Книга дракона (сборник) Новак Илья

Глава последняя

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ СТРАНИЦУ

Нет, всё было на месте: и спальня в ушке Иглы, и сама Игла, и горы, и Кривой лес. Но теперь все это осталось далеко внизу. Эб поднялся над сюжетом книги, над рассказанной в ней историей; его окружали мириады золотистых нитей, которые Кастелян протянул, когда писал ее. Он попал в самое важное место Зубастика, в его кульминацию, тайное средоточие авторского замысла.

Отсюда открывался вид на всю книгу. Эб видел все мысли и идеи Кастеляна, все заклинания, которые он создавал и записывал…

Он видел человека с курчавой бородой. Сжимая в руке перо, седобородый склонился над столом, где лежала книга в оранжевой обложке.

Он видел другого человека, чернобородого, одновременно создающего свою книгу.

Они были друзьями. Они обменивались замыслами и помогали друг другу, они создавали новые заклинания, писали свои книги и становились могущественнее…

Но Бардо Тодол завидовал. Он знал, что Кастелян талантливее, что он умеет создавать более сильные и тонкие заклинания.

Он знал, что «Зубастик» лучше и интереснее «Бардо Тодола».

Он решил избавиться от друга и нанял убийц.

Кастелян едва избежал гибели. Там, где жил маг, ему негде было спрятаться. И тогда он исчез в магическом мире своей книги, населенной созданными им заклинаниями. С Кастеляном отправился его помощник, эльф, ставший в результате еще одним персонажем оранжевой книжки.

Зависть все еще жгла Бардо. Враг исчез, но не погиб. Бардо Тодол искал его и не мог найти. Он искал долго и в конце концов случайно заметил, что из бархана неподалеку от Цуката начал бить источник золотистой магии. Тодол отправился туда, разрыл бархан и увидел раскрытую книгу, в которую была воткнута серебряная иголка с вкраплениями магрила. Тодол узнал Зубастика и понял, что тот с самого начала был спрятан здесь, но недавно кто-то воткнул в него магическую иглу – лишь после этого Тодол смог обнаружить книгу.

И еще он понял, что друг, ставший теперь врагом, до сих пор жив, пусть и не во внешнем мире, пусть в маленьком мирке своего творения.

По магриловой игле Бардо Тодол проник в мир Зубастика.

Внутри обитали созданные Кастеляном магические сгустки. Ведь заклинание слишком сложная штука, чтобы оставаться просто буквами на бумаге. Они считали себя живыми, а страницы оранжевой книги – настоящим миром, где у них были свои города, холмы, свой лес и горы. Этот текст написал маг, и потому книга жила за счет магии, скрытой в каждом камне, в каждой травинке и облаке, проплывающем по небу, в каждой строчке и каждом абзаце. Некоторые, более слабые заклинания так и оставались кольцами магии, путанками или домиками на деревьях, но те, в которые было вложено больше мастерства, не просто чувствовали себя живыми – они и были живы. Они хотели быть похожими на эльфов, людей, гномов… и, повинуясь заложенному в них стремлению к жизни, на страницах книги они оживали, становились людьми, эльфами, гномами.

Здесь обитал Сигизмунд, которого Кастелян создал в помощь кузнецам, госпожа Шлап – просто сгусток магии, помогающий людям следить за домашними животными, эльфы – охотничьи заклинания, магия в помощь покорителям гор и путешественникам. Кастелян был хороший чароплет, он придумывал заклинания на все случаи жизни. Но даже его магия со временем выходила из строя и либо исчезала, как старенькое заклинание для вязки бабушка Снок или заклинание-Вард, нужное, чтобы подольше не скисало молоко, либо дичала, как заклинания-эльфы.

Через магриловую иглу Бардо Тодол проник в оранжевый мир и увидел жизнь созданных врагом заклинаний. Осмотревшись, он понял, как изящно и тонко настроен этот мир. Все продумано, все течет по своим законам – законам магии. Разобравшись, что к чему, Тодол нашел своего врага, но уничтожать его не решился, ведь неизвестно, как повлияла бы смерть автора на этот мир. Зубастик мог существовать дальше и без него, а мог разрушиться в мгновение ока. Нет, Тодол отомстил более изящно. Он впустил в оранжевую книгу зловредные заклинания, принявшие облик гномов, и с их помощью построил Дорогу. Вскоре Тодол обнаружил, что враг знает про Иглу и даже посетил ее – но пока он не догадывается, что Тодол здесь. И Бардо усыпил Кастеляна, не ожидавшего нападения внутри своего мира.

