Ее тайная связь Смит Барбара

Диккенсон поставил свечу на прикроватный столик. Потом сел, матрас продавился под его весом, наклонился к ней, уголок губ приподнялся, обнажив зубы.

– Проснулась? Ну и славно. Вижу, ты узнала меня. Тревога закралась в неразбериху ее мыслей. Что у него на уме?

– У-уходите. – Слова прозвучали так же хрипло. От его злобной ухмылки по телу побежали мурашки.

– Какой непередаваемый восторг иметь вас в полной своей власти, мисс Дарлинг! Полагаю, от нашей короткой встречи я получу еще большее удовольствие, чем ожидал.

Диккенсон говорил так, будто они условились о свидании. Но откуда он узнал, что она здесь?

Вопрос остался без ответа и исчез под натиском возрастающего беспокойства. Диккенсон развязал галстук, повесил его на спинку, аккуратно снял изысканный сюртук и жилет. Потом, сбросив рубашку, осмотрел себя в зеркале у кровати, втянул дряблый живот и любовно провел рукой по рыхлой груди. Поворачиваясь и так и эдак, он наслаждался своим видом.

Несмотря на дурман в голове, Изабелла почувствовала настоящий страх. Этот человек собирался ее изнасиловать.

Она повернула голову в сторону будуара и попыталась сосредоточить взгляд на двери. Надо как-то убежать, найти тетушек – они ее спасут…

Изабелла напрягла расслабленные мышцы, руки и ноги были словно опущены в патоку, но ей удалось откатиться к краю кровати.

Тут на нее рухнуло огромное тело, стало трудно дышать, захлестнуло отвращение.

– Не спеши, моя красавица. Мы еще не начали развлекаться.

Даже сквозь его одежду Изабелла почувствовала, как он возбужден, мужская плоть упиралась в нее, от сильного запаха одеколона к горлу подступила тошнота. Она изо всех сил пыталась поднять колено.

– Думаешь, я снова попадусь на эту уловку? – засмеялся Диккенсон, заметив ее тщетные усилия. – Нет уж, ты будешь делать все, что я захочу.

Он схватил руку девушки, прижал к чреслам и заставил гладить пах. Глаза Диккенсона загорелись, он застонал от удовольствия.

– Нет! – Крик исторгся из нее в тот момент, когда Изабелла с вывертом ущипнула его за мужское естество.

Диккенсон взвизгнул, она попыталась освободиться, но рубашка сковывала ноги, и он ударил ее по щеке.

– Сука!

Изабелла вскрикнула от боли, в голове закружилось. Она опрокинулась навзничь, сопротивляясь подступающей тьме.

Послышались торопливые шаги, кто-то начал оттаскивать Диккенсона, вес его тела перестал давить на Изабеллу, и она оказалась в заботливых, мягких объятиях.

– Ну-ну, девочка, успокойся, тетка с тобой.

– Тетя Минни! Слава Богу! – вцепилась в нее трясущаяся девушка. – Помоги мне.

– Конечно, я тебе помогу. Не сомневайся. Разве я тебе всегда не помогала? – Минни гладила ее по волосам, и с каждым движением руки страх Изабеллы улетучивался, она чувствовала себя опустошенной, но в полной безопасности, хотя Диккенсон свернулся на полу у кровати.

Тетя Минни словно имела над ним какую-то магическую власть: он не делал ни малейшей попытки сопротивляться, только свирепо вращал глазами.

– Ее следует наказать!

Минни перестала ворковать и подняла голову:

– Неуклюжий сукин сын, ты это заслужил.

– Она же мне не ответила!

– И правильно сделала. Налетел как сумасшедший бык.

– Неправда, другие женщины ценят мое искусство в постели.

– Тоже мне искусство! Я стояла за дверью и все слышала. Девушкам нравится, когда им говорят комплименты, а не сыплют угрозами.

В клубящемся тумане недоверия Изабелла слушала их диалог. Нет, это сон, ночной кошмар. Тетя Минни не могла знать, что Диккенсон здесь. Не могла допустить, чтобы он совершил насилие.

– Не спорю, я переусердствовал, – буркнул Диккенсон. – Но я думал, раз ты дала ей опиум, девчонка будет шелковой.

– Я и дала. Все равно нельзя себя вести с ней как с обычной проституткой. Девочка требует деликатного обращения.

Ее опоили! И опоила ее тетя Минни!

Догадка сразила девушку, словно предательский удар. Она пыталась разобраться в этом безумии. Чай. Он показался ей слаще, чем обычно.

– За-чем?..

– Будь паинькой. – Минни погладила ее по шее. – Лежи спокойно, тетя все сделает за тебя. Клянусь, я не дам тебя в обиду. Ты получишь удовольствие, сладчайшее удовольствие.

– На этот раз я постараюсь, – ухмыльнулся Диккенсон, пытаясь расстегнуть брюки. – Пора начинать. Ты же хочешь, чтобы мы закончили к утру?

Изабеллу вновь охватила паника. Забившись в руках тети Минни, она попыталась сесть, но комната покачнулась, в глазах потемнело.

– Ос-та-но-ви… е-го… пожа-луйста… – Каждое слово давалось ей с трудом, она еле удерживалась, чтобы не провалиться в черный бездонный колодец.

Минни стала массировать Изабелле, затылок.

– Ну вот, дорогуша. Тебе незачем самой приходить в возбуждение. Просто лежи, расслабься. Я буду рядом и не дам причинить тебе вреда. – Голос звучал убедительно и сладко. – Представь, что это Джастин любит тебя. Нежно касается… гладит. Ты получишь удовольствие, если не будешь сопротивляться. Унесись к Джастину. Вспомни, что испытала с ним.

Несмотря на сопротивление Изабеллы, гипнотический тон очаровывал, проникал в мозг, слова ввергали в мягкое облако бездействия. Джастин. Голова приятно закружилась. Да, он сейчас придет. Она мечтала о его любви, об умелом прикосновении рук.

– Через секунду он дотронется до тебя. С этим ощущением ничто в мире не сравнится. Позволь ему приблизиться, ласкать тебя, слиться с тобой, возносить к небесам…

Сознание померкло, осталось только бушевавшее в крови желание. Бедра обожгло огнем, нестерпимо захотелось освободиться от тянущей боли в животе. Кто-то задрал ей подол рубашки, и Изабелла услышала собственный крик – ей понравилось, что прохладный воздух обдувает ее ноги.

Джастин! Сейчас он коснется ее. Будет снова любить, откроет рай. О, как она хотела его!

И рука с вожделением легла на ее бедро.

– Проклятие! – вспылил Керн. – Я приходил дважды! Где вы были?

Лорд Хатуэй только что переступил порог библиотеки.

– У вас хватает наглости появляться в этом доме?! – Маркиз бросил на графа уничтожающий взгляд. – Уходите!

– Сначала скажу то, с чем пришел. – И Керн запер дверь библиотеки.

Маркиз поджал губы и оглядел графа с ног до головы.

– Вы уже достаточно всего наговорили. Из-за вас Хелен пережила сильнейшее потрясение, удалилась от общества, чтобы не чувствовать себя униженной перед светом. А я ездил улаживать дела, чтобы на все лето увезти ее на континент.

Мысль о страданиях Хелен несколько смягчила Керна.

– Я непременно доведу до сведения всего общества, что свадьба расстроена по моей вине.

– Это успокоит вашу совесть, и вы забудете, какое причинили ей горе? – Хатуэй потряс кулаком. – Слава Богу, она поняла, что лучше сразу избавиться от мерзкого развратника. Человека, доказавшего, что он дурное семя Линвуда.

– Вы намекаете на мои отношения с Изабеллой Дарлинг? – гневно воскликнул Керн.

– Вы сами понимаете. – Маркиз побагровел от ярости. – Как вы посмели соблазнить юную девушку, которая находилась под моей опекой? Ни приличий, ни чести!

– Откуда вдруг такая забота о незаконнорожденной дочери куртизанки?

Лорд Хатуэй подошел к буфету и взял графин с виски.

– Я отвечал за нее, – бросил он через плечо. – Пока Изабелла жила здесь, она вела себя как леди, но вы сбили ее с пути.

Керн быстро преодолел разделявшее их расстояние и выбил графин из руки маркиза. Хрусталь разлетелся на мелкие осколки, содержимое вылилось на ковер.

– Изабелла Дарлинг проникла в этот дом обманным путем, утверждая, что они с Хелен кузины. А вы предложили ей пять тысяч фунтов, если она выйдет замуж за джентльмена. Объясните почему?

– Мне нечего вам сказать. Все это мы обсуждали раньше. Граф схватил его за лацканы сюртука и прижал к книжной полке. Несколько томов упало на пол.

– Лжете, несчастный трус! Вы сообщите ей, кто вы такой, но мне расскажете прямо сейчас.

Хатуэй тяжело дышал, однако не предпринял ни малейшей попытки освободиться, только изумленно смотрел па Керна.

– Вы догадались? Как?..

– Не имеет значения. – Граф сильнее встряхнул его. – Ответьте, скажите правду хотя бы раз в своей лицемерной жизни.

– Хорошо. Изабелла… моя дочь.

Вымученное признание эхом отозвалось в мозгу Керна. Он все понял, когда увидел четкую подпись Хатуэя в церковной книге, но сейчас злодеяние маркиза потрясло его вновь. И этого человек он боготворил всю жизнь!

Отпустив его, граф начал в раздумье мерить шагами библиотеку.

– Вы Аполлон, Изабелла родилась от вашей связи с Авророй Дарлинг, связь закончилась накануне вашей свадьбы. – Хатуэй доплелся до стула, тяжело сел и лишь кивал головой в знак согласия. – Когда вы женились, мне было всего девять лет, но я помню вашу свадьбу в церкви Святого Георга. Я считал вас образцом джентльмена, а оказывается, человек, которого я так уважал, за несколько часов до венчания оставил постель любовницы.

– Я поступил так, как считал правильным.

– Правильным? Вы заставляли меня думать, что вы лучше Линвуда, что вы человек высоконравственный, имеющий совесть. А сами безумно увлеклись куртизанкой.

– Я любил Аврору. Оставить ее было для меня самым трудным решением в жизни.

– А оставить Изабеллу? – Керна трясло от возмущения. – У вас родилась дочь, которая в вас нуждалась!

– Я не знал, что Аврора забеременела. – Хатуэй поднял голову. – Вы и сами понимаете, что я не мог остаться с проституткой. К тому же у меня не было выбора. Я собирался жениться.

Керну очень не хотелось с этим соглашаться, но он понимал затруднительное положение маркиза. Понимал слишком хорошо. Хотя он разорвал помолвку с Хелен, однако Изабелле предложил только двусмысленный статус любовницы. Разве этот поступок делал его благороднее Хатуэя?

– А когда я узнал, что Аврора в интересном положении, – с трудом продолжал маркиз, – было уже поздно что-либо менять. К тому времени моя жена тоже забеременела. Пришлось сохранить рождение Изабеллы в тайне. Узнай общество о моей незаконнорожденной дочери, и пострадало бы имя Хелен.

– Вы могли навещать Изабеллу, не объявляя о том всему свету.

– Я платил за дом, ее наряды, гувернантку. Добился, чтобы девочку увезли подальше от борделя.

– Ей требовался отец, а не проклятый банковский счет.

– Черт возьми! – Хатуэй ударил кулаком по колену. – Неужели вы считаете, что все это время моя совесть была спокойна? Зачем бы мне тогда принимать Изабеллу в своем доме? Дневник не имеет к этому никакого отношения, это всего лишь возможность познакомиться с собственной дочерью. – Маркиз закрыл лицо руками.

Керн почувствовал невольное сострадание. Несомненно, Хатуэй переживал свой грех, но оставалось еще много вопросов без ответов.

– Значит, вы и ваш брат Реймонд имели связь с одной и той же женщиной?

– Я презирал его за это, хотя мы не виделись долгие годы, но не мог судить за то, что он был очарован ее красотой.

– Когда вы узнали, что Изабелла разыскивает убийцу матери, вы просили меня, ее остановить. Боялись, как бы ваша тайна не стала достоянием света?

– Вы ошибаетесь, если полагаете, что преступление совершил Реймонд. Брата временами одолевает слабость, но он не давал Авроре яд.

– Понятно. – Керн внимательно посмотрел на собеседника. – А вы?

Лицо Хатуэя сделалось пепельным, он растерянно воззрился на графа.

– Вы подозреваете в таком ужасном преступлении… меня?

Керн ненавидел себя за эти подозрения. Однако выбора не было, если он хотел защитить Изабеллу.

– У вас имелась причина желать смерти Авроры. Она знала вашу тайну. Она и еще сэр Тримбл.

– Вы с ним разговаривали?

– Нет. Я заехал к нему утром и узнал, что его отравили.

Хатуэй привскочил со стула.

– Боже праведный! Вы уверены?

– Так утверждал доктор. Еще он сказал, что в бреду Тримбл повторял имя Аполлона.

– Сэр Джон был у меня вчера, спрашивал, чем я занимался в тот день, когда заболела Аврора. Признаться, я на него очень разозлился. Уходя, Тримбл обмолвился, что неважно себя чувствует. – Хатуэй пристально взглянул на графа. – Хотите – верьте, хотите – нет, я не намерен оправдываться. Даже если речь идет о таком серьезном обвинении, как убийство.

Керн ему верил. Маркиз не давал Тримблу яд. И вряд ли хотел избавиться от Авроры: связь с куртизанкой не лишает мужчину чести.

Тогда кто? Кто же преступник?

– Пока Тримбл находился в вашем доме, он не разговаривал с Кэлли, служанкой Изабеллы?

– Насколько я знаю, нет. Сэр Джон приехал ненадолго вскоре после того, как вы с Изабеллой ушли. Мы с ним побеседовали, и он сразу же откланялся.

Странно. А Минни заявила, что Тримбл собирался задать какие-то вопросы Кэлли. Значит, она могла отравить его. Нет, что-то не сходится.

– Если уж мы заговорили об Изабелле, я требую, чтобы вы сказали, каковы ваши намерения, – произнес Хатуэй, сурово глядя на Керна.

– Мои намерения? – рассеянно отозвался граф.

– Да, черт побери. Мне невыносимо думать, что она останется вашей любовницей. Я, конечно, не мог рассчитывать на ее брак со знатным человеком, тем не менее, надеялся, что Изабелла выйдет замуж за человека со средствами и будет вести достойную жизнь. Однако вы ее погубили…

– Но…

– Я еще не закончил. Вы украли у Изабеллы будущее. Хотя гнусное дело уже свершилось и мне остается лишь терпеть, я настаиваю, чтобы вы обращались с ней хорошо. В противном случае вы дадите ответ мне.

Вспышка отцовского гнева произвела на Керна неожиданное впечатление, Он почувствовал, как его собственная ярость утихает.

– Изабелла не останется моей любовницей. Я сделаю ее своей женой.

– Женой?

– Я люблю ее. Она научила меня больше доверять сердцу, а не правилам приличия.

Выражение немого изумления на лице Хатуэя сменилось радостью.

– Брак… Никогда бы не подумал… а ведь может получиться… Вам обоим следует уехать в деревню. Скандал постепенно утихнет, Хелен привыкнет к новой для нее мысли. Я чувствую, она переживает разрыв с Изабеллой больше, чем разрыв помолвки. – Хатуэй подошел к портрету дамы в парике. – А знаете, Хелен единственная, кто заметил их сходство. Я не мог сказать ей, насколько она права. Ведь Изабелла наполовину ее сестра, поэтому она так похожа на мою мать.

Керн присоединился к маркизу и тоже поглядел на портрет, впервые заметив разительное сходство: те же глаза, тот же овал лица, та же безмятежность в улыбке. Изабелла обладала таким же благородством и горделивостью духа. Почему он этого не видел?

– В один прекрасный день, – продолжал маркиз, – Изабелла станет герцогиней Линвуд, тогда никто не посмеет ее задеть. А если посмеет, будет иметь дело со мной.

– Нет, со мной, – возразил Керн.

– Да. Вы получили это право, – с сожалением ответил Хатуэй, подошел к окну и посмотрел на сгущающиеся сумерки. – Она еще не знает обо мне.

У меня нет отца. Если же вы попытаетесь утверждать, обратное, я вам этого никогда не прощу.

Керн вспомнил слезы на глазах Изабеллы. Теперь он знал, почему девушка не хотела, чтобы он копался в ее прошлом. Она стыдилась отца, считавшего дочь обузой, которую надо скрывать.

– И пока не узнает. Возможно, потом, когда страсти улягутся, и она будет готова принять правду, я ей скажу.

Не оборачиваясь, Хатуэй кивнул.

– Полагаюсь на ваше мнение. Остается только надеяться, что и Минерва будет хранить молчание.

– Минни знает ваше настоящее имя? – удивился Керн.

– Да, только она и Тримбл. После смерти Авроры мне надо было как-то передавать деньги Изабелле, поэтому я связался с Минервой.

– Деньги? – Граф не на шутку разозлился. – В прошлом году вы не дали Изабелле ни пенса.

Хатуэй круто обернулся.

– Нет, давал. Ежеквартально переводил по тысяче фунтов на счет Минервы, чтобы она использовала эти деньги на нужды Изабеллы.

Четыре тысячи в год, целое состояние. Адом в запустении, женщинам едва хватало на еду, Изабелла носила вышедшие из моды вещи.

– Минни не давала денег Изабелле, все время подчеркивала, что они бедняки. – Керн высказывал подозрения вслух. – Она последней видела Тримбла, прежде чем он отправился сюда.

– На что вы намекаете? – встрепенулся маркиз. – Минерва отравила Тримбла? Но зачем?

– Может, потому, что он задавал слишком много вопросов о смерти Авроры. Видимо, она знает больше, чем готова признать. Гораздо больше.

– Изабелле нельзя там оставаться. – Хатуэй в ужасе бросился к выходу. – Я привезу ее сюда.

Керн схватил его за рукав.

– Тогда она поймет, кто вы такой. Лучше я поеду один.

– Нет! Я слишком мало обращал внимания на Изабеллу, пока она росла. Но теперь я ее не подведу.