Легионер Посняков Андрей

Глава 7

Июнь 229 г. Земли дамнониев

Приказчик

Гляделки нам говорят, что женщина – это худший случай двухстворчатости… Раздвоенный пол.

Джеймс Джойс. Улисс

Деревушка дамнониев, издалека вполне симпатичная, на деле оказалась маленькой и убогой. Около десятка беспорядочно разбросанных хижин да высокая, сложенная из круглых камней башня – убежище на случай нападения воинственных соседей-каледонов. Покровительство римлян – а дамнонии считались союзниками империи – не очень-то спасало от набегов, да и вообще, здесь, в этом дальнем, забытом всеми богами углу, являлось чисто номинальным понятием. Воинственные горцы не особо считались с какими-либо договорами, а когда-то посланный на их усмирение девятый легион бесследно исчез, сгинув в горах и торфяниках.

Местные жители занимались разведением овец и ткачеством – их тонкие, но теплые ткани пользовались большой популярностью и в более цивилизованных местах, а потому Рысь представлялся всем торговым агентом, приказчиком Эмация Аттурига, торговца-оптовика из Эборака. Вместе с верным Гетой Юний вот уже около двух недель странствовал по здешним холмам и возвышенностям, к северу переходящим в изумрудно-зеленую, изумительно красивую низменность, тянувшуюся по берегам широкой реки до самого моря. Каких-либо крупных селений в земле дамнониев не было, а вот мелкие, подобно этой деревне, встречались довольно часто, пожалуй, не реже, чем разбросанные по всему плоскогорью пастушеские хижины. Заливные луга сменялись на возвышенностях смешанным лесом, где росли дуб, ель, сосна. Еще выше попадались березы, частенько встречались и папоротники, и обширные пустоши, покрытые цветущим розовым вереском. Вот только, дорог не имелось почти никаких, не считая той, что вела от Виндоланды в Тримонтий, так ведь та давно осталась на много миль к востоку.

Выдававший себя за торгового агента Юний был желанным гостем в скотоводческих селениях. Едва он представлялся старосте, как тот сразу же начинал деловые разговоры – шерсти было много, и каждый старался ее выгодно продать. Впрочем, таких, как Юний, здесь тоже хватало – однажды конкуренты чуть не устроили драку, в которую Рыси хватило ума не ввязываться. Они с Гетой просто перебрались из одного селения в соседнее, точно такое же. Личина приказчика позволяла без особых проблем передвигаться по всей области между валами Адриана и Антонина. Как раз тут и располагались земли вотандинов, селговов и прочих. Дамнонии были самыми северными и непосредственно граничили с разрушенным Антониновым валом, за которым начинались земли каледонов, или притенов – «разрисованных», как их презрительно именовали римляне. Как жители севера сами себя именовали, сказать было трудно, каждый клан – по-своему. Даже наречие вотандинов Юний понимал с трудом, чего уж говорить обо всех прочих. Он радовался, что все же решился взять с собой Гету – мальчишка почти свободно болтал на многих наречиях, правда, у дамнониев и он не все понимал. Впрочем, особо понимать тут было нечего: местные жители в основном говорили о шерсти, продажей которой занимались еще с эпохи Гая Юлия Агриколы – консула и губернатора Британии со времен восстания Боудикки.

Агрикола отличался редким миролюбием и оставил о себе добрую память, особенно здесь, на севере. Что же касается денежных средств, то наряду с римскими монетами в этой местности ходили слитки серебра, а иногда попадалось и золото. Те же, кто жил ближе к морю, частенько вели счет в каких-то кумалах – как с горем пополам выяснил Рысь, это была чисто счетная единица, равная нескольким коровам или рабам, или тому же серебру. Все это, а также отсутствие дорог и постоянная угроза нападений воинственных горцев делало здешнюю торговлю довольно запутанным и непростым делом. Но Юний, надо сказать, в нем вполне преуспел и вот-вот должен был обогатить своего арматора Эмация Аттурига. Купец с таким именем на самом деле существовал и являлся одним из немногих друзей наместника Клавдия Апеллина. Легат договорился с ним без труда, и Юний чувствовал себя самым настоящим агентом: иногда он увлекался торговыми делами до такой степени, что напрочь забывал о главном.

