Каятан Довыдовский Кирилл
Нет, что-то с ним все-таки не в порядке: то ли с голосом, то ли со взглядом. Заставляет он меня не то чтобы верить ему, а скорее верить в то, что он может оказаться прав. Мужик был явно талантлив. Что бы ни значило это его имя, оно ему шло.
Заданный вопрос не был конкретен, я решил пока молчать.
— Бери карту, — произнес Каркулта.
— А перемешать? — удивился Мик.
— Не беспокойся, я уже перемешал, — с каждой секундой он улыбался шире. — Бери.
Мик немного опешил от такого откровенного признания в подтасовке результатов, но руку к колоде протянул. Секунду помедлил и вытащил карту, вторую сверху. Каркулта перевернул ее.
— Дорога, — произнес он, но я и сам понял. Краски были по большей части выцветшие, но рисунок от этого казался только реальней. Не картинка, а маленькое окошко.
— И что это значит? — кажется, Мик был немного разочарован.
— Не спеши. Еще одну карту. Сдвинешь?
— Надо?
— Как хочешь.
Мик разделил колоду надвое и поменял половинки местами. Снова взял вторую сверху.
— Опять Дорога?
— Этих карт много в колоде.
— И что значат две подряд?
— Ничего особенного, но можешь мне поверить — знак хороший, — ухмыльнулся Каркулта.
Он себя со всеми так ведет, или это одним нам такая радость?
— Наличие движения увеличивает точность предсказания…
— Это другая карта, — неожиданно для себя самого произнес я. Вторая карта действительно показалась мне не в точности такой, как первая. Хотя уловить отличие никак не получалось.
Улыбка предсказателя стала совсем ослепительной.
— Каждая карта означает что-то свое. Ты заметил, в чем отличие?
Я помотал головой.
— Ничего, разберемся.
Каркулта положил на стол вторую колоду — значительно толще первой.
— Еще карту, пожалуйста…
На этот раз Мик взял первую попавшуюся. Сначала возбужденный, теперь он выглядел немного нервозным. Кажется, сеанс нравился ему все меньше.
— Нож, — прокомментировал Каркулта следующую картинку. Его улыбка стала чуть уже. — Может иметь очень много значений, но это нормально и гораздо лучше, чем получить Пустую Карту. С каждой перевернутой картой повышается и риск — ошибиться в ее толковании, зато предсказание будет иметь большую силу. Ты не против, если я немного помогу?
Мик явно не был против. Мне даже показалось, что, предложи ему предсказатель взять карту самому, друг бы отказался.
— Мик, с тобой все в порядке? — он выглядел не очень хорошо.
— Нормально… голова немного заболела…
— Не волнуйтесь. Судьба — тяжелая ноша, но предсказания — только ее далекое эхо. Надо просто подышать свежим воздухом. Последняя ваша карта… — как и обещал, он вытянул ее сам, — …Черное Облако.
Каркулта сразу же вернул карту в стопку, как и все предыдущие. Еще мгновение — и обе колоды спрятались туда же, откуда появились.
— Что ж, — предсказатель посмотрел на Мика, — ты встретишь ее — скорее рано, чем поздно. Как сможешь узнать? Не думаю, что, когда над твоей головой будет проплывать Черное Облако, рядом с тобой вообще будет много людей, тем более симпатичных девушек.
— Что такое Черное Облако? — спросил я.
— Не более чем фигура речи, — снова улыбнулся Каркулта, — для каждого свое. Смертельно? Опять же все зависит от человека. Ну, и от способности притягивать неприятности… Предсказание не предполагает, что ты получишь все ответы прямо сейчас. Оно поможет почувствовать момент… а вот тебе, приятель, действительно лучше пойти воздухом подышать.
— Да, Мик, иди себе чего-нибудь сладенького купи, а то я и представить не мог, что у тебя может быть такая кислая рожа.
Он вышел, и надо же — даже не огрызнулся.
— Что с ним такое? — спросил я.
— Карты скажут только то, что ты должен знать. Но чтобы понять, чего достоин, они должны испытать тебя. Очень немногие в состоянии перевернуть хотя бы одну карту. Можно сказать, что сегодня у меня удачный день — два клиента, и обоим почти не надо помогать. И, что еще важнее — обоим есть что сказать. В большинстве случаев человек не бывает сколько-нибудь значительным. Вот вы ведь мне не верите?
Последнее было неожиданно.
— Вы имеете в виду предсказание судьбы? — я ответил вопросом на вопрос.
— А вы и в Судьбу не верите? — он сделал то же.
— Не знаю. Никогда не задумывался об этом. А что вы имеете в виду под «судьбой»?
Каркулта смотрел на меня предельно внимательно. Я чувствовал бы себя спокойней, если бы он хоть изредка моргал.
— Ну, если говорить очень коротко, то наличие Судьбы подразумевает наличие у настоящего вектора. Вы ведь знаете, что значит это слово?
Я и вправду знал. Ирвин рассказывал.
— А если признать, что Судьбы не существует, то тогда и будущего не существует, и прошлого…
— Кто знает? Может, всего этого действительно нет. Ведь никто никогда не бывал ни в прошлом, ни в будущем.
Вроде бы приунывшая улыбка на губах предсказателя засверкала с новой силой.
— На самом деле существование Судьбы — научно доказанный факт.
Не сдержавшись, я тоже улыбнулся.
— Именно так, — Каркулта заметил мое настроение и неожиданно сам стал серьезным. — Настоящее — это огромный костер, с пылающими внутри разными огнями — жизнями разумных. Он неотделим от времени и движется под руку с ним. Костер — это мы. Его огонь — наша Сила. Его тепло — наши чувства. Его свет — наши намерения и память.
Настоящее — это мощь. Настолько великая, что каждое мгновение меняет не только будущее, но и прошлое. Любой стоящий маг прекрасно осведомлен об этом, — вот только видит любой маг только то, что существует сейчас. Никто из них не Видит, не может отличить искру, которая погаснет в следующее мгновение, от той, которая через столетие заставит полыхать целый Мир. Никто из них не в состоянии увидеть, как пересекаются в бесконечности две половинки одного целого, заставляя гореть ярче…
— А вы… можете? — я почувствовал, что в горле пересохло. Ну дает мужик…
— Редко. Здесь мало зависит от меня.
— А от кого?
— Судьба, — опять улыбка, на этот раз печальная. — Есть еще один спор на этот счет. Существует ли помимо Судьбы, которую осознанно и неосознанно творит каждый разумный, еще и Предопределенность? Судьба — это путь от одного перекрестка до следующего. Способность Видеть Судьбу — это всего лишь способность знать, когда человек получит возможность изменить путь. Предопределенность же… Искренне надеюсь, что второе — это просто когда ты оказался слабее первого. Берите карту.
Я вздрогнул. Как он меняет тему! Резко.
Опустив глаза, я вздрогнул еще раз. На столе лежала колода. Когда он успел?
— Я помогу, — сказал Каркулта. Он коснулся колоды сбоку. Она превратилась в две поменьше. Всего несколько карт в левой стопке, и все остальные в правой. — Левая колода — прошлое, правая — будущее. Ты можешь взять… думаю, семь штук в общей сложности. Как ты считаешь?
— Да… — действительно, семь будет в самый раз.
— Бери, — в его голосе вновь появилось нетерпение.
— Справа или слева?
— Как хочешь, — видимо, это его любимая фраза.
Было приятно осознать, что в будущем у меня намного больше, чем в прошлом. Но хотел бы я знать что-нибудь о своем будущем? И повлияет ли на меня как-либо это знание? Последний вопрос я задал вслух.
— Скажем так: оно может серьезно сэкономить время.
Я коснулся амулета на груди. Это не укрылось от внимания предсказателя, но он промолчал. У меня было несколько вопросов к левой колоде. Я взял карту.
На картинке был нарисован скелет. Каркулта хихикнул.
— Забавно. Скелет — символ прошлого. Масло масленое получается. Но что выйдет, если маслу добавить еще масла?
— Больше масла, — недоуменно ответил я.
— Абсолютно верно, — он был очень рад моей догадке. — Прошлое в прошлом может означать только одно — далекое прошлое.
Мне это мало о чем говорило. Далекое прошлое? Я же ничего не знал о своих родителях. Рука снова потянулась к левой колоде. От карты кольнуло неожиданной прохладой.
— Красный Меч, — показалось, что рисунок светится изнутри. — Символ кровной вражды. Боюсь, ваши предки не слишком ладили между собой.
— А моя мама?
— Вопрос задает тот, кто берет карту.
Я снова медлил. Карта казалась холодной даже на расстоянии. Но очень уж мне хотелось узнать…
— Жертва, — я смотрел на темную поломанную фигуру, она казалась очень хрупкой, почти невесомой. — Воспоминания часто хранят боль. Но нельзя забывать, что судьба не лишает выбора. Тем более когда мы говорим о прошлом, которое именно в прошлом и должно оставаться.
— Но кто это сделал?
— У тебя есть еще четыре карты, — я потянулся к карте, последней в левой колоде, — шестнадцать лет слишком мало, чтобы так цепляться за прошлое…
Кажется, он меня предупреждал… Не обращая внимания на холод, я перевернул карту.
— Знак Ночи…
Эта карта не была покрыта черной краской. Я уже вообще стал сомневаться, что таинственный художник вообще пользовался красками, создавая эти карты. Мраку не хватало совсем чуть-чуть, чтобы выплеснуться наружу. Мне показалось, что я почти заметил там что-то… Каркулта перевернул карту.
— Таких карт всего две в колоде. И это одна из немногих карт, объяснить и понять которую может только тот, для кого она предназначена. Это карта для вас. Впрочем, как и любая другая. Человек влияет на свою судьбу, а не она на него.
— Почему вы переходите на «вы»? — решил спросить я.
— Не знаю. Считайте, что я просто перестраховываюсь. У вас все еще есть правая колода, — напомнил он.
— Я не хочу знать своего будущего, — в этом я был уверен, а еще в том, что мне больше не хочется прикасаться к картам, — мне не хочется ущемлять своего выбора…
— Однажды, — он посмотрел прямо на меня, — а скорее всего не единожды, когда ты окажешься на перепутье тысячи дорог или в самом начале одного-единственного нового пути, что на самом деле одно и то же… И никто не будет толкать тебя в спину, и никого не будет впереди, и ветер стихнет, окружать тебя будет молчание, и чаши весов будут находиться в равновесии, — только тогда ты поймешь истинную цену настоящего Выбора. Ты замрешь в ожидании подсказки — любой, пусть даже самой незначительной. И каждое мгновение будет дорого, как никогда, и смерть будет смотреть у тебя из-за плеча… Тогда ты поймешь, насколько страшен настоящий Выбор. Перекресток — сам по себе испытание, — а что, если каждое из ответвлений выглядит одинаково?
— Но ведь любая подсказка, даже самая маленькая, неизбежно повлияет на мое решение…
— Будущее не откроется, — перебил меня Каркулта, — его не существует. Есть только дальние отголоски настоящего — Судьба.
— И я сэкономлю время?
— Иногда не хватает всего лишь мгновения. Гораздо легче принимать решение, когда ты знаешь, когда это делать. На самом деле момент может почувствовать каждый. Не все умеют слушать, — теперь он не улыбался. Странный тип. Сначала я подумал — он просто фанат своего дела. Теперь он был даже слишком невозмутим.
Уже поднявшись на ноги, я замер в нерешительности. Секунду я смог бы отвоевать для себя и сам.
— Значит, последняя карта имеет большую силу?
Криво усмехнувшись, я протянул руку к колоде. Сдвинул вбок первую карту — кольнуло ледяными иглами, она повиновалась неохотно, но все же отошла вбок. Сдвинул вторую — сначала она показалась мне прилипшей и сделанной из вечной мерзлоты. Третью я перевернул.
— Знак Ночи.
Я почти не был удивлен. Не знаю, обладал ли Каркулта каким-то талантом, но вот его карты… Я видел что-то внутри…
Мы сидели в каком-то уютном тихом алеманском трактире. Обед показался ужасно вкусным, хотя я и не мог в это поверить в тот момент, когда только увидел его. С тех пор как я покинул башню Каркулты, Мик не замолкал не на минуту. Я от «сеанса просветления» тоже уже отошел, но, в отличие от друга, был задумчив.
Фактически Каркулта не сказал ничего конкретного, но почему-то не покидало ощущение, что понять, или даже скорее ощутить — он дал очень много.
— Нет, ну ты понял? — Мик умудрялся кричать даже с закрытым ртом. Я всерьез беспокоился о его самочувствии, когда он уходил от Каркулты, но, оказалось, зря. Друг был полон энергии. — Значит, она уже где-то живет, и я уже скоро встречу ее…
— А Черное Облако тебя не волнует?
— Ну, она ведь будет рядом со мной…
— Ничего себе! То он меня каждый день «по бабам» зовет, а то — одна-единственная, с которой потом и помирать не страшно.
— Так ведь Судьба… — у него было мечтательное лицо.
— Ерунда это все. По крайней мере, не стоит заморачиваться, пока на тебя дождиком из того Облака поливать не станет, а вот данхарская сабелька в бочок — в ближайшее время может стать вполне реальной возможностью.
— Оптимист… Кстати, а ты-то что из колоды вытащил?
— Ничего, о чем стоило бы упоминать, — уклончиво ответил я, — одни неясные предположения.
На самом деле у меня перед глазами до сих пор стояла последняя карта. Последняя карта и скрывающееся в ее глубине движение. Я не мог понять, на что оно похоже. Возможно, это даже не было чем-то конкретным, а просто выражало нечто. Что-то… во мне самом? «Это карта для вас», — в голове все еще звучал голос. Для меня или про меня? Ощущение неясного воспоминания не покидало.
— То есть, надо понимать, за проигранный спор ты платить не собираешься? — осведомился Мик.
Я даже удивился логичности его слов:
— А как ты догадался?
Глава 9
1114 г. Термилион. Алеман.
1 день 12-го месяца
Лагерь наполняло все больше слухов: командование нервничало. Все сходилось на том, что поход не за горами.
Я до сих пор не мог понять, каким образом горстка легионеров — пусть и внушительная по размерам — будет гоняться за разрозненными летучими отрядами кочевников, но мое мнение, конечно же, никого не интересовало. Близость военных действий, а в этом уже мало кто сомневался, на нашей жизни отразилась увеличением продолжительности тренировок. Только теперь акцент делался на слаженность командных действий.
Я наивно полагал, что сержант немного ослабит хватку в отношении меня, но это и вправду было наивным. Впрочем, я не возражал. Строго говоря, келото не был магией. Хотя порой в это и трудно было поверить.
— И зачем я все это делал? — спросил я, закончив вкапывать в землю двенадцатый деревянный столб: еще несколько таких же, и мог получиться нехилый бревенчатый домик.
— Для упражнения, — просто ответил Киото, — шесть для тебя и шесть для меня. Сначала я покажу, а затем ты повторишь. Смотри внимательно.
Подняв с земли простой армейский меч, он встал в середину круга из шести бревен. Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом… Сначала в опилки превратился первый столб, потом второй. Третий просто переломился надвое. У четвертого взорвалась верхушка, а у пятого только середина. Проткнув насквозь шестое бревно, меч просто застрял в нем.
Как это было сделано, понять было трудно. Сержант наверняка «расправлялся» с каждым из бревен по-разному не просто так, а чтобы намекнуть мне на способ. Просто ударить со всей силы здесь явно было недостаточно. Вряд ли бы меч выдержал больше пары ударов.
— Повтори, — предложил сержант, — с той же последовательностью и с тем же итогом. И, думаю, ты сделаешь это крастой.
Я нахмурился. Краста, как оружие, больше всего напоминала собой копье, но были существенные отличия. Шест из упругого металла длиной два метра, верхние восемьдесят сантиметров которого представляли собой обоюдоострое лезвие шириной в четыре пальца и резко сужающееся к концу. Нижняя часть тоже была заострена, но не в виде меча, а в виде пики. Так внешний вид этого оружия описывал сам сержант.
В общем, хотя и предпочитал меч, я был бы совсем не против попрактиковаться с подобной штукой, — но только если бы она у нас была. То, что мы использовали для тренировок на самом деле, было железной палкой, сплющенной на конце с помощью кувалды и весившей раза в два тяжелее этой самой кувалды. Махать этой штукой было не совсем удобно. Особенно учитывая, что держать красту нужно было обязательно одной рукой.
— В любом бою оружие имеет второстепенное значение. А в таком простом задании от него вообще ничего не зависит.
— А если с первого раза не получится?
— Бревен много.
В том, что бревен действительно много, в течение следующих дней я смог убедиться сполна. Поначалу у меня мало что получалось. Я уже был на многое способен, иногда мне удавалось сломать либо бревно, либо меч — красты хватило не надолго, — но Киото требовал от меня совершенно другого. Причем что-то объяснять мне он явно не собирался, предоставляя мне шанс добиться всего самому. Надо ли говорить, как я был ему благодарен за эту возможность…
В конце концов, мне удалось и это. Это был один из тех фокусов, что делался возможным благодаря глубокому познанию саабат.
— Саабат — слияние тела и духа, — я вспоминал одну из лекций Киото. — Сила мага заключена в энергетическом Ядре, которое находится в самом центре его сущности. Распространяя свои энергетические щупальца по всему организму, оно предназначается для того, чтобы быстро вбирать энергию из мира — и так же быстро выплескивать ее обратно в виде заклинаний. Маг может накапливать энергию внутри себя, но ее никогда не будет больше, чем способно вместить Ядро.
В то же время для мастера келото источником Силы служит энергетическая оболочка, являющаяся, по сути, тем же ядром, но развитым немного по-другому. Распространенная по всему телу, она является частью как духа, так и тела. Впитывая энергию из Мира, она больше не выпускает ее обратно, направляя внутрь тела, духа и самой себя. Единственный способ накопить энергию для мастера келото — это повредить собственную оболочку. Тогда ей потребуется энергия, и только тогда она сможет стать крепче.
Энергетическая оболочка оказалась очень хитрой штукой. Несмотря на сам смысл саабат, заключающийся в слиянии духа и тела и наличии жесткого силового каркаса, энергетическая оболочка обладала уникальной подвижностью. Она могла становиться больше, распространяясь за пределы тела. Совсем недалеко, но на длину меча хватало с избытком. Также она могла «перемещать свой вес», становясь плотнее в тех или иных участках тела, что еще больше увеличивало потенциал саабат.
Чтобы проткнуть бревно, надо было направить силу к самому кончику меча. Чтобы сломать его пополам, требовалось схожее усилие, только тогда сила распространялась по всему лезвию. Раскромсать бревно в щепки было сложнее, но и это, в конце концов, получилось — кончик меча, обладающий «весом» большой части оболочки, становился страшным оружием. То же можно было проделать с любым другим оружием или с собственной рукой, что было даже легче.
К счастью, бревна все-таки закончились. Хотя по какой-то непонятной причине это произошло только тогда, когда у меня действительно стало получаться.
Зима подобралась незаметно. В Термилионе, как и во всей Такаронии, был довольно-таки ровный климат, и снег выпадал только по большим праздникам, не раньше одного раза в несколько лет. Вот и в этом году начало декабря ознаменовалось приходом частого порывистого ветра, холодными ночами и редким скупым дождем.
Судя по слухам, война развивалась для Термилиона хоть и не так успешно, как это ожидалось сначала, но все же в правильном направлении. Уже месяц, как была оккупирована значительная часть центральной Данхары. И, несмотря на немалые потери, понесенные в боях, позиция Легиона в том районе была весьма уверенной. Также собирались силы для масштабного наступления по всей ширине фронта. Эта новость стала особенно актуальной после того, как наш полк, сформированный наполовину из остатков учебных рот, включили в состав Седьмого Легиона.
3 день 1-го месяца
Седьмой Легион выступил только через месяц. Это событие прошло немного «мимо» меня. С одной стороны, я делал то же, что и все остальные, а кроме того что еще и тренировался с сержантом, но с другой — осознать, что устоявшийся было ритм жизни может вновь резко поменяться, не получалось. Поход на Данхару у меня четко ассоциировался с чем-то вроде выездных учений на пару дней.
Мик впал в другую крайность. Ему не терпелось поскорее начать кого-нибудь резать.
— Как думаешь, их много будет? — спрашивал он вроде бы меня, но ответить не давал. Глаза у него горели. — Наверняка много… Но ничего, мы их всех замочим… даже штаны снять не дадим…
— При чем тут штаны?
— Это значит, что они опомниться не успеют, — пояснил Мик.
— Не знаю такой метафоры…
— А это и не… э-э, как ты там говорил?.. В общем, это не оно, а просто выражение такое…
После похода к предсказателю с ним стало просто невозможно общаться. Он то и дело о чем-то задумывался… смотрел в небо… И ему хотелось поскорее начать путешествие. Я даже не подозревал, что он такая увлекающаяся натура.
В назначенный день мы получили по комплекту непременной для каждого солдата амуниции, а уже через сутки были в дороге. Из снаряжения каждому полагался короткий меч — самый обыкновенный. Кроме того: длинный кинжал — а я заменил его на один из трофейных, полученных после драки в Алемане, — кольчугу с длинным рукавом, легкий деревянный щит, минимально укрепленный металлом, и по десятку луков на взвод. На спину вешался заплечный мешок с минимумом еды и набором самого необходимого.
С Алентой я прощаться не стал. Думаю, она должна была понять это.
Не успел начаться поход, как я получил первое задание. Его можно было назвать почти боевым. Во время привала к нам с Миком подошел сержант Киото, вместе с ним был лейтенант Сименс.
— Вольно, — проговорил лейтенант, когда мы отдали честь. Он смотрел на меня: — Мне тут сержант рассказывал, что ты лучший солдат в его взводе, а следовательно, и во всей роте. Надеюсь, это так, — грозно проговорил он, — а то что-то ты чересчур молодо выглядишь!
От последней фразы я слегка опешил, но все же сумел ответить более-менее вразумительно.
— Если сержант говорит, значит, так оно и есть, сэр.
Он хмыкнул, как мне показалось, немного недовольно. Посмотрел на меня для профилактики «грозным» взглядом, потом заговорил:
— Что ж, поверю вам с сержантом на слово. Значит, так. Ты, наверное, знаешь, что в каждой роте должен состоять как минимум один маг, — он подождал моего кивка, я послушно согнул шею. — В нашей роте таких даже два — это инар Ристок и ученик инара Книл. И с этого самого момента главной твоей задачей будет являться их постоянная и неусыпная охрана. Смогут ли они нам чем-то реально помочь, лично я не имею не малейшего понятия, но то, что у всех нас будут огромнейшие проблемы, если с ними что-нибудь случится, я знаю точно. А вот ты насчет этого можешь не волноваться, потому что в случае чего голову тебе я оторву собственноручно. Это понятно?
— Так точно, сэр.
— Вот и хорошо. Киото, — он повернулся к сержанту, — покажешь ему подопечных и дай еще кого-нибудь в напарники, — сказав это, он удалился.
— Кай, за мной, и ты тоже, Мик, — сержант зашагал в сторону повозок, прикрепленных к нашей роте, — всего их было пять или шесть.
Инар Ристок был очень стар. Высохшему, но прямому, как жердь, старику со злобными глазами наверняка давненько перевалило за сотню, а если учесть, что он был магом, то возможно, уже и третью разменял.
Книл оказался похож на учителя. Разумеется, не в плане возраста: вряд ли он был старше нас с Миком больше чем года на три или четыре, — а в плане отношения к окружающим. В направлении учителя он не мог позволить себе не то что «косого» взгляда, а даже такого, который мог бы показаться его дальним родственником. На всех остальных он смотрел так же, как учитель. Или как садовник смотрит на ржавую насквозь лопату — с одной стороны, старая и ни на что не годна, а с другой, если не приглядываться, то и не мешает особо — может, еще на что-то и сгодится…
Когда мы подошли к повозке, отведенной магам, сержант сразу же представил нас:
— Ваше магичество, лейтенант Сименс выделил вам пару солдат для… выполнения ваших поручений. Это, — он указал на нас с Миком, — легионеры Кай и Мик. Если вам что-нибудь потребуется, то обращайтесь к ним.
— Хорошо, вы можете идти, сержант, — прохрипел старик.
Сержант спокойно кивнул и отправился к центру нашей колонны. Ристок стал подробно нас рассматривать: дед явно искал, к чему бы такому придраться. От этого взгляда становилось… нет, не то что не по себе, а просто противно — такое чувство бывает, когда идешь мимо зловонной ямы: вроде бы ненадолго и совсем не смертельно, но все равно приятного мало.
Глаза он в конце концов отвел, видимо, ничего криминального так и не заметив. Хотя на его природную вредность это не повлияло. Судя по всему, он был из тех, кто считает, что если о человеке ничего плохого не известно, то это только потому, что он хорошо это скрывает.
— Хочу предупредить сразу — мне няньки не нужны. Я знаю, зачем вас ко мне приставили, и если кто-нибудь будет пытаться мешать мне, то первый огненный шар достанется не кочевнику, а этому идиоту. Надеюсь, это понятно?
— Так точно, ваше магичество, — в голос ответили мы с Миком.
— И не надо, как дебил, ухмыляться, когда со мной разговариваешь. Ясно?!
Мик послушно сжал челюсти. Вид у него был ужасно глупый, хоть и серьезный.
— Так-то лучше. И не отсвечивайте, когда у нас урок!
Урок? А ведь это может пригодиться. Нет, это определенно можно назвать удачей! Если от старого хрыча удастся узнать хоть что-нибудь дельное, то можно будет и попресмыкаться перед ним лишний раз. Хотя нужно заметить: он не был похож на того, кто станет открывать секреты тайного знания своему любимому ученику. Вообще было сомнительно, что у него может быть любимый ученик.
— Неприятный тип, — шепнул мне Мик, когда мы отошли за повозку, — думаешь, он действительно способен на что-нибудь внушительное?
— Ну, рано или поздно мы это узнаем. В конце концов, его же не за страшные глазки сюда определили.
— Насчет глазок это ты верно подметил, — Мик немного помолчал. — Поесть надо бы… — наконец изрек он.
— Мне принеси! — успел крикнуть я вслед, прежде чем он убежал. Приглушенно крикнуть: злобный дед до сих пор был поблизости.
Прислонившись спиной к повозке, я постарался принять беззаботный вид.
— Ладно, — захрипел инар Ристок, — расскажи мне о системе рангов, принятой в искусстве… Только в точности так, как я тебя учил!
— Как скажете, учитель… — Книл чуть склонил голову.
— Ну, так начинай!..
— В большинстве стран мира система магического обучения и рангопредставления унифицирована. Существуют мелкие различия — в основном, в области сословной представительности, но особенно значительными их считать нельзя. Маги практически всех стран сходятся в главном: магия — это искусство, которое в состоянии взрастить в себе только благородный человек, имеющий унаследованное дворянское звание и длинную магическую ветвь в своей родословной. У простолюдинов теоретически могут встретиться зачатки Дара, но это всегда такие крохи, что они не стоят даже упоминания…
— Вот и не упоминай об этом бреде, ученик! Силой могут обладать единственно те, у кого в жилах есть благородная кровь! Дальше.
— Во всех странах мира традиционно разделение магического потенциала на девять рангов. В Термилионе принята трехступенчатая система обучения или, что более точно, трехступенчатая система присвоения рангов. Магом первого уровня, или послушником, может стать любой человек знатного происхождения возрастом от пятнадцати до двадцати пяти лет, в котором замечен магический потенциал, достаточный для прохождения тестов в Академии Ордена. В том случае, когда результаты тестов оказываются положительными, Орден подбирает послушнику его первого учителя. После чего начинается первый этап обучения. Он продолжается до тех пор, пока ученик не сможет сдать экзамен в Академии на второй ранг…
— Когда наступает этот момент? — вкрадчивым голосом осведомился Ристок.
— Когда учитель посчитает ученика готовым, — проговорил Книл. Вот сейчас в его голосе точно не было прежнего подобострастия.
— Именно! И не смей забывать об этом!!! Дальше что происходит?
— Сдав экзамен, ученик получает второй ранг, звание адепта — и зачисляется в Магическую Академию Ордена, где продолжает свое обучение. Третий ранг получают около шестидесяти процентов из поступивших в Академию, четвертый — двадцать процентов. Во время учебы в Академии самый большой ранг, который можно получить, — четвертый. Пятый, шестой, седьмой и восьмой ранги можно получить только после сдачи специальных экзаменов в Ордене. При этом обязательно должны присутствовать не менее трех магов седьмого ранга. А при получении седьмого и восьмого рангов — все высшие маги Ордена в полном составе. Девятый ранг не присуждается уже многие годы.
— Почему?..
— Раньше его присваивали на Международных Советах Магов, проводившихся раз в десять лет. Но, в конце концов, от этой практики решили отказаться по политическим причинам.
— Хм… в целом без больших ошибок… Что ты можешь рассказать об астрале?
— Астрал — энергетическое отображение мира, — послушно продолжил Книл, — маги наделены способностью брать из него силу. Астрал неоднороден, он испещрен волнами — отражениями выбросов Силы, жилами, пустотами и целыми морями. Сам маг не в состоянии опускаться в астрал, потому как его тело слишком привязано к настоящему миру. Единственный способ заглянуть в астрал заключается в том, чтобы опустить в него собственное магическое Ядро. Степень сближения с астралом зависит от магической мощи мага. Маг может сохранить свою сущность только на том уровне погружения, где его Ядро будет оставаться достаточно мощным, чтобы уберечь сознание. Вообще магическую энергию можно получить и из реального окружающего нас мира, но, поскольку всю вырабатываемую живым и неживым энергию в реальном мире практически сразу впитывает в себя астрал, то энергии здесь практически нет.
Кроме того астрал — это не только источник энергии для магов всего мира, но и еще его зеркало. Умеющие Смотреть могут увидеть магическую ауру предмета или мага, если он, конечно, не способен скрыть своей сути. Также астрал позволяет разглядеть следы магических выбросов на огромном и временном, и физическом расстоянии от самого мага. Не только разглядеть, но и понять его природу, определить характер заклинания и даже самого колдовавшего, если он не зачистил за собой «следов».
— Сегодня лучше, чем вчера, — недовольным голосом проговорил Ристок. — Возьмешь книгу и прочитаешь про впитывание Энергии и переработку ее в Силу, вечером проверю. И не буди меня, пока опять не остановимся, а то эта тряска вконец меня изведет, — после чего старик залез под навес, а Книл послушно уставился в какую-то книгу. Вскоре вернулся Мик.
— Держи, — он протянул мне чашку с чем-то жидким. Пахло оттуда неплохо — чем-то съедобным, — ну что, никто на наших подопечных не покушался?
— Нужны они кому-то? Да по сравнению с тем, что было в лагере, этот поход обещает стать настоящим курортом.
— Для меня — да, — ехидно улыбнувшись, сказал он, — а вот для тебя… сомневаюсь, что сержант решит оставить тебя в покое.
— Мог бы и не напоминать, — угрюмо сказал я.
— А чего это ты такой сердитый? Сам же рассказывал мне про самосовершенствование и прочее удовлетворение от хорошо выполненной работы, вот и не вороти теперь носа.
Ну, и вредная же он скоти… Н-да.
Насчет намерений сержанта этот мерзавец оказался прав. Как только мы остановились на ночлег, Киото подошел ко мне и жестом пригласил следовать за ним. Мы отошли от лагеря на пару десятков метров.
— Как тебе этот маг? — спросил он.
— Как человек он…
— Нет, — сержант покачал головой, — на войне важна сплоченность внутри отряда, но только не в случае с термилионскими инарами. То, что он будет в любой опасной ситуации думать исключительно о собственной безопасности, не должно тебя удивлять. Об этом говорит хотя бы то, что он сумел дожить до своих лет. Гораздо важнее — его способности как мага, чем он сможет помочь во время боя. Даже если он будет спасать себя, ему придется атаковать.
— Кочевников?
Читать бесплатно другие книги:
