Алиф-невидимка Уилсон Дж.

— А с тобой что происходит, мужик? Вон, смотри, там же принца повесили! Мы с ними со всеми рассчитаемся по очереди.

— Он был моим другом, ты, куча дерьма! Он был на вашей стороне, ты, болван! — И Алиф грубо толкнул мальчика. Тот почти машинально врезал ему кулаком по челюсти и тут же растворился в толпе. Алиф пошатнулся и прижал ладонь к горящей щеке. В этот момент толпа расступилась, и на тротуаре образовалось пустое место. Алиф проковылял туда и упал на грязную землю. Он горько расплакался, не обращая ни на кого внимания, все тело его содрогалось от рыданий. Заходящее солнце окрасило площадь в розовый цвет, а ветер, которому было наплевать на все революции в мире, принес с собой запахи смолы и моря и накрыл ими толпу. Алиф набрал полные легкие этого воздуха. Соленый привкус напомнил ему о морской пучине, и юноше показалось, что он тонет. Новый Квартал был еще совсем мальчишкой, и все равно они повесили его, причем в окне его собственной квартиры. А ведь Алиф и сам стольким пожертвовал ради этих людей! Одна мысль о том, какой бесславный конец встретил его друг, ставший жертвой своих идеалов, была невыносима.

Алиф уставился пустыми глазами в мутное красноватое небо. Там шла совсем другая битва, как будто небеса решили повторить все то, что происходило совсем недавно на земле. Волна за волной сталкивались джинны из Пустого Квартала с чернильной ордой, выливающейся из окна квартиры Нового Квартала. Фронтовая линия между двумя армиями напоминала борьбу между утренней зарей и сумерками. Она дрожала и перемещалась, и Алиф стал внимательно следить за ней. Правда, зрелище это поражало своей яркостью и плохой отчетливостью одновременно, а потому долгое время на него смотреть было просто невозможно. Временами казалось, что там, наверху, не происходит ровным счетом ничего, просто какая-то темная рябь пробегает по облакам и соперничает с заходящим солнцем. Алифа охватила паника. Ему показалось, что все события последних двух дней явились лишь плодом его воспаленного мозга. Он испугался еще и потому, что подумал, будто спит, и сейчас проснется в своей темной камере.

Потом панорама на небе изменилась. Она расцвела формами и силуэтами невидимого народа, полупрозрачного и туманного, крылатого, козлиноголового, змеевидного и кошкоподобного. Они наполнили все пространство наверху, словно в дни создания мира. Они использовали такое оружие, названий которому Алиф не знал, и все же становилось очевидным, что там, на небе, идет самая настоящая война. Бойцы то и дело загорались бездымным пламенем и выпадали с неба, как некие метеориты, превращаясь в прах к тому времени, когда их тела достигали земли. Потом Алифу показалось, что рой черных существ понемногу начал уменьшаться и редеть. Очертания темной тучи стали какими-то рваными, затем туча стала пятиться назад в сторону окон квартиры Нового Квартала и змеиными струйками поползла по стенам здания. А там, внизу, линия полицейских тоже разорвалась, и мятежники повалили с площади, нестройными рядами вливаясь в многочисленные улицы и переулки Города.

Восставшие вскоре добрались и до того места, где находился и сам Алиф. Но он не стал присоединяться к ним, а спокойно ждал, когда они пройдут мимо него. Женщины что-то восторженно кричали, как будто праздновали свадьбу или рождение ребенка. Алиф молча наблюдал за всем происходящим. Но никак не реагировал на настроение толпы. Вид повешенного друга на фоне белого здания убил в нем весь трепет и благоговение. Может быть, в этом и заключался смысл свободы — неужели это как раз и есть такой момент, когда возможно буквально все, и потому человек начинает удовлетворять свои самые страшные инстинкты — стремление наказывать и делить… Государство пало. То, что придет ему на смену, может быть лучше или хуже. Единственное, что не оставляло сомнений, так это то, что теперь власть будет принадлежать им.

— Вот он! Слава Богу, слава Богу!

Алиф машинально поднял голову, услышав знакомый голос. К нему через ряды революционеров, широко раскрыв глаза, пробиралась Дина в перепачканной грязью одежде. Позади нее, помятый, но тем не менее живой, семенил Новый Квартал. В руках он держал высоко над головой пустую бутылку из-под колы.

— Смотри! — ликовал он. — Я захватил марида!

Алиф выпрямился. Вытянув вперед руки, он бросился на принца и жарко обнял его.

— Я думал, что тебя уже нет в живых, — пролепетал он. — Вон там, наверху. Когда они сказали, что повесили принца, я подумал, что это был ты.

— Послушай, приятель, прекрати это немедленно! Да ты плачешь чаще, чем моя сестренка! Прекрати немедленно, слышишь?

Новый Квартал вывернулся из объятий товарища, засовывая бутылку под мышку.

— Это не я, болван ты самый настоящий, это же проклятый Аббас! Когда я рассказал им, кто он такой, они сразу поняли, что я представляю для них куда меньший интерес, и решили вместо меня линчевать именно его и не тратить свое время понапрасну.

Теперь Алиф посмотрел на повешенного другими глазами. Раньше он почему-то даже внимания не обратил на то, что с левой стороны на белой одежде трупа виднелась кровь. Тело продолжало висеть, но уже закоченело и мерно покачивалось на вечернем ветерке. Остатки слепой своры, некогда принадлежавшей Руке, сползали мимо своего хозяина вниз по стене здания, не обращая никакого внимания на былого могущественного повелителя. Алиф не испытывал сейчас никаких новых чувств. То, что труп принадлежал Руке, ничуть не уменьшило его ужаса, когда он посчитал его трупом своего товарища. Рука снова оказался прав: демоны отлично чувствовали себя внутри людей, и это были самые мерзкие демоны из всего их множества и разнообразия.

— Итак, все закончилось, — констатировал Алиф. Голос его прозвучал уныло, и он сам понимал это.

— Да чтоб мне провалиться! Все только начинается! Ты герой, настоящий герой, приятель, дважды герой. Первый раз за то, что был арестован и теперь стал национальным символом, и второй раз потому, что уничтожил все то, что успел натворить Рука, и вернул Городу электричество. Правда, народ еще не в курсе твоего второго подвига, но как только они об этом узнают, то скорее всего изберут тебя президентом или что-то в этом роде, не меньше. Подумать только — президент Алиф. Лично я буду за тебя голосовать. Только постой-ка, у нас что будет — демократия? Я еще не совсем понял, что именно произошло.

— Они, наверное, национализируют все твои денежки, — грустно заметила Дина.

— Как же мне повезло, — весело улыбнулся Новый Квартал. — Я очень даже вовремя успел их все потратить. — Он запрыгал на месте, размахивая во все стороны бутылкой от колы.

— Осторожней! — заволновалась Дина. — Ты делаешь ему больно. И вообще — ты должен немедленно выпустить его.

— Как бы не так, у меня имеется три желания!

Алиф больше не слушал их. Его взгляд привлекла обнаженная женская голова какой-то дамы в черном. Видимо, она только что где-то потеряла свой никаб, и вокруг нее тут же собрались хохочущие и жаждущие новых приключений юнцы, с каждой секундой сжимающие свой круг. Сначала Алиф узнал эти темные шелковистые волосы, потом форму плеч. Знакомым показались и бусинки, которыми были расшиты ее манжеты и подол. Алиф бросился бежать к женщине.

— Назад! — орал он на молодых людей. — Вспомните о своих матерях, сучьи дети!

Самый высокий парень с опаской посмотрел на окровавленную одежду Алифа и неуверенно попятился. Остальные послушно последовали за своим вожаком. Алиф расталкивал толпу плечами, проделывая себе путь к несчастной женщине. Интисар смотрела на него пустыми глазами. Она смотрела на него так, будто он знал ответы на все те вопросы, которые она еще не успела задать ему. Однако первым заговорил Алиф:

— Что ты тут делаешь? с тобой все в порядке? Ты не ранена? Или… — Он бросил недовольный взгляд на компанию парней, нехотя отходящих в сторону площади. — Боже, не молчи, что-нибудь случилось?

Она отрицательно помотала головой.

— Я искала тебя, — сообщила Интисар, и он с трудом услышал ее сквозь гул толпы. — Я знала, что ты обязательно должен быть здесь.

Мимо них проходила группа женщин, которые начали толкать и пихать их, и Алиф благоразумно увлек Интисар в сторону. Она подняла голову и устремила взгляд на окна квартиры Нового Квартала.

— Аббас, — равнодушно произнесла она, глядя на висящее тело своего жениха.

Алиф нервно сглотнул.

— Ты его любила?

Ее глаза округлились, губы, которые он так обожал, раскрылись, и челюсть у нее отпала от изумления. Потом Интисар заговорила:

— Конечно, нет. Никогда. Да и как я могла бы полюбить его? Он ведь такой старый и ужасный… Нет, я же любила тебя.

— Но ты бросила меня.

Она встряхнула головой и прикрыла своими волосами цвета ночи лицо, словно бессознательно пытаясь придумать что-то вроде никаба, который потеряла во всеобщей суматохе.

— Я хотела тебя. Но при этом мне совсем не хотелось ходить в район Бакара и вечно скрываться и прятаться. И еще: как я могла бы прожить без дорогих безделушек? Я понимаю, какое мнение ты сложишь после этого обо мне, но я ничего не могу с собой поделать. Я умею жить только так, как жила раньше. — Она заправила локон волос за ухо. — Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. Моя семья потерпела полный крах. И то, кем я была раньше, теперь потеряло всякий смысл.

По ее голосу стало понятно, что она понимает, о чем говорит. Сквозь запах человеческого пота и моря Алиф явно улавливал аромат ее духов: дорогую смесь древесно-цветочного коктейля. Он вспомнил и о том, как долго держался этот аромат на его постельном белье после того, как они провели ночь вдвоем.

— Мохаммед!

Он повернулся, услышав свое имя. Дина стояла позади него на тротуаре, переводя взгляд сверкающих глаз с него на Интисар и назад. В одной руке у нее свисала бутылка из-под колы без крышечки и уже без ее грозного обитателя. Вместе с грязным халатом девушка сейчас представляла собой какое-то смехотворное нелепое зрелище. Алиф огляделся по сторонам в надежде увидеть марида, но никого не обнаружил.

— Я заставила Абу Талиба, то есть Нового Квартала, отпустить его, — пояснила Дина. — Он отправится назад в Пустой Квартал вместе с другими джиннами. Он сказал еще, что теперь ты у него в долгу за то, что потерял его экземпляр книги «Альф Лайла».

— Я…

— А я иду домой.

Даже на таком расстоянии Алиф заметил, как взволнованно вздымается и опускается ее грудь. Он посмотрел на девушку, потом на землю у своих ног, потом перевел взгляд на Интисар. Лицо красавицы вдруг стало каким-то враждебным и отстраненным. Позади нее, видимая только через ущелье стали и стекла, стена Старого Квартала поймала лучи заходящего солнца и вспыхнула розовым пламенем.

— Мохаммед! — повторила Дина. Где-то она умудрилась потерять свои перчатки, и теперь ее красновато-коричневые пальцы нервно перехватывали бутылку из-под колы, навинчивая на нее крышечку и тут же отвинчивая снова. Сейчас, когда они покинули Пустой Квартал, она снова стала казаться такой обыкновенной, рядовой девчонкой: тихая и спокойная, в никабе, всегда чем-то недовольная дочь района Бакара. Казалось, что события последних нескольких месяцев ничуть не изменили ее. Но Алиф понимал, что на этот раз ошибается он сам. Теперь он знал, что Дина сама по себе является непостижимой тайной. Она всегда молчаливо ждала, когда же он доберется до двери понимания, которая всегда была открыта для нее.

— Погоди, — попросил он, — я пойду с тобой.

Интисар смотрела на него и не верила своим ушам.

— Может быть, тебе нужны деньги? — поинтересовался Алиф, чувствуя себя в два раза младше и во столько же — неловко. — Ты знаешь, как будешь добираться до своей тети? Тебе нельзя здесь оставаться, тут опасно.

Интисар неопределенно пожала плечами. Она снова приняла надменный вид, как своевольный ребенок, которому вдруг не дали конфетку. Алиф только теперь удивился тому, как же он раньше не замечал этой ее привычки надувать губы и вот так высокомерно вести себя по любому, даже самому незначительному поводу.

— Прошу тебя, не волнуйся за меня, — сказала она. — Иди домой.

Алиф почувствовал, как Дина нетерпеливо провела пальцами по его запястью. Он схватил ее за ладонь и уже не отпускал.

— Да пребудет с тобой мир, — обратился он к Интисар.

— И с тобой тоже. — Она повернулась и зашагала к толпе, которая заполняла собой всю площадь. Алиф посмотрел на Дину и улыбнулся. В ответ у ее глаз тут же собрались крохотные морщинки.

— Интересно, в такой неразберихе вообще-то можно поймать такси? — спросил он, оглядываясь по сторонам. Единственной машиной в зоне видимости был перевернутый и обгоревший полицейский фургон.

— Я бы не стала на это рассчитывать, — высказала свое мнение Дина. — Пошли пешком.

— Но до нашего района идти очень далеко, — предупредил Алиф.

— Ну и что? Нам надо о многом поговорить.

Они зашагали по улице, обогнув группу мальчишек, которые в знак победы поджигали баллончики с газом против насекомых. Кто-то вывесил флаг на первом этаже жилого дома, и дети тут же устроили возле него веселую игру — кто допрыгнет до его верхнего края. В Городе царил самый настоящий хаос, и это расстраивало Алифа. Обстановка напоминала ту, которая бывает после ответственного футбольного матча.

Потом в воздухе стали летать обрывки бумаги — остатки огромного портрета эмира, который до сегодняшнего дня украшал северную часть центральной площади. Алифу вдруг стало страшно, и он даже не сразу сообразил, в чем дело.

— Книга! — произнес он и застыл на месте. — Боже мой, что же стало с книгой?!

Дина только покачала головой.

— Я перестала следить за ней в тот момент, кода ты выпал из окна. Впрочем, там была такая толчея, что я не удивлюсь, если ее растоптали и превратили в месиво. Или ее могла прихватить одна из тех ужасных тварей. Или кто-нибудь из демонстрантов, которые там устроили разборки. Кто знает?..

Алиф вынул у нее из волос крошечный клочок бумаги. Он чувствовал себя виноватым.

— Мохаммед, а что было в той последней истории в книге? — Дина вопросительно посмотрела на юношу.

Алиф набрал в легкие побольше воздуха. Они оставили толпу далеко позади и теперь вышагивали по торговой улице, где сейчас все магазины были закрыты. Алиф понял, что они сейчас находятся недалеко от того самого места, где стреляли в Дину и где Викрам спас их от агента службы безопасности. Именно здесь он и начал изменять этот рассказ про самого себя.

— Ничего такого, что мы не смогли бы написать вместе с тобой, — ответил он. Возле ее глаз опять возникли эти веселые морщинки. Некоторое время молодые люди шли молча. Ночные птицы запели свои песни на ветвях безразличных к происходящему пыльных деревьев, а легкий ветерок со стороны гавани принес с собой голоса ликующей толпы, торжествующие выкрики победителей и долгие гудки автомобилей.