По Драгоценной Дороге со всех страниц к Игле, в чьем ушке поселился Тодол, свозили магию, талант Кастеляна, без которого мир Зубастика начал умирать. Он бледнел, съеживался, с каждым годом в нем становилось все холоднее. Полученную магию Бардо скармливал своей черной книге. Его книга росла, крепла. Не все чароплеты могут дать своим заклинаниям столько мощи, чтобы те ожили, для этого нужно с большой любовью плести чары. Книга Тодола была мертва – как зомби. Она напитывалась чужими заклинаниями, использовала чужие идеи, мысли и чувства, изменяла их и превращала в свои, – но мертвые, лишенные и проблеска таланта. Золотистая магия темнела, становясь частью протомира.

Бардо Тодол все рассчитал правильно, за исключением одного – в конце концов книге «Бардо Тодол» перестал быть нужен ее автор.

И однажды она напала. В то время черная книга еще не была достаточно сильна, чтобы победить. Тодолу удалось справиться с ней и сковать магриловыми цепями. Он продолжал насыщать книгу идеями Кастеляна – магией Зубастика. Книга день ото дня становилась сильнее, пока маг не начал бояться ее и не прекратил кормить «Бардо Тодола» магрилом. Теперь он ждал лишь одного, окончательной гибели Зубастика, конца оранжевого мира.

Заклинание-Эбвин увидело и то, с чего все началось. Сопровождаемый эльфом старик с курчавой бородой ночью бежал между молчащими домами Цуката. С собой маг успел захватить только самое ценное, что у него было, – свою книгу. Состоящие на службе у врага небольшие хищные драконы-убийцы преследовали его. Ненадолго обманув погоню, Кастелян и эльф добрались до пустыни. Убийцы приближались, у мага не было времени спрятать Зубастика в более надежном месте. Они со слугой разрыли вершину бархана и просто закопали книгу. Раскрытую книгу.

Эб увидел, как старик произносит заклинание – и исчезает вместе с эльфом; лишь над барханом, где спрятана книга, ветер вздымает песчаный смерч.

Ремонтное заклинание повисло среди золотистых сплетений, там, где сквозь пространство тянулась страшная трещина сломанной обложки. Вокруг уныло болтались концы порванных нитей, а если заглянуть в трещину, то можно было увидеть… но Эб лишь мельком глянул туда и сразу отпрянул.

Строение книги было куда сложнее, а поломка – гораздо серьезней, чем в путанке. Однако Эб Эбвин был лучшим заклинанием, когда-либо придуманным Кастеляном. Он соединил обрывок нити с другим обрывком, отлетел назад и еще раз внимательно осмотрел трещину. Бардо Тодол сильно повредил Зубастик, но Эб знал, как справиться с этим. Стоило лишь сплести сеть и накрыть ею трещину…

Заклинание принялось за дело.

Магическая пена поднялась уже до пояса, и одноглазого старика отнесло к гранитным постаментам. Он зашагал вперед, с трудом преодолевая встречный поток, стремясь побыстрее добраться до книги в оранжевой обложке, растоптать ее и проглотить оставшиеся обрывки, когда из потока золотистых пузырей и пены возникла чья-то голова.

Светлые волосы, курчавая борода, лицо с ярко-оранжевыми веснушками. Какое-то мгновение чернобородому казалось, что он видит всего лишь книгу… но затем перед ним во весь рост поднялся его враг. Горстями зачерпывая золотистую пену, он стал отправлять ее в рот. Вверху слева там не хватало одного зуба.

ТЫ? – спросил чернобородый.

Я, – сказал старик.

НЕТ, ТЫ ВО МНЕ. Я ПОГЛОТИЛ КАСТЕЛЯНА. ТЫ – ВСЕГО ЛИШЬ РАСКРЫТАЯ КНИГА, КОТОРУЮ ОН ЗАКОПАЛ В ПУСТЫНЕ ВОЗЛЕ ЦУКАТА.

