...И паровоз навстречу! Панарин Сергей
Наутро, после церемонии возложения Хельги в гроб, прапорщик покинул пещеру Страхенцверга.
На душе у Палваныча было муторно. Он мысленно возвращался в полутемный зал, посредине которого гномы установили хрустальный саркофаг. Графиня Страхолюдлих лежала в нем бледная, как смерть. Малютки толпились с потерянными лицами у гроба, как еще вертикальные члены политбюро возле уже горизонтального. «Да, – мысленно согласился с собой россиянин, – вылитый колонный зал Дома союзов, ектыш…»
В замке Дункельонкеля тоже был колонный зал. Здесь Вождь собирал министров и прочих бюрократов.
До сего момента у читателя могло сложиться впечатление, дескать, Черное королевство – странная махина, управляемая сумасшедшим колдуном и двумя его подручными, одна из которых потеряла способности, а второй был годен лишь на то, чтобы слетать, куда пошлют, да передать, что скажут.
На самом же деле Доцланд имел четкую управленческую структуру. Более того, это был самый передовой государственный аппарат в сказочном мире. Дункельонкель, технократ от магии, упразднил власть поместных дворян. Впрочем, самих поместных дворян он тоже упразднил. Насмерть.
В Черном королевстве окончились времена самодеятельности гордых и своенравных баронов. Вождь и Учитель посадил вместо хозяев-дворян менеджеров-бургомистров. Бургомистры были пейзанами, то есть немагами. Дункельонкель не доверял пейзанам, поэтому над каждыми пятью бургомистрами поставил по проверенному магу.
Именно после реформы местной власти королевство Зингершухерланд прекратило существование и родился Доцланд. Колдун принял официальный титул Вождя и Учителя. Всем стало ясно: долго и тщательно готовившийся заговор привел к полной победе Дункельонкеля.
Первым указом Вождь создал министерство земель, которое занималось надсмотром за бургомистрами, а также планированием и сбором податей с людей.
Затем Дункельонкель учредил министерство магии – самое творческое и амбициозное заведение. Оно разместилось возле Великого Разлома. Десятки сильнейших колдунов и ведьм, ранее тайно работавших на Дункельонкеля, теперь составили цвет министерства магии.
Здесь трудился Улькхемикер – мастер, сумевший запустить поточное производство гомункулусов. Другие специалисты занимались еще более сумасшедшими проектами. Главное – Вождь и Учитель сам был автором каждой идеи.
Например, он поставил задачу создать темный непроницаемый кокон вдоль границ Черного королевства, и волшебники справились с этой задачей. В их распоряжении был неистощимый энергетический ресурс Разлома.
Третьим министерством стало военное. Сначала Дункельонкель выставил пограничников и создал крепкий дворцовый полк. Потом он создал еще три абсолютно секретных армейских подразделения. Работу одного из них уже почувствовали столицы Труппенплаца и Вальденрайха. Правда, тамошние вояки так и не увидели, кто, собственно, их бомбил. Второе направление подпитывалось результатами работы Улькхемикера. Самых некачественных бойцов-клонов уничтожил Палваныч. Третье подразделение до сих пор не проявило себя, так как Дункельонкель держал его про запас в качестве последнего, сокрушительного аргумента в войне с соседними королевствами.
И наконец, последнее главное министерство занималось сбором ресурсов. Белоснежка-Марлен обеспечивала поставки гномьего железа. Адольф добывал золото и магические предметы (Четыре всадника составляли лишь часть его интересов).
Остальные ведомства были рангом ниже.
Особо доверенных колдунов, таких как Марлен и Адольф, Дункельонкель посылал исполнять особые задания. Скажем, пропагандистскую диверсию с зеркалом в Наменлосе провернул шкафоподобный волшебник.
Был и третий приближенный соратник Вождя и Учителя. Неукротимый боевой маг по прозвищу Вольфшрамме[26]. Свирепый, как волк, он наводил ужас на врагов хозяина. Кличка прицепилась к колдуну много лет назад, после битвы при Стольноштадте, когда Иоганн Всезнайгель атаковал его изощренным заклятьем, известным под названием Мясорубка Преисподней. Вольфшрамме почти уклонился от волшебного удара, но один из призрачных ножей полоснул-таки его по лицу и груди.
