Верность джиннии Шахразада

Свиток второй

— Но, девочка моя, так нельзя! Ты молода, красива…

— Кара!..

— Не спорь. Ты красива, умна. Мужчины смотрят тебе вслед даже здесь, на острове. Думаю, что и в столице они не дают тебе прохода.

Марджана усмехнулась. Ее-то не трогали даже самые откровенные взгляды. Никто ей не был нужен. Почти никто…

— Тебе нужна семья, дети.

— Кара, я врачеватель, лекарь… Не думаю, что найдется мужчина, которому понравятся мои занятия. Благородные ханым не варят бальзамов, не перевязывают огнестрельные раны, не закрывают глаза умершим. Единственное, что им может позволить муж, — это щипать корпию, беседуя с подругами о столь важных для них предметах, как новая брошь или новый любовник…

— Иногда новый любовник — это очень важная для женщины тема, поверь.

Карима улыбнулась — и Марджана вернула ей улыбку. О, ее наставница могла вскружить голову и султану, и даже Папе Римскому… Если бы захотела.

— Милая моя Кара, мне никто не нужен! Мне не нужен глупый муж, а умного мне не найти. Мне не нужен богатый муж, потому что я и сама не бедна, да и слишком хорошо знаю, что есть истинное богатство… Мне не нужен муж, которому я не могла бы открыть всего…

Карима замолчала. Да, служение Марджаны давно уже стало самой ее жизнью. Мало кому из нормальных здравомыслящих мужчин понравится, когда жена среди ночи бежит в госпиталь лишь потому, что пора менять повязки или поить раненого микстурой. Не говоря уже о большем…

— Малышка, но если твоим избранником станет уроженец иных народов?

— Чиниец? Монгол?

— Нет, — Карима усмехнулась, — я говорила об огненном народе. К которому принадлежишь и ты.

Марджана внимательно посмотрела на подругу. Та вышивала и в этот миг заканчивала лепесток расцветающей маргаритки.

— Разве что сам великий Меймаз…

— Увы, о нем можно и не вспоминать. Но что, если найдется джинн или ифрит, который украдет твое сердце…

— Кому нужен камень? — Марджана пожала плечами.

Этот разговор Карима заводила уже не в первый раз. Но сегодня она была отчего-то необыкновенно настойчива.

— Ну-ка, красавица, признавайся. — Марджана присела на корточки перед подругой. — Мои родственнички опять сменили гнев на милость? Опять пытаются вернуть меня на путь истинный и выдать замуж за очередного «славного мальчика» из огненного рода?

Карима улыбалась. Конечно, можно было бы не заводить всего этого разговора — решений Марджана не меняла. Так же, как и ее старшая сестричка. Но попытаться все-таки стоило. Быть может, в этот раз… Быть может, выученик ее батюшки сможет покорить сердце упрямицы.

— Не сердись, девочка. Никто тебя ни к чему не принуждает. Но поговорить-то ты с ним можешь? Побеседовать о том, о сем… Принять так, как приняла бы любого родственника воспитанная девушка?

— Поговорить? Конечно могу. — Глаза Марджаны нехорошо сузились. — Он что, уже здесь?

— Да, вчера шхуна вошла в порт.

— Неужели он путешествует как самый обыкновенный человек?

— Должно быть, так. Ведь и ты не летаешь по воздуху, укутавшись в огненный вихрь…

— Ты забыла, что я этого не могу? Что мой папенька лишил меня почти всех сил в наказание за упрямство?!

Девушка вскочила. Ох, лучше бы Кара не вспоминала об этом! Сколько добрых дел она бы могла совершить, оставь ей отец ее силы! Скольким людям помочь…

— Успокойся, милая. Я все помню, — мягко улыбнулась Карима. — Ведь и со мной твой батюшка обошелся так же…

— Так зачем же ты раз за разом пытаешься меня просватать за очередного джинна или ифрита?! Наверняка заботливый царь Димирьят заставляет тебя!

— Он лишь просит…

Нет, она, Марджана, не понимала этого. Не хотела понимать. Для нее не существует никого… ей никто не нужен! Та далекая уже ночь была данью ее телу. Она прошла, и вместе с ней ушло из ее жизни что-то важное. Даже мир вокруг сейчас был не разноцветным, а серым… Ей не хотелось ни поклонников, ни воздыхателей. Теперь в ее жизни было лишь служение.

— Милая, я прошу тебя.

— Да ладно уж, веди своего красавца!

Карима позвонила в колокольчик. Ее дом был устроен как иберийская асиенда и полон слуг, готовых по первому зову исполнять любой каприз обожаемой хозяйки. Несколько мгновений — и надутый, как индюк, мажордом ввел высокого привлекательного юношу.

— Марджана, позволь представить тебе Джидриса, выученика твоего батюшки и старшего сына почтенного Бохрама. Джидрис решил погостить у нас перед тем, как вернуться на службу к твоему отцу.

— Милости просим на наш остров. — Марджана нашла в себе силы присесть в церемонном поклоне.

Девушка опустила глаза — разглядывать нового жениха ей было неинтересно. Пусть он трижды красив… Пусть строен, как тополь, и умен, как тысяча сов. Он всего лишь ифрит…

Юноша в ответ кивнул. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Но отступать было некуда — чтобы стать секретарем царя джиннов, ему надо было непременно жениться. С Амалью, дочерью Маймуны, ничего не вышло. Но, быть может, Марджана…

— О чем же мы будем беседовать, уважаемый гость? — Девушка указала юноше на высокое кресло в нише у окна. Сама же опустилась в кресло напротив.

Джидрис решил взять быка за рога. Эта ничтожная должна ему пятки целовать уже за одно то, что он снизошел до нее…

— Беседовать, уважаемая? О будущем…

— Отличная тема для беседы, друг мой. — Марджана смотрела на гостя не мигая. Надменность, презрение, даже брезгливость — все это было ей преотлично видно сквозь личину благовоспитанного андалузского дворянина. — О чьем же будущем мы будем беседовать?

— О нашем, моя прекрасная. Отныне мы с тобой будем едины, пройдем по долгой жизни вместе…

— И умрем в один день? — усмехнулась Марджана.

Ей уже все стало ясно: мальчик-то привык к приказам. Не просителем, а властелином вошел он в этот дом.

— Умрем, прекрасная? Ифриты бессмертны!

— Но я-то не ифрит…

— Ты дочь великого царя джиннов, моего мудрого наставника! Он был уверен, что ты станешь прекрасной женой… Что увидишь во мне того, кто исполнит все твои мечты… Кто станет твоим супругом и повелителем…

— Моим кем?!

Нет, не гнев сейчас чувствовала Марджана. Ей было смешно — подобного глупца среди людей не найти. Оказывается, глупость-то вся у огненного народа сосредоточена! Глупость и презрение. Ну что ж, малыш… Пора тебе узнать, что может «бессильная» дочь Димирьята.

— С-супругом… и повелителем, — повторил Джидрис намного тише. Блеск глаз собеседницы отчего-то испугал его. Блеск глаз и мягкое движение рук девушки.

«Маленький глупец, — усмехнулась Карима, — умишка-то тебе Бохрам и не дал…»

Марджана обернулась к наставнице:

— Кара, мне придется просить у тебя прощения…

Та в ответ пожала плечами — она чувствовала, что сейчас случится. И была почти рада этому. Пора уже Димирьяту оставить дочь в покое, забыть, как и обещал, превратить в обычного «никчемного человечка». С каждым проведенным здесь годом люди вокруг казались Кариме все достойнее и чище, чем «благородные» огненные народы.

— Супругом и повелителем… — Марджана повторила слова Джидриса, словно пытаясь взвесить их значение.

Девушка опустила глаза к ладоням, свела руки вместе, а потом повернула кисти так, чтобы они образовали чашу. И в чаше этой заплясал крошечный синеватый огонек.

«И это все, на что ты способна, ничтожная… Что ж, мне иного и не надо. Бессильная жена куда лучше своенравной и решительной особы…»

Но больше ни о чем Джидрис подумать не успел — огонек в руках Марджаны выплеснулся вверх языком алого пламени, охватил кресло вместе с сидящим в нем гостем и вылетел в высокое окно.

Загорелись занавеси, запах паленой шерсти повис в воздухе, вытесняя ароматы цветов. Вслед за креслом полетела в окно и загоревшаяся ставня.

Карима, не медля ни секунды, выплеснула воду из узкой вазы на тлеющий ковер. Вместе с водой на черные обугленные пятна полетели и кремовые розы — подарок очередного воздыхателя Кары.

— Девочка моя…

Марджана в полуобмороке обмякла в кресле.

— Я выполнила твою просьбу, Кара. Мы поговорили…

Карима со слезами смотрела на воспитанницу. Она-то понимала, скольких сил той стоила сегодняшняя «беседа» и как долго теперь придется девушке приходить в себя.

— И больше никогда не заговаривай со мной о муже и детях… Слышишь?

— Обещаю, малышка.

Свиток третий

Скрытый от посторонних взглядов огромной пальмой шейх Мехмет, бей Мейт, прислонился к мраморной колонне, скучающе разглядывая шумный, заполненный гостями зал. После долгих лет войны, пусть победоносной, но сжигающей всю душу, он вернулся, решительно настроенный изгнать мрачные воспоминания и отдаться наслаждениям мирной жизни.

Но такого он не ожидал. И не знал, куда деваться от преследований пронырливых свах, болтливых мамаш и их перезрелых дочерей, стремившихся поймать его в свои сети. В безумном вихре празднеств по случаю победы богатый, знатный, увенчанный лаврами ветеран считался чрезвычайно выгодным женихом. К собственной досаде, Мехмет слишком поздно это понял.

Уголки его губ кривила презрительная гримаса. Он не испытывал ни малейшего желания выходить на поле любовных битв и тем более не собирался жениться. Сколько бы он ни твердил об этом, ему не верили, напротив, его внимания старательно добивались даже те из дам, кого осаждали настоящие орды поклонников. Такая всеобщая любовь была ему не по вкусу. И, желая немного отдохнуть, Мехмет поспешил скрыться за пальмой.

Видел бы его кто-то из его полка!

Шейх Мехмет горько усмехнулся. Вряд ли его люди назовут нынешнюю жизнь бывшего командира такой уж скверной: в роскоши, богатстве, в обществе первых красавиц королевства хотел бы оказаться любой из них. Но стать объектом охоты… Все-таки нет.

Что с ним случилось? Ведь до войны он считал все эти приемы обычной жизнью. Должно быть, гарь военных пожарищ навсегда отравила его вкус к обычным мирным будням. Или все дело в женщинах? Ни одна из них не обладала откровенностью, простотой и обаянием той, кого он не мог забыть.

Мехмет в который уж раз мысленно вернулся к далекой ночи на тихом острове. Прошел целый год. Он не ожидал найти там рай или провести чарующую ночь страсти с коварной обольстительницей. Он действительно не смог забыть ту ночь на Эгрипосе и волшебницу, давшую ему утешение.

С тех пор он боролся с растущим желанием вернуться на остров и найти Марджану, просто чтобы понять, что вскружило ему тогда голову — магия острова или магия девушки. Возможно, на самом деле все гораздо проще: долгие месяцы войны и одиночества превратили первую встреченную им женщину в идеал красоты.

К сожалению, он не мог найти предлога, чтобы пуститься в такое путешествие. Судя по вестям, доходившим даже в столицу, юзбаши Фарух оправился от ран, ведет мирную жизнь и нашел работу секретаря у престарелого аристократа. В его письмах и намека нет на горькую жизнь калеки.

Но даже если это и так, он всегда может сказать, что хочет навестить бывшего подчиненного…

— Нашел, где спрятаться, — прервал его размышления веселый мужской голос. — Неужели ты не понимаешь, скольких красавиц успел разочаровать? И скольких матушек заставил кипеть?

Перед ним стоял сэр Оливер виконт Кромвель («зовите меня Кром, приятель!»), с понимающим видом разглядывая приятеля. Они познакомились в прошлом году на Эгрипосе и за последние несколько месяцев уже здесь, в столице, успели подружиться. Хотя шейх Мейт совсем не хотел заводить новых друзей, пока еще болят душевные раны, нанесенные потерями старых друзей.

— Вот, возьми, это поможет, — уверил Кром, вручая ему бокал. — Думаю, сейчас тебе нужно более сильное средство, чем безвкусный шербет.

Мехмет с благодарностью принял и тут же осушил бокал, с наслаждением ощущая жидкий огонь, который согрел, казалось, саму его душу.

Виконт Кромвель был посланником далекого туманного Альбиона, что, впрочем, не мешало ему слыть самым успешным повесой по обе стороны Геркулесовых столпов. Высокий, светловолосый и могучий, он пользовался шумным успехом у дам, бесстыдно вешавшихся ему на шею. Именно он ввел Мехмета в ближний круг властителя. Именно он уговорил друга посетить и сегодняшний бал.

Шейх с облегчением вздохнул.

— Отличное лекарство, но ты по-прежнему в долгу передо мной.

Кром сверкнул улыбкой:

— Каюсь.

Он появился в столице еще весной. Похоже, кроме долга перед своим королем, он выполнял еще какие-то поручения, поручения совсем иного свойства, потому что большую часть времени проводил все же не в Кордове, а на кораблях, снующих по Серединному морю от островка к островку. Сегодня же он просил Мехмета отправиться с ним на бал именно потому, что не выносил долгих славословий и пустопорожних заверений в несуществующей дружбе, надеясь, что присутствие блестящего инбаши Мейта поможет ему оставаться в тени.

— Понимаю, испытание суровое, — кивнул он, дружески хлопнув Мехмета по плечу. — Хуже любой чумы, когда тебя осаждает так много женщин, которые к тому же то и дело признаются в любви.

— Да, особенно если вспомнить, что любят они не меня, а мои доходы и будущий титул.

Как единственный родственник и наследник своего престарелого дядюшки, Мехмет должен был принять власть над провинцией, когда дядюшка все-таки решит уйти на покой.

— Не забывай о том, что ты знаменит… Герой войны и все такое, — добавил Кром. — Похоже, ты не представляешь, сколько мужчин готовы отдать полжизни, лишь бы оказаться на твоем месте!

Мехмет вымученно улыбнулся:

— Я предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь. Лучше всего — на далеком острове. Может быть даже на Эгрипосе.

Кром покачал головой:

— Не уверен, что это самый удачный выход. Там тоже полно матушек, решительно настроенных на то, чтобы выдать замуж любимую доченьку.

— Я готов рискнуть.

Кром пристально взглянул на приятеля:

— А, кажется, я понимаю, в чем дело. Ты подхватил болезнь.

— Болезнь?

— Чары Эгрипоса поразили и тебя. Они проникли в твою кровь.

Мехмет снова глотнул рома и отрицательно покачал головой:

— Да, мне говорили о царящем там волшебстве, но я не верю в подобные вещи.

— Поверь, некоторых этот островок просто околдовывает. Да и для остальных его очарование может стать весьма опасным.

Мехмет молча согласился с другом. В его воспоминаниях остров был волшебным, искушающим, манящим…

— Именно поэтому ты и выстроил там дом? — спросил он друга. — Тебя соблазнил остров?

К его удивлению, Кром загадочно улыбнулся:

— Отчасти. Но Эгрипос имеет и другие достоинства, которые на первый взгляд не так очевидны.

Говорили, что Кром принял должность посланника вместе с немалыми деньгами как отступные — родня некой весьма родовитой девушки пошла на все, лишь бы навсегда разлучить пару. Похоже, сэр Оливер не очень печалился по этому поводу. Финансами он распорядился неожиданно мудро, да к тому же еще и выстроил дом на далеком островке. Мехмет иногда не понимал друга: вряд ли безмятежные красоты Эллийского архипелага могут усмирить столь беспокойную натуру.

— Думаю, тебе действительно следует еще раз приехать туда, — добавил Кром. — Тишина и покой будут тебе полезны.

Мехмет кивнул, соглашаясь с другом и вспоминая то короткое счастье, которое там нашел. Теплое золотистое солнце. Сверкающее аквамариновое море. Горные пики, заросшие соснами. Плодородные долины, утопающие в виноградниках, апельсиновых и оливковых рощах. Древние развалины. Чарующие лунные ночи… Настоящая сказка.

Какая соблазнительная мысль! Тяжело себе признаваться, что так и не оправился от ужасов войны. Бои, быть может, и окончились, но только не для него — Мехмета до сих пор преследовали кошмары. Его собственный личный ад. Он вернулся живым, а вот другие, куда более достойные воины, лежат в земле. Частенько, в самый глухой час ночи, только мысли о нежном ангеле с острова Эгрипос помогали держать в узде скорбь и угрызения совести.

В зале появилась роскошная дама, искавшая кого-то глазами. Мехмет прижался к колонне, жалея, что нельзя стать с ней одним целым.

— Здесь я уж точно не найду ни тишины, ни покоя, — проворчал он, с опаской рассматривая вдову первого советника, явно искавшую именно его.

— Ну что ж, едем со мной, — предложил Кром. — Грядет Рамадан — я собираюсь провести праздник на Эгрипосе и буду очень рад такому спутнику, как ты.

— Меня иногда так легко убедить… Я и сам собирался посмотреть, как там устроился Фарух.

И снова повстречать одного соблазнительного ангела… Он понимал, что говорить об этом не стоит, но язык словно не слушался его.

— Ты что-нибудь слышал о целительнице Марджане?

— Марджане? — удивился Кром, вскинув брови. — Ах да, вы познакомились, когда она ухаживала за твоим юзбаши.

Он рассеянно улыбнулся, словно вспомнив что-то приятное.

— Как всегда, трудится не покладая рук. Красавица врачует страждущих и доводит до белого каления благородных матушек Эгрипоса.

— Да, я помню… Год назад я еще подумал, что девушка презирает правила, которым подчиняются все благородные дамы… Она живет, сообразуясь с собственными понятиями о чести и долге.

— Это верно, — тихо рассмеялся Кром и, неожиданно осекшись, пробормотал: — Аллах великий, как тут не поверить в чудо…

Он замолчал. Проследив за направлением его взгляда, Мехмет уперся глазами в распахнутые двери главного зала. Девушка, стоявшая там, выглядела удивительно не к месту среди разряженных, осыпанных драгоценностями и кокетливо прячущихся за прозрачными вуалями дам. На вошедшей было темное дорожное платье. Глаза нетерпеливо шарили по толпе.

Мехмет ощутил, как напряглась каждая мышца тела. Это она. Воплощение его снов. Гордая осанка. Тонкие черты лица. Сострадание в каждом исцеляющем прикосновении.

Гадая, уж не грезит ли он снова, Мехмет быстро заморгал и едва услышал следующие неожиданно сухие слова Крома:

— Прости. Марджана, должно быть, ищет меня. Что, во имя пророка, привело ее сюда? Да еще в этот час?

Он поспешно отошел, а Мехмет, слегка ошеломленный, не мог пошевелиться. Как и Кром, он понятия не имел, что привело Марджану в столицу, в бальный зал Рашида ибн-бея.

И все же он ничуть не сомневался в том, что его жизнь с этого момента стала куда ярче.

Марджана облегченно вздохнула, заметив приближающегося Крома. По крайней мере, ее поиски на сегодня закончились.

Едва он приблизился, она вынудила себя ответить на его приветливую улыбку, прекрасно при этом понимая, что стала объектом бесчисленных любопытных взглядов. Дурная слава не слишком волновала ее — она ко всему привыкла. Пусть говорят, что заблагорассудится. Но никто не должен заподозрить, что она и лорд Оливер — не просто добрые знакомые и соседи или что она приехала сюда со срочным для него известием.

— Прекраснейшая… Какими судьбами? Вы давно в Кордове? — пробормотал он, галантно склонившись над ее рукой.

— Да, и сразу же отправилась к вам, но дворецкий заверил, что я могу найти вас здесь. Кром, с моей наставницей беда. Мы считаем, что ее захватили в плен.

Учтивая улыбка Крома не дрогнула, хотя глаза мрачно блеснули.

— Пойдем, расскажешь мне еще раз. И с самого начала.

Он приобнял девушку за плечи, словно защищая ее от назойливо-любопытных взглядов.

— В библиотеке нам никто не помешает, девочка. А теперь рассказывай.

Марджана вздрогнула, когда Кром закрыл за собой дверь. В камине горел огонь, но в огромной комнате было куда холоднее, чем дома, на ее прекрасном острове.

— Что случилось?

Теперь необходимость притворяться отпала, и он смог стать самим собой — «стражем-шеду».

— Четыре недели назад Карима отправилась на Кипр к давней приятельнице. Она уверяла меня, что пробудет там не более двух дней. По словам этой дамы, моя наставница и в самом деле покинула ее утром третьего дня. Но… судно так и не вернулось на Эгрипос. Мы опасаемся, что его захватили пираты, а Кару увели в рабство, — сухо рассказывала Марджана, видя, как мрачнеет Кром.

Опасности плавания по Серединному морю были хорошо известны. Корсары с побережья Северной Африки много веков разбойничали в этих водах, захватывая корабли и продавая пленников на невольничьих рынках.

— Садись и начинай сначала, — предложил он, когда Марджана стала метаться по комнате.

— Не могу я вот так просто сесть и сидеть. Я без дела проторчала на корабле целых две недели! Ну почему это проклятое путешествие длится так долго?!

— Но ты не поможешь Кариме, протоптав дорожку в шелковом ковре библиотеки, — возразил Кром. — Может быть, бокал вина?

— Да, спасибо.

Его спокойный тон подействовал на девушку успокаивающе. Марджана с глубоким вздохом подошла к камину и протянула к огню озябшие руки. Кром тем временем шагнул к столу и налил ей бокал хереса.

Марджана продолжала пристально глядеть в огонь, завороженная воспоминаниями. Карима была ее наставницей там, далеко, в отчем доме. Когда глупой девчонкой Марджана сбежала к людям, решив, что должна охранять их от гнева Отца всех зол, Кара стала ее единственной подругой. Она безмолвно приняла правила игры, навсегда отказавшись и от огненного бессмертия, и от всезнания и всеведения в угоду жизни, которую отныне вела сама Марджана. И стала обычной, ну или почти обычной, женщиной, пусть уважаемой и богатой, которую пираты не только могли взять в плен или продать на невольничьем рынке, но и вообще лишить жизни. А этого Марджана допустить не могла никоим образом!

Девушка чувствовала, что должна во что бы то ни стало выручить подругу из рабства. Ее поддерживали и остальные «стражи». Для них это было не только личным делом. Захват любого человека, находившегося под покровительством «стражей», был ударом в сердце ордена. А уж захват наставницы «стража» был пощечиной и их главе — мэтру Гуайомэру. Без всяких слов было ясно, что необходимо снарядить спасательную экспедицию. Поэтому Марджана и отправилась в столицу, чтобы передать Крому недвусмысленный приказ.

Он вручил ей бокал, опустился на диван и стал внимательно слушать, как Марджана излагает факты, которые удалось собрать после пропажи Каримы. Чем больше девушка говорила, тем яснее становилось, что иного вывода и быть не может — судно в руках пиратов.

— Нам почти ничего не известно. Когда все сроки возвращения прошли, мы разослали людей на поиски. В ту неделю не было ни одного шторма, и вряд ли судно затонуло. Потом мы узнали, что в порту Кипра видели шебеку без опознавательных знаков, но под флагом дея Таниса.

— И с тех пор от Кары нет ни слуху ни духу? И выкупа не требовали?

— Нет — тишина. Мэтр Гуайомэр отправил двух новичков в Титтери и Маскару на случай, если наша разведка ошиблась. Но вероятность, что ее увезли именно в Танис, достаточно велика.

— И мэтр Гуайомэр требует, чтобы я отправился в Танис на поиски?

— Именно так.

— Он, разумеется, понимает, как непросто будет обнаружить там ее следы.

Марджана кивнула. Судя по тому, что она слышала, Танис, часть огромной Османской империи, — это необозримые пространства суровых гор и враждебных человеку пустынь. От одного города до другого — долгие дни пути…

Не притронувшись к напитку, Марджана поставила бокал на каминную полку. Из поношенного ридикюля она вынула тонкую стопку бумаг и протянула Крому.

— Все подробности здесь. Все наши планы и задания для каждого из нас, включая твое.

Кром быстро пробежал глазами бумаги, не спрашивая, почему Марджана решила лично передать приказ. «Стражи» часто пользовались почтовыми голубями, но это задание было слишком важным, поэтому документы требовалось передать из рук в руки.

Марджана содрогалась при мысли о том, что может случиться с ее наставницей. Оставалось надеяться, что Карима, столь не похожая на обычных женщин, сумеет избежать судьбы многих рабов. Быть может, ей повезет попасть в гарем богача, даже самого наместника. Хотя в этом случае везение могло обернуться вечным заточением: резиденцией наместникам служил неприступный замок. Если Карима заточена там, вызволить ее будет почти невозможно.

Но прежде необходимо ее найти. С полдюжины «стражей» уже обосновались в Африке, пытаясь раздобыть хоть какие-то сведения, а еще полдюжины были призваны на Эгрипос, чтобы организовать спасательную экспедицию, когда достойная ханым будет найдена.

Кром, оторвавшись от бумаг, поднял глаза.

— Влад ведет поиски в Танисе, и мне велено отправиться к нему на помощь, — уточнил он.

— Я знаю. Поторопись. Думаю, нет смысла напоминать, как важно выиграть время.

Кром кивнул:

— Я выезжаю завтра утром, как только позабочусь о кое-каких мелочах, чтобы со спокойной душой отложить свое нынешнее задание.

Глаза Крома загорелись предвкушением новых приключений, что весьма ободрило Марджану. Впервые за несколько недель она почувствовала, что можно чуть расслабиться. Какое счастье, что сэр Оливер на их стороне!

Она знала, что он с радостью согласится участвовать в экспедиции. Мятежник в душе, Кром обожал ходить по самому краю и был одним из безрассудно храбрых членов группы. Если не считать Марджаны, из всех «стражей» он был ближе других к Кариме, и потому почти так же, как девушка, тревожился за ее судьбу.

Кром поднялся с дивана и, подойдя к ней, сжал ее руку в большой сильной ладони.

— Мы найдем ее, верь мне!

Марджана слегка улыбнулась. Это задание беспокоило ее куда больше обычного, должно быть, оттого, что успех касался ее самой.

— До чего же противно быть такой беспомощной! Я постоянно думаю о том, что Карима сейчас в безраздельной власти жестокого господина! Она совсем одна, Кром…

Кром посмотрел на девушку смеющимися глазами. Он-то знал, что ни Карима, ни Марджана не принадлежат к слабому людскому роду. И потому не мог не удивляться, видя, сколь полно превращается в обычную девушку смелая джинния.

— А ты не думала, что твоя наставница может посчитать пиратский набег приключением? Ведь ей-то почти ничего не грозит…

Марджана понимала, что он пытается утешить ее, однако это были не просто слова. Большинство женщин ужасала сама возможность попасть в лапы пиратов, но Карима, должно быть, в силу своего происхождения, была куда уравновешеннее и разумнее. Если кто и способен выжить, так это она.

Но все же Марджану выводили из себя любые задержки, бесила неизвестность — неясно, где сейчас ее обожаемая старшая подруга, неведомо, жива ли она вообще. На то, чтобы выяснить это, могут уйти даже месяцы! Если, конечно, не прибегать к помощи сил, неведомых людям и потому недозволенных и для «стража»…

— Ты прав, конечно, — пробормотала она. — Но я сойду с ума от бездействия и ожидания.

Кром пощекотал ее под подбородком, как ребенка:

— О нет, девочка моя, ты так легко не отделаешься. Я знаю, чем тебя отвлечь. Передай мои извинения шейху Мехмету Мейту.

Марджана задохнулась от неожиданности.

— Шейх Мейт здесь? — переспросила она.

— Здесь, конечно. Он принят при дворе — настоящий герой, прошедший ад войны, будущий наместник провинции. Завидный жених…

При последних словах Марджана потупилась. Собственно, все это она знала. Мэтр Гуайомэр старался следить за всем миром, а уж за столицей — особенно.

— Почему ты должен извиняться перед ним? — с небрежным видом бросила Марджана.

— Потому что потащил на этот бал. С его стороны это было величайшей жертвой, учитывая, как настойчиво дамы преследуют его. Как мне ни жаль, но придется бросить его на растерзание целой своры свах. Скажи Мехмету, что я очень сожалею и что мое приглашение провести праздник на Эгрипосе по-прежнему в силе.

Марджана опустила глаза, чтобы скрыть досаду.

— Если увижу его, обязательно передам, — неохотно выдавила она.

— Так дело не пойдет, красавица. Обещай, что найдешь Мехмета сразу после моего ухода. Иначе мне придется задержаться, чтобы сделать это самому.

— Хорошо… так и быть. Даю слово.

— Кстати, он будет рад тебя видеть. Шейх только что спрашивал о тебе.

— Правда? — растерянно пробормотала она.

— Да. Думаю, ты ранила его в самое сердце… Еще тогда, в прошлом году. Не медли — я сделаю распоряжения и сразу же вернусь.

И Кром решительно направился к выходу. Марджана посмотрела ему вслед, едва удерживаясь от гнева. Не хватало ей еще встречи с Мейтом… Впрочем, она пообещала.

Пришлось возвращаться в бальный зал. Да, никому не придет в голову назвать ее трусихой, но при мысли о новой встрече с шейхом Мехметом у девушки дрожали коленки. Удивительно, что инбаши вообще помнит о ней.