Книга теней Уэст Жаклин

6

Олив замерла. Ветер скрипел голыми ветвями. На белой тропе у ног лежали пятна лунного света. Камни оказались островаты для ее любимых синих полосатых носков. Она обернулась – позади нее в воздухе висела рама с небольшой картиной, изображавшей коридор второго этажа. Девочка сунула руку обратно и поводила туда-сюда, проверяя.

Из густых зарослей впереди донесся треск и шорох сухих листьев. Пару раз оглянувшись на светящийся квадрат картины, Олив зашагала вперед по дорожке. Поначалу она с опаской поглядывала по сторонам, но вскоре сердце успокоилось и начало выстукивать задорный ритм, словно барабан военного оркестра. Девочка едва не захихикала вслух, но остановила себя, словно играла в прятки и водящий никак не мог ее найти, хоть и прошел мимо четыре раза. Высоко над головой шумели черные ветви. Полная луна бросала на тропу с масляно-чернильного неба костлявые тени.

– Эй! – позвала Олив. – Я знаю, что ты здесь!

Из кустов справа от тропы снова послышался шорох.

– Я тебе ничего не сделаю, – пообещала девочка, подойдя ближе.

Кусты издали испуганный писк.

– Можешь не прятаться, – прошептала она. – Ну, честно.

Тишина.

Олив шагнула вперед и раздвинула колючие ветки. Крошечная белая фигурка, скрывавшаяся за ними, снова пискнула и свернулась в клубок.

– Видишь! Меня нечего бояться.

– А-а-а, – сказал клубок и потихоньку стал расклубочиваться.

Закончив, он оказался мальчиком с крупным круглым лицом и тощим тельцем, скрытым под белой ночной рубашкой, которая была ему порядком длинновата. На макушке его круглой головы во все стороны торчали блеклые лохмы. Он был немножко похож на крошечное и совсем не страшное пугало – из тех, которые птицы в итоге используют как удобный насест.

– Олив.

– Мортон, – представилось пугало, протягивая маленькую чумазую ладошку. Олив торжественно ее пожала.

– Ты потерялся? – спросила она.

Мортон медленно покачал головой.

– Нет… Он меня сюда привел. И я не могу выбраться.

– Кто тебя привел?

– Злой старик.

– Что еще за «злой старик»?

Мортон прищурился, глядя вверх на Олив; его лицо осветил лунный луч.

– Все знают злого старика.

– Ты про того, который в шкафу прячется? – спросила девочка. – Потому что он не настоящий вообще-то.

Мальчишка так сильно затряс головой, что едва не упал.

– Все его знают. – И укоризненно посмотрел на Олив.

Та вздохнула.

– Ну, а я вот не знаю, про кого ты. Может, расскажешь?

Мортон скрестил руки поверх мешковатой ночной рубашки.

– Я лежал в КРОВАТИ… – начал он очень медленно, будто Олив могла не понять даже простых предложений, – а потом УСЛЫШАЛ его…

– Злого старика? – перебила Олив.

Мортон прожег ее взглядом, а потом кивнул.

– Он стоял в саду. И разговаривал. И я вылез из кровати, пошел по траве и в этот момент увидел его. Он что-то перемешивал и говорил с котом. И кот ЕМУ ОТВЕЧАЛ.

Два кусочка пазла в голове у Олив, щелкнув, соединились вместе. Затаив дыхание, она ждала, что Мортон скажет дальше.

– Старик меня услышал, – продолжал тот. – Поднял голову и посмотрел. И сказал: «Иди сюда, мальчик. Я тебе покажу кое-что очень интересное». Сказал, что я могу ему помочь. Что буду самым первым.

– Первым в чем? – прошептала Олив.

Мортон пожал плечами.

– Не помню. Я не хотел с ним идти. Но ноги сами пошли. Мы зашли в его дом, а дальше… – Он затряс головой, как трясут магический шар судьбы чтобы появилось предсказание. – Дальше… мы пошли в лес, наверно. И старик сказал: «Прощай, мальчик. Не жди, когда они тебя найдут». А потом ушел. – Мальчишка понурил голову. – И я остался один.

По спине и затылку Олив заструился холод.

– Давай отсюда выбираться, – сказала она, бросив взгляд через плечо. – Поскорее. – Девочка придержала ветки, и Мортон вылез из кустов.

Мальчишка встал рядом с Олив. За эти несколько минут луна, казалось, поменяла положение в небе. Тени в лесу стали гуще, и земля вместе с тропой утонула в глубокой черноте.

Олив огляделась.

– Что-то я не знаю, в какую сторону идти.

Мортон, чья макушка едва доставала Олив только до локтя, боязливо придвинулся ближе.

– Я никогда не знаю, в какую сторону идти.

– Ну, нам надо просто найти тропу, – сказала Олив. – А там она нас выведет.

Девочка сделала несколько шагов в одну сторону; Мортон тащился позади, словно рваный бумажный змей. Однако тропы там не обнаружилось. Олив развернулась и двинулась в обратном направлении. Снова ничего. Прищурясь, она попыталась опознать в темнеющем лесу что-нибудь, мимо чего уже проходила – дерево, камень, что угодно – но ничего не узнавала.

– Странно. Не могу вспомнить, откуда я пришла.

– Он за нами следит, – прошептал Мортон. – Он нас не выпустит.

У Олив закололо в затылке. Она резко развернулась, вглядываясь в тени под волнующимися ветвями, но никого не увидела. И все же у нее было ощущение, что Мортон прав. За ними кто-то наблюдал. Она опустила взгляд на искаженное от ужаса круглое лицо мальчишки.

– Все будет нормально, – проговорила Олив, надеясь, что голос ее прозвучал уверенней, чем она себя чувствовала. – Честное слово.

Где-то поблизости треснула сухая ветка. В тишине этот звук прогремел, словно фейерверк. Олив и Мортон застыли на месте. Послышался новый шум – шорох, будто что-то двигалось сквозь кусты. Олив пригнулась и притянула мальчишку к себе, глядя в темноту широко распахнутыми глазами. Среди теней блеснуло что-то зеленое.

– Горацио? Это ты? – прошептала девочка.

От черноты отделился пушистый зеленоглазый силуэт. Он помедлил, рассматривая детей, потом издал долгий сердитый вздох, покачал головой и быстро двинулся влево.

– Давай за котом! – крикнула Олив и бросилась за Горацио.

Но Мортон словно врос в землю.

– Это тот самый кот! – прошипел он. – Который разговаривает!

– Я знаю, что он разговаривает, – торопливо ответила Олив. – По-моему, он покажет нам дорогу. Давай, бежим!

Мортон затряс головой так сильно, что на этот раз в самом деле грохнулся.

– Мортон! Скорей! – взмолилась она, потянув его за руку.

Но мальчишка уселся на землю плотно, будто якорь.

– Нет, – сказал он. – Я за этим котом не пойду.

– Его зовут Горацио, и он обещал за мной присматривать. Он пытается нам помочь. Вставай!

– Я не должен тебя слушаться. И ты меня не заставишь.

– Что? – изумилась Олив.

– Это ты должна делать, что я скажу. Потому что я мальчик.

Олив выпустила его ладонь и уперла руки в бока.

– Тебе сколько лет?

– Девять.

– Ну, а мне одиннадцать. Так что пошли.

– Мне в июне будет десять.

– Сейчас же июнь.

– Вот и нет.

– Вот и да!!

– Сейчас апрель, – упрямо сказал Мортон.

Последняя капля терпения Олив испарилась.

– Слушай! – рявкнула она, бухнувшись на колени, так что ее нос почти коснулся носа Мортона. – Я иду за котом. Ты можешь остаться тут хоть навечно, но один, или можешь пойти со мной. Только быстрее.

Надув губы, Мортон поднялся. Олив взяла его за руку. Он ее стряхнул. Тогда она схватила его запястье и уже не отпускала.

Горацио остановился, ожидая их, но как только они поднялись на ноги, метнулся в кусты. Дети торопливо следовали за мохнатым силуэтом, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, продираясь сквозь заросли. Добравшись до белой тропы, кот пустился бегом. Мортон и Олив спешили следом. Они выбрались из-за плотной завесы крон, и лунный свет залил все вокруг, освещая путь. Впереди ярко блестел рыжий мех Горацио. Не сбавляя темпа, девочка бросила взгляд через плечо и едва подавила вопль ужаса.

Погоня. И ей показалось, что, как бы быстро они ни бежали, их все равно настигнут.

7

От опушки леса их преследовала тень, густая и плотная, будто нефтяное пятно. Она пожирала тропу и заполняла собой небо, заглушая лунный свет. Олив ощутила, как воздух леденеет. Все ее тело покрылось гусиной кожей. По волосам пробежал холодный ветер.

– Быстрее! – крикнула она Мортону, дергая его за руку, и неловко поправила очки свободной рукой.

Впереди уже виднелась висящая в воздухе рама с коридором.

– Не отставайте! – взвыл Горацио, летя перед ними пушистой кометой.

Мортон изо всех сил перебирал короткими ножками, стараясь не отставать. В ступни Олив впивались острые камни, но она их едва чувствовала. Сердце оглушительно колотилось. Легкие болели. Все мышцы напряглись в едином порыве спастись от темноты. А та приближалась. Девочка чувствовала – то, что скрывалось в лесу, выжидая момента, чтобы напасть, с неотвратимостью настигало их.

Горацио влетел в раму, будто пущенный из ружья дротик. Олив схватила Мортона под руки и наполовину подтолкнула, наполовину швырнула его следом за котом.

– Эй! – возмущенно чирикнул мальчишка.

Потом она схватилась за края рамы, вытолкнула себя из картины и лицом вперед бухнулась на ковер коридора в ту самую секунду, когда тени сомкнулись вокруг нее.

Горацио сориентировался мгновенно.

– Сюда! – прошипел он и помчался по коридору.

К тому времени, как детям удалось подняться с пола, кот уже запрыгнул в картину на стене перед спальней Олив.

Девочка, впервые толком разглядев своего спутника в электрическом свете, замерла от увиденного на месте. Кожа Мортона, казавшаяся почти белой в лунных лучах, на самом деле была очень бледного персикового оттенка. Но она совсем не походила на настоящую кожу. Олив кинула взгляд на собственную руку. Кожа обычного человека изобиловала мелкими деталями: родинками, веснушками, тоненькими морщинками и волосками. А у Мортона кожа была идеально гладкая и слегка поблескивала. Это была вовсе не кожа. Это была краска.

Она тревожно отступила от мальчика в сторону картины, в которую запрыгнул Горацио.

– Давай, – прошептала Олив, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Я тебе помогу.

Мортон сделал шаг назад.

– Нет. Я не хочу.

– Мортон! Идем же, пока мои родители нас не услышали!

– Не хочу я лезть в картину. Я только что из одной выбрался.

Олив хотелось закричать, но она понимала, что нельзя. Поэтому запустила обе руки в волосы и потянула.

– Тебе здесь не место, Мортон, – сказала она как могла тихо. – Ты нарисованный. Не знаю, что будет, если мои родители тебя увидят, но точно ничего хорошего. Идем!

Мортон сделал еще один медленный, осторожный шаг назад, а потом развернулся на пятках и кинулся в сторону спальни мистера и миссис Данвуди.

Девочка бросилась за ним. Преследуемый Олив, Мортон залетел за угол и в спальню, забежал за широкую кровать и остановился за ней, как за барьером.

– Мальчики бегают быстрее девочек, – заявил он.

Олив посмотрела на него, не веря своим ушам. Потом прыгнула прямо на высокую кровать родителей и уставилась на Мортона сверху вниз убийственным взглядом.

– Мортон, прекрати.

– Мортон, прекрати, – эхом повторил тот.

– Я совсем не так разговариваю!

– Я совсем не так раз…

Девочка бросилась на него. Мортон уклонился влево. Она повторила его маневр, хотя ноги утопали в мягком матрасе. Он нырнул вправо. Олив прыгнула следом.

– Не поймаешь! – пропел мальчишка и, оттолкнувшись от столбика кровати, вылетел обратно за дверь.

Олив спрыгнула на пол. В один скачок оказалась на пороге. В другой – уже в коридоре. Последним рывком она выросла прямо на пути у Мортона, и тот прокатился по ковру на животе, прямо как хоккейная шайба.

Олив упала на него сверху и зажала ему рот ладонью. Пальцы едва не соскользнули с его слишком гладкой кожи.

– Тс-с-с! – прошипела она.

На мгновение оба затихли и прислушались. Но в большом каменном доме царила тишина. Родители ничего не заметили.

По-прежнему зажимая Мортону рот ладонью, девочка рывком подняла его на ноги и потащила к картине, висящей перед дверью спальни, а потом, поправив очки на носу, схватила под тощие ручки и подтолкнула к раме.

– Эй! Не толкайся! – заныл Мортон, но Олив уже запихивала его в картину, будто мокрое белье в сушилку. Забравшись следом, она почти изящным кульбитом приземлилась на мягкую полевую траву. Мортон распростерся рядом.

На этой картине было прохладно, но совсем не так холодно, как в лесу. До них не доносилось ни ветерка. Небо нависало над головой, будто бледно-серый купол. Ни луны, ни звезд, ни следа заката.

Горацио нетерпеливо шагал туда-сюда по траве.

– Если бы вы двое не тратили время зря, – проворчал он, – мы бы уже давно со всем разобрались. Вставайте и идите за мной.

Олив с Мортоном поднялись на ноги и отряхнулись, изо всех сил стараясь не глядеть друг на друга.

– Это нехороший кот, – буркнул Мортон.

– Ну, ему я доверяю больше, чем тебе, – огрызнулась Олив. – Ты уж точно ничего полезного пока не предложил.

Мальчик оскорбленно вскинул растрепанную голову и потопал за Горацио.

Кот провел их по полю к ряду домов; его пушистый рыжий хвостище развевался, как знамя. Трава под ногами Олив была мягкой и слегка влажной от росы. Поле перечерчивали парящие в недвижном воздухе полосы тумана.

Постепенно Мортон перестал топать и засеменил, оглядываясь вокруг и едва не спотыкаясь о подол ночной сорочки.

– По-моему, я знаю эту улицу, – произнес он медленно, глядя вперед. – Мне кажется, я тут когда-то был.

Так гуськом они добрались до края поля, и Горацио провел детей вдоль домов. На картине здания казались крошечными и простыми, но вблизи Олив увидела, что все, стоящие по обе стороны широкой, пустой дороги, постройки как одна – огромные и старые, с резной деревянной отделкой, толстыми колоннами и узорными витражными окнами всех форм и размеров. Двери были плотно закрыты. Никто не играл на лужайках. Не горели лампы в окнах. И все же Олив, кажется, заметила, будто сквозь щели в ставнях и занавесках их разглядывает множество лиц. Но стоило ей повернуться, чтобы проверить, как лица исчезали.

– Я точно знаю эту улицу, – прошептал Мортон.

Странно, но Олив тоже ощутила, что знает это место. Улица казалась знакомой, но непривычной, как это бывает во сне.

– Горацио, – спросила она, – что это за места?

Кот слегка пожал плечами.

– Просто места, – сказал он, не оглядываясь. – Иные.

Перед трехэтажным деревянным домом Горацио внезапно остановился. В тусклом свете дом выглядел серым, но днем мог оказаться какого угодно цвета. Его ограждал невысокий деревянный заборчик с негостеприимно запертой калиткой. Дом был тих и, определенно, пустовал. Окна глядели на них, словно зеркала, в которых никогда ничего не отражалось.

– Зачем мы тут остановились? – спросила Олив.

– Это мой дом, – тихонько произнес Мортон.

Горацио молча наблюдал за ними.

Олив снова посмотрела на дом. Она определенно его раньше видела. И видела множество раз. Это был дом миссис Нивенс.

Резко развернувшись, она оглядела улицу. Да – вон там, следом, дом миссис Дьюи с широким передним крыльцом. А по другую сторону – кирпичный дом со слуховыми окошками в крыше. Огромный дуб, росший у него на лужайке, здесь был лишь тощим саженцем. Некоторые другие дома тоже казались знакомыми, отличались лишь окраской и мелкими деталями, но были и такие, которых она вовсе не узнала.

Взгляд Олив остановился на участке рядом с домом миссис Нивенс. Там, где должен был быть старый каменный дом – ее дом, – зияла брешь. Это была Линден-стрит, но очень-очень древняя Линден-стрит, или, возможно, Линден-стрит, которой никогда на самом деле не существовало.

– Горацио, – начала она, не сводя глаз с пустого участка, – а где наш дом? Почему его тут нет?

– Он был не нужен, – ответил тот резко. – Олив, нам пора уходить. – И кот повернулся обратно к дороге.

Мортон схватил Олив за руку. И его ладошка согрела ее замерзшие пальцы.

– Ты же не оставишь меня тут, правда?

Олив опустила взгляд на его круглое, бледное и очень испуганное лицо, и раздраженный голос у нее в голове, который противно зудел: «ДЕВОЧКИ умнее МАЛЬЧИКОВ», немного успокоился.

Она оглянулась на Горацио в поисках поддержки.

Кот невозмутимо вздернул нос.

– Ничего более похожего на дом ему уже не найти.

Олив снова посмотрела на Мортона.

– Я скоро приду тебя навестить. – Она помедлила. – Если хочешь, конечно.

Мальчик отступил на шаг назад. На лице его испуг боролся со злостью. Злость победила.

– Мне все равно, – нахмурясь, пожал он тощими плечами.

– Ну и ладно, – парировала Олив. – Тогда… прощай.

– Прощай, – сказал Мортон, демонстративно глядя куда-то в сторону.

Сердито вздохнув, девочка отвернулась и поспешила следом за Горацио, который уже рысцой двинулся назад. Пройдя половину пути, девочка оглянулась. Освещенный тусклым серым светом мальчишка так и стоял перед своим огромным пустым домом, белея мешковатой ночной рубашкой посреди безлюдной улицы.

Следуя за Горацио, Олив молча прошла через поле в сторону рамы.

– Ну что, думаю, ты еще кое о чем догадалась? – спросил наконец кот тоном, который подразумевал, что это вовсе не вопрос.

– Вроде бы.

– На твоем месте я был бы поосторожней. Не дай никому понять, сколько всего ты знаешь.

– В каком смысле?

Горацио, помолчав, смерил Олив серьезным взглядом.

– Я неверно сформулировал. Не дай никому понять, сколько всего ты не знаешь. Теперь тебе нужно лишь держаться подальше от неприятностей. Быть может, стоит найти какое-нибудь тихое, мирное увлечение – такое, из-за которого никто не умрет. Например, собирай марки. В филателии весьма редко бывают смертельные случаи. – Горацио отвернулся и поскакал к раме. – Давай, поторопись. Нам нельзя долго здесь оставаться.

– Погоди… стой! – взмолилась Олив. – В каком смысле: «никто не умрет»?

Устало вздохнув, Горацио плюхнулся на траву и принялся вылизывать лапы.

– Во-первых, очки. Ты их нашла. Ты их использовала. Ты знаешь, что они делают.

– Ну, не совсем…

– У тебя обычно получается залезать в картины? – огрызнулся он, оторвавшись от умывания. – Для того чтобы попасть внутрь и обратно, нужно, чтобы очки были на тебе. Другими словами, не потеряй их в одной из картин, иначе окажешься в ловушке. Тогда у тебя останется единственная надежда – найти проводника, который тебя выведет. То есть – меня. И не оставайся в одной картине надолго, иначе никогда не выберешься. По крайней мере, до конца.

– Но почему тебе очки не нужны?

Горацио поколебался. Задняя нога вдруг потребовала его абсолютного внимания.

– Никогда не слышала, что кошки умеют видеть то, чего остальные не видят? – ответил он наконец сквозь клок своей огненно-рыжей шерсти.

– Нет, – сказала Олив, но Горацио к этому моменту был слишком занят вычищением хвоста и не отреагировал.

– Моя шубка в отвратительном состоянии, – пробурчал он.

– А мне кажется, ты очень-очень красивый.

– Правда? – На мгновение Горацио даже прервал гигиенические процедуры. На его морде промелькнуло польщенное выражение, но кот быстро от него избавился. – В общем, ты не самым лучшим образом зарекомендовала себя перед кое-кем, кто за тобой следит. Да еще и то, что ты только что сделала… это было опасно.

– Ну, я же не знала, что случится, если залезть в картину! – воскликнула Олив. – А потом уже не могла так просто бросить Мортона.

– Я не говорил, что не нужно было этого делать. Просто сказал, что это было опасно. – Горацио поднялся на лапы и поглядел на Олив снизу вверх. – Ты показываешь, что не станешь легкой добычей. Возможно, даже заставишь его попотеть. Так просто ему своего не добиться.

– Кому – ему?

Кот отвернулся и торопливо преодолел последние шаги до рамы.

– Увидишь, – сказал он, а потом вспрыгнул в коридор. Олив вылезла следом.

Снова оказавшись в уютном тепле, залитом золотым электрическим светом, Олив оглянулась на картину, изображающую Линден-стрит. На ее глазах в далеком здании зажглось единственное окно. Там в одиночестве сидел Мортон и ждал, когда его спасут.

8

– Отнеси-ка на стол, Олив, – попросила миссис Данвуди, заканчивая приготовления к ужину, и подала дочери зажженную свечу.

– Я всегда считал, что Олив может осветить любую комнату, – пошутил мистер Данвуди, отчего щеки девочки приобрели цвет ее любимых розовых хлопьев.

Миссис Данвуди закончила хлопотать, поспешила к столу и, поцеловав дочь и мужа в макушки, опустилась на свой стул. Все трое развернули на коленях салфетки. Олив уронила свою на пол.

– С каких это пор Олив носит очки? – удивился мистер Данвуди, наколов на вилку кусок мясного рулета.

– Она не носит очков. Правда, Олив? – Миссис Данвуди неуверенно посмотрела на дочь и еще более неуверенно – на очки, которые висели на цепочке у той на шее.

– Я просто наверху их нашла, – объяснила Олив. – В старом комоде.

– А-а-а, – успокоился мистер Данвуди. – Ты об этом эксперименте меня спрашивала? Хотела попробовать их надеть?

– Ага. Точно. Об этом.

– Ну, только не носи их долго. А то в итоге придется носить что-нибудь вроде этих. – Он постучал краешком ножа для масла по линзе собственных толстых очков. Раздалось громкое «тук-тук».