Кстати, в том бою Вольфшрамме был последним защитником барабанщика, долбившего в Барабан Власти. Отброшенный наземь и потерявший сознание боец очнулся, когда Барабан был в руках светлых магов. Вольфшрамме вернулся к Дункельонкелю, тот простил ему провал, и с тех пор у темного мага не было человека вернее.
И вот сейчас, после того как плешивый Повелитель Тьмы разгромил армию гомункулусов, Вождь послал за головами Палваныча и Хельги преданного Вольфшрамме. К огромному сожалению Дункельонкеля, Вольфшрамме недооценил врагов. Прапорщик Дубовых удачно отстрелялся. Колдуна спасла необыкновенная живучесть. Получив ранения, он еле-еле выровнял полет и дотянул до границы Доцланда. Оттуда его переправили в столицу.
– Как же ты так? – спросил его Дункельонкель, сев на край кровати.
– Страхолюдлих я достал, – прохрипел белый от потери крови Вольфшрамме. – А проклятый Мастер Тьмы не призвал черта, как вы полагали… Он…
– Что? Что он? – Вождь чуть ли не затряс раненого за плечи.
– Он нанес удар неведомым оружием.
Обессилевший Вольфшрамме потерял сознание.
«Значит, в бою с армией чурбанов был не морок, навеянный бесом, а действительно странное оружие, – подумал Дункельонкель. – Хм, надо же, я и сам начал называть гомункулуcов чурбанами».
Глава Черного королевства покинул покои раненого соратника и, хотя ночь была в самом разгаре, созвал министров на совещание.
В колонном зале собрались четыре десятка колдунов. Они не стали петь традиционный гимн «Dozland, Dozland ьber alles», потому что Дункельонкель сразу обратился к ним с речью:
– Особый путь, на который мы ступили, тернист и опасен. Враги уже показали зубы. Всезнайгели заручились поддержкой двух демонов из иного мира. Это сильные соперники, но и у них есть слабости. И пускай разбита наша первая, дефектная армия. Я на то и рассчитывал, посылая ее в авангард. Единственное, я не рассчитывал, что разгром случится так скоро. Пришла очередь второй армии. Благодаря гению Улькхемикера ее солдаты получились толковыми и крепкими. Теперь они не разваливаются на кисельные части при первом же ранении. Я требую, чтобы каждый из вас работал с удвоенным рвением. Как дела с теплым обмундированием?
Вперед выступил министр снабжения:
– Половина второй армии обеспечена зимней формой одежды, ваше величество. Оставшиеся получат ее в течение двух дней.
– Ясно. Наступление – через два дня. Военные министры, Дриттенкенихрайх должен стать нашим в течение недели. Враги отреагировали быстрее, чем мы планировали. Поэтому посылайте с каждой сотней гомункулусов трех боевых магов.
Дункельонкель помолчал, вспоминая, что еще хотел сказать.
– Ах, да! Я хочу, чтобы сбежавший генерал Баббельнъягд был пойман и предстал передо мной. Предателей надо карать неотвратимо и жестоко. На этом все. Министры магии, останьтесь. Остальные – свободны.
Глава 9.
«Поберегись!», или Наглость города берет
Коля Лавочкин и Иоганн Всезнайгель приготовились к переходу сквозь западную стену синей комнатки.
– Я не знаю, что нас там ждет, – сказал колдун. – Поэтому будь начеку и держись за моей спиной. И сразу, пока не забыл: ты мальчик взросленький, бреешься, я гляжу, посему, если нам суждено будет разделиться, действуй сам, спасайся, пробуй вызволить ту, за кем идешь. Не дрейфь, понял?
Солдат хмуро кивнул. Его тяготил запрет Полкового Знамени на ворожбу. «А вдруг там, под Черным королевством, и вправду засада? Эх, без магии от меня никакого толка», – с горечью подумал Лавочкин.
Портал открылся, путники нырнули в сиреневое марево.
Никто не готовил им торжественной встречи. Комната как комната, шесть теплых стен, песчаный пол. В одном из углов валялось какое-то тряпье. Мрачные Колины ожидания не оправдались: в стане врага о его визите, разумеется, не знали.
Всезнайгель замер, как бы прислушиваясь:
– Полезли вверх.
Он не стал взлетать по колодцу, как делал это по обыкновению, и воспользовался лестницей. Солдат карабкался сзади.