После страшной находки в мешке сбежавшего вотандина Юний воспользовался приказом легата и от его имени выписал себе командировку. Предписав самому себе срочно явиться в Эборак – куда ж еще-то? – Юний на полпути свернул, прикупил двух мулов для себя и Геты и, проехав по дороге вдоль Адрианова вала миль десять, извлек другой приказ, согласно которому все легионеры должны были беспрепятственно пропускать его в северные земли. Туда и направились. Погода благоприятствовала – дожди наконец сменились ясными солнечными деньками. Нельзя сказать, чтоб с неба совсем не капало: бывали и дожди, и грозы, но только кратковременные – вот только что поливало как из ведра, миг – и снова весело светит солнце!

В Тримонтии, куда Юний с Гетой явились первым делом, никто из торгующих на рынке купцов не мог сказать ничего определенного. Да и, по правде-то говоря, ничего определенного Рысь и не мог спросить. Куид Мад Магройд, вождь? Здесь никто такого не знал, что было по меньшей мере странно. А что еще спросить? Про «разрисованных»-притенов? Так вотандины почти все имели татуировки – какие-то волшебные птицы, боевые топоры, совы. А вот красной лошади ни у кого не было!

– Красная лошадь? – почесав бороду, переспросил один из торговцев. – Нет, это не вотандины и не селговы. Может быть – дамнонии или даже кровожадные дикари из северных притенов.

Что ж, хоть какой-то след. Покинув Тримонтий, путники подались на восток, к дамнониям. Плоскогорье, низменности, многочисленные озера и леса – среди всего этого совсем не было дорог, ну, не считать же таковыми узкие – едва пройти мулу – тропы?

– Хорошая дорога, – хвалил Гета. – Едем – и чего еще надо?

– Да разве ж это дороги? – возмущался Юний. – Где мостовая, где водоотводы, кюветы? Ты только взгляни, какие здесь лужи! Как бы не утонуть вместе с мулами.

И все же путешественники медленно, но верно перемещались к востоку, стараясь не пропускать ни одного крупного поселения. Вот и сейчас…

Спустившись с холма к реке, Юний придержал мула и громко окликнул рыжего подростка, ловившего рыбу:

– Эй, красноголовый! Далеко ль до селения?

Как ни странно, рыжий его прекрасно понял и, оторвавшись от снастей, широко улыбнулся щербатым ртом.

– Селение? – парень смешно шепелявил, и у него получилось – «шеление». – А вам какое нужно?

– А их тут что, несколько?

Парень вдруг захохотал, схватившись за живот, даже повалился в траву, а отсмеявшись, сказал:

– Ну и смешно же ты говоришь, незнакомец. Вроде бы все понятно, а не так, как положено. Вы, верно, издалека?

– Да уж, – солидно кивнул Юний. – Приехали покупать шерсть.

– А, вот вы кто, – догадался рыжий. – То-то я и смотрю… (Он произнес – «шматрю».)

– Шматри, шматри, – не удержавшись, передразнил Рысь, и теперь уж словно лошадь заржал Гета.

– Чего он смеется-то? – удивился рыбак и, поковыряв в носу, кивнул налево: – Ежели вы за шерстью, так вам туда, в Картиул. Это большая деревня, спросите дом старосты Фергуса Макойла, это мой дядя. Очень богатый и знатный человек! Знатней его только наш вождь Акранах, но тот далеко, а в деревне мой дядя главный.

– Вот спасибо, красноголовый, – вежливо поблагодарил Рысь. – Тебя-то самого как звать?

– Маклох.

– А что, славный Маклох, я вижу, ты не глупый малый!

Рыжий приосанился:

– В нашем роду вообще дураков нет, не то что в соседних – уж там-то глупень на глупне!

– А скажи-ка, не знаешь ли ты знаменитого воина по имени Куид Мад Магройд? У него еще шрам через все лицо.

Маклох задумчиво почесал голову:

– Нет, не знаю. Вообще, тут у многих шрамы.

– Жаль, что не знаешь, – сокрушенно вздохнул Юний. – Что ж, может, твой дядя-староста знает?

– А может, – подумав, признал Маклох. – Он многих знает. Да вы идите уже, а то мне всю рыбу распугаете.

Махнув на прощанье парню, Юний и Гета повернули мулов и не спеша – не потому, что совсем не хотелось спешить, а потому, что мулы быстрее не шли – поехали в указанную рыжим Маклохом сторону. Клонившееся к закату солнце светило им в спины.

