Стратегия. Командировка Денисов Вадим
Откуда в тебе столько лютой ненависти, девочка? Откуда… Стихийная спецподготовка, как у леопарда, — на злобе выехать вместо силы. Плюс позорно упущенная добыча.
Мы же тебе ничего не сделали, просто проезжали мимо.
— Не баба она. Тварь ядовитая, — добавил Гоблин и с этими словами быстро вытащил парабеллум. Приставил и выстрелил.
Чернявенькая мешком обвалилась в траву. Мишка спрятал пистолет, зачем-то вытер руки о штаны, повернулся и сказал с невеселой улыбкой:
— Видишь, командир, уже исправился, как и обещал…
Я прислушался к своим ощущениям. Ничего, никаких вибраций.
Какая-то звенящая пустота. Словно муху газеткой пришибли.
Хороший урок мы получили. Вот ведь странно: два бандита, и два столь разных финиша. Почему вышло именно так, а не иначе, где тут маркеры и критерии? Задачка для единичных философов. А мы не философы, мы сталкеры, наше дело трудовое.
Сложное оно, Дикое Поле, скажу я вам. Плохо тут.
График движения уже просто пугал.
Если группа и дальше будет двигаться такими черепашьими темпами, с потом и кровью продираясь через каждый поселок, не говоря уже о городах, то мы ни хрена не успеем сделать. Поэтому я гнал как только мог и насколько позволяли условия дороги. Как угодно, но к ночи мы должны быть в чертовых Белевцах. Еще немного, и я заранее начну ненавидеть этот аэродром.
Сутки на возможные разборки и мародерку, и еще один день на дорогу назад. Иначе терминал катапультирует сборный багаж без нас.
С Апшеронском было просто — города больше не существовало.
Метеорит-убийца упал не на городскую территорию, а немного северней, в районе поселка Вперед. Ударная волна и вспыхнувший следом пожар сделали свое дело — окружающий пейзаж напоминал исторические фотоснимки Хиросимы после роковой американской бомбардировки. Произошло это относительно недавно, в воздухе все еще стоял запах гари и какой-то ядовитой гадости, вполне может быть, что на путях стоял состав с химикатами.
В общем, пролетел я его на максимальной скорости — километров тридцать в час, больше никак: то завалы, то ямы, попадались места, где улица была почти полностью усыпана битым кирпичом. Мост через реку Пшеха чудом уцелел, чему способствовал его низкий профиль и удаленность от эпицентра! Признаюсь, обнаружив его целым и невредимым, я вздохнул с колоссальным облегчением: еще немного — и от частых переправ у меня разовьется какой-нибудь невроз.
После Апшеронска я решил, что теперь за руль может сесть Гоблин, чему Мишган только обрадовался — надоело ему потраченные ленты кузьминовскими охотничьими патронами набивать, а я получил возможность расслабиться. Относительно, конечно: впереди нас ждал Майкоп. Вот уж куда соваться не хочется… План объезда у меня имелся — посмотрим, что выйдет на самом деле.
Дорога пока в отличном состоянии. Мне подумалось, что в момент удара в Апшеронске жила нормальная община, организованная: за дорогой явно следили. Брошенных машин нет, а должны быть, если их не прибирали позже. Встречаются только битые. Нигде не видно валяющихся на асфальте кустов и лежащих поперек трассы деревьев, один раз даже заметил пятно кустарного ямочного ремонта, вроде того что производят у себя в секторе ребята из Нового Шахе.
И это сообщество нормальных людей, готовых жить и созидать, единомоментно убила Судьба из Космоса! Вот не сука ли она? От таких мыслей на душе стало погано до изумления. Разговаривать не хотелось.
Какое-то время я тупо смотрел в окно и читал таблички типа «Водитель, помни! Скорость на дорогах 90!». Какие там девяносто, в задницу… Вселенская напасть по-прежнему делала свое дело: на полотне появились воронки от ударов несгоревшей в атмосфере каменной или железной небесной мелочи — их латать уже некому. Вдобавок ко всему пошел сильный дождь, настоящий, проливной, дорога стала скользкой. Тяжелые капли барабанили по крыше, создавая монотонный шум, дворники еле успевали снимать со стекла потоки воды, видимость снизилась, скорость опять замедлилась. Трахома, сплошная тоска!