ДА, ЭТО ТАК, – согласился Зубастик.

Пена наполнила уже всю спальню, в бурлящих потоках черная и оранжевая книги сошлись. Бардо Тодол не стал медлить – кривой рот широко раскрылся и проглотил Зубастика.

ЭТО БЫЛО ПРОСТО, – прошелестел голос. – СОВСЕМ ПРО…

Он не договорил. Рот раскрылся в беззвучном крике. Раньше он напоминал полумесяц, а теперь стал полной луной, превратился в круглую букву «О». Он расширялся, быстро занимая всю поверхность обложки. В глубине черного колодца тени протомира начали светлеть, будто выгорая на ярком солнце.

А потом на черной коже проступили веснушки. Поначалу бледные и маленькие, они увеличились, стали яркими и срослись в сплошную оранжевую поверхность.

Машина под полом перестала работать. Над Иглой, над горами, над всем миром Зубастика поднялось сияющее оранжевое облако. Оно разрослось, скрыв небо, опустилось и заполнило все вокруг. Океан забурлил, огромные страницы затрепетали, и с громким стуком книга захлопнулась.

Далеко-далеко, совсем в другом месте, среди барханов внезапно подул ветер. Он взвихрил смерч песка, засвистел, разбрасывая во все стороны золотистые струи, и пропал.

Вершина бархана исчезла, превратившись в песчаную пелену, повисшую в воздухе. На ее месте лежала книга с оранжевой обложкой. Закрытая книга.

А еще – два тела.

Кастелян приподнялся, глядя по сторонам. Воздух был сухим и горячим; когда старик глубоко вздохнул, у него запершило в горле. Рядом с книгой над песком виднелся краешек чего-то ярко-оранжевого. Кастелян потянул его и вытащил узкую закладку с нарисованной на одном конце золотой семиконечной снежинкой.

– Хо… – прозвучало рядом.

Над песком торчало сломанное павлинье перо. Оно дрогнуло, поднялась голова со спутанными черными волосами.

– Где Гагра?

Маг сел и махнул рукой.

– Сам посмотри…

– Мы вернулись!

– Точно. Гляди, это же моя закладка. Однажды я заложил ею книгу, и ночью она исчезла. Потрясающе! Заклинания утянули ее внутрь книги, и она стала жезлом…

Эльф с тревогой огляделся.

– А где Эбби?

– Ну, он исчез. Растворился. Да ты не переживай, он же был всего лишь заклинанием. Конечно, из самых лучших, но все же – просто небольшой сгусток магии.

Гаргантюа шумно вздохнул и ударил кулаками по песку.

– Эльфы! – вскричал он. – Холмы, города! Горы! Где всё?

– Осталось в книге. Да не волнуйся ты так! Эй, старый увалень, опомнись! Ты слишком вжился в нее. Там все по-старому, только теперь без Иглы, гномов и Бардо Тодола. Дорога сама собой придет в упадок и разрушится.

– Эбби? – повторил Гагра с тоской.

Кастелян вздохнул.

– Конечно, я надеялся, что произойдет чудо, он попадет в настоящий мир, обретет наиболее подходящее для него тело, но…

– Вы не ошиблись, – перебил другой голос.

Эльф и маг оглянулись. По склону бархана к ним медленно взбирался Блюмкин.

– Необычная картина, – пробормотал Кастелян. – Маленький гном, волочащий на плече большого человека… забавно.

– Хо! – Гагра подскочил к Грюону и помог уложить безвольное тело на песок. Пока эльф, что-то бормоча, хлопал человека по щекам, Кастелян, с подозрением разглядывая Грюона, спросил:

– Блюмкин, я хочу удостовериться окончательно – вы из книги или обычный гном?

– Обычный, – сказал Грюон, устало садясь на песок. – Я тоже из Цуката.

– Хорошо, тогда как вы очутились в Зубастике?

– Я, видите ли, заядлый путешественник. А еще археолог. Здесь, в пустыне, я иногда провожу раскопки. Вашу книгу я обнаружил случайно. Кое-какие познания по части магии у меня есть, и разобраться, что именно я вижу, не составило особого труда. Передо мной открылась небывалая возможность – попасть не просто в другую страну, на другой континент… попасть в другой мир. Но как? Поразмыслив, я нашел способ, раздобыл серебряную иголку с вкраплениями магрила, вонзил ее в середину книги и с помощью заклинания, которое мне продал один маг, проник внутрь. Из предосторожности я оставил Зубастика лежать на том же месте.

– Вы оставили его прямо на вершине бархана?

– Нет, конечно. Видите ли, в Цукате живет моя родная сестра. Она швея. Если честно, иголку я взял у нее. Конечно, сестра пыталась отговорить меня, но когда поняла, что я твердо решил отправиться в это путешествие, согласилась после засыпать книгу песком. Я не хотел что-то менять, ведь это была магическая книга. И она лежала в песке раскрытая, понимаете? Значит, она должна была оставаться на том же месте, точно в таком же положении, как я ее нашел…

– Вы отправились туда, даже не зная, каким образом сможете вернуться?

Грюон пожал плечами.

– Я ведь вернулся, не так ли? – Его брови приподнялись. – Конечно, это по моей вине Тодол нашел Зубастика. Когда в страницы вонзилась игла, магия книги начала медленно протекать по ней, и Тодол обнаружил это. Но, так или иначе, мы снова здесь, и приключение удалось на славу.

Лежащий на песке молодой человек пошевелился, веки его дрогнули.

– Поднимайся, – сказал Гагра.

Эб открыл глаза и увидел высокое голубое небо. По нему ползли облака, и сквозь них… Эбвин вскрикнул, заслоняясь ладонью от сверкающего раскаленного шара, висящего далеко вверху, над облаками.

– Что это?! – закричал он, извиваясь на песке. – Где я? Кастелян, это ты? Что это горит в небе? Оно сейчас упадет на нас!

Веснушчатый старик с седой курчавой бородой ответил:

– Да нет же, успокойся. Это всего лишь солнце. Оно предназначено для того, чтобы освещать этот мир, вот и все. Ты еще привыкнешь, просто не смотри прямо на него, можешь ослепнуть. Блюмкин, еще один вопрос. Бардо Тодол был известной в Цукате личностью. Что произошло, как он сцепился с Гулгором? Старый дракон выжил?

– Увы, этого я не знаю, – откликнулся гном.

– Где я? – растерянно повторил Эб. Стараясь не смотреть вверх, он медленно встал. То, что Кастелян назвал «солнцем», заливало всё вокруг горячим золотым светом. Было жарко и душно.

Маг окинул Эбвина взглядом с ног до головы.

– Так-так… Ну что ж, я создал настолько сильный образ, что он смог материализоваться в настоящем мире. Лестно для меня. Необычное место, а? Для тебя необычное. Хорошо, слушайте все. Сейчас мы идем в город, стараясь не привлекать к себе внимания. Я не совсем понимаю, куда подевался Бардо Тодол. То есть не Бардо Тодол – человек, а его книга. Зубастик дочитан и закрыт, но что с «Бардо Тодолом»? Идем.

Гаргантюа, Грюон Блюмкин и Кастелян стали спускаться к подножию бархана. Эб сделал шаг, ойкнул и подскочил, когда что-то кольнуло его в пятку. Присев на корточки, он осторожно разгреб песок и двумя пальцами опустил на ладонь то, что лежало в нем.

Длинная игла из потускневшего от времени серебра с тончайшими золотистыми прожилками. Узкое ушко на одном конце и крошечные, почти неразличимые дырочки на другом.

Эб поднес ладонь совсем близко к глазам, надеясь разглядеть вход в рудник, но, конечно же, ничего не увидел. Тогда он воткнул иглу в свой воротник и выпрямился.

Спутники медленно шли прочь сквозь струящееся над барханами горячее марево. Эб с приоткрытым ртом стоял на вершине и глядел вдаль. Ветер тихо зашелестел песком… это напомнило ему звук, с которым перелистывают книжную страницу.

Перед ним простирался город Цукат – и ничего удивительней этого места Эб Эбвин не видел в своей жизни. Хотя, пожалуй, в своей жизни он вообще пока не видел почти ничего.

Ведь что ни говори, а настоящая жизнь началась всего несколько минут назад, с громким стуком захлопнувшейся книги.

Алмазный всплеск

Когда она вбежала в комнату, я даже не успел вскочить с кровати. Лежал прямо в сапогах, подложив руки под голову, – отдыхал после плотного обеда. Поначалу и не сообразил, кто это, так быстро все произошло.

Она распахнула дверь, споткнулась о коврик, упала, вскочила…

Маленькая и рыжая, в цветастом платье. Именно волосы в первое мгновение сбили меня с толку, никогда раньше не видел рыжих эльфиек, обычно они смуглые, чернявые.

Бросив на меня быстрый взгляд, рыжая захлопнула дверь и вдруг плюхнулась на четвереньки. Я уже сидел, опустив ноги на пол. Между подушкой и стеной у меня лежал самострел – не из опасения, что кто-то ворвется, а просто я перед этим как раз его рассматривал. Хлопая глазами, я схватил оружие.

Молодая эльфийка на четвереньках пересекла комнату и нырнула под кровать. Когда она исчезла под свешивающимся до пола краем одеяла, дверь вновь распахнулась.

Все это происходило на верхнем этаже гостиницы «Одноглазый дракон», на окраине города Кадиллицы. «Одноглазый дракон» – большое здание, внизу питейные залы, кухни, прачечные и бани, а выше – комнаты для постояльцев. Здесь можно жить много месяцев, не выходя на улицу, были бы деньги.

В комнату ввалились два пустынных эльфа. Я определил, что это именно пустынники, по круглым глазам с желтыми зрачками.

Оба были в каких-то обносках, у одного на голове красовалась грязная косынка, а у второго на глаза свисал чуб. В руках – короткие ножи.

– Где она? – прошипел тот, что в косынке.

– Кто? – спросил я.

– Мы видели, она сюда забежала!

– Точно видели? А может, в другую дверь все-таки?

Косынка шумно задышал и шагнул ко мне, поднимая кинжал, но Чуб ухватил его за плечо и потянул назад. Я сидел на краю кровати, в одних штанах (рубаха и куртка валялись рядом на полу), с самострелом на коленях. Взведенным.

Гости замерли. В самостреле только одна стрела, и кто знает, кому она достанется? К тому же эльфы невысокие, тощие, даже, пожалуй, изможденные, а я парень будь здоров. С виду и не скажешь, что сын барона, скорее – портовый грузчик, боцман с корабля или какой-нибудь контрабандист. Последнее – правда, я и есть контрабандист. А еще – наемник и взломщик.

– Мы ищем одну девку, – произнес Чуб, решив, видимо, избежать драки. – Зовут Эви, рыжая такая, вертлявая. Видел ее?

– Не-а, – сказал я.

– Она поднялась сюда, мы с лестницы слыхали, как хлопнула дверь. Соседние заперты, значит, она у тебя.

– Чего с ним говорить, она под кроватью! – рявкнул Косынка и шагнул было вперед, но попятился, когда я поднял самострел.

– Если соседние двери заперты, это еще не значит, что она здесь. Я дремал и сквозь сон слышал, как что-то стукнуло в коридоре. Эта ваша Эви в другую комнату заскочила и дверь за собой заперла. Через окно вылезла и как раз сейчас, наверное, по стене пытается спуститься. А вы время теряете…

Чуб сделал движение к двери, но Косынка прорычал:

– Врешь, врешь! Под кроватью она. Если нет – дай я погляжу, и мы свалим.

Я пожал плечами.

– Что ж, гляди. Но ты меня оскорбляешь своим недоверием. Говоришь, вру я? Значит, давай так. Ты заглядываешь под кровать. Если ваша подружка там – забираете ее. Но ежели нет, я в тебя стреляю. Без обид, да? Просто стреляю, не пытаясь убить, а так, куда попаду. Может, в брюхо, может, в колено, как придется. Чтобы возместить моральный ущерб, который ты мне нанес, не веря моим словам.

Вряд ли эти бродяги знали смысл судебного выражения «возмещение морального ущерба», но меня они поняли.

– Идем… – сказал Чуб Косынке. – Она, может, вправду где-то неподалеку.

Он шагнул в коридор, потянув за собой дружка. Тот попятился, злобно глядя на меня, и захлопнул дверь.

Я сидел неподвижно, прислушиваясь к тихому дыханию, все это время доносившемуся из-под кровати, и к звуку шагов на лестнице. Когда они стихли, встал, запер дверь на ключ, повернулся к кровати и негромко сказал:

– Ладно, вылезай.

Взметнулся край одеяла, и рыжая взлетела, как цветастый вихрь, провела ладонями по бедрам, оправляя юбку, оглянулась и бросилась к двери. Я решил было, что эльфийка собирается отпереть ее и выйти, – а ведь Чуб с Косынкой могли схитрить и тихо вернуться сюда, – но нет, рыжая замерла, прислушиваясь.

Я натянул рубаху с курткой. Посмотрел на самострел, решил пока его не разряжать, прицепил к нему ремень и перекинул через плечо.

– Ушли, – выдохнула эльфийка и шагнула ко мне, глядя в лицо. Наконец я смог разглядеть ее получше. Ростом куда ниже меня, как и большинство эльфов – худая, но, в отличие от них, не смуглая, а белокожая. Кудряшки рыжих волос торчали во все стороны. Лицо треугольной формы, нос маленький, а глаза большие.

– О, так я тебя знаю! – объявила она.

Я прищурился. Конечно, многие из тех городских жителей, что зарабатывают на жизнь незаконным образом, знакомы со мной. Но тут есть один важный момент: я сам всегда знаю тех, кто знает меня. А когда какая-то незнакомая эльфийская вертихвостка, вбежавшая в вашу комнату и спрятавшаяся под кроватью от двух бродяг с ножами, объявляет, что знакома с вами… ну, это настораживает.

– Ты – Джанки Дэви, – продолжала между тем эльфийка Эви. Она не говорила, а будто пела – голос был очень чистый, журчал, как ручей в ясный солнечный день. – Тебя еще называют Джа. Сейчас ты живешь в… – тут она замолчала.

Помимо самострела у меня еще был длинный узкий кинжал. Вообще-то я не люблю оружия и всякие самострелы-мечи-пращи не имею привычки с собой таскать. Но так получилось, что как раз вчера я закончил одно дело для Мармышки Оружейника. Мармышка – тролль, живет в порту и занимается тем, что перепродает контрабандные клинки. Ему доставили партию оружия, но они с поставщиком не смогли сойтись в цене. Мармышка попросил меня выяснить, сколько стоят кое-какие предметы из партии, и через Патину я для него это разузнал. А он расплатился со мной самострелом и кинжалом.

Так вот, рыжая замолчала потому, что кончик моего кинжала коснулся ее кожи. На эльфийке было свободное легкое платье, напоминающее цветущий луг – мешанина пятен красного, зеленого, желтого и синего цветов. Красивое платье, да еще и с глубоким вырезом. На изящной шее висел кожаный шнурок с крошечным холщовым мешочком. Теперь кончик кинжала, рукоять которого я сжимал вытянутой рукой, коснулся нежной кожи чуть выше амулета.

Эви опустила голову, посмотрела на кинжал, перевела взгляд на меня и лизнула верхнюю губу. Рот она при этом приоткрыла, показав мелкие белые зубы. Грудь под платьем медленно вздымалась и опускалась. Красивая эльфийка, хоть и малолетка. Впечатление не портили даже остроконечные уши, кончики которых торчали из-под рыжих прядей.

– Ты чего? – спросила она.

– Теперь отвечай по порядку. Как тебя звать?

– Ты же слышал. Эви.

– Что еще ты обо мне знаешь?

– Я знаю только то, что ты взломщик из Патины, и все.

– Неужели? А почему ты заскочила именно в мою комнату?

– Да случайно же! Могла ткнуться в любую дверь, а попала сюда.

– Случайно? Ладно. Почему убегала от пустынников?

– Я участвовала в гонках на игровой Арене и обыграла их. И они решили, что такую молодую, беззащитную девушку, как я, легко можно лишить выигрыша.

– Ты играешь на Арене?

Тут она подняла правую руку и медленно провела указательным пальцем по коже от подбородка до моего кинжала.

– Слушай, Джанки, убери это, а? Пожалуйста.

Я опустил оружие, молча глядя на ее запястье, точнее – на красное родимое пятно на этом запястье. Почти такое же пятно, как и у меня.

– Так ты меченая, Эви?

– Ага.

– Все равно, то, что ты сказала, не объясняет, откуда ты меня знаешь.

– Потому что я еще не все сказала. Я… я сестра Банги.

И вот тут-то я наконец удивился по-настоящему.

В Патину можно проникнуть разными путями. Некоторые от рождения наделены особой меткой, красным родимым пятном. Чаще всего оно расположено на правом запястье, хотя иногда – на голове. Метка позволяет усилием воли погрузиться в то окутывающее наш мир магическое псевдопространство, которое мы называем Патиной. Другой способ – шары из синего морского хрусталя. Стоят они дорого, заполучить их могут немногие, да и связь с Патиной, которую они создают, не такая надежная.

Банга – магический взломщик, или, другими словами, пират Патины. Я тоже взломщик, хотя далеко не самый лучший, и выполняю работу в Патине лишь от случая к случаю. Основные мои заработки в реальном мире, в реале. А Банга не простой пират, он самый лучший, самый знаменитый – и самый таинственный. Все о нем слышали, но мало кто видел его или имел общие дела. Я – имел. Один раз. Как-то Банге срочно понадобился пират, постоянно живущий в Кадиллицах и знакомый с местной воровской общиной. Банге тогда нужно было выйти на кое-каких людей. Он связался со мной через Патину, я организовал для него встречу, получил обещанную плату и отвалил в сторону, не вмешиваясь в дальнейшие события. На этом наше знакомство закончилось.

– Не знал, что у него есть сестра, – заметил я.

– Иногда я помогала ему. Помнишь, когда он хотел связаться с Ван Берг Дереном и его ребятами, а ты ему пособил? Я немного участвовала в том деле, потому-то и знаю о тебе. У меня большие проблемы, Джанки. Ты мне поможешь?

– Нет, – ответил я.

Она заморгала

– Почему?

– Ты сестра Банги. И ты с меткой. У вас налажена связь через Патину. Наверняка есть какой-то пароль, сигнал об опасности, который ты можешь послать ему, если тебе что-то угрожает. Я помог тебе с пустынниками – и хватит. Свяжись с братом, он поможет в остальном и…

– Банга умер.

– Что? – растерянно переспросил я.

– Его убили аскеты. Для одного заказчика Банга похитил у них кое-что секретное. Аскеты наняли трех горных шаманов, самых лучших, и те вышли на Бангу. Добрались до него, когда он был в пустыне Хич. Это ведь неподалеку отсюда. Там, в пустыне, у нас было тайное место, где можно отсидеться в случае опасности.

Теперь ее глаза были полны слез. Я перевел взгляд на дверь за спиной Эви и переступил с ноги на ногу. Рыжая продолжала:

– Шаманы убили его и забрали все сбережения, которые мы держали в пустыне, в тайнике. Мне некуда податься, и у меня ничего не осталось. Потому-то я и решилась участвовать в гонках на игровой Арене. Я…

Тут дверь содрогнулась от удара, повисла на одной петле и опрокинулась, после чего в комнату ввалились Чуб с Косынкой.

Перед этим я услышал в коридоре под дверью тихий шум и потому теперь был готов. Сорвав с плеча самострел, я обхватил эльфийку за плечи, дернул на себя, при этом отклоняясь назад. Эви в результате оказалась прижатой к моей груди, а я, продолжая одной рукой удерживать ее, вытянул вторую, с оружием, над ее плечом и выстрелил в лицо Чуба.

Отдача повалила нас на пол. Косынка швырнул нож, тот пролетел выше и вонзился в стену где-то позади. Лежа спиной на полу, я толкнул Эви, она покатилась в сторону. И увидел над собой смуглое лицо эльфа. Оружие было разряжено, кинжал я достать не успел, а потому просто ткнул противника самострелом в нос. Раздался хруст, Косынка вскрикнул и упал на колени, обеими руками сжимая перед собой второй нож. Выпустив самострел, я попытался ухватить его за шею, но эльф отпрянул, занося оружие для удара… и молча повалился на бок.

Я сел, тяжело дыша. Над поверженным пустынником стояла Эви. Из шеи Косынки сбоку торчала деревянная рукоять его же ножа, того, что он бросил в нас раньше. Эльфийка вдруг присела на корточки и прижалась ко мне.

– Не реви, – пробормотал я и попытался встать, но она не отпускала. – Мы живы, а они нет.

– Я раньше никогда никого не убивала! Даже играя в Патине…

Я неловко обнял ее, и тогда она подняла голову, снизу вверх глядя на меня. По щекам струились слезы. Плачущий эльф – странное зрелище, потому что слезы у них текут из внешних уголков глаз.

– Помоги мне, Джанки, – прохлюпала Эви, обеими руками обнимая меня за шею. – Помоги, а иначе я пропала.

У каждого свое оружие. Тупоголовые громилы-эпплейцы предпочитают короткие мечи, гоблины-грузчики в портовых драках орудуют утыканными гвоздями дубинками, гномы используют пращи и метательные топорики. Но все это мужское оружие, а помимо него есть еще другое – женское, и как раз им я был сражен сейчас.

Когда юная эльфийка в легком платье с большим вырезом рыдает у тебя на груди, смотрит в твои глаза и просит помочь… это куда опаснее ржавого наконечника пики, протыкающей твое брюхо, или запущенного из пращи камня, разбивающего твой лоб. Хороший гоблин-лекарь сможет заштопать живот и напичкает лекарствами, которые спасут от заражения крови, рана на лбу зарастет, оставив лишь шрам, но просящая о помощи, плачущая красивая девица… нет, этого ты не переживешь, если тебя поразили таким оружием – ты пропал.

Именно поэтому, раненный в самое сердце незримой стрелой, некоторое время спустя я пробирался лестницами и коридорами «Одноглазого дракона» вниз, к подвалам здания, волоча Эви за руку.

– Рассказывай быстро, как ты вляпалась в это.

– Когда Бангу убили, я оказалась на мели. Из пустыни пришла сюда и тут случайно в Патине увидела Арену. Решила поучаствовать в гонках. Небольшая сумма, чтобы сделать взнос и арендовать колесницу, у меня была. Знаешь, какой приз в гонках на Арене? Кувшин с серебряными монетами. Это артефакт, то есть если ты получаешь его в Патине, а потом возвращаешься в реал, то видишь, что кувшин так и остался в твоих руках и он вправду полон серебра. Я победила, но мне не дали вернуться в реал. Оказывается, у них там все схвачено. В этих гонках должны были победить пустынники, а когда я им помешала, они стали преследовать меня. Организовали настоящую охоту по всей Арене и…

– А где сейчас Приз?

Остановившись, я посмотрел вниз между перилами. Пока мы шли коридорами и лестничными пролетами, на пути попадались служащие гостиницы и постояльцы, не обращавшие на нас особого внимания. А сейчас я встретился со взглядом узких глаз. Они принадлежали тощему человеку, который стоял двумя пролетами ниже и смотрел на меня. Когда я выглянул, он сделал быстрое движение рукой…

Я отпрянул, спиной отталкивая эльфийку, и стрела пронеслась мимо. Вместо наконечника у нее был гудящий синий шарик. Сверху раздался треск, на ступени посыпались камешки.

– Ходу! – Я поволок Эви обратно. Мы выскочили в узкий коридор, не предназначенный для постояльцев. Переворачивая расставленные вдоль стены метлы и ведра, бегом пересекли его, после чего я распахнул еще одну дверь, затем, свернув влево, вторую, а потом и третью.

В конце концов стало совсем тихо. И никого вокруг – мы попали в отдаленную часть здания.

– Кто там был? – спросила Эви, тяжело дыша.

– Я не уверен. По-моему, аскет. Почему аскет преследует тебя, а?

– Наверное, он с теми пустынниками.

– Наверное. – Я внимательно посмотрел на эльфийку и пожал плечами. – Я хорошо знаю это здание. Сейчас спустимся в тихое место и там разберемся, что происходит.

Чуть позже, преодолев с десяток пролетов и столько же дверей, мы очутились в полутемном закутке, расположенном ниже уровня земли. Минус-первый этаж, так сказать. Отсюда был виден коридор, заканчивающийся просторным помещением, где стояли несколько вооруженных троллей. Они стерегли широкие двери, ведущие в подвалы здания. Иногда мимо проходили официанты с подносами и скрывались в дверях.

– Что там? – спросила Эви.

– Игровые комнаты.

– Там играют на Арене?