Селение, вполне приличное издалека, вблизи оказалось скопищем грязных убогих хижин. Солома, в лучшем случае камыш на крышах, низенькие, сложенные из камней ограды, обязательная башня на окраине. Меж хижинами в пыли лежали свиньи, мимо которых, громко крича, бегали голые дети.

– Эй, парни! Где нам найти старосту Фергуса Макойла?

– Старосту? А вон его дом, сразу за кузницей.

Обойдя кузницу – такую же убогую, как и окружавшие ее хижины, – путники оказались перед дубовыми воротами. Левая створка была приоткрыта.

– Хозяева! – Юний кивнул Гете, и тот принялся громко барабанить кулаками в ворота, что, похоже, не вызывало никакого эффекта. Только где-то неподалеку блеяли овцы.

– Да что уж, нет их там никого? – удивился Рысь. – А ну, Гета, постучи-ка еще!

– Что вы стучите, как сумасшедшие? – спокойно осведомились сзади.

Юний и Гета обернулись и увидели перед собой плюгавенького рыжебородого человечка, низенького, с обширной лысиной, вполне заметным брюшком и хитрющим взглядом, одетого в коричневую короткую куртку из оленей шкуры, широкие штаны и добротный травянисто-зеленый плащ, заколотый на левом плече овальной бронзовой фибулой. Собственно, почти так же выглядели и пришельцы – только плащ на Рыси был подлиннее да штаны поуже, а Гета вообще обходился без плаща, да и куртку надел прямо на голое тело, так что сразу было видно, кто здесь господин, а кто слуга.

– Пусть вы и весь ваш род будут здоровы, – вежливо произнес Юний, незаметно осматриваясь вокруг. За рыжебородым плюгавцем выстроились крепкие пареньки с дубинами.

– Будьте здоровы и вы, – прищурившись, откликнулся рыжебородый. – Зачем пожаловали?

– Я – торговец шерстью из Эборака, – Рысь поправил висевший на поясе гладиус в красных ножнах. – Ищу славного старосту Фергуса Макойла, о чьем богатстве и знатности наслышены и в Эбораке!

– Я староста! – довольно ухмыльнувшись, кивнул Фергус. – Проходите в дом, там и поговорим. А вы, – он обернулся к парням, – возвращайтесь к стаду. Да скажите Маклоку, пусть бросает свои сети да идет к морю – сегодня его очередь высматривать курахи притенов!

– Кого высматривать? – тут же переспросил Юний.

– Да разбойников, – староста вздохнул. – Говорят, опять повадились грабить! Приходят с моря, не так давно соседнюю деревню сожгли, а жителей захватили в рабство. Ну, будьте гостями.

Он провел приезжих в дом – действительно, побольше и покрасивее других: с овальным очагом в центре, который тут же бросился разжигать голый раб с железным ошейником.

– Садитесь. – Фергус кивнул на лавки. – Мои сейчас все на лугу – доят коров. Два десятка коров у меня! – похвастал он и даже повторил со значением: – Два десятка!

– Да, – согласился Юний. – Это большое стадо.

Сквозь дверной проем староста посмотрел во двор, где Гета привязывал к коновязи мулов, и неожиданно спросил:

– Не продашь мне мальчишку? Я бы неплохо заплатил… Коров много, а пастухов не хватает.

– Нет, не продам, – усмехнулся Рысь. – Расторопный слуга мне и самому нужен.

– Жаль. – Фергус почесал бороду. – Ну как знаешь.

Раб с поклоном поставил на стол объемистую корчагу, мелко нарезанный сыр, рыбу.

– Вот, – гостеприимно кивнул хозяин. – Отведай моего пива.

Юний с удовольствием отхлебнул из большой деревянной кружки и, улыбнувшись, похвалил:

– Клянусь богами, славное пиво!

После того как гость подкрепился, староста завел речь о шерсти. Слушая его, Юний быстро понял, что и здесь, казалось бы, в столь отдаленных местах, скупщики шерсти появлялись регулярно. Правда, не из Эборака, а из Тримонтия, но весь ценовой расклад Фергус знал, как свои пять пальцев, и довольно неплохо разбирался в римских деньгах, имевших хождение в Британии, – серебряных сестерциях и денариях, дупондиях из латуни, золотых ауреусах…

Наконец вроде бы сошлись в цене.

– Ты заплатишь часть денег сейчас, а осенью, когда приедешь забирать шерсть, остальное? – словно само собой разумеющееся, спросил староста.

Рысь замялся – у него просто не было с собой столько денег.

– Давай все расчеты по осени?

– Как скажешь, – усмехнулся Фергус. – Только учти, если вдруг появится еще какой-нибудь перекупщик и заплатит сейчас, я ведь могу продать шерсть и ему!

– Ну, тут уж воля богов! – Юний развел руками. – Так, говоришь, вас тревожат притены?

Староста молча кивнул.

– А не знаешь ли ты знаменитого вождя по имени Куид Мад Магройд? – тут же поинтересовался Рысь. – У него еще шрам через все лицо?

– Мад Магройд? Со шрамом? – Фергус явственно вздрогнул, но тут же напустил на себя маску безразличия. – Нет, не знаю такого. Даже и не слыхал!

Юний ясно чувствовал, что староста солгал, – но вот почему?

С этим нужно было разбираться. Для начала – пожить в селении несколько дней, расспросить жителей, слуг, рабов – кто-нибудь наверняка проговорится. Вряд ли староста, какой бы он ни был хитрый, в силах уследить за всеми своими людьми. Да еще и Гету можно использовать.

Чтобы не выдать охватившее его волнение, Юний опустил глаза. Он хотел было спросить и о девушке – римлянке с зелеными глазами, – но вовремя прикусил язык. Может быть, именно Мад Магройд и приложил руку к ее похищению? Кто знает…

– Хотелось бы переночевать у вас, прежде чем возвращаться в Тримонтий, – поднял глаза Рысь. – Я заплачу и за себя, и за своего слугу.

– Останавливайтесь у меня, – староста махнул рукой, – у нас ведь здесь нет заезжего дома.

Юний и раньше, еще в Виндоланде, слышал о заезжих домах, правда, ему в них еще никогда не доводилось останавливаться. В римской части Британии их просто уже не осталось, не то что в соседней Гибернии, или Зеленом острове, как ее еще называли. Насколько понял Юний, хозяин заезжего двора был, по местным понятиям, довольно знатным человеком, пожалуй, не уступавшим и племенным вождям – принцепсам.

– С радостью заночуем у тебя, славный Фергус! – как можно шире улыбнулся Рысь. – Позволишь ли нам со слугой прогуляться до реки?

– Конечно, прогуляйтесь, – староста подавил усмешку. – Я пошлю с вами своих людей для охраны, больно уж места у нас беспокойные, кабы чего не вышло!

– Беспокойные? – переспросил Юний. – Что, притены могут добраться и до вас?

– Добирались уже. – Фергус отмахнулся. – Лучше и не рассказывать.

Пришлось согласиться на охрану. В сопровождении двух дюжих молодцев гости спустились к реке и выкупались, оставив охранников сторожить одежду. После чего, обсохнув на солнце, оделись и медленно пошли вдоль берега, наблюдая, как белоголовые парнишки-пастушата гонят с пастбищ овец. Гета попытался было заговорить с ними, но пастушки, посматривая на парней с дубинами, лишь испуганно таращили глазенки. Интересно, что такого они могли рассказать? Чего испугался староста, послав с ними своих соглядатаев? Охрана… От кого охранять-то? От овец иль от пастушат?

Неторопливо следуя за отарой, сопровождаемые охраной с дубинами гости добрались до околицы и остановились у башни, сложенной из дикого камня на случай нападения. В такой башне могли спокойно уместиться все жители деревни. На высоте трех человеческих ростов чернел дверной проем, к которому снизу была приставлена узенькая деревянная лестница – при нужде ее можно быстро втянуть внутрь башни. Юний потрогал лестницу и задумчиво покачал головой.

Длинная черная тень башни пролегла наискось, да самой деревни. Полнеба пламенело пожаром, заливая оранжевым заревом реку. Солнце садилось за дальний лес.

– Красиво, – обернувшись, Рысь подмигнул Гете. – Скоро наступит ночь, и нам, пожалуй, пора возвращаться к нашему гостеприимному хозяину.

– Да, идем, – согласно кивнул Гета и, оглянувшись на стражей, прибавил: – Что-то не очень мне тут нравится. Народ какой-то пришибленный – ни хороводов, ни песен. Похоже, они сильно боятся своего старосту.

– Похоже, – согласился Юний. – Еще бы, кому охота связываться с такими дуболомами? – Он кивнул на парней.

Гета опасливо поежился:

– Как бы они не захватили нас в рабство!

– Не захватят, – усмехнулся Юний. – Староста далеко не дурак и хорошо умеет просчитывать прибыль. Скупщики шерсти здесь бывают частенько – захвати он нас или кого-либо еще, и что? Кто к нему потом приедет за шерстью? Или он сам ее повезет? Вряд ли.

– Смотри, господин! – Гета кивнул на дорогу, по которой возвращались в селение крестьяне, все, как на подбор, сильные молодые парни. – А где же у них девушки? Я что-то пока ни одной не видал!

Рысь тоже задумался над этим фактом. И в самом деле, ни девушек, ни женщин что-то не было видно. Либо они слишком стеснительные, либо их здесь просто нет. А тогда где же они?

Гета не выдержал, взял да и спросил об этом одного из сопровождающих.

– Девушки? – усмехнулся тот. – А зачем тебе наши девушки?

В этот момент из хижины напротив донеслась грустная протяжная песня. Пела девушка или молодая женщина, Юний не разбирал слов, да и Гета тоже не мог пояснить, о чем песня, только чувствовалось, что о каком-то горе.

– Вот вам и девушка! – обернувшись, по-волчьи осклабился местный.

Вышедший навстречу староста гостеприимно распахнул ворота и как-то слишком уж слащаво улыбнулся:

– Входите. Угощу вас жареным мясом.

Оставив Гету прислуживать – заодно парень и поест! – Рысь с удовольствием оглядел заставленный самой разнообразной снедью стол и протянул руку к нежному, политому белым соусом мясу…

– Не ешь это, господин! – наклонившись, шепнул Гета. – Ешь вот то, другое.

Отложив все вопросы на потом, Юний поморщился и, придвинув себе дальнее блюдо, застыл.

– Можно, – тут же шепнул слуга.

Староста усмехнулся и удовлетворенно кивнул:

– А ты, я вижу, не врал, что из Эборака. Не ешь заячье мясо – значит, крови бригантов в тебе больше, чем римской.

– Да, я не чистый римлянин. – Рысь усмехнулся. – И ничуть не стыжусь этого!

– Помилуй, ну что тут стыдиться? – замахал руками Фергус. – Наоборот, надобно гордиться, что в твоих жилах течет кровь бригантов!

Юний с деланной грустью развел руками:

– Увы, сейчас многие в Эбораке считают иначе.

– Ничего, дай время! – начал было староста, но тут же осекся, видимо опасаясь – не сболтнул ли лишнего?

Он явно обрадовался, когда гость перевел разговор на другое – на женщин. Рысь наконец-то поинтересовался – а они вообще где?

– Кто где, – степенно ответил хозяин. – Видишь ли, по обычаю, у нас доят коров там же, где и пасут – на летних пастбищах. Почти все женщины там сейчас и живут… Впрочем, – Фергус хохотнул, – можешь не беспокоиться, я не оставлю тебя на ночь без женщины!

– Да я в общем-то и не просил, – отмахнулся гость. – Просто вот любопытно стало.

Вечерняя беседа не затянулась. Все деловые вопросы были решены еще днем, что же касается остального, то хитроватый староста явно избегал много говорить, отвечал невпопад, а иногда и вовсе отмалчивался, к концу трапезы сделавшись уж совсем озабоченно-грустным. Лишь когда гость со слугой собрались уходить, на хитром лице старосты промелькнула улыбка.

– Я выделил для тебя целую залу. – Фергус кивнул на перегородку, разделяющую дом на две части. – Там мягкая постель и совсем нет комаров.

Юний поблагодарил поклоном.

– Да, уборная во дворе, – провожая, напомнил хозяин. – А слуга твой, думаю, переночует в сарае.

– Нет, – тут же возразил гость. – Я привык, чтоб мой слуга всегда был рядом! Что, он не может спать где-нибудь по соседству?

– Ох уж эти мне римские обычаи, – староста укоризненно покачал головой. – Слыхал, что у богатых римлян принято, чтоб слуги их и одевали, и раздевали. Так?

– Так, – разведя руками, улыбнулся Юний. – Привык, что уж поделать?

– Ну, пусть твой слуга спит здесь, у очага, – подумав, милостиво кивнул Фергус. – Это гостевой дом, и вам двоим места точно хватит.

– Да уж. – Рысь улыбнулся и, провожаемый хозяином, направился в расположенное за перегородкой небольшое помещение, гордо именовавшееся залой.

Узенькие оконца, ложа вдоль стен, стол – по всей видимости, здесь могло разместиться человек пять, а если потесниться, то и больше. В углу, на треножнике, горел бронзовый светильник довольно изящной работы, изображающий человеческий череп. Рядом с ним, на стене, висела небольшая позолоченная арфа.

Пожелав приятных сновидений, староста ушел, и Юний растянулся на дальнем ложе, скинув на пол легкие башмаки из выделанной лошадиной кожи. Чуть потрескивая, горел фитиль, черные смешные тени плясали на завешенных циновками стенах, в небольшое оконце заглядывали желтые звезды. Вообще же ночь была безлунной, темной и тихой, лишь где-то за домом, в траве, стрекотали сверчки, да откуда-то изредка доносился отдаленный собачий лай. Постель вкусно пахла свежей соломой и вереском.

И все же что-то было не так! Может быть, слишком уж хитрая улыбка Фергуса Макойла, или охраняющие (а скорей сторожащие!) гостей воины, или отсутствие женщин? Не очень-то убедительно звучали слова старосты о том, что все женщины доят коров на дальних пастбищах. Странное какое-то объяснение, неказистое даже. Что-то не слыхал Юний никогда о подобном обычае. Вообще, стоило быть начеку. Хотя, конечно, вряд ли старосте выгодно ссориться с торговцами – опять же, кто тогда будет покупать его шерсть? И все-таки не покидала Юния мысль, что Фергус что-то задумал. Может, принял гостя за чистокровного римлянина? Специально подложил за едой заячье мясо, знал ведь, что бриганты его не едят… Ну а даже если бы он, Ант Юний Рысь, и был чистокровным римлянином, что тогда?

Легкое дуновение ветерка чуть колыхнуло пламя светильника, и уже начинавший подремывать Юний резко распахнул глаза. Изящная фигурка в длинной, до самых щиколоток, тунике, скинув на стол покрывало, бесшумно скользнула к ложу:

– Ты еще не заснул, господин?

Рысь улыбнулся:

– А если б и заснул, так что же?

– Я пришла тебя разбудить, – садясь на край ложа, тихо проворковала девушка. – Взрослый мужчина не должен спать один. В дороге или в военном походе одиночество может скрасить и мальчик-оруженосец, и слуга… Но здесь, сейчас – я, Фиэлла Кайрбре, явилась за этим!

– Ты – рабыня Фергуса?

– Нет, господин, – ночная гостья гордо повела плечом, – я – из его клана.

Юний чуть приподнялся на ложе. Желтое пламя светильника выхватывало из полутьмы длинные густые локоны девушки цвета ржаной соломы, сдерживаемые узким ремешком с затейливым узором. Такой же ремешок опоясывал талию, настолько тонкую, что казалось, девчонка сейчас переломится пополам. Худое, чуть вытянутое книзу лицо, большие темные глаза, рот – маленький и слегка капризный, изящный носик, сбритые – по канонам местной красоты – брови. Да, красивая девчонка… Староста неожиданно оказался щедр. К чему бы?

– Я спою для тебя, – встав, Фиэлла подошла к стене и, сняв с нее арфу, тронула пальцами струны. Полились тихие звуки, подобные тому, какие издает легкий дождик, барабаня по растянутой для просушки коже.

– тонким, даже каким-то детским голосом запела девушка.

Рысь понимал слова, правда, не все, но если бы Фиэлла не пела, а говорила, тогда, наверное, понял бы и побольше.

Не преставая петь, ночная гостья отложила в сторону арфу и, встав с ложа, принялась танцевать, вытянув кверху тонкие руки – худоба была здесь неотъемлемым признаком женской красоты.

Тихо звенели браслеты на запястьях и щиколотках, дергалось в светильнике рыжее пламя.

Хлопнув в ладоши, Фиэалла сбросила на пол пояс и, наклонившись, подхватила подол туники, задирая его все выше и выше…

– вот показались коленки.

– а вот уже и пупок.

А вот уже и сброшенная туника полетела в угол, а нагая красавица Фиэлла прижалась к обнявшему ее гостю…

Она оказалась не только красивой, но и знающей искусство любви – Юний уже утомился, а неугомонная девчонка все никак не могла успокоиться. Восхитительная грудь ее – не большая, но и не маленькая, с крупными коричневатыми сосками – упруго покачивалась, плоский живот и плечи покрылись потом.

– Ты хороший любовник! – тяжело дыша, Фиэлла облизала губы и с лукавым прищуром призналась: – Меня здесь никто не выдерживал так долго… Никто, кроме… О! – Она нежно погладила Юния по груди. – Я вижу, у тебя много мелких шрамов… Наверное, ты не всегда был торговцем?

– Нет, просто я люблю драться на спор.

– А-а, – девушка снова прижалась к нему. – И все же, я думаю, ты не купец, ты – воин! Ведь так? Признайся, так? Ты ведь служил в римском войске? Там, в Эбораке… Так? Мне нравятся воины.

Рысь вздрогнул, но не показал вида. Кажется, она сказала про Эборак? Откуда она может это знать – предупредил староста? Зачем? И эта ее странная настойчивость… Все выспрашивает и выспрашивает… Лучше бы о себе рассказала.

– О, мой воин, в моей жизни нет ничего примечательного, клянусь богиней Бригиттой! – засмеялась Фиэлла, показав маленькие острые зубы. Неприятные, как у хорька. – Я вижу, у тебя меч. Думаю, ты хорошо им владеешь, ведь так?

– Торговцу иногда нужен меч, – с усмешкой отозвался Юний.

В этот момент на улице вдруг послышался откуда-то издалека жуткий приглушенный вой. Нет, он не был похож на волчий, определенно, не волчий, Рысь, как бывший охотник, сразу понял это. Фиэлла вздрогнула и непроизвольно повернулась к окну… И тут вдруг Рысь различил на ее спине, между лопатками, еле заметный в полумраке рисунок – белую лошадиную голову. А она не из простых, эта девочка…

Девушка резко обернулась, словно почувствовав пристальный взгляд Рыси… Глаза ее… о, в них прямо-таки сияло предвкушение какого-то близкого торжества! По крайней мере, именно так почему-то подумалось Юнию. Интуиция? Или подсказка богов?

– Ты хитрый, – губы ее вдруг скривились в незнакомой, злой и циничной улыбке, – хитрый римлянин.

Жуткий вой вдруг повторился, а затем – еще, действуя на ночную гостью так же, как на охотничьих собак звук хозяйского рожка. Фиэлла уже смотрела на Юния, как госпожа на раба, будто это и не она только что стонала в его объятиях.

– Что случилось? – напрямик спросил Рысь. – Что это за звуки там, далеко?

– О, я не слышала их очень давно, – прикрыв глаза, хищно улыбнулась девушка. – Как поется в древних преданиях – это племена Фир Болг и богиня Дон выходят из моря. О… Наконец-то…

– Да что такое случилось?

– Не случилось. – Фиэлла громко захохотала. – Еще не случилось, но должно случиться очень и очень скоро! А эти глупцы? Они думают, что надежно спрятали своих женщин? Глупых расфуфыренных цапель!

Рысь уже начал кое-что понимать. Кажется, девчонка ожидала кого-то. Того, кто придет с моря. Звук рога – это условный знак, а глупцы, по всей видимости, староста и его люди.

– Ты не любишь Фергуса? – тихо спросил Рысь.

– Я его ненавижу, чужеземец!

– Не называй меня чу…

– Хватит притворяться, римлянин! Ты слишком долго держал руки в гнезде гадюк… Люди старосты сторожат дом – ты не сбежишь, не пытайся! Просто не сможешь, как не смогли когда-то давно твои земляки – о, наши боги получили хорошую жертву!

– Постой, постой, – заинтересовался Юний. – Земляки? Ты имеешь в виду пропавший девятый легион?!

Фиэлла отмахнулась:

– Не знаю, о чем ты?! И все равно… Скоро придут друиды… Римлянин, ты будешь достойной жертвой!