Подъем оказался сравнительно недолгим. Лаз спрятался в узкой пещерке с низким потолком. Здесь было сыро, прохладно и сумрачно. Ветер дул к выходу, маячившему вдали.
Иоганн дождался Лавочкина, зашагал на свет. Парень последовал за колдуном.
Осторожно выглянув наружу, разведчики увидели хвойное редколесье, заснеженные холмы и поля.
– Итак, мы к северу от Зингершухерштадта, в дне ходьбы. Надеюсь, Дункельонкель не перенес столицу поближе к Разлому, – сказал маг, доставая из заплечного мешка карту.
Похожая была у короля Труппенплаца, вспомнилось Коле. На ней изображался прекративший существование Зингершухерланд. Шестиугольник, в который ткнул пальцем Иоганн, располагался примерно посредине между столицей королевства и границей с Дробенландом. Великий Разлом был значительно южнее и западнее Зингершухерштадта.
Сунув карту обратно, Всезнайгель вышел из пещеры и вступил по колено в снег.
– Морозно, – оценил он. – Тут значительно холоднее, чем в соседнем королевстве, Николас!
Лавочкин молча покинул подземелье. Осмотрелся.
Путешественники оказались у подножья высоченной горы. Ее основание было продолговатым, смещенная вбок вершина раздваивалась. Коля подумал: «Если бы какому-нибудь нашему скульптору-гигантоману заказали изваять руку, показывающую знак виктории, то он забабахал бы такую громадину».
– Юг – там. – Колдун показал на гору.
– Сейчас вы скажете, что нам нужно туда лезть, – пробормотал солдат, ежась на ветру.
– Умный в гору не пойдет, – изрек Иоганн.
– А нормальные герои всегда идут в обход.
– Бесспорно. Не отставайте.
Они отправились на запад, чтобы ветер дул в спину. Сугробы затрудняли движение, и вскоре разведчики не только согрелись, но и начали потеть. Запасливый Всезнайгель-старший предпочел не тратить энергии «талисмана комфорта». Отверстия в горе, похожие на то, из которого вышли колдун с рядовым, встречались примерно через каждые пятьдесят шагов. Постепенно путники отдалились от тела горы метров на тридцать.
Спустя час они поравнялись с большой пещерой. В нее легко поместился бы взрослый дракон.
– Интересно, что там, – сказал Коля и… поскользнулся.
Он постарался вернуть равновесие, но не справился, плюхнулся в снег.
– Блин! – вырвалось у Лавочкина. – Как же это я?
– Растяпа, – прокомментировал остановившийся Иоганн. – Устал наверняка. Есть смысл сделать привал. Попутно любопытство удовлетворим.
Маг направился к черной пасти входа. Рядовой поднялся…
И тут затряслась земля.
Разведчики принялись озираться, опасаясь, что бегут великаны, но кругом не было ни души.
Зато в глубине пещеры загорелся глаз, стал расти, приближаться, и Всезнайгель скинул с плеча походный мешок, изготовился к бою. Коля попятился и вновь поскользнулся. На сей раз он удержался на ногах, глянул вниз.
– Металл… – озадаченно промолвил парень, поднимая глаза.
Из подземелья вырвался не зверь пещерный, не дракон-калека и не циклоп пьяный.
У Лавочкина челюсть отвисла.
Паровоз.
Словно скопированный с дореволюционных фотографий.
Настоящий, с дымом из трубы, стучащий по…
– Рельсы! – понял солдат. – Иоганн, с дороги! Уйди с дороги!
Коля рванулся к колдуну, тот уже начал произносить заклятье.
Паровоз катился слишком быстро.
Всезнайгель пустил в стальной лоб локомотива огненный шар. Пламя разбилось, облизало черный корпус, рассеялось.
– Прыгай! – завопил парень.
Лавочкин метнулся влево, рыбкой ныряя подальше от скользких рельсов.
Паровоз пронесся мимо, обдавая рядового волной снега – передний щиток лихо рассекал сугробы.
Лязг металла, стук по стыкам, недлинная череда вагонов.
«Откуда ты тут?» – недоумевал солдат. Что-то подсказывало ему затихнуть.
Состав удалялся, не снижая скорости. Коля подождал, потом осторожно встал:
– Иоганн!.. Иоганн!..
Колдуна нигде не было.
Лишь его мешок на снегу.
Рельсы теперь блестели двумя бесконечными лентами. Поезд скрылся за ближайшим холмом.
Парень внимательно изучил сугробы вдоль полотна, только какие уж тут следы! Паровоз все замел.
– Где же Всезнайгель?.. Может быть, его засыпало? – прошептал солдат.
Он рассудил: «Если бы Иоганна сбило, то уж точно не засыпало бы полностью. Если бы он залег сам, то давно бы встал. Следовательно, Колян, он прицепился к поезду».
Лавочкин сгреб мешок Всезнайгеля. Побрел ко входу в туннель.
Рядовой был в смятении. Мысли неслись галопом: «Как же я без Иоганна? Что с ним? А мне – ждать здесь? Идти вслед за поездом? А вдруг до ночи не попадется жилье? В поле или лесу я ночевать не буду. Ждать. А сколько?.. Когда же Знамя восстановит силы? Может, уже? Но оно обещало подать знак. Откуда здесь железная дорога?.. Стоп! Соберись, Колян!»
Зайдя в пещеру, солдат присел в стороне от пути, привалился к гладкой стене.
– Вот, блин, елки-ковырялки! И шпалы ровненько уложены. Все по науке, – проговорил парень, чтобы убить тишину.
Он потер лицо, приводя мозги в рабочее состояние.
«Давай по порядку, – призвал он себя. – Паровоз. Откуда? Вариант первый – изобрели. Невероятно. И слишком уж он похож на наши прошловековые. Отсюда следует вариант второй – мы с Палванычем в этом мире не одни. Дункельонкелю помогает какой-нибудь чудак из нашей реальности. Например, мальчонка, который любит играть в паровозики… Шиза, галимая шиза! Но по-другому не объяснишь. И теперь совершенно ясно, куда направлялось добытое гномами железо».
Рядовой Лавочкин воспрял духом, взбодрился и даже почувствовал голод.
– Я кушаю, значит, существую, – изрек Коля, доставая из своего мешка твердый сыр и сухари, завернутые в тряпицу.
Мешок Всезнайгеля-старшего лежал рядом. Парень извлек из него флягу с водой.
Перекусил, не прерывая мыслительного процесса. «Иоганн обязательно вернется. Не прилип же он к паровозу! Вообще, я не представляю, зачем он заскочил в поезд. Может, решил угнать? – солдат усмехнулся. – Глупости. Он впервые увидел локомотив. Вряд ли он успел понять, что это за зверь. Вон, даже файерболом пульнул. В любом случае я не должен сидеть сложа руки».
Коля закончил трапезу, рассовал остатки сухого пайка по мешкам. С ностальгией вспомнил о волшебной флейте, которую пришлось вернуть троллю. Сейчас цыпленок табака и кружечка доброго эля были бы кстати.
Солдат посмотрел наружу. Нет, не чернел силуэт колдуна. Снег, лес да холмы. Ничего.
Вздохнув, Лавочкин отправился в глубь туннеля. Темнота мешала, но рядовой держался за стену и ступал осторожно.
Шагалось медленно. Парень ощутил, что проходит поворот, а затем далеко впереди забрезжил неясный свет. Сначала Коля принял его за фонарь следующего паровоза, однако было тихо.
Он не считал шаги. Просто понимал, что протопал пару километров, прежде чем свет стал ярким. Незадолго до этого рядовой услышал стук и скрежет. Впереди кто-то работал.
Наконец, он вышел в огромный зал, заставленный ящиками. Ящики были большими – с вагон. Железнодорожная ветка делила гигантское помещение надвое. Создавалось впечатление, будто здесь целые кварталы, заполненные ящиками. Солдат залез на первый, огляделся.
Да, зал поражал воображение. На высоких сводах висели огромные фонари. Край «ящичного города» виднелся вдалеке. Оттуда и доносились звуки размеренных ударов и лязг.
– Значит, нам туда дорога, – пропел Коля.
Спустившись на каменный пол, рядовой потрусил вдоль рельсов, стараясь держаться в тени ящиков. Парень поймал себя на мысли, что высматривает на их стенках надписи наподобие «Не кантовать!». Причем на русском. Было бы здорово…
Впереди началось движение – катали вагонетки. Лавочкин свернул за ящик и столкнулся нос к носу… с собой.
Серая роба. Меч в руке. Тупое выражение лица.
«Клон!» – мгновением позже догадался солдат.
– Тебя не должно быть здесь, – глухим голосом проговорил гомункулус.
– А где мне следует быть?
– В казарме ты должен быть, – так же без интонаций ответил лже-Лавочкин.
– Спасибо, сынок, – язвительно произнес Коля.
– Не понял смысла. Тебя быть не должно здесь.
– Угу, ясно, заладил, как попугай.
Рядовой пошел прочь, внутренне содрогаясь: «Неужели я со стороны кажусь таким тупым идиотом?»
Пробравшись поближе к открытому пространству, Лавочкин принялся наблюдать.
Здесь был сборочный цех. Что собирали, осталось загадкой. Махина, над которой трудились гномы, закованные в кандалы, была частично закрыта материей. За работой маленьких специалистов следил глистоподобный старикашка, плешивый и с жиденькой бороденкой. При нем топтался рыжий заросший бугай. Солдат окрестил его Гориллычем.
Двойники Лавочкина были выстроены цепью по периметру, вероятно, для устрашения гномов.
Старикашка строжился, брызгал слюной и гневно потрясал посохом. Гориллыч откровенно скучал, почесывая косматый затылок и рыча на мелюзгу.
Ни речей глистоподобного, ни рыка амбала парень не слышал – все заглушал грохот, доносившийся из-за длинного ангара. Вагоны разъезжали по веткам. Вдалеке на одной из платформ грузили ящик-переросток.
Мимо рядового промаршировал отряд гомункулусов. Лавочкин запомнил их потешную манеру ходить. «Гуси лапчатые», – хмыкнул он.
Затем Колино внимание привлек ангар, на стене которого готическим шрифтом было начертано: «Страна Преподавателя выше всего!» Чуть ниже и помельче написали: «Колдунизм – высшая стадия развития человечества и гномчества!»
– Ура, товарищи, – прошептал разведчик.
«Все это познавательно и загадочно, – подумал он, – только что дальше-то?»
– Ты! – раздалось за спиной солдата. – Назови себя, бездельник!
У рядового душа в ботинки провалилась.
Он повернулся и увидел старикашку, похожего на глистообразного, но потолще и без посоха.
– Я… – растерялся парень.
– Тупой чурбан, – брезгливо прошамкал старик. – Пойдешь со мной.
Лавочкин поплелся за бородатым, копируя гусиную походку своих алхимических потомков. «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу», – вспомнилось Коле, когда он понял, что идет к Гориллычу и гневному плешивцу.
Бежать? Поздно. Вот она – площадка. Все как на ладони. Поднимут тревогу, начнется облава. Парень решил рискнуть.
Когда они с плотным стариканом приблизились к махине, глистообразный бросил на них мимолетный взгляд и продребезжал недовольно:
– Ну, и кого ты привел, Мангельштамм?[27]
– Опять бракованный чурбан, Панцер[28].
Мангельштамм посмотрел на Колю пристальнее, отступил, выронил посох. Бороденка позорно затряслась.
– Ты?.. Ты?.. – Он был умелым магом и мог распознать пришельца из иного мира. – Ты – Николас?!
Плотный отпрыгнул от Лавочкина, точно ошпаренный. А Гориллыч с интересом уставился на Колю. Зубы у рыжего верзилы были кривые и гниловатые.
Солдат набрался храбрости и изрек:
– Да, Панцер. Я явился. Я явился за тобой.
– А! – завизжал плотный. – Он знает твое имя!
– Я и твое знаю, Мангельштамм, – холодно произнес солдат.
– Ох! – Старик впал в ступор.
– Кретин, – прошипел Панцер. – Мы же сами при нем имена употребили!
Однако глистообразный не делал резких движений и выглядел заранее проигравшим. Тем не менее он сглотнул комок, застрявший в горле, и велел Гориллычу:
– Защити меня, убей его!
Двухметровый бугай насупился.
– Заради чего мне это надобно? – пробасил он.
– Падлюка! Ты обязан мне подчиняться!
– Тю-тю-тю! – Рыжий показал веснушчатые ладони. – Я по поводу железа. Мне никоим образом нельзя драться. Я зарок давал.
Плотный стал выходить из пугливо-благоговейного транса. Его глаза забегали, в них появился недобрый блеск – Мангельштамм готовился нанести магический удар.
Лавочкин гаркнул:
– Стоять на месте! Я твои штучки предвижу.
«Застращал идиота», – подумал Панцер.
– Я не застращал идиота, а оказал на него непреодолимое воздействие, – спокойно выдал солдат.
Ему самому было чертовски боязно, но блеф увлек, а тут еще и дар чтения мыслей вернулся.
От Гориллыча, кстати, исходила теплая волна любопытства. И все.
Зато Панцер сдрейфил не на шутку, схватился сухой ручонкой за голову, словно намереваясь спрятать мозги от Колиной «прослушки».
Гномы давно оставили дела и, раскрыв рты, следили за разговором.
– Страхенцверги среди вас есть? – громко спросил парень.
– Я из них, – помахал один из бородачей.
– Привет от родни. Очень гостеприимная у тебя семья. – Рядовой вернулся к троице угнетателей. – Вариантов два. Смерть и повиновение.
Коля сделал шаг к старикам и рыжему. Плешивцы сдали назад, гигант остался на месте. Солдат обратился к нему:
– Тебе я предлагаю дружбу, железный…
Россиянин хотел сказать «мастер», так как понял, что заросший мужик – специалист по металлу, но тот прервал Лавочкина:
– Ганс. Железный Ганс.
Память вытолкнула на поверхность нужную сказку. Парень аж крякнул:
– Тот самый Железный Ганс?!
– Самоличной персоной, – прогудел здоровяк, явно польщенный Колиным возгласом.
– Выбрался из грязи и стал служить Дункельонкелю, значит.
Ганс потер нос:
– Позволительно и так преподнести, не спорю. Хотя… Ладно. Мешать тебе не буду, но и помочь не в силах.
Панцер затряс головой. Коля попробовал надавить на старика:
– Ну-ка, не дергаться! Что вы тут собираете?
– Так я тебе и сказал, – проблеял Панцер. – Эта тайна умрет вместе со мной.
– Хм. Ну, похоже, вам с ней недолго осталось, – сострил Лавочкин. – Эй, Мангельштамм, что это за машина?
– Панцер, – жалобно выдавил плотный, косясь на начальника.
Глистообразный пронзил соратника яростным взглядом.
– Ясно, – резюмировал парень. – В молчанку играем. Хоть ты, Железный Ганс…
Ему не дали договорить. Коля услышал грозные вопли и обернулся. Со стороны железнодорожных путей к нему бежали вооруженные люди, причем не только его двойники, но и настоящие «человеки».
– Вы дали знак? – спросил разведчик стариков и Ганса.
Те молчали. Ответил гном-Страхенцверг:
– Нет, просто если на участке останавливаются работы больше чем на три минуты, прибегает охрана.
«Повод не важен, главное – пора убегать», – смекнул солдат. Он махнул рукой, мол, привет всем, и драпанул обратно к ящикам.
У него была неслабая фора. Нырнув в «квартал», парень после первого же ящика свернул влево, надеясь, что давешний часовой еще торчит на своем месте. В Колиной голове созрел план с переодеванием. Серая роба и меч сделают настоящего Лавочкина неотличимым от клонированного.
К счастью, гомункулус стоял на посту. Среагировав на топот рядового, он нахмурил брови и пролопотал:
– Стой, тебя не должно быть здесь.
– Как тебя зовут? – пропыхтел солдат.
– Зед зед зед ноль шестьдесят пять. – Слова вывалились из чурбана, как шары из лототрона.
– ZZZ-065?! Отличное имя для мальчика, – усмехнулся Коля. – А кто это там у тебя сзади?
Гомункулус повелся на провокацию.
Бить по голове свою копию, даже такую тупую, было трудно, но парень справился.
Задребезжал выпавший из руки меч, Лавочкин подхватил обмякшее тело. Оттащил в ближайшую нишу, образованную плотно, но неровно сдвинутыми ящиками.
Стянув робу и штаны с клона, солдат переоделся. Собственные пожитки он распихал по мешкам. Там же взял кусок веревки и связал часового.
Поблизости раздались топот и отрывистые команды. Стало быть, охрана сориентировалась и начала поиски диверсанта.
Коля выскользнул из ниши, направился к оброненному гомункулусом мечу.
– Чурбан, иди сюда! – окрикнул его хриплый мужской голос.
«Елки!» – Парень замер, нарочито неуклюже развернулся. Скомандовавший человек наверняка был офицером. Среднего роста, умеренного веса. Неприметный мужик. Основная примета – черная военная форма.