Ограбление казино Хиггинс Джордж

6

Стив и Барри Каприо ждали бок о бок в дверях «Хейз-Бикфорда» напротив «Хвоста омара» на Бойлстон-стрит.

— Говорю тебе, — сказал Барри, — я б чувака не узнал.

— Джеки говорил, — ответил Стив. — Он похудел и думает, что у него парик или как-то. А кроме того, он сейчас это… вроде как франт, только сам еще не привык.

— Должно быть, хрустики завелись или что-то, — сказал Барри.

— Может, и нет, — ответил Стив. — Джеки, во всяком случае, так не считает. Он думает, чувак ни с того ни с сего стал вдруг просто спускать доллар-другой время от времени. «Может, развод для него закончился удачнее, чем рассчитывал» — вот как Джеки считает. А раньше был прижимистый хуила, каких мало.

— Ебать-копать, — сказал Барри, — а как иначе-то? За телками так бегать все время. Он сколько раз женат был, девять?

— Диллон думает, три, — ответил Стив. — Сам там был. Бля, Диллон говенно выглядит.

— Нормально все с Диллоном будет, — сказал Барри. — Такие мудаки вообще не помирают. Ты в глаза ему смотрел?

— Да не особо, — ответил Стив.

— Я таких ни у кого не видел, — сказал Барри. — Ни у кого — пока не ебанешь по ним. Я когда чувака увидел впервые, подумал сразу: сейчас копыта отбросит. А не отбрасывает. Он всегда так выглядит. Дурные глаза у него. Умрет он.

— Мы все умрем, — сказал Стив. — И Трэттмен умрет.

— Ну, — кивнул Барри. — Но не сегодня, да, Стив?

— Никаких наколок у меня нет, — ответил Стив. — Мне дело сделать надо.

— Ты мне это брось, — сказал Барри. — Я на такое не подписывался. Ты мне одно скажи, что Трэттмену сегодня уснуть не придется.

— Не из-за нас, — ответил Стив.

— Меня устраивает, — сказал Барри.

— Он не помолился или еще чего-то, — сказал Стив. — Я-то тут что могу? Но сегодня мы не по той части.

— Ладно, — сказал Барри. — Я просто убедиться.

— Я и говорю, — сказал Стив. — И только.

— Потому что Марки мне всегда нравился, — сказал Барри.

— Он всем нравился, — сказал Стив. — А тебе — тебе, наверно, блондинка просто нравилась.

— Какая блондинка? — спросил Барри.

— Да ладно тебе, — сказал Стив. — Та, что у него раньше была в «Час пятнадцати», помнишь?

— Там расклад совсем другой был, — сказал Барри.

— Который он сам же себе и обосрал, — сказал Стив.

— Нам еще повезло, что нас тогда там не было, — сказал Барри. — Мне б там очень не хотелось оказаться.

— Ох же ж блин, — сказал Стив. — Ты иногда, блядь, такой тупой, что даже по-человечески, блядь, не понимаешь, а?

— Почему это? — спросил Барри. — Катран дернули. Если б мы там были, либо нам бы пришлось как-то разруливать это дело, либо мы б сами в говне были по шею, если б не разрулили.

— А почему, нахуй, ты думаешь, он нас туда не взял? — спросил Стив.

— Так и я про то же, — сказал Барри. — Прилично поступил. Знал — что-то будет, нас не припрягал.

— Тупой ты, блядь, говнюк, — сказал Стив. — Надо будет с ма поговорить. Теперь-то я точно знаю, она с молочником поеблась. Или с конем молочника. Тупее тебя, нахуй, говнюка на всем, блядь, белом свете не найдешь. Мне за тебя аж неудобняк, понимаешь? Безмозглый, блядь, макаронник.

— Но не припряг же, — сказал Барри.

— Тебе каску носить надо, Барри, — сказал Стив. — Я серьезно. По-моему, тебя слишком часто по башке лупили. Знаешь, почему он нас не припряг?

— Потому что чувак порядочный, — сказал Барри.

— Потому что он нам башлять не хотел, — сказал Стив. — Если б мы там были, а не в курсах, у него была б засада. А он напрягов никаких не хотел. Он знаков хотел. И знаками с нами делиться ему не в жилу. Вот и сказал, чтоб мы туда и носа не совали. Он не порядочный. Он просто жмот. Дешевка, как и все прочие. Тупой ты урод.

— Мне он все равно нравился, — сказал Барри.

— Тебе нравилась блондинка, — сказал Стив. — Ладно уже, Барри.

— Он на той девке был женат, — сказал Барри.

— Джеки говорит, вряд ли, — сказал Стив. — Диллон тоже. Она просто рядом крутилась.

— Хорошая девчонка была, — сказал Барри. — Мне она точно нравилась.

— Жопа у нее симпотная, это да, — сказал Стив. — Ты только про нее и думаешь — про здоровую симпотную жопу.

— Это правда, — сказал Барри. — Но все равно девка хорошая. И вымя ничего. И поговорить с ней было приятно.

— Ну да, — сказал Стив, — точно. Поговорить. Помнишь, как-то вечером она в узких розовых брючках выступила?

— Ага, — сказал Барри.

— Не помнишь ты, — сказал Стив. — Все равно, я такого здоровенного розового ничего больше не видал никогда.

— Она приятная девка была, — сказал Барри.

— Ты бы потише, — посоветовал Стив. — Как-нибудь вечером набухаюсь и звякну Джинни, скажу, ты за чужими юбками все время бегаешь.

— Стив, — сказал Барри. — Знаешь, ты…

— Знаю, — ответил Стив.

— Лучше Джинни у меня никого не было, — сказал Барри. — Я знаю, ты мне всегда говоришь, я тупой говнюк. Ладно, я тупой говнюк. Но я кой-чего соображаю. Сколько раз с этой девчонкой — не сосчитать. Можешь сколько угодно дурака валять. Мне наплевать, что ты мой брат. Знаешь что? Я вечером домой приду, не важно, во сколько, скорей всего — поздно, а Джинни меня ждет. Пивка выпьем, поговорим. Кто на Джинни наедет — ну, я, может, и не в той форме немного. Но лучше никому ей не звонить, чтоб она чего-то там себе подумала, или еще как-то, а особенно если это неправда.

— Ох, да ради бога, — сказал Стив. — Я тебе вешаю просто.

— Про такое не надо, — сказал Барри. — Джинни — Джинни для меня святое.

— Ага, ага, — сказал Стив.

— Я серьезно, — сказал Барри. — Вы, ребята, можете себе там что угодно думать. А я нет. Про нас с Джинни.

— Ты хочешь мне сказать, — сказал Стив, — что эта розовая телка Трэттмена — ты ее не выеб?

— Не, — ответил Барри. — Говорю ж тебе, она за ним тогда замужем была. А чужих жен ебать не годится. Я б не стал.

— Джеки так не считает, — сказал Стив.

— Джеки ни шиша не знает, вот что Джеки, — ответил Барри. — Она мне сама говорила.

— А ты спрашивал, — сказал Стив.

— Я не спрашивал, замужем она или нет, — ответил Барри.

— Барри, — сказал Стив. — Мне за тебя стыдно. Родной брат, а просишь у чужой телки поебаться.

— Я не просил, — ответил Барри.

— Нет, я точно Джинни расскажу, — сказал Стив. — Тебе еще повезет, если тарелкой по зубам не получишь, когда вернешься. Жеребец хренов.

— Мы с Джинни тогда не были женаты, — сказал Барри.

— Барри, — ответил Стив. — Вы с Джинни с твоих двенадцати лет женаты, не забыл? Просто раньше в церковь не заруливали, и все. Джинни только скажет: «Прыгай», — ты ей одно: «А надо высоко?»

— А вот и нет, — сказал Барри.

— Говоришь-говоришь, — сказал Стив. — Бокс бросил, потому что Джинни не хотела, чтоб тебе морду калечили.

— Не поэтому, — сказал Барри. — Я бросил, потому что никуда не годился.

— Кто был первачом в полутяжелом в шестьдесят третьем? — поинтересовался Стив.

— Ладно, ладно, — сказал Барри. — Недолго он чемпионом продержался.

— Кто — он? — спросил Стив. — Забыл, как звать.

— Когда мы дрались с ним, его по-другому звали, — ответил Барри.

— Ну да, — сказал Стив. — А, вспомнил. Теннессийский Бобби Уокер. Вот как. Сколько ты с ним продержался?

— То было раньше, — сказал Барри.

— Не сильно раньше, — ответил Стив. — Двенадцать — и отправил его в технический нокаут, а потом еще пятнадцать, и он тебя разделал. А кто был тот чувак на «Тикондероге»?[9]

— Ты мне Джеки напоминаешь, — сказал Барри.

— Я тебе Джинни напоминаю, — отозвался Стив.

— Он на меня вечно напускался, совсем как ты, — сказал Барри. — Вечером, когда меня Уокер побил? Говно, блядь, из него так и перло, мне аж неприятно стало. Тот мудак мне в глаз заехал, а этот еще и ковырялся там всю ночь.

— Ты ему то же самое сделал — до того, — сказал Стив.

— От этого не легче, — ответил Барри. — Мудак об одном только думает — на сколько его выставили. А мне обидно.

— Надо было головой его, — сказал Стив.

— Я пытался, — ответил Барри. — Не вышло. Он слишком пригибался. Знаешь чего? Мне вот что в Марки нравилось. Он ни разу не видел, как я дерусь. А вы все видали.

— И знали, что ты бросил, потому что зассал, — сказал Стив. — Это ничего.

— Я никуда не годился, — сказал Барри. — Есть такие ребята, знаешь.

— Знаю, — ответил Стив.

— Ни фига ты не знаешь, — сказал Барри. — Ты как Джеки. Не буду я этого делать. У меня ничего против Марки нет. Не знаю, чего он с этой блондинкой разошелся.

— Барри, — сказал Стив. — Не были они женаты. Просто у них все тянулось долго. Она тебя просто обламывала. Не хотела с тобой ебаться, а обижать тебя ей тоже не хотелось.

— Нет, — сказал Барри, — может, ладно, только у Марки никогда ничего надолго не бывало. Он бы скорей женился, чем ебаться с кем попало, ему же плевать. Он не плохой засранец.

— Нет, — подтвердил Стив, — не плохой. Просто с девками мудило.

— Мне он все равно нравится, — сказал Барри.

— Мне тоже, — сказал Стив. — Я так Джеки и сказал. Сам — я сам не хочу такого, знаешь? Очень не в жилу мне это было. Марки — не плохой засранец. Я ему так и сказал, говорю: «Слушай, я раньше на этого чувака работал время от времени. Мы с Барри. Черт, даже не знаю. Он ко мне всегда нормально относился».

— Диллон там тоже был, да? — спросил Барри.

— Диллон был, — подтвердил Стив. — Весь белый как простыня, блядь, сидит молчком, даже не сопит — в последний раз уж, наверно. Шелудивые собаки, наверно, не так болеют, как Диллон.

— Они оба хороши, — сказал Барри. — Мудачье.

— Не знаю, — сказал Стив.

— Я знаю, — сказал Барри. — Мы с Джеки познакомились еще до Диллона. Я на Диллона не работал после того, как работал… после того, как с Джеки познакомился. Джеки работать не надо было. Оба они одинаковы.

— А какая разница? — спросил Стив.

— Ты ж Диллона знаешь, — сказал Барри.

— Ну, — кивнул Стив.

— И Джеки ты знаешь, — сказал Барри.

— Ну, — кивнул Стив.

— И знаешь, как Диллон сейчас выглядит, — сказал Барри. — И это потому, что болеет. — Неважно он выглядит, — подтвердил Стив.

— А Джеки всегда такой был, — сказал Барри. — Всегда. Глаза те же.

— А-а, — сказал Стив.

— Точно тебе говорю, — сказал Барри. — Без балды. Я для этого чувака кое-что делал. Когда бои устраивают и прочее, знаешь что? На спор, он тогда и сто тридцать не весил, а с собой не носил ничего, всегда же видно, да?

— Ну, — подтвердил Стив.

— Говнюк же, — сказал Барри. — Всегда был маленький говнюк. А вокруг полно шкафов. А хрустов у него было. И еще знаешь? Никто никогда мозги ему не еб. Никто. Ни офицеры, никто. А знаешь почему? Он тогда выглядел точно так же, как Диллон сейчас. По глазам видно. Будто его кто-то ударил. Только ему не больно и он не падает. Стоит, и все. И никто его не определял, такой же гондон, как кто угодно. А теперь Диллон болеет — и вот так же выглядит. Не верю я этому чуваку.

— Он порядочный, — сказал Стив.

— Он подлый гондон, — сказал Барри.

— А не похоже, — сказал Стив. — Ко мне нормально отнесся. Что бы ни спрашивал, он нормально относился.

— А что ты спрашивал? — спросил Барри. — И что он сказал?

— Я ему сказал, — ответил Стив, — говорю: «Слушай, мне Марки вроде как нравится». А он: «Я знаю. Всем нравится. Отличный он чувак. Я ему как-то говорю: „Марки, ты просишь девок поебаться, а сам ебаться даже не хочешь“. Так и сказал». И знаешь, что он мне говорит? Джеки такой: «Я, — говорит, — держу себя в форме. А кроме того, откуда мне знать, блядь, что не хочу телку ебать, если я ее не выебу? Только потом пойму, после». Сам-то я думаю, — сказал Стив, — я думаю, чувак боится, что где-то телка есть на свете такая, которая пойдет ебаться, а он помрет и так ее и не спросит. Джеки так и сказал: «Чуваку больше пизды перепадает, чем унитазу».

— Ну, — сказал Барри, — тут я его узнаю. Ему там одну удалось завалить с дойками по сорок дюймов. Он практически и пиджак-то не снял, а тут же засек ее и уже под бок к ней подладился, я даже дайм в телефон сунуть не успел, тебе позвонить. Времени не тратит.

— И долго он так, — сказал Стив. — Ты ж его знаешь — он, блядь, каждый вечер куда-то намыливался, пока не женился в первый раз. Каждый вечер. А как женился — какое-то время не ходит. Но потом опять начинает. Поэтому, само собой, девки, на которых он женится, они всегда на измену садятся отчего-то, сами лисы еще те, и раз чувака нет дома, они уже прикидывают. Но ты вообрази, да? Чуваку под полтос уже, а он — он не женат, и дома его никогда не бывает. Никогда. Про него что угодно можно говорить, но мужик он крепкий.

— И быстрый, надеюсь, — сказал Барри. — Промозгло, блядь.

— Да выйдет он, — сказал Стив. — Нам только дождаться его тут надо, а какая там телка — по барабану. Марки времени зря не тратит. Он знает, что делает. Половина бабца, что ходила туда на побарахтаться, оказывалась в койке с Марки. И он-то их обслуживал как полагается. А они все, знаешь, чего? Они даже не знают, кто это.

— Как это? — спросил Барри.

— Когда просто перепихоны, — ответил Стив, — он им чужое имя говорит.

— И кем называется? — спросил Барри.

— Ну, — ответил Стив, — нас же он знает, да? И Диллона знает, и кучу других ребят. А еще есть парни, которых он не знает, — какие-то такие ребята, им он имена сочиняет. Как ему карта ляжет. Так вот штука в том, что есть телок четыре-пять, они сюда заходят как-нибудь вечерком или еще куда, на мужей своих разозлятся — и думают, что выебли нас с тобой.

— Вот хуесос, — сказал Барри.

— Да ладно, — сказал Стив. — Отдай чуваку должное.

— Ну да, — сказал Барри. — А допустим, он телку выеб и сказал, что это я, а Джинни узнает, а? Я же и в говне буду, а я этого даже не делал.

— Блин, Барри, — сказал Стив. — Я же в смысле, тебя никто не узнает. В чем дело, я думал Джинни тебе доверяет.

— Она и доверяет, — ответил Барри, — потому что знает, я такого не делаю.

— В общем, — сказал Стив, — послушай, он мог часто и не говорить, что он — это ты. А девки, с которыми он встречается, может, и вообще не расслышат. Им-то трахнуться только. Всегда так — он, дескать, главарь, блядь, мафии. «Заехал тут в город на пару дней. Езжу много». Он же и ездит. Кроме тех ночей, когда мельницу держит, — тогда он тут, а так то в Данверсе, то в Лоренсе, он везде. Потом выкатывает такую здоровущую пачку. Штук восемьдесят полусотенных там у него, и кроме полтосов — ни одной купюры. И гайки на пальцах. А потом, немного погодя: «Я тут у одного остановился. С гостиницами рисковать нельзя, там надо все подписывать. Может, мы лучше к тебе?» А у телки, конечно, никакого своего квадрата нет. То есть домовуха-то есть, но там ее хрен и детки, а кроме того, она не хочет, чтобы кто-то знал, что сама она местная. Поэтому дальше больше — вот они уже в гостинице, и телка за нее башляет. «Он их к себе не может таскать, — мне Диллон говорил. — Там, ебаный в рот, тараканов нет. Даже тараканам стыдно в такой дыре жить». Но у него «кад» и сутера рыжие, и он ходит всем бабам вешает всякое, а они уши развесят, и он их всех потом ебет. Хорошего всем больше сделал, чем Дед Мороз, если все учитывать.

— А ты зачем про Данверс сказал? — спросил Барри.

— Потому что он туда ездит, — ответил Стив. — В клуб туда иногда, в Данверсе есть. И в «Пляж» наведывается. Говорю же — везде бывает.

— У Джинни ма в Данверсе живет, — сказал Барри.

— Сомневаюсь, Барри, что он ебал мамашу Джинни, — сказал Стив. — Но если интересно, я ей давай позвоню, поинтересуюсь от твоего имени.

— А я тебе когда-нибудь от твоего же имени пятак набок сверну, — сказал Барри.

Из «Хвоста омара» вышел Трэттмен — в двубортном пальто мышиного цвета, с темноволосой женщиной за сорок. Поднял правую руку, а левой направил телку по тротуару. Служитель в анораке подъехал на рыжеватом «куп-де-вилле». Трэттмен открыл пассажирскую дверцу и обошел машину спереди. Служителю протянул сложенную купюру.

— Спасибо, — сказал тот без тени узнавания; Трэттмен сел в «кадиллак».

Стив и Барри залезли в синий «форд-ЛТД» с металлическим отливом — жесткий верх, черная виниловая крыша — и захлопнули дверцы.

«Куп-де-вилл» направился по Бойлстон-стрит на восток. Миновал перекрестки с Херифорд, Глостер, Фэрфилд и Эксетер по зеленому сигналу светофора. Стив удерживал «ЛТД» в трех машинах позади, на одну полосу правее. Через Фэрфилд и Эксетер он проехал на желтый.

— Тоже неплохая тачка, — сказал Барри.

— Ты реши уж когда-нибудь, — сказал Стив. — Хватит вола ебать, и сделай уже что-нибудь, можешь же себе хоть что-то раздобыть, а не ныть все время, как у других все есть, а у тебя нету.

— Иди ты нахуй, — сказал Барри. — Мне в прошлом месяце пришлось почти двести пятьдесят дубов выкатить на зубного. Только на пару долларов приподымешься, что-то случается — и пиздец денежкам.

«Кадиллак» остановился на красный возле Дартмур-стрит.

— Старею, наверно, — сказал Стив. — У всех моих друзей беда с зубами. Джеки мне как-то говорил, его жена вся на уши встала — ей надо было делать, как это называется, корневой канал. «Что меня опустит долларов на девятьсот, наверно, когда все закончится». Я и не знал, что это столько стоит.

Светофор на Дартмур перемигнул, и «кадиллак» тронулся дальше. Женщина в нем придвинулась ближе к мужчине.

— Это он ей рассказывает, что сейчас с ней сделает, — сказал Стив.

— А совсем прикончило меня вот что, — сказал Барри. — Помнишь, сукин сын за Мэн меня прищучил? Пять сотен в день плюс расходы. Мне пришлось ему отслюнить почти три девятьсот. Ну и то, что еще раньше надо было отдать, кусок, чтоб он вообще взялся.

«Кадиллаку» на углу Клэрендон и Беркли достался зеленый. Машина Каприо опять проехала на желтый.

— Это потому, что ты безмозглый засранец, — сказал Стив. — Ни один осел на свете туда бы не полез, как ты. А ты — вот чего ты жалуешься? Нормально он с тобой, по-моему, обошелся. Был бы кто другой — тебя опять бы закатали.

«Кадиллак» остановился на красный на Арлингтон-стрит.

— Не буду я на Майка бочку катить, — сказал Барри. — Он просто дорого встал, вот и все.

Свет сменился, и Стив поехал за «кадиллаком», который свернул направо по Арлингтон. Перед «ЛТД» дорогу перебежал мужчина в светло-сером «честерфилде», с портфелем в руке — быстро, догнал высокого альбиноса в бледно-лиловой накидке, отделанной красным атласом, в ботинках на платформе. Стив Каприо поменял полосы вправо и сомкнул дистанцию между «ЛТД» и «кадиллаком».

— Похоже, в «Посланника» едет, — сказал Стив. — Должно быть, сегодня жадина досталась, надо самому платить. Не, я просто говорил, э-э, да то же самое. Ты просто слишком хуем груши околачиваешь. Сделал что-то — что-то получишь. Видишь, ни я, ни Джеки не поедем в Мэн себя такими дураками выставлять — наезжать на людей, когда они дома с семьей и все такое.

— Ну, — сказал Барри, — он бы не забашлял. Дрожжей с Блума снял, а возвращать не хотел. Блуму ж надо было дрожжи с чувака снять. Такое же нельзя спускать с рук.

«Кадиллак» перестроился в левую полосу у «Стэтлер-Хилтона» и свернул влево.

— Не, не в «Посланца» он едет, — сказал Стив. — Он едет на «Террасу». Должно быть, драхмы у нее все-таки есть. Ну да, и Блум свои дрожжи получил, а ты получил — сколько тебе Блум отслюнил за все это говно?

— Шестьсот, — ответил Барри. — Мне фанеры надо было. Джинни только на колпачки села тогда, мне надо было в первый раз башлять.

— Шесть сотен, — повторил Стив. — Так ты, значит, сколько на этом потерял — три двести, четыре двести? Блум тебе вернул, во сколько тебе Майк обошелся?

— Не-а, — ответил Барри.

«Кадиллак» заехал в гараж отеля «Терраса».

— Не-а, — повторил Стив. — А ты его просил об этом?

— Не-а, — ответил Барри.

— Еще бы, — сказал Стив. «ЛТД» он остановил в полуквартале от гаража и выключил зажигание. — Значит, ты чуть на кичу опять не загремел, а отслюнил на это столько, сколько я за эту машину отдал. Об этом я и говорю. Рано или поздно пора начинать себе прыщи давить, как я. А не то весь остаток жизни будешь выпутываться из того, куда и ввязываться не стоило, и нихера тебе не обломится.

— Послушай, — сказал Барри, — ну ладно, ты меня тут подлечиваешь и прочая срань, давай-ка я у тебя спрошу: раз тебе так обламывается, чего ж ты до сих пор скачешь да чувакам рога ломаешь, а?

— Не из-за денег, — ответил Стив. — Хочешь посмотреть, сколько на мне сейчас драхм, вот в эту самую минуту? — Он поерзал на сиденье, доставая бумажник.

— Нет, — ответил Барри.

Стив расслабился.

— У меня две сто с собой, — сказал он. — Я ни цента за эту вот тачку не должен, а Рите как-то на днях даже чек отправил. Нет, я просто чуваку добряк делаю. Возникло дело, Джеки мне тоже помогал, когда я чего-то не мог…

— Джеки никому рога не ломает, — сказал Барри.

— Нет, — согласился Стив. — Джеки кое-чем другим занимается, знаешь? Есть многое такое на свете, чем чуваки занимаются, — они, Барри, не только другим чувакам рога ломают. Тебе про это ничего не известно, потому что думаешь ты только об одном — как бы побыстрее сотку перехватить, а что потом, тебе до лампочки. Джеки мне эту штуку передал, когда от машин отвалил, что у него там были возле Девятого шоссе. А мог бы и не передавать.

— Это потому, что сам не справлялся, — сказал Барри.

— Не справлялся, — подтвердил Стив. — Но мне мог бы и не отдавать. Мог бы и не говорить ребятам: «Так, я хочу, чтоб вы это Стиви передали, он отличный парень». А он отдал. Поэтому если Джеки попросит меня об услуге и я к тому ж из нее смогу выудить сотку на перехват моему тупому братцу, я пойду и сделаю.

— Мне капуста не помешает, — сказал Барри и зажег сигару «винчестер».

— Ты зачем эту хуйню куришь? — спросил Стив.

— Потому что они меня прикончат не так быстро, — ответил Барри.

Стив закурил «Л-энд-М».