Стратегия. Командировка Денисов Вадим

Эх, закончились светлые денечки, стрелой пролетевшие после возвращения группы в Замок Россия! Где все для тебя, и все вокруг — за тебя, где жизнь протекает естественно, а решение сложных задач приводит к закономерному повышению ее, жизни этой самой, качества. Настали, чувствую, другие дни — тяжелые, мрачные, горькие, обвально разочаровывающие. Совсем иное состояние души, другое настроение.

Паскудное настроение.

Как это всегда бывает, страх, без лишних эмоций профессионально зажатый в тиски дисциплины, после боя выплеснулся горячей струей. Мне всегда становится страшно дважды: в тот момент, когда принимаешь решение начинать работу на поражение, — и сразу же после драки. Первый сильней, ибо это страх ошибки. Гоблин не любит рассуждать на эти темы, но его тоже приколачивает, мне ли не знать.

А решать приходится, часто в считаные секунды.

Профессионал не станет ждать, когда в него начнут стрелять, если только он не скован цепями Закона. Мы сейчас работаем вне Закона. Тут царят свои правила — законы Дикого Запада. Да, здесь стреляющий первым часто выигрывает поединок, это может обмануть новичка. Вместе с тем, начиная палить первым, нападающий автоматически приговаривается к смерти, если кто-либо способен вынести ему такой приговор. Очень хорошо, когда человек, решивший круто поставить на желаемое место всю округу, это понимает. На фронтирах полиции нет, а оружие есть у многих, если не у всех.

Приехавшие начали стрелять первыми, значит, они опасны. Значит, они способны убить любого… Вообще-то все, что я говорю, — отмаз, попытка подставить под свои поступки какие-то нравственные подпорки. Гоблин, например, всегда обходится без костылей.

Жалко? Боишься ошибиться? Не готов к резкому без суда и следствия? Что же, становись на круглую полированную панель, жми Главную Кнопку и возвращайся в родной Замок, где скажешь Сотникову, утирая сопли накрахмаленным батистом: «Там какие-то злые хулиганы с оружием бегают, стреляют, невозможно работать! Не убивать же их, вдруг это лялечки заблудшие! Шлите лучше Монгола или профессионала Гонту с его „тяжелыми“, а мы на вспашку зяби впишемся! И вообще нам психолог нужен, у нас стресс!»

Трупов много, потрясывало хорошо. А ведь по нас ни разу не выстрелили!

Контролить никого не пришлось, и я вздохнул с облегчением: не люблю это дело.

Оружие собрали быстро: один автомат АКС74У немного пошарпаный, но в общем-то в нормальном состоянии, второй вообще без царапины, как со склада сперли, и по два полных магазина к ним — бойцы только перезарядились. Плюсом в кучку трофеев легли два ружья «Бекас-М» двенадцатого калибра (Сомов посылает Штабу горячий сталкерский привет — есть у нас дробовое оружие!) и два ПМ. К ним запасных магазинов, увы, не было. Неплохо, в общем. Нарезняк — он всегда в цене, а помповые ружья — очень надежное оружие. Единственная трудность для владельца — освоение уверенных навыков перезарядки цевьем, но это проблема стрелков начинающих. Годится, все забираем. Огнестрел никогда не бывает лишним, греби сколько есть. Таскать его на горбу не придется, скоро обзаведемся колесами.

Машинка-то почти как яичко… Случилось чудо чудное, боюсь сглазить! На этот раз Гоблин смилостивился, действительно не сотворил из трофейного авто дуршлаг, комиссионно было зафиксировано всего одно попадание в правую пассажирскую дверь — какой прогресс! Что это с ним такое, стареет, что ли? Я даже насторожился.

Нужен нам бандитский «старекс» или в урну да чего более подходящее поискать? Немного ниже по дороге за стеной деревьев видны пятиэтажные жилые дома-хрущевки, под окнами у обочины стоят две иномарки. Наверняка и во дворах что-то найдется, можно посмотреть, подобрать. Если, конечно, у местного дикого автотранспорта еще сохранились самоходные свойства…

На встречу с хозяином мы идти не спешили, через широкий въезд внимательно разглядывая небольшой дом, стоящий в глубине автосервиса. Кто знает, что за человек там спрятался, — вдруг владелец бизнеса тот еще монстр, убивец и бандюга похлеще самонадеянного молодняка?

Хозяин тоже притих, размышляет…

Низкое строение внутри периметра предприятия имеет собственную ограду, усадьба в усадьбе. Несколько легковушек стоят у правой стены бетонного ограждения, по виду вполне рабочие, левую же сторону территории отсюда не видно.

Прошло минут пять — не появляется, думает товарищ. Или не товарищ.

Адреналин схлынул, и теперь трезвый расчет подсказывает ему: не торопись, присмотрись! Мы тоже не торопимся, мяч на половине поля принимающей стороны. Ну что ты там надумал, амиго? Дружить как, будем, не? Или все сам, а пришлые — побоку? Наконец дверь белого бетонного строения медленно открылась, и на пороге показался коренастый, плотно сбитый и короткостриженый мужчина лет сорока пяти в синих тренировочных штанах с белой полоской, защитного цвета просторной футболке, с гладкоствольным полуавтоматом в руках. На левом предплечье виднеется большая татуировка. Незагорелый, местный.

Собран мужик, даже напряжен. Неудивительно — мы тоже не в релаксе, не в Макдоналдсе сидим.

— Живые остались, ребята? Никто не убежал? — крикнул хозяин от порога.

Ответ он и сам знает: мы ведь никому вслед не добавили и не погнались. Вопрос был задан машинально, для «потянуть время». Ну на тебе минуточку.

Я отрицательно покачал головой.

Хозяин пару секунд подумал, со скрипом принимая окончательное решение, еще ниже опустил ствол, тяжело вздохнул, почесал левой рукой затылок — и наконец с какой-то фатальной обреченностью произнес:

— Давайте в дом, мужики!

Не знаю, я бы, наверное, так скоро не пригласил: морды у нас с Гобом те еще. В чем же дело? Нужны мы ему, вот в чем, устал бороться с суровой реальностью в одиночку! Что тут творится с людьми — ему пообщаться не с кем, соседей жок?[5] Не в концлагеря же всех вывезли! Эвакуировали… А почему и куда?

Вроде все нормально, агрессии не чую. Но расслабиться не удалось.

Вообще-то я что-то почувствовал минуты за две до начала.

Гораздо позже вспоминая, и неоднократно, этот страшный момент внезапного озарения, я вынужден был констатировать — в результате бесконечных поисковых эволюций аж на двух континентах мы с Гобом отчасти вернулись к первобытному состоянию человека разумного. К кроманьонскому или даже неандертальскому способу оценки степени опасности. Слово «чуйка» для сталкеров анклава давно перестало быть общим понятием, интуитивные способности наших поисковиков-разведчиков развились чрезвычайно. Разум еще не понимает, что за беда стоит на пороге, а датчики уже все собрали, фильтранули, спакетировали и отослали по нужному адресу. Опыт, не дожидаясь прогрева процессора, примерился и выдал: шухер! Тикай, не стой! До собак-кошек и прочей живности нам, конечно, далековато, но прогнозировать худое уже получается. Глядишь, так и перед землетрясением что-то в голову встрянет, звякнет-свистнет в нужный момент, как у зверей. Засуетимся! Ну, во всяком случае, очень на это надеюсь.

Я просто понял, что сейчас произойдет нечто хреновое.

И это будет не потеря кошелька или смартфона, не лишение квартальной премии и не банан в зачетке. Реально плохое.

Даже голову заранее развернул. Сомов сделал то же самое.

Над головой послышался низкий гул пролетающего на большой высоте реактивного самолета. Широкий инверсионный след за кормой объекта тянулся прямой линией. Абсолютно идентичный реверсивному, то есть конденсационному следу пассажирского джета или ракеты. Техногенка! Летательный аппарат шел со стороны моря в сторону гор. Что за тип? Не похож он на «пассажира», да и не летят они здесь транзитом, нет в восточном направлении международных транзитных аэродромов. Из Турции и Израиля борта идут другим маршрутом. Вояки? Вот это похоже на правду, тогда он держит курс как раз на Армавир, там истребители базируются. Странно только, что гул отлично слышно: на такой большой высоте даже широкофюзеляжный пассажирский самолет о четырех движках для наблюдателя с земли летит совершенно бесшумно. Вояка все-таки? Новый тип крылатого убийцы, прущий на форсаже?

Гоблин, открыв от изумления рот, смотрел в небо. Поднес к наморщенному лбу ладонь козырьком:

— Ниче так, струя валит, Кастет, не все так плохо! Самоли-то есть, оказывается!

Тут точка летящего объекта вдруг разделилась на две, меньшая часть замерцала и через секунду вспыхнула ярким холодным цветом. Спустя какое-то время до нас долетел далекий грохот взрыва.

Сбили? Не, это не самолет! Что за хрень в небесах?

— Давайте в дом!!! — заорал вдруг мужик что есть мочи.

Что это он, а? Щелк-щелк! Костяшки старинных счетов сложились в ряд, мозг сообразил, а тут и сама природа услужливо подкинула разгадку.

Над Черным морем по мрачному серому небу вдруг побежали яркие всполохи, и почти сразу из пелены высоких, размытых в призрачное одеяло облаков вылетел яркий шар с огненным шлейфом! Свет был белый, мертвенный, знаете, как у дуговой сварки, не такой сильный, конечно, но смотреть неприятно…

Полет очередного болида, происходящий уже по более крутой траектории, чем у предыдущего, сопровождался звуковыми эффектами натурального апокалипсиса: вымораживающим душу свистом в несколько нот сразу! Кроме того, до земли доносился какой-то рваный шорох или шипенье, как у огромного огнепроводного шнура. Объект стремительно летел к земле в сопровождении ярких голубовато-зеленых вспышек, и из-за этого мне казалось, что он двигается по небу прерывисто, импульсами. По западному сектору небосклона будто молоко разлили: становилось все светлее и светлее!

За набравшим силу огнем основной части объекта потянулся огненный шнур. Полет болида продолжался еще секунд пять.

Дум-м!!! После очередной вспышки шар взорвался на большой высоте и тут же рассыпался фейерверком ярких белых искр. «Снаряд, заряд, крылатая ракета… Аналитики лажовые! — подумалось мне сразу. — Какая там ракета, в задницу! Разве может снаряд разворотить в труху верхушку корпуса центрального комплекса Дагомыса!»

После исчезновения болида в том месте, где он взорвался, образовалось грибовидное облако дыма, постепенно рассеивающееся.

— Что как в штаны навалили, мать вашу! Сюда!!!

Было отчего навалить!

Болид развалился еще на несколько частей.

Вскоре после исчезновения облака в восточной стороне долины Дагомыса раздался плотный, резкий, наподобие далекого выстрела гаубицы, удар. Следом послышался гул, а секунды через три после удара раздался второй, а вот и третий…

Ничего себе бомбежечка!

Всего мы услышали около десятка ударов, последовавших один за другим. Звуки падений сначала усиливались, потом стали постепенно ослабевать; перемещаясь с западной стороны долины на восток, последний удар был явственно слышен из того места, где исчезло облачко дыма. Звук последнего удара продолжался секунд пять, постепенно затихая.

Секунд через тридцать после того, как стих грохот, мы вновь услышали звук, сначала похожий на шум обычного летнего ветерка. Звук становился все громче и громче — дребезжащий, неровный. Наконец вдалеке что-то ухнуло конкретно! Явного сотрясения или дрожания земли я не заметил, но интуитивно почувствовал, что в районе хребта словно бомба упала!

И тут по зеленой долине пролетел уже настоящий ветер, неожиданный и очень тревожный, даже пугающий. Упруго толкнувшись в лицо, он продолжал дуть ровно, с постоянной силой. Над ближними к нам домами поселка, закручиваясь спиралью, взвились в воздух тучи сорванных листьев. Кампец, братва, это остатки взрывной волны! Что же будет твориться на месте падения! Иные деревья сорвет с корнем, поднимутся в воздух брошенные легковушки, волна посрывает крыши с домов… Человека такой летающий мусор снесет, как кеглей!

Еще один летит, правда, маленький, догорает! И еще!

Дымные следы медленно таяли в атмосфере, им на смену тут же приходили новые тонкие росчерки космического мусора, не долетающего до земли.

Метеориты! Мляха, да это же метеоритный дождь или, черт его знает, — ливень!

— В дом, говорю, бехите!!! — надрывался хозяин сервиса, распахивая дверь полностью и откидывая ногой в сторону какую-то гнутую железяку перед ней. — В подвал надо!

— Кастет!

— Стоять, наблюдаем!

Успеем, поди. Вот и побольше размерчик прибыл!

Далекий, опять очень похожий на гул близкого реактивного самолета звук ударил в уши, вновь заставляя сердце тревожно сжаться. Какова же громкость этого звукового эффекта?! В облаках возникло и спустилось ниже, к перевалу, сильное свечение, да такое, что на земле появились тени! Над горами, в той стороне, где по карте начинается серпантин, начало подниматься к облакам яркое полусферическое свечение. Мистическое зрелище! В высоте белый свет тускнел, переливался бликами, постепенно начиная переходить в оранжево-красный. У вырвавшегося на оперативный простор болида, идущего по достаточно пологой траектории, за кормой появились мерцающие лучики, свечение залило половину небосклона. Теперь свет был ровным, сплошным, слепящим, не позволяющим разглядеть тела метеорита. Космический снаряд пошел к горе Успенского…

Твою душу, здо-оровый каменюга! Вмажет он в горку, нет? Упаси господи, это же совсем рядом с нами! Траектория чудовищного, адски пылающего, словно он был напичкан чистым магнием, небесного болида, удаляясь к заснеженным кавказским хребтам, прошла, слава тебе господи, мимо главной ландшафтной достопримечательности поселка, милостиво оставив северный склон горы справа от себя. Свечение полыхало в полную силу еще секунд десять, после чего послышался тугой, хлесткий удар, очень резкий хлопок и глухой раскатистый грохот далекого взрыва.

— А тут люто, сука! — заорал Гоблин с каким-то первобытным восторгом.

— Бегите, мать вашу!!! Быстрей, схватите по башке! — он уже голос надрывает, вон как хрипит.

— Валим, Гоб!

В помещение мы влетели пулей, цепляясь трофейными стволами за косяки.

Под ногами захрустели осколки битого стекла. Первое бетонное здание, как выяснилось, не было жилым домом. Длинное и узкое, почти пустое внутри, оно имело два выхода, как на стандартно скучном КПП, через которые мы, вслед за хозяином, пролетели, почти не глядя по сторонам. Ничего делового не увидел: не до того! Успел заметить силуэты машин по краям сервиса, ангар и какие-то сараи. Еще двор! Внутрь! Спотыкаться нельзя! Я перепрыгнул через зиловский задний мост, стоящий на почерневших деревянных подпорках, чудом не задев два больших фанерных ящика с трафаретными надписями — вот на хрен их на путях эвакуации ставить?!

Посреди прямоугольного двора с настоящим жилым домом в дальнем конце мы сразу увидели убежище. На невысоком насыпном конусе, забетонированном со всех сторон, стояла встревоженная коротковолосая брюнетка в джинсовом комбинезоне, придерживающая обеими руками тяжелую стальную створку, вторая уже была закрыта.

— Быстрей, Степа! — крикнула она тонким срывающимся голосом, осторожно делая шаг вниз.

Хозяин быстро перехватил крышку сильной рукой, похожей на толстое полено, тут же оглянулся — кому передать? Нашел взглядом Гоба и сноровисто прыгнул вниз первым, стекая, как в подводную лодку, за ним сиганул протянувший руку Сомов, а следом и я. Задержавшись на мгновенье наверху с приспущенной на плечо тяжелой створкой, я успел увидеть призрачную линию надвигающейся ударной волны. Не могу сказать, сильна она была или не очень: вот уж в чем опыта маловато! Скорее, не очень. Хотя куски шифера и палки летели по воздуху, как снаряды!

Хлоп! Бряк! Дзинь!

— Крюки ставь!

— Гоб, стволы прими!

Подскочив ко мне, хозяин быстро накинул три крюка, пока я возился с первым.

— Притягивай крепче! — обдав меня жарким дыханием, приказал он, протягивая короткий железный штырь. — Кстати, Степан меня зовут! Кизим фамилия!

Зашибца ты время для знакомства выбрал, чувак!

— Да я уже понял… Костя. Внизу — Михаил.

Ага, тут талрепы! Крутим! Сообща мы быстро накрепко притянули последнюю створку, после чего подняли еще одну стальную плиту, с утеплителем понизу, закрепили и ее. Затягивая очередной талреп, я обратил внимание на мощные гайки боковых металлических уголков. Разумно. Если сверху на крышки упадет что-то габаритное, можно будет отвернуть, и тогда придавленные крышки откинутся вниз, открывая возможность для маневра при аварийных работах. Для работы бензорезом или бензопилой.

Внизу со щелчком загорелся электрический свет, где-то уютно жужжал электрогенератор.

Фух, на! Теперь можно и оглядеться…

Все то время, пока мы возились с запорами, Гоблин стоял в стороне и, не особо выпячиваясь, аккуратно поддерживал на прицеле потенциальные цели. Грозный такой, весь увешанный трофейным оружием, словно стенд вовремя выставки-«стрелковки», ценники можно лепить. Чужое за спиной, а руки баюкают свои стволы, бережно поддерживая их снизу. Как бы нейтрально, как бы невзначай. Это правильно, это никогда не лишнее. Если Мишган что-то почувствует, погасит сразу всех находящихся в бункере.

Наверху загудело — ударная волна проходит! Ожидаемой киношно-торнадной тряски тверди земной, как и вибрации крышки подземной банки, в которую мы торопливо свалились, опять не случилось. И это очень хорошо.

— Враги не набегут, пока мы тут в схрон слитые? — буркнул Сомов.

— Да кто же во время звездопада на улицу высунется? — удивленно спросил Степан, вытирая руки тряпицей, и тут же широко улыбнулся. — Дураки давно перевелись! Выкосило дураков.

Так, помещение большое, просторное. Похоже, и еще одна комната есть, вижу дверь.

Что сказать: нашему взору открылся типичный бункер выживальщика.

Не так много я их видел, признаюсь, но доводилось, в Нижнем прибитых на эту тему всегда хватало. Обстановочка в бункере была соответствующая. Рациональная. Жизненная, а не мечтательная. Мечтательность остается в сладких первых днях владения. Поначалу каждый выживальщик мечтает навесить на стены любимого бункера легальные и притыренные стволы, а также побольше всеразличного длинномерного холодняка. Однако на поздней стадии подготовки такой выпендреж ни у кого не ладится: стены убежища, начиная неукоснительно диктовать свои условия и вообще жить своей жизнью, безжалостно захватывают ниши и стеллажи. Вот так и здесь — широкие полки протянулись по всему периметру главного помещения бункера, от пола и до самого потолка! И на полу припас стоит. Ящики, коробки, пакеты, мешки бумажные и матерчатые, стопки, свертки, бутыли… Есть старые, это специально припасенная еще в мирное время тара, другие упаковки — фабричные, новые, яркие, притащенные позже из разграбленных оптовушек или торговых центров. Шикарно! Я бы тоже такой ништяк хотел заиметь.

Показной аскезы не чувствуется. Проектировщик изначально запланировал жесткие деревянные скамьи по длинным стенам, однако быстро понял все неудобство такого класса мебели и сменил подход к организации пространства — на фига мучиться, если можно поставить обычные удобные диваны?

А хозяин крут! Здравствуй, Судный День, мы готовы!

То, что раньше мной воспринималось с пренебрежительным стебом, что в мирное время виделось как игра взрослых недослуживших мальчиков, понтовое инфантильное извращение, сейчас, в горькое лихолетье, оценивалось по-другому, совершенно серьезно!

Вот результат: не зря готовился человек. Предусмотрел.

А это что за баклажки стоят? Топливо в канистрах? Ничего себе запасы! Капитальный ресурс тут накоплен. Не за тем ли бандюки так настойчиво рвались? Да ну, ерунда, чувствую, продовольствие и без того на брошенных складах найдется.

Кроме Степана, в помещении было еще двое домочадцев: жена, та самая худенькая женщина лет на десять моложе его (как она только тяжеленную крышку держала!), и сын, бойкий вихрастый парнишка лет тринадцати. В отца, светленький, конопатый, коренастый. И уши так же торчат. Фамилия Кизим — вероятно, тюркского происхождения? Ничего татарского в нем не вижу. Впрочем, если поскрести…

— Это были метеориты? — спросил Сомов, забирая мафиозный «спектр» под мышку. Суперпомпу напарник оставил в руках. Правильно, бетон кругом, а рикошеты — они такие.

— Метеороиды! — строго поправил его пацан, явно не дурак поболтать.

— О как! И в чем разница?

— Согласно официальному определению Международной метеорной организации, — заученно начал барабанить мальчишка, — метеороид есть твердый объект, движущийся в межпланетном пространстве, размером значительно меньше астероида, но значительно больше атома. Влетая в атмосферу, метеороид из-за трения сильно нагревается и сгорает. Видимый след метеороида, вошедшего в атмосферу, называется метеором или болидом, и только упав на Землю, метеороид становится метеоритом.

— Ух ты, мальчик-то у вас какой умный! Отличник небось! — восхитился Сомов, несмотря на старание докладчика, уже определив пацана в дети. А к детям, напомню, у моего напарника отношение особое. Гораздо более нежное, нежели к бандюкам и проходимцам всех мастей.

— Да какой он отличник! Оболтус! — привычно ворчливо произнес папаша. — Жизнь заставила, вот и выучил.

— Степа-ан! — тут же предупредила его жена строгим голосом, потрогав рукой симпатичную родинку с левой стороны губы.

— Жена моя, Людмила! — гордо сказал хозяин, осторожно обнимая супругу за худенькие плечи. — Детский врач, окулист. Кому сейчас нужны окулисты… И наследник, Лешка.

Настало время поздороваться за руки. Есть нечто правильное в этом древнем ритуале, в острой обстановке многое по рукопожатию почувствовать можно.

— Сам строил? — с нотками восхищения в голосе спросил Гоблин.

— Да ну! Это прошлый хозяин фанател, да не дофанател мальца, на полпути забросил. Я так, от скуки повозился немного, как только купил, для романтики. А уж как началось, подошел к делу по-взрослому.

Ствол у семьи не один. Кроме итальянского полуавтомата отца, имеется двуствольный обрез у жены и малокалиберная БИ-5 у сынули. Арсенал, между прочим! Авторемонтники оказались не так просты, как это мнилось нападавшим! Глядишь, и без нас бы выстояли. Биатлонка при верной руке и точном прицеле много бед натворить может. Привыкший к реалиям фронтира, я легко допускал, что Лешка биатлонит нормальком.

Никто не садился и не торопился рассказывать.

Тем временем шум наверху стих.

— Выглянуть бы надо, — предложил я.

— Это непременно, — согласился хозяин и направился в дальний угол, где у него был оборудован самый настоящий пост управления. Панель с тумблерами, электрощит, пакетники, рубильники… Сунув руку внутрь жестяного короба, он вытащил за ручки самый настоящий перископ! Самодельный, конечно, не с подлодки же спер. Или?..

— В подплаве служил? — поинтересовался я, не сомневаясь в ответе.

— Никак нет! Антиподплав… БПК «Адмирал Юмашев», Северный флот. Мичман я. В запасе. БЧ-5,[6] электромеханики.

Он перекинул быстро пару тумблеров, характерно зажужжали сервоприводы, перископ чуть дернулся и начал медленно подниматься.

— Посмотрим… Похоже, опять пронесло, ничего серьезного, — сообщил он, прильнув к окулярам и двигаясь вокруг вертикальной оси прибора. — Я же что? Всю службу мечтал жить на юге, как и многие наши. Накопил деньжат, как положено, потом продал однокомнатную квартиру в Москве — и после банкета купил этот автосервис с домом. И баркас — бизнес мне убитый достался, а судно ничего, нормальное, турецкой постройки. Хотел заняться рыбной ловлей, глупый был! Какая сейчас в Черном море рыба, одна мелочь позорная. Раньше на промысле числились двадцать семь видов — белуга, осетр, севрюга, пеламида, тунец, скумбрия… Еще недавно промысловых пород было одиннадцать видов: килька, или шпрот, хамса — анчоусы любите, поди? Тюлька, барабуля, мерланг, ставрида, кефаль, камбала, окунь, скумбрия, скат, катранчики, тунец. Хамса… Сейчас — всего три вида! Три, представляете? Все сожрали или угробили! Какой тут, в задницу, бизнес? После Арктики смотреть на такое безобразие не хочется… Оставался, правда, вариант катать по морю отдыхающих, но это уж точно не мое. Водителей обслуживать могу, все же техника, а вот бздыхов не смог.

— Баркас продал, как я понимаю, — с утверждением поинтересовался Гоблин.

— Не успел продать, — посетовал Степан, оторвавшись от прибора. — На приколе стоит мальчик, теперь, похоже, вечном — сейчас его даже на иголки никто не возьмет. А вы тут как и откуда?

Настало время говорить нам. Точнее — мне, как комсталку.

Гоблин еле заметно подобрался, пальцы на стволе чуть сжались.

— Чай не предлагаю, — помог мне глава выживальческого семейства, предоставив лишнее время, — сейчас пойдем в дом, там и посидим — чего под землей торчать, правильно?

Интересно: про тела, лежащие на дороге, он не вспомнил. Привык.

Жена энергично закивала в знак согласия с супругом — ей не очень нравилось, что в спасительном семейном убежище болтаются посторонние люди с оружием. Надо успокаивать женщину.

— Да и здесь скажу, — решил я и сразу продолжил по сути: — Мы — спецразведгруппа с особыми задачами и полномочиями. Проводим мониторинг ситуации, собираем данные, руководству анклава надо понять, что тут происходит. Кроме того, имеем задачу собрать кое-какой ресурс, если он тут есть. Если коротко, то вот так.

Про необходимость подбора и вербовки нужных людей я пока ничего не сказал, про себя отметив, что нам, похоже, уже повезло. Детский врач и флотский мичман-электромеханик с задатками автобизнесмена и выживальщика! Люди Земли, как же мне жаль, что вы не знаете своей истинной цены! Выбили из вас это понимание, приучили занижать самооценку, сволочи. Да на Платформе каждый из вас в такую цену встанет… Одних отучили ценить себя, постоянно отрицая вашу значимость и нужность обществу, другие сами сломались, устав бороться, и многочисленные удовольствия, которые дают богатство и молодость, лишили их привычки к каким-либо обязанностям. Эх, чего там говорить! Впрочем, торопиться не буду, успеем озвучить.

— Главное же вот в чем — на данном этапе операции мы не имеем права рассказывать вам всю правду. Государевы люди. Скажу одно: анклав находится очень далеко отсюда. Очень. Настолько далеко, что и представить сложно, поверьте. И у нас там совсем другая обстановка, как и другие проблемы.

— Что, звездопада нет? — легко встрял во взрослый разговор пацан. Я не возмутился — пусть Гоблин этого команча за лялю держит, для меня он почти взрослый, как и его сверстники из Замка Россия.

— Нет, метеориты не валятся.

— Метеороиды, — сразу же поправил шкет.

— Разреши, я по старинке буду, так привычней. Ниче?

Отец нервно кашлянул, Леха хмыкнул и милостиво кивнул.

— Продолжаю… Мы вообще не планировали вмешиваться в местные разборки, но тут уж ситуация заставила.

— Хорошо, что заставила, — заметил Степа.

— Несомненно. Срок командировки ограничен, времени мало, командование ждет.

— Понимаю, — кивнул хозяин.

— Теперь так. Если вы согласны немного потерпеть, не проявляя излишнего любопытства, и готовы не получать ответы на многие ваши вопросы, то будем сотрудничать, беседовать, работать к обоюдному удовольствию сторон. Если нет, то просто уйдем, ни на чем не настаивая, — мы вам не враги. Предупреждаю, у нас самих вопросов чрезвычайно много, и многие же из них покажутся вам очень необычными, может, даже дикими. Таков странный расклад ситуации.

— Понимаю. Сам до сих пор на подписке сижу, — тихо вздохнул глава семьи. — Повидал кое-что, поучаствовал.

— Сомалийские пираты? — проявил сообразительность Сомов.

Степан поглядел на него, как на конченую береговую мазуту.

— Какие там пираты…

— Принял! — быстро исправился напарник. — Соглашайся. Степа, есть перспективы.

Вот что значит долгая работа в паре. Думаем одинаково, корневое видим правильно.

— Разрешите один вопрос? — по-военному четко спросила жена.

Ну да, ведь все медики профессионально военнообязанные, а тут еще и флотская жилка струной натянута.

— Вы упомянули о другом анклаве, имеющем государственные структуры и живущем без подобных проблем…

— Так точно.

— Значит ли это, что и у нас тут есть шансы? — Людмила пристально смотрела на меня. — Ваше правительство способно нам помочь?

Дорогая моя, да я еще не знаю ваших раскладов! Однако могу сообразить по заданному вопросу — это несложно: кислое у вас дело, раз такое спрашиваешь.

— Думаю, что нет, не способно. Как нет и шансов.

Неужели Гольдбрейх оказался прав со своим суперметеоритом?

Страшно представить, что на Землю неотвратимо надвигается какой-нибудь Апофиз или Нибиру! Никакого спасения, нет вариантов.

Женщина замолчала, потеряв последнюю призрачную надежду, тяжело присела на диванчик возле стены. Ну ты просто молодец, Костя, порадовал хозяев, так порадовал! Крутой дипломат! Генри Киссинджер, че там! Да какого черта, чем дольше я буду ходить вокруг да около, тем больше времени потеряем. Ближние задачи группа по-любому решит, а вот дальний рейд… Мы и сейчас сжигаем время командировки, прямо чувствую, как на руке тикает таймер обратного отсчета, говоря мне: «Можно было набрать кучу ништяков и отвезти их на „старексе“ к терминалу!» Наверное, кто-нибудь другой так бы и решил. И даже возмутился бы нашему безделью, пропесочил в твиттере, дав ценный совет. Как опытный сталкер сталкеру, ага… Ништяки, камрады офисные, это хорошо, конечно, только спасибо вам, умным таким — я лучше возьму информацию.

— Шансы есть в другом месте, уважаемая, — произнес Гоблин, посмотрев на меня, как солдат на вошь.

— Условия принимаете? — строго спросил я.

Времени мало, по графику мы вообще должны уже быть на пригодных колесах и прикидывать реальность выполнения запланированных Штабом операции маршрутов.

— Люся, что думаешь? — повернулся к жене Степан.

Советуется. Значит, умный. Значит, у них настоящая, слаженная боевая группа, а не семья домостройная, где все на окриках и запретах. Ненавижу псевдопосконных людей с косматыми бородками, с как бы религиозным презрением относящихся к собственным женщинам и детям, это, как показывает опыт, сплошь извращенцы и недержанцы. Главнокомандующие спален и кухонь, е-мое… При случае всегда начинаю разговор с такими резко — с левой по ливеру. Как кастетом.

Она кивнула.

— Мы согласны, — ответил мичман. — Что вам необходимо для выполнения задания?

— Па, давай лучше в дом пойдем, а! — ломающимся баском предложил сын. — Сверху осмотреться надо, да и трупаки оттартать.

Мичман еще раз внимательно посмотрел на нас и сказал:

— Костя, Михаил, откручивайте крышки, я пока все потушу.

Хорошо, что не пришлось удивлять их до изумления полным незнанием текущего времени, — тут шоковое воздействие нам удалось ослабить, спасибо штабным аналитикам-подготовителям.

— С датой у вас все нормально? — как ни в чем не бывало начал я разговор за столом, с наслаждением отхлебывая предложенный Людмилой крепкий горячий чай. — Насколько достоверна?

— Пока радиосвязь и телевидение работали, нормально шло, сами понимаете, — ничего не заподозрил хозяин. — Потом Людмила начала вести счет дням. Настоящий календарь рисует, Лешка, принеси-ка картонку!

Вот так и узнали…

Четыре года прошло со времени нашего ухода на Платформу, а это значит, что Смотрящие могут двигать по ленте времен что угодно. Почему-то я не удивился. Точность даты и дня недели красивым цветным календарем Людмилы не гарантирована, вероятность погрешности в столь непростых условиях всегда существует. Правда, погрешность если и есть, то копеечная, они периодически сверяются с соседями, которых в округе очень и очень мало. Так что сути это не меняет.

— Соседи далеко? В многоэтажках?

— Что ты, командир, в многоэтажных почти никто не живет, давным-давно бежать начали. Если туда камень влетит, то похоронит всех сразу, и очень качественно. Люди это быстро поняли, начали разъезжаться по дачам и родственникам. Почти все панельки стоят пустые, остались самые упертые или отчаявшиеся. Так что выжившие семьи в большинстве живут в частных хозяйствах. Несколько в поселке, вверх по речке есть, знаю четыре семьи у перевала на Мамайку…

Короче, выбора у нас не было и потому приняли, как достоверную, предложенную аборигенами дату — одиннадцатое мая.

— Леша, давай к прибору, гляди за окрестностями, — решил отец.

— А трупаки?

— Заботливый какой! Иди, оболтус! Чаю не даст попить с хорошими людьми! Скоро придем. Вывезем, не украдут и за нас не похоронят, а ты смотри пока!

Лешке страшно не нравилось рисоваться фишкой, ему отчаянно хотелось уши погреть, гостей попытать! Иди, парень, служи, зря надеешься, мы о себе особо-то ничего не расскажем. А свое ты и так знаешь.

— Сколько у них бойцов могло остаться? — деловито спросил Гоб, подходя к окну.

— Бес их знает, падлюк таких… Один раз видел шестерых. Это банда Виталика Бешеного.

— Бе-эшаного?! Ой, боюсь, боюсь! Что ж ты сфинктер распахнул, бешеный? Умереть чисто не можешь… Сука, каждая сявка приочковая при удобном моменте пытается холку вздыбить… Хозяева за двери — крысы к полкам. Бешеный! Вот падла, надо же было придумать такое погоняло! — захохотал Мишка, возвращаясь за стол.

— Дислокация? — уточнил я, отмахнувшись от юмора напарника.

— В Волковке они сидят, это выше по реке, а где точно, не знаю. Недавно подтянулись из Лазаревского, там, поди, совсем плохо. По глупости в чайных домиках разместились — как же, красиво, туда все туристы ездили! Потом спустились вниз, сволота… Поначалу культурно представились, потом поддавливать начали.

— Вот и поддавили, — буркнул Мишка.

— Сомов!!!

— Быстро оставшаяся пехотня вряд ли сюда подвалит, — предположил Гоб. — Главаря выбили, какое-то время будут ждать мышками, как приказано. Потом в отношениях определяться начнут, статусы расставлять. А там всяко может получиться.

Если осталась парочка-троечка, то могут вообще не сунуться. Стрельбу они наверняка слышали, по ущелью звуки выстрелов, не заглушенные ревом бесконечно проносящегося по магистрали автотранспорта, полетят далеко. Бандиты вполне могут сообразить, что коллеги нарвались. А мы посмотрим, надо будет — поищем.

Дом как дом. В отличие от подземного бункера, жилая хата хозяев никаких особых эмоций у меня не вызвала. Чистенько, беленько, стандартно. То, что по старинке продолжают называть евроремонтом, как будто есть какой-то другой ремонт.

— Люсь, давай еще чайку! Леша, ты вот что, сначала машину во двор загони.

Раздав ценные указания, мичман продолжил рассказ, начатый им еще во дворе:

— Первый увиденный метеорит я хорошо помню. Тогда человек тридцать набежало, все пошли по поляне цепью, азартные такие! Сенсация! На телефоны снимали. В десяти метрах от крайней многоэтажки дети заметили темное пятно — с полметра, ничего впечатляющего. Дождей тогда давно не было, почва сверху подсохла, пятно взрыхленной земли выделялось отчетливо. Никакого углубления, все вровень с поверхностью. Один особо нетерпеливый мужик подошел и стал разрывать рукой. А она рыхлая! Там что-то твердое. Я еще, помню, закричал ему, чтобы не брал в руки, — тогда всякие теории ходили…

— Представляю, что нафантазировали, — поддержал его я для раскрутки.

— Ну! И НЛО, и ЦРУ… Он попробовал пальцем выковырнуть — не вышло. Мужики тут же притащили какой-то кол, с ним, понятно, справились быстро! Ну что, метеорит величиною с небольшую дыню, да и по форме похож. Теплый еще, оплавленный, в черной корке… И чистый, представляете, даже земля не налипла! Еще воняло крепко, горелым. Я стоял в пяти метрах, а дымный запах слышал. Поглазели, погалдели, позвонили, куда положено. Эмчеэсы приехали на джипе и забрали. А население как с ума сошло — все решили на продаже осколков бабла срубить! Благо то тут упадет небольшой, то там.

— Не все население, — поправила его Люся. — А наиболее жадные люди.

— И что, мало у нас таких? — огрызнулся на жену рассказчик.

— Да хватает безголовых! — махнула она рукой. — Зимой произошел первый случай отравления — тогда метеорит на небольшой высоте взорвался. Потом специалисты брали пробы снега… Сразу после прибытия у многих поисковиков резко подскочило давление, дня через три начали болеть суставы, через неделю добавились головные боли и невралгии. Вскоре жители домов по соседству стали в массовом порядке жаловаться на тошноту, головную боль, рвоту, понос и раздражение кожи. Как потом выяснилось, надышались парами мышьяка. Ядовитый камень с небес прислали! Вот тебе и продажа на электронных аукционах, вот тебе и бизнес на камнях! В общем, люди начали травиться. Как началось полтора года назад с небес сыпаться на нас, грешных, так и пошли первые случаи отравления, вплоть до смертельных.

— Как реагировали власти?

— Адекватно, Константин, это я признаю, че там, — муж вновь перехватил инициативу. — Губер в спешном порядке дал полную свободу медицине…

— Дорогой, давай расскажу, а то наврешь сейчас, — толкнула его Люся. — Не медицине, а санэпиднадзору и службам контроля: эпидемиологического, радиационного, химического, пищевого и коммунального — они еще существовали… Конечно же наши медики вместе с пожарными начали проводить мониторинг территории. Сразу привлекли волонтеров из числа гражданских. После суточного забора проб начала складываться картина реального состояния экологической обстановки…

— И что?

— Потом болиды с такой частотой начали падать, что все растерялись! Через три месяца еще не уволенные и не уволившиеся чиновники начисто утратили способность служить народу. Винить их тяжело — они просто не знали, что делать!

— Краснодар пострадал, Армавир горит, говорят, что Ставрополь вообще в руинах! — торопливо добавил муж. — Адлер от Сочи практически отрезало: крупный метеорит пробил полотно дороги. Да и еще прорехи по трассам… Эвакуировать-то людей некуда, бомбоубежищ практически нет, ликвидировали в свое время! Везде творится одно и то же, по всему миру! Правда, говорите, что вас там не задело?

— Не задело, но давайте об этом пока не будем, — напомнил я.

— Ну да, ну да…

Невообразимо! Я попытался представить самое начало вселенской катастрофы, когда постепенно и сложилась ситуация, способная свести с ума кого угодно. Даже в Великую Отечественную войну можно было вывезти людей в глубокий тыл, в Сибирь, например, где было безопасно. А тут нельзя, нет в войне с Космосом никаких тылов! Некуда драпать! Шанс попасть под удар одинаков для всех. Если ты не зарылся в землю на сотню метров, то везде может прилететь!

— Поначалу нормально шло, армия работала, МЧС суетились, медики, — дополнила вставшая с дивана Людмила, присаживаясь рядом с мужем на краешек стула. — Уже через пару недель появился опыт, практика, как это ни ужасно звучит. Я вообще не по профилю работала.

— А потом все устали, — махнул рукой мичман. — Мобилизацию давай объявлять, а для чего? Вскоре стало ясно, что большую армию призванных содержать просто невозможно — ни лагерей, ни котлового питания. Люди по сути бездельничают, злятся! Не армия была нужна, а спецы-спасатели, ремонтники квалифицированные, а их призывом не родишь… Что ни делай, а легче не становится. Каждый день что-то вылетает, все рушится. Начальство в ярости, подчиненные с ног сбиваются. Пожары не прекращаются, люди погибают, объекты разрушаются.

— Радиации вроде нет, — заметил я.

— Мы тоже контролируем фон, как же иначе, — почти спокойно сказал Степан. — Месяца три назад было незначительное повышение на несколько дней, потом рассосалось.

— На календаре отмечено, — подсказала Люся.