Похоже, в мои расчеты вкралась ошибка — дорога жрет больше времени, чем я предполагал.
Поняв, что устал от всех этих напрягов, как собака, решил немного отдохнуть и перебрался назад. Пристегнулся ремнем поперек живота — у Гоба есть нехорошая манера тормозить резко, — поворочался и попытался уснуть. Получилось.
На целых пятнадцать минут.
— Командир, разлепись! Здесь сворачиваем, а? — гнусный и образцово невежливый голос ворвался в короткое небытие, как ураган.
Кто-то бесцеремонно тянул меня за ногу. Проклятье, что? На хрена! Где я? Резко рванулся, забыв о ремне, выругался и кое-как сел, первым делом посмотрев на часы. Голова тугая, дурная… Надо же было суметь так глубоко провалиться за столь короткое время! Говорят, японцы так умеют делать, на обеденных перерывах — для профилактики инфарктов. Но я-то не японец.
«Егерь», тихо урча двигателем, стоял на развилке.
— Черт его знает, дай карту…
— Держи. И термос возьми рядом, глотни кофейку. Так что, тут сворачивать?
— Так точно… Сворачивай потихоньку, сейчас очухаюсь.
Уф-ф… Я осмотрелся. Вот оно, Дикое Поле.
Ровная, как стол, равнина разбегалась плоским кругозором, потому и панорамы города не видно. Да и не очень хочется, если честно, извиняй, Майкоп, нам не до тебя.
А что позади? Вдали в сером мареве смутно просматривается угловатый абрис трехкилометровых вершин Северо-Западного Кавказа. Ближе — лесистые холмы.
Машина, покачиваясь, ехала по лесной дороге.
Выбранный заранее съезд позволяет нам без засветки обойти большой город с запада, что и требуется, никто не заметит, большая часть этого участка пути проходит по лесу. Грунтовка хреновая, неухоженная, и это нормально. Если практически во всех южных городах России на магистралях и центральных улицах относительно чисто, то на грунтовых дорогах — кисло, особенно после дождя. Даже если это улицы пригородов. Администрации вечно не до них — чего тут парадного? Поэтому грейдеры проходят раз в пять лет, ливневых канав никто не роет, тротуаров порой просто нет. Чего же тогда требовать от дороги лесной? Пробили — и ладно, и на том рахмат.[8]
Примерно через семь километров езды лесными загогулинами верная «воровайка» наконец выбралась к мосту через реку Белую. Три километра — и мы выйдем на ключевую в маршруте трассу Р-253.
— Стоп! — крикнул я, едва мы подъехали к переправе.
— Что ты так пугаешь! — возмутился вздрогнувший Сомов, резко останавливая машину. — Понос прихватил?
— Мужик какой-то стоит на берегу… Елки, да он рыбу ловит! Так, надо побеседовать.
— Может, ну его? — усомнился Мишка. — Не к добру все эти контакты с местными, опять в задницу залезем.
— Мирный человек. Информация зарез нужна, Мишка, информация… Автомат оставлю, чтобы не пугать. Прикрой, если что.
Гоблин остался наверху возле авто, а я полез по склону вниз.
Сидящий со спиннингом в руках маленький седоватый дедок лет семидесяти услышал, мельком глянул и вновь продолжил крутить катушку. Рядом лежал еще один спиннинг — да он и нахлыстом может, по-разному пробует! А что, на безлюдье рыба в реках и водоемах, искусно угробленных техногенкой, восстановится очень быстро.
— Бог помощь, дедушка!
— И тебе в добрый путь, — сомнительно ответствовал ветеран-рыболов.
— Неужели форель появилась?
— Есть немного.
То да се, вы откуда и куда, а как тут у вас — постепенно мы разговорились, абориген был не прочь поболтать, скучно одному сидеть. Сам из местных, живет в двух шагах отсюда, в Приречном. Дедок оказался отличным собеседником, человеком широких взглядов, с весьма оригинальным чувством юмора.
— Бабка моя ухи просит. На тахте лежит, кряхтит. Она у меня молодая, на двадцать лет меньше меня прожила, вот ума и не набралась, ведьма… Представляешь, поехала на «москвиче» в город, на базар, и воткнула машину в осину! Вдребезги!
Представив охающую на перинах женщину, я участливо спросил:
— Как она, нормально?
— Какой там нормально! Говорю же, вдребезги! Двигатель разбит! Садись вот рядом, чего ноги мучить.
Я послушно присел на обрубок бревна.
— Поговорим… Тут и поговорить не с кем. Был соседушка, и тот придурок.
— Что так? — молвил я для смазки беседы.
— Продукты он у людей тырил, вот что, продуктовый вор. Нет бы магазины поискать, ведь консервы еще много, круп разных, на всех хватает… Нет же, у людей пер! Даже крюк себе специальный сделал, длинный, чтобы через форточки тащить. Пару раз его чуть не поймали — а суд тут скорый: повесят на площади, и вся недолга. А он все не унимался, каженную ночь шастал! И что, спрашиваю? Бог все видит! Вчера пилил сухое дерево в саду, так оно на него и упало — сломало дураку руку. И этот урод додумался поехать в больницу, там его и спеленали. Я, грешным делом, когда все это началось, думал, что идиотов сама жизнь быстро выкосит, а нате вам — их становится все больше и больше!
Из неспешного разговора я быстро понял, что в Майкопе установлен какой-никакой, а порядок. Народу проживает немного. Городская территория поделена между кланами и группировками всех мастей, они уже отвоевали и притерлись. В сектора просто так лучше не соваться, можно нарваться на неприятности, а вот в самом центре города — полный нейтралитет, там находится рынок, больница и небольшая воинская часть с каким-то майором во главе. Вояки пытаются сцементировать весь этот винегрет в нормальный анклав. Все почти как в том наваждении с табличками у перекрестка.
Крупные метеориты пока не падали, Космос этот город щадит.
Впрочем, выпытывать хитрыми методами ничего не надо, да и не получится — ушлый дед готов и сам все рассказать. За плату.
— Вижу, юноша, люди вы с другом состоятельные, пистолет вон крутой какой, одежда добрая, да и машина на зависть… Так что не обессудь: два патрона — и расскажу тебе про все майкопские расклады. Легче будет в общество входить.
— Да нам в Майкоп не надо, мы на Белореченск идем, — улыбнулся я.
— Тогда рассказываю о порядках на наших главных дорогах, — ничуть не смутился дед, перелистывая меню. — Понимаешь, добрый человек, на дорогах тут правила сложились особые, их выполнять надо…
— Два патрона? Любых?
Лучезарно улыбнувшись, дед кивнул. Я тоже. Ха! Предполагая такое развитие событий, подготовился загодя — в кармане позвякивало. Лихие времена, лучше носить с собой, в кисете вместо кошелька.
— Могу поведать о делах северней, это еще парочка.
— Север не интересует, дедушка.
— Как скажешь.
— А вы только патроны принимаете?
— Отчего ж? Лекарство можно, мыло, спички-зажигалки, батарейки, носки… Много чего в обороте ходит. Патроны проще всего имать — ты же не знаешь, касторка мне нужна для себя или карбофос для бабки.
Получив плату, рыболов начал рассказывать.
Оказывается, бывшие федеральные трассы, как и часть региональных, тоже объявлены нейтральными зонами с достаточно строгим регламентом. Дорога Р-254, по которой мы приехали сюда, в список не попала, на фиг она никому не нужна, в Туапсе ездунов практически нет, используется очень вяло. Ну, это я заметил. Нужная нам Р-253 — в регламенте.
Кроме собственно трассы, защищенной является и полоса земли по десять метров в обе стороны. Грабить нельзя. Случаи, конечно, бывают, но большинство проезжающих требование выполняют — если поймают, наказание последует очень суровое, за разбой на магистрали натурально рубят головы. Работает патруль, разные общины несут вахту по очереди и согласно графику. Вообще тонкостей оказалось много, мне даже пришлось записывать, переспрашивать и уточнять. Дед не сопротивлялся, честно отрабатывая две «семерки».
Например, такое правило: обгонять можно только через полосу, не в прижим, а вот пристраиваться в хвост идущей впереди машины ближе ста метров вообще нельзя… Трассу запрещено кому-либо блокировать препятствиями, взимать плату за проезд, а также ставить самодеятельные досмотровые посты. На съездах к родной деревне — пожалуйста.
Нечто подобное действует и на некоторых дорогах Платформы-5. Например, на Пакистанке. Но столь жестких регламентов нет, все так, на словах. Надо будет рассказать Сотникову о таком опыте.
Вызнав все, что мог рассказать дед по моему интересу, тепло попрощался с рыболовом и сжато пересказал разведданные Сомову.
— Забавно, конечно, — напарник отреагировал несколько непривычно. — Эволюция есть… Только все без толку. Видел, что с Апшеронском случилось? Тоже порядок был. Им не возюкаться надо, а принимать радикальные меры. Под землю лезть, что ли…
— Ты про легендарное московское метро?
— Может, и так. А это все, — Мишка мотнул головой в сторону города, — детский сад, путь в никуда.
Черт, неужели я доживу до того момента, когда помудревший Гоблин отложит пушку в арсенал и начнет преподавать науку жизни юным скаутам анклава?
Возле переплетения бетонного разъезда локальной трассы с отныне главной для группы магистралью стоял щит-указатель. До Белореченска столько-то, до Краснодара столько. Был указатель и на Туапсе. Добровольные информаторы не поленились: перед стрелкой кто-то пририсовал красной краской жирный восклицательный знак, а сама стрелка была перечеркнута двумя скрещенными костями.
Да… Спасибо, бляха, раньше надо было показывать!
Тронулся я медленно, даже опасливо. Регламенты эти, как все будет работать…
Вскоре позади показался быстро приближающийся автомобиль. Минута — и надраенный до предпродажного блеска белый «Йети» согласно местным правилам резко ушел на крайнюю левую полосу и обогнал нас как стоячих. Настоящее автомобильное движение! Непривычно-то как!
Трансивер молчит. Радиоспектаклей не будет.
— Может, музычку врубим? — предложил Мишка. Нет, все-таки мы с ним давно одно целое.
— Че там есть, покажи.
Сомов вытащил из бардачка пачку коробок и, развернув веером, показал мне.
— Давай этот воткнем! — я показал на альбом «The Very Best Of: Rancho Texicano» группы ZZ Top.
— Приемлемо, — согласился Гоблин, доставая матово-серый диск.
Точь-в-точь как хмурое небо у нас над головами.
Глава 10
АЭРОДРОМ В СТЕПИ
НА ГРАНИЦЕ СУМРАКА И ПОЛНОЙ ТЬМЫ
Идущий впереди автомобиль уже сорок минут не дает Гоблину покоя. Рулить парень не может, так переживает. То к стеклу пригнется, во что-то всматриваясь, то по баранке так шарахнет, что я вздрагиваю: того и гляди шлицы прорежет дальше по валу. Да и спицы на рулевом колесе грузовика вещь расчетная, при определенном усилии должны сгибаться. А если согнет?
— Подбронировали, как думаешь?
— Глянь, как легко идет! «Буханка» как «буханка», серийная машина.
— Не-э! У такого хозяина не заржавеет, наверняка что-нибудь прикрутил, — не сдавался Сомов. — Укрепил.
Умеет мой напарник загримироваться. Поначалу я этого паразита не раскусил, лишь некоторое время спустя верно считав прикол: издевается, собака.
— Кастет, а че у нас такого багажника нет, а?
— Кузов есть.
— А ксенонки назад?
— Да иди ты.
Какое-то время мы ехали молча, но я буквально виском чувствовал, как хулиган Мишка готовит очередной вброс. Покачественней. Так и случилось:
— Не шушпанцер в чистом виде, конечно… Желание есть, это чувствуется, хвалю. Но где школа?! — делано возмутился он, в очередной раз хлопнув лапой по оплетке руля. — Школы не вижу!
— Ох ты ж, бляха! Сенсей! — как бы купился я. А чего не купиться, до Усть-Лабинска ехать еще битый час, если все будет без сюрпризов. Так что можно и мне поиграть — какое ни есть, а развлечение. — И чего тебе не нравится?
— Он же в эти трубки явно армейские РДГ-2 запихал? Ненадежно как-то выглядит, хрен его знает, подпалится все сразу в нужный момент или нет. Угол можно побольше, от дождя не закрыты.
— Эрдэгэшки влагозащищенные.
— Ливень продавит! — усмехнулся Гоб. — А вот само желание приветствую — сразу видно, что хозяин относится к машине с любовью, украшает, заботится!
— Да ничего особенного. Взял мужик стандартный цельнометаллический УАЗ-3741, обвешал его, как передвижной цирк… Даже не лифтовал. Зачем столько фонарей лепить? Никакая бортсеть не выдержит. А потом, сам знаешь: каждый лишний постоянно возимый килограмм есть плюс к расходу.
— Конечно, ничего особенного. Если бы тебе дали побольше времени железки помять… Месяц-другой. Ты тоже что-то подобное мог сделать, да, Костя?
— Сомов, в глаз дам.
— Да не злись, шучу. Погляди на бойницы — ведь класс же!
Тут не поспоришь, сделано грамотно. В «егере» таких нет, что плохо. В зависимости от ситуации или мне, или Сомову придется торчать в люке и отстреливаться на чистом воздухе. А сталкеры очень не любят показывать свой драгоценный силуэт на фоне любого верхнего контура — готовая грудная мишень, которую при навыке можно разглядеть при любом освещении, хоть в темноте. На скорости и в маневрировании в тебя, может, и не попадут, а вот контролировать будут плотно. То ли дело такие бойницы…
Прорезанные в обеих створках задней двери овалы окантованы резиновой обечайкой и закрываются поворотными шторками. Над каждой — длинные выгнутые козырьки: если высунуть ствол, так не сразу и заметишь. Левая шторка отодвинута, вполне может быть, что невидимый ствол уже нацелен на «егеря».
Под бойницами белой краской написано:
«Если читаешь верхнюю строку, ты на прицеле!
Если нижнюю — пуля уже летит к тебе!»
Нижняя строчка сейчас не читается, содержание знаю, потому что чуть не нарвались, Мишка подскочил резво. Как и отскочил.
Собственно, поэтому скучающий Гоблин и тащится за уазиком со скоростью семьдесят, не приближаясь ближе двухсот метров. Ему хочется по такой автостраде под сотню жать, а мне и так комфортно, самая «егерская» скорость. Воспринимается вынужденная пристежка спокойно, не то что в прошлые времена, когда все догоняющие уже отыстерили бы медляка сигналами и матом. Мы вроде как торопимся, однако обгонять не станем, пусть ползет впереди, вскрывая проблемы предстоящего пути. Даже удобно.
Мы в себя не пришли после Шаумяна, и не столько от маршрута, а от самого факта езды по гладкому асфальту. А тут еще и машины, встречные и попутные! Я уже кучу фоток сделал — будет что ребятам в Замке показать.
Позади тандема «егерь» — УАЗ, изредка пропадая за неровностями профиля равнины, тащится белая мыльница-япошка, осторожный водитель держит дистанцию в километр. Совсем недавно навстречу пролетела приметная троечка: шестая «Ауди» и «Мондео» в прижим, а чуть позади — «Кайен». Машины новые черные как смоль, в круговой тонировке. Летят стрелой, сразу видно: местные рулевые из серьезных.
Здесь вообще все под тонированными стеклами прячутся. Жизненная необходимость: никто не увидит, сколько человек в салоне.
Возле высокой стелы с надписью «Майкоп» нас догнал и медленно проплыл мимо патруль на двух зеленых «Патриотах», эти всегда едут чуть быстрей, прижимаются и обгоняют, когда захотят. Форточки опущены, рожи смотрят пристально. Какая-то центровая группировка работает по графику выхода, не вояки — те по трассе на БРДМ катаются.
Неприятное ощущение: хорошо, что они свернули на Белореченск.
Тут такой нюанс: по простому требованию служивых водителям можно не останавливаться. Если патруль ищет на трассе именно тебя, то даст знать звонко — предупредительными выстрелами, а то и сразу огнем на поражение. В задачу патрульных не входит остановка транспорта с праздным досмотром от нечего делать: запрещено регламентом. Нужны веские причины — наводка на преступление, имеются свидетели преступления или улики, известна марка машины и люди… Понятно, почему именно так: в противном случае количество стычек на магистралях Дикого Поля зашкалит — люди тут подозрительные, кто знает, вдруг под маской хороших парней спрятались бандиты-трассовики. Получается, что бандюкам хитрить не имеет смысла — никто не остановится, если уж нападать, так явно.
Так что останавливать патрульные будут шумно. Если твердо знаешь, что ты чист, нигде не наломал лишних дров, то можешь ехать относительно спокойно. Хочешь сообщить слугам народным о преступлении? Остановись сам, прижмись и помигай — выслушают, примут меры, во всяком случае, регламент обещает именно это.
Спокойное путешествие. Относительно.
Правда, старый дорожный знак все еще предупреждает водителя, что впереди аварийно-опасный участок, смешно… Знали бы эксплуатационные службы, какие реальные дорожные опасности на самом деле поджидают путника в новом мире!
Перед отворотом в придорожную станицу можно увидеть знак «Осторожно, мины!», я бы тоже применял такие пугалочки. Поселения в основном целы, хотя многие заброшены. Пожарищ мало. Мелкие камушки чаще падают в поля, настоящую опасность представляют метеороиды серьезные. Порожденная падением крупняка взрывная волна вполне способна превратить степные станицы в поток несущихся над землей обломков. Пока окрестностям Майкопа, как и населенке вокруг тянущейся перед нами магистрали, везет. Вот это «пока» и напрягает больше всего. Статистика — вещь упрямая, рано или поздно жахнет.
Люди живут надеждой, что скоро космическая бомбардировка прекратится. Мы с Гобом ленивого оптимизма местных разделить не можем, Кураторы неспроста отправили нас на межгалактические смотрины — эта паскудная мысль преследует постоянно.
Что-то страшное грядет…
Некогда обширные поля кукурузы производили гнетущее впечатление. Урожай вовремя не сняли, все полегло, потом оставленные без ухода растения попытались прорасти снова, островками. И опять полегли. Получилось полудикое поле.
Белореченск и Усть-Лабинск мы обошли по окраинам и вскоре, без всяких проблем переправившись через полноводную Кубань по охраняемому автомобильному мосту, подъехали к перекрестку с Р-251.
Здесь спокойствие, пусть и обманчивое, закончилось.
Большой круг развязки перед въездом в Усть-Лабинск был украшен пожухлым газоном в виде пятилучевой звезды, в центре которой раньше, тут и думать нечего, был установлен высокий обелиск-визитка. Сейчас от него остались лишь обломки, даже широкий квадратный постамент почти полностью разрушен попаданием снаряда крупного калибра или авиабомбы. Может, ракета влетела.
Направо ездить не рекомендуется: рядом с покосившимся рекламным щитом местного пива стоит знак биологической опасности. Кто его знает… Еще одна пугалочка. Майкопский рыбачок предупредил меня о новой моде ставить возле деревень зловещие знаки, отгоняющие гостей непрошеных, так что дрожь в коленках не возникла. Могут врать, конечно… Так ведь и эпидочаги вполне ожидаемы! Проверять не хочется.
С правой стороны ближе к кругу на обочине замер подбитый Т-72, Гоблин притормозил.
Я машинально присвистнул.
Ствол опущен, левая гусеница сорвана в попытке развернуться к дороге, разложена на траве. Бронетехнику не перемещали — где подшибли, там и остался.
— НУРСы,[9] скорее всего, с воздуха били, глянь, как вспахано. Активной-то на старичке нет… Вишь, блоки пассивной защиты, «броня Ильича», с Афгана пошло, — поведал Сомов. — Если по нему дружно работали, так и активка не помогла бы.
Башня шестьдесят-двойки для усиления защиты была укреплена обыкновенными траками. Фигурные нашлепки ржавого железа не помогли в неравном бою. Судя по искореженной крыше машинного отделения, двигатель танка разлетелся на части.
— Налево посмотри, — посоветовал я. — Там еще один стоит, целый. И двигайся, Гоб, двигайся! На кольцо заходи, че встал!
Боеготовый танк стволом орудия смотрел на север, в степь.
— Пойдет на крайняк, — медитировал между ругательствами Сомов, заводя «егеря» в левый поворот. — Там свободного места внутри — как в сарае. Если еще и люки открыть, то избыточное давление уже хрен создашь. Кумулятивная струя башню прожжет, а машина на ходу будет…
— Если повезет, — пробурчал я. — Люки открывать — осколки ловить…
Живой Т-72 кроме навески из старых траков имел еще и бортовые противокумулятивные экраны в виде решетки. Трахома, да тут война заряжена до уровня межгосударственной, мы, часом, в самый ощип не попали? При такой подготовке никакими бандами и не пахнет. Высунувшийся в башенный люк мужик в черном комбезе, скорее всего командир танка, не обратил на нас, как и на шедшую впереди «буханку», ни малейшего внимания, продолжая внимательно осматривать равнину в бинокль.
— Миша, ты не отвлекайся, почти сразу за танком знак и досмотровка!
Зашибись встряли, блокпост!
— О! Ща все разъяснят! — желчно констатировал Гоблин, включая поворотник для остановки. — Мы новенькие или как, командир?
— Новенькие, новенькие, так что давай без суеты, просто зачекиниться предложат, — с надеждой сказал я.
Таких пришельцев, как мы, тут встречали особо, на небольшом щите было написано: «Новеньким сюда».
Без затей и письменных пояснений.
«Буханка» уже остановилась. Из УАЗа поочередно вышли трое: два взрослых мужика в казачьей форме и молодая женщина в темном платье.
За щитом у дороги стояла простенькая жестяная будка с прорезанным по центру широким окном. Понизу на двух уголках был пришпилен выступающий прилавок-раздатка.
Вывеска «Инфопункт».
В полусотне метров по дороге в сторону Краснодара расположился блокпост — мрачный серый квадрат, построенный из бетонных секций, несколько таких же прямоугольников уложены чуть ближе, перед танковой позицией. Еще один капонир из мешков с песком по обрез колесных арок укрывает новенький БТР-90.
Так, что тут еще есть? Зеленая полевая кухня с еле дымящейся короткой трубой, пара длинных дощатых столов со скамьями под тентом, слева за насыпью виднеется линия траншей полного профиля, брустверы и бермы нарезаны по уму. За окопами находится позиция спаренной «зушки», стволы зенитного орудия задраны в небо. Над блоком возвышаются антенны радиостанции и прожекторная вышка… Три низких здания поодаль: два разрушены, одно целое.
За будкой виден небольшой торговый павильон «Санфаянс» с почти целыми стеклами больших витрин. Там было бы удобней дежурить, так в чем дело? Правильно, пост то и дело перемещают с места на место. По обстоятельствам. Четверо бойцов несут службу на блоке, все с автоматами, в брониках и касках, сколько внутри — неизвестно. Один возле будки, скучать перестал.
— Костя, это ж мое! — тихо завыл Сомов, завидев унитазный магазинчик. — Давай хоть заглянем, душу отведу!
Так и не успев осуществить свою мечту по запуску аналогичного в Нижнем, геройский сталкер до сих пор страдает по новеньким испанским изделиям специфического назначения.
— Не балуйся! — предупредил я.
Серьезно тут все, можно сказать, капитально.
А значит — плохо. Из будки кто-то крикнул.
— Че за шухерня? — прошептал напарник.
— Подождите тихо, господа-товарищи, не ломитесь и не орите, тут вам не базар! — строго рявкнула владелица ларька, плотная бабища с ярко накрашенными губами и взбитыми кудряшками черных волос. Неужели расслышала?
Гоб попер вперед, а я огляделся еще раз. Мы вообще постоянно оглядываемся, привычка, как у летчиков-истребителей Второй мировой, а в Замке неопытный народ пытается потешаться.
— Сомов, почему они подбитый танк не убрали?
— А зачем? Его уже не восстановишь, а укрытие вполне годное — броня есть броня.
— Подходите, говорю! — хрипло заорала женщина. — Я сейчас…
Экипажи двух машин столпились возле окна, и тут чуть не случился скоротечный конфликт, ибо обстановка спокойствию не способствовала, все взвинченны. Кто-то из «буханщиков» у стойки нечаянно толкнул Сомова, тот с удовольствием не преминул:
— Думал, казачки более ловкие!
Мужик сразу набычился, положив тяжелую руку на рукоять большого бебута, Сомов, улыбаясь во все зубы, положив руку на пистолет, сука, как того и ждал:
— Рылом в меня не надо целить!
— Я в тебя щас другим зацелю! — пообещал мужик.
Этого только не хватало! Баба с интересом попыталась вытянуть шею, автоматчик подшагнул ближе. Второй казак — наоборот, отступил и подвытащил шашку.
— Сомов, оставить! Мы работаем!
Несколько секунд два здоровых лба сверлили друг друга глазами, пока женщина в темном платье решительно не развела.
— Жаль, мальчики, не скрасили, — сокрушенно молвила мегера из окошка. — Раз так, то согласно тарифу гоните по десять патронов с машины. За печатные материалы и вводный инструктаж.
Вот это подход! Десять патронов!
Эх ты, дедушка-рыбачок, воблер тебе ныряющий в задницу, что же ты ясней не сказал, о каких таких делах на севере собирался мне поведать?! Мог бы двумя патронами отстреляться и обойти пост сторонкой, а теперь десяточку им вкинь, Кастет! Похоже, блокпост находится на самоокупаемости — попробуешь проехать мимо, тут же тормознут с вопросами и придирками: трудно ли при таком штате?
Казакам патронов было жалко, старший вступил в пререкания, предлагая замену, но был срезан сразу.
— Что за народ такой пошел, безграмотный да невнимательный! — с привычной стервозностью старой работницы жэка затараторила мегера. — Сами не читают, а сами же спрашивают! Для кого бумага на стене висит, а? Стараешься тут, стараешься, пишешь для людей в свободное от работы время… Изучайте сперва документацию на стенде, гражданин, не отвлекайте казенного работника!
Мы тоже глянули с образовательным интересом.
Знакомое: консервы, лекарства, сангигиена, парфюм, батарейки, спирт… И опять носки, как альтернатива формы оплаты! Что тут за прикол с носками?
Рядом с основной памяткой для проезжающих висела еще одна — социальная программа для тех голодранцев, которые обессиленно подойдут к блокпосту с кривой клюкой на плече и холщовым мешком на ней. Нищеброды бредут в Краснодар, получая печатный материал и устный инструктаж бесплатно, им еще и котловое питание предоставят! Логика вполне понятна: если уж едешь на машине, тем более заряженной, то тебе точно есть чем заплатить, не морочь голову.
— Есть у меня подозрение, что на социалке они тут не разоряются, — съехидничал Сомов — недобрый он сегодня что-то.
Правду говорит друг. Сложно представить обилие безлошадных бредунов на пустынных трассах. В общем, голодранцы Краснодару не нужны, и своих хватает.
Посоветовавшись, экипаж «буханки» расплатился «семерками».
— Не хотят казачки носки снимать, жидятся! — опять начал было Мишган, и тут я не выдержал, от души засадив ему в бок с правого локтя, реально крепко — уж очень удобно стоял. Сомов охнул, согнулся и заматерился в голос.
— Ребро сломаю, падла, — злым шипением пообещал я. — Ты что, миссию слить хочешь?
— Эх, хулиганье вы молодое, племя бестолковое! — одобрительно гаркнула повеселевшая бабища, получив наконец ожидаемое зрелище. — Хорошенькое пополнение Краснодару будет!
— Не будет, — прошипел я, протягивая увесистую плату. — Мы мимо.
— А мне без разницы, как захотите — хоть в Турцию сворачивайте. Так, вот вам памятки, вот разовый пропуск краснодарской комендатуры. Все? Ну что, товарищи, добро пожаловать на Рубеж! Отсюда слушаем внимательно…
Такого не могли ожидать — ни мы, ни Штаб по подготовке операции.
Не моделировалось.
Отдельные поселки, целые анклавы, возможность территориальных конфликтов, борьба за угодья, воду и сохранившиеся на крупных складах запасы имущества и провианта — все предсказуемо, все в рамках своеобразной логики постапокалипсиса. Штабные спецы в моделях чертили на картах Причерноморья и Нижегородчины круги и овалы — зоны новых королевств и микрореспублик этнических, политических и ведомственных группировок.
При определенных раскладах нечто подобное ожидалось.
Допустить, что выжившие сограждане прочертят на огромной полосе плодородной земли разграничительную огромную Мертвую Зону, было очень сложно.
Тем не менее это так.
К северу от трассы Р-251 тянется широкая полоса ничейной территории.
Один конец Мертвой Зоны, огибая с севера Краснодар, упирается в Темрюкский залив, с другой стороны Мертвячка, как по-другому называют эту полосу раздора, проходит через Кропоткин, Новоалександровск, Красногвардейское — и теряется на северо-востоке где-то за Элистой. Что дальше творится в степных просторах, никто точно не знает, там уже астраханская зона интересов.
Официальная причина возникновения МЗ — опасения, мать их, сторон.
Читать бесплатно другие книги:
