Большая книга пиратских приключений (сборник) Гусев Валерий
Между тем вопящий сиреной катер подошел к нам вплотную. Сирена заткнулась.
Из рулевой рубки вышел человек в камуфляже с черной повязкой на глазу. Явный пират.
Он приветственно помахал нам шляпой и прокричал:
– Я представитель фирмы «Оазис». Я уполномочен переговорить с капитаном вашего судна и начальником экспедиции. У руководства фирмы есть интересные предложения к вам.
– Прошу на мой борт, – ответил наш капитан.
Папа стоял с ним рядом и сильно хмурился. А лицо у него было такое, словно он предвидел этот визит и знал, чем он закончится. Не очень хорошим, конечно.
Одноглазый пират ступил на нашу палубу, пожал капитану руку и назвался:
– Референт главы фирмы Одиноков Сан Саныч. А вы капитан Флинт? – Это он спросил с легкой улыбкой.
Капитан кивнул:
– Прошу в мою каюту.
Мы с Алешкой поняли друг друга без слов – упустить такой случай мы не могли. И тут же самым коротким путем, обогнав референта и капитана, шмыгнули в его каюту и затаились там.
Каюта капитана состояла из двух комнат, разделенных раздвижными дверями из красивых матовых стекол. И вот за этими дверями мы с Алешкой частенько проводили время. С большим интересом и пользой.
На одной из переборок там висела карта Мирового океана, и капитан красными кнопками отмечал на ней курс, которым шла прекрасная «Афалина». Мы с удовольствием рассматривали этот замысловатый узор, эти тысячи миль морского пути. Будто мы сами вели по нему «Афалину».
Впрочем, однажды и нам это удалось. Алешка из озорства как-то переставил красные кнопки. И наша «Афалина» проделала на этот раз небывалый путь: по России, по Африке и по обеим Америкам. Даже на Северном полюсе побывала.
Капитан Флинт, когда это увидел, сначала обалдел, а потом отвесил Алешке подзатыльник и велел привести карту в порядок.
И вот сейчас мы замерли за матовыми дверями и надеялись подслушать переговоры пирата и нашего капитана.
Они пришли почти сразу после нас. К ним присоединился и начальник экспедиции Штокман.
Капитан поставил на столик коньяк и скромное угощение.
– Наша фирма, – начал одноглазый Сан Саныч, – занимается очень важным бизнесом. Мы изыскиваем возможности безопасного захоронения ядерных отходов. По мере развития атомной энергетики эта проблема становится все более острой и злободневной. Атомные реакторы, электростанции, подводные лодки, крейсеры и так далее выдают в год сотни тысяч тонн чрезвычайно вредных и опасных отходов…
– Эта проблема нам известна, – перебил его Штокман. – Что вам нужно конкретно от нас? Какая помощь?
– Очень простая. У нас возникла гениальная идея опускать ядерные отходы в специальных контейнерах на дно глубоководных впадин океана. Там они будут надежно изолированы от природы нашей голубой планеты…
– Вы в этом уверены? – опять перебил его Штокман.
– Безусловно. Надежные контейнеры, огромная глубина, отсутствие на этой глубине живых организмов, морских течений…
– Это еще не факт. – По голосу Штокмана мы поняли, что он стал здорово заводиться. – Огромная глубина – это еще и огромное давление на этой глубине. Кроме того, налицо агрессивное воздействие соленой морской воды. Не исключено, что через некоторое время под воздействием этих двух факторов ваши контейнеры превратятся в подобие ржавых консервных банок. Начнется утечка ядовитых веществ…
На этот раз пират Сан Саныч перебил Штокмана.
– Ну и что? В чем вы видите опасность? Вся эта гадость останется на том же месте. И через тысячу лет бесследно разложится на безопасные элементы.
– Мне трудно с вами спорить, – сказал Штокман.
– Еще бы! – самодовольно хмыкнул пират. – У нас все продумано.
– Вовсе не поэтому. А потому, что вы темный, безграмотный и безнравственный человек. И безответственный к тому же. Вы своим скудным и алчным умом даже представить себе не можете тех катастрофических последствий, к которым приведет авантюризм вашей фирмы.
– А нельзя ли без оскорблений? – возвысил голос пират. – Я уполномочен солидными людьми.
