Спецслужбы России за 1000 лет Линдер Иосиф

Письма „по подозрению“ вынимали из почты, руководствуясь местом подачи или назначения письма (из Женевы, Парижа, Брюсселя, Лондона или в эти и другие города, где находились штаб-квартиры левых организаций), или, главным образом, почерком адреса. У разборщиков писем с течением времени вырабатывался удивительный нюх определять содержание письма по его наружному виду или по почерку адреса. Дело в том, что каждый класс людей, каждая специальность, принадлежность к секте, к партии и проч. кладут известный отпечаток на почерк данного лица.

Разница между мужским и женским, детским и взрослым, мужицким и интеллигентным почерками очевидна всякому, но кроме этого и аристократ пишет не тем почерком, что бюрократ; его почерк нервно крупный, остроконечный (в готическом стиле), тогда как почерк последнего круглый, уверенный и резкий; литераторы пишут бисерным и четким почерком; коммерсанты – каллиграфическим почерком; революционеры – неотделанным, почти ученическим почерком, а почерк анархистов отличается грубостью и несуразностью, напоминая почерк малограмотных людей тяжелого физического труда»[661].

В начале XX в. в «черных кабинетах» вскрывалось в день от 100 до 500 писем при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова, Тифлиса и от 2000 до 3000 писем в Петербурге. За некоторые изобретения, облегчившие вскрытие корреспонденции («полезные и применимые на деле открытия»), один из работников цензурного управления, В. И. Кривош, по представлению П. А. Столыпина в 1908 г. был награжден орденом Владимира 4-й степени. Заметим, что «черные кабинеты» являлись одними из самых эффективных и в то же время закрытых специальных служб, существовавших в Российской империи.

«Дверь в цензуру была всегда заперта американским замком, и всем, приходившим туда как на службу так и по делу, надо было звонить. Дежуривший в передней старик-сторож „своих“ впускал в канцелярию, а посторонних просил посидеть в приемной, куда к ним выходил для переговоров начальник цензуры или кто-либо из чиновников. „Канцелярией“ назывался ряд комнат, куда подавались из газетной экспедиции почтамта все без исключенная иностранные бандерольные отправления (прейскуранты, печатные листки, газеты, журналы и проч.) для просмотра. <… >

За помещением „канцелярии“, называемой иначе „гласным“ отделением цензуры, был кабинет старшего цензора <…> который, подобно церберу, караулил вход в „негласную“, или „секретную“, половину, т. е. в „черный кабинет“. Официальное название этого учреждения было – Секретная экспедиция.

Вход в „черный кабинет“ был замаскирован большим желтым шкафом казенного типа, через который „секретные“ чиновники из служебного кабинета старшего цензора проходили в „святая святых’“. Таким образом, посторонний человек, если бы ему удалось пройти даже через все комнаты гласной цензуры и войти в кабинет старшего цензора, все-таки не мог бы проникнуть в „черный кабинет“, ибо трудно допустить, чтобы он полез в шкаф, дверца которого автоматически запиралась; другого же входа с этой стороны цензуры в секретное отделение не было. Из „черного же кабинета“ был еще другой выход, по коридору, через кухню, где постоянно находилось несколько сторожей <…> на Почтамтский переулок»[662].

Однако добыть информацию – это только часть дела: ее нужно систематизировать, сравнить с информацией из других источников, оценить достоверность, использовать в нужное время и в нужном месте. Для этого в Особом отделе и охранных отделениях существовали секретные канцелярии и секретные архивы, в которые не имели доступа служащие общей канцелярии. Допуск к информации с грифом «ОО» (Особый отдел) или «СС» («Святая святых») имели только кадровые оперативные работники и только в пределах своей компетенции. В Особом отделе регистрировали все произведения нелегальной печати; библиотека революционных изданий насчитывала свыше 5000 экземпляров, постоянно пополнялась новыми изданиями; имелась обширная коллекция фотографий революционных деятелей.

На каждую губернию России были заведены специальные дела, обозначенные буквами и имевшие каждое свой цвет: «А» – бело-серые; «Б» – темно-розовые; «В» – зеленые; «Г» – синие. В делах с литерой «А» находились сведения об адресах, по которым шла переписка между центром и местной партийной организацией, и о лицах, принимавших участие в ее деятельности или с ней связанных. В делах с литерой «Б» содержались материалы, полученные в результате агентурной работы и перлюстрации корреспонденции, а также донесения с мест о деятельности подпольных организаций. Дела с литерой «В» комплектовались отчетами сотрудников наружного наблюдения («рапортными книжками»). В делах под литерой «Г» аккумулировались сведения о печатных изданиях партийных организаций, о методах доставки литературы из-за границы и способах ее распространения в Российской империи.

В архиве имелась алфавитная картотека на всех лиц, уличенных в нелегальной политической или террористической деятельности. В карточки заносились подробные установочные данные на конкретное лицо, его партийные псевдонимы и клички для наружного наблюдения, а также указания, в каких делах (год, том, страница) содержатся подробные агентурные сведения о «клиенте». На эсеров карточки были красного цвета (видимо, как на самых опасных), на эсдеков – синего, на анархистов – зеленого, на кадетов и беспартийных – белого, на студентов – желтого. В целях конспирации в картотеку вносились и карточки секретных сотрудников; это позволяло контролировать лояльность агента, поскольку его деятельность часто освещалась другим агентом, не подозревавшим о двойной жизни коллеги по партии.

По результатам наружного наблюдения в секретной канцелярии составлялись диаграммы наблюдений, позволявшие наглядно продемонстрировать все контакты наблюдаемого лица. Рисовались две окружности. На одной из них отмечались организации и лица, с которыми контактировал условно обозначенный в центре диаграммы объект. На другой помечались дома, в которые наблюдаемое лицо заходило, а стрелки и линии показывали установленные связи между объектом, организациями, лицами и домами, изображенными на диаграмме. На основании анализа имевшейся в распоряжении Особого отдела информации его сотрудники готовили циркуляры Департамента полиции «О деятельности политических партий в России и мерах борьбы с этими партиями».

В результате дебатов по вопросам профессиональной подготовки жандармов в 1909 г. была утверждена «Инструкция о порядке ведения учебных занятий на офицерских курсах при штабе Отдельного корпуса жандармов». По новым правилам кандидатура офицера, желавшего поступить на службу в корпус, рассматривалась специальной комиссией. Члены комиссии знакомились с общим развитием поступающего, его знаниями и способностями к специальной служебной деятельности, а также с отчетами агентуры о моральных качествах кандидата. На службу в корпус не допускались офицеры, «…бывшие в штрафах по суду и следствию или имеющие казенные или частные долги, равно лица польского происхождения, католического исповедания или женатые на католичках, а также евреи, хотя бы и крещеные»[663].

На курсах изучали историю революционных движений, государственное право, уголовное право, уголовный процесс в России, розыскное дело, регистрацию преступников (антропометрию, дактилоскопию, фотографирование), знакомили с системами шифров. Преподавателей для курсов набирал командир корпуса; за преподавание основного предмета полагалось жалованье в размере 500 рублей год, второстепенные предметы оплачивались по усмотрению командира корпуса. Выпускные экзамены оценивались по 12-балльной шкале; офицер, получивший менее шести баллов за курс или по одному из основных предметов, подлежал отчислению в свою часть. В 1913 г. государственное право было заменено телеграфным делом; установлен возрастной ценз для перехода в корпус – не моложе 24 и не старше 33 лет. Был определен перечень вопросов для вступительных экзаменов: государственное, уголовное и гражданское право; полицейское, финансовое и международное право; русская и зарубежная история; политэкономия и география.

Рядовой состав строевых частей Отдельного корпуса жандармов призывался на службу на основе отбывания воинской повинности, унтер-офицерский формировался из выслужившихся рядовых. Должности пунктовых жандармских унтер-офицеров, их помощников и жандармов для поручений по обыскам и арестам замещались исключительно унтер-офицерами строевых частей, остававшимися на сверхсрочную службу и имевшими безупречный послужной список. Допуск к самостоятельной работе они получали только после изучения соответствующих инструкций, циркуляров и наставлений, а также практического ознакомления с работой старших по званию коллег. Унтер-офицеры наблюдательного состава должны были быть благонадежны (не бывшие в штрафах, не польского происхождения или католического исповедания, не женатые на католичках, не евреи или перекрещенцы), здоровы, ростом не менее двух аршин четырех вершков и умеющие свободно написать краткое донесение о происшествии или обо всем замеченном. С унтер-офицерским составом регулярно проводились занятия по стрельбе и грамотности, раз в год устраивались инспекторские смотры офицерами штаба корпуса. Никто из жандармов не имел права заниматься торговлей или подсобным промыслом, держать лавку или давать деньги в рост; подобные ограничения касались и их жен.

С 1908 г. для оппозиционных партий наступили тяжелые времена. Агентура Департамента полиции действовала эффективно, что в большинстве случаев позволяло успешно контролировать революционную среду. В этих условиях подпольные организации начали уделять серьезное внимание обеспечению безопасности от провалов и борьбе с агентурой Департамента полиции. На основе опыта подпольной работы были разработаны методы противодействия царским спецслужбам. Особое внимание обращалось на соблюдение строжайших мер конспирации: членам партии рекомендовалось сократить до минимума личные контакты и частную переписку, освоить тактику выявления наружного наблюдения и методы ухода от «наружки»; партийные функционеры получали навыки ведения шифрованной переписки, в том числе и после ареста. Для борьбы с полицейской агентурой предусматривалось создание следственных комитетов, на которые возлагалась обязанность тщательного расследования причин провалов. Основная задача, которую должны были решить партийные следователи, заключалась в выяснении причин ареста: вызван ли он нарушением правил конспирации со стороны революционеров или действиями полицейской агентуры. Следственные комитеты выполняли функции партийной контрразведки, а в некоторых случаях – карательного аппарата по отношению к установленным изменникам. Более подробно о методах работы революционной контрразведки мы расскажем далее.

Наиболее известным разоблачителем агентуры Департамента полиции был В. Л. Бурцев, основавший в Париже после поражения революции 1905–1907 гг. «Революционное сыскное бюро». Благодаря его деятельности были разоблачены многие секретные сотрудники (наиболее известный из них – Азеф). «Шерлок Холмс русской революции» добился успехов не только благодаря великолепным аналитическим способностям, но вследствие предательства некоторых сотрудников полиции. В мае 1906 г. контакты с Бурцевым установил чиновник особых поручений Варшавского охранного отделения М. Е. Бакай. До ареста в марте 1907 г. Бакай сообщил Бурцеву многие секреты политического сыска. В 1909 г. сотрудник Московского охранного отделения, а затем Департамента полиции Л. П. Меньшиков с копиями документов ушел за границу и передал Бурцеву сведения о сорока секретных сотрудниках. Впоследствии многие уволенные за неблаговидные поступки или обиженные несправедливостью начальства сотрудники полиции и агенты продавали Бурцеву известную им секретную информацию. Раскрытие секретной агентуры наносило большой ущерб деятельности органов политического сыска.

5 февраля 1909 г. в связи с разоблачением Азефа Трусевич направил начальникам охранных отделений и жандармских управлений циркуляр «О мерах по сохранению секретной агентуры». В нем говорилось:

«Последовавшее благодаря известным условиям разоблачение услуг, оказанных делу розыска инженером Евно Азефом, может с вероятностью вредно отразиться на приобретении новых и даже, быть может, на сохранении некоторых функционирующих сотрудников. Ввиду сего департамент считает необходимым прежде всего разъяснить, что правильно поставленная внутренняя агентура является одним из самых сильных средств борьбы с революционными выступлениями и предприятиями, а потому дальнейшее ее сохранение и развитие представляется необходимым. В случаях же замеченных колебаний в сотрудниках ввиду раскрытия роли Азефа надлежит указывать сомневающимся сотрудникам, что розыскные органы сумели сохранить в тайне работу Азефа в течение 16 лет и она огласилась лишь при совершенно исключительных условиях предательства и что властями приняты все меры к полному обеспечению тайны работы сотрудников.

Наряду с этим департамент вновь подтверждает делавшиеся им уже неоднократно указания по поводу так называемой „провокации“. При том условии, что каждый сотрудник является прежде всего членом подпольной организации, лица, руководящие ими, должны строжайше внушать сотрудникам совершенную недопустимость проявления последними инициативы в революционных предприятиях и вовлечения в таковые своих единомышленников или совращения на революционный путь лиц, не примкнувших к активной преступной деятельности, а равно участия в преступлениях против личности и имущества. Сотрудники категорически должны быть предупреждены, что при полной обеспеченности конспирации их корректных услуг розыску всякая провокационная деятельность непременно разоблачится как путем агентуры, так и в особенности на формальных расследованиях и на суде и что за такое нарушение своих обязанностей они будут предаваться неукоснительно в руки правосудия без всякой надежды на снисхождение, причем, конечно, будут приниматься все меры к защите их в тех случаях, когда обвинение в провокации будет возводиться на них заведомо ложно.

Наряду с этим надлежит зорко следить за деятельностью сотрудников путем освещения таковой при помощи посторонней агентуры, а когда возможно, и наружного наблюдения, которое особенно важно в тех случаях, когда сотрудники выбывают из мест, где с ними имеют непосредственные сношения представители осведомительной службы.

Имея в виду, что дело Азефа возбуждено исключительно с целью расстройства агентуры и внесения смуты в ряды розыскных органов, Департамент полиции считает своим долгом предостеречь таковые от придания чрезмерного значения упомянутому выступлению революционеров, на которое надлежит смотреть как на единственный случай, созданный небывалыми в истории правительств условиями. В этом событии лица, ведающие розыском, должны лишь почерпнуть новые силы и бодрость в упорном продолжении борьбы с преступным движением, памятуя, что вся их служба основана на риске и всегда является предметом самых усиленных забот и попечения со стороны высшего начальства.

О настоящем циркуляре Департамент просит немедленно поставить словесно в известность начальников железнодорожных жандармских полицейских управлений и отделений»[664].

В июне 1908 г. заведующим Особым отделом был назначен полковник Отдельного корпуса жандармов Е. К. Климович[665]. Он уделял большое внимание обучению и инструктажу представителей территориальных органов политического сыска. При нем началась практика прикомандирования к отделу опытных розыскных офицеров-практиков из провинции.

Е. К. Климович

В декабре 1908 г., после назначения Климовича градоначальником Керчи, Особый отдел возглавил полковник А. М. Еремин. В связи с имевшими место утечками информации из Департамента полиции в 1910 г. в структуре Особого отдела появилось агентурное отделение, где сосредоточились все совершенно секретные сведения о составе и деятельности российских и заграничных розыскных органов. Помещения Особого отдела были изолированы от других частей Департамента полиции, усилилась наружная и внутренняя охрана помещений. В канцелярии была окончательно утверждена номенклатура дел. Каждая партия или общественное движений имели свой номер (индекс), губернии также имели номера, а буквенное обозначение (литера) указывало на характер документов в деле. Например, дело 9, часть 4, литера «В» обозначало: эсеры, Архангельская губерния, списочный состав членов местной организации.

Опыт охраны должностных лиц приобретался постепенно, зачастую ценой жизни охраняемых лиц. Ошибки в работе изучались, анализировались, и на этой основе составлялись рекомендации, позволявшие избежать ошибок в дальнейшем. В качестве примера приведем выдержки об организации охраны должностных лиц из циркуляра Департамента полиции начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений от 2 июня 1911 г.:

«Начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений нередко приходится устанавливать через агентов наружного наблюдения (филеров) охрану лиц, на жизнь которых подготовляется покушение той или другой революционной организацией. По имеющимся в Департаменте полиции сведениям, таковая охрана в большинстве случаев ведется совершенно неправильно и сводится обыкновенно к бесцельной слежке за охраняемыми лицами, причем все окружающее оставляется без всякого внимания. Как на пример такого способа охраны можно указать на учрежденную в минувшем апреле месяце по предложению Департамента полиции охрану вологодского тюремного инспектора. Несмотря на заблаговременное предупреждение о готовящемся покушении, дело охраны было организовано настолько неудовлетворительно, что даже не были проверены жильцы близлежащих к квартире инспектора домов и свободных в них квартир, – что и привело к тому, что преступница жила в одном из таких домов, в нескольких шагах, в квартире административно-ссыльной, без прописки, в течение двