Крутой пришелец Суслин Дмитрий

– Уже готово? – Царица тоже стала торопливо стаскивать с себя длинный фиолетовый хитон. – Я сейчас, сейчас! Кто же знал, что так скоро!

– Я еще не получила того, что хотела! – капризно заявила Флора.

Царица Земфира сразу стала грозной. В руке у нее появился кинжал, который она выхватила из-за пояса. Я поспешил поднять руки вверх:

– Мне нужно открытое пространство, там, где могут уместиться все желающие.

– Зачем?

– Все должны это видеть, и все должны участвовать, чтобы потом не было сомнений и недомолвок. Согласны?

– Согласны! – хором ответили Земфира и Флора.

– Может, пройдем на площадь?

– Там мало места, – покачала головой Флора. – И будет видно только тем, кто в первых рядах.

– Обидно, – я уже начал волноваться. – Может на крыше дворца?

– У нас есть театр! – вдруг обрадовано вспомнила Земфира.

– Отлично! – я даже не ожидал такой удачи. – То, что нужно. Идем же туда. Там хорошая акустика?

– Что?

– Слышимость, говорю, хорошая?

– О да! Когда Демистрата читает монолог умирающей Антигоны, ее шепот слышен даже на последних рядах.

– Так что же вы молчите? – завопил я. – Туда. Скорее туда! Время не ждет. И там, там я сделаю вас всех счастливыми. Не будем же оттягивать этот миг!

Мой задор захватил амазонок. Они раскраснелись от желания, и готовы были бежать со мной куда угодно. Даже если бы я сейчас повел их из пустыни, они наверняка пошли бы за мной, как евреи за Моисеем. Ох уж эти женщины! Мы выскочили на улицу и побежали к театру, за нами тут же устремились толпы амазонок.

– Только, чур, уговор! – на бегу потребовал я.

– Какой? – спросила Земфира.

– На представлении не должно быть несовершеннолетних.

– Кого?

– Детей.

– Безусловно! Наши девочки допускаются на подобные занятия только после того, как убьют в бою своего первого мужчину. Это случается не раньше чем в семнадцать лет. Хотя я сделала это в тринадцать. За что впоследствии и была выбрана царицей.

Я вздрогнул, но не потерял присутствия духа. И вскоре мы были в театре.

Обыкновенный античный театр, больше похожий на стадион. Рассчитан на пять тысяч мест. И все они стремительно заполнялись. Я даже глазам не поверил.

– Ты же говорила, что вас тут полторы тысячи человек! – возмущенно заметил я Флоре.

– Так наши девочки собрались со всей страны, когда услыхали, что в столице объявился Супермужчина. Ведь ты полюбишь и их?

– Конечно! – махнул я рукой и вытер с лица пот. Не скрою, я волновался.

– Так начинай же! – Флора подступилась ко мне.

– Начинаю! – громко объявил я, когда увидел, что больше свободных мест не осталось. – А ты, почему не заняла место?

– А разве я буду не рядом с тобой?

– Нет, – хорошо поставленным медицинским голосом, не терпящим возражений, сказал я. – Ты должна быть вместе со всеми. Иначе у меня ничего не получится.

Флора недоуменно пожала плечами и пошла к царице. Села с ней рядом и надула губки.

– Внимание! – громко сказал я и поднял к небу руки, чтобы привлечь к своей особе всеобщее внимание. Да, акустика здесь действительно потрясная. Мой голос уносился в небо, разливался над стадионом и преображенным тут же возвращался обратно. – Вы слышите меня, амазонки?

– Да! – Хор амазонок прогремел как шум океана. – Мы слышим тебя, Супермужчина!

– Прекрасно! Милые мои! Хорошие! Добрые и ласковые! – Я придал своему голосу монотонность. = Успокойтесь и вслушайтесь в мой голос. Не правда ли он прекрасен?

– Да! – накатила на меня новая волна ожидания и сладострастного желания. – Это так!

– Он прекрасен, потому что прекрасны вы! Ваши глаза, руки и губы, все это достойно восхищения и поклонения.

Теперь ответом мне была тишина. Амазонки явно не ожидали такого услышать, но им было приятно. И я достиг главного: полностью овладел их вниманием и сконцентрировал его на своем голосе. Теперь надо осторожно и аккуратненько продолжать.

– Теперь, если вы хотите испытать все прелести моей несокрушимой любви, вы должны выполнять все, что я сейчас попрошу. Посмотрите наверх.

Амазонки послушно задрали головы к небу. Мой голос окреп, дыхание выровнялось, и я продолжал:

– Вы видите прекрасное желтое небо и голубые облака. Теперь закройте глаза и сделайте глубокий вдох. Медленно выдохните. Еще раз. Вы по прежнему видите небо. Оно бездонно, и только боги летают по нему на своих серебряных колесницах. Закройте глаза и представьте, что боги это вы, и это вы летаете в колесницах, и поражаете с них золотыми стрелами простых смертных. И это перед вами преклоняются все живые существа на земле. И это справедливо, потому что кому поклоняться, как не вам, прекрасные и богоподобные мои?

Так, я сделал паузу, чтобы женщины могли представить все, что я им наговорил, вижу, что на многих уже подействовали мои слова. Еще немного лести:

– Нет прекраснее на свете народа, чем вы, гордые повелительницы пустыни! И все мужчины должны принадлежать вам и только вам. Принадлежать так крепко, как сейчас принадлежу вам я.

Ага! – вот это их проняло капитально. На лицах блаженные улыбки, щеки горят, губы пылают. Балдеж начался. Немного им надо. Я дал следующую установку:

– Теперь, не открывая глаз, опустите голову на грудь. Прекрасно, хорошо. Настоящая любовь должна исходить от сердца. Представьте свое сердце, прислушайтесь к его стуку. Оно бьется, потому что любимо. Теперь самое главное. Пусть каждая из вас забудет о той, что сидит рядом с ней. Забудьте. – Так, кажется они готовы, и я перехожу от коллективного внушения к индивидуальному. – Забудь. Ты слышишь меня? Забудь обо всех на свете женщинах, потому что я обращаюсь теперь только к тебе. Ты меня слышишь?

Амазонки, каждая из которых находилась в полной уверенности, что я обращаюсь к ней и только к ней, кивнули и заулыбались. Глаза у них были закрыты. Теперь уже никакая сила кроме меня их не откроет. Так что теперь я смело сел на мраморную скамеечку и выпил глоток вина. Глотка прочистилась. Можно продолжать.

– Ты слышишь только меня, ты видишь только меня. Рядом никого нет. Есть только я. И только мой голос. И мы с тобой одни на всем белом свете. Ах, нет! Я ошибся! Есть еще любовь. Наша с тобой любовь, ведь мы так любим друг друга. Вот теперь я преданно и с нежностью заглядываю тебе в глаза и дотрагиваюсь пальцами твоей руки. Какая она у тебя красивая.

– Ах! – прокатился над амфитеатром первый легкий вздох.

– Какая белая и нежная у тебя кожа! – я продолжал вешать лапшу на уши бедным загипнотизированным амазонкам. – А эти губы! Дай, я и их коснусь пальцами. Поглажу твое лицо.

– Ах! – второй вздох.

– Как ты красива сегодня! (Это я стибрил у Меладзе).

– А-а-ах! – третий вздох чуть более продолжительный.

Моя идея работает! Ай да я! Ну не гений ли? Где это я читал, что женщины любят ушами? В каком пособии для мужчин? Уже не помню. Но сейчас я в этом убедился воочию. Любят, да еще как! Ну, пусть любят. Главное, что я вовремя вспомнил своего приятеля Валерку, который работал в службе «Секс по телефону». Он там диспетчер на коммутаторе, и однажды привел меня на работу, и показал, как они работают с клиентами. Я еще тогда понял, что для человека умеющего хорошо и грамотно говорить, ничего в этом сложного нет. Только энергии много уходит.

– Когда бабки нужны будут, приходи, – предложил мне тогда Валерка. – Я тебя посажу на телефон.

Я тогда, естественно, отказался. Ан вон, теперь сама жизнь заставила заняться этим бизнесом. И теперь мне надо продолжать мой сеанс секса по телефону, правда, в данный момент без телефона, но зато для самых широких масс.

– Я приближаю свое лицо к твоему милому личику и ощущаю сладкое дыхание, которое исходит из твоих уст. Твои губы манят меня своей свежестью, и я не могу удержаться!

– А! – Это почти у всех женщин прервалось дыхание. Быстрее, пока они еще тепленькие!

– Прими мой поцелуй. Он долгий и страстный.

Я чмокнул губами и сделал паузу. Теперь уже можно было немного отдохнуть. Амазонки все делали сами. Над театром раздавалось многоголосое чмоканье. Они просто впали в кайф. Признаюсь честно, я такого даже не ожидал.

На какое-то мгновение мне даже стало стыдно, что я самым бесстыдным образом морочу головы этим наивным и диким созданиям. Но что поделать? Чего не сделаешь ради спасения своей собственной сексуальной значимости и полового функционирования? Я проделал еще несколько страстных поцелуев. От губ перешел к ушам, потом к глазам, ко лбу. Особенно амазонкам понравилось, когда я добрался до того места, где начинают расти волосы. Они просто замлели. Некоторые безвольно опустились на землю и извивались у ног своих соседок. Другие изогнулись и сами себя гладили по лицу, третьи размахивали руками, а четвертые, видимо самые практичные и хитрые (такие как Флора и Земфира) прильнули к подвернувшимся под руку подругам, совершенно искренне при этом думая, что это я. Зрелище, скажу вам, не для слабонервных. Хорошо, что однажды я работал в псих диспансере и такого там насмотрелся… Когда я заметил, что их страсти чуть приутихли, то глотнул еще вина и продолжил:

– Моя рука тихо опускается на твое точенное как у Венеры Милосской, плечо. Какое оно горячее. Можно я сниму с него ткань твоей полупрозрачной туники? Ах, как красиво и легко она спадает вниз и обнажает твое тело. Конечно же, я не могу удержаться, чтобы не начать целовать его. Какая грудь! О, как я счастлив! Я весь горю! Тащусь! Я кладу на нее свою руку и нащупываю твердое зернышко соска. Как он великолепен! Как спелый гранат. Бомба! Как каждый человек, вскормленный женской грудью, я не знаю ничего более желанного и прекрасного. Я целую ее, потому что не могу удержаться. Теперь я ее…

Пожалуй, не стоит дословно приводить все, что я тогда говорил. В конце концов, я просто стесняюсь. Но, уверяю, что я проделал с амазонками все, что только может проделать самый искушенный любовник. Слава богу, фантазия у меня богатая. И книг не мало читал-с про то, о чем стеснялся спросить.