– Хорошо, – вздохнул Штокман, – я попробую обойтись без оскорблений. Хотя, имея в виду вашу фирму и вашу личность, это довольно трудно.
– А вы постарайтесь, – с усмешкой сказал пират. – Вы аргументируйте.
– Так вот. Нашими исследованиями неопровержимо установлено, что глубоководные впадины являются уникальными по своему значению явлениями природы. Во-первых, там есть течения – и горизонтальные, и вертикальные, а это значит, что ядовитые отходы будут разноситься по водной среде всего Мирового океана. Далее, нами установлено, что в этих впадинах имеется биологическая жизнь. Начиная от микроорганизмов и кончая еще неизвестными науке глубоководными существами. Все это погибнет навсегда.
– Ерунда! Это все ваши предположения.
– Это все изложено в нашем отчете, который составили и подписали наши ученые… Ученые с мировыми именами.
Тут на некоторое время почему-то воцарилась тревожная тишина. Только было слышно, как щелкнула зажигалка пирата.
А потом он вкрадчиво сказал:
– Вот об этом отчете и идет речь…
– Кстати, откуда вам о нем известно? – встревожился Штокман.
Пират расхохотался:
– Всюду наши люди, коллега! – То ли он проговорился, то ли так замаскированно угрожал. – Словом, у нас есть предложение. Очень простое и взаимовыгодное. Было бы желательно, чтобы ваши мировые ученые внесли в отчет некоторые изменения: во впадинах жизни нет, течений нет, никакой опасности…
– Вы соображаете, что вы нам предлагаете? – шипящим шепотом проговорил Штокман.
– Соображаю. Да еще как. Я же сказал, что наше предложение взаимовыгодно. Каждый из вас получит такие суммы в валюте, что может сойти с ума от радости.
Вот тут уж наступила такая тишина, что, казалось, в следующую секунду раздастся страшный взрыв, который уничтожит всю планету. Вместе со всеми учеными и пиратами. Даже Алешка побледнел.
Но взрыва не произошло.
Все время молчавший капитан просто и доходчиво ровным голосом сказал:
– Я не ученый. Не академик. Я простой моряк. И если ты, сволочь, не хочешь, чтобы я выбросил тебя за борт, то убирайся вон самостоятельно.
На том переговоры и закончились.
Мы с Алешкой выскочили на палубу. Катер с одноглазым пиратом уже отошел от «Афалины» и держал курс куда-то за горизонт. Все молча смотрели ему вслед. Даже веселый матрос помалкивал.
– У них там, наверное, базовое судно, – сказал капитан папе. – Какие ваши соображения, Сергей Александрович?
– Я уверен, этим дело не кончится. Слишком большие деньги. Готовьтесь к бою, капитан.
– А я всегда готов, – просто ответил капитан. – У меня и фамилия подходящая. Флинт по-английски означает «курок».
Начальник экспедиции собрал всех в кают-компании. Нужно было принимать решение. Он коротко рассказал о гнусном предложении фирмы «Оазис».
– Положение очень серьезное, – сказал папа. – Я как деловой человек хорошо знаю, что большие деньги – это большая война. И жестокая. По моим сведениям, фирма «Оазис» уже заказала и оплатила изготовление контейнеров для ядерных отходов. Фирма к тому же приобрела несколько сухогрузов и на свои средства переоборудовала их, оснастила специальными устройствами.
– То есть вы хотите сказать, – вмешался Штокман, – что, затратив на все это значительные суммы…
– Около десяти миллиардов долларов, – уточнил папа.
– Кошмар! И куда только деньги тратят! – Штокман, наверное, считал, что такие деньги нужно тратить на развитие океанологии. Но пираты-бизнесмены считали по-другому. – То есть вы хотите сказать, что фирма любыми средствами попытается изменить результаты наших исследований?
– Уничтожить результаты! – жестко сказал папа. – Я уже высказывал эту мысль.
– Но ведь это подло! – вскочил Рыбкин. – Одно дело – выбросить за борт одного неплавающего человека, и совсем другое – уничтожить результаты труда многих людей.
– Узкое мнение, – осадил его Штокман. – Как у плоской камбалы. Все гораздо страшнее по своим последствиям. Фирма начнет свою деятельность и погубит не только Мировой океан, но и всю планету.
– А самих себя им не жалко? – спросил веселый матрос.
Штокман криво усмехнулся.
– Они уверены, что эта катастрофа произойдет тогда, когда их уже не будет. Да и ее результаты не сразу скажутся в Европе.
– Вот негодяи! Их надо утопить – и все. Пока не поздно.
– Найдутся другие. Нужно как можно скорее результаты наших исследований сделать достоянием всего ученого мира. И проинформировать правительства всех стран.
– Я могу пустить в эфир радио: «Всем, всем, всем!» – предложил капитан.
– Это несерьезно, – возразил Штокман. – Надо побыстрее завершить исследования и представить наши материалы соответствующим организациям. И опубликовать их в печати. Сообщить в ЮНЕСКО.
– А сейчас-то что делать? – спросил Рыбкин с отчаянием. – Если я не сохраню свою рыбу, я сам брошусь за борт.
– А сейчас, – сказал капитан, – удвоить бдительность, утроить осторожность и быть готовыми отразить возможное нападение.
– Чем отражать будем? – спросил неугомонный Рыбкин. – Микроскопами? Я свой не дам.
– Найдется чем, – сказал капитан.
Я бы не сказал, что на «Афалине» под влиянием реальной опасности воцарилось уныние. Наоборот. Все стали работать еще собраннее и деловитей. Правда, каждый из нас все время поглядывал на океан. С опаской. Хотя необходимости в этом не было. Капитан организовал специальную вахту наблюдателей, да и прибор для обнаружения какого-либо судна был включен на постоянную работу, и возле него неотступно находился один из членов экипажа.
А папа ломал голову над задачкой: кто же в нашем славном коллективе тайный и коварный враг? Кто держит постоянную связь с кораблем «Оазиса»? Кто сообщил им о результатах исследований? Кто попытался утопить Рыбкина? И за что? Вернее – зачем?
Но тут прибавился и еще один вопрос, не менее серьезный и загадочный.
Мы стояли на мостике и любовались нашим красавцем – Тихим океаном. Волны которого кто только не бороздил за тысячи лет. И открыватели новых земель, и завоеватели, и исследователи, и пираты, и работорговцы, и просто торговцы, и всякие интуристы. И мы часто думали, а сколько кораблей за эти тысячелетия не достигли своей цели? Сколько из них улеглось на его дно? Сколько моряков не вернулось из плавания? И невольно напрашивалась не очень приятная мысль – не ждет ли такая же печальная участь и нашу прекрасную «Афалину»?
Но страшно нам почему-то не было. Наверное, потому что рядом с нами находился наш папа; командовал кораблем отважный и опытный капитан с пиратской фамилией; запросто мог рискнуть своей жизнью веселый матрос ради спасения любого из нас. Да и каждый член экипажа был смелым и надежным человеком. Каждый… Кроме одного. Затаившегося врага.
Вот тут-то и ворвался на мостик взбешенный Штокман и ткнул своим длинным пальцем в капитанский живот:
– Что творится на вашем судне?
– А что на нем творится такое уж особенное? – капитан вытаращил свои круглые омарьи глаза. – Опять кого-то за борт сбросили?
– Хуже! Кто-то взломал дверь моей каюты!
Капитан побелел, потом сразу покраснел, а затем твердо пообещал:
– Узнаю – кто, повешу на рее!
– Сначала узнайте! А потом я его сам повешу!
– Вот что, – сказал папа капитану, – поставьте людей по обе стороны прохода и никого к каюте Штокмана не подпускать. Я сам осмотрю ее.
Но ничего особенного папа не обнаружил. Дверь была взломана грубо и примитивно. Топориком с пожарного стенда. В каюте был порядок – непохоже, что кто-то здесь что-то искал. Только на ключевине сейфа папа обнаружил свежие царапины. Явно кто-то пытался его вскрыть.
– Что у вас там хранится? – спросил папа Штокмана.
– Материалы экспедиции, в том числе и черновики отчета. Деньги экспедиции. Личные документы.
– А где вы держите ключи от сейфа?
– Я каждый раз сдаю их капитану.
Единственное, что удалось папе установить – взлом каюты произошел в то самое время, когда весь экипаж находился на совещании в кают-компании.
Значит, это сделал тот, кто в кают-компании в это время не был. Человек десять примерно: они несли вахту. Кто-то из них! Но кто?
Глава VII
«А я знаю – кто!»
Капитан и полковник заперлись на ключ и принялись обсуждать список подозреваемых. Нас, конечно, выставили за дверь. Ну а потом папа, естественно, кое-что нам рассказал. Но это нам уже не было нужно. Мы сами (пораньше папы) вычислили коварного преступника.
В списке было десять человек. И все разные: и ученые, и мотористы, и боцман. Несколько человек капитан вычеркнул из «черного списка» сразу – это были безупречные люди, он знал их давно и много с ними плавал. И не раз они доказывали в опасные и трудные минуты свое мужество и свою честность.
Папа сказал:
– Несомненно, что все эти пакости совершил один и тот же человек.
– Да они все разные, эти пакости, – возразил капитан.
– Немножко отличаются, – усмехнулся папа, – но цель-то у них одна.
– Это как же? Сообщить о результатах обследования впадины и столкнуть Рыбкина с корабля – какая же тут общая цель?
– Все это связано с грязными делишками фирмы «Оазис». Ведь именно Рыбкин подтвердил наличие рыб на глубине восьми тысяч метров. Рыбкин в их глазах, так сказать, нежелательный свидетель. Я не сомневаюсь, что будет попытка уничтожить и рабочие дневники Рыбкина, и саму эту злосчастную рыбину.
Капитан даже подскочил.
– Не беспокойтесь, Иван Федорович, я принял меры безопасности.
– Какие именно?
– Мне бы не хотелось об этом говорить…
– Я буду нем, как рыба имени Рыбкина, – торжественно пообещал капитан.
– Я подселил в каюту Рыбкина его спасителя.
– Ах, вот как! – догадался капитан. – Это ваш человек?
Папа не ответил, а только пожал плечами.
В общем и целом они просидели над списком до самого ужина. И выделили трех человек, за которыми необходимо установить наблюдение.
Капитан старательно набил свою бездонную трубку, раскурил, выпустил ароматное облако дыма и спросил:
– И как вы себе это представляете? Кому вы это поручите?
– У меня есть для этого люди, – спокойно сказал папа.
– Да вы что, целое отделение милиции с собой взяли? – засмеялся капитан. – И что за агентура, если не секрет?
– Глазастая, ушастая, любопытная. Не удивлюсь, если эта агентура сейчас подслушивает нас за дверью.
Но мы не подслушивали за дверью. Мы вычислили подлого врага.
– Давай, Дим, – сразу же предложил Алешка, – тоже столкнем его за борт. Может, его акула покусает.
– А если он ее покусает? – предположил я, не очень, конечно, серьезно.
Алешка рассмеялся. И тут же попытался выдать еще одно наказание для гада:
– А тогда давай, Дим…
Но я его строго прервал:
– Никаких «давай». Скажем папе – и все.
Алешка покорно согласился, потому что честь разоблачения преступника целиком принадлежала мне. Правда, натолкнул меня на эту мысль Алешка. Он сказал:
– Дим, если этот гад сообщает этой заразе о наших делах, значит, у него есть рация. И они ему тоже дают всякие советы и указания. «Узнай там то-то и то-то. Утопи на всякий случай Рыбкина. Или выпей за его здоровье».
Так, так… Постойте! И я вдруг почувствовал, будто из темного чулана вышел на освещенный солнцем балкон. Откуда все видно.
Я вспомнил про слуховой аппарат боцмана Шмаги и его реакцию на мою просьбу. Я вспомнил, что, когда случайно включил его, в нем появились шумы, потрескивания, морзянка. А потом и чей-то грубый голос, обращенный к какому-то Алику. Да еще со строгим приказом не употреблять спиртные напитки. А ведь капитан частенько отчитывал боцмана за эту «слабость». Вот и стало все на свои места. Никакой это не слуховой аппарат, а самая обыкновенная карманная рация. (Тогда мы еще не знали, что эта рация самая необыкновенная. С ее помощью глухой боцман прослушивал все разговоры в любой каюте, даже в капитанской. Причем не выходя из каюты собственной.)
– Я так и знал, – сказал Алешка с гордостью. – Он мне всегда не нравился. Да еще все время носом шмыгает.
Я не стал напоминать Алешке, что он подозревал вовсе не боцмана, а веселого матроса.
– Дим! А значит, он вовсе не глухой! Только притворяется таким. Чтобы спокойно своей рацией пользоваться. Пошли к папе, пусть наручники готовит.
– Подожди, – рассудил я, – сначала нужно кое-что проверить. А то обвиним невинного человека. Да еще страдающего насморком.
– А что проверять-то? – изумился Алешка. – Все и так ясно.
– Во-первых, нужно узнать его имя. Может, он вовсе и не Алик. А во-вторых, нужно убедиться, что он не глухой.
– Это запросто! – сказал Алешка. – Подкрадусь к нему сзади да как гаркну! Если он подскочит, все ясно – у него прекрасный слух. А ты узнай у кого-нибудь, как его зовут, ладно?
В общем, первым делом – самолеты, а наручники – потом.
Алешкина проверка удалась. Даже слишком. Боцман сидел возле рулевой рубки, под судовым колоколом, и плел какую-то снасть.
Алешка подкрался сзади и гаркнул. Боцман подскочил так, что достал головой колокол.
– Ты что, сдурел? – заорал он на Алешку, почесывая макушку.
– Я случайно, – извинился Алешка. – Вырвалось. Уж очень красивую веревочку вы плетете.
А с мостика послышался недовольный голос капитана:
– Эй! Кто там орет и рындой балует?
– Это я! – крикнул Алешка. – Случайно башкой достал.
Рында по-морскому и есть колокол.
– Еще раз достанешь, – пообещал капитан, – останешься без обеда.
В общем, эксперимент удался. Хотя, если задуматься, Алешка гаркнул так, что даже глухой испугался бы.
А мой эксперимент провалился.
Я спустился в машинное отделение, поболтал для отвода глаз с мотористом Женей, который занимал каюту рядом с боцманской, и небрежно спросил:
– Да, а кстати, как его зовут? А то все – Шмага да Шмыга, неудобно как-то.
– Санькой его зовут, – ответил моторист Женя. – Можешь Шуркой звать. Годится?
Никуда не годится! Санька и Шурка – это не Алик.
Я доложил об этом Алешке. Он посмотрел на меня, как кошка на глупого воробья.
– А ты чудак, Дим, – сказал он. – В нашем классе тоже два Алика есть. Сергеев и Матвеев.
– Ну и что? Их будем подозревать? Они тоже глухие? И с насморком?
Алешка хихикнул:
– Дим, в классном журнале записано: «Матвеев Александр», «Сергеев Александр». Сашка, Шурка, Санька – это то же самое, что Алик. Ты разве слышал, чтобы кого-нибудь звали Алик Иванович?
А я, честно говоря, никогда не задумывался и не догадывался, что Алик это сокращенное от Александра.
– Пошли к папе, – сказал Алешка.
Папа выслушал нас очень серьезно и внимательно.
– Это точно? – спросил он. – Ошибки не может быть?
– Да ты только на его сопли посмотри! – возмутился его сомнениям Алешка.
– Это не довод, – улыбнулся папа. – А тем более – не улика и не доказательство вины. Вот что, вы пока посидите, молча и без фокусов, а я кое-что уточню.
И он пошел в каюту капитана, где была прямая радиосвязь с Москвой.
Вернулся он не скоро, а когда вошел, мы по его лицу поняли, что наши подозрения в отношении боцмана оправдались.
– Да, – сказал папа, – есть такая темная личность, хорошо известная в преступных кругах. Я получил исчерпывающие сведения о нем. Александр Шмага действительно хороший моряк, но оказался замешанным в контрабанде, и его списали на берег. Узнав о фирме «Оазис», попросился на один из ее кораблей. Видимо, ему не отказали, но поручили вести разведку на «Афалине». Что он и делал.
– Ну вот, – сказал Алешка, – где у тебя наручники? Пойдем его арестовывать.
Папа покачал головой:
– Ни в коем случае. Кстати, вы ни с кем не делились своими подозрениями? Очень хорошо.
Просто прекрасно! На судне находится преступник, работает на наших врагов, а нашему полковнику это прекрасно!
– Что надулись? – усмехнулся папа. – Никаких наручников. Более того, с этой минуты вы должны забыть истинное лицо боцмана. И еще более того – будете с ним поддерживать дружеские отношения.
– Я буду ему ботинки чистить, – буркнул Алешка.
– А я – зубы, – буркнул я. – Кулаком.
– Я думал, вы умные, – буркнул папа. – Как я в вас ошибался!
Вот тут-то мы и задумались. Правда, ненадолго. Алешкино лицо посветлело, а я улыбнулся. Здорово папа придумал! Вот что значит – настоящий полковник милиции.
– Вот именно, – улыбнулся и папа. – Я предупрежу капитана и Штокмана. Ну и еще кое-кого. И подскажу им, какие они должны вести между собой разговоры.
– Которые будет подслушивать Шмага! – восхитился Лешка. – И это вранье он будет передавать своим хозяевам.
– Вот именно, – повторил папа. – А в нужный момент мы подкинем ему такую информацию, что весь этот «Оазис» сядет в грязную лужу. Но помните, ребята, вести себя надо очень естественно. Не уделяйте ему особого внимания. Отношения налаживайте постепенно.
– Я даже перед ним извинюсь за то, что он башкой в колокол брякнулся, – пообещал Алешка.
Такое обещание очень дорого стоит. Заставить Алешку извиниться – все равно что Рыбкина плавать научить. Алешка никогда себя виноватым не признает.
Папа это решение одобрил, но подсказал:
– Ты только при этом из себя пай-мальчика не строй. Сделай вид, что тебя капитан извиниться заставил.
– А то я сам бы не догадался, – обиделся Алешка. И хитренько добавил: – У меня ведь отец – богатый миллионер.
Алешка сделал, что обещал. И сделал, как надо. В удобный момент он, насупясь, подошел к боцману (тот был в это время без своего «слухового аппарата») и громко сказал «хмурым» голосом:
– Дядь Саш, я… это… в общем… капитан меня отругал… он… это… в общем… прошу прощения, что напугал вас как дурак. – Тяжко вздохнул и с трудом пообещал: – Я больше не буду.
Боцман слушал его, оттопырив ладонью ухо и хлюпая носом.
– Ладно, – сказал он, – проехали. Ты, видать, пацан балованный. С простыми людьми обращаться не умеешь. Однако жизнь научит.
И он долго выговаривал Алешке, будто тот не в ухо гаркнул ему, а по крайней мере из пушки в него бухнул.
– Все, что ль? – не выдержал Алешка. – Разрешите идти? – И он поскакал к тралу, который как раз вытянула траловая команда из океана и подняла над палубой.
Я тоже дунул туда. Это всегда так интересно! Когда траловый мешок распахивается над специальным контейнером, в него обрушивается сверкающий рыбный водопад. И все толпятся вокруг, с нетерпением разглядывают добычу и радуются, как дети.
И в самом деле – чего там только нет: всякая рыба, всякие крабы и необыкновенные медузы, которые тут же становятся похожими на обыкновенные тряпки, морские змеи – ядовитые и не очень; однажды попалась морская черепаха побольше ростом, чем Алешкина раковина. Но ее отпустили обратно в море – это был редкий, исчезающий вид, и таких черепах надо беречь, пока они совсем не исчезли.
Только кок Сковорода проводил ее тоскующим взглядом и сказал загадочно:
– Тыща ушла!
– Какая тыща? – удивился Алешка. – Тыща килограммов, что ли?
– Тыща порций превосходных супов. А может, и две.
– Пусть лучше в море плавает, – сказал коку подошедший Рыбкин, – чем в твоем ненасытном брюхе.
– Ты больно насытный. Лучше сам плавать научись.
Но Рыбкин ему не ответил: он уже углядел в садке молодую меч-рыбу и пытался ухватить ее так, чтобы не пораниться.
В общем, все были заняты своим делом. А боцман всем, кому требовалось, помогал. И помогал очень толково – никак не скажешь про него, что он плохой человек. Да, правильно говорили древние философы: ничто так не уродует человеческую натуру, как жажда богатства.
После того как трал был разобран, капитан пригласил к себе начальника экспедиции. Боцман тут же ушел в свою каюту. Подслушивать.
А мы с Алешкой без всяких хитростей, без всяких раций уселись прямо на теплой палубе под открытым иллюминатором капитанской каюты. Подслушивать. Хотя этот разговор уж нас-то никаким образом не касался. Разговор был предназначен для боцмана Шмаги.
– Меня беспокоят некоторые обстоятельства, Иван Федорович, – говорил озабоченным тоном Штокман. – Точнее, не обстоятельства, а обстановка в коллективе.
– А что именно вас беспокоит?
Читать бесплатно другие книги:
