка. – Сегодня мне опять пришлось весь день ждать хозяина на стоянке, у базы проката шаролётов… впрочем, это не важно. Важно другое – ближе к вечеру возле аэровокзала объявились два орка в чёрных костюмах, подошли ко мне и вежливо стали интересоваться, дескать, не видела ли я вчера здесь трёх необычных пассажиров, собирающихся уехать в центр? И, представь себе, дали подробное описание каждого из вас, мимоходом сообщив, что они, орки, ваши закадычные друзья! Мол, случайно отстали от вашей группы, нелётная погода случилась. И не заметила ли я, каким именно транспортом уехали их дорогие приятели? Хотя бы номер автобуса, или какой столичной фирмы было такси.

– И ты рассказала им, в какой гостинице мы остановились, – догадался Глеб.

– Да, – уныло согласилась Лина, – Ты прав. Но они были такими вежливыми, такими обходительными! И лишь позже я сообразила, что доверила вашу тайну невесть кому, тем более – оркам, существам изначально бесчестным и беспринципным. Короче, едва я освободилась, как немедленно кинулась предупредить вас, но опоздала: администратор сказал, что вы недавно ушли, насовсем. А куда – он знать не знает.

– Видишь, друже Федул, – резонно заметил Модест, – зря ты не доверял господину Тугарину. Наш он человек, правильный. Ответственный!

– Ну-ну, хотелось бы верить, – с сомнением произнёс гном. – Посмотрим, как он себя поведёт, когда особисты возьмут его в серьёзный оборот… Между прочим, у меня появилась гениальная идея, – Федул огладил бородку, выдерживая театральную паузу – Глеб, Модест и Лина выжидающе уставились на него – посмотрел с хитрым прищуром на лошадку и сказал значительно:

– У меня есть деловое предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Я предлагаю тебе поучаствовать в похищении твоего прапрадеда из имперского госпиталя!

– Зачем? – удивилась Лина. – Для чего?

– Мы хотим выкрасть Снюссера из психушки, – вклинился в разговор Глеб, – потому что его там не вылечат, а наоборот, залечат до смерти! А ещё нам известно как вернуть мага Панкрата в реальность, он самолично порекомендовал… Способ, может, и не стопроцентно надёжный, но зато у нас имеется при себе всё необходимое.

– Погоди-ка, – оторопела лошадка, – самолично? Как это?

– Глеб, не мешай, – одёрнул парня гном, – дай поговорить умелому оратору, то есть мне. Сейчас я тебе объясню, только сначала уберёмся отсюда куда подальше! А то неровен час выскочат из-за угла наши приезжие друзья с автоматами и начнут стрелять в кого ни попадя, а оно нам надо?

– Садитесь в карету, – не долго думая приказала Лина. – Едем к госпиталю, а по пути вы мне подробно, до мелочей, расскажете о вашем походе к деду. И о способе его лечения.

– Идёт, – Федул предвкушающе потёр ладошки, – уж чего-чего, а поговорить я люблю и умею! Уверен, из меня получился бы классный депутат… Жаль, что мне лениво заниматься политикой.

– Кстати, разговорчивый ты наш, – лошадка с насмешкой глянула на несостоявшегося депутата, – твоя всем известная шутка насчёт того, что ты – внебрачный сын курьера Его Императорского Величества по особым поручениям, очень повеселила моего хозяина. В общем, зла на тебя он не держит, но я рекомендовала б тебе на будущее воздерживаться от подобных развлечений. Знаешь, экзекутор не всегда бывает в добродушном настроении.

– Спасибо за предупреждение, – сердито пробурчал Федул и полез в карету.

…В ночной темноте имперский госпиталь был похож не столь на тюрьму, сколь на заколдованный замок с непременно обитающими там призраками, умертвиями, вампирами и прочей вредоносной нечистью. Спрятанные в кронах деревьев светильники освещали только стены, начиная от зарешёченных окон первого этажа – и потому казалось, что массивное здание висит в воздухе, не опираясь на фундамент.

– Приехали, – коротко сказал Лина, останавливаясь перед запертыми фигурными воротами. – Итак, я внимательно выслушала вашу историю и вот что я вам скажу, господа заговорщики: моё отношение к любым похищениям крайне отрицательное! Однако не в нынешнем случае – иногда бывают необходимые исключения из правил. И потому я согласна участвовать в затеянном вами безобразии, но только один единственный раз.

– А больше хищений не будет, – поспешил заверить лошадку Федул, – сама посуди, ну кого нам красть? Разве что невесту для Глеба, хе-хе, вон какой видный пацан: удалец, кровь с молоком! Хотя и дурной пока, не вырос гражданственной сознательностью… Типа, самое время семьёй обзаводиться. Пока не поумнел.

– Невесту? – вздрогнув, повернула морду к пассажирам Лина. – И что, уже есть кто-нибудь на примете? А кто она, как выглядит? Простолюдинка, магичка или благородных кровей? – голос у лошадки завибрировал от гнева. – В любом случае эта девица наверняка обычная смазливая дрянь, мерзкая дешёвка, которая хочет окрутить приглянувшегося ей парня и побыстрее выскочить за него замуж! – Глеб с изумлением понял, что фея Мелина, превращённая в механическое существо, отчаянно ревнует его к несуществующей сопернице.

Глаза у разъярённой девушки-лошади начали разгораться знакомым Глебу ярко-красным светом; Федул, ойкнув, привычным броском нырнул под сиденья.

– Лина, успокойся, – испуганно воскликнул парень, – нет у меня никакой невесты и не было! Федул глупо пошутил, а ты поверила.

– Федул! – повысила голос лошадка, – ну-ка вылезай, подлый трус, хватит прятаться! – Гном нехотя выполз из-под сидений, взобрался на них с ногами, встал и с виноватым видом посмотрел лошадке в глаза.

– Скажи, что ты пошутил, – категорично потребовала Лина. – Я слушаю!

– Да пошутил я, пошутил, – хлопотливо забормотал гном, – кто ж думал, что ты всерьёз мои слова воспримешь… Если б знал, лучше бы промолчал – а то я прям без вины виноватый, без ордера арестованный и без верёвки на виселице вздёрнутый. Такие вот дела.

– Вижу, не врёшь, – успокоилась лошадка, – ладно, прощаю. Но смотри у меня!

– Вот и славно, – миролюбиво сказал бабай. – Страсть не люблю, когда друзья ссорятся… Ну-ка, друже, слезай с сиденья, – Модест, ухватив гнома за бока, аккуратно поставил его на пол. – Коли у нас вновь душевная лепота и взаимопонимательная дружба, то пора заняться делом. Федул, поведай народу – каким окаянным способом мы проникнем за ворота?

– Элементарно, – мигом восстановив душевное равновесие, бодро заявил Федул. – У меня всё схвачено! А теперь, брателлы, объявляю название диверсионной операции: «Обратная сторона луны».

– Это ты, наверное, того психа в костюме вспомнил, – усмехнулся Глеб. – Который нам про луниум заливал. Да?

– Нет, – отрезал гном. – Просто «Пинк Флойд» – одна из моих любимых групп. – Легко спрыгнув с подножки кареты, Федул направился к воротам госпиталя.

Глава 14

– Значит так, – остановившись перед устроенной в воротах калиткой, начал подробный инструктаж гном. – Сейчас бабай возьмёт меня на руки, а Глеб позвонит в колокольчик вызова. Когда прибежит дежурный санитар, Модест сообщит ему, мол, он привёз больного… ээ… малолетнего племянника. Которому срочно нужна госпитализация, потому что ребёнок заболел ветрянкой. Или свинкой. Или ещё чем, по-детски опасным – ну, по ходу дела придумаем. Главное, вести себя натурально: уж я-то постараюсь стонать как можно жалостливее! Не беспокойтесь, я талантливый, у меня получится.

А когда санитар откроет дверь, то бабай сразу усыпит его выстрелом из духовой трубки; ты же, Глеб, будешь на подхвате, на всякий случай – если санитар не пожелает засыпать. Мало ли, вдруг у него иммунная система не той конструкции, не усыпительной? Тогда ты оглоушишь его с помощью…

– Всё, готово, – пряча отмычки в карман брюк, доложил бабай и распахнул калитку. – Можно входить. Как видишь, обошлись без твоих, друже, нарочных сложностей.

– Тьфу ты, – расстроился Федул, шаркающей походкой направляясь во двор имперского госпиталя, – но так ведь совсем не интересно! Никакой, понимаешь, грабительской романтики с присущим ей драматизмом типа «Украл, выпил, в тюрьму»… Хотя нет, последнего не надо.

Держась тёмной части двора, трое заговорщиков прокрались между деревьями к двери больницы – где и замерли в темноте, оценивая обстановку.

– Седьмая палата на первом этаже, – напомнил товарищам Модест. – Может, други, не стоит рисковать и ломиться через парадный вход? А потихоньку выдернуть из нужного окна решётку, выдавить стекло и унести деда Панкрата без шума и пыли. Я, думаю, вполне смогу разобраться с ней: расшатаю потихоньку ту загородку и выну. Никто и не заметит!

– Целиком поддерживаю твою идею, – согласился Глеб, которому что-то расхотелось идти в мрачное здание. – Только надо разобраться, какое именно окно принадлежит седьмой палате… Сам понимаешь, ошибиться тут никак нельзя.

– Да ну вас, – сердито проворчал гном, – вы уже того, совсем перестраховаться решили. А как же яркие приключения, как же адреналин в кровушке? Это, брателлы, только нормальные герои всегда идут в обход, а мы – ненормальные! Хотя и герои, да, – с этими словами Федул решительно подошёл к дубовой двери, повернулся к ней задом и трижды, со всей дури, лягнул её. Грохот получился изрядный, словно дверь проверили на прочность малым учебным тараном; в кронах деревьев испуганно заверещали разбуженные птицы – на головы парня и бабая посыпались сухие листья и мелкий мусор.

– Экий наш эльф отчаянный, прям до безумства храбрый, – с уважением произнёс Модест, доставая плевательную трубку и вкладывая в неё иглу. – Хотя, наверное, оно и правильно – ежели дверь заперта не на замок, а на засов.

В двери открылось смотровое окошко, на миг засветилось неярким больничным светом и потухло: кто-то, стоя за ней, внимательно осматривал двор. Разумеется, гнома смотрящий не заметил.

– Я здесь! – завопил Федул, отступая на пару шагов и поворачиваясь лицом ко входу, – вот он я, посланец великой космической цивилизации лунитов! Я прибыл на вашу мерзкую планетку с великой миссией освобождения: а ну-ка, гнусный тюремщик, открывай все дверные модули твоего корабля, выпускай из узилищ моих несчастных соплеменников! Которых вы похитили с обратной стороны Луны и насильно держите взаперти. Хау, я всё сказал, – гном встал, уперев руки в бока и нетерпеливо притоптывая то одной, то другой ногой. Со стороны казалось, будто Федул готовится сплясать английскую джигу.

– Наш клиент, – со смешком сказал таинственный наблюдатель. – Глянь-ка, сам пришёл-явился, настоящие чудеса, – окошко закрылось, лязгнул засов и дверь отворилась. На пороге, прикрывая глаза ладонью от дворового освещения, вырос плечистый здоровяк в белом халате – возможно, тот же самый санитар-охранник, которого Глеб видел сегодня в госпитале. Или его сменщик: наверняка на сторожевую работу набирали людей одинаковой комплекции. И, скорей всего, одинаковых умственных способностей.

– Ути-ути, господин лунатик, – пальцем поманил к себе Федула крепыш, – пошли-ка со мной, космический завоеватель, сейчас всех заключённых на волю отпускать будем. Пошли, не бойся! – Белый халат санитара высвечивался отличной мишенью, промахнуться по которой было невозможно. Особенно бабаю.

Глухо кашлянула трубка Модеста – охранник, изумлённо глянув в темноту под деревьями, схватился за грудь и мягко осел у порога; радостно потирающий ладошки гном напоминал известного хулигана Давида у тела поверженного им великана Голиафа. С той лишь разницей, что здешний Голиаф, в отличие от легендарного, рано или поздно, но очнётся. Потому мешкать не стоило: Глеб и Модест подбежали к двери, вдвоём оттащили санитара за руки-ноги в сторону. И тут парня осенило:

– Слушай, Модест, а ведь наш спящий красавец почти с тебя ростом! Давай-ка снимай с него халат, будешь теперь главным санитаром госпиталя. – Бабай возражать не стал: сначала отцепил с брючной петельки и отдал Федулу его любимую дубинку – чему гном чрезвычайно обрадовался – а после ловко стащил с охранника халат, заодно по-хозяйски прихватив и сонную иглу.

В медицинском халате Модест выглядел солидно, внушительно – если не профессором, то доцентом уж точно! Не хватало только именного бэйджика и обязательного стетоскопа на груди.

– Вперёд, – негромко сказал бабай: осторожно заглянув за дверь, он первым вошёл в холл госпиталя.

В просторном помещении всё так же пахло аптечным духом и всё так же было прохладно, тихо и пустынно. За массивным столом теперь никто не сидел – забытая резиновая дубинка сиротливо лежала поверх раскрытого журнала с яркими цветными рисунками. Мимоходом бросив взгляд на страницы, Глеб с удивлением обнаружил, что это детские комиксы. Странно – от санитара-охранника, в его-то возрасте, можно было ожидать чего-нибудь более взрослого… Хотя, с учётом специфики заведения, наверняка и охранники тут были не слишком здоровые на голову. Тоже малость с приветом.

– Не задерживайся, – шёпотом окликнул парня Модест, – чую, здесь ещё санитары есть, на других этажах. И дежурный врач где-то поблизости находится.

Свернув в нужный коридор с арочным потолком, троица быстрым шагом направилась к седьмой палате. Но не успели они пройти с десяток шагов, как внезапно по правую сторону открылась дверь: из палаты выглянула всклокоченная со сна старуха в пижаме камуфляжной расцветки. Окинув ночных посетителей яростно-безумным взглядом, она громко вопросила, строго глядя на «санитара»:

– В чём дело, сержант? Почему групповое перемещение в ночное время суток?

– Атака инопланетян! – выступив вперёд, бодро доложил Федул. – Бабка, давай бегом собирай шмотки, нас вот-вот на Альфу Центавра уворовывать будут.

– А-а, – зевнув, протянула старуха, – понятно. Новенький у нас, значит. Ну, с прибытием в часть, рядовой, – и, по-американски лихо отдав честь, закрыла дверь: наверное, пошла собирать личные вещи. Бабай погрозил гному пальцем, тот в ответ лишь молча развёл руками, мол, а что ещё оставалось делать?

В седьмой палате всё оставалось без изменений: великий маг Панкрат по-прежнему лежал в кровати, спокойный, неподвижный, а чёрный экран инфошара всё так же показывал абстрактную картинку из множества тонких разноцветных линий.

– Берём объект и сматываемся! – приказал Федул. – В смысле ты, Модя, хватай нашего старичка, а ты, Глеб, инфошар.

– А инфошар-то зачем? – не понял Глеб.

– Потому что халява, – снисходительно, как маленькому, пояснил гном. – Потому что валяется беспризорный.

– Не буду, – наотрез отказался парень. – Одно дело похищение во имя высокой цели, а другое – банальное воровство. Тем более казённой медицинской аппаратуры… Если нас поймают, то за Снюссера, может, и простят, а вот за инфошар впаяют на полную катушку!

– Убедил, – подумав, согласился Федул. – Не люблю, понимаешь, на полную катушку. И на не полную тоже.

Тем временем Модест без каких-либо усилий поднял деда Панкрата на руки, шагнул к двери: едва он переступил порог, как экран инфошара погас – на нём разом исчезли все линии – и тут же вновь загорелся, но теперь ровным жёлтым светом с пульсирующей посреди алой надписью: «Тревога!» Одновременно где-то в глубине здания пронзительно зазвенел-загремел мощный звонок – из числа тех, что устанавливают в магазинах, для отпугивания влезших туда воров. Или в школьных коридорах.

– Полундра! – в ужасе завопил Федул, – в смысле шухер! Сматываемся! – опережая бабая, он выскочил в коридор. Глеб не раздумывая тоже кинулся прочь из палаты.

Здание наполнилось шумом и отдалёнными невнятными криками; в коридор из открытых дверей палат начали выглядывать сонные пациенты – Глеб отчаянно надеялся, что не все из них буйные – а впереди, в холле, продолжала надрываться сигнализация. Проскочив мимо лестниц, стола с журналом и дубинкой, Глеб пулей вылетел из больницы, едва не споткнувшись о лежащего охранника.

Лошадка нетерпеливо перебирала копытами, с опаской поглядывая на проснувшийся госпиталь: едва только сработала сигнальная система, как в тот же миг весь двор осветился дополнительными, ранее не включенными светильниками. Бегущие в ослепительном свете бабай с живой ношей на руках, гном и замыкающий группу парень были видны как на ладони. Всё это действо напоминало организованный побег из мест заключения, не хватало только воя сирен и лая сторожевых псов – впрочем, сирена включилась через несколько секунд после того, как преступники выбежали за калитку.

– Дёргаем! – едва забравшись в карету заорал Федул, – нас не догонят! Вести огонь только на поражение! Живыми мы им не сдадимся! – и, тарахтя дубинкой по полу, на всякий случай немедленно спрятался под сиденьями. Видимо, там у гнома хранился солидный запас огнестрельного оружия, коли он собрался вести смертный бой.

Следующим в карету взобрался бабай, посадил деда Панкрата на сидение и уселся рядом с ним, приобняв бесчувственного мага за плечи. Последним в ландо впрыгнул Глеб; лошадка, убедившись что парень в карете, без какой-либо команды рванула с места, резво удаляясь от шумного места.

– Куда едем? – на бегу повернув к пассажирам морду, крикнула Лина. Бабай достал из кармана брюк связку ключей, пригляделся в мелькающем свете фонарей к буковкам на брелоке:

– Улица Кавайная, дом номер тринадцать. Знаешь, где это? – лошадка утвердительно кивнула и, вновь глядя на дорогу, продолжила бег.

Ехали они с полчаса, не менее – Глеб успел не только придти в себя, но даже в очередной раз поругаться с Федулом. Беспокойный гном, обнаружив, что всё закончилось удачно и никакой погони за ними не предвидится, вылез из-под сидений, после чего сразу приступил к разбору полётов. Вернее, принялся ругательски ругать Глеба – за то, что тот не захотел взять с собой инфошар. По высочайшему мнению Федула сигнализация в этом случае наверняка бы не сработала, раз пациент и следящее устройство находятся вместе. На что уязвлённый Глеб напомнил гному и об адреналине, и о героях, и про «украл, выпил, в тюрьму». Бессовестный Федул отмёл возражения парня как несостоятельные и уводящие от основного вопроса. Бессмысленный спор мог продолжаться до бесконечности, но, к счастью, они приехали по указанному бабаем адресу.

Летняя резиденция мадам Чертовских вовсе не походила на замок или дворец. Скорее, она была похожа на жилой многосемейный дом: добротный двухэтажный коттедж из светлого кирпича, с островерхой черепичной крышей и стрельчатыми окнами, в тёмных стёклах которых отражались звёзды; с ухоженной лужайкой перед входом и открытой верандой – на которой, как проникновенно молвил бабай, столь уютно сидеть по вечерам, глядя на красивые предзакатные облака и попивая крепкий чай с мёдом. Разгорячённый спором Федул тут же внёс уточнения: не на облака, а на проходящих мимо девушек, в бинокль. И не чай с мёдом, а горячий глинтвейн или грог. Или, на совсем худой случай, пиво с водкой, под колбасу. Бабай с гномьими предложениями не согласился и каждый остался при своём мнении.

Лошадка подъехала к ступеням веранды, звонко стуча копытами по узкой каменной дорожке – колёса ландо оставили широкие полосы примятой травы по обе её стороны – и остановилась, пофыркивая.

– Конечная, вылезайте, – утомлённо сказала Лина. – Смотрите, прапрадеда не уроните, умельцы, а то я в гневе страшна!

– Ну, дык, – уважительно поддакнул Федул, – знаем-знаем! Бабай, гони ключи и выноси пациента из таратайки. А ты, Глеб…

– Он остаётся здесь, будет меня распрягать, – резко оборвала распоряжения гнома лошадка. – Так как дед Снюссер мой родственник и я по уши увязла в ваших интригах, то имею право присутствовать на сеансе лечения.

– Нет проблем, – заверил Лину гном. – Эх, распрягайте, хлопцы, коней, да лягайте почивать, хе-хе. Шучу, шучу, – торопливо пояснил Федул в ответ на грозный взгляд лошадки. Взяв у Модеста связку ключей, гном вприпрыжку отправился знакомиться со своими владениями.

Глеб, хотя и вырос в маленьком районом посёлке – где увидеть лошадь с повозкой было гораздо проще, чем какую-нибудь иномарку – запрягать-распрягать лошадей не умел. Потому вызволять заколдованную фею из упряжи ему пришлось долго, да и то следуя подробным указаниям Лины. В конце концов лошадка оказалась на свободе: помахивая блестящим хвостом, она сразу же направилась к дому – простучала копытами по ступенькам, грациозно прошлась по веранде и скрылась за нарочно открытой дверью.

– Эй-эй, а карету куда девать? – запоздало крикнул вслед Лине Глеб. – Всю конспирацию, блин, завалим! – Но, не дождавшись ответа, махнул рукой – авось обойдётся. И тоже пошёл в дом.

Прихожей в коттедже не было: сразу за дверью начинался зал, раскинувшийся на весь немалый первый этаж. По мнению Глеба очень богатый зал, даже роскошный! Во всяком случае, видеть подобную обстановку ему раньше не доводилось, разве что только в кино про нелюбимую им буржуйскую жизнь.

Паркет мозаичного пола был натёрт восковой мастикой, воздух в помещении пах цветами и мёдом; в далёкой стене, по левую сторону от входа, чернела пасть камина, из которого сквознячком едва ощутимо тянуло горелым. Отражённая в потолочных зеркалах большая, в два обхвата, хрустальная люстра светила вполнакала – но и этого хватило, чтобы у Глеба заслезились глаза.

В глубине зала, аккурат напротив входной двери, располагалась ведущая на второй этаж дубовая лестница: широкие ступени закрывала ковровая лента, прихваченная у основания ступенек прутками-держателями.

Там и тут, в тщательно продуманном беспорядке стояли мягкие диваны, кресла и столики разной формы, наверняка игральные, судя по особым разметкам на столешницах. Похоже, мадам Чертовских даже на отдыхе продолжала оставаться верна любимой работе… Глеб ничуть не удивился бы, узнай, скажем, что летняя резиденция мадам зачастую использовалась как тайный филиал казино «Богемия» – для тех, кто по долгу службы не мог официально посещать игровые заведения.

На одном из диванов Модест и устроил колдуна Панкрата. Умиротворённо сидящий дед Снюссер – с закрытыми глазами, по школьному сложенными на коленях руками, в короткой больничной распашонке – смотрелся в зеркально-паркетном зале совершенно неуместно. Впрочем, ни Модеста, ни Глеба, ни тем более Лину подобное несоответствие нисколько не волновало: лошадка, встав напротив своего прапрадеда и осторожно дуя ему в лицо, пыталась привести его в чувства. Бабай не возражал – вдруг да поможет?

Не помогло.

– Кстати, а где Федул? – подойдя к дивану озабоченно спросил Глеб. – Куда пропал наш гениальный полководец? Без него ведь никакого лечения не выйдет! Вернее, без его дубинки.

– Если оно вообще у нас получится, то лечение, – вздохнув, грустно произнёс Модест. – Не беспокойся, эльф сейчас придёт. Он пошёл осмотреть верхний этаж, проверить, нет ли там бандитов, снайперов, привидений или каких иных нежелательных гостей. Но сдаётся мне, друже, что Федул отправился туда вовсе не за этим.

– А за чем же ещё? – удивился Глеб.

– Если я не ошибся, то сам увидишь, – загадочно ответил бабай.

Глеб, подтащив к ногам спящего чародея ближайший столик, достал из барсетки и положил на расчерченную столешницу «книгу мёртвых». Собственно, уже можно было начинать ритуал возвращения Снюссера в реальность, если бы неугомонный Федул не умчался невесть куда и невесть зачем. Впрочем, «зачем» выяснилось очень скоро.

– Гляньте-ка, чего я наверху нашёл! – радостно сообщил гном, осторожными шажками спускаясь по лестнице, – во, то что надо! – В руках Федул бережно нёс здоровенную бутыль шампанского, по размерам точно такую же, какую они когда-то распили в ресторане.

Глаза у лошадки яростно вспыхнули: два тонких луча пробили бутыль насквозь, не задев Федула – стеклянная посудина разлетелась на мелкие куски, облив незадачливого гнома пенным вином с головы до пят. Хорошо хоть не поцарапала.

– Опаньки, – огорчился Федул. – Наверно, бракованная стеклотара попалась… А, фигня – там, в баре, ещё много чего есть, – он собрался было повернуть назад, когда Лина окликнула его сердито:

– Пьянствовать будешь когда Снюссера излечишь! А до той поры ни-ни, ни капли, ни глотка. Иначе не поленюсь, поднимусь наверх и уничтожу все запасы спиртного, какие найду!

– Эге, – наконец сообразил гном, – значит, это ты бутылку расколотила? Ха! И зачем надо было меня вином поливать – что я, добрых слов не понимаю? Тем более какое ж оно спиртное, шампанское-то, обычный лимонад для взрослых…

– Быстро спустился вниз, достал жезл всевластия и приступил к работе, – приказала лошадка. – Бегом марш! Раз-два, раз-два!

– Тьфу ты, – обиженный Федул резво затопал ножками, и впрямь едва ли не бегом спускаясь по лестнице, – ей-ей, натурально боевой конь в юбке! Генерал от повозки, ёлы-палы… Ох, достанется кому-то в жёны командирское счастье, заранее беднягу жалею. – Гном прошмыгнул мимо разгневанной Лины, на ходу снимая с себя перевязь с волшебной дубинкой.

– А вытереться-то можно? – жалобным голосом спросил Федул, – холодно ведь! И липко. Мне бы под тёплый душик, типа обмыться, и чашечку горячего кофе заодно.

– Работай, – отрезала лошадка. – Сделаешь дело – будет тебе и душ, и кофе с какао, всё будет. Вместе с моей искренней благодарностью.

– Эхма! – Обозлённый гном сорвал с себя мокрую рубаху, скомкал и с размаху шмякнул ею об пол: от удара вокруг рубашки расплылась мелкая лужица.

– Можно и так, – согласилась Лина, с усмешкой наблюдая за бунтарём. – Быстрее обсохнешь – быстрее согреешься.

– Федул, друже, не кипятись, – мудро посоветовал бабай. – Дама права, не до пьянства сейчас… Ну-ка, давай сначала поработаем на общую пользу, а уж после, коли у нас получится как надо, достойно отметим излечение мага Панкрата. Ох и отметим!