Что затем началось на трибунах, описать невозможно. Это надо видеть! Хотя, зрелище, скажу я вам, не для дошкольников. Разврат в прямом смысле этого слова. Даже мне, искушенному жителю двадцать первого века, да еще медику, стало немного не по себе. Особенно от мысли, что все это натворил я. Хотя с другой стороны, меня переполняла гордость. Да! Я сделал это. Я удовлетворил сексуальные потребности пяти тысяч женщин за один раз. Никто в мире до меня этого еще не проделывал. Эх, надо было прежде деньги с них взять за вход в театр! А то, получилось, что я бесплатно вкалывал.

Пора было заканчивать. То бишь, кончать. И я кончил. Не, в самом деле конечно, а так, иносказательно. Чтобы не обидеть дам, я тоже издал легкий интеллигентный стон, ахнул и громко объявил:

– Ах, как это было прекрасно! Спасибо дорогая! А тебе понравилось?

– О да! – заревели изможденные моей любовью трибуны.

– Прекрасно! Теперь мы оба можем отдохнуть. Успокойся. Все было великолепно. Ты была просто прелесть, душка. Я тоже. Так что теперь можно расслабиться, и пару часов поспать. И пока ты будешь спать, я займусь твоей подругой. Она давно ждет своей очереди. А ты спи, моя голубка!

Амазонки дружно засопели. Это нужно было для успокоения их нервной системы, которая была очень сильно возбуждена. И для того, чтобы у них не было сомнений в том, что я занимался любовью не со всеми.

Через пять минут я разбудил их:

– А теперь можно проснуться, потянуться и открыть глаза. Но перед этим вы должны запомнить одну вещь. С этой минуты ни одна из вас больше никогда не обидит в своей жизни ни одного мужчину или мальчика. С сегодняшнего дня, вы прекращаете войну с мужчинами и со всем миром и начинаете жить полноценной жизнью, а теперь, когда я досчитаю до пяти, вы откроете глаза и будете чувствовать себя прекрасно! Раз, – я сделал небольшую паузу, – два, – еще одну, – три! Откройте глаза!

И пять тысяч моих любовниц вышли из состояния любовного транса и несколько секунд смотрели друг на друга недоуменно. Я стер с лица пот. Потом началось такое ликование!..

Вечером, после того, как ликующие амазонки несколько часов таскали меня на плечах по всему городу, передавая, друг другу, как драгоценную статую работы Фидия, всем хотелось ко мне прикоснуться, так что меня даже укачало, был устроен грандиозный праздник. Конечно же, в мою честь. Приятно, знаете ли, когда тебя так высоко ценят! Ну а когда в твою честь еще и праздники устраивают, это, я вам скажу, вообще круто.

Амазонки решили оторваться по полной программе. Еще бы! Столько столетий девчонки маялись, и вдруг свобода! Достали все свои запасы вина, позвали мужчин. Да, я не оговорился. Мужчин! Именно мужчин. И не кастрированных, а самых что ни на есть настоящих, нормальных мужиков. Откуда они их взяли? Логичный вопрос. Достали из под полы. То бишь, вынули из подполья. Ну да! Грозные и бескомпромиссные на вид амазонки, на деле оказались обыкновенными жителями тоталитарно-милитаризованного общества. У многих обнаружилось и открылось двойное дно. Не такие они дуры, чтобы мужчинами разбрасываться. Так что, нашлись среди них такие вот, смелые и даже готовые на жертву амазонки. Настоящие диссидентки! Сахаровы и Солженицыны этого беспощадного мира. Да, они совершили гражданский подвиг, когда прятали в своих глубоких погребах мужчин, которых им удалось спасти от кастрации. И они даже рождали от них детей! И даже (были и такие!) мальчиков, которых тоже растили в погребах в тайне от своих подруг. Низкий и земной поклон им от всех нас. И знаете, таких оказалось не так уж и мало. Почти три сотни мужчин и юношей вышли сегодня из подполья и обрели свободу и счастье. Вы бы видели, как все вокруг плакали, когда они выходили к народу. Как их бережно хватали и поднимали над толпой и проносили по городу, показывая всем и каждому. Очень скоро их всех разобрали по домам и на каждого устроили очередь. Теперь им нечего было бояться.

Даже у Земфиры оказался тайный мужчина. И не один, а целых два! Ай да, царица! Так вот о каких контраргументах говорила Флора. И эти два бородатых мужика, целовали мне руки, благодаря, за свою вновь обретенную свободу.

Вот так, скажу вам без ложной скромности, за один сеанс психотерапии и элементарного гипноза я совершил самую настоящую, сексуальную революцию в отдельно взятой стране. Круто да?

Итак, вечером, когда одно солнце ушло за горизонт, а другое висело низко над землей в серой дымке, в столице амазонок, которая, кстати называлась Флоринополь, что означает Город не сорванных цветов, зажглись огни, и началось всенародное гуляние.

Я и мои друзья возлежали за главным столом в центре городской площади перед царским дворцом и слушали похвалы в нашу честь. Все началось с того, что двое девочек привели слепую старуху (первая старушка, которую я здесь увидел!) с арфой. Она долго что-то бренчала, и ее почтительно слушали. Мне эта музыка показалась мукой, но потом я сообразил, что певунья просто настраивает струны. Когда она настроила свою арфу, то в ее бренчании появилась какая-то заунывная мелодия, и местная Жанна Бичевская запела низким грудным и хриплым как у Высоцкого голосом и пела наверно целых полчаса. В своей песне она долго перечисляла всех цариц, которые правили амазонками испокон веков, и их подвиги, пока не добралась до Земфиры. Мы чуть не заснули. Но приходилось слушать и не менять выражения лица, в котором бы читалось восхищение и почтение. Потом в песне появилось содержание, и я даже кое-что понял. Вот вкратце такая история.

На далекой реке Амазонке жил прекрасный и сильный народ. Трудолюбивые и смелые граждане. Затем они решили выбрать царя и стали обсуждать его кандидатуру. Тогда женщины, также желающие принять активное участие в политической жизни страны, возмутились и решили выбрать царицу. Так начался спор между мужчинами и женщинами. Никто ни кому не хотел уступать. Тогда женщины отказали мужчинам в своей любви и ласках. Автором этой затеи была незамужняя и престарелая девственница Лисистрата. Но глупые женщины поддержали ее, и мужчины остались без секса. Они упорно просили, женщины упорно не давали. В конце концов, они даже разодрались, и началась война. Женщины ушли от мужчин и стали жить отдельно, и сколько не пытались завоевать их обратно бывшие мужья, в женщин, словно бес вселился. И они даже перестали поклоняться Юпитеру и Аполлону, и приносили жертвы только Юноне и Венере. Так они вызвали великий гнев отца богов. Юпитер лично пришел к амазонкам и объявил:

– За то, что вы так себя ведете, я на веки вечные обрекаю вас на жизнь в самом центре Красной пустыни Смерти и без мужчин. Отныне, вы сможете заниматься любовью только с мужчинами, взятыми в бою, но после ночи любви вы должны убить своего любовника.

Сказал он так и ушел. Великое горе началось среди амазонок. Оказались они среди пустыни, где до людей добраться почти невозможно. Так что добыча мужчин превратилась в наитруднейшее дело.

Ну, тут конечно опомнились амазонки, стали усиленно Юпитеру поклоняться и прощения просить. В гневе Юпитер страшен, но и отходчив отец богов, повелитель грозы и молний. Во время одного из застолий, до него долетели жалобные молитвы амазонок, и он сжалился над ними. Прозвучал в небе его могучий, чуточку подвыпивший, голос:

– Если найдется такой Супермужчина, который сможет меньше чем за неделю удовлетворить своей любовью всех взрослых амазонок, проклятие мое спадет, и вы сможете вернуться к людям с миром и любовью.

И тысячу лет искали амазонки Супермужчину и не могли найти его. Не было среди пленников такого, кто бы мог меньше чем за неделю, переспать со всеми амазонками. Самое большее, на что их хватало, сотня или две. Но никак не тысячи. И в гневе лишали амазонки не справившихся с этой задачей мужчин их мужественности и с позором продавали в рабство презренными евнухами.

И вот настал день, когда к амазонкам пришел Супермужчина (это я, значит!) и поимел, то есть, тьфу, полюбил их всех.

Так под рукоплесканье и радостные крики закончила свою песню бабушка Высоцкого, за что на нее был возложен венок, и все кричали:

– Да здравствует старая Хомера! Великая сказительница и поэтесса!

Ну а потом была самая банальная пьянка. Рабыни и евнухи только успевали разносить вина и блюда с едой. Последним я старался не смотреть в глаза. Ну что поделать? Не всем повезло. Нет совершенства в этом мире! И я тоже не всемогущ. Вернуть им того, что они потеряли, не смогу. Им бы чуточку меня подождать. Не дождались. Что ж, мир жесток и несправедлив. И все же я чувствовал за собой вину. Не знаю почему. Наверно совестливый очень. И чтобы немного отвлечься, я принялся пить вино. К тому же, волнения предыдущего дня тоже сказались. Да и подливали тут хорошо. Никто не жадничал. А радом сидела счастливая Флора и ласково ко мне прижималась.

– Когда мы пойдем в мой дворец и останемся вдвоем, мой Супермужчинка? – спрашивала она. – Сейчас нам уже никто не нужен. А я хочу, чтобы ты повторил со мной то, что сделал днем.

С другого боку подпирала Земфира:

– Ты ведь не откажешь мне еще в одной ночи любви?

А я то думал, что они отстанут от меня! Как же я ошибался.

Хлоп! И еще один кубок спешил влиться в мою глотку. Самый лучший способ, чтобы отвязаться от назойливых и похотливых женщин – это напиться, как следует. Хотя, кому как. Кто-то и в пьяном угаре способен на сексуальные подвиги. Во всяком случае, не я.

Стало совсем темно. В принципе, ничего вокруг не отличалось от той жизни, что мы с Наташей знали. Ночь была, совершенно земная. В небе высыпали многочисленные тусклые звезды. Я посмотрел на них и не нашел ни одного знакомого созвездия. Нет, мы не на Земле! Как же, все-таки, такое возможно?

Веселье было в самом разгаре, когда среди грохота праздника послышались совсем иные звуки. Я даже не сразу понял, что это за звуки. Так, громкий дробный стук, сначала еле слышимый, потом все более громкий. Когда до меня дошло, что это стучат конские копыта, то все амазонки были уже на ногах и бежали за оружием. И все же нападение было внезапным. Через секунду на площадь ворвались всадники. Очень много всадников. В темноте они выглядели ужасно. Голые, лохматые, с дубинами в руках и на низких приземистых лошадях. С дикими воплями они напали на амазонок, и закипела жестокая битва. Геркулес уже бился в первых рядах. Земфира размахивала коротким широким мечом и призывала своих сестер победить или умереть. Флора била из лука и кричала что-то о том, что она никому не даст в обиду своего мальчика. Неужели это она обо мне?

В короткий миг все вокруг преобразилось. В небе заполыхал пожар, к звездам полетели желтые искры огня. А я сидел и ничего не мог понять, а тем более сделать. Ноги мои вдруг отказались служить мне, и я так и остался лежать на пиршественном ложе с кубком в руках (потом это припишут моей безумной храбрости и хладнокровию) и с открытым ртом. Несколько всадников мчались прямо на меня, а я не мог сдвинуться с места. Так бы и погиб в расцвете лет на чужой неизвестной планете, если бы не Стелла. Она, конечно же, была рядом. Ее длинный двуручный меч засверкал в воздухе. Она подпрыгнула, сделала в воздухе сальто-мортале и оказалась между мной и всадниками. Прямо не женщина, а ниндзя какая-то! Меч в ее руках превратился в огненный смерч, и всадники один за другим повалились на землю в разные от меня стороны.

Сквозь пьяный винный туман в голове я всмотрелся в происходящее, и хмель, вылетел из меня весь без остатка. Еще бы!

Это были никакие не всадники, а самые настоящие кентавры. Ну да! Те самые, что наполовину лошади, наполовину люди. Может это у меня галлюцинация? Выпил-то, вон сколько! Увы, нет! Хмеля в голове от страха не осталось ни капли. Кентавры передо мной, а вовсе не горячечный бред. Но лучше бы это была белая горячка!

Кентавры, воспользовавшись тем, что наивные и бесхитростные амазонки, сняв все свои охранные посты, устремились во Флоринополь, чтобы удовлетвориться Супермужчиной, то есть посетить мой сеанс сексуальной психотерапии, подло напали на них.

Ублюдки! Грязные ублюдки! Сволочи! Я вам покажу! Мало ли, что я врач? Я могу не только вправлять кости, я могу и ломать их.

Я пришел в себя и бросился в битву. И первый же промчавшийся мимо кентавр так сшиб меня на землю, что я откатился метров на пять в сторону. Бедняга! Что он натворил? Разве так можно поступать с герцогом Атрэйосом, когда рядом его телохранитель? Стелла снесла ему голову одним ударом. Другим ударом она вспорола живот еще одному рыжему кентавру. И вся кровь из конского брюха вылилась на меня.

Бр-р-р! Какая гадость! Вы когда-нибудь принимали кровавый душ? Рад за вас! А вот мне довелось. Вдобавок, я еще чуть не захлебнулся. Попробовал встать, но тут же поскользнулся и снова упал. Вот незадача!

Рядом свалился еще один кентавр. В его груди торчали три стрелы. С белыми перьями. Точно такие же я видел в колчане у Флоры. Смелая пустынная Фиалка. Она билась за меня рядом со Стеллой. Как же я был к ней несправедлив!..

И не она одна! Амазонки окружили меня плотным кольцом и не давали пробиться ни одному кентавру к моей персоне.

Ну и жаркая это была битва! Честное слово, такого я еще никогда не видел в своей жизни. Женщины дрались с разъяренными чудовищами и показывали чудеса храбрости. Геркулес, этот вообще лупил монстров голыми руками. Затем он отнял у одного из кентавров дубину и действовал ей, проламывая один череп за другим. И на все это мне пришлось смотреть. Зрелище не совсем привычное для рядового российского жителя, который ни разу в жизни даже не видел, как убивают курицу. Теперь передо мной была настоящая бойня. Как в крутом боевике. В ушах долби сураунд диджитал. Только в руках вместо стаканчика с колой и пакетика с попкорном застольный кубок, который я, как оказалось, все еще держал в руках. А вокруг кипел бой. Яростно ржали кентавры, еще более яростно им отвечали амазонки. Они бесстрашно прыгали на них, пытаясь оседлать, чтобы всадить в спину агрессорам меч. Кентавры пытались раздавить их или обезоружить. Если им это удавалось, они оглушали воительницу ударом кулака или дубины по голове и кидали себе на спину.

Кентавры оказались вояками очень бездарными. Все, на что они были способны, так это грозно ржать, бить копытами, размахивать дубинами и бросаться камнями и булыжниками. Никакой тактики, или хотя бы, элементарной согласованности, в их действиях не было и в помине. Разума в глазах тоже. Видимо они стояли немного ниже нас на эволюционной ступени развития. Прямо неандертальцы. Тогда зачем же они на нас напали?

Этот вопрос тоже очень скоро прояснился. Кентавры отступили и бросились в бегство так же неожиданно, как и напали на нас. На поле боя их осталось наверно не меньше полусотни. Оставшиеся в живых, а их было не меньше трех сотен, с грохотом выскочили из города и, осыпаемые стрелами амазонок, собрались в табун. Затем они сделали широкий победный круг перед воротами и, подняв тучи пыли, умчались в степь. Мы проводили их негодующими воплями и стрелами. И только в последний момент, я понял причину нападения. Эти конелюди украли наших женщин! Да-да! Каждый второй из них нес на спине похищенную амазонку.

Это меня возмутило.

– В погоню! – закричал я, бросая вслед злодеям свой кубок. – В погоню! Они нарушили Всеобщую Декларацию прав человека, где сказано, что каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

Да, конечно, я вел себя, как последний болван. В сражении участия не принял, попросту говоря, отсиделся за женскими спинами, и теперь вот, еще устроил истерику.

Однако амазонки посмотрели на меня с уважением, а Геркулес с нескрываемым восторгом. Как ни странно, но никто из них не выглядел расстроенным или напуганным. Нет, все они вели себя так, как будто ничего не случилось. Напали кентавры? Мы принимаем бой! Ушли? Прекрасно! Скатертью дорога! Ах, они прихватили несколько девчонок? Ну что, таковы суровые законы войны. Им не повезло. Много убитых с обеих сторон? А как же может быть иначе? Это же война. Только я был по-настоящему потрясен уведенным. Геркулес успокаивающе хлопнул меня по плечу:

– Какая погоня, Адал? Они уже за пределами видимости. Даже, будь у нас колесница Гелиоса, и то мы бы их не догнали.

– Но неужели вы оставите своих подруг на произвол судьбы? – воскликнул я, обращаясь к амазонкам. – Где же ваше чувство товарищества?

Ко мне подошла Земфира.

– Им уже ничем не поможешь, – вздохнула она. – У нас нет лошадей, а на ногах кентавров не догонишь. Наши бедные сестры послужат для продолжения рода этих презренных тварей. И мы ничего с этим поделать не можем. Так же как все эти столетия мы добывали мужчин, так кентавры нападают на наши селения и похищают амазонок. Затем они оплодотворяют их, и самые выносливые из женщин вынашивают им детенышей, маленьких кентавриков. Говорят, это страшное мучение. Не все вынашивают их до конца. Многие умирают. А уж во время родов не остается в живых никого.

– Кошмар! – в очередной раз поразился я. – Что за жестокий у вас мир?

– Мир, как мир! – пожала плечами Земфира. – Таким уж его создали боги. Но ты не волнуйся, герцог Адал, несмотря на дерзкий набег, им удалось унести только сто женщин. Твое присутствие наполнило нас невиданной отвагой, и мы прогнали кентавров.

– Ладно, хоть так, – горько вздохнул я и постарался взять себя в руки.

Я огляделся по сторонам и сразу вспомнил, что я врач, пусть пока не настоящий, а только готовящийся им стать, но, тем не менее никто не в состоянии освободить меня от моих прямых обязанностей. Вокруг было не мало раненых амазонок, которые нуждались в медицинской помощи, которую им никто не собирался оказывать, потому что все были заняты тушением пожаров и добиванием тех кентавров, что еще дышали. Это сразу отрезвило меня. Я плюнул на все несовершенства данного мира и принялся за работу. Надо было срочно организовать медицинскую службу и начать оказывать помощь пострадавшим.

– Дай мне отряд девушек, – приказал я Земфире, – и немедленно прикажи своим людям прекратить убивать раненых кентавров. Это противоречит Женевской конвенции об обращении с военнопленными.

– Для тебя все что угодно! – царица была явно удивлена моим словам, но ее уважение к моей особе видимо было очень большим.

Я тут же получил, что просил. Двадцать самых молодых и крупных амазонских комсомолок стояли передо мной по стойке смирно и ловили каждое мое слово. Они были все еще во власти сражения, в котором приняли самое активное участие. Лица их были покрыты копотью и гарью, глаза сверкали огнем и желанием выполнить любой мой приказ. Я стал отдавать приказы направо и налево.

– Немедленно вскипятить в котлах воду, и чем больше, тем лучше! Всех раненых, а также стариков и детей перенести в театр, он вне дымовой зоны, поэтому там будет зона эвакуации и наш походный госпиталь. Геркулес, ты будешь моим заместителем.

Так началась операция по спасению раненых амазонок. Скажу с честью, я блестяще справился с этой задачей. Хотя командовать амазонками одно удовольствие. Ни разу не пришлось повторять что-то дважды. Дисциплина у них железная. В короткий момент мой санитарный отряд собрал всех раненых и перенес их в театр, где я уже готов был оказывать им помощь. Раненных оказалось немного – человек сто. При чем, большинство пострадали не сильно. Удары, порезы и ушибы. Я просто велел своим медсестрам промыть и перевязать им раны. Бинты они сделали из собственной одежды. Так что тут особых проблем не было. Но были и тяжело раненные. И среди них я увидел Флору. Признаюсь, в этот момент, что-то в моей груди сжалось и повернулось. Она лежала без сознания, и на груди у нее красовалась большая рваная рана, явно нанесенная мечом.

– Наташа! – позвал я. – Где Наташа? Мне нужен ассистент. Кто видел Наташу?

– Она спряталась еще в начале боя, – презрительно сказала одна из девушек. – Даже не пыталась сражаться.

– Найдите ее немедленно! – велел я. Работа так меня захватила, что я даже мысли не допускал о том, что с Наташкой могло что-то случиться. Хотя я потерял ее из виду в самом начале сражения. И сердце тоже ничего не подсказало мне. К тому же, когда среди раненых я обнаружил Флору, как-то и вовсе обо всем забылось.

Пульс еле прослушивался. Дыхания практически нет. Беглым взглядом я произвел осмотр, к сожалению, отсутствие инструментов, да еще темнота не давали возможности сделать это более тщательно, и сделал вывод, что пробито правое легкое. Да, диагноз очень не обнадеживающий. Вполне возможен летальный исход.

– Нужна операция! – пролепетал я. – И не медленно. Иначе мы ее потеряем.

Вот тут мной овладела настоящая паника. Какая операция? Кто ее проведет? Я? Студент третьего курса? Где инструменты? Где лекарства? Анестезия? Что мне делать?

– Флора! – упал я на колени перед моей бесстрашной Фиалкой, которая защищала меня своей грудью в прямом смысле этого слова. – Флора! Не умирай! Я сейчас что-нибудь придумаю!

И, представьте себе, она открыла глаза и посмотрела на меня осмысленным взором.

– Любимый! – прошептали ее губы. – С тобой все в порядке. Я выполнила свой долг.

И она вновь потеряла сознание. Пульс пропал.

– Нет! – закричал я. – Нет! Не уходи!

Вот так, оказывается, она уже что-то значит для меня в этой жизни! Мой мозг лихорадочно работал. Я думал, где же мне взять скальпель, иголки и шелковые нитки, чтобы потом зашить рану. Думал и не находил ответа. Руки в это самое время начали делать дело. Я даже удивился, когда до меня дошло, что я уже начал операцию. Ничего себе! Без инструментов и всего остального. Просто погрузил руки в ее тело и все. У меня получалось, прямо как у филиппинского врача. Пальцы сами раскрыли рану на теле Флоры и начали вынимать из нее куски кремня. Видимо ей досталось не мечом, а кремневым копьем, наконечник которого сломался, попав между ребер. Что это? Неужели я это делаю? Да, черт меня побери! Кто меня этому научил? Никто!

По моему лбу ручьем струился пот. Вокруг нас с Флорой столпились изумленные женщины. Они смотрели на то, что я делаю, и лица их вытягивались от изумления.

– Лицо! – прохрипел я. – Вытрите мне лицо!

Сразу пять амазонок, вооружившись бинтами, бросились ко мне. Тысяча чертей! Что я наделал! Они чуть не свалили меня на землю и не растоптали Флору. Жизнь дала мне суровый урок. В следующий раз надо отдавать более четкие и личностно направленные указания. А пока неуд вам, дорогой Сергей Юрьевич и герцог Адал Атрейосс! Ну, куда же подевалась Наташа! Мать ее, раз так! Как же она мне сейчас нужна! Проклятая двоечница!..

Но я справился. Вернее не столько я, сколько мои руки. Чудеса! Но они все делали сами, и я только поражался их проворности.

Но главное было впереди. После того, как я обработал рану и освободил легкие Флоры даже от самых мельчайших осколков, мои пальцы принялись восстанавливать поврежденные ткани. Боже мой! Да что же это такое делается? Волшебство? Чудо? Назовите это, как хотите, но я сам ничего не понимаю. Как это делается? На чем основаны мои действия? Да ни на чем! Просто человеческая плоть под моими руками вдруг превратилась в податливую словно пластилин массу, которую я приводил в первозданное состояние. На коже не осталось даже шрама, когда я вынул свои руки и с удивлением осмотрел их. Если бы не кровь, я бы не поверил в происходящее.

– Дайте мне воды и что-нибудь, чтобы протереть руки, – попросил я.

Мне дали чашу с водой и платок. Я вымыл руки, затем смыл кровь с тела Флоры. Поразительно! Кожа без единой царапины.

Вокруг меня стояла пронзительная тишина. Амазонки, их вокруг было не меньше тысячи, смотрели на меня и молчали. Я взял запястье Флоры в свою руку и нащупал пульс. Нормальный!

– Флора! – шепотом позвал я и слегка похлопал амазонку по щеке.

Она открыла глаза. Все так и ахнули. Я тоже был удивлен. Но, пожалуй, еще больше я был счастлив. Плевать, каким образом я это сделал! Главное, что она жива. Жива и невредима.

– Ты меня слышишь?

– Да! – Она встала.

Я тут же забыл про нее.

– Следующий!

Тогда я вытащил из цепких лап смерти еще девятерых амазонок и трех кентавров. Двух девушек, просто не успел. Пятерых кентавров мне вылечить не дали.

Наступило утро. Я едва стоял на ногах. Тринадцать операций – это, скажу вам, не шутка даже для опытного хирурга. К тому же все их я проделал не совсем традиционным способом. Одними только руками. Энергии при этом потратил – можно дом построить.

– Спать, батенька! – сказал я себе. – Спать. Всенепременно спать.

Глаза действительно слипались. Ко мне подбежала Флора и поддержала, иначе бы я упал.

– Ты, Бог!

Что ж, врачам эти слова говорят довольно часто. Но Флора продолжала:

– Теперь я твоя раба, Адал! – Она впервые назвала меня этим именем. – Я была уже на берегу Стикса, и проклятый Харон требовал плату за перевозку (кстати он опять поднял цену!), как ты вернул меня в этот мир. Я так благодарна тебе! Так благодарна!

– Спасибо, милочка! – похлопал я Флору по щеке. – Цветами и конфетами прошу не благодарить. Только коньяком. В крайнем случае, шампанским! А насчет рабства, даже не заикайся. С этим мы покончили еще в тысяча восемьсот шестьдесят первом году.

Кажется, она не поняла меня. Ох, и отсталый все-таки здесь народ!

Я увидел Геркулеса. Гигант бежал ко мне в сопровождении целой толпы девушек, которые висли на нем чуть не гроздьями. Но он словно и не замечал этого.

– Дружище! – обрадовался я. – Ты нашел Наташу?

– Ее нигде нет! – виновато ответил мой бесстрашный друг.

– Как так нет? – Вот тут я взволновался по-настоящему. – Ты везде искал?

– Облазил весь город! Заглянул в каждый погреб. Не нашел!

– Ты спрашиваешь про свою рабыню и отверженную любовницу? – спросила Флора.

– Да. Ты видела ее?

– Так ее утащили кентавры! – махнула руками Флора. – Ее схватил их вожак Красногрив. Я знаю, как дорога тебе эта рабыня, и попыталась отбить ее, но его телохранители меня даже не подпустили к нему. Я убила двоих, но третий успел вонзить в меня свой нож. Если бы не ты…

– Наташу утащили кентавры? – каким-то не своим визгливым криком перебил я Флору. – Ты уверена? Ты точно не ошибаешься?

– Пусть покинет меня моя красота! – поклялась Флора. – Если я вру.

– Наташа! – воскликнул я и в отчаянии побежал в одну сторону, потом в другую. – Наташа! Наташка!

Что скажут ее родители? Они так хорошо всегда относились ко мне. Господи, за что?

Поняв, что все напрасно, я встал как вкопанный. В глазах моих потемнело, и я упал в глубокий обморок. Второй раз в жизни. В первый раз это произошло, когда я еще на первом курсе пошел сдавать кровь на донорский пункт. Нужно было тогда срочно закосить от занятий. Ну, просто очень! Норма сдачи крови тогда была восемьдесят миллиграмм. Я потерял сознание после тридцати пяти.

Очнулся я в лохани с горячей водой. Неужели такое блаженство возможно? Кайф!!! И кто-то трет мне спину. Тройной кайф!!!

Я открыл глаза и увидел перед собой сидящего на лавочке Геркулеса в окружении толпы амазонок. Скосил глаза вправо, затем влево и обнаружил по бокам от себя Флору и Стеллу.

Мама мия! Да что же это такое делается? Это же они меня моют! В четыре руки душистым мылом. В мою душу закралось смутное подозрение. Я посмотрел вниз и обнаружил, что моя догадка оказалась верна. Я лежу в воде совершенно голый. И все на меня пялятся самым бесстыдным образом. Разве я натурист? Это уже просто разврат какой-то!

– Геркулес! – жалобно пискнул я и попытался вырваться. Безуспешно. Стелла и Флора удержат троих таких, как я. Еще и вылили на голову ковш горячей воды. Я чуть не захлебнулся.

– Бедный ты наш, – сочувственно сказала Флора. – Ничего, сейчас мы тебя помоем, потом спать уложим. И ляжешь ты баиньки!

Ага! Значит, я тут блаженствую, а кентавры там мою Наташу…

– Прекратить безобразие – закричал я сразу ставшим уверенным голосом. – Бессовестные! Там Наташка в плену, а они…

Я выхватил из рук Стеллы что-то похожее на полотенце и тут же обернул им свои бедра. Что, удивлены? Да только я не сторонник совместных бань! Может быть потом когда-нибудь. Но не сейчас. Это точно.

Я выскочил из воды и заметался в поисках одежды. Не найдя ее, закричал:

– Одежду мне! Одежду! Полцарства за одежду!

И мне принесли мои шмотки. Как я уже успел соскучиться по джинсам и кроссовкам! Вы бы знали. Ну да ладно. Сойдет и это. Все же лучше, чем в натуральном виде. Пусть Геркулес ходит со своим фиговым листочком. Я так не могу.

– Куда ты собрался? – спросила меня Флора, и глаза ее наполнились подозрением. – Уж, не на поиски ли своей рабыни?

– Она не рабыня! – Взвыл я. – Ты слышишь? Не рабыня!

– Ты не найдешь ее!

– А это мы еще посмотрим! – отрезал я.

– Мы даже не знаем, в какую сторону они направились, – заметила Стелла. – Думай о себе, Адал. Ты герцог Атрейосс. В твоей жизни еще будет столько таких вот Наташ…

Флора ее поддержала:

– Это же кентавры! У них нет городов и поселков. Они пасутся, где попало. Где ты будешь их искать. А если найдешь? Что дальше? Твою эту, как ее, донокашницу давно уже того.

– Чего того? – спросил я.

– Того! – Флора сжала руку в кулачок и ткнула в него указательным пальцем. Выразительный жест. Оказывается им пользуются не только у нас.

– Нет, не того! Я уверен, что они еще не успели, и мы спасем ее.

– Ты все равно их не догонишь, – опять сказала Стелла. – У нас нет лошадей.

Меня осенило:

– Но у нас есть пленные кентавры! Мы поскачем на них.

Как хорошо, что я сумел спасти троих! Все посмотрели на меня ошарашено. Что, поражают мои не тривиальные идеи?

– Никто еще не ездил верхом на кентаврах, – задумчиво произнес Геркулес. – А мне, если сказать со всей прямотой, всегда хотелось. Вот только сейчас домоюсь.

Мой античный друг занял место в лохани сразу, как только я из нее выскочил. Его подружки мыли его, и он нисколько этим не смущался и воспринимал их старания как должное. Да, разные у нас с ним менталитеты. Ох, и разные!

– Привести ко мне кентавров! – приказал я. – Надеюсь, вы их не убили?