Чудо ты мое, зеленоглазое Котов Алексей

Старик метнулся в комнаты.

Лена безостановочно целовала мужа в лоб и щеки теплыми губами и ласково гладила по спине. Потом она осторожно приподняла ему голову и заглянула в глаза.

— Тебе лучше? Ну, Витя?..

Витька спрятал лицо в плечо жены.

— Боже мой!.. — простонал он. — Если бы кто только знал, как мне плохо!..

Петрович дрожащими руками высыпал на ладонь Лены три маленькие таблетки.

— Больше нельзя, — пояснил он. — Опасно.

Лена слегка отстранилась от мужа и поднесла ладошку к его губам.

— Витя, давай, ну?.. — попросила она. — А теперь запей… Вот так.

Витька жадно выпил полную кружку воды.

— Холодно здесь на веранде. Пошли в комнату, — Лена помогла мужу встать. — А дома тепло… Ты согреешься. Все будет хорошо. Вот увидишь… — Лена говорила быстро, тем преувеличенно-ласковым тоном, с помощью которого успокаивают больных детей. — Вот так… Обопрись на меня… И нечего не бойся… Все будет хорошо.

Витька шел с трудом, прикрывая ладонью лицо. Лена уложила мужа и легла рядом. Она обняла его за шею и придвинулась поближе. Уже совсем скоро Витьке стало лучше.

А Лена говорила и говорила. Она рассказывала о своем детстве: о том, как воровала в колхозном саду яблоки, о том, как однажды зимой чуть не замерзла по дороге из школы, и о том, как к ней, тогда еще семнадцатилетней девчонке, решил посвататься председательский сын. Постепенно в голосе женщины стали появляться веселые нотки.

— Вить, ну ты посуди сам, какой спрос с семнадцатилетней девчонки? — говорила Лена. — Смешно! А я тогда чуть было не согласилась. Правда, смешно? А знаешь почему? Из интереса. Все думала, а как же, мол, это все будет дальше? Дом, дети… И все мое! Ведь не игрушечное же все это, а уже самое настоящее…

Витька вздохнул и вытер с лица испарину.

— Что ж не вышла замуж? — чуть улыбнувшись, спросил он.

— Да зачем же мне такой муж был нужен?! Честное слово, как не живой он какой-то, — слова из него не вытащишь. Тоже мне, мужик! Только и знал, что руками хватать.

— Что хватать-то?

Лена рассмеялась.

— Ох, и змей ты, Витька! Кстати, и правильно я сделала, что за того сынка председателя не пошла. Сейчас он пьет сильно.

— Ну, ничего… Вот со мной разведешься и займешься его перевоспитанием.

Лена всплеснула руками.

— Да разве с таким как ты разведешься?! Горе ты мое!

Лена говорила еще долго, до тех пор, пока Витька не уснул. Когда дыхание мужа стало ровным и спокойным, женщина встала и вышла на кухню. Она долго перелистывала поэтическую тетрадку мужа и даже прочла одно стихотворение:

  • 1.
  • Кто — я?..
  • Я — все… И ничего.
  • Я разделен на «все» и «ничего» спервоначала,
  • Я тот, кто уплывал
  • И тот, кто на причале
  • Встречал себя же самого.
  • 2.
  • Что я могу?..
  • У слова «доброта» нет дна,
  • Ведь мама не уйдет, ребенка накормив словами
  • И сколько б я не отдал — будет мало…
  • Да, Слово — Истина, не истина — слова.
  • 3.
  • Кто — я?..
  • Я — зеркало себя…
  • Я — рай разорванный до преисподней ада…
  • Я — «да» и «нет»,
  • Я — «надо» и «не надо»
  • И я люблю ни капли не любя!..
  • 4.
  • Что я могу?..
  • Мои слова пусты…
  • Мои два ада переполнены словами,
  • Не я их произнес — они возникли сами,
  • «Я» — промолчало,
  • Говорило «ты»…
  • 5.
  • Кто — я?..
  • Я — бог,
  • И я — не Бог…
  • Я создаю, но предаю начала
  • Я — не беру, но мне и мира мало…
  • Я — неумел, но только я и смог!..
  • 6.
  • Что я могу?..
  • И все… И ничего.
  • Я разделен на «все» и «ничего» спервоначала…
  • Я тот, кто уплывал
  • И тот, кто на причале
  • Встречал себя же самого…

«Вот и попробуй понять Витьку, — слабо улыбнулась женщина. — Да тут же ни что ни слово — загадка! Эх, ты, философ мой доморощенный…»

Вокруг стояла полная тишина… Лена отложила тетрадку и целых пять минут, словно раздумывая над чем-то еще непривычным, смотрела на иконы.

«Мука одна, а не жизнь у нас, Господи… — подумала она. — Только что-то получаться стало, только деньги пошли — Витька споткнулся… Почему все так?! Почему и за что нас держишь и не отпускаешь, Господи?»

Лена встала, подошла ближе к иконам и опустилась на колени. Женщина молилась впервые в жизни. Она не знала ни одной молитвы и, когда-то крещеная по православному обряду, осеняла себя католическим крестом. Кроме того, Лена стеснялась кланяться и стояла на коленях, гордо распрямив плечи. Ее придуманная тут же, у иконы, молитва была искренна и проста — женщина просила невозможного. Она просила счастья…

Глава 19

Утром Витька разбудил Петровича раньше обычного. Племянник был хмур и бледен. Он явно нервничал.

Петрович ополоснул лицо водой и стал одеваться.

— На котоферму пойдем? — спросил старик. — А Ленка где?

— Домой уехала, — коротко ответил Витька.

— Как это? — удивился старик.

— По делам.

— Сегодня вернется?

— Нет.

Витька отвечал неохотно и пытался избежать объяснений.

Петрович насторожился.

— Витьк, может, случилось что?

— А что может случиться? — поморщился Витька. — Все нормально, дядь Коль.

— Ты как себя чувствуешь?

— Отлично, — Витька закурил и отошел к окну. — Дядь Коль, мне сегодня в центр съездить надо.

— А на котоферму когда мы пойдем?

— Вечером. Ты подежурь пока здесь, — Витька попытался улыбнуться. — А я скоро вернусь. Справишься?

— Почему нет? Завтракать-то будешь?

— Спешу я, дядь Коль.

Почти сразу же после ухода Витьки к старику заглянула дочь Светлана. Поздоровавшись, еще с порога, дочь спросила:

— Пап, что у вас произошло?!

Старик уже не столько удивился, сколько насторожился.

— Да вроде ничего… А в чем дело-то?

— Как это ничего?! — закричала Света. — Я Ленку только что к свекрови отвела. Не в себе она! В одну точку, как помешанная, смотрит и только твердит: таких, мол, подлецов как Витька без суда расстреливать нужно.

— Ты толком-то объясни! — тоже повысил голос старик.

— Пап, выгнал Витька Ленку. Понимаешь? Выгнал! — Света потянулась к кружке с водой. — Ленка к автобусной остановке шла и, уж я не знаю как, ногу подвернула. Там, на лавочке, я ее и подобрала. Господи, да еще хорошо, что мы с ней встретились! Ленка сейчас в таком состоянии, что каких угодно дел натворить может. У тебя, спрашивает, Светка, ружье дома есть? Я говорю, есть, а что? Ленка говорит, Витьку, мол, мне срочно расстрелять надо. А глаза у нее как у безумной, четное слово! Так что сейчас за Ленкой моя свекровь присматривает.

— Ну, сука Витька! — Петрович сжал кулак и грохнул им по столу. — Ну, сука, поговорю я с тобой сегодня! Ты у меня вспомнишь, что человеком когда-то был, а не последним выродком. А ты что стоишь?! — закричал старик на дочь. — Иди к Ленке, успокой ее, если сможешь, а я тут без тебя разберусь!

Света попыталась было рассказать ничего не значащие подробности случившегося, но старик только отмахнулся. Ему был важен сам факт, а не бабьи домыслы.

После того, как дочь ушла настроение Петровича испортилось окончательно. Старик сильно переживал… Но вскоре злость ушла и Петрович почувствовал болезненную слабость во всем теле. Это состояние было хорошо знакомого ему. Когда-то он даже дал ему свое название — «безразличка». Еще Петрович очень хорошо знал, что в такие минуты нельзя расслабляться — любая остановка в движении или работе грозила обернуться еще большей сонливостью и какой-то страшной, душевной пустотой.

Старик встал из-за стола и вышел во двор.

До полудня Петрович не присел ни разу. Он чистил кроличьи клетки, убирал в сарае и поправлял еще крепкий забор. Старик гнал от себя ненужные, дурные мысли и старался думать только о работе. К полудню ему стало легче. Усталость, но уже совсем другая, физическая, приятно ломала тело и освежала мысли, делая их простыми и ясными. Несколько покупателей кошек отвлекли его от прежнего болезненного настроения еще больше…

В час дня Петрович приготовил обед. Он ждал Витьку, но племянника не было и старику пришлось есть в одиночестве. После обеда Петрович собрался было зайти к свекрови Светы, но тут снова пошли покупатели. Их было пятеро и все они появлялись один за другим. Старик не торговался и покупатели остались довольны. Вырученные от продажи котов деньги не принесли Петровичу прежней радости. Старик подумал о Витьке. Он так и не мог понять, что толкнуло Витьку поссориться с женой.

Петрович снова было направился к калитке, но там его встретил очередной покупатель — шестой по счету. Это был толстяк с добродушным лицом выпивохи и компанейского парня. Последний покупатель оказался настолько словоохотливым, что сосредоточенный на своих мыслях старик уже не знал, как от него отделаться. Толстяк долго рассматривал предложенного ему кота и без умолку ботал. Он то вспоминал какие-то странные истории о колдунах и ведьмах, то, как бы между делом, расспрашивал старика о его прошлой жизни, то принимался рассказывать что-то из своей, правда, делая это крайне путано и бессвязно.

«Да пошел ты к черту! — в конце концов, выругался про себя Петрович — И принесла тебя нелегкая…»

Такие надоедливые покупатели Петровичу еще не встречались. Через полчаса старик потерял терпение и чуть ли не взашей вытолкал толстяка на улицу. К Лене старик так и не пошел — его насторожило поведение толстяка и он остался дома. А странный покупатель еще долго слонялся по улице, посматривая на окна дома.

Витька вернулся только в шесть часов вечера. Он был по-прежнему хмур и сосредоточен. Разговора с племянником у старика не получилось, Петрович уже остыл и не знал с чего начать этот разговор.

«Ладно, пока отложим, — размышлял про себя Петрович. — Ты, Витька, тихой сапой все на свое воротишь, ну и я так же буду! Подожди, я тебя так проучу, век помнить меня будешь!..»

Как конкретно он будет наказывать племянника, старик пока не знал. Но в том, что рано или поздно он это сделает, Петрович ни капли не сомневался.

Тишина за ужином, казалось, совсем не удивила Витьку. Компаньоны ели молча, думая каждый о своем. Мелкий, ничего не значащий разговор в конце ужина, разумеется, в счет не шел.

— Я сегодня ночью, дядь Коль, сон видел, — сказал Витька, глядя в темное окно. — Дурной какой-то сон…

Петрович промолчал.

— Ты в предчувствия веришь? — спросил племянник.

— От настроения зависит, — нехотя буркнул старик.

— А вот я нет, — Витька натянуто улыбнулся.

— А что за сон-то был?

— Будто я умер…

— Да? Ну, тогда, значит, долго жить будешь.

— Как это? — удивился Витька.

— А так. Примета такая есть.

К удивлению старика племянник расстроился…

Сборы на котоферму заняли немного времени. Витька вдруг потребовал, что бы Багира осталась дома. Петрович не стал возражать, ему и самому надоела привязчивая кошка. Багиру заперли в крохотном чуланчике. Кошка громко мяукала и царапала дверь.

— Ну, что, дядь Коль, тронулись? — улыбнулся Витька.

— Пошли, племянничек.

На улице шел дождь.

— У них там что, график, что ли, на небе? — возмущался Витька. — Как стемнеет, так обязательно дождь…

Луч фонарика метался по темным лужам и, натыкаясь на относительно свободное от воды место, замирал на несколько секунд.

Витька часто перекладывал тяжелую сумку из руки в руку и продолжал ругаться.

— Всемирный потоп!

— Витьк, у тебя ботинки текут? — поинтересовался Петрович.

— Есть немного, а что?

— Ничего, — проворчал старик. — Вот сам их и починишь… А я не буду!

— Проще новые купить…

Такое простое решение заметно расстроило старика.

— Распустились вы все совсем, — громко заявил он. — Чуть что — новое им подавай. А самим уже и чинить лень.

— Ох, и вредный же ты! — улыбнулся Витька.

Петрович вытер с лица дождевые капли и отвернулся от племянника.

«Это еще что, Витька, — подумал он. — Ты, небось, думаешь, я тебе денег дам? Вот фигу тебе, а не доллары, племянничек. Я все наши деньги на две части поделю: одну половину Ленке отдам, вторую Светке, а тебе бутылку водки куплю. Обмывай, философ, нашу удачу!»

Старик представил себе злое и обиженное лицо Витьки. На душе стало легче…

Когда компаньоны миновали последние плохо освещенные дома, Петрович все-таки рассказал Витьке о сегодняшнем последнем покупателе.

— Странный очень этот мужик, — заключил он.

— Значит, ты говоришь, кота он так и не купил?

— Нет.

— Так-так… — Витька задумался и после небольшой паузы спросил. — Дядь Коль, у тебя двухстволочка-то в порядке?

— Надо полагать.

— Хорошо. Вытащи-ка ты ее из сундука и на всякий случай под рукой держи. Особенно, когда меня дома не будет.

— Считаешь, что из жуликов тот мужик был? — забеспокоился старик.

— Не знаю. Может быть просто дурак, а может кто и похуже. Так что, в случае чего, сам понимаешь, что нужно будет сделать. У тебя со здоровьем-то как?

— В каком смысле?

— Сердце не шалит?

— До последнего времени не жаловался. Сейчас иногда поноет, правда, немного… Но это скорее от нервов и переживаний всяких.

— Значит, сдюжишь в случае чего, — завершил тему Витька. — Да и вообще, ты, дядь Коль, за последнее время заметно крепче стал. Так всегда бывает, потому что цель в жизни человеку силы дает.

Дождь усилился и стал проливным. Петрович глухо ворчал. Идти становилось все труднее, раскисшая дорога скользила под ногами как молодой лед. До диспетчерской компаньоны добрались промокшими до нитки. Витька немного повеселел. В его глазах появился прежний, задорный блеск.

— С детства люблю трудности, — улыбнулся он. — Ну, что, Петрович, приступим к их ликвидации?

Громко мяукающее кошачье стадо быстро успокоилось и приступило к всеобщей трапезе. То тут, то там облизывающиеся коты и кошки поднимали головы и с недоверием посматривали на людей.

— Подумаешь, задержались немного, — шутливо оправдывался перед питомцами Витька. — Больше такого не будет.

— А они уже привыкли друг другу, — заметил старик, поглаживая крупного, лохматого кота. — По крайней мере, драться перестали.

— Кошки это тебе не люди, — быстро ответил Витька. — К тому же я им целую бутылку валерьянки скормил, что бы спокойнее на жизнь смотрели.

Петрович усмехнулся.

— То-то я думаю почему здесь лекарством пахнет?

Витька покурил и, отобрав с десяток котов и кошек для продажи, засобирался в обратную дорогу. Петрович предложил переждать дождь. Но племянник только отмахнулся.

— А если он всю ночь лить будет, нам тут что, ночевать, что ли? Пошли, дядь Коль!

Под ногами поскрипывал песок и мелкий мусор.

«Подмести бы надо, — подумал Петрович. — Да и вообще порядок тут навести не мешает…»

Витька запер дверь на втором этаже и протянул Петровичу ключ.

— Зачем он мне? — удивился старик.

— У меня предчувствие, дядь Коль, — простодушно улыбаясь, пояснил Витька.

— Какое такое предчувствие?

— А такое, что я этот ключ потеряю…

Спускаясь по лестнице вниз, на первый этаж, Витька откровенно дурачился.

— А нам все равно, а нам все равно! — громко распевал он — Не боимся мы волка и лису!

Неживое, едва слышимое эхо повторяло слова незамысловатой песенки глухим, утробным голосом.

— Все к черту! — рявкнул Витька.

Эхо ответило так же резко и, как показалось Петровичу, даже зло.

На площадке первого этажа Витька неожиданно остановился и замолчал. Потом поднял вверх руку.

— Ты что, Витьк?.. — удивился Петрович.

— Слышишь, дядь Коль? — шепотом спросил Витька.

— Что?

— Ребенок, вроде бы, опять плачет.

На этот раз старик услышал. Со стороны подвала доносились отчетливые крики младенца. Эхо множило их и нельзя было с уверенностью сказать, плачет один ребенок или два. Первый, отчетливо звучащий, голос мог действительно принадлежать маленькому ребенку, а второй, более низкий и тихий, словно подражал ему и вместе с тем пытался спрятаться за ним. Старика неприятно удивило то, что именно во втором голосе явно угадывались недобрые и одновременно жалобные нотки.

Петрович поежился.

— Может быть это котенок, Витьк? — спросил он — Ну, тот самый… Старухин.

— Может быть, хотя голос и не похож на кошачий.

Витька открыл скрипучие двери подвала. Плач стал громче.

— Это не кот, — уверено сказал Витька. — Это точно ребенок.

Племянник посветил фонариком в уходящую вниз пустоту. Снова мелькнули белые порожки, кирпичная стена и обрезки алюминиевых труб.

— Ничего не видно, но придется спускаться, — Витька протянул Петровичу фонарик. — Внизу я и спичками обойдусь, а ты мне сверху посветишь.

— Не надо, Вить… — попросил старик.

— Ты что, боишься, что ли?!

Только после того, как племянник напомнил о страхе, Петрович вдруг понял, что действительно боится. Витька ободряюще улыбнулся.

— Держи фонарь, дядь Коль! И хватит трястись. А если это действительно чей-то малец?

— Да откуда он тут?!

— Мало ли… Может, его здесь какая-нибудь мамаша-стерва бросила.

Плач неожиданно стих. Старик неохотно взял фонарик из руки племянника. Витька присел и посмотрел вниз.

— Тут не высоко, метра полтора, наверное, — голос племянника звучал как из колодца. — Короче говоря, ноги не сломаешь…

Петрович тоже спустился пониже. Между тем Витька крепко ухватившись за обрезок алюминиевой трубы и прыгнул вниз.

— Влево посвети, дядь Коль, — попросил он. — Так… Теперь направо. Тебе там сверху виднее, ты ничего не замечаешь?

— Нет.

— Перегородки тут какие-то… — Витька тихо выругался. — Сплошной бардак… Ты пока свети, дядь Коль, а я сейчас спички достану.

Петрович нагнулся еще ниже. Луч фонаря метался по уходящим в глубину помещения стенам. Чуть ближе, справа, мешала обзору фанерная стена.

Внизу чиркнула спичка.

— Дядь Коль, да это же ящики в штабелях стоят! — крикнул Витька. Зашуршала бумага и племянник громко чертыхнулся. — А в ящиках противогазы. Здорово, да? У нас в деревне мужики самогон противогазными фильтрами очищают. После них он лучше всякой водки становится…

Внизу заметались неясные тени. Петрович вдруг почувствовал как сильно бьется его сердце.

— Витьк, ты там ерундой не занимайся, — крикнул он. — Ищи то, за чем полез!

— Да знаю я!

Снова послышался все тот же странный детский плач. Он стал еще громче и как показалось Петровичу, ближе. У старика задрожали руки. Луч фонарика дернулся вниз и пополз в сторону. Петрович успел рассмотреть в темноте тусклое пламя спички.

— Ты лучше свети, — откликнулся Витька. — Сейчас я…

Договорить племянник не успел. Неожиданно плач взвыл на неестественно высокой ноте. Почти сразу же, следом за ним, послышался страшный Витькин крик. В лицо старика, словно от крыла гигантской птицы, ударила волна холодного воздуха.

Петрович вскрикнул и бросился наверх. Из подвала отчетливо слышались крики и шум борьбы. У выхода из подвала старика остановила яркая, как вспышка мысль: «А как же Витька?!..»

Петрович оглянулся. В подвале с тупым звуком обрушились на пол несколько ящиков. Потом все стихло…

У Петровича пересохло в горле. Он хотел крикнуть, но не смог. Луч фонарика судорожно метался по стенам и не мог остановиться. Из глубины подвала показалась окровавленная Витькина рука. Рука оперлась на край порожка, следом за ней показалась вторая. Из темноты, выплыло бледное как мел лицо Витьки.

— Дядь Коль, руку дай… — тихо позвал он.

Петровичу показалось что у него отнялись ноги. Старик стоял и смотрел, не в силах тронуться с места.

— Руку дай! — крикнул Витька, протягивая к Петровичу свою.

Сзади племянника поднялась огромная тень. Она была похожа на растянутую черную простыню. Тень поднималась все выше и выше.

— Что ты стоишь…

Договорить Витька не успел. Страшная сила рванула его вниз и он исчез.

У Петровича потемнело в глазах. Уже не отдавая себя отчета в том, что он делает, старик бросился бежать. Во внезапно опустевшем мозгу билась только одна мысль: быстрее, быстрее, быстрее! Перед глазами Петровича промелькнул дверной проем, несколько чахлых деревьев на улице, колючая проволока, потом пошла размытая дождем дорога. Спускаясь в овраг, Петрович поскользнулся и упал. Фонарик отлетел в сторону, но старик даже не подумал поднять его. Он судорожно цеплялся руками за скользкую траву и полз вверх, не разбирая дороги. По лицу хлестал дождь. Сверкнула молния и почти сразу же за ней ударил гром. Петрович закричал от ужаса. Взобравшись наверх, он долго стоял на коленях не в силах подняться…

Что произошло потом, старик почти не запомнил. Страх, страх непреодолимый и черный гнал его все дальше и дальше от диспетчерской. Петрович пришел в себя только после того, как захлопнул дверь дома и навалился на нее всем телом. Через минуту стало чуть легче дышать. Старик с трудом добрел до стула и сел.

Первая мысль, пришедшая ему в голову, была огромной и ужасной. Петрович закрыл лицо руками и застонал.

«Господи, что это было?! Что?!»

Время шло… Старик по-прежнему сидел на стуле и смотрел в одну точку.

«Тише, старый, ну тише! — уговаривал он сам себя. — Нужно что-то делать… Куда-то идти… А куда?!.. В милицию? Ведь засмеют же! Скажут, с ума сошел дедок на старости лет — кошек волшебных продавал…»

«К Лешке пойти можно, — решил Петрович — Он не бросит… Выручит».

Мысль, что снова придется идти к диспетчерской и может быть даже лезть в подвал испугала старика до холодного пота. Он с трудом встал и направился к двери.

«Нужно же идти… Нужно!»

Возле вешалки старик снова сел. Сил почти не было. Он вытер с лица холодный пот и посмотрел на дверь. Она казалась странно далекой.

«Вставай, гадина старая! — выругал себя Петрович. — Вставай!»

Он шагнул к двери и распахнул ее. На пороге стоял недавний толстяк покупатель. В его руке тускло блеснуло лезвие ножа.

— Тихо, дед! — прошипел толстяк. — Ты один?

Петрович попятился. Толстяк уже было собирался шагнуть следом, но вдруг как-то странно вздрогнул всем телом и привалился к дверному косяку. Его голова упала на грудь.

Петрович только стоял и смотрел… Разум отказывался понимать происходящее. Толстяк захрипел. На его плечо, вынырнув откуда-то сзади из темноты, легла огромная лапа чем-то напоминающая кошачью. Толстяк дернулся еще раз и рухнул спиной на квадрат падающего из дверного проема света. Он удивленно смотрел наверх и шевелил побледневшими губами, словно что-то силился сказать.

Неожиданно тело толстяка сдвинулось с места и стало исчезать в темноте: сначала голова, потом туловище и ноги. Петровичу показалось, что он сходит с ума. Там, в темноте за порогом, над толстяком склонилось что-то бесформенное и большое.

Петрович вскрикнул и бросился к двери. Но закрыть ее до конца и задвинуть засов он не успел. Оттуда, снаружи, на дверь навалилась чудовищная тяжесть. В щель просунулась огромная кошачья лапа и когти царапнули старика по плечу.

«И по мою душу, значит, тоже… — мелькнула у него безумная мысль. — Теперь и за мной пришли…»

Петрович подпер медленно открывающуюся дверь ступней, отпрянул и ударил по ней всем телом. Щель между косяком и дверью уменьшилась, лапа едва успела выскользнуть из нее. Петрович ударил еще раз. Дверь захлопнулась. Петрович быстро задвинул ее на засов.

Силы почти окончательно оставили его… Он с трудом добрел до кровати и упал лицом в подушку. Что было дальше, то ли он уснул, то ли просто потерял сознание, Петрович уже так никогда и не узнал.

За окном бушевала непогода. Тонкие ветви молодой рябины то царапали стекло, приникая к окну, то исчезали в темноте. Огромная кошачья лапа отодвинула ветви в сторону и окно закрыла черная тень. Вскоре тень исчезла. Она исчезла так тихо, как будто растворилась в темноте…

Глава 20

Петровича разбудил луч света. Луч был теплым и приятно грел кожу лица. Темнота от закрытых век стала красной.

«День уже на дворе, — спокойно подумал Петрович. — Долго же я спал. Совсем разленился на старости лет…»

Он открыл глаза и тот час зажмурился. Солнце светило прямо в лицо. Петрович сел и посмотрел на часы. Стрелки показывали половину одиннадцатого.

«Старуха… Это был ее котенок».

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Андрей Андреевич Пионтковский – российский политолог, журналист, политический деятель. Он стал, пожа...
В Древней Греции олимпийским чемпионам ставили памятники при жизни. В XX веке большой спорт стал бол...
В данной книге рассматривается авторская методика вытяжения шейного отдела позвоночника в домашних у...
В данной книге рассматривается авторская методика вытяжения шейного отдела позвоночника в домашних у...
«…Кажется, берег чем-то изменился, но заострить на этом внимание не получилось, – отвлек мощный вспл...
«…Метла подпрыгнула, и лосось затрепыхался на натянутой леске. Ловить таких громадных рыбин Грибо ещ...