Танец Бешеной Бушков Александр

– Они есть замешаны в криминаль? – спросил с заднего сиденья мсье Флиссак.

– Вряд ли, – задумчиво сказала Даша. – Так, формальности…

10.34 по шантарскому времени.

«Москвич», скрежеща потрепанной коробкой передач, въехал в обширный двор, насквозь продуваемый ветром и почти пустой, если не считать непонятно чьего склада, двойного рядка гаражей и десятка автомобилей, стоявших впритык к решетке, ограждавшей выступающие колпаки газгольдеров, похожих на купола уэллсовских марсиан (этот квартал готовил пищу исключительно на газе и оттого был в выгодном положении по сравнению с электрифицированными, где то и дело отключали свет без всякого предупреждения).

– Туда, – показала Даша. – Где витрины разрисованы.

– Там же магазин?

– Это вывеска осталась…

Магазин «Фрукты-овощи», вмонтированный некогда прямо в жилой дом, давно уже перестал существовать, как и купившая его фирма, прогоревшая на антиквариате (казалось, что вот-вот достроят двадцатиэтажную гостиницу, и интуристы хлынут потоком – но отель четвертый год зиял пустыми окнами, а у аборигенов окрестных районов были заботы поважнее покупки антиквариата). Фирма тихо исчезла, а магазин приобрел под студию Марзуков, в ту пору гораздо более денежный, – благо почти рядом торчал высоченный небоскреб Шантарского речного пароходства, на чьей крыше и установили антенну передатчика. А огромные буквы «Фрукты-овощи» просто поленились отрывать с козырька. Тр-рах! Дверь телестудии распахнулась с грохотом, оттуда выскочил человек в сизом милицейском бушлате, согнувшись и держась за левую ногу, закултыхал прочь. Короткий треск – и он замер, нелепо дернулся, скрючившись, стал опускаться наземь.

– Тормози! – отчаянно заорала Даша.

Едва успела схватиться за ручку – Федя вдарил по тормозам, «москвичок», клюнув носом, замер метрах в тридцати от неподвижного тела. Даша еще успела подумать, что на студии нет никакой милицейской охраны, – и тут в приоткрывшейся двери сверкнул металл, загрохотала автоматная очередь, метрах в двух перед машиной взлетели фонтанчики из мерзлых крошек земли.

Федя без приказа дал задний ход, машина, нестерпимо взвыв, прямо-таки прыгнула назад. Даша уже стреляла прямо через лобовое стекло – раз, два! Стекло с ее стороны покрылось паутиной трещин, но она успела рассмотреть, что дверь проворно захлопнулась.

Сзади охнул француз.

– Ложись на пол! – закричала Даша. – Федя, газу!

Машина, летя кормой вперед, отскочила за унылое здание склада. Новая автоматная очередь вслед – из разбитого окна рядом с дверью, где-то сзади посыпалось стекло, пули визгнули по глухим стенам из темно-красного кирпича.

Поймав растерянный взгляд Феди, Даша распорядилась:

– Глуши мотор! Рацию! Француза стереги!

Мсье Флиссак попытался было отважно выглянуть из-за угла. Федя схватил его за лодыжку, опрокинул и оттащил в безопасное место. Зачем-то пригибаясь, вернулся к машине, лег на передние сиденья и вытащил микрофон из гнезда. Даша, прижавшись спиной к грязной стене, пыталась собраться с мыслями, но в голову не лезло ничего умного.

Осторожненько выглянула. Тут же по ней ударил автомат, на голову посыпалась кирпичная крошка. Федя орал в микрофон. Француз сидел на корточках, лицо у него стало невыносимо азартным. Даша погрозила ему кулаком. Перебежала на другую сторону, высунулась из-за угла. На сей раз стрелок отреагировал с полуминутным, наверно, запозданием, и она успела рассмотреть, что он торчит у разбитого окна, – прежде чем вновь стегнула короткая очередь.

Даша видела со своего места, что на балконах длиннющего дома, в котором располагалась студия, замаячили кое-где перегибавшиеся через перила люди. Заорала благим матом, словно пыталась докричаться на другой берег широченной Шантары:

– Спрятаться всем, идиоты!

Милиционер лежал на том же месте и не шевелился. В пятиэтажке за Дашиной спиной кто-то громко запричитал. Слышно было, как метрах в десяти, на проспекте Энгельса, как ни в чем не бывало шумят троллейбусы и надрывается ламбада – из динамика на крыше «комка».

10.38

– Руки! Лицом к стене! – рявкнули сзади.

Мсье Флиссак, сидя на корточках, старательно воздел руки над головой. Федя замер в неудобной позиции – только ноги торчали из распахнутой правой передней дверцы. Даша застыла, не шевелясь, но все-таки осторожно повернула голову, глянула назад. Ее держали под прицелом автоматов трое в комбинезонах с рысью на рукаве и черных капюшонах. Ни хрена себе оперативность, растерянно подумала Даша, Федя еще говорить не кончил…

– Рыжая? Ты как здесь? – тот, что был со «Стечкиным», очевидно, командир, опустил ствол, махнул своим. Из-под арки перебежками просочились еще четверо.

– Да по делам ехала… А вы?

– Только что был звонок в пару редакций и дежурному по городу, ближе всех оказались, Ведмедь и погнал…

– Ну?

– Там чечены, – сказал офицер. – Звонил какой-то Арслан, сказал, что они взяли в заложники восемь человек, всю смену, и при любой попытке штурма… Требования сообщат дополнительно. – Он осторожно выглянул из-за угла.

Ударила совсем короткая очередь, патрона в три. Из-под арки уже выглядывали зеваки, автоматчик их крыл на чем свет стоит, но они все равно лезли.

– Сподобились… – сказала Даша. – И до нас, значит, докатилось? Сколько их там может быть?

– Сиди, не твоя печаль…

И тут раздался спокойный, даже восхищенный голос:

– Я понимаю, там есть террорист?

У офицера перехватило дыхание. Он несколько секунд оторопело разглядывал мсье Флиссака, с детским любопытством таращившегося на суету рослых парней в камуфляже (их все прибывало, кто-то подсоединял прицел к бесшумной снайперской винтовке, кто-то бубнил в рацию):

– Это еще кто?

– Наш француз… – растерянно сказала Даша и опомнилась. – Федя, убери его к чертовой матери!

Федя задом вперед вылез из машины, подхватил француза и поволок, невзирая на протестующие двуязычные вопли, под арку, в безопасное место, распугивая матами зевак, все время озираясь.

– «Байкал» сейчас приедет, – сказал офицер. – Там, у двери, твой лежит?

– Да нет, понятия не имею, откуда он взялся, – пожала плечами Даша. – Когда мы подъезжали, как раз выскочил, похоже, уже раненый, они добавили в спину, или в затылок из пистолета, определенно.

На противоположной стороне двора, вдоль длиннющей девятиэтажки, уже перебежками двигались фигуры в камуфляже, прижимаясь к стенам.

– Нам же его не вытащить… – заикнулся кто-то из «рысей».

– Стой, не дергайся! – нервно рявкнул офицер. – Он, похоже, мертвый уже… Видел, как лежит? Внутри не стреляли?

– Не знаю, мы ж только что… – сказала Даша.

– Ладно, не стой, – он показал большим пальцем за спину. – Дуй по квартирам, предупреждай, чтобы носу не казали, вообще забились на другую половину – весь фасад простреливается…

10.55

Все проходы и проезды во двор блокированы милицейскими машинами. Слева, под второй аркой, расположился бронетранспортер, наведя пулемет на дверь студии. Даша, все еще торчавшая у склада, видела, как слева и справа по крышам осторожно перемещаются снайперы – перебежками на корточках, держа длинные винтовки наискосок.

Динамики на крышах машин с интервалом примерно в минуту надрывались, вновь и вновь сообщая, что жителей близлежащих домов категорически просят не выходить на улицу и на балконы, отойти от окон, выходящих во двор. Пару раз низко над крышами, непонятно зачем, прошел военный вертолет, но вскоре улетел. Проспект Энгельса и набережную, на которую выходили тыльные окна телестудии, уже перекрыли, там урчали броневики и тягуче завывали милицейские сирены. Дашу сначала как-то недодумались выставить за оцепление, а потом, когда ей нашлась работа, с ее присутствием молча смирились, полагая само собой разумеющимся. Она обежала парочку подъездов, располагавшихся в мертвой для террористов зоне, настрого приказывая перепуганным людям сидеть смирнехонько. Засевшие на студии больше не стреляли.

11.06–11.14

Примчавшийся на своем «Скорпио» полковник Бортко хотел поначалу под прикрытием бронетранспортера вытащить лежащего перед самой дверью милиционера, но его капитан, долго наблюдавший в бинокль, доложил, что не видно ни малейших признаков дыхания, а вместо левого глаза зияет выходное отверстие, так что человек определенно мертв, с вероятностью на сто процентов.

Во всех ключевых точках бок о бок с людьми из РУОП и ОМОНа заняли позиции спецы из антитеррористического отряда «Байкал» – местного аналога «Альфы». В зеленых шлемах с глухими забралами, вооруженные чем-то вовсе уж не виданным, но весьма внушительным. Возле склада как-то стихийно дислоцировался штаб; с прибытием «байкаловцев» Дашу вновь таскали туда давать подробнейшие показания – их троица оказалась единственными, кто хоть что-то видел в момент, непосредственно предшествовавший убийству неизвестного милиционера. Потом ее водили на Энгельса, где не протолкнуться было от всевозможных генералов, своих и чужих; поперек проезжей части стояли машины губернатора и Москальца, окруженные бдительными телохранителями. Пришлось повторить то же самое отцам города и области – как будто они могли уловить нечто, ускользнувшее от профессионалов. Там же отирался бледный, как полотно, Марзуков, трясущимися руками составивший список всех, кто оказался в заложниках.

11.22

По офицеру «Байкала» в бронежилете, высунувшемуся из-за угла склада с белым флагом (наспех смастеренным из реквизированной в какой-то квартире простыни), ударила короткая и неприцельная автоматная очередь. Потом кто-то, прижавшийся к двери той комнаты, где было разбито окно, прокричал, что в переговоры они вступят, когда захотят сами, а пока советуют оставить идиотские мысли о штурме.

11.34

Террористы потребовали рацию для прямой связи со штабом осаждающих. Рацию отнес один из «байкаловцев» и благополучно вернулся назад, по нему не стреляли.

11.52

Штаб, заседавший в автобусе РУОП, вновь вызвал Дашу, чтобы параллельно с только что допрошенным Марзуковым нарисовала план студии, уже с точки зрения милиционера прикинув, можно ли туда прорваться. Даша, не проходившая никакой антитеррористической подготовки, прекрасно понимала, что ее используют исключительно как оселок, на котором оттачивают собственные варианты штурма, – но обижаться тут, разумеется, не приходилось, она старалась, как могла, вспомнить все, что знала о расположении комнат.

При всем ее невежестве в таких делах, она понимала, что штурм обернется бойней для заложников, и не только для них… Еще со времен «Фруктов-овощей» все окна магазина были снабжены решетками – антиквары добавили закрывавшиеся изнутри железные ставни, а Марзуков, размещая дорогущую аппаратуру, заменил решетки на новые, еще прочнее. Убрать их за несколько секунд было невозможно.

Кроме того – чертовы газгольдеры… Взорвись газ после зажигательной пули или снарядика из «мухи» (кто знает, какой там у них арсенал?) – окрестные дома, если и не будут сметены, то все равно пострадают так, что убитых и покалеченных придется считать на десятки… Даже если у террористов нет ни «мухи», ни зажигательных пуль достаточно прошить трубы автоматными очередями, дождаться, когда попрет волна газа и выкинуть наружу подожженную тряпку. Взрыв будет такой, что мало не покажется, – это объяснил находившийся в предынфарктном состоянии инженер из горгаза.

12.14

Заработала рация. Террористы требовали на переговоры губернатора или командующего Сибирским военным округом. Им мягко разъяснили, что ни того, ни другого в Шантарске сейчас нет, и предложили прислать их заместителей. Под видом заместителей, конечно, должны были направиться костоломы из «Байкала», но террористы, должно быть, такой ход предусмотрели. Говорить с заместителями они отказались, после чего на четверть часа воцарилось состояние напряженного пата.

12.31

Люди Бортко привезли в штаб лидера небольшой шантарской чеченской общины. Через динамик «байкаловской» машины он минут пять говорил что-то на не понятном никому языке – но в ответ последовала автоматная очередь и яростные заверения по рации, что «этому хасбулатовскому прихвостню лучше убраться подальше». Лидер растерянно объяснял штабистам, что Хасбулатова терпеть не может, но его ввиду полной бесполезности отправили восвояси.

12.35–12.48

Все это время оцепление занималось тем, что отгоняло слетевшихся журналистов. Операторы с видеокамерой ухитрились обходными путями просочиться на крышу противоположного дома, но были задержаны и выставлены, причем один из них по неловкости стукнул о милицейскую дубинку свой японский агрегат, что вызвало необратимые повреждения последнего.

13.01

Генералу Дронову по рации сообщили, что на центральном рынке громят «кавказские» ряды. Толпа насчитывает уже человек двести, изредка мелькают и казаки, и чернорубашечники, но в подавляющем большинстве там собрался всякий случайный народ. Почти весь состав двух близлежащих райотделов выехал на рынок, посланный Трофимовым ОМОН оцепил гостиницу «Золотой колос», известную всему городу, как «горный аул». Кроме того, в разных точках города произошли спорадические избиения всех, кто имел несчастье оказаться похожим на джигита. Судя по всему, известие о террористах на студии уже разлетелось лесным пожаром по всему Шантарску. Капитан Завражнов из РУОП, появившийся только что, рассказал Даше: те, кто смотрел в это утро семнадцатый канал, видели, как дикторша вдруг вскочила, крича от ужаса, камеру тут же заслонила чья-то спина и передачи прервались…

13.19

Центральный рынок очищен, два подожженных киоска потушены. Приехавший к Дронову подполковник Портнягин конфиденциально сообщил, что ОМОН, воевавший в Чечне, держать позиции возле гостиницы держит, но в рядах определенно нарастает глухое недовольство нынешней миссией, и уже раздаются голоса, что следовало бы вместо того, чтобы тыкать дубинками в земляков, уйти на базу, а черномазые пусть выпутываются сами. Дронов отбыл к гостинице.

13.28

Террористы потребовали вертолет с пилотом и десять миллионов долларов США. Вертолет должен приземлиться прямо перед дверью, а доллары – находиться в прозрачных мешках. Им стали объяснять, что вертолет тут не сядет, а столько баксов в государственной кассе не наберется.

13.38

Требования насчет вертолета и долларов сняты. Вернулся Дронов, которому удалось погасить зачатки мятежа.

13.42

Последовала автоматная очередь по окнам противоположного здания.

13.51

Вновь приехал лидер чеченской общины и на коране поклялся, что все живущие в Шантарске чеченцы обзвонены, опрошены и никто из них не может оказаться на студии.

13.59

«Сарафанное радио», как всегда в таких случаях, работает безотказно. По цепям осаждающих мгновенно пронеслось известие, что Москва умоляет и категорически требует не допустить кровопролития. В 15.40 по шантарскому времени должен приземлиться спецрейс из столицы.

14.03

Анонимный телефонный звонок в городское управление ФСБ. Звонивший заявил, что вскоре последует еще один террористический акт – на острове Кумышева, где расположены емкости с хлором, использующимся на водоочистных сооружениях.

14.11

Остров Кумышева занят армейским спецназом Сибирского военного округа. Шантарск блокирован силами милиции и внутренних войск по стандартному плану «Невод».

14.29

Из прилегающих домов эвакуированы практически все жители – кроме жильцов подъезда, расположенного непосредственно над телестудией.

Людей выводили сложным путем, кое-кого – через окна квартир первых этажей.

14.48

Закончен опрос жителей, производившийся силами всех без исключения служб. Есть два свидетеля, насчитавшие в помещении телестудии самое малое шесть выстрелов, прозвучавших непосредственно перед убийством милиционера.

14.50

Террористы наконец предоставили возможность поговорить с одним из заложников, в чем раньше упорно отказывали. По словам оператора дежурной смены, обращение хорошее, все заложники живы и здоровы. Специалисты утверждают, что таким заявлениям, сплошь и рядом продиктованным упершимся в висок стволом, невозможно верить без визуального осмотра места.

14.55

Генерал Трофимов распорядился ввести в действие план «Борона» (носящий среди своих неофициальное название «Черные грабли» – скрупулезная проверка лиц известной национальности). Проверка начата с гостиниц «Золотой колос» и «Турист».

14.59

Террористам сделано предложение о добровольной сдаче. Отклонено.

15.04

Находившаяся в Шантарске по приглашению «Бульварного листка» правозащитница Валерия Новохатская попыталась провести у Большого концертного зала митинг в поддержку героической борьбы чеченского народа за суверенитет и полную независимость. Новохатская и сопровождавшие ее лица отбиты патрулем ППС у разъяренных шантарцев и с легкими телесными повреждениями доставлены в левобережный травмпункт «Скорой помощи».

15.14

Подразделения МЧС и спецназ закончили осмотр острова Кумышева. Каких-либо признаков готовившегося террористического акта не обнаружено. Задержаны тридцать восемь человек. Майор Камов, курирующий сборища педерастов на острове Кумышева, ведет сортировку.

15.21

У проживавшего в гостинице «Турист» гражданина южного иностранного государства с непроизносимой фамилией обнаружен пистолет марки «Беретта» со снаряженным магазином. Доставлен на Черского. Соучастие в подготовке терактов отрицает.

15.22

Террористы потребовали предоставить им заправленный самолет с экипажем и миллион долларов. Начаты переговоры с одновременной проработкой варианта «снятие с трассы».

15.30

Получена радиограмма с борта подлетающего к Шантарску спецрейса. Подтвержден приказ избегать кровопролития.

15.38

Пресечена попытка родственников заложников прорваться через оцепление. У гражданина Струнникова, мужа диктора Виктории Струнниковой, изъято заряженное охотничье ружье марки «ТОЗ-34» двенадцатого калибра.

15.43

Спецрейс из Москвы совершил посадку в аэропорту Ермолаево.

15.59

Гражданка Новохатская после возникшего у нее с персоналом левобережного травмпункта «Скорой помощи» конфликта перевезена в дежурную часть Железнодорожного райотдела милиции с целью обеспечения ее личной безопасности.

16.10

Террористы потребовали передать по всем телеканалам Шантарска составленное ими обращение, грозя в противном случае начать убивать заложников. Среди специалистов ведется дискуссия о том, все ли заложники живы – террористы разрешили поговорить по рации только с двумя, мотивируя это тем, что все остальные «в истерике». Обращение на листке бумаги выброшено в дверь в бутылке из-под молока. По офицеру «Байкала», ходившему его подобрать, не стреляли.

Московская комиссия на предельной скорости движется в Шантарск из аэропорта. Ее председатель по радио посоветовал выполнить условия террористов и передать обращение.

16.24

По всем телеканалам Шантарска передается сообщение «Фронта подлинных мюридов Мовлади Арацханова». Специалисты не обнаружили в нем ничего нового – практически все положения, лозунги и требования ранее содержались в выступлениях иных аналогичных групп.

16.38

Председатель московской комиссии лично вступил в телефонные переговоры с террористами, ведя разговор из здания областной администрации. Осаждающие получили приказ на полную боевую готовность. Подтянуты пожарные и санитарные машины в надлежащем количестве.

16.45

Командир группы «Байкал» после неоднократных просьб получил санкцию на меры под кодовым наименованием «Забор». Бронетранспортер группы заблокировал директрису огня, сделав невозможным ведение стрельбы из окон телестудии по газгольдерам. Террористам сообщено по рации, что бронетранспортер остановился на данном месте из-за внезапно заглохшего мотора.

16.58

Террористы заявили, что в случае сдачи опасаются мести оставшихся на свободе братьев по оружию. Председатель комиссии ответил, что гарантирует им полную безопасность.

17.04

Террористы заявили, что готовы сдаться.

17.05–17.28

Разработка деталей сдачи.

17.31

Получен приказ о том, что огня не следует открывать ни при каких обстоятельствах. Основные силы осаждающих согласно достигнутым договоренностям начали оттягиваться по всему периметру.

Специалисты по электронике дали однозначное заключение: все это время террористы не поддерживали связи с окружающим миром (исключая переговоры с председателем комиссии) ни с помощью телефона, ни с помощью радиоаппаратуры.

…Даша видела со своего места, как автозак с серым кузовом и черной кабиной медленно пятится к двери телестудии. Автоматчик рядом с ней хрипло, тяжело дышал, его согнутый в миллиметре от спускового крючка указательный палец побелел от напряжения.

Появилась группа сбившихся в тесную кучку людей. Раз, два, три… восемь. Нет, семь. Точно, семь. Почему же семь? Неужели все-таки…

Просунувшись меж прильнувших друг к другу тел, наружу торчат два автоматных ствола. Автозак разворачивается так, чтобы встать дверцей к вышедшим. Со всех сторон придвигаются люди в камуфляже, автоматы, как и договаривались, за спиной, пистолеты в кобурах.

Есть! Неуловимый миг, когда все мелькает, рассыпается… Двух мужчин в камуфляже (насколько удалось рассмотреть, головы обриты, перевязаны пестрыми ленточками) укладывают лицом на асфальт, обыскивают. Слышен чей-то истерический крик, один из заложников слепо бросается в сторону, его останавливают, успокаивают. Другой оседает на асфальт. К ним бегут врачи.

Автозак проехал мимо Даши, за стеклом мелькнул напряженный автоматчик. Грохнула дверь – внутрь помещения кинулись несколько человек.

Она нерешительно затопталась, не зная, что теперь делать. Достала сигареты, угостила соседа. Там и сям в застывших позах стояли вооруженные люди, медленно-медленно, так же, как и она, привыкавшие к мысли, что все кончилось…

Жутко громыхнул взрыв. Полетели стекла, в лицо ударило горячим ветром. Послышался чей-то длинный, отчаянный, полный физической боли крик.

Под аркой пылали остатки вспученного взрывом железного кузова – все, что осталось от автозака, так и не успевшего вывернуть на проспект Энгельса. Пожарная машина, тревожно воя и звеня, понеслась туда, подпрыгивая на бетонных поребриках. Отскочил автоматчик, едва не угодивший под колесо. Возникла суматоха.

Даша почувствовала, что ноги у нее слабеют, становятся ватными, подкашиваются. Еще добрела до «Москвича», торчавшего на прежнем месте, плюхнулась на сиденье рядом с водительским. Слишком много для двух недель, повторяла она про себя, как испорченный граммофончик, слишком много для двух недель…

Если бы они ехали самую чуточку быстрее, непременно угодили в заложники – и девять шансов из десяти за то, что получили бы пулю первыми. Все решили две-три минуты… и тот милиционер, что успел выскочить на улицу.

Сигарета прыгала в трясущихся пальцах. Щелкнула дверца – это Федя уселся за руль.

Из-под арки валил густой черный дым – струя воды уже лупила по изуродованному кузову. Никто, конечно, уцелеть не мог…

– Прямо напиться тянет, – сказал Федя.

Даша бледно усмехнулась:

– Погоди, мы с тобой до ночи будем рапорты писать, как ценные свидетели… Француз где?

– Там где-то, за второй линией. Там трупы, на студии. Они троих сразу убили, суки…