Лицо войны Бобл Алексей
Я снова вскинул штурмовую винтовку. Звуки наших с Вулом выстрелов слились в один. И Франц, который за мгновенье до этого вновь уронил свое крепкое тело на землю, вскочил. Показал нам с Вулом большой палец: мол, классная работа, парни, – и побежал, только не вслед за Тедди, тащившим раненого к взлетавшим вертолетам, а куда-то в сторону. Кляня нас за беспечность.
Мы переглянулись с Вулом, не понимая, в чем дело. Вроде бы всех преследователей положили, Франц жив… И тут Вул Гловер, молчун и сама скромность, вдруг выдал громкое длинное ругательство, которое прежде мне доводилось слышать лишь однажды, от инструктора по снайперской подготовке на базе. Смысл ругательства сводился к тому: сработал по цели – не щелкой хлебалом, помни о первостепенных задачах.
Оказывается, пока мы прикрывали Франца, Маллоун попытался улизнуть. Но Франц не дал ему далеко уйти. Вовремя заметил, как тот нырнул в проход между блоками.
Когда Вул подбежал к проходу, Франц уже выволакивал оттуда лепетавшего, будто набедокуривший школьник, беглеца. Я направился было к ним, но не успел сделать и пары шагов, как за спиной раздались плевки из автоматов штурмовиков.
Теперь мне пришлось исполнять кульбиты, чтобы не угодить под огонь Вула, который первым развернулся лицом к врагу. Одна пуля, пущенная снайпером, прошла у меня в аккурат над плечом, другая уже значительно выше.
Я перекатился на бок и выстрелил, почти не целясь, по набегавшим из темноты фигурам. Один штурмовик упал на труп напарника со щитом, которого за момент до того свалил спецпатроном Вул. Следующему ауткомовцу снайпер попал в голову – брызнула кровь из раны, убитый взмахнул руками и рухнул навзничь. Четвертого срезал я.
– Долго возитесь, парни! – крикнул Франц.
– Да уж… – только и сказал Вул, склоняясь над Маллоуном.
– Уходить надо. – Я подбежал к ним.
Гул винтов на вертолетной площадке на миг прервал сильный взрыв. Мы машинально пригнулись, повернули головы.
– Ну чего встали, старик не жилец! – Франц выдвинулся мне за спину, занимая позицию.
Вул виновато посмотрел на меня – понятное дело, Кэп не обрадуется кончине барыги, хотя туда старику и дорога: шутка ли – получить три пули в грудь.
– Пока дышит. Берем его. – Я нагнулся, ухватил Маллоуна за руку. – Франц, прикрой!
Мы поволокли умирающего торговца оружием в сторону вертолетной площадки, вслед за удалявшимися фигурами бойцов нашей группы.
Черт, Кэп, когда выберемся, нам выскажет! Я бы сам на его месте высказал все, что думаю о наших действиях. Отстали, когда каждый ствол на счету, ценного «языка» потеряли… Да что там говорить, мы же давно вместе, мы понимаем друг друга без слов, но тут…
Пулемет Франца смолк, донесся вскрик. Я обернулся. Да что ж у нас сегодня все наперекосяк! Как Маллоуна засекли на пустыре, так и пошло-поехало…
– Дотащу! – рыкнул Вул, перехватывая за шиворот Маллоуна, у которого на губах пузырилась кровь.
Когда я подбежал к Францу, он перетягивал ногу жгутом. Пуля попала ему чуть выше колена и вышла сбоку из бедра. Вроде не сильно задело, крови не так много.
– Обопрись на меня! – Я выстрелил несколько раз по далеким фигурам в темноте и покрепче ухватил пулеметчика за плечо. Помог встать. – Бежать сможешь?
– Сейчас попробую, – процедил Франц и охнул, ступив на раненую ногу.
– Терпи.
Мы поспешили вслед за Вулом, пыхтящим с Маллоуном уже на плечах. Такая транспортировка тяжелораненого не способствует его скорому выздоровлению, но ситуация сейчас от нас требует быстрых и расчетливых действий. Нужно нагнать группу и, объединившись, выполнить задачу.
Вертолетов на площадке уже не было, если не считать полыхавшего факелом – зарево стояло такое, что было видно на много шагов вокруг. Группа обогнула его вдоль границы света и тени, все больше смещаясь к центру площадки, непрестанно огрызаясь из всех стволов. Такой маршрут выбрали не случайно – пламя дает сильную засветку в приборах ночного видения, мешает штурмовикам вести прицельный огонь.
Мы с Францем спешили изо всех сил, но все равно заметно отставали. К тому же я не понимал, куда ведет группу Гомез – она сильно вырвалась вперед, пересекая площадку, на которой не осталось техники. На чем, собственно, полетит пилот? Я-то думал, должны поднять вертолет, а сами будем под его прикрытием прорываться к штабу.
Горящая вертушка осталась за спиной, впереди показались два огромных эллинга для военно-транспортных самолетов, за ними в черноту ночи лентой убегала взлетно-посадочная полоса.
Под сводами ближнего к нам эллинга захлопали одиночные выстрелы, Чухрай, Гомез, Пак и Биррат ворвались туда и, похоже, зачищали территорию. Жебровски остался на площадке, энергично махнул нам рукой, присел и дал длинную очередь по дороге за периметром базы, на которой показался мех-босс.
– Надо помочь ему, – прорычал Франц.
Оттолкнул меня, запрыгал на одной ноге, пытаясь стащить со спины РПГ, полученный от Кэпа до переброски.
Счастливчик Тедди с пилотом наконец скрылись под крышей эллинга. На площадке маячили Вул с Маллоуном на плечах и Жебровски, стрелявший по мех-боссу, которому огонь из пулемета на такой дистанции – как мешку с песком укол иголки. ПБМ «Шторм» – это не легкобронированный мини-босс, просто так не завалишь, у него манипуляторы из многослойного композита, начинка корпуса, силовая установка, блоки с электроникой прикрыты наклонными стальными листами. Машина весит несколько тонн, несет на себе скорострельные пушки и кассетный модуль с ракетами.
– Дай сюда! – Я вырвал РПГ у Франца. – Беги к нашим – это приказ. С мех-боссом сам разберусь!
Насчет бежать с простреленной ногой – громко сказано. Но Франц не стал размениваться на оговорки, поковылял как мог в противоположную сторону, а я устремился к сетчатому ограждению базы, сокращая дистанцию с мех-боссом до расстояния прямого выстрела из РПГ.
Оператор ПБМ меня пока не видел или не считал нужным переключаться на одинокую бегущую к ограде фигуру. Смачно харкнули огнем объединенные в крутящийся блок на его манипуляторе стволы скорострельной пушки. Желтой трассой снаряды прошили покатую стенку эллинга, промчавшись мимо Жебровски, не прекращавшего стрелять в ответ.
Я наконец оказался возле ограды, сорвал с пояса штык-нож, приложил отверстие на клинке к соответствующему по форме выступу на конце ножен и начал резать сетку. Спустя несколько секунд протиснулся в прореху. Не удержался на ногах – сетка крючками уцепилась за форму, больно впившись в бедро, бок и ягодицы. Я не стал упираться, не было времени, раскорячился, повиснув в прорехе. Морщась от боли, кое-как водрузил РПГ на плечо и влепил гранату, целя в тулово мех-босса.
Не бог весть какой выстрел, главное – попасть, задержать на некоторое время ПБМ. Но результат превзошел ожидания: то ли оператор решил переключиться на другой тип оружия и ударить по эллингу ракетами, то ли просто заслонился от моей реактивной гранаты в последний момент, подняв манипулятор, на котором крепился кассетный модуль.
Взрыв сдетонировавших боеприпасов в кассете свалил механического монстра на землю. Волна горячего воздуха опалила лицо, рядом просвистели осколки. Фрагмент оторванного манипулятора врезался в ограждение, сломав опорный столб, отчего сетка сильно заколыхалась и меня вытолкнуло из прорехи на дорогу.
Дым от взрыва сдуло порывом ветра. Раздался скрежет, и ПБМ встала на одно колено. Бот-оператор шевелился за наклонными потрескавшимися бронестеклами кабины, пытаясь выпрямить верхнюю часть машины. Оперся обрубком манипулятора о дорогу, поднял другой, с пушками, вытянув в сторону эллинга.
Вот гад! Я рванулся – с треском разошлась штанина, распоротая сеткой, ногу обожгло болью от пореза. Плевать, нужно во что бы то ни стало не дать выстрелить мех-боссу! Если откроет огонь и подорвет наш транспорт в эллинге, лишит группу всякого шанса на успех. Тогда все будет зря. Столько усилий, столько жизней – все зря!
Похоже, я рычал, когда вскидывал штурмовую винтовку, и когда стрелял, тоже рычал, всаживая пулю за пулей в стекло кабины в надежде на то, что оно в конце концов не выдержит – треснуло же, когда в машину угодила граната.
Когда я подбежал к мех-боссу, тот так и не выстрелил. Стоял, застыв в прежней позе, слабо гудя энергоустановкой. За посеченным пулями стеклом с единственной дыркой виднелся силуэт оператора, повисшего в кресле на ремнях. Все-таки я добился своего, прикончил тварь.
Я оглянулся, услышав из эллинга шум набиравших обороты винтов. Ба, да там же…
Хвостом ко мне, с открытой рампой на взлетку выруливал конвертоплан. Такие универсальные машины есть на вооружении лишь у корпорации «Аутком». Выходит, Гомез еще до нашего появления просчитывала вариант побега, знала, что держат ауткомовцы в эллингах.
В залитом красным светом отсеке виднелись фигуры бойцов. Двое призывно махали руками, но мне не успеть. Не успею добежать – взлетят, не станут ждать.
Я крутанулся на месте – на пустыре шел бой, до штаба отсюда еще дальше, чем от стройплощадки, и в одиночку не пробраться. Даже если выживу, а выживу по-любому, всякий раз, словив пулю, буду появляться в точке сохранения, но при этом безоружный… Нет, не вариант. Тогда как поступить?
Вспомнилась операция в Басре. Взгляд уперся в кабину мех-босса. Я шагнул к машине, ухватился за нависший над головою манипулятор, подтянувшись, забросил ноги выше и рывком очутился на выступе, где смыкались стекла бронеколпака. Не придумав лучшего, улегся животом на него, шаря рукой по закраине с тыльной стороны кабины. Наконец нащупал что искал, дернул рукоять – под колпаком щелкнуло, и меня едва не сбросило на землю, когда треснувшее стекло с жалобным скрипом пошло вверх. Я съехал по нему, качнулся, держась за выступ, и оказался в кабине.
Отстегнул мертвого оператора и вышвырнул из кресла наружу, плюхнулся на его место, накинул ремни на плечи. Скобы на матерчатых концах ножных обхватов упрямо не хотели входить в замок. Так до конца и не пристегнувшись, я потянул рукоять, закрывая колпак, бросив сквозь щель взгляд на эллинг – конвертоплан уже выкатился на взлетку, округлые вытянутые гондолы двигателей на концах его крыльев были повернуты винтами кверху. Сейчас станут взлетать.
Над мех-боссом с рокотом прошли два «Ка-50» с эмблемами «Аутком» на брюхе. Значит, противник в курсе ситуации, знает, что наша группа захватила самолет, и намерен его уничтожить.
Я взялся за джойстики управления – перед глазами появилась схематичная видеопроекция: размеченная светящейся сеткой вертолетная площадка, эллинги, взлетная полоса и выползший на нее конвертоплан в виде ромба. Вертушки противника обозначены треугольниками, идут чуть выше и прямо по курсу. Я не стал изобретать велосипед, откинул планку предохранителя на правом джойстике и надавил красную кнопку.
Гулко бухнули скорострельные пушки на манипуляторе – в небе вспыхнула и рухнула на землю первая вертушка. Я плавно повел джойстиком вслед за другой. «Ка-50» начал уклоняться от трасс, но не хватило скорости. Мои снаряды отсекли ему хвост, и вертолет, закрутившись в небе волчком, упал близ взлетной полосы, подсветив ее вспышкой взрыва.
Ну все, теперь поехали.
Я расправил плечи, дернул вверх торчащую из-под сиденья гашетку. Барабанной дробью отозвались сработавшие по периметру колпака вышибные заряды. Сам колпак улетел вверх, кресло рванулось вперед, из глаз брызнули слезы. Миг – и за спиной с ревом включились пороховые движки катапульты. Я стремительно летел прямо на конвертоплан, с ужасом понимая, что наши курсы вот-вот пересекутся, если тот не приостановит свой взлет.
Скажем так, мне повезло с тем, что мех-босс стоял наклонно к земле, поэтому катапульта выбросила меня по настильной траектории, как когда-то оператора в Басре. Но сейчас, когда спас группу от гибели, я сам же мог ее и угробить, угодив конвертоплану в правое крыло, на краю которого гудел двигатель и бешено вращался винт.
Движок за спиной смолк так же неожиданно, как и завелся. До ушей донесся слабый хлопок. Я не успел сообразить, что это сработал тормозной-посадочный парашют, тело бросило вперед, ремни впились в плечи, ноги колыхнулись в пустоте, ища опору.
А ведь пристегнись целиком, я бы потерял время, выбираясь из кресла. Рванув замок на груди, освободился от ремней и спрыгнул на землю. Побежал изо всех сил к взлетной полосе. Рампа у конвертоплана была по-прежнему открыта, на краю стояли Жебровски с Вулом: первый держал снайпера за плечо, второй, присев, тянул в мою сторону руку. Я на ходу ухватился за раскрытую ладонь.
Рывок. Удар головой, плечом, коленями по рампе. Дьявол! Да сколько ж можно? Снова рывок. Меня втащили в отсек.
– Парни, – выдохнул я, – как же рад вас видеть.
Вул показал кому-то большой палец. Я поднял голову – наблюдавший за нами из глубины отсека Кэп кивнул и крикнул:
– Не спать, Дэни, у нас много дел!
Он отвернулся и принялся крутить какие-то рукояти у незнакомого на первый взгляд агрегата – над плечом у Кэпа вверх торчала продолговатая корзина из железных прутьев, окрашенных в желтый цвет. Я потер ушибленный локоть – Гомез и пилот, должно быть, в кабине. Пак с Чухраем и Счастливчиком Тедди, пристегнутые фалами к карабинам, скользящим под потолком по тросам, возились с дверцами шкафов, смонтированных вдоль борта в передней части отсека. Там же, немного дальше, на откидном сиденье за операторским пультом разместился Франц, под ногами у него лежал Маллоун. Интересно, жив старик?
У всех бойцов без исключения вместо шлемов на голове были наушники.
Пол сильно накренился, я взмахнул руками. Вул, схватившийся за грузовую сетку, принайтованную к борту, не дал мне упасть. Судя по ощущениям, конвертоплан быстро набирал высоту и совершал разворот.
– Живо ко мне! – рявкнул Кэп, перекрывая шум двигателей. – Жебровски, подносишь снаряды! Вул – заряжающий! Дэни, – он указал на пульт, – смени Франца, пусть он займется Маллоуном!
Все пришли в движение. Я пробрался в переднюю часть отсека и понял, чем занимался Кэп, почему велел Жебровски подносить снаряды. Агрегатом оказалась казенная часть стопятимиллиметровой безоткатной гаубицы. Чухрай с Паком проверяли в шкафах пятизарядные кассеты для скорострельных пушек, расположенных с противоположной стороны. Да у нас не просто конвертоплан, у нас самая настоящая летающая крепость, ударный самолет поддержки наземных сил! К тому же, если я правильно разглядел на подлете с катапульты, конвертоплан имел особую конструкцию днища и при необходимости мог садиться на воду.
Ну, теперь наш ход. Я принял у Франца наушники – честно говоря, он бы с трудом разобрался с аппаратурой корректировщика огня. По выражению на его лице было видно, что рад такой замене. Поправил гарнитуру и услышал голос Гомез:
– Мы над главной улицей базы. Делаем заход на парк боевых машин, давим из всех стволов мех-боссов и штурмовиков. Затем разворот, имитируем атаку, зависаем над штабом и высаживаем десант.
– Добро, – отозвался Кэп.
Я склонился над пультом, быстро считывая информацию с мониторов, вводя приоритетные цели. Запищала бортовая РЛС, уловившая сигнал наведенного на нас по лучу комплекса ПВО. Трелью хлопков под днищем отозвались выпущенные пилотом тепловые ловушки. Следом за бортом громыхнули два взрыва, конвертоплан ощутимо тряхнуло ударной волной, но мы по-прежнему находились в воздухе, машина слушалась рулей. Выпущенные в нас ракеты прошли мимо.
– Огонь, Кэп, – скомандовал я, когда перекрестие прицела гаубицы легло на силуэт мех-босса.
– Выстрел! – отозвался Биррат.
За спиной громыхнуло, зазвенела в корзине выброшенная из ствола гильза.
– Пак, Чухрай – огонь! – приказал я, переключаясь на другой монитор.
Застрекотали снаряжаемые кассетами пушки, сминая пехоту возле казарм.
– Денис, это ты за пультом? – поинтересовалась Гомез и, не дожидаясь ответа, велела: – Перенеси огонь на главную улицу. Немедленно!
Я с трудом подавил желание дать еще залп по пустырю, где до сих пор сражались освобожденные нами пленные. Перенастроил прицелы орудий и подал команду стрелкам.
От грохота зазвучавшей в отсеке канонады не помогали даже наушники. В голове звенело, кислый запах пороха щекотал ноздри. Мы прошлись над базой, сея огонь, смерть и разрушение. Сделали разворот и начали имитировать новый заход.
– Открываю рампу, – едва расслышал я голос Гомез.
Конвертоплан завис над штабом – до крыши было не больше трех человеческих ростов. Сейчас мы классная мишень. Вновь запищала РЛС, предупреждая о ракетной атаке. На этот раз бортовой компьютер засек комплекс ПВО на пару мгновений раньше, и Кэп всадил в него фугас по моей команде.
– Жебровски, грузи кассеты в пушки! – приказал Кэп.
Я оглянулся на миг. Пак, Чухрай и Счастливчик устремились в рампу, придерживая фалы, скользившие по тросам под потолком. Вул заряжал гаубицу, Франц, перебинтовавший Маллоуна, поднялся с сиденья и, морщась от боли в ноге, похромал к Кэпу.
Видимо, план действий группы был согласован заранее. Просто его слегка изменили, когда я появился на борту.
– Не отвлекайся, Денис! – Гомез словно видела меня.
Возможно, так и было, в кабине пилотов могли находиться камеры, транслирующие картинку из отсека. Я вновь склонился над пультом, наводя стволы на цели. Сердце бухало в груди, секунды стали длиннее, впереди было самое сложное: ждать. Верить и ждать возвращения бойцов, высадившихся на крышу штаба. И конечно, надеяться, что вернутся они вместе с Кларком.
Мы отгрузили по целям вокруг еще полтора десятка снарядов из гаубицы и примерно столько же кассет из скорострельных пушек, когда Гомез сообщила:
– Набираем высоту. Огонь из всех стволов!
Зажужжали бортовые «миниганы», встроенные в корпус по бокам от кабины. Пулеметами управлял пилот либо Гомез. Я не удержался от соблазна и вывел ближнюю обстановку на монитор. Штурмовики, словно муравьи по тропам, стекались к штабу и попадали под огонь ползущего вверх и в сторону конвертоплана.
Громыхнула гаубица. За ней напоследок протрубили скорострельные пушки, и мы вылетели за пределы базы, фейерверком отстреливая тепловые ловушки.
Я отвлекся от пульта. Под закрывшейся рампой Пак с Чухраем бережно укладывали Кларка на пол. Подбородок генерала и шея были залиты кровью. Держась за пристегнутый к тросу фал, за ними стояли Тедди и Бридж.
Бридж!
Похоже, я выкрикнул ее имя. Наши взгляды встретились…
– Что с ним? – В отсеке появилась Гомез, подбежала к генералу.
– Бридж, – позвал я, – смени меня.
И выбрался из кресла, захватив с соседнего сиденья медсумку, оставленную Францем после перевязки Маллоуна.
По команде Кэпа Пак с Чухраем вернулись на свои места возле пушек. Но бойцы все равно косились на генерала, лежащего на полу.
Кларк был очень плох. Он умирал – на бледном, почти побелевшем лице шевелились лишь губы. Глаза были полузакрыты. Он говорил. Валькирия Гомез прижалась к нему, едва ли не касаясь ухом рта, и во взгляде ее виднелись лишь внимание и напряженная собранность.
Я достал из сумки медпакет, шприцы, заряженные капсулами промедола и другими стабилизирующими состояние организма стимуляторами. Хотел сказать генералу, что добыл технологию перемещения сознания в цифру, что технология работает и может спасти ему жизнь. Но Кларк остановил меня жестом, который не заметила Гомез.
Наверное, каждый из нас сейчас примерял на себя ее роль. Вот так, на глазах теряя отца, не всякий сможет оставаться сдержанным и дать родному человеку запросто умереть.
Губы Кларка перестали шевелиться. Валькирия слегка отстранилась, мгновение смотрела в застывшее лицо, затем прикрыла отцу глаза и поцеловала в лоб. Поднимаясь, сняла с себя куртку, протянула мне.
– Летим на Кипр, – твердо сказала она и направилась в кабину.
Я опустился на одно колено, расправил куртку и укрыл генерала с головой.
Глава 5
Секретное оружие
Нескончаемый равномерный гул за бортом мешал нормально разговаривать и не располагал ко сну. Хотя некоторым не привыкать, вон, Франц умаялся вконец, развалился на сиденье в хвостовой части отсека, запрокинув голову, сопит с раскрытым ртом. И все ему нипочем: шум, простреленная нога. Поблизости, через одно откидное кресло, клюет носом Пак, рядом, подтянув ноги к животу, устроился Чухрай – совсем как ребенок, сложил ладони под голову, похоже, что-то бормочет во сне, шевеля губами. Счастливчик Тедди – даже тот, невзирая на желание узнать обо всем, что случилось с группой за время его отсутствия, заснул близ операторского пульта, за которым сидела погруженная в собственные мысли Бридж. Я, Кэп, Вул и Жебровски бодрствовали вместе с ней, была наша вахта, точнее, вахта моей боевой четверки, в которую не входил Кэп. Просто ему не спалось, вот он и подсел ко мне, чтобы поговорить.
Гомез после смерти генерала так ни разу и не выглянула в отсек. К ней были вопросы, но мы с Бирратом решили с этим повременить. Никто не знает, в каком она сейчас эмоциональном состоянии. Кэп на всякий случай попросил меня свериться с картой, закралось у него одно подозрение насчет Валькирии, когда конвертоплан совершил пару резких кренов на крыло: вдруг майор решила повернуть обратно к базе? В гневе все может быть. Но курс лежал в Средиземное море. Мы действительно летели на Кипр, только двигались зигзагом, минуя захваченные противником территории.
Почему на Кипр? Хотел бы я знать. Но это может объяснить только Гомез.
Вул с Борисом Жебровски занимались стрелковым оружием группы. Чистили стволы, разложившись на полу в центральном проходе. Тело генерала Кларка оставили лежать возле рампы и накрыли брезентом, но вскоре оно бесследно исчезло. Видимо, статис-капсулу отключили, и проекция была удалена из протокола виртуальной платформы. Маллоуна, напротив, подняли на сиденья перед входом в кабину и даже в одеяло завернули, чтобы мягче спалось, и еще капельницу соорудили. Удивительно, но старик был жив. И было такое ощущение, что с каждой минутой ему становится лучше. На щеках появился заметный румянец, грудь вздымалась и опадала в такт ровного дыхания.
Я толкнул Кэпа и кивнул на Маллоуна:
– Ты что-нибудь понимаешь?
Кэп лишь пожал плечами.
– Почему Кларк, – продолжил я, – хорошо подготовленный физически офицер, умер с пулей в ключице, а этот… старик жив и вскоре будет выглядеть лучше Франца, а?
Кэп снова пожал плечами.
Я нахмурился и мысленно отругал себя за глупость – все время забываю о своих возможностях. После ночного боя не сразу сообразил, что к навыкам прибавилось хитов за подбитые ПБМ и вертолеты и что надо эти условные единицы раскидать, прибавляя к параметрам. Наконец-то открылся доступ к новым ячейкам памяти, куда можно поместить более тяжелые файлы, следовательно – слить образец стрелкового оружия или запихнуть тротиловые шашки. А ведь это серьезно улучшает мое положение: в случае гибели теперь не надо искать, чем вооружиться, извлек из ячейки предмет – и действуй.
Чтобы просканировать Маллоуна, в нужный раздел даже лезть не пришлось, интерфейс все сделал сам, но, кроме параметра здоровья у старика, ничего не показал.
Странно, страннее некуда. Может, он, как и Биррат, лежит в поврежденной капсуле? Но у Биррата вообще характеристики не видны, а у этого здоровье восстанавливается на глазах. Маллоун будто черпает силы извне.
– Не знаю, – после паузы откликнулся Кэп. – Может, позовем Гомез и спросим у нее, как такое возможно?
Мы переглянулись. Похоже, мое волнение передалось и ему. Ну еще бы, я ведь теперь в цифре, обладаю расширенными способностями, а Кэп достаточно умен и не лишен прагматизма, умеет складывать два и два. И если я удивлен тем, что Маллоун так быстро выздоравливает, значит, есть повод для беспокойства.
А повод действительно был. Маллоун быстро восстанавливается – я взглянул на дисплей наручных часов, – если так дальше пойдет, мы вполне сможем допросить его минут через пятнадцать-двадцать, потому что старик окончательно будет здоров.
– Давай, Дэни, зови майора, – сказал Кэп. – Хватит штаны просиживать.
– Да. – Я хлопнул себя по коленям и направился в кабину.
Гомез открыла раньше, чем я коснулся дверной ручки. Значит, есть у них тут видеонаблюдение за отсеком. Пилот глянул на меня через плечо, кивнул и представился:
– Лейтенант Тодор Глагов. – На усталом широком лице появилась улыбка. – Рад служить и воевать с вами. Лейтенант?..
– Денис Ковач. – Я посторонился, выпуская Гомез из кабины, и, подавшись к креслу, пожал протянутую пилотом руку. – Взаимно.
– Мы, случайно, не земляки? – Тодор попытался привстать из вежливости, но боль в посеченной осколком ноге не дала ему выпрямиться.
– Сиди, – улыбнулся я в ответ. – Судя по имени, ты болгарин.
Он кивнул.
– Значит, почти земляки. Я из России, но войну встретил в Корее. Ладно, мне пора, потом как-нибудь потреплемся.
Когда вышел из кабины, Гомез внимательно смотрела на спящего Маллоуна. Рядом с нею стоял Кэп.
– Готовы поговорить, майор? – поинтересовался я, решив выбрать официальный тон, чтобы не смущать Кэпа и подчиненных, да и, в принципе, саму Гомез.
Она подняла на меня отрешенный взгляд, явно что-то обдумывая, затем сделала приглашающий жест, и мы прошли к сиденьям в дальней части отсека. Майор села между нами, стараясь не смотреть на брезент возле рампы, под которым недавно покоилось тело ее отца.
– Все сожалеют о твоей потере, Валькирия, – произнес я. – Мы…
– Спасибо, Денис. Давай к делу. Вас наверняка волнует, почему летим на Кипр, а не на базу в Северной Африке.
Она сделала паузу, собираясь с духом. Видимо, зря я напомнил ей о смерти отца, но таков порядок вещей. Я должен был сказать, за себя и за Кэпа, за парней.
– Что ж, – Валькирия сглотнула и закусила губу, пытаясь сдержать слезы, – мы летим на Кипр потому, что там находится… – Она зашмыгала носом. – Там есть база, где можно дозаправиться. На ней все автоматизировано, отец лично строил… Полная секретность, никто не знает…
Она все-таки не сдержалась – слезы потекли по щекам. Закрыла лицо руками и уткнулась Биррату в плечо. Он по-отечески обнял ее, успокаивая, провел ладонью по волосам.
Черт! Еще недавно я считал Кларка предателем, проворачивающим махинации с «Трайбеком». Но всего за несколько дней мое мнение об этом человеке сильно изменилось. Он настоящий профессионал, преданный своему делу…
Был.
Даже умирая, передавал дочери важную информацию. Не знаю, успел ли попрощаться, но без сомнений отдал все силы и жизнь ради победы.
– Простите. – Гомез отстранилась от Кэпа, утерлась, приводя себя в порядок. – На острове мы будем в безопасности. У нас будет время подумать и проанализировать ситуацию.
– Но почему все-таки Кипр? – произнес Кэп.
– Отец выпустил по вам ракету и уничтожил следы санкционированной в Крепости операции.
– Мы догадались и не виним его.
– Но в штабе все равно стало известно.
– Как?
– Не знаю, возможно…
– Это Босквил, – уверенно сказал я.
– При чем тут заместитель командующего? – Гомез повернулась ко мне.
– Босквил работал на Кило и помогал Руди Новаку. – Я размял пальцы, щелкнув суставами. – Кажется, оба не знали, что действуют в связке, Кило использовал их вслепую. Я был некоторое время в плену на флагмане эскадры, куда вскоре прибыл генерал. Он лично допрашивал меня, пытаясь завербовать. Потом у меня состоялся разговор с ИскИном, который говорил странные вещи: например, воюет с нами потому, что мы считаем его врагом номер один, хотя во всем виноват «Трайбек», пытавшийся взять под контроль управление военными базами на планете.
– И ты поверил?
– Послушай дальше. По словам ИскИна, именно «Трайбек» нанес ядерные удары по ТВД недавно. Помнишь, ты говорила, что люди умирают в капсулах? Разведка подтвердила наличие у «Ауткома» ядерных зарядов, а также возможность их доставки на большие расстояния. А теперь постарайся вспомнить: откуда пришла эта информация, по каким каналам?
Она на мгновение задумалась.
– Шифрограмму получили из штаба… на ней стояла личная подпись генерала армии Босквила.
Кэп покивал.
– Кило поручил ему прогнать дезу, чтобы мы думали, что у него есть такое оружие, и оставили Крепость, – озвучил вывод я. – Но на самом деле Кило хотел добраться до лаборатории, которую Али, уходя, запечатал навсегда.
Гомез села прямо, переваривая услышанное. Кэп выжидающе смотрел на нее.
– Правдиво звучит, – наконец сказала майор. – Убедительно. Осталось лишь поверить.
– Почему Кипр? – напомнил Кэп.
– Вас… – Она замялась. – Всю группу перед штурмом ТВД объявили предателями.
Мы с Кэпом тяжело вздохнули – чудесный расклад, значит, Босквил не врал и для своих мы теперь чужие.
– Но я постараюсь вас оправдать, – говорила дальше Гомез. – Прибудем на Кипр и…
– Каким образом? – перебил Кэп. – Вы сами недавно были в плену, майор. Особисты, стоит попасть к ним в руки, изолируют нас. Странно, что не сделали этого до сих пор. Не отключили наши капсулы.
– Капсулы не отключают, пока жизнеобеспечение функционирует нормально, – сообщила Гомез. – Лишь применяют карантинный протокол – это когда не ясно, под чьим контролем находится личность.
– А можно на языке нормальных людей? – уточнил Кэп.
И я кивнул. Мы ведь обычные солдаты, а не спецы по информационным технологиям.
– В «Ворнете» есть группа системного мониторинга, ею руководит ученый по имени Рюминг. Он разработал свод правил, которые действуют уже несколько месяцев. Если боец или офицер предположительно оказались в плену или перешли на сторону противника и местоположение капсулы известно командованию, ее помещают в карантин, временно прерывают связь с платформой…
Она застыла с раскрытым ртом. Можно было не продолжать. Босквил, похоже, постарался на славу. У нас осталась связь с симулятором благодаря измене генерала, который хотел завербовать меня и использовать в дальнейшем, для чего объявил предателем. Не складывался лишь один момент: почему Гомез до сих пор находится с нами? Вряд ли Босквил был так прозорлив и…
– Кэп, мы об одном и том же думаем? – Я посмотрел на командира.
– Если предположить, – начал тот, – что Босквил не позволил применить карантинный протокол для группы и пленных на базе Турчина, это объясняет происходящее. Кларк был фигурой, которую, как и тебя, наверняка пытались склонить к сотрудничеству с «Ауткомом». И все это в очередной раз подчеркивает значимость лаборатории в Крепости.
– Капитан, вам бы в разведке служить, а не патрульной группой командовать, – сказала Гомез.
– У Кило наверняка есть и другие помощники в штабе Оси. – Кэп будто не заметил комплимента. – Согласен, Дэни?
Я кивнул – этим объяснялась возможность Кило шантажировать меня путем разрыва «коммутации».
– Значит, по-вашему, Кило не враг, а союзник? – Взгляд Гомез был полон сомнения.
– Мы так не считаем, – ответил Кэп. – Для однозначных выводов недостаточно информации. Как много вы знаете о «Трайбеке»?
– Не больше вашего, капитан. – Валькирия пожала плечами и уставилась на брезент, под которым недавно лежал ее отец.
Ясно. Все секреты Кларк унес с собой. Дал нам наводку на Кипр и умер. Вот почему командир хотел знать, зачем летим на остров. Старался убедиться в правильности своих размышлений, и в итоге все сошлось на «Трайбеке». Кэпу действительно нужно служить в разведке – я бы так вдумчиво по полкам не раскладывал, я больше привык накоротке или, как еще говорят, прикинуть все на коленке, пройдясь по верхам, зачастую упуская важные моменты.
Валькирия нервно покусывала губу, лицо было напряжено.
– Ну хорошо, – командир потеребил большим пальцем усы, – какой теперь план, майор?
– Выйти на связь с командованием.
– Но… – начал я и смолк, когда Кэп поднял руку.
– Мы должны это сделать, – настойчиво заявила Гомез. – У нас есть ценнейшая информация. Если Босквил работает…
– Работал, – снова влез я. – Он погиб. Мне удалось бежать. Я убил себя. Я теперь в цифре, Валькирия. Али передал мне технологию, которая спасла меня. Спасла не раз!
Она растерянно хлопала глазами, а я продолжал рассказывать, каким образом была уничтожена эскадра, как я вынужден каждый раз менять точку сохранения, чтобы не потеряться и не оказаться в дурацком положении, без оружия и снаряжения. Что Кило имеет, хоть и не подтвержденную фактами, возможность разрыва «коммутации» сознания и тем самым шантажирует людей, заставляя работать на себя. Значит, все-таки есть у него доступ к нашим виртуальным платформам, за безопасность которых отвечает группа Рюминга. Но самое главное – ИскИн пытается добраться до «Трайбека», считая его виновником случившейся войны.
– Поэтому нам нужны все имеющиеся сведения о «Трайбеке», – закончил я и указал на Маллоуна. – И вот наш единственный ключик к нему. Лежит, дышит, поймав три пули в грудь. Не ровен час поднимется и заговорит.
Все уставились на старика.
– Согласны? – спокойно сказал Кэп, обращаясь к Гомез.
Она вновь пожала плечами.
– Тогда самое время допросить старика Маллоуна. Дэни.
Я поднялся с сиденья.
– Мы подлетаем, – остановила меня Гомез. – Будите остальных. Допросим Маллоуна на земле.
– Уверены, – Кэп придержал ее за руку, – что не следует поторопиться?
– Да. Здесь мы в безопасности. О базе, кроме нас, никому не известно.
– Я не об этом, – Кэп отпустил ее руку и тоже встал. – Хотел уточнить, можем ли как-то еще помочь тем, кто остался на Аравийском ТВД?
Гомез смутилась, на миг отведя глаза, и с какой-то глухой и задушенной внутри скорбью сказала:
– Там почти некого было спасать.
– Это как? – Кэп по-прежнему смотрел на нее, ожидая пояснений.
– Вирус убивал людей. Тот вирус, который проникал в капсулы после взрывов ядерных фугасов. Большинство пленных были заражены.
Я повернулся к Бридж, сидящей за пультом. Выглядела она не очень: испарина на лбу, под глазами темные круги.
– Генерал Кларк был в их числе, – сказала Гомез. – Ваша группа, капитан Биррат, и так сделала невозможное. Спасибо, сэр.
Она быстро пошла в кабину.
– Командуй «подъем», Дэни, – велел Кэп и направился к Бридж.
Я растолкал бойцов, предупреждая о скорой посадке, и занял место за операторским пультом, сменив Эвертон, которой стало еще хуже – чахла на глазах, словно цветок без воды под палящим солнцем. И как это я упустил и позволил ей дежурить столько времени?
Вул с Жебровски собрали и раздали оружие, встали к бортовым орудиям. Пак, Чухрай и Счастливчик Тедди на всякий случай пристегнулись фалами к тросам под потолком – Гомез заверяла о безопасности объекта, но вдруг придется высаживаться с воздуха и зачищать территорию? Франц вернулся к Маллоуну, который, будто почувствовав скорый конец путешествия, открыл глаза и молча наблюдал за происходящим в самолете.
Кэп прошелся напоследок по отсеку, как всегда, убедился в готовности людей и вернулся к гаубице.
Читать бесплатно другие книги:
