Сказочные повести (сборник) Прокофьева Софья

Экраны Автоскока и Автошлепа снова засветились, но надписей на них ещё не было. Свечение экранов дрожало и переливалось.

— Дважды два! — сказал Хамиан на прощание и отправился с аэродрома в мастерскую.

Тем временем с Серёжей происходили не менее странные события. Люк летающей платформы открылся, и не успел Серёжа опомниться, как его подхватила огромная железная лапа, внесла его вместе с велосипедом в открывшееся отверстие и поставила на пол в круглой кабине, освещённой мягким розовым светом.

Щупальца, удерживающие Серёжу, разжались, и он спрыгнул с велосипеда. Велосипед с грохотом упал на пол. Наступила тишина, которую прерывало только тиканье каких-то часов и монотонное жужжание, похожее на гудение перегревшегося трансформатора.

— Привет… Ответ… Вопрос… Включён… Я 45-й Дуракон, — неожиданно запел приятный тенор.

Потом снова послышалось жужжание, и Серёжа увидел, что перед ним стоит фигура в железном шлеме, панцире и латах. Лицо рыцаря было закрыто железной заслонкой.

«Это, наверно, артист», — подумал Серёжа и спросил:

— Вы в какой кинокартине играете?

— У меня в программе нет кинокартин, — чётко ответил рыцарь. — Я играю в шашки, в шахматы, в «поддавки», в домино, лото, в «чёрное и белое не покупайте — головою не мотайте», в «орёл или решка»…

— Вот это здорово! — сказал Серёжа с восхищением. — Сыгранем в «козла»?

— Как это в «козла»?

— Это всё равно, что в домино, только стуку больше. У нас старики на бульваре «козла» забивают.

— У меня нет слов «старики» и «бульвары», — ответил рыцарь ровным голосом.

«Чудак какой-то! — подумал Серёжа. — Наверно, репетирует средневековую роль из картины о крестовых походах. Поэтому его и посадили на летающую платформу, чтобы он отвлёкся от привычной обстановки».

— Ну, тогда сыграем в домино? — весело предложил он.

— Сыграем! — согласился рыцарь. — Только на чём?

— На ящике каком-нибудь. — Предложил Серёжа. — Здесь, наверно, найдётся какой-нибудь ящик?

— Я спрашиваю вас, как вы хотите играть? — обидчиво заметил рыцарь. — На речевых командах или на телевизионной сигнализации?

Серёжа посмотрел на железный шлем собеседника и посоветовал:

— Да вы снимите шлем! Он вам, наверно, сдавливает голову.

— Мне ничего не давит на голову. Она у меня ещё почти пустая. В ней пока только игры. Я предлагаю играть в домино на речевых командах.

— Скажите, пожалуйста, — вежливо обратился Серёжа к рыцарю, — не вас ли это недавно назвали Дураконом45?

— Когда именно это произошло? — спросил рыцарь.

— Ну, минут пять назад… Перед вылетом ракеты с вашего корабля.

— Надо всегда точно указывать время, — ворчливо заметил рыцарь. — Мы здесь измеряем все с точностью до плюс-минус одной стомиллионной. Ракета улетела с этой летающей платформы ровно пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад. Можете проверить показания приборов.

Мгновенно зажглись десятки экранов, задрожали стрелки на бесчисленных шкалах загадочных приборов. Цифры, графики, мигающие кривые, ползущие ленты самописцев — все это обрушилось на Серёжу беспокойным могуществом измерительной техники.

«Дело запутывается», — подумал он.

— А кого здесь всё-таки называли Дураконом45 пять минут сорок две и девяносто пять десятитысячных секунды назад? — спросил он.

— Пока мы разговариваем, прошло ещё некоторое время, — сухо заметил дотошный рыцарь и добавил: — Это меня зовут Дураконом45.

«Тогда все понятно, — подумал Серёжа, — это местный дурак».

— А почему, — спросил Серёжа, — вы… именно… 45-й?.. Ну, как бы это сказать…

— Почему я Дуракон с номером 45? — переспросил рыцарь. — Сразу видно, что вы туготрон с другого острова.

— Кто?

— Туготрон! — повторил рыцарь. — Почему вы не включаете свой экран?

И тут заслонка, прикрывающая лицо рыцаря, засветилась, словно экран. На экране появились цифры. Одновременно раздался голос:

— Я Дуракон45. Смонтирован десять дней назад. Прошу немедленно включить ваш экран и назвать имя. Дуплекс!

Серёжа молчал.

— Ну, так что же? — раздался нетерпеливый голос Дуракона45.

— У меня нет экрана, — ответил Серёжа очень тихо. — Я человек. — Лицо его стало почти таким же белым, как экран.

— Не прикидывайся минитаком! — сказал Дуракон45 с неожиданной грубостью, переходя на «ты». — Средний рост минитаков двадцать сантиметров, а в тебе… — Дуракон45 нажал что-то у себя на затылке, — один метр пятьдесят сантиметров и четыре миллиметра, — объявил он. — Какой же ты минитак?

Оказывается, Дуракон45 сумел измерить рост Серёжи на расстоянии.

— А я и не говорю, что я какой-то минитак! Я обыкновенный человек.

— У меня такого слова в памяти нет, — ответил Дуракон45. — Может быть, это потому, что меня смонтировали только десять дней назад?..

В этот момент на летающей платформе раздался оглушительный рёв. Сначала он был похож на крик футбольных болельщиков. Потом рёв перешёл в завывание сирены, наконец резко оборвался, и в наступившей тишине послышался писклявый голос:

— Замечено резкое понижение температуры воздуха. Отвечайте, как работает печь для отапливания неба.

— Эх, зазевался! — воскликнул Дуракон45 и бросился к щиту с переключателями. — Сейчас, сейчас! — торопливо бросил он на ходу в какой-то микрофон.

Железные щупальца Дуракона45 заработали с невероятной быстротой и ловкостью. Они осторожно нажимали на кнопки, передвигали какие-то рычажки и рассыпали вокруг искры. На экране в центре головы Дуракона45 вспыхивали то цифры, то загадочные завитушки.

«Работает, как автомат», — с восхищением подумал Серёжа. И вдруг у него возникло такое необычайное предположение, что он даже зажмурился.

Конечно, это автомат! У него железная голова. Он не знает самых обыкновенных вещей. Он работает с такой нечеловеческой скоростью! Может, туготроны — потомки наших автоматов?.. Ещё неизвестно, как они отнесутся ко мне. А что, если и мне прикинуться автоматом?

В это время Дуракон45 закончил передвигать рычажки и подошёл к микрофону.

— Говорит летающая платформа, — отчеканил он и щёлкнул контактами, как зубами. — Наладил обогрев неба. Дуплекс! Триплекс! Симплекс! Комплекс!

Температура воздуха действительно начала повышаться. Это было отмечено всеми термометрами на Острове туготронов. А термометров там было бесчисленное множество. Каждый житель Острова имел их по несколько штук и следил за показаниями термометров с таким же интересом, с каким городской житель обычно читает утренний выпуск газеты. Температура воздуха имела для туготронов особое значение.

Страна минитаков была расположена за Голубым озером, и маленькие человечки никогда его не переходили. Они боялись попасть под гусеницы туготронов. Туготроны же не были любопытны. Всё, что им требовалось от минитаков, они регулярно получали на вертолётах. Это была начинка для головы, расфасованная по аккуратным пакетикам. Минитаки приготовляли её из смеси органических и неорганических веществ.

Сами минитаки были очень малы ростом и объясняли это тем, что всегда занимались производством микроскопических предметов. Правда, один из стариков минитаков рассказывал, что его дедушка Минилап видел одного минитака, достигавшего высоты тридцать сантиметров. Этот верзила-минитак, которого звали Стирофлекс, поднимал одной рукой гирю весом около одного килограмма.

— Сидим мы однажды со Стирофлексом, — рассказывал дедушка Минилап, — и курить нам захотелось до смерти. А курослепы у нас, как на грех, кончились. Неподалёку росла ромашка. «Не скрутить ли, — говорю, — Стирофлекс, нам цигарки из ромашки?» Ну, Стирофлекс и согласился. — Здесь дедушка Минилап обычно не в силах был совладать с собой и заливался дребезжащим старческим смехом. — Сорвал, стало быть, Стирофлекс большой лепесток ромашки, а скрутить цигарку не сумел. А все потому, что руки у него были громадные и грубые. Вот каков был гигант наш Стирофлекс! — говаривал дедушка Минилап.

К точным работам Стирофлекса не допускали.

Он не мог разглядеть даже парочку молекул без микроскопа. А кристаллики он обтачивал всегда с перекосом. Тонкие плёнки у него либо лопались, либо оказывались слишком толстыми. Поэтому он портил даже самую простую начинку для туготронной головы. Минитаки знали сто пятьдесят рецептов начинки и строго следили за тем, чтобы температура воздуха на Острове была всегда равна точно 25, 5 градуса Цельсия, потому что именно при этой температуре головы туготронов действовали безотказно. Похолодание же случалось не часто — туготроны исправно исполняли свои обязанности и непрерывно обогревали небо мощными лучами с особых летающих платформ.

Нетрудно догадаться, почему поднялось такое волнение на Острове, когда из-за рассеянности Дуракона45 температура воздуха сразу упала до 15 градусов. В лабораториях минитаков жидкая начинка для туготронных голов свернулась, как кислое молоко. Туготроны отвинчивали головы и клали их в несгораемые шкафы, оставляя при себе временные набалдашники с походным запасом инструкций и решений. Нарастала паника. Автоскок забыл дорогу к своему приятелю Шпунтику и попал на завод для изготовления железных животов. У туготронного поэта Стихошлепа испортился переключатель, и он стал сочинять стихи только с неправильными ударениями. Из-за похолодания он испортил своё стихотворение, посвящённое Дуракону45:

Стихи были напечатаны на узкой длинной ленте, выползшей из уха поэта, и выглядели следующим образом: «11 00 11 000……11 00000 11».

В памяти автоматов всё было зашифровано в виде цифр. Молодым туготронам, только что склёпанным из железа, не приходилось обучаться грамоте. Они сразу же бойко произносили слова, записанные цифрами в их запоминающих устройствах. У каждого нового туготрона в голове хранилось небольшое наставление, тоже сочинённое Стихошлепом. Оно было запечатлено в начинке головы и, если записать его буквами, читалось так:

Как видно, уже в этом раннем стихотворении Стихошлепа перепутано ударение. Очевидно, переключатель в его голове был неисправен ещё до понижения температуры.

Между тем паника на Острове постепенно прекращалась, и около несгораемых шкафов образовались очереди туготронов, сдавших свои головы на хранение.

В толпе рядовых туготронов оказался и Хамиан14. Он был застигнут паникой по дороге от аэродрома к ремонтной мастерской. Ему тоже пришлось сдать в несгораемый шкаф свою драгоценную голову. Она имела форму тонкого весеннего огурца с крутым завитком. Хамиан14 оставил при себе только розовый набалдашник с дюжиной мелких мыслишек. Сохраняя инкогнито в дребезжавшей толпе своих сограждан, он с беспокойством ждал очереди к несгораемому шкафу. Наконец он получил свою треснувшую голову, украшенную на затылке розовыми косичками из отходов производства, и бережно понёс её к смазочному насосу.

Несколько туготронов, узнав причудливый набалдашник Хамиана14, шарахнулись в сторону.

— Выключайте мысли! Замыкайте предохранители! — зашумела толпа. — Здесь Хамиан14. Сейчас он включит глушитель мыслей. Берегитесь лучей! Берегитесь замыкания!

Туготроны защёлкали контактами, и все надписи с экранов исчезли.

Хамиан14 раздражённо помотал розовым набалдашником с маленьким экраном, похожим на карманное зеркальце. Ему не хотелось при свидетелях привинчивать к туловищу свою лопнувшую голову, поэтому он отошёл от смазочного пункта и свернул к пустырю, куда обычно сваливали всякий железный хлам. Здесь Хамиан14, повозившись, закрепил голову гайкой на шее небольшим ключом.

Потом он нажал за ухом чёрную кнопку. Голова заработала вяло и со скрипом. Время от времени из глаз сыпались искры, а трещина на затылке, похожая на мягкий знак, то вспыхивала, то гасла, как негодная световая трубка для вечернего освещения.

«Дело дрянь», — подумал Хамиан14, нажал кнопку глушителя мыслей и стал ждать, пока он прогреется. В затылке загудел трансформатор. Хамиан14 приоткрыл щиток на переносице для ощупывающих лучей. Проходили минуты, а ЛУЧИ не появлялись.

«Испортился!..» — метнулась паническая мысль в опустошённой голове Хамиана14. Глушитель, тот самый глушитель новых мыслей, который сделал его единственным властелином безотказных обитателей Острова туготронов, сломался, словно какой-нибудь захудалый регулятор!

Хамиан14 включил голову на все катушки и стал размышлять. Тончайшие магнитные ленточки поползли в его голове плавно и бесшумно, как карамельки на конвейере кондитерского цеха.

«Кто и когда изготовил прославленную голову-огурец с глушителем новых мыслей? — вспоминал Хамиан. — Почему туготроны боятся глушителя?» — Но память не давала ему на это ответа.

Все Хамианы, начиная с 1-го до 14-го, наследовали от своих предшественников голову-огурец с глушителем новых мыслей. Но откуда досталась эта голова Хамиану1?

Этого Хамиан14 не знал.

«Не будем унывать, — успокоил себя Хамиан. — Пока на Острове есть ремонтная мастерская Автотрама, нет причин для меланхолии».

Он пошёл с пустыря на улицу, по которой торопливо двигались туготроны, спешившие по разным делам. Одни плавно скользили по рельсовому тротуару, не останавливаясь, другие подходили к смазочным колонкам и наскоро опрыскивали нагревшиеся части нежнейшим машинным маслом из пульверизатора.

Хамиан14 вспомнил, что давно не проходил технический осмотр. Колени поскрипывали, и их давно пора бы разобрать и смазать. В главную маслёнку с незапамятных времён не набивался твёрдый смазочный состав «Раннее утро», и внутренние механизмы до того пересохли, что колотились друг о друга, как калёные орехи.

Хамиан14 подошёл к двери, над которой висела вывеска со светящейся надписью: «1111000000101101101». Это означало: «Не испытывай себя на износ!»

Хамиан14 вошёл внутрь колонки и получил от автомата связку гаечных ключей и банку с составом «Бархатистый». Все это Хамиан14 понёс к одной из свободных стоек.

В смазочной было много туготронов. Некоторые подмазывали плечевые суставы, другие опрыскивали нагревшиеся контакты. Молодые туготроны Идиод, Клистрон и Вакукум громко болтали о похолодании на Острове и часто щёлкали новенькими переключателями под мышкой.

Хамиан14 послушал, о чём они говорят, и быстро успокоился.

Новых мыслей нет! Все в порядке! Потом он вспомнил о поломке своего глушителя мыслей и снова опечалился.

«Надо же! Вот неприятность! Необходимо скорей отремонтировать голову», — пробормотал он.

Хамиан14 сел в одну из стоек и отвинтил первую гайку от крышки живота. Эта крышка обычно прикреплялась пятью крупными гайками, выточенными в виде полевых колокольчиков, но живот Хамиана14 давно уже держался только на одной. Остальные гайки были потеряны. Поэтому, как только Хамиан14 отвернул свою единственную гайку, крышка живота с грохотом отскочила от своего хозяина и покатилась с радостным звоном. Идиод толкнул её ногой к Клистрону, тот — к Вакукуму, а Вакукум — к Хамиану14.

«Ты что, не узнаешь меня, болван?» — хотел было рявкнуть Хамиан14. Но он забыл включить речевую сигнализацию, и этот вопрос возник только на экране его головы в виде цифр.

Однако и этого было достаточно. На Острове не было ни одного туготрона, который не узнал бы железный завиток на огуречной голове Хамиана14. На экранах Идиода, Клистрона и Вакукума мгновенно вспыхнула цифровая надпись, обозначавшая то же самое, что они гаркнули хором на речевых сигналах:

— Виноваты! Обознались!

После этого наступила тишина, которую прерывало только шипение смазочного вещества «Бархатистый», которым Хамиан14 обильно поливал свои накалившиеся внутренности. Привинтив гайкой крышку и прикрыв ею живот, Хамиан14 включил речь и пригляделся к толпе туготронов. Среди них он заметил Шатуна и Автокопыто, работавших в мастерской для ремонта голов.

— Подойдите-ка сюда, — сказал он им приветливо и для острастки покрутил ручку глушителя на голове.

Шатун и Автокопыто, лязгая железными суставами, подошли к Хамиану14.

— Быстрей — в мастерскую! — приказал он.

Все трое вышли из смазочной, встали на рельсовый тротуар и включили двигатели. Шатун и Автокопыто покатили Хамиана14 по рельсам, бережно подталкивая сзади, как коляску с младенцем. Розовые косицы из отходов производства взвились над огуречной головой, обнажив страшную трещину в виде мягкого знака.

В мастерской Автотрама царил обычный строгий порядок. Пластмассовый пол был натёрт до блеска. Головы лежали на удобных стеллажах, а запасные части к ним хранились в разноцветных ящичках с аккуратными наклейками. Автотрам сидел перед экраном контрольного прибора и наблюдал зарождение первых мелких мыслей в голове, предназначенной для одного из молодых туготронов.

Автотрам решил сыграть с новой головой пробную партию в подкидного дурака. Он включил свою голову на все катушки и уже предвкушал удовольствие от лёгкого выигрыша у неопытной новенькой головы. Но тут дверь отворилась, и Автотрам увидел, как Шатун и Автокопыто вкатили в мастерскую вконец разладившегося Хамиана14.

— Что случилось? — спросил Автотрам и на всякий случай выключил в своей голове уголок приятных воспоминаний. Он тоже побаивался хамиановского глушителя мыслей.

Хамиан14 уселся в свободную стойку и забросил одну гусеницу на другую.

— Можете быть свободны, — сказал он Шатуну и Автокопыту. — Но будьте поблизости и ждите дальнейших указаний.

На экранах Шатуна и Автокопыта появились букетики незабудок, сигнализируя о включении памяти. Они удалились. Хамиан14 отвинтил свою голову и с напускной развязностью положил её на рабочий стол Автотрама. Оставшись в одном розовом набалдашнике, он стал похож на Дон-Кихота, собранного из москательных товаров. Крошечная головка с экранчиком повернулась к Автотраму и прохрипела голосом Хамиана14:

— Проверьте, хорошо ли заперты двери мастерской, и принимайтесь за починку моей головы.

Автотрам нехотя отключился от игры в подкидного дурака и пошёл запирать дверь. Он частенько ремонтировал голову Хамиана14 и знал его мнительность.

«Слишком громко орёт, — раздражённо подумал Автотрам о Хамиане14. — От этого быстро стираются контакты».

Все неполадки в голове Хамиана14 обычно легко устранялись. О том, что в железном огурце есть таинственный глушитель, было запрещено говорить, и Автотрам никогда не прикасался к чёрной перегородке, отделявшей макушку хамиановской головы от остальных её частей.

Старый мастер подошёл к столу и стал обследовать беспокойно жужжащую голову Хамиана14. Увидев гигантскую трещину, Автотрам присвистнул (туготроны очень любили насвистывать ушами, и Автотрам, отличаясь особой музыкальностью, отлично свистел как левым, так и правым ухом). Мастер открыл крышку головы и начал проверять схемы.

— Тэкс, — произнёс он и вынул схему «скок-шлеп».

Он подключил её к контрольному пульту. Она работала чётко, как щипцы для орехов. Тогда он проверил все цепочки «флип-флоп». Они немного барахлили, но всё это было несерьёзно. Тогда старый мастер стал вытаскивать главную опрокидывающую схему. И тут раздался тонкий, еле слышный хруст. Этот звук был настолько тихим, что даже столкновение комара с оконным стеклом показалось бы по сравнению с ним ударом грома. Но сверхуловители звука подали его в голову Автотрама с таким мощным усилением, что мастер мгновенно оценил всю серьёзность положения. Он выпустил из глаз мощные пучки ощупывающих лучей и стал напряжённо проверять опрокидывающую схему. На лбу у него зажглись красные лампочки. Случилось то, чего боялись все мастера, чинившие когда-либо огуречную голову Хамианов. Лопнул тройник, соединявший опрокидывающую схему с коробкой глушителя мыслей.

Автотрам тихо гудел от возбуждения. Ведь, чтобы заменить тройник, надо открыть крышку глушителя мыслей. Он посмотрел в сторону Хамиана14. Экранчик был повёрнут в его сторону, и на нём светились цифры, обозначающие местные ругательства.

«С ним шутки плохи, — подумал Автотрам. — Что делать? Отказаться от починки головы? Лишиться звания лучшего мастера на Острове и попасть в металлолом? Или открыть коробку глушителя мыслей? Сделать то, чего никогда никто не решался сделать?» — Он снова посмотрел на ненавистный экранчик Хамиана14. На нём по-прежнему светились цифры, обозначающие ругательства и угрозы.

«Эх, была не была!» — сказал себе Автотрам и стал подбираться с отвёрткой к чёрной перегородке макушки головы Хамиана14.

К его великому удивлению, крышка была закреплена четырьмя обычными винтиками стандартного диаметра.

«Странно, что нет автоматического замка с секретом, — подумал Автотрам. — Ага, — догадался он, — сейчас в меня ударит ток», — и встал в красные резиновые калоши. Потом он взял в руки отвёртку и начал отвинчивать крепёжные винты.

Опять ничего не произошло. Тогда Автотрам решился.

Он сорвал крышку — и… застыл: коробка глушителя мыслей была пуста!

В это время Серёжа готовился к прыжку летающей платформы на ракете-парашюте. Дуракону45 передали приказ немедленно отправить на Остров нового туготрона.

Серёжа уже влез в ракету, установленную на срезанном куполе платформы, и слушал последние объяснения Дуракона45.

Всё было очень просто: красная кнопка — взлёт, белая — торможение, чёрная кнопка — посадка. Но Дуракон45 продолжал давать нудные и мелкие советы.

— Не забудь сказать на Острове, что экран у тебя давно испортился, а то пойдут слухи, что я, мол, отвинчивал твою голову.

— Попробовал бы ты! — тихо заметил Серёжа. — Ладно! — сказал он громко. — Не беспокойся, Дуракон! Подай-ка мне велосипед.

— Какой велосипед? — спросил Дуракон45, и в нём щёлкнули контакты. — Аа, вот это? — Он вцепился щупальцами в руль велосипеда и легко его поднял.

Серёжа взял из железной лапы туготрона велосипед и поставил его на заднее колесо в ракету. Дуракон45 захлопнул дверцу.

Серёжа нажал красную кнопку и услышал где-то в хвосте ракеты приглушённое гудение. Через прозрачное окошко он увидел, как мелькнули синие лучи, вырвавшиеся из глаз туготрона, но тут же зажмурил глаза, потому что его тряхнуло, а потом прижало к полу, как будто к ногам привязали гири. Ракета оторвалась от летающей платформы и взмыла вверх, как брызги праздничного салюта. Серёжа открыл глаза. Окошко поплыло слева направо, а потом вниз. Ракета повернулась и пошла на снижение.

«Главное — не прозевать тот момент, когда надо выключить двигатель и выпустить парашют. Тогда ракета начнёт плавно опускаться на землю». Палец Серёжи всё время слегка прикасался к чёрной кнопке. Наконец он не выдержал и нажал её. Он совсем забыл, что ему надо было сначала затормозить ракету. И тогда случилось то, от чего его предостерегал Дуракон45. Выпущенный слишком рано, парашют лопнул, и ракета понеслась вниз со страшной скоростью. Серёжа с отчаянием искал каких-нибудь новых кнопок и шарил руками по гладким стенам. Колесо велосипеда больно надавило ему на ногу. Он выдернул её из-под колёса и неожиданно увидел на полу какую-то педаль.

Серёжа и нажал на неё ногой.

К счастью, это оказался аварийный переключатель. Из ракеты выскочил огромный зелёный запасной парашют, и она величаво поплыла вниз. Серёжа увидел под собой воду. Ракета-парашют опускалась всё ниже, и можно было уже различить мосты. Серёжа пролетел над мостами и оказался по другую сторону озера, на территории минитаков. Он нёсся ещё некоторое время почти над самой землёй, покрытой сверкающей зеленью. Потом ракета с хрустом врезалась в гущу ветвей какого-то дерева и скатилась на землю.

Стало совсем тихо. Где-то наверху шелестели листья.

В прозрачном окне ракеты заиграл солнечный зайчик. Серёжа потянул рукоятку рядом с окном, и стенка поползла вбок, как дверь в купейном вагоне поезда. Он вылез из ракеты и оказался в гуще огромных лопухов. Сделав несколько шагов, он остановился. Под лопухами нарастал шум, крик и возня. Лопухи закачались.

— Стойте! — закричал кто-то.

По лопухам пробежала волна. Серёжа наклонился и увидел маленького запыхавшегося человечка с растрёпанными рыжими волосами.

— Погибли заборы! — крикнул он и снова скрылся в чаще лопухов.

Ошеломлённый Серёжа увидел, как окружавшие его лопухи стали с хрустом валиться на землю. К Серёже подступала быстро растущая толпа человечков. Это были минитаки. Они отталкивали друг друга, кричали и бранились.

— Дайте мне сказать! — кричал рыжий минитак.

Его голос был еле слышен, как попискивание птенцов из гнезда. Человечек приложил ко рту миниатюрный усилитель, похожий на тычинку полевого колокольчика, и его голос вдруг приобрёл силу и загремел над лопухами.

— Разрушено несколько домов! Растоптаны поляны шампиньонов!

— Дайте туготрону свежую начинку для головы и пусть убирается обратно! — закричал кто-то в толпе.

— Я не туготрон, — сказал Серёжа. — Я сделал все это нечаянно.

Наступила тишина.

— Это минитак-гигант! — закричал усилитель. — Какое счастье! Нашёлся наш предок!

И не успел Серёжа опомниться, как рыжий минитак с усилителем бесстрашно полез на него, как монтёр на телеграфный столб, цепляясь крошечными крючками.

— Говорит редактор «Кругозорчика»! — кричал минитак. — Устанавливаю антенну на плече гиганта!..

Но тут его перебил второй минитак:

— Говорит редактор газеты «Под нашим лопухом»! Начинаю телевизионную передачу. — Это кричал человечек с жужжащим аппаратом, сидевший в толстом лопухе, как в кресле.

Тем временем у ног Серёжи собрались корреспонденты других газет: «Фиалка под микроскопом», «Если приглядеться к крапиве», «Из нашей ямы». Все они держали в руках крохотные фигурки, не больше лепестка ромашки.

— Это я! — изумился Серёжа, взглянув на фигурки.

Действительно, полупрозрачные фигурки были похожи на Серёжу как две капли воды.

«Это у них вместо фотографий», — подумал он.

— Мы складываем из таких фигурок газеты, — объяснил Серёже минитак в тёмной шляпе. Он говорил тихо, но его можно было услышать и без усилителя. — А потом мы пишем статьи цифрами, как туготроны. Меня зовут Парабуц, — он улыбнулся. — Я корреспондент газеты «Если приглядеться к крапиве».

В этот момент над ухом Серёжи раздался крик редактора «Кругозорчика».

— Уберите корреспондента «Под нашим лопухом»! — орал он, цепляясь за Сережино плечо ботинками с крючками. — Я первый! Я главный! «Кругозорчик» — самая длинная газета в мире!

— А «Под нашим лопухом», значит, похуже будет? — раздался внизу ехидный голос. Это говорил Скоротак, тот самый, который вёл телевизионную передачу.

— Ззззз, — раздалось жужжание в усилителе. Редактор «Кругозорчика» от ярости не мог произнести ни слова. — Зззз, — жужжал он, стягивая с себя пиджак.

Редактор «Кругозорчика» готовился к драке. Миг — и он скатился с плеча Серёжи вниз. Скоротак заслонился антенной и отступил на несколько шагов. Телезрители страны минитаков, следившие у своих приёмников за встречей с прибывшим гигантом, вздрогнули от скрежета, шума и криков, которые вырвались из репродукторов. Редактор «Кругозорчика» и редактор «Под нашим лопухом» вцепились друг в друга и покатились вместе с антенной по траве. Скоротак схватил редактора «Кругозорчика» за ногу и оторвал подошву от его ботинка. Она была не больше лепестка розы. Скоротак рассвирепел и запутался в антенной проволоке.

— Хватит, ребята, драться! — вмешался Серёжа.

Он сказал это так громко, что многие радиослушатели услышали его голос и бросились к своим окнам. Из толпы выскочили плечистые минитаки и быстро разняли Скоротака и редактора «Кругозорчика». Суета улеглась.

— Дайте мне сказать, — раздался нежный голос корреспондента «Фиалки под микроскопом». — По-моему, не надо ссориться, — сказала она. — Все хотят узнать подробности о нашем доисторическом предке-гиганте. Все хотят знать, правда ли, что мы становились маленькими постепенно? А также о том, чьи следы остались в Пустыне предков?

Редактор «Кругозорчика» решил не терять времени. Он снова вскарабкался на плечо Серёжи и задал первый вопрос.

— Как вы добились таких больших размеров? — спросил он.

— Я не добивался, — ответил Серёжа. — Я буду ещё расти.

Толпа под лопухами загалдела.

— Это Песчаный минитак! — закричал кто-то. — Спроси его про следы в Пустыне предков!

— Как вы попали на Лопушиную поляну? — спросил редактор «Кругозорчика».

— Всего не расскажешь, — ответил Серёжа. — Я прилетел с летающей платформы Дуракона45 и перепутал управление ракетой.

— Мы знаем этого Дуракона, — зашумели минитаки. — У него голова необкатанная. Он сам ещё мало что умеет делать!

— Тише! — важно сказал редактор «Кругозорчика». — Задаю следующий вопрос. Считаете ли вы себя минитаком-гигантом?

— Нет, не считаю, — ответил Серёжа.

— Кто же вы такой?

— Человек.

— Такого не бывает, — строго сказал редактор «Кругозорчика».

Но тут Серёжа почувствовал, что ему очень хочется есть.

— А поесть у вас что-нибудь найдётся? — спросил он.

— Принесите ему цветочной пыльцы! — закричали в толпе.

В этот момент что-то упало на Серёжу сверху. Это было крепкое зелёное яблоко. Он поднял голову. Над ним свисали ветви дикой яблони. Толстый сук торчал внизу, как ступенька. Один миг — и Серёжа, подтянувшись на руках, оказался на дереве вместе с редактором «Кругозорчика» на плече и его антенной. Он с жадностью набросился на яблоки и стал с хрустом поедать их одно за другим. Хруст проходил через усилители, и оглушительный грохот раздавался по всей стране минитаков. Редактор «Кругозорчика» налепил на каждое ухо по листу, он был совсем оглушён, но продолжал вести репортаж.

— Минитак-гигант ест одиннадцатое яблоко! — сообщал он.

Серёжа бросал огрызки как можно дальше, опасаясь ушибить кого-нибудь в толпе.

— Как он громко ест! — брезгливо заметила корреспондентка газеты «Фиалки под микроскопом».

— Выключите чавканье гиганта! — закричал Скоротак. — Получено важное сообщение!

Скоротак торопливо дописал цифрами последнюю фразу своей статьи: «Если нога прибывшего гиганта совпадёт со следами в Пустыне предков, мы разгадаем тайну Песчаного минитака». Затем он прицепил к подбородку усилитель и закричал:

— Получена сверхсрочная копия следов Песчаного минитака из Пустыни предков. — Он с торжеством поднял над головой лист белой глянцевой бумаги, на котором все увидели чёрный след босой ноги.

Серёжа набил карман яблоками и спустился с дерева. «Этот Песчаный минитак, наверно, носил сорок второй номер ботинок», — подумал он.

— Мало того, — хвастливо продолжал Скоротак, — я успел приложить след нашего доисторического предка к ноге прибывшего гиганта.

Действительно, на белом глянце была аккуратно обведена пунктирной линией подошва Сережиного ботинка.

— Следы не совпадают, — зашумела толпа.

— Ещё бы! — заметил Серёжа. — Пока я ещё ношу тридцать седьмой размер.

— Значит, он не наш предок, — вздохнула представительница газеты «Фиалка под микроскопом». — Наше дело маленькое.

— Пойду чинить свой забор, — разочарованно сказал Скоротак.

Толпа минитаков стала редеть. Редактор «Кругозорчика» отцепил антенну с плеча Серёжи и, спустившись вниз, исчез под лопухами. Где-то заиграла музыка. Над кустами взвились вертолёты, похожие на стрекоз. Минитаки разлетелись с Лопушиной поляны.

— А как вас зовут? — тихо спросил кто-то.

Серёжа наклонился и увидел корреспондента газеты «Если приглядеться к крапиве». Парабуц был очень застенчив и почти никогда не задавал вопросов.

— Меня зовут Серёжа.

— Прошу вас зайти ко мне в гости, — тихо сказал маленький человечек.

— С удовольствием, — ответил Серёжа и почему-то покраснел.

— Я полечу медленно на вертолёте, — сказал Парабуц, — а вы можете дойти пешком. Я живу неподалёку.

— Спасибо, — поблагодарил Серёжа, поднял с земли свой велосипед и приготовился следовать за Парабуцем.

Парабуц быстро поднялся в воздух на вертолёте и сделал несколько кругов над лопухами. Потом он повернул к востоку и полетел в сторону Голубого озера. Серёжа шёл вслед за ним, ведя за руль свой волшебный велосипед. Вскоре он заметил, что вертолёт снижается. Из-за кустов показалась крыша домика. Серёжа ускорил шаги.

Парабуц уже приземлился и встретил Серёжу у калитки сада. Из дому выбежали его сыновья Миг и Сластик, а из окна выглядывала жена Нелида. И тут произошла неловкость, которая может возникнуть у чересчур гостеприимных хозяев.

— Заходите, пожалуйста, в дом! — хором приглашали Серёжу Парабуц, Нелида, Миг и Сластик.

— Нет, спасибо, я и здесь постою, — отвечал Серёжа.

Так повторилось несколько раз. Наконец наступило молчание, и тут хозяева с огорчением заметили, что дверь их дома слишком мала для гостя, а гость для неё чересчур велик.

Но тут Серёжа спросил:

— Что это за цветы с синими шишками в вашем саду?

— В этом палисаднике растут только витамины, — оживился Парабуц. — Это очень удобно. Если понадобится витамин Э, то мы срываем цветы с синими шишками.

— А он вкусный? — спросил Серёжа.