Первопроходцы. Русские имена на карте Евразии Ципоруха Михаил

«Заря» освободилась ото льдов только 12 августа 1901 года и через семь суток была уже у мыса Челюскин. Там высадились на берег. Ученый Зееберг определил астрономический пункт, а боцман Бегичев с матросами соорудили гурий (знак, сложенный на берегу из камней для приметы становища). Далее «Заря» направилась по морю Лаптевых к предполагаемому месту расположения Земли Санникова и прошла к северу от острова Котельный до 77°9 северной широты и 140°23 восточной долготы. Но неизвестных земель обнаружить не удалось.

Ветер усиливался, а впереди была кромка из мощных льдин, высоко выступавших над водой и сталкивавшихся между собой от проходившей крупной зыби. Пришлось отходить к югу. Вечером ветер достиг ураганной силы.

28 августа Толль распорядился взять курс на юго-восток и идти севернее островов Котельный и Фаддеевский, по направлению к острову Беннетта. В дневнике он записал:

«Но что же будет с Землей Санникова? Находится ли она за ледовым поясом? При таком тумане, как сегодня, невозможно ничего выяснить. Нам необходима также ясная погода для определения местонахождения. Хочу пройти к острову Беннетта и, воспользовавшись открытой водой, попытаюсь продвинуться вдоль его западного берега на северо-восток, чтобы там высадиться, пока западно-юго-западный ветер не нагнал снова лед. Если это удастся или если удастся найти зимнюю гавань у острова Генриетты, то оттуда можно будет отправиться на санях и каяке (лодке, обтянутой тюленьей кожей) для исследования Земли Санникова. Однако у меня закрадываются тяжелые предчувствия… но довольно об этом!»

3 сентября 1901 года судно стало на вторую зимовку в лагуне Нерпалах у западного побережья Котельного. К экспедиции присоединилась вспомогательная партия во главе с геологом К. А. Воллосовичем, прибывшая на собачьих упряжках из Усть-Янска. Во время метеорологических наблюдений скончался врач экспедиции Г. Э. Вальтер. Потеря любимого друга потрясла Толля.

С приходом весны участники экспедиции расширили район исследований. Матисен пробовал пройти на север от Котельного в сторону Земли Санникова, но путь ему преградила полынья. Другая партия описала остров Бельковский и к югу от него открыла небольшой остров, названный по имени каюра экспедиции П. И. Стрижева (каюр — погонщик запряженных в нарты собак или оленей). 28 апреля 1902 года зимовку покинули три человека — группа во главе с зоологом А. А. Бялыницким-Бирулей. Эта маленькая партия направилась для исследований на остров Новая Сибирь. В конце лета за ней должна была зайти «Заря».

В мае к месту зимовки «Зари» из Якутска прибыл на собачьей упряжке врач Виктор Николаевич Катин-Ярцев, политический ссыльный. Он доставил зимовщикам письма от родных и друзей. В это время Толль записал в дневнике:

«Понедельник 13 мая. Сегодня в 5 часов утра неожиданно прибыла еще одна почта! Милые, дорогие письма, как посланное небом благословение перед отъездом на север! В письмах опять много выражений уверенности в моих силах и в успехе дела, но напрасно все так думают — у меня нет больше сил! Остается только надеяться, что общее доверие и любовь должны подкрепить меня и влить новую энергию. Сегодняшний день прошел за прочитыванием писем. Это был для меня большой праздник. Прибыла также посылка и портреты моих дорогих дочерей! Что совершается в моем сердце, когда думаю о своих любимых, этого я не в силах передать на бумаге. Не в моей власти облечь в слова свою тоску по родине. Как туго натянутые струны напряжены мои нервы перед этим прыжком через полыньи и горы, через торосы и моря для того, чтобы через шесть месяцев вернуться обратно на родину!..»

С волнением он прочитал письмо Ф. Нансена, которое заканчивалось словами:

«А теперь в заключение — мои лучшие пожелания на будущее: пусть льды никогда не расходятся под вашими санями, пусть «Заря» находит свободную воду: чтобы вы могли с полным успехом вернуться к себе на родину. Как я буду рад опять пожать вам руку. До скорого свидания. Преданный вам ваш друг Ф. Нансен».

23 мая Э. В. Толль покинул «Зарю». Он возглавил партию для описания острова Беннетта. В ее составе были Ф. Г. Зееберг, промышленники якут Василий Горохов и эвенк Николай Дьяконов. Для переправ через полыньи взяли с собой две байдарки.

Мысли о Земле Санникова не покидали Толля. Он записал в дневнике: «Итак, бесповоротно решено: только через ту «неведомую гавань» на Беннетте лежит мой путь на родину!» Он надеялся с вершин острова Беннетта увидеть мечту многих лет жизни — таинственную Землю Санникова. Предполагалось: после вскрытия моря к острову Беннетта подойдет «Заря» и заберет исследователей. Убывая с судна, начальник оставил инструкцию: если пробиться к острову будет невозможно и на судне останется не более 15 тонн угля, то «Заря» должна направиться к Сибирскому побережью в бухту Тикси. В этом случае Толль надеялся до наступления полярной ночи пройти к Новосибирским островам на байдарках.

Летм ледовая обстановка в море Лаптевых была тяжелой. «Заря» вышла из лагуны Нерпалах только 8 августа, но обогнуть остров Котельный с севера и пройти к острову Новая Сибирь не смогла. Тогда Матисен впервые в истории мореплавания прошел проливом между островами Котельный и Бельковский — это пространство было названо проливом Заря; затем он направил судно на восток по проливу между островами Котельный и Малый Ляховский, названному позже проливом Санникова. С трудом обойдя остров Новая Сибирь с юга, судно направилось на север к острову Беннетта, чтобы забрать партию Толля.

19 августа к югу от острова Беннетта судно встретило непроходимые льды. Все попытки пробиться к острову закончились безрезультатно. На судне оставалось всего 9 тонн угля, и Матисен повернул на юг. Вспомним: Академия наук решила не создавать угольный склад на Котельном. Отсутствие запасов угля не позволило Матисену продолжить плавание и совершить еще одну попытку пробиться к острову Беннетта.

26 августа «Заря» вошла в бухту Тикси, где и осталась навсегда. 15 сентября к борту «Зари» подошел пароход «Лена». На него перегрузили с «Зари» коллекции, собранные в течение двух лет экспедиции, и все научные материалы. Команда «Зари» добралась на пароходе до Якутска, а затем через Иркутск отправилась и прибыла в Петербург.

Группа Бялыницкого-Бирули в ноябре покинула остров Новая Сибирь и по льду пролива Дмитрия Лаптева пришла в селение Казачье на Яне.

На следующий год Академия наук отправила экспедицию на поиск группы Толля. Первая спасательная партия, возглавляемая Михаилом Ивановичем Брусневым, обследовала северные берега островов Котельный и Фаддеевский, берега Новой Сибири.

На шхуне «Заря» находился вельбот (шлюпка) массой 576 килограммов. Заведующий Якутским музеем П. В. Оленин по просьбе Академии наук за полтора месяца перевез этот вельбот на двух прочных нартах из бухты Тикси до Михайлова стана на острове Котельный (расстояние более 1 000 километров). Вельбот был передан прибывшему из Петербурга начальнику второй спасательной партии лейтенанту А. В. Колчаку.

Александр Колчак в разные годы

После вскрытия моря Колчак и Бегичев (боцман с «Зари») с шестью мезенскими промышленниками и жителями Усть-Янска на вельботе под парусами и на веслах двинулись (18 июля) по бурному морю в 270-мильный путь от острова Котельный через Благовещенский пролив; 30 июля они достигли острова Новая Сибирь, а 4 августа по свободному ото льда морю подошли к острову Беннетта. На мысе Эммы был обнаружен гурий с воткнутым байдарочным веслом. Рядом лежала бутылка с тремя записками. В первой записке сообщалось, что Толль и спутники 21 июля 1902 года благополучно доплыли на байдарках от острова Новая Сибирь до острова Беннетта. Другие две записки содержали сведения о том, как найти жилище, построенное исследователями.

Спасатели нашли четыре ящика с геологическими коллекциями и жилище, полное снега, смерзшегося в ледяную массу. Подо льдом и камнями был найден обшитый парусиной ящик с донесением Толля президенту Академии наук. В нем описаны ледники, геологическое строение и животный мир острова. Толль сообщил: «Пролетными птицами явились: орел, летевший с юга на север, сокол — с севера на юг, и гуси, пролетавшие стаей с севера на юг. Земли, откуда прилетали эти птицы, вследствие туманов так же не было видно, как и во время прошлой навигации — Земли Санникова».

В конце отчета указано: «Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14–20 дней.

Все здоровы. 76°38 северной ширины, 149°42 восточной долготы. Э. Толль. Губа Павла Кеппена острова Беннетта, 26 X — 8 XI 1902 года». Там же находилась и географическая карта острова, составленная Зеебергом.

Спасатели сложили около места стоянки большой гурий с памятной доской и, покинув остров Беннетта, приплыли к острову Новая Сибирь, а затем вернулись в Михайловский стан на острове Котельный. Позже все участники спасательной экспедиции добрались по льду до материка.

Как же погибли мужественные путешественники — Толль и его спутники? Многие предполагают, что Толль после того, как встреча с «Зарей» в конце лета не состоялась, сначала надеялся перезимовать на острове; видимо, охота была неудачной, и в октябре он пришел к мысли, что партия не сможет пережить зимовку. Только тогда Толль и товарищи решились на отчаянный шаг: идти на юг — уже после наступления полярной ночи. Наверное, на их пути оказалась большая полынья, поверхность которой представляла месиво из снега, льда и воды; по ней нельзя было ни идти пешком, ни плыть на байдарке.

Причем трудности пути усугублялись жестоким морозом, страшной пургой и темнотой полярной ночи. Тогда, вероятнее всего, и случилась трагедия.

Поиски Земли Санникова продолжились и после гибели Толля и его спутников. В 1913–1914 годах русская гидрографическая экспедиция на ледокольных транспортах «Таймыр» и «Вайгач» открыла северо-восточнее острова Новая Сибирь к югу от острова Беннетта два небольших острова; один назван по имени выдающегося русского гидрографа генерал-лейтенанта А. И. Вилькицкого, другой — в честь участника этой экспедиции, скончавшегося во время зимовки, лейтенанта А. Н. Жохова. Может быть, именно эти острова еще в 1810 году Геденштром и Санников видели с северного берега Новой Сибири?

Исключительно велики заслуги Э. В. Толля в развитии полярной геологии и палеонтологии, в изучении северных районов Сибири и, в первую очередь, Новосибирских островов. Он не нашел Землю Санникова, однако жил надеждой, и она передалась другим; призрачную землю искали многие экспедиции на судах и самолетах вплоть до середины XX века, когда стало абсолютно ясно, что такая земля не существует. «Мой проводник Джергели, — вспоминал Э. В. Толль, — семь раз летовавший на островах (Новосибирских) и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на мой вопрос: «Хочешь ли достигнуть этой дальней цели?», — убежденно ответил: «Раз ступить ногой, и умереть!» Несомненно, таким мог быть и ответ самого Эдуарда Васильевича Толля.

Владимир Обручев

ПО ГОРАМ И ПУСТЫНЯМ

Славные традиции русской науки в познании Азии создавались столетиями. Одним из создателей школы русских исследователей Азии и открывателей ее труднодоступных внутренних районов является В. А. Обручев.

(Академик Э. М. Мурзаев)

Летом 1889 года по узкой скользкой тропе поднимался на Приморский хребет молодой геолог Владимир Обручев в сопровождении двух проводников. Позже он вспоминал это первое свое знакомство с горами, окружающими озеро Байкал:

«Наконец крутой подъем кончился, и мы очутились на поверхности Приморского хребта, и долго ехали по ней… Мало-помалу поверхность хребта начала склоняться к северо-востоку, и сквозь дождь можно было видеть, что спуск приведет нас к озеру, которое серело глубоко внизу. <.> Небо очистилось, показалась луна и осветила местность. Глубоко под нами засеребрилась гладь южной части Малого моря (так называется часть Байкала между западным берегом и островом Ольхой). Налево уходили крутые склоны Приморского хребта, изрезанные глубокими падями, по которым чернел лес. Направо видны были «ворота» — пролив, соединяющий Малое море с главной частью Байкала у южного конца острова Ольхой, — и с обоих берегов его выдвигались в воду длинные темные мысы. От «ворот» вдаль на север до горизонта тянулся остров Ольхой, похожий на огромное чудовище с косматой спиной, уснувшее на воде. Я долго любовался этим видом с высоты. Чуть свет мы поднялись и спустились по косогорам к берегу Байкала у устья реки Сармы».

Владимир Обручев в разные годы

Владимир Афанасьевич Обручев родился в 1863 году в Тверской губернии, в имении своего деда генерала А. А. Обручева, которое находилось на берегу Волги. Его детство прошло в разных городах Польши, где служил отец, пехотный офицер. В 1881 году Владимир Обручев закончил Виленское (то есть в Вильне / Вильнюсе) реальное училище и поступил в Горный институт. В юности онувлекался приключенческими книгами Фенимора Купера, Майн Рида, Жюля Верна и мечтал, что после окончания института сможет попасть на службу на Урал, Кавказ или в Сибирь, в далекие и неизведанные края. В институте особо сильное впечатление на него произвели лекции по геологии, которые читал профессор И. В. Мушкетов, исследователь Тянь-Шаня, Памира и других районов Средней Азии.

В 1886 году Владимир Обручев по рекомендации профессора И. В. Мушкетова был определен на строительство Закаспийской железной дороги. В августе — ноябре того года он обследовал часть песчаной пустыни Каракум вдоль железной дороги — от станции Кызыл-Арват до станции Чарджоу на реке Амударье и по течению рек Теджен и Мургаб, а также в промежутке между этими реками до государственной границы; в следующем году — участок вдоль железной дороги от реки Амударьи до города Самарканда; в 1888 году — пески Каракума и песчаную степь близ границы с Афганистаном.

Первоначально исследования в Закаспийской области планировалось провести с сугубо практическими целями: определить водоносные горизонты местности, на которой строилась железная дорога, выяснить характер и подвижность барханов, песчаных гряд, установить степень опасности для железной дороги их передвижения и разработать меры по борьбе с подвижными песками. Но Обручев составил подробное геолого-географическое описание Закаспийского района; важной составной частью этой работы стало описание разнообразных форм песчаного рельефа. Среди них он выделил четыре основных типа: барханный, бугристый, грядовый и песчаная степь. Последняя форма описана им в Юго-Восточных Каракумах — там местность представляла равнину с песчаной почвой, которая вошла в географическую литературу под названием Обручевской степи.

В отчете молодого геолога были даны все необходимые предложения по обеспечению деятельности железной дороги (они касались и запасов пресной воды, и борьбы с надвигающимися песками). Все свои наблюдения и выводы он изложил в работах «Пески и степи Закаспийской области» и «Закаспийская низменность». За первую работу Русское географическое общество (РГО) наградило В. А. Обручева серебряной медалью, аза вторую — малой золотой медалью.

По рекомендации И. В. Мушкетова в 1888 году В. А. Обручев был назначен на должность геолога, только что учрежденную при Иркутском горном управлении.

Началась его многолетняя плодотворная деятельность по геологическому и географическому изучению различных районов Сибири.

В летние сезоны 1890–1891 годов увлеченный молодой специалист провел геологическое обследование Ленского золотоносного района — самого крупного в то время поставщика золота в России. По пути к дальним приискам ему пришлось пробираться через совсем неизученные места. Он вспоминал впоследствии:

«Я побывал также в верховьях реки Накатами и на гольцах к северу от них, на которые поднялся по долине одного из ключей, стекающих в эту реку. Эти гольцы принадлежат водоразделу, который тянется далеко с востока на запад и отделяет правые притоки реки Витима от притоков реки Вачи, бассейна реки Олёкмы. <…> С высоты их, достигающей 1 600—1 700 метров над уровнем океана, открывается обширный вид: во все стороны до горизонта тянутся плосковолнистые гряды гор, покрытые сплошной тайгой, над которой местами поднимаются выше куполообразные вершины, уже безлесные, то есть гольцы. Этот водораздельный хребет, на который я поднялся, не имел ни на картах, ни у приискового населения отдельного названия; его именовали просто гольцы. Я назвал его хребет Кропоткина — в честь геолога и революционера, который первым в 1866 году пересек и описал его во время своей экспедиции с Ленских приисков в город Читу».

Наблюдения на Ленских приисках позволили В. А. Обручеву составить подробный отчет о геологии Олёкминско-Витимского приискового района. Отчет содержал много совершенно нового как о геологическом строении района, так и о происхождении золотоносных россыпей. Обручев не раз давал ценные рекомендации управляющим приисками, позволившие удешевить работы и расширить районы добычи.

Итоги двух летних сезонов были впечатляющими. Изучение геологии Ленского района позволило Обручеву составить общий геологический очерк этой местности и выяснить основные особенности местных золотоносных россыпей. Отчет давал и практические указания золотопромышленникам, где и как искать новые россыпи в Олекминско-Витимском приисковом районе.

Весной 1892 года В. А. Обручев неожиданно получил телеграмму от президента РГО с предложением принять участие в экспедиции известного путешественника Г. Н. Потанина по Китаю и восточной окраине Тибета. В сентябре он выехал из Кяхты на границе с Монголией и проследовал по караванной дороге через Ургу (теперь Улан-Батор) и Калган в Пекин, где встретился с Г. Н. Потаниным и остальными членами экспедиции.

Обручеву был предложен особый план самостоятельной работы, составленный профессором Мушкетовым. Ему пришлось путешествовать отдельно от основной группы — в сопровождении только проводника и переводчика, а иногда и без переводчика. В январе 1893 года он прошел по южной окраине Ордоса (обширный район в излучине Хуанхэ, страна барханных и бугристых песков), перевалил Алашанский хребет и восточную часть гор Нанынань и добрался до города Ланьчжоу, столицы провинции Ганьсу. Через горы Нанынань он перебирался еще трижды, уходил в глубь пустыни Гоби, поднимался к живописному горному озеру Кукунор, посетил плоскогорье Цайдам и город Синин, затем углубился в Центральную Монголию до южного подножия гор Гурбан-Сайхан, восточной группы Монгольского Алтая, повернул на юго-восток и вышел через горные цепи Центральной Монголии к реке Хуанхэ, после чего добрался до северной части провинции Сычуань. Там он узнал, что Потанин из-за смерти жены, которая была с ним в экспедиции, свернул работы и покинул Китай.

Обручев продолжил исследования. За два года он прошел пешком и проехал верхом на лошадях, мулах и верблюдах около 14 тысяч километров по горным дорогам, а также через пустыни и полупустыни Центральной Азии. Маршрутная съемка с ежедневным вычерчиванием карты велась на протяжении 10 тысяч километров. Регулярные записи с указанием направления движения и протяженности пути, с описанием местности позволили ему исправить и дополнить существовавшие тогда карты. Собранная им геологическая коллекция включала 7 тысяч образцов, в ней было 1 200 образцов с отпечатками ископаемых животных и растений. А сам отважный путешественник и большой ученый оценил свою работу скромно: «Мои исследования по необходимости стали маршрутными — это была, в общем, только геологическая рекогносцировка Центральной Азии».

Безусловно, это путешествие Владимира Афанасьевича Обручева оказалось исключительно значительным в части географических открытий и теоретических обобщений. Он нанес на карту обширные области Центральной Азии, открыл шесть неизвестных ранее обширных хребтов, выяснил рельеф пустыни Гоби и громадных горных хребтов Наныпаня и Восточного Тянь-Шаня. Именно наблюдения в Гоби и Северном Китае позволили В. А. Обручеву сформулировать существенные поправки в принятую в те времена гипотезу о происхождении лёсса — плодородного желтозёма, состоящего из песчинок с частицами глины и извести, которым покрыты огромные пространства Северного Китая (там лёсс покрывает толщей в 10–20, а местами даже в 100–200 метров склоны гор, плоскогорья и равнины). Он считал, что «лёсс представляет продукт выветривания… коренных пород, вынесенный в виде пыли центробежными ветрами из Центральной Азии на ее окраины и отложенный под защитой растительности сухих степей. Мощный лёсс Северного Китая не отлагался тут же ветрами и дождями при выветривании местных пород, а вынесен из Центральной Азии и продолжает еще отлагаться, несмотря на его расчленение эрозией».

Важнейшее значение имели его находки в Монголии остатков древних млекопитающих (в частности, зуба древнего носорога, жившего десятки миллионов лет назад) — это доказывало то, что в этом районе не было древнего моря, как предполагали ученые. Он собрал ценный этнографический материал, связанный с трудом и бытом местного населения.

Работы по изучению Центральной Азии и Северного Китая не остались без внимания. За них РГО наградило В. А. Обручева премией Пржевальского и Константиновской (большой золотой) медалью.

В конце мая 1895 года В. А. Обручев возвратился в Иркутск. В это время началось строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. Обручев как начальник горной партии в течение четырех лет руководил геологическими исследованиями территорий, на которых строилась железная дорога. Он лично изучил южную часть Западного Забайкалья (от озера Байкал до города Читы), а два его помощника — молодой горный инженер А. П. Герасимов и геолог А. Э. Гедройц — работали в южной части Восточного Забайкалья (от Читы до слияния рек Шилки и Аргуни, образующих реку Амур).

В начале июня Обручев выехал из Иркутска и, переплыв Байкал на пароходе, добрался до Верхнеудинска (теперь Улан-Удэ). Оттуда он направился через хребет Цаган-Дабан на юг, до долины реки Тугнуй. Началось детальное геологическое обследование всего района. Небольшой караван проходил за день 20–30 километров. Обручев осматривал все выходы горных пород вдоль трассы будущей железной дороги. Приходилось отъезжать и в стороны, если там показывались обнажения.

Понадобилось три раза пересечь Яблоновый хребет. Была обследована долина реки Ингоды. На востоке эту долину окаймлял безымянный хребет. Обручев обозначил его по предложению своего помощника Герасимова как хребет Черского — в честь знаменитого путешественника, исследователя Восточной Сибири.

В следующий летний сезон были изучены горные хребты Цаган-Дабан, Заганский и Малханский, затем хребты Моностой и Хамбинский на левом берегу реки Селенги, а также берега реки Хилки и долина реки Никоя, обследованы расположенные в этом районе месторождения угля и железной руды.

Обручев убедился в наличии слоистых, очевидно озерных, наносов на перевале через Яблоновый хребет. Он сделал вывод, что в четвертичный период долины всей Селенгинской Даурии были заняты озерами и через Яблоновый хребет эти озера сообщались с озерами Амурского бассейна. Именно этим он объяснил проникновение в озеро Байкал тюленя и морской кремневой губки.

Весной 1901 года Обручев был назначен начальником Ленской геологической партии для проведения геологической съемки всего золотоносного бассейна реки Бодайбо, притока Витима. Этот бассейн был главным по добыче золота в Ленском районе. В течение летнего полевого сезона начальник вместе с двумя молодыми помощниками-геологами провел геологическое обследование всего бассейна реки Бодайбо, подробно изучил подземные и открытые работы на приисках этого района.

В том же 1901 году Обручева пригласили в учрежденный в 1900 году Томский технологический институт. Став профессором геологии и деканом горного отделения (первой в Сибири высшей горной школы), он читал лекции по физической и полевой геологии, рудным месторождениям и петрографии, организовал геологический кабинет и библиотеку.

В летние сезоны 1905, 1906 и 1909 годов профессор Обручев провел экспедиции в Пограничную Джунгарию (Синьцзян), так как его особо интересовала почти не исследованная область Внутренней Азии, расположенная на стыке горных систем Алтая и Тянь-Шаня. В экспедицию 1905 года он взял с собой сыновей — 17-летнего Владимира и 14-летнего Сергея, чтобы познакомить их с условиями жизни и работы путешественника. После обследования хребта Манрак в конце экспедиции Обручев и его спутники спустились в город Зайсанск (теперь Зайсан). Оттуда по почтовому тракту через Усть-Каменогорск и Змеиногорск они поехали в Барнаул, где сели на пароход, доставивший их в Томск. Экспедиции 1906 и 1909 годов позволили собрать дополнительный материал по геологии хребтов и долин Пограничной Джунгарии. Наблюдения в ходе всех трех экспедиций помогли ученому глубже понять геологическое строение Центральной Азии.

Весной 1912 года Томский технологический институт подвергся ревизии Министерства народного просвещения, вызванной студенческими забастовками. После этого В. А. Обручев был вынужден подать в отставку и переехать в Москву. Летом 1918 года Владимир Афанасьевич поступил на службу в Высший совет народного хозяйства, который направил его в Донбасс для разведки цементных материалов и огнеупорных глин. Гражданская война не дала ему возможности возвратиться в Москву, и он в 1920–1921 годах читал лекции по геологии в Таврическом университете, в Симферополе, в Москве оказался лишь в 1922 году.

Семь лет Владимир Афанасьевич преподавал геологию в Московской горной академии. Читая студентам курсы «Рудные месторождения» и «Полевая геология», он создал по ним учебники, которые были изданы в двух томах каждый. Тогда же был написан его обобщающий труд «Геология Сибири» — за него ученый был удостоен премии имени В. И. Ленина (1926 год).

В. А. Обручев внес крупный вклад в геологическую науку. Но он уже почти сто лет известен и как писатель, автор научно-фантастических и приключенческих книг.

Особенно популярны его романы «Плутония» (впервые опубликован в 1924 году) и «Земля Санникова» (впервые опубликован в 1926 году; советская экранизация вышла в 1973 году).

В 1929 году В. А. Обручев стал действительным членом Академии наук СССР (членом-корреспондентом был уже с 1921 года) и переехал в Ленинград, где возглавил Геологический институт Академии наук и был его директором до 1933 года. Совместно с известным специалистом по вечной мерзлоте М. И. Сумгиным он организовал изучение вечной мерзлоты на территории СССР. Впоследствии вновь созданному Институту мерзлотоведения было присвоено имя В. А. Обручева.

В 1936 году, когда Владимиру Афанасьевичу было 73 года, он совершил поездку на Алтай, где осмотрел месторождения ртути, а также и выходы мраморов, которые требовались для строившегося Московского метрополитена. Через два года его наградили орденом Трудового Красного Знамени. В годы Великой Отечественной войны он, работая в Свердловске (теперь Екатеринбург), продолжал научную деятельность и активно работал в Комиссии по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана на нужды обороны. В 1943 году в связи с 80-летием ученого наградили орденом Ленина, а через два года ему присвоили звание Героя Социалистического Труда. В 1947 году Президиум Академии наук присудил старейшему геологу премию и первую золотую медаль им. А. П. Карпинского. В 1941 и 1950 годах он получил Государственную премию СССР.

Выдающийся ученый и путешественник В. А. Обручев скончался в 1956 году (на 93-м году жизни). Его имя носит хребет в Туве, древний вулкан в Забайкалье, пик в горах Алтая, ледник в Монгольском Алтае, гора в хребте Хамар-Дабан. Обручевитом (асфальтит из Джунгарии) назван найденный им минерал.

Сергей Обручев

ПОСЛЕДНИЙ

ВЕЛИКИЙ ХРЕБЕТ

Наши исследования 1926–1930 годов… дали совершенно новое представление о расположении горных хребтов и рек Северо-Востока.

(Сергей Обручев)

В августе 1926 года в Северной Якутии по таинственной реке Индигирке, вниз по течению, плыли две небольшие лодки; в них сидели члены экспедиции Геологического комитета: 35-летний начальник экспедиции — геолог Сергей Обручев, геодезист Константин Салищев, переводчик-якут Коной. Плыть по реке, русло которой сжато большими утесами, было трудно и опасно, ведь на быстринах скорость доходила до 15 километров в час. Обручев старался разглядеть утесы, зарисовать складки пластов, хотя не всегда это удавалось: только он клал весло — и лодку в водовороте поворачивало боком, захлестывало волной. Позже он вспоминал:

«Утром, пока Коной чинит лодку, мы с Салищевым решили сходить на соседнюю гору в надежде увидеть на востоке или севере пресловутую низменность Майделя (географ, описавший долину верхнего течения Индигирки по расспросным данным в 1870-х годах). Поднимаемся на склон крутой горы, вершина которой скрыта в облаках. <.> На этой вершине мы с Салищевым окончательно убедились в том, что нами открыт новый большой хребет. Уже когда мы доплыли до Неры (правый приток Индигирки), стало ясно, что цепи левого берега Индигирки продолжаются к востоку от реки. Теперь, глядя на бесконечные горные гряды, преграждающие горизонт на севере и юге, я понял, что мы находимся в сердце огромного хребта».

После возвращения из тяжелого и опасного путешествия по горам и долинам Якутии Сергей Владимирович Обручев, сын геолога Владимира Афанасьевича Обручева, доложил о результатах исследований Географическому обществу СССР (так в 1938–1992 годах называлось Русское географическое общество) и предложил открытый им хребет назвать в честь геолога Ивана Дементьевича Черского, замечательного исследователя Восточной Сибири. Географическое общество постановило «выделить новый хребет в самостоятельную географическую единицу и назвать его хребтом Черского».

Хребет Черского, обнаруженный в Якутии С. В. Обручевым, оказался последним великим хребтом, открытым в Северном полушарии. Это действительно гигантская горная система по сравнению с другим хребтом Черского, который был найден ранее В. А. Обручевым в Забайкалье.

И. Д. Черский

Сергей Владимирович Обручев родился в 1891 году в Иркутске. Он был средним из троих сыновей в семье геолога Иркутского горного управления Владимира Афанасьевича Обручева. Уже в 14-летнем возрасте Сергей принял участие в экспедиции отца по Китайской Джунгарии и тогда, как он позже признался, «на всю жизнь заболел неизлечимой страстью к путешествиям».

В 1908 году Сергей Обручев досрочно окончил реальное училище и стал учиться в Томском технологическом институте, а через два года уехал в Москву и поступил на первый курс естественного отделения физико-математического факультета Московского университета. Для этого ему пришлось самостоятельно подготовиться и сдать экзамен по латинскому языку, которому не обучали ни в училище, ни в институте. Начиная со второго курса он участвовал в геологических экспедициях в Закавказье, на Алтае, в Крыму.

В 1915 году Сергей Обручев окончил Московский университет и был оставлен на кафедре геологии для подготовки к профессорскому званию. Но страсть к путешествиям победила. В 1917 году он стал штатным сотрудником Геологического комитета, центра по изучению недр России. Комитет поручил ему осмотреть западную часть Среднесибирского плоскогорья, чтобы найти перспективные угленосные районы. В 1917, 1921, 1923 и 1924 годах полевые сезоны С. В. Обручев проводил со своим небольшим отрядом в лодочных и пеших маршрутах. Он обследовал среднее течение Ангары, водоразделы между Под-каменной Тунгуской, Ангарой и Чуной, прошел со съемкой по всей Подкаменной Тунгуске (1 865 километров), исследовал и нанес на карту Вахту (около 500 километров), Ку-рейку (888 километров) и ряд малых притоков Енисея.

Уже в 1919 году С. В. Обручев научно обосновал и опубликовал гипотезу о существовании на Среднесибирском плоскогорье огромного угленосного бассейна, названного им Тунгусским. По материалам экспедиций 1921 и 1924 годов он наметил западные границы бассейна и предположил, что он тянется далее на восток и на север. Сейчас известно, что этот бассейн простирается от низовьев Ангары к северу до гор Бырранга на Таймырском полуострове, а с запада на восток — от Енисея до Лены. Его перспективные запасы ископаемых углей поистине фантастические: свыше 2 300 миллиардов тонн, причем там имеются запасы бурых, каменных, особо ценных коксовых углей, полуантрацитов и антрацитов. Так что Сергей Владимирович вполне справедливо написал: «Я могу гордиться, что моя гипотеза о Тунгусском бассейне и выводы о геологическом его строении оказались удачными и плодотворными и что моя первая большая геологическая работа дала результаты, полезные для нашей Родины».

Тяга к научным путешествиям привела его в полярные моря. Как начальник геологопоискового отряда он в 1925 и 1927 годах участвовал в экспедициях на первом советском научно-исследовательском судне «Персей», принадлежавшем Плавучему морскому научному институту, созданному в 1921 году для исследования полярных морей, их побережий и островов. В 1925 году «Персей» доставил геологический отряд во главе с С. В. Обручевым на остров Западный Шпицберген, где была проведена геологическая съемка и разведка на наличие запасов угля. О своих плаваниях ученый рассказал в изданной в 1929 году книге «На «Персее» по полярным морям».

С самого начала своей деятельности в качестве геолога Сергей Владимирович мечтал участвовать в экспедиции по изучению северо-востока Азии. В 1926 году Геологический комитет выделил средства для ее проведения. Конкретной целью экспедиции под руководством С. В. Обручева было обследование геологического строения района предполагаемых россыпей платины к югу от хребта Тас-Хаяхтах по долине реки Чыбагалах, левого притока Индигирки. Экспедиция должна была из Якутска направиться на северо-восток, перейти Верхоянский хребет и пройти к реке Чыбагалах. Затем предполагалось, пересекая несколько раз Верхоянский хребет, исследовать горный район между Индигиркой и Яной.

15 июня 1926 года в Якутске экспедиционный караван переправился на барже через Лену и двинулся на северо-восток. Переход через Верхоянский хребет был тяжелым для людей и лошадей. С. В. Обручев вспоминал:

«Лошадь, чтобы спастись из болота, прыгает на корни деревьев, стукается вьюком о дерево; а если на ней сидит всадник, она не обращает на него никакого внимания, и ему приходится во время этих прыжков оберегать свои колени от ударов о стволы деревьев, а глаза — от острых ветвей. <…> Передвижение по болотам очень утомило и людей, и животных. Не говоря уже о постоянном вытаскивании лошадей и груза из болот, одно пребывание в седле в течение 10–12 часов на лошади, которая судорожно бьется под вами, вытаскивая из трясины то передние, то задние ноги, чрезвычайно утомительно».

Наконец экспедиция начала подниматься на Главную цепь хребта. Пройдя ее и горные цепи, параллельные Главной, экспедиция вышла к Индигирке и там разделилась на две партии. Конный караван, перебравшись через глубокую реку Эльги (левый приток Индигирки), направился через горы на север, а Обручев и Салищев поплыли вниз по Индигирке, о чем рассказано в начале очерка.

Только 29 августа экспедиции удалось добраться до долины Чыбагалаха, по пути к которой было исследовано геологическое строение огромного горного района. Правда, при промывке речного песка в районе Чыбагалаха не было найдено ни крупинки платины.

Во второй половине сентября начались морозы. Обручев решил возвращаться. Экспедиция добралась до устья Эльги. Там к 10 октября была построена изба. Обручев поехал в поселок Оймякон на Индигирке и организовал доставку оттуда в зимовье теплой одежды и продуктов. Затем на нартах, которые тянули олени, экспедиция тронулась в путь через Верхоянский хребет. Температура ночью падала до —60 градусов, а днем держалась у отметки —50. Сергей Владимирович впоследствии вспоминал эту поездку:

«Лица у всех, даже у якутов, завернуты шалями или шарфами; все время оледеневшая маска на лице, в узком просвете у глаз нарастают сосульки и иней, ресницы покрываются льдом, глаза закрываются. Но это все пустяки, главное — руки. Чтобы иметь возможность работать, мы обшили металлические дощечки компасов материей, сняли кожаные поясные сумки. Салищев держит записную книжку и компас в холщовом мешочке на шее, аяв карманах полушубка. Я еду в двойных рукавицах, а Салищев пришил большие волчьи рукавицы к шубе, внутри — заячьи рукавицы, дальше — перчатки; для работы рука просовывается в прорез рукавицы на запястье — по эвенскому образцу.

Но ничего не помогает — в эти дни и в двойных рукавицах руки у меня совершенно холодные. Не успеваю я вынуть руку из рукавицы, взять компас и книжку, как рука деревенеет и нельзя записать наблюдений. Особенно мучительно брать образец или делать снимки. Не раз случалось, что, вынув аппарат и раскрыв его, я не был в состоянии нажать спуск; тогда приходилось прятать аппарат в карман, сложив его кое-как. А затем мучительное отогревание рук в холодной рукавице. Салищев в отчаянии стал засовывать руку сквозь все меха и греть ее о голое тело. Это, кажется, самое верное».

По дороге пришлось переходить протоки — из галечников, из глубины, выбивались струи воды, и она не успела еще замерзнуть. Даже олени останавливались перед такой протокой и не хотели идти в воду. Приходилось вести оленей, переходя протоку вброд. Еще сложнее был путь по ущельям, залитым водой.

Только 24 декабря караван добрался до Якутска.

Результаты экспедиции были впечатляющими. Главное — это открытие громадного хребта, пересекающего (параллельно Верхоянскому хребту, к северу от него) район между Яной и Колымой. Оказалось, что на северо-востоке Азии реки и хребты расположены совсем иначе, чем указывалось на картах прежде.

В ходе экспедиции ежедневно, невзирая на дождь, снег и холод, Обручев и Салищев занимались изучением геологического строения бесчисленных хребтов и топографической съемкой. Было установлено, что Верхоянский хребет (широкий, мощный) составляют четыре параллельные горные цепи, а не одна, как считали ранее. За ним лежит обширное высокое Оймяконское плоскогорье, а далее — другой хребет, состоящий на Индигирке из девяти цепей. Это стало началом изучения огромной неизвестной горной страны.

В ходе экспедиции 1926 года С. В. Обручев сделал еще одно открытие — по части метеорологии. В то время считалось, что полюс холода находится в Верхоянске, а в том году зафиксированная им температура воздуха в районе Оймякона была ниже, чем отмеченная в Верхоянске, то есть он открыл истинный полюс холода на территории Якутии.

Об экспедиции 1926–1927 годов исследователь написал книгу «В неведомых горах Якутии. Открытие хребта Черского»; она была впервые издана в 1928 году.

В следующем году С. В. Обручев возглавил экспедицию, организованную Якутской комиссией Академии наук для исследования среднего течения Индигирки и бассейна Колымы. Научную работу в экспедиции кроме начальника вел Константин Алексеевич Салищев.

Из Якутска экспедиция вышла 6 марта. Экспедиционные грузы перевозили на санях, запряженных быками и лошадьми. Позже, у устья реки Хандыги, правого притока Алдана, быков и лошадей заменили олени. Начался трудный переход через Верхоянский хребет. Только 4 мая экспедиция добралась до поселка Оймякон на Индигирке.

В сентябре путешественники спустились по Колыме до Среднеколымска, где остались на зимовку. В феврале 1930 года Обручев прошел вверх по Колыме до устья реки Коркодон (правого притока Колымы) и направился по ее долине на восток. В конце марта он открыл в верховьях Коркодона невысокие горы и назвал их Конгинскими. Перевалив горы, он добрался до верховьев Омолона. При этом было пересечено обширное плоскогорье между Колымой и Омолоном, которое исследователь назвал Юкагирским.

В июне, с началом ледохода, экспедиция поплыла на лодках вниз по Омолону и проследила все его течение до устья; 12 июня вышли на Колыму и добрались до Нижнеколымска.

Путь экспедиции из Нижнеколымска во Владивосток на пароходе «Колыма» начался 18 августа и был очень трудным. Уже при следовании по реке в Колымский залив пароход трижды садился на мель; для уменьшения осадки команда и пассажиры перевозили часть грузов на берег, а затем обратно. Пройдя мыс Шелагский, 26 августа пароход попал в тяжелые льды. При попытках продвинуться на восток были потеряны две лопасти гребного винта, неповрежденной осталась лишь одна. С большим трудом удалось добраться до мыса Северный (теперь мыс Шмидта). Пришлось рвать лед динамитом, чтобы выйти в большую полынью. Была повреждена еще одна лопасть винта, фактически осталась половина одной и треть другой лопасти. Но «Колыма» упорно пробивалась на восток через льды. В ночь на 11 сентября льды стали редеть, судно двинулось вперед малым ходом и прошло мыс Дежнева.

В бухте Провидения на юго-востоке Чукотки удалось сменить винт на запасной и отремонтировать поврежденную подводную часть судна. Только 18 октября «Колыма» добралась до Владивостока.

По материалам экспедиций 1926–1930 годов С. В. Обручев написал книгу «Колымско-Индигирский край. Географический и геологический очерк», которая была издана в 1931 году. В ней он определил в общих чертах рельеф огромного Колымско-Индигирского края и описал его главнейшие реки. В результате съемок, проведенных экспедициями, удалось выяснить истинное положение Колымы и ее главных притоков. На географической карте Колыма в верхнем течении передвинулась на 200 километров к юго-востоку, а в нижнем, наоборот, сместилась на северо-запад. Коркодон, правый приток Колымы, переместился на 200–250 километров к северо-востоку. Новое, правильное положение на карте занял и другой правый приток — Омолон. Как писал сам Сергей Владимирович, «реки и хребты передвинулись на карте на новые места, стали наконец туда, где им надлежит быть».

В 1929 году в районе Колымы уже началась добыча золота. Обручев сумел дать общую перспективную оценку золотоносности бассейна Колымы. Именно он выяснил, что реки Колымского бассейна получают золотой песок за счет выноса его из золотоносных жил в толще песчаников и сланцев горных хребтов. Он установил, что из подобных отложений состоит и весь хребет Черского, то есть рудные золотоносные жилы могут быть обнаружены на протяжении всего хребта. Этим ученый подтвердил перспективность поиска и разработки золотоносных россыпей на всем северо-востоке страны.

Для изучения труднодоступных горных районов Сибири С. В. Обручев первым использовал самолеты. В 1932–1933 годах он возглавлял Чукотскую летную экспедицию Арктического института. С самолетов осуществлялась маршрутно-визуальная съемка местности, зарисовка на карту широкой полосы (до 50 километров) вдоль линии полета.

До этого о рельефе внутренних районов Чукотки и территорий, простирающихся на запад до Большого и Малого Анюя, географы судили по сведениям, собранным еще в 1791–1792 годах экспедицией капитана Биллингса.

Изучение с воздуха неизвестных краев позволило сделать сенсационные географические открытия. К примеру, в своей книге «На самолете в Восточной Арктике», изданной в 1934 году, С. В. Обручев рассказал о полете из Анадыря на северо-восток к заливу Креста, на юго-западном побережье Чукотки:

«Поворот к северо-востоку, перед нами открывается вдали залив Креста. Внизу большие прибрежные болота и среди них странное озеро, в которое впадает ленивая извивающаяся река; с морем озеро соединяется каналом — также рекой, но необыкновенной ширины. Все это ни на каких картах не показано — и самый Золотой хребет внезапно распадается перед нами на две маленькие горные группы. Это одно из самых увлекательных занятий — следить, как изменяются и превращаются совсем в другие формы географические элементы, которые так ясно и определенно нарисованы на картах».

Была осмотрена обширная горная страна. В результате С. В. Обручев сумел выделить огромную горную цепь, названную им Колымским хребтом (хребет Гыдан).

Севернее, между правыми притоками Колымы — реками Большой Анюй и Малый Анюй — и Восточно-Сибирским морем он проследил два почти параллельных хребта: Южный Анюйский и Северный Анюйский; открыл обширное Анадырское плоскогорье и определил его протяженность; на Чукотке выявил и проследил большой Чукотский хребет, а к западу — узкие меридиональные хребты Рарыткин и Пэкульней; к югу от устья реки Анадырь установил, что, вопреки существовавшим картам, побережье Берингова моря занято горами (их он назвал Корякским хребтом); сумел осмотреть и расположенный западнее Пенжинский хребет. Таковы были впечатляющие результаты Чукотской экспедиции 1932–1933 годов.

В 1934–1935 годах С. В. Обручев продолжил исследование Чукотки, но уже с использованием аэросаней. В августе 1934 года небольшая экспедиционная группа, возглавляемая Обручевым, с парохода «Смоленск» высадилась на берег в поселке Певек, расположенном у горла Чаунской губы, на севере Чукотки. Целью экспедиции было изучение внутренних частей Чукотского хребта, где еще никто из исследователей не бывал со времен путешествия капитана Биллингса по горам от Берингова пролива до реки Большой Анюй, то есть с 1791–1792 годов.

В течение нескольких месяцев группа активно использовала двое аэросаней, построенных по проекту авиаконструктора А. Н. Туполева и доставленных в Певек на «Смоленске». Обручев и его помощники покинули Певек 4 августа 1935 года. Пароход «Смоленск» доставил их во Владивосток в середине октября.

Обширные научные материалы, собранные во время этой экспедиции, позволили понять геологическое строение обследованного района на севере Чукотки и привели к очередной сенсации: в образцах горных пород, собранных в горах и в окрестностях Чаунской губы, был обнаружен оловянный камень (касситерит). Уже в 1937 году в Чаунском районе работала посланная туда геологоразведочная группа, а через некоторое время там началась добыча руд, содержащих олово. За открытия в Чаунском районе С. В. Обручев в 1946 году получил Государственную премию.

В 1937 году в Москве проходила XVII сессия Международного геологического конгресса. Одной из научных экскурсий конгресса — на архипелаг Шпицберген — руководил С. В. Обручев. В этом же году, учитывая достижения ученого в геологии и географии, ему присвоили ученую степень доктора геолого-минералогических наук (без защиты диссертации) и звание профессора. В Ленинградском университете он стал читать лекции по географии полярных стран.

С 1939 года в течение ряда лет С. В. Обручев проводил исследование Саяно-Тувинского нагорья (первые годы — хребта Восточный Саян, а затем — южной части нагорья). Он был одним из первых исследователей природы восточных районов Тувы, расположенной в середине Азиатского континента. (Кызыл, столица республики, является географическим центром Азии. В этом городе установлен обелиск с огромнейшим глобусом — «Центр Азии».)

Великая Отечественная война застала Обручева в горах. Он остался в родном городе Иркутске и продолжил исследования. В летних экспедициях с ним была его жена — геолог Мария Львовна Лурье. Зимой он читал лекции в Иркутском университете.

После войны, в 1945–1946 годах, Сергей Владимирович неоднократно пересекал северо-восточную часть Тувы, изучая ее природу. Ему удалось установить, что не существует озеро длиной 22 километра, которое значилось на картах южнее истоков реки Бий-Хема (Бий-Хем, или Большой Енисей, — правая составляющая Енисея, в Туве; соответственно левая составляющая Енисея, в Туве, а также в Монголии, — Ка-Хем, или Малый Енисей). Он впервые нанес на карту и исследовал цепь гор между Ка-Хемом и Бий-Хемом, которую позже назвали именем его отца, академика В. А. Обручева.

Сергей Обручев в разные годы

Сергей Владимирович возвратился в Ленинград и уже оттуда до 1954 года отправлялся в летние экспедиции по Саяно-Тувинскому нагорью, в Прибайкалье и Мамский слюдоносный район. Его избрали членом-корреспондентом Академии наук. Он работал в Лаборатории геологии докембрия, в 1964 году стал директором этой лаборатории. Тяжело заболев, в 1965 году С. В. Обручев скончался — на 75-м году жизни.

КАЗАК КУРБАТ И БАТИСКАФЫ

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БАЙКАЛА

Славное море, священный Байкал,

Славный корабль — омулевая бочка.

Эй, баргузин, пошевеливай вал -

Молодцу плыть недалечко.

(Дмитрий Давыдов. 1858 год)

Первую карту-чертеж «Байкалу и в Байкал падучим речкам и землицам» составил в 1643 году казачий пятидесятник (командир подразделения) Курбат Афанасьевич Иванов.

Летом того года он первым проведал путь от русских зимовий на Верхней Лене к великому озеру которое казаки в те времена называли эвенкийским словом ламу — «большая вода», «море».

В июле 1643 года отряд из 74 казаков и промышленников во главе с Курбатом Ивановым вышел на западный берег Байкала. У 53° северной широты за Малым морем (часть Байкала у его западного побережья) Курбат открыл остров Ольхой. Казаки построили на берегу суда (видимо, струги), и пятидесятник направил Семена Скорохода с отрядом из 36 человек по озеру вдоль берега на север. Этот отряд достиг самой северной части Байкала и обнаружил устье Верхней Ангары, где и было поставлено зимовье.

А Курбат Иванов, устроив на Ольхоне своеобразную базу, вошел в контакт с прибайкальскими бурятами и к середине сентября составил первую карту-чертеж озера.

До весны 1645 года он собрал еще немало сведений о Прибайкалье и составил новый чертеж — карту Верхней Лены и Байкала.

Первое географическое детальное описание озера Байкал принадлежит Николаю Гавриловичу Спафарию. Этот молдавский ученый и дипломат (настоящие имя и фамилия — Николае Милеску; 1636–1708) прибыл в Москву в 1671 году и стал переводчиком Посольского приказа.

В 1675 году царь Алексей Михайлович отправил в Китай большое посольство во главе с Н. Спафарием. Посольству поручили уладить недоразумения на амурской границе и завязать торговые отношения с Китаем. На пути в Китай посол обязан был составить описание новых русских владений в Забайкалье и по Амуру а также пограничных с ними стран. Посольство побывало в Пекине и вернулось в Восточную Сибирь весной 1677 года.

Дорожный дневник Спафария назывался так: «Книга, а в ней писано путешествие царства Сибирского от города Тобольска и до самого рубежа государства Китайского». Описанию Байкала в дневнике посвящена отдельная глава: «Описание Байкальского моря кругом от устья реки Ангары, которая течет из Байкала, и опять до устья той же реки Ангары».

Спафарий отмечает:

«Байкальское море, неведомое есть ни у старых, ни у нынешних земноописателей, потому что иные мелкие озера и болота описуют, а про Байкал, который толикая великая пучина есть, никакого упоминания нет; и потому его здесь вкратце описуем».

Он рассуждает о том, что Байкал сочетает в себе черты и моря, и озера:

«Байкал может называться морем потому… что объезжать его кругом нельзя… величина его в длину и ширину и в глубину велика есть. А озером может называться оттого, что в нем вода пресная, а не соленая, и земно-описатели те озера, хотя и великие, но в которых вода несоленая, не называют морем».

В главе приводятся некоторые данные о размерах Байкала:

«Длина его парусом бежать большим судном дней по десяти, и по двенадцати, и больше, какое погодье, а ширина его — где шире, а где уже, меньше суток не перебегают. Глубина его великая, потому что многожды мерили сажен по 100 и больше (213 метров и больше), а дна не сыщут, и то чинится оттого, что кругом Байкала везде лежат горы превысокие, на которых и летнею порою снег не тает. А в середине Байкальского озера есть остров великий, который именуется Олхон. Тот остров стоит посреди в длину моря, кругом имеет больше 100 верст. И опричь того острова есть иные острова небольшие, однако же немного».

В «Дорожном дневнике» перечислены впадающие в Байкал реки, в том числе Селенга, Баргузин, Верхняя Ангара. Верно описано северное и южное побережье острова: «От Верхней Ангары до устья Нижней Ангары везде подле море — утесы каменные и горы высокие и места самые страшные. а по Селенгинской стране (стороне) — земля низкая».

Есть описание погоды, флоры и фауны:

«А погодье по Байкалу всегда великое, но паче осеннею порою, — оттого, что лежит Байкал что в чаше, окружен каменными горами, будто стенами, и нигде же не отдыхает и не течет, опричь того, что от него течет Ангара река. В Байкал впадают большие реки, мелкие и иные многие, а по краю, на берегу, везде камень и пристанища немногие (то есть на берегах мало мест для укрытия судов при непогоде), наипаче на левой стороне, едучи от реки Ангары, и оттого разбивает суда часто. А рыбы в Байкале всякой много, и осетры, и сиги, и иные всякие, и зверя нерпа в нем есть же много. Только жилья немного около Байкала, опричь немногих тунгусов, которые питаются рыбою, потому что близ Байкала пашенных мест нет, и живут по рекам в зимовьях промышленные люди зимою. Алее около Байкала есть, кедровник большой, и на нем орехов много, и иной лес есть же. А вода в нем зело чистая, что дно виднеется многие сажени в воде, и к питию зело здрава, потому что вода пресна».

Среди членов посольства обязанности топографов исполняли два помощника посла — Никифор Венюков и Иван Фаворов; они составили множество маршрутных чертежей, послуживших основой для общего чертежа, который, к сожалению, не сохранился. Этот общий чертеж имел уже градусную сеть, так как Н. Спафарий в ходе путешествия выполнял с помощью астролябии первые определения географической широты ряда пунктов. Для современных Н. Спафарию географов описание озера Байкал явилось выдающимся событием, ведь прежде им было известно о Байкале, что это «море неведомое есть».

Веком позже, в 1771–1772 годах, И. Георги и А. Пушкарев произвели первую инструментальную съемку озера. В это время в Сибири работала экспедиция Академии наук, возглавляемая академиком П. С. Далласом. В ее состав был включен поступивший на русскую службу натуралист и этнограф Иоганн Готлиб Георги (1729–1802). Его, немца по происхождению, в России называли Иваном Ивановичем, и он вполне может считаться русским ученым, поскольку приехал в Россию в 1770 году и провел в ней почти полжизни. Уважение к нему здесь питали великое. (Это в его честь, кстати, георгином назван южно-американский цветок.) Он написал первый обобщающий труд о народах России и в 1783 году стал академиком. Таким образом, Академия наук в Петербурге пополнилась еще одним великим ученым.

А в самом начале 1770-х годов И. Георги исследовал озеро Байкал. Только за лето 1772 года он описал остров Ольхой и более 900 километров побережья Байкала, от устья реки Бугульдейки (у 106° восточной долготы) до реки Верхней Ангары и оттуда — уже по восточному берегу озера — до устья реки Селенги. Георги плавал по всему Байкалу и составил карту озера.

Первые удачные опыты по измерению больших глубин на Байкале были сделаны в августе 1798 года русскими горными мастерами Сергеем Сметаниным и Егором Копыловым под руководством Никиты Корелина. Они с помощью лота определили глубину в нескольких десятках точек. В пяти точках глубина была более 1 000 метров (наибольшая глубина, замеренная ими, равна была 1 238 метрам).

Существенный вклад в дело изучения флоры и фауны Байкала внесли исследования профессора Варшавского университета Бенедикта Дыбовского, участника Польского восстания в 1863 году, сосланного царским правительством в Сибирь. Он, талантливый зоолог и палеонтолог, установил, что многие из обитателей озера являются представителями эндемичных байкальских видов, то есть обитают только в Байкале. За блестящие работы по байкальской фауне Русское географическое общество (РГО) наградило ссыльного профессора золотой медалью.

С 1877 года к изучению Байкала приступил Иван Дементьевич Черский, также сосланный в Сибирь участник Польского восстания. Он работал препаратором и библиотекарем в музее Сибирского отдела РГО в Иркутске. Когда, получив амнистию, профессор Дыбовский уехал на запад, руководство Сибирского отдела предложило Черскому продолжить научные работы на Байкале.

В течение четырех лет, с 1877 по 1880 год, И. Д. Черский исследовал берега Байкала (на скудные средства, которые смог ему отпустить Сибирский отдел). Иван Дементьевич изучал береговые утесы с лодки, если они обрывались в воду, или пешком, если они не доходили до воды. Ночевал он с гребцами в палатке на берегу, а питался, как и спутники, главным образом сухарями и рыбой, которую ловили на ночлегах. Не раз приходилось попадать в шторм. Впоследствии И. Д. Черский вспоминал об одном из эпизодов плавания по Байкалу:

«Лодка… была захвачена до того мгновенным и сильным штормом с северо-запада, что, невзирая на очень близкое расстояние от берега, путешественникам удалось пристать к нему только с величайшим трудом, причем необходимо было двум гребцам выскочить из лодки в воду и взять ее на бечеву. <.> Поставить палатку не было никакой возможности, и потому путешественники воспользовались опрокинутою на берегу большою бурятскою лодкой и спасались под нею в течение полутора суток. Огонь удалось кое-как поддерживать лишь тогда, когда вокруг него возвели из крупных и плоских камней настоящую стену, без которой поминутно налетавшими шквалами разбрасывались даже дрова».

При невозможности плавания из-за штормовой погоды И. Д. Черский вместе с одним из гребцов совершал пешие экскурсии в глубь прибрежных гор иногда за 10–15 километров от берега и изучал их геологическое строение. В ходе исследований он собирал образцы горных пород, определял их геологический возраст, зарисовывал вид обнажений горных пород и формы рельефа, проводил промеры глубин у побережья, определял высоту прибрежных гор, собирал гербарий прибайкальской флоры.

Им были обнаружены на разной высоте (максимально до 330 метров) над современным уровнем озера остатки старых озерных отложений, свидетельствовавшие об изменении уровня воды в Байкале. В дальнейшем ученые объясняли эти находки «медленным поднятием горной рамы озера» в ходе разломов и сдвигов земной коры.

Зимние месяцы Черский проводил в Иркутске, где обрабатывал собранные коллекции и составлял подробный отчет о летних работах, в котором описывал строение береговой полосы и прибрежных гор, наличие полезных ископаемых.

Летом 1878 года Черскому помогала жена Мавра Павловна, которая плавала с ним по Байкалу. Они исследовали Приморский хребет, Баргузинский залив и устья нескольких рек, в том числе Большой, Банной, Верхней Ангары. На следующий год Черский работал на самом крупном байкальском острове — Ольхой (вообще на Байкале около 30 островов) и в устье реки Онгурена. В 1877–1880 годах он сделал 14 наскальных насечек на береговых отвесных скалах по всему периметру озера — для контроля за вековыми изменениями уровня воды в Байкале; в 1880 году провел исследования на реке Селенге, впадающей с востока в среднюю часть озера.

Огромный пожар в Иркутске в 1879 году уничтожил музей и библиотеку Сибирского отдела РГО. Сгорели и все собранные Черским коллекции. Поэтому он смог составить полный отчет об исследовании береговой полосы Байкала только по наблюдениям и сборам последних двух лет, когда работал в основном по восточному берегу озера. Этот отчет был опубликован Сибирским отделом в 1886 году. А сведения по западному берегу ученый опубликовал позже.

По результатам всех своих исследований на Байкале Черский в 1886 году составил первую подробную геологическую карту береговой полосы озера с объяснительной запиской. За работы по изучению Байкала РГО наградило Черского золотой медалью. Его геологическая карта демонстрировалась на Международном географическом конгрессе в Венеции и была высоко оценена географами и геологами во всем мире.

Иван Дементьевич выдвинул гипотезу о происхождении впадины озера и образовании окружающих гор. По словам академика В. А. Обручева, «И. Д. Черский правильно представлял себе, что образование впадины Байкала не имело катастрофического характера, а представляло длительный процесс с нижнепалеозойского времени и продолжается еще теперь». Академик В. А. Обручев считал, что впадина появилась в результате прогиба земной коры и провала по разломам. Позже этот вопрос рассматривался рядом ученых, и до настоящего времени его нельзя считать полностью решенным.

Первое подробное гидрографическое описание озера Байкал было выполнено специальной гидрографической экспедицией под руководством подполковника флота Федора Кирилловича Дриженко (впоследствии генерал-майор флота) в 1896–1902 годах.

Особый интерес к составлению подробных и точных карт Байкала объяснялся потребностями, возникшими при строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали и организации на Байкале железнодорожной паромной переправы.

Дриженко был опытным военным моряком-гидрографом. В 1877 году он с отличием окончил Морской корпус в Петербурге (по окончании получил Нахимовскую премию), а в 1884–1886 годах учился на гидрографическом отделении Николаевской Морской академии (и тоже успешно его закончил). В 1888 году молодой офицер защитил диссертацию по конструированию и использованию морских угломерных инструментов; в 1887–1889 годах прослушал курс практической астрономии и геодезии в Главной астрономической обсерватории в Пулкове; в 1889 году за выполненные гидрографические работы получил золотую медаль на Всемирной выставке в Париже.

К моменту назначения начальником Байкальской экспедиции Ф. К. Дриженко накопил значительный опыт в проведении гидрографических исследований: занимался гидрографическими работами на Балтике, участвовал в промерных работах вблизи острова Корсика, в 1891–1894 годах возглавлял гидрографическую экспедицию, работавшую на Онежском озере.

В основной состав Байкальской экспедиции были включены 11 моряков-гидрографов. В их распоряжении имелся небольшой колесный пароход «Иннокентий». Позже им выделили еще один пароход — «Лейтенант Малыгин», названный именем известного моряка-гидрографа XVIII века. Начальник экспедиции лично участвовал в промерах, проводил астрономические и магнитные наблюдения, фотографировал, руководил строительством маяков (к 1901 году было установлено уже 10 маяков).

Результаты работы экспедиции были значительными: составлен «Атлас озера Байкал» на 12 листах; написана и издана прекрасно иллюстрированная «Лоция и физико-географический очерк озера Байкал» на 440 страницах; составлена и издана генеральная карта озера и три более подробные навигационные карты. Экспедиция провела точную топографическую съемку всех 2 640 километров береговой линии, а шлюпочных промеров было сделано на протяжении более 5 500 километров. С борта пароходов было сделано 2 400 измерений глубин при помощи лота Томсона; через каждые 1,5–2 километра пути извлекались образцы грунта и измерялась температура воды. Экспедиция впервые определила наибольшую глубину озера — 1 664 метра (современные промеры дали глубину 1 637 метров).

В путевых дневниках экспедиции не только отмечены обнаруженные месторождения слюды, каменного угля, глауберовой соли, горного воска (озокерита) и железной руды, но и высказана гипотеза о наличии в Прибайкалье нефти. Были обследованы рыбные промыслы, описаны лесные богатства, покосные угодья, уточнены возможности развития на байкальских берегах хлебопашества. В этом выразился комплексный подход Ф. К. Дриженко к исследованиям в прибайкальском регионе. Он считал всесторонние исследования первым и важнейшим шагом в «большом истинно патриотическом деле» освоения богатств этого края.

После завершения работ на Байкале Ф. К. Дриженко еще много лет плодотворно занимался исследованиями северных морей и Каспия. Имя замечательного моряка-гидрографа носят мысы на Новой Земле и Сахалине. По Байкалу прежде плавало судно с его именем на борту.

Дальнейшее всестороннее изучение Байкала в немалой степени было затруднено из-за отсутствия научно-исследовательского судна специальной постройки. Оно появилось на Байкале только в 1916 году. Его создание связано с деятельностью молодого зоолога Виталия Чеславовича Дорогостайского, организатора первой на Байкале стационарной озероведческой станции. Он разработал проект небольшого и мелкосидящего (но с хорошими ходовыми качествами) катера, снабженного приспособлениями для проведения гидрологических наблюдений и взятия проб дночерпателем и драгой. На средства, собранные гражданами Иркутска, такой катер был построен; он получил название «Чайка».

Катер имел длину 9,5 метра, а осадку всего 1 метр. На нем установили двигатель мощностью 12 лошадиных сил (8,8 кВт), который обеспечивал скорость до 10–12 километров в час; поставили и вспомогательное парусное вооружение. Катер отлично ходил и под мотором, и под парусом. Уже летом 1916 года на «Чайке» работала Байкальская экспедиция Академии наук, возглавляемая В. Ч. Дорогостайским, а в следующем году на ней плавали и сотрудники экспедиции Московского университета.

В 1920 году катер передали Гидробиологической станции Академии наук, которая была организована в пади Большие Коты на западном берегу Байкала; в 1925 году Дорогостайский, теперь уже профессор Иркутского университета, отдал его профессору Глебу Юрьевичу Верещагину, возглавившему новую экспедицию Академии наук на Байкале. С тех пор «Чайка» несла свою научную службу в этой экспедиции, которая с конца 1928 года была реорганизована в Постоянную лимнологическую станцию Академии наук СССР на Байкале. В середине 1930-х годов первую «Чайку» сменила вторая, точная копия первой.

Новое научно-исследовательское судно для изучения Байкала (водоизмещением 530 тонн, с шестью научными лабораториями) было создано в 1964 году. Его назвали в честь профессора Верещагина. Видный отечественный гидробиолог и озеровед доктор географических наук Г. Ю. Верещагин долгое время (начиная с 1925 года) руководил Байкальской экспедицией Академии наук. Его работы были связаны с изучением планктона и пресноводных ракообразных Байкала, он изучал ледовый режим озера, динамику и морфологию берегов. Научные труды Г. Ю. Верещагина заложили основы новой науки — байкаловедения.

Во второй половине XX века океанологи открыли в глубинах океанов огромные подводные хребты, протянувшиеся на тысячи километров. Вдоль гребней этих хребтов тянутся узкие щели — рифтовые долины, в которых наблюдается выход расплавленной лавы, образующей новое дно океана. Именно в связи с теорией образования и развития рифтов привлек к себе взгляды ученых-океанологов Байкал — единственная рифтовая зона на территории России. О том, что Байкальская впадина является рифтовым образованием, свидетельствовало многое.

В этом районе за год бывает до 2 тысяч землетрясений, и большинство эпицентров располагаются по берегам озера. Среди землетрясений были и крупные. Так, залив Провал в северной части дельты реки Селенги, впадающей в Байкал, образовался при сильнейшем землетрясении в январе 1862 года. На месте поселений с обширными пастбищами произошло внезапное опускание суши — образовался один из крупных заливов Байкала (площадь более 200 квадратных километров, глубина до 10–11 метров). В августе 1959 года произошло такое же сильнейшее землетрясение с эпицентром под водой, в средней котловине озера (в 18–20 километрах от берега; вообще длина Байкала — 636 километров, средняя ширина — 48 километров); в эпицентре дно опустилось на 15–20 метров.

Во многих местах по берегам Байкала из глубин бьют горячие минеральные источники. Исследователи указывают также на аномально высокий разогрев недр под Байкалом, благодаря чему фиксируется значительный тепловой поток, излучаемый впадинами Байкальской зоны.

Ранее считали, что берега Байкала расходятся со скоростью 1,0–1,5 миллиметра в год, но измерения, проведенные в 1970-х годах, показали: до 10 миллиметров в год, а такая скорость растяжения (расхождения) дна присуща океанским рифтам. Поэтому и захотелось ученым из Института океанологии им. П. П. Ширшова изучить Байкал с позиций океанической геофизики, с использованием морских методов и аппаратуры.

К этому следует добавить, что Байкал — уникальный природный объект. Воды Байкала, объем которых составляет до одной пятой запасов поверхностных пресных вод планеты, слабо минерализованы и отличаются исключительной прозрачностью и чистотой. Флора и фауна Байкала разнообразна, причем почти 100 процентов всех обитателей встречаются только в этом месте земного шара.

Научно-исследовательское судно «Г. Ю. Верещагин»

В 1977 году началась комплексная геолого-географическая экспедиция Института океанологии. В исследованиях активно использовали судно «Г. Ю. Верещагин»; также были доставлены с Черного моря два глубоководных обитаемых аппарата типа «Пайсис» (английское слово Pisces — Рыбы, название созвездия и знака зодиака). В экспедиции приняли участие научные сотрудники Московского и Иркутского университетов, Лимнологического института, Института геохимии Сибирского отделения Академии наук, Института физики Земли им. О. Ю. Шмидта.

Батискафы «Пайсис» опускались в Байкал на глубину 1 400 метров и даже ниже. Александр Подражанский, Анатолий Сагалевич и другие гидронавты разглядели на подводном склоне озера характерные образования, появляющиеся в зонах растяжения и сброса. А не занесенные осадками трещины, увиденные ими через иллюминаторы, подтвердили: механизм Байкальского рифта работает, и разлом растет. Развивающаяся трещина — это еще не классический океанический рифт, ее возраст около 20 миллионов лет. Ученые предполагают, что в течение миллионов лет, если процесс не остановится, берега Байкала будут постепенно расходиться, и на его месте, возможно, возникнет океан.

Аппараты «Пайсис» послужили науке в исследованиях на Байкале и в 1990-х годах, а в 2008–2009 годах на дно Байкала погружались батискафы «Мир-1» и «Мир-2», которые способны опускаться на глубину до 6 000 метров.

Батискаф «Пайсис»

Анатолий Михайлович Сагалевич (теперь Герой России, получивший известность как руководитель погружений аппаратов «Мир» на съемках фильма о гибели «Титаника» и при исследовании дна Северного Ледовитого океана в точке Северного полюса) рассказал о новых открытиях:

«Это уникальное озеро, с малоизученной флорой и фауной… На дне Байкала существует альтернативная форма жизни. Сегодня уже многие интересуются океаническими гидротермальными источниками, иной (бескислородной) формой жизни на дне океана. Еще в 1991 году мы открыли аналогичные излияния, так называемые метановые сипы, на дне Байкала. Основой жизни там является не кислород, как на суше, и не сероводород, как на дне океана; белок рождается на базе метана и окислительно-восстановительных реакций — так называемый метаносинтез. Несомненно, мы найдем новые виды живых организмов вблизи метановых сипов…

Батискаф «Мир-1»

На дне озера уже обнаружено очень перспективное топливо — газогидраты… Почти при каждом новом спуске мы открывали что-то новое. Например, впервые в пресной воде были обнаружены обширные поселения глубоководных бактерий, по виду напоминающие снежные сугробы. А в районе Баргузина нами были обнаружены естественные нефтяные пятна (то есть выход углеводородов на поверхность дна, сквозь осадочные толщи). Когда вышел отчет по итогам. экспедиций, он вызвал эффект разорвавшейся бомбы в научном мире».

Батискаф «Мир-2»

15 июня 2009 года 65-метровая платформа «Метрополия» с батискафами «Мир-1» и «Мир-2» и мощным краном на борту, ведомая научно-исследовательским судном «Академик Коптюг», вышла на просторы Байкала. Спуски батискафов осуществлялись все лето. Проводились всесторонние исследования байкальских вод, флоры и фауны, состояния дна нашего пресноводного моря. Осенью двухгодичная научно-исследовательская программа была успешно закончена.

Но изучение Байкала продолжается. Впереди новые открытия и свершения отечественных ученых.

Библиография

Алдан-Семенов А. И. Черский. — М.: Мол. гвардия, 1962.

Александровская О. А. Становление географической науки в России в XVIII веке. — М.: Наука, 1989.

Бахрушин С. В. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI–XVII веках // Бахрушин С. В. Научные труды. Т. 3. — М.: Изд-во АН СССР, 1955.

Бейкер Дж. История географических открытий и исследований. — М.: Гос. изд-во географ, лит., 1950.

Белов М. И. История открытия и освоения Северного морского пути. Т. 1. — М.: Морской транспорт, 1956.

Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946. Бэр К. М. Автобиография. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950.

Васнецов В. А. Под звездным флагом «Персея». — Л.: Гидрометеоиздат, 1974. Виттенбург П. В. Жизнь и научная деятельность Э. В. Толля. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960.

Галазий Г. И. Озеро Байкал. — М.: Знание, 1985.

Григорьев А. В. Земля Санникова // Известия Российского географического общества. Т. 18. № 4. СПб., 1882.

Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. — М.: Гос. изд-во географ, лит., 1950.

Забелин И. М. Встречи, которых не было. — М.: Мысль, 1966.

Зубов Н. Н. Отечественные мореплаватели — исследователи морей и океанов. — М.: Гос. изд-во географ, лит., 1954.

Крашенинников С. П. Описание Земли Камчатки. — М.; Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949.

Кузьмин А. Г. Татищев. — М.: Мол. гвардия, 1987.

Лебедев Д. М. География в России Петровского времени. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950.

Лебедев Д. М. География в России XVII века. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949.

Лебедев Д. М. Очерки по истории географии в России XVIII века (1725–1800). — М.: Изд-во АНСССР, 1957.

Леонов Н. И. Александр Федорович Миддендорф. — М.: Наука, 1967.

Лукина Т. А. Иван Иванович Лепехин. — М.: Наука, 1965.

Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. — Т. 2, 4, 5. — М.: Просвещение, 1983–1985.

Маркин В. А. Петр Алексеевич Кропоткин. — М.: Наука, 1985.

Материалы по истории Академии наук. Т. П. — СПб., 1896. Миддендорф А. Ф. Очерки Ферганской долины. — СПб, 1882.

Миддендорф А. Ф. Путешествие на север и восток Сибири. Ч. 1. — СПб., 1860–1862. Мильков Ф. Н. П. И. Рычков. — М.: Гос. изд-во географ, лит., 1953.

Муравьев В. Б. Дорогами российских провинций (Путешествия Петра Симона Палласа). — М.: Мысль, 1977.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Пособие посвящено экологическому воспитанию младших школьников в рамках туристско-краеведческой деят...
Каждый из нас хотел бы иметь возможность получить совет мудрого наставника… Хороший совет, правильны...
Удивительно, но во время собеседования меньше всего внимания мы, как правило, уделяем очень важному ...
Эта книга потребует от вас усилий: вам придется вооружиться ручкой, бумагой и калькулятором и попрак...
Иногда достаточно просто ступить за порог собственного дома, чтобы навсегда изменить свою жизнь.Встр...
В сборнике «Дым и зеркала» воображение и артистизм мастера превращают обычный мир в место, где возмо...