Гарри Сароян Уильям

Этот парень был всем чемпионам чемпион. Все, к чему он прикасался, превращалось в деньги, и к четырнадцати годам он заработал и положил в банк шестьсот с лишком долларов. Он был прирожденный продавец. Лет в восемь-девять он звонил в дверь и показывал домохозяйкам красочные картинки с Иисусом Христом и прочими святыми от фирмы, выпускающей новинки, город Толедо, штат Огайо, пятнадцать центов за штуку, четыре за полдоллара.

— Тетя, — обращался он уже в этом нежном возрасте, — это — Иисус. Посмотрите. Правда, красиво? И всего за пятнадцать центов. А это — Павел, наверное. А может, Моисей. Ну, вы знаете, из Библии.

Он наводнил этими картинками все дома в иностранном квартале, и во многих семьях они сохранились по сей день, так что, как видите, его влияние было вполне благотворным.

Через некоторое время он уже распространял подписку на журнал «Правдивые истории». Он поднимался на крыльцо и раскрывал номер журнала, тыча пальцем в иллюстрации.

— Вот эта дама, — вещал он, — вышла замуж за мужчину на тридцать лет старше ее, а затем влюбилась в его шестнадцатилетнего сына. А как бы вы поступили на ее месте? Читайте, как поступила она. Все истории правдивые. Всего пятнадцать, каждый месяц. Романтические приключения, страшные тайны, страсти, безудержная похоть. Все что угодно, от А до Я. А еще передовицы про сновидения, где есть толкование снов: предстоит ли вам долгая дорога, будут ли у вас деньги, за кого вы выйдете замуж. Только правдивые толкования, все по-научному. А также секреты красоты — как все время оставаться молодой.

Не прошло и двух месяцев, как журнал читали шестьдесят замужних женщин. Может, в том и не было его вины, но вскоре участились неприглядные события. Одна-две замужние женщины потихоньку закрутили романы с другими мужчинами и были разоблачены мужьями, поколочены и изгнаны из дому. С полдюжины женщин начали заказывать тушь для ресниц, накладные ресницы, соли для ванн, кремы и тому подобное. Нравственность в иностранном квартале дала трещину. Все женщины принялись красить губы, пудрить лица, носить шелковые чулки и свитера в обтяжку.

Когда Гарри еще чуток подрос, он уже скупал подержанные авто — «Форды», «Максвелы», «Саксоны», «Шевроле» и другие автомобильчики. Он брал их партиями по полдюжины, чтобы обошлось дешевле, по пятнадцать-двадцать долларов за штуку, слегка ремонтировал, перекрашивал в красный, синий или прочие броские цвета и сбагривал старшеклассникам втридорога, а то и вчетверо дороже.

Он наводнил город красными, синими, зелеными подержанными драндулетами. В сельской местности их тоже хватало. Старшеклассники катались на них с подружками за город по ночам или по воскресеньям. Короче, вы поняли, что это означает. Парни в некотором роде порезвились, но многим пришлось жениться задолго до того, как они трудоустроились. Случилось и кое-что похуже. У двоих-троих девушек народились детки, но они затруднялись сказать, от кого, ибо тут были замешаны по двое-трое парней на подержанных машинах. Но так или иначе, с грехом пополам, кое-как многие девушки все-таки выскочили замуж.

Слишком занятой человек был Гарри, чтобы крутить любовь с девушками. Его ничего не интересовало, кроме делания денег. К семнадцати годам он сколотил небольшое состояние и числился среди самых изысканно одетых молодых людей в городе. Он закупал свои костюмы оптом, потому что не мог допустить, чтобы кто-то сделал на нем деньги. Он один имел право зарабатывать на других. Если на ценнике костюма стояло 27,50, Гарри предлагал продавцу двенадцать долларов.

— Рассказывайте это кому-нибудь другому, — говорил он. — Я что, не знаю, сколько стоят эти тряпки? С двенадцати долларов у вас останется 2,50 чистой прибыли — вполне достаточно. Короче, вам решать.

Обычно костюм доставался ему за пятнадцать долларов, включая подгонку. О подгонке он мог проспорить хоть целый час. Если пиджак был ему впору и продавец настаивал на этом, Гарри воспринимал это как попытку на нем нажиться и заявлял, что рукава слишком длинные, а плечи пузырятся. Продавцы терпели его только потому, что он слыл изысканно одетым юношей, и покупка костюма служила им даровой рекламой, которая привлекала в их магазин множество молодых людей, а уж они расплачивалась за костюмы сполна.

Вообще-то Гарри считался головной болью, и не только. Стоило ему заключить сделку, как он пускался в разглагольствования о принципе взаимности, который лежит в основе американского бизнеса, и тут же принимался продавать вам страховой полис на случай землетрясения или новенький «студебекер». И в большинстве случаев это ему удавалось: всевозможные бизнесмены покупали у Гарри полисы на случай землетрясения, лишь бы он от них отстал. Он хитрил, мухлевал, сбивал цены и считал, что остальные занимаются тем же самым, поэтому он всегда называл несбиваемые цены. Это доставляло его клиентам удовольствие, потому что им казалось, что они провели Гарри, а он тем временем тихонько посмеивался над ними.

Как-то раз почти вся долина Сан-Хоакин пострадала от сильных заморозков, которые загубили отличный урожай винограда и апельсинов. Гарри сел в свой «студебекер» и покатил за город. Побитые морозом апельсины никуда не годились, потому что комитет по здравоохранению запретил их продажу, но Гарри кое-что придумал. Он поехал в апельсиновые рощи и посмотрел на деревья, обремененные плодами, которые ничего не стоили. Он потолковал с фермерами и очень им посочувствовал.

А потом говорит:

— Но, возможно, я смогу вас немного выручить. Я пущу ваши подмороженные апельсины на корм свиньям и скоту. Кабанчикам плевать, мерзлые апельсины или нет, и сок годится им в пищу, как и нам опять-таки витамины. Вам не нужно ничего делать. Уборку и вывоз апельсинов я беру на себя и на месте выпишу вам чек на двадцать пять долларов.

В тот год он отправил в Лос-Анджелес двадцать грузовиков с бракованными апельсинами, снабжая ими киоски, где подавали свежевыжатый сок. И сколотил небольшой капиталец.

Поговаривали, будто он способен делать деньги из чего угодно. Что-что, а это он умел. Когда все ходили понурые и удрученные, Гарри, знай себе, гнал в Лос-Анджелес гнилые апельсины.

Он так и не обзавелся собственной конторой — ею служил ему весь город. Когда ему нужно было где-нибудь посидеть, он поднимался на восьмой этаж офисного здания «Кори», в контору М. Питерса — поболтать с адвокатом, между делом выуживая информацию о контрактах, о том, как заставить людей приходить к нему со своими денежками, как захватывать собственность и тому подобное. Куча народу ходила у него в должниках, и он никому не давал спуску.

Он продавал электрические холодильники, пылесосы, радиоприемники и многое другое тем, кому они были не по карману. Он просто уговаривал их купить все это, показывая на картинки в каталоге. Покупатель платил за доставку и делал первый взнос. А Гарри только занимался разговорами и продавал. Если клиент не мог заплатить за радиоприемник наличными, Гарри брал с него пять долларов за первый взнос и расписку об оставшейся сумме. А если человек не мог оплатить покупку, Гарри отбирал у него дом или виноградник, машину или лошадь — любую другую собственность. И вот что удивительно — никто и никогда не осуждал его за такие методы. Он очень ловко проворачивал конфискацию имущества и спокойно объяснял, что это обычная процедура, согласно закону. Что правда, то правда!

Никто не мог взять в толк, на что ему такая куча денег. У него уже были деньги в банке, большая машина, и девушки его не интересовали. Так на что же он копил всю эту прорву денег? Иногда некоторые клиенты спрашивали его об этом, и Гарри на мгновение как бы смущался, словно и сам не знал, а затем говорил:

— Я хочу заработать полмиллиона долларов, чтобы уйти на покой.

Вот умора! Гарри подумывает уйти на покой — в восемнадцать-то лет! Школу он не окончил, потому что ему претила сама мысль о том, чтобы просиживать все время в классе и выслушивать всякую чепуху про то, что надо начинать с малого и продвигаться вверх, и тому подобное. С тех пор он в деле, выискивал способы зарабатывания денег.

Иногда его спрашивали, что он собирается делать, уйдя на покой, Гарри вновь принимал озадаченный вид и говорил:

— О, я отправлюсь в кругосветное путешествие.

Ну, если так, думали про себя люди, то он опять будет кому-нибудь что-нибудь продавать, куда бы он ни поехал. На поезде, и на корабле, и в иностранных городах. Ни минуты не потеряет на то, чтобы смотреть по сторонам, а раскроет свой каталог и будет продавать этим иностранцам все, что взбредет в голову.

Но иной раз дела принимают удивительный оборот, и никогда нельзя быть уверенным в том, как повернется фортуна, даже если речь идет про Гарри. Заболеть могут все. Болезнь и смерть не делают поблажек и могут нагрянуть к кому угодно. Президенты и короли, а также кинозвезды — все болеют, все умирают.

Заболел даже Гарри, причем не каким-нибудь пустячком вроде гриппа, от которого можно избавиться за неделю и вновь стать свеженьким как огурчик. Гарри подхватил туберкулез, бедняга, причем в тяжелой форме.

Так вот, болезнь пригвоздила Гарри, и ему не помогли все его деньги в банке. Конечно, он пытался немного отдохнуть, но это было исключено. Лежа в постели, Гарри пытался продавать своим лучшим друзьям страховые полисы. Двоюродный брат Гарри, Саймон Грегори, рассказывал мне об этом. Он говорил: не то чтобы Гарри хотелось заработать побольше денег. Просто он рта не мог раскрыть без того, чтобы не заговорить о какой-нибудь продаже. Он не мог поддерживать обычную беседу, потому что ни в чем, кроме страхования, автомобилей и недвижимости, не разбирался. Стоило кому-нибудь заикнуться о политике или религии, Гарри раздражался и переводил разговор на коммерцию. Он даже спросил Саймона Грегори, сколько ему лет. И когда Саймон Грегори сказал, что ему двадцать два, Гарри пришел в сильное возбуждение:

— Послушай, Саймон, ты — мой кузен, и я хочу сделать тебе доброе дело. Ты не должен терять ни единого дня, если хочешь быть финансово независимым, когда тебе стукнет шестьдесят пять. У меня как раз есть такой полис, который тебе нужен. Разве тебе трудно на протяжении сорока трех лет ежемесячно выплачивать шесть долларов и двадцать семь центов? Правда, ты не сможешь слишком часто ходить в кино, но что тебе важнее — посмотреть лишнюю пару-тройку дурацких фильмов или стать независимым в шестьдесят пять?

Саймон чуть не взвыл от этих слов, ведь Гарри был так плох.

Доктор посоветовал родственникам Гарри отвезти его на годик-другой в Аризону, потому что это его единственный шанс. Но когда они сказали об этом Гарри, тот возмутился, мол, доктор хочет, чтобы Гарри транжирил свои деньги. И сказал, что у него все в порядке, обыкновенная простуда, и велел родне, чтобы этого доктора близко к нему не подпускали.

— Приведите другого доктора, — сказал он. — С какой стати я должен ехать в Аризону?

Время от времени мы встречали в городе Гарри, который кому-то что-то тараторил, пытаясь сбыть какой-нибудь товар, но это продолжалось день-два, а потом он снова оказывался в постели. Так он продержался два года, и вы бы видели, как бедняга изменился. Вам бы стало не по себе. Стоило взглянуть, и можно было понять, что он самый одинокий человек на свете. Но самое обидное то, что стоило с ним заговорить или к нему по-дружески отнестись, так он сразу же принимался продавать вам полис на страхование жизни. Вот уж от чего можно было сойти с ума: человек погибает на ногах и все равно пытается продавать здоровым людям полис на страхование жизни. Было бы смешно, если б не было так грустно.

Однажды в городе (давным-давно) я встретил Саймона Грегори; вид у него был просто жуть. Я спросил, в чем дело, а он сказал, что Гарри умер, и он был рядом с ним до самого конца. А теперь ему очень тяжко. До последнего вздоха Гарри говорил ужасные вещи — страховка, финансовая независимость в шестьдесят пять.

Его фото напечатали в «Ивнинг геральд» с пространной статьей о том, какой Гарри был мозговитый, честолюбивый и все такое прочее. Так все и кончилось, но было в этом чокнутом нечто, чего никто из нас не мог забыть.

Он был не как все, с этим не поспоришь. Сегодня он стал почти что нашей легендой. В городе полно ребятишек, родившихся после смерти Гарри, но все они знают про него не меньше нашего, а может, и больше. Можно подумать, он был великой исторической личностью, про которую надо рассказывать детям, чтобы они росли честолюбивыми и так далее. Разумеется, большинство историй о нем вызывают смех, но и в них он фигурирует истинно выдающейся личностью. Вряд ли кто вспомнит имя нашего последнего мэра, и наш город не дал миру великих людей, но зато все детишки в округе знают, кто такой Гарри. Весьма поучительный факт, если учесть, что он не дожил до двадцати трех.

Когда кто-нибудь в нашем городе терпит неудачу в каком-нибудь предприятии, люди говорят друг другу:

— А вот Гарри справился бы!

И все смеются, вспоминая, как он сновал по городу, выводя всех из спячки, заключая сделки. Вот пару месяцев назад в театре «Ипподром» выступал канатоходец. Он пытался сделать сальто на проволоке, но не смог. Только его ступни коснулись проволоки, как он потерял равновесие и спрыгнул на сцену. Потом он пытался повторить трюк с самого начала, с музыкой, барабанной дробью и прочим, чтоб зритель проникся опасностью момента. Этот акробат пытался повторить номер три раза, и все напрасно. Когда он потерял равновесие в четвертый раз, какой-то парень с галерки заорал во всю мочь:

— Позовите Гарри! Гарри справится!

Весь зал взорвался от хохота. Хохот оглушил беднягу акробата, и тот начал ругаться со зрителями по-испански. Он понятия не имел про наши городские хохмы.