Марсианин Богатырев Александр

– Тут у нас на взаимодействии людей очень многое основано. Психологи в свое время очень сильно постарались. На этом Скачок вышел.

– Опять Скачок…Что за зверь такой?

– Тебе разве не объясняли?

– Да как-то нет…

– Скачок – это просто Скачок.

– Оч-чень содержательно!

– Скачок в скорости развития и общества, и экономики.

– И?

– Ранее было пятнадцать процентов прироста экономики в год, стало двадцать процентов.

– И все за счет психологов?

– Не совсем так… За счет новой организации труда, новой организации управления обществом и государством.

– Как-то туманно…

– Туманно потому, что ты не в курсе системы. Пройдешь тренировку – будешь понимать.

– А если «на пальцах»?

– Гм… «на пальцах»… «На пальцах» это выглядит так. Каждая группа имеет высокий уровень творческой активности. Это позволяет ей решать текущие проблемы быстро. Часто без привлечения специалистов со стороны. Правда, если знаний не хватает или квалификации, то тогда привлекают.

– Как привлекают?

– Хороший вопрос! Привлекают часто включением в свою группу. На время решения проблемы.

– А-а! Чуть-чуть понятнее. А как же это бывает там, где нужна строгая дисциплина?

– Дисциплина, регламент и приказ задают рамки. В этих рамках можно весьма много сделать.

– А армия? Там что, та же фигня? Тоже творческая активность?

– Так ведь в рамках приказа, если это армия, можно иногда весьма широко развернуться. Наши войска во время Великой Отечественной как раз таким и отличались от армий других стран.

– Широким творчеством?

– Угу. Мы тем отличаемся от остальных армий, что не воюем, а решаем проблемы.

– ?!

– Ты не знал?

– Да как-то другое знавал…

– Возможно, у вас там и не так, но у нас… Ведь наши умники из того же «Корпуса Добровольцев» не воюют – они проблемы решают. С пафосом, с кучей эмоций – куда без этого? – но именно решают. Для них война не война, а череда проблем. Вся наша предыдущая жизнь наш народ так воспитала: война не развлечение для героических придурков, как это было на Западе со всякими рыцарями, рыцарским кодексом и прочей мурой. Мы не геройствуем. Мы решаем проблемы по защите Родины, народа, отдельных людей. Да, жертвуя собой иногда. Но это все для решения главной проблемы – скорейшего завершения войны. Завершения победой. А для такого дела наши прямо на поле боя такие вещи откалывают… Амерский спецназ наших «Добровольцев» ну очень не любит.

– А что, были прецеденты?

– Были.

– А ну, опиши!

– В Боливии наши из «Корпуса Добровольцев» охраняли президента. Только что избранного народом. Ну, ясное дело, этот президент очень был неприятен амерскому госдепу, так как их «Юнайтед Фрут» тут же из страны выпер. А это амерам как серпом по яйцам. И они, не зная, что там наши «Добровольцы» стоят, послали свой спецназ этого президента свергнуть. Если бы знали, что там наши стоят, послали бы в разы больше… Ну и полегли они там все. Никто назад не вернулся. Так теперь не только по Боливии, но и вообще среди народа легенды ходят, как наши солдаты из подручных средств могут такое за полчаса смостырить, что только держись!

– А конкретно что там сделали?

– Да сделали то, что американцы вообще не ожидали встретить. Они использовали стационарную дизель-электростанцию, чтобы смастерить ловушку. Ловушка получилась на гектар. Когда амерский спецназ туда вперся целиком, они включили электростанцию…

– И?

– Ну, и всем конец настал мгновенно. Всем, кто в эту ловушку попал. Потому никто и не вернулся в Штаты.

– Ужас какой! – сказал Первый, но сказано это было со смешком, так что непонятно было, то ли он действительно ужаснулся, то ли просто прикалывается.

– Кому как… – философски заметил Второй. – Для нас вот есть повод за своих гордиться, а у амеров – траур.

– Не хрен соваться туда, куда не просят! – хищно отозвался Первый.

– И это верно. Но тогда наши из «Добровольцев» порвали доктрину Монро. И порвали они после того, как сами американцы по своей наглости нарушили некоторые из негласных правил ведения политики.

– У-у! Они у нас это всегда делают – нарушают эти самые правила. Бомбят кого хотят, морят всякими эмбарго, кого им очень хочется. Не удивительно, что они так у вас подставились.

– Ну, у нас они уже с шестидесятых так наглеть перестали, как у вас. Сразу после достижения паритета в ядерных вооружениях. Но от своих привычек они отказываться по сию пору не желают. Вот наши так их по носу и щелкнули.

– Расскажи-ка подробно об этом.

– Как щелкнули?

– Ну да…

– Суть там следующая: мы не можем напрямую оказывать помощь тем, кто этого очень желает. А именно: поставлять оружие, помогать материалами и прочим. В Южной Америке – особенно. Вот наши и придумали ввести аналог западных «диких гусей» – «Корпус Добровольцев». Они и воюют. Как бы по найму. Тогда, в Боливии, президент страны их нанял охранять президентский дворец и местный парламент. Чтобы не было, как в Аргентине – народ избрал, а амерский спецназ всех поубивал.

– У нас подобное было в Чили. Но там амеры на избранного народом президента местных военных натравили.

– И такое тоже было, но после этого наших «Добровольцев» как раз и начали приглашать тамошние политики вовсю. Особенно в Венесуэле это было. В восемьдесят втором. Там началась война за независимость, которая охватила сразу несколько стран. Боливийцы и венесуэльцы настоятельно попросили помощи. Ну, наши и послали туда дивизию из «Корпуса Добровольцев». Там еще и Европа влезла. Тоже помогли. Почему американцы и вынуждены были отступить: если даже союзники по НАТО в виде массы добровольцев участвуют в войне против американской армии, то тут уже все… Да в самих странах Западной Европы возникло настолько сильное неприятие этой войны, которую развязали США, что амеры вынуждены были смириться с тем, что в Южной Америке происходит. А там после завершения войны возникло нечто подобное нашему Союзу – объединение стран под названием Боливарианский Союз.

– А как «Добровольцы» там воевали?

– Очень хорошо воевали. Боливии мы сразу свои вооружения поставили через Кубу, так как она уже была независимым государством. Венесуэла тоже через некоторое время запросила такую же помощь. Когда и их тоже бомбить сильно начали, мы им свои комплексы ПВО поставили. А потом во всей Южной Америке вообще «большая свалка» началась. Там уже было очень сложно разобрать, кто против кого воюет. Там и местные против своих же, и свои против местных и вообще против американцев. Больше против американцев. Наши из «Корпуса Добровольцев» прославились тем, что их главный удар пришелся против наркобаронов Колумбии, которые были целиком под американским патронажем, и против американского спецназа. Из-за этого столкновения – американцы тут же просекли, кто против них так хорошо воюет, – вышел очень неслабый международный скандал и кризис.

– Что, настолько хорошо наши там воевали?

– Американцы просто не ожидали, что там окажется настолько хорошо подготовленная сила. Ожидали нечто типа местных партизан и деморализованных местных военных, а вышло совсем не так. Ну, и эффект неожиданности послужил тому, что американцы сразу понесли очень большие потери. К тому же, я уже говорил, наши там воевали весьма изобретательно. И местных партизан еще обучили.

– В каком смысле «изобретательно»?

– В прямом. Они прямо на месте изобретали такие методы борьбы с противником, что американских вояк, думаю, по сию пору жуткие кошмары по ночам мучают! Ведь я же говорил: наши не воюют, а решают ПРОБЛЕМУ, причем с применением всех своих знаний и подручных средств. И решения проблем бывали ну очень нетривиальные. У противника было полное впечатление, что против них воюет чуть ли не вся местная природа.

– Они там че, типа магию применили? – пошутил Первый.

– Нет. Просто свои знания. А выглядело это как настоящая магия. После, уже при разборе всех приколов, что наши там наворотили, кто-то заметил, что часто высшая технология мало чем отличается от магии. Так же мало отличается от магии массированное творческое применение знаний против кого-то или чего-то. Чем наши и прославились. Ведь наших людей изначально обучают не только знания иметь, но и творчески их применять. Вот это их творчество и выглядело в глазах американских войск как сплошная магия!

– Интересная точка зрения.

– Куда уж более! У нас тут есть книжка про это самое. Один ученый написал, который в этом «Корпусе» воевал… Да и западные исследователи тоже об этом много написали уже после, по следам событий. Мы же немедленно использовали эти факты в чисто пропагандистских целях.

– Каким образом?

– Да очень просто! Противопоставили их систему образования нашей. У нас не просто дают знания, но и учат их применять. Всех учат. Причем не просто применять, а применять массово, творчески и во взаимодействии с группой. Получается так, что вся группа или сообщество превращается в некий НИИ по решению букета проблем. На Западе же очень хорошее образование и уровень творчества получают только представители элиты. Поэтому у них и в обществе, и в армии такое сильное расхождение: элита и командование – творческие, а все остальные тупо подчиняются. Даже если очень большие знания имеют, то применяют их только в узких рамках. В тех, в которых их обучили применять, обращаясь с техникой.

– Хе! Зря эту тайну выдали – книжками.

– Нет. Не зря. Им она не впрок.

– Почему?

– Если они введут нашу систему образования у себя, их мир просто кончится.

– Че, сдохнут от переизбытка знаний?

– Почти так.

– Это как?!

– Просто! У них общество конкурентное. Следовательно, элита должна обезопасить себя от излишней конкуренции «снизу». Поэтому у них и образование в школах из двух «коридоров». Один «коридор» для элиты – там образование, как у нас в Союзе. Качественное, а другое для «всяких прочих». Для «рабочего скота». Там воспитывают тупиц[37]. Если ликвидировать эту систему и ввести нашу, то конкуренция раздерет их общество в клочья.

– Почему раздерет? Не понял!

– А очень просто! Посуди сам: если «рабочий скот» будет иметь качественное образование, то он вступит с элитой в конкуренцию НА РАВНЫХ… Ведь конкуренция – это не наше соревнование, когда есть победители, но нет побежденных. В соревновании, если кто-то победил, то он делится полученными знаниями и достижениями с остальными. Поэтому те, кто не победил, ничего не теряют. Только приобретают. Но победитель получает вдвойне – еще и славу, почет. В конкуренции же, если кто-то побеждает, то победитель изничтожает побежденного. Морально, материально, а иногда и физически. Побежденный теряет, и иногда все. А теперь представь, что в таких условиях – условиях конкуренции и высокой творческой активности ВСЕХ граждан – будет развиваться общество…

– Да уж… Трындец будет.

– Вот потому у них и «разделение труда» – одни придумывают, а другие тупо исполняют.

– Угу. Видел я это… У нас уже скоро совсем разучатся что-то делать. Образование или узкоспециальное, или никакое…

– Да мне уже «донесли», что у вас мало кто руками работать умеет. Все больше языком трепать. А если что случается, «специалиста» зовут. Ну, это не так удивительно и не так неожиданно. Мы это на Западе наблюдаем.

– А у вас что, не так? Разве что-то вы сами делаете руками? Например, автомобиль починить, телевизор, компьютер…

– Да, у нас есть специализированные бригады и центры по ремонту оборудования и содержанию разных систем. Например, города. Но что-то для себя сделать и позвать, как у вас, «специалиста» у нас считается зазорным. Потому таких бригад «для населения» очень мало. Просто хватает, потому и мало. А творчество в области науки и техники у нас все общество охватывает.

– Что, даже лампочку ввинтить и то творчество прошибает?

– Ну, иногда и такое бывает… – хохотнул «брат».

Немного помолчали. Первый переваривал информацию. Потом сказал:

– Слушай, я тут вот на что обратил внимание – ты постоянно говоришь так, как будто у нас побывал. Это так?

– Ты че! Я о существовании самого Проекта и вообще о линиях вероятности только позавчера узнал.

– Так откуда у тебя такие познания о нашем мире?

– Ну так… это просто! – удивился Второй.

– Поясни, а то не догоняю.

Второй отметил про себя этот новый жаргонизм и усмехнулся.

– Все очень просто. Мы ведь тут уже давно охвачены мировыми информационными сетями. И мы имеем представление о том, чем и как живут наши ровесники на Западе. Иногда и общаемся через Сеть.

– А почему иногда? Запрещают, что ли?

– Да нет, не запрещают. Просто неинтересно.

– Неинтересно?!

Второй пожал плечами и решил пояснить чуть подробнее:

– Если сравнить их Интернет и нашу Сеть – это две большие разницы, как говорят в Одессе. У них больше просто треп ни о чем, торговля и порнуха. В нашей Сети больше половины объема передачи данных – разнообразное творчество. Даже если просто треплется народ, да и то чаще всего по какому-то делу. Дела житейские тоже обсуждают, но меньше. Чаще тут это по телефону или при встречах. Вот потому нам и не интересно с ними общаться. «Разные миры», так сказать.

Первый, услышав эту тираду, неожиданно нахмурился.

– Да уж… – мрачно вымолвил он, – если вам неинтересно…

– А че так мрачно? Ну неинтересны они нам…

– Так ведь я же почти что оттуда.

– Ну и что?

– Чую, тяжко будет мне встроиться в ваше общество.

– Не переживай! Сможешь. Мы тебе поможем.

– Думаешь, что я смогу стать таким, как вы?

– А почему бы и нет? Наши психологи утверждают, что это лишь вопрос среды обитания. Человек – существо весьма адаптивное.

– И я буду таким же знающим и творческим?

– Конечно.

– И мне хватит областей применения своих способностей?

– Всем хватит. Просторов для освоения ныне весьма много.

– А когда Земля кончится, чем заниматься будем?

– Дык… уже кончается.

– Дык то-то и оно!

Обоим понравилось такое проявление одинаковости лексики и реакции. Они глянули друг на друга и рассмеялись. Когда же отсмеялись, Второй продолжил:

– Так есть же глубины океана, ну и… – Второй красноречиво взглядом указал в небо. Чистое, звездное небо, где так же ярко, как и прежде, сияло «ожерелье». – Там для приложения сил любого из нас – неограниченное поле деятельности.

– Ну, ты романтик! Там пока очень мало людей работает. Я интересовался.

– Скоро будет много.

– Сомневаюсь.

– А ты не сомневайся! Лет десять назад многие сомневались, что мы в ближайшие двадцать лет поставим базу на Марсе и будем отправлять экспедиции в пояс астероидов.

– А что, уже и ТУДА летали?

– В пояс?

– Ну да…

– Пока нет, но уже готовимся. Есть корабль. Уже подняли на орбиту. Есть экипаж. Как только закончатся испытания и тесты – будет полет. Готовим начало освоения пояса астероидов. А с ним уже и людей в космосе станет очень много.

– Аффигеть!!!

– А то!

– Елы-палы! У нас то, что вы делаете, только в научной фантастике есть. Да и то ныне ее не очень уважают. Больше фэнтези читают.

– А это что такое – «фэнтези»?

– Ну… что-то типа сказки для взрослых дегенератов. Мечи там, магия, волшебники, драконы и прочая мура…

– А-а! Вот оно что! У нас все сказки какие-то более научные, что ли…

– А что, разве у вас фантастику не пишут?!

– Пишут. Научную. А сказки – для детей. Да и дитятки ныне пошли такие, что больше предпочитают фантастику читать, чем сказки.

– У нас еще и устное, так сказать, творчество процветает – фантазируют насчет всяких там «летающих тарелочек» и «зеленых человечков».

– На американский манер, как понимаю.

– Ну да… А у вас чем, например, вот так маются?

– Ну… много чем. Одни мистификации устраивают… Правда, редко. Другие, что похитрее, пытаются разгадать загадки, например, нашей Первой Марсианской экспедиции.

– А что, там чего-то скрыто было много?

– А фиг его знает! Потому и фантазируют напропалую. Американцы, например, на эту тему уже несколько фильмов сняли.

– И какого характера?

– Да так, на мой вкус – сказочки для дебилов. Но той публике нравится. Нашим, кстати, тоже – лишь бы поржать над чем было. Вот они и ржут от амерских кретинизмов.

– Занимаемся ведь всякой фигней!

– В свободное от работы время! – шутливо воздев к небесам палец, заметил Второй. – Представляешь, что будет, когда все эти гостайны прекратят свое существование?

– Думаешь, нам мозги занять другими загадками нельзя будет? – усмехнулся Первый. – Думаешь, когда коммунизм построим, скучно жить будет?

– Эт-то навряд ли, – ответил Второй на чисто риторический вопрос. – Без этих наших загадок марсианских эпопей проблем хватает. В истории, например… ну и не в последнюю очередь наши родные загадки великой матушки Природы!

– Кста-ати! Хорошая проблема!

– Какая?!

– Когда мы наконец коммунизм-то построим?

– Ага! Амеры говорят, что никогда. Это им так хочется! Мы-то ведь знаем, что построим. Почти построили.

– Ну уж это ты загну-ул.

– Нет.

– Так вот это мы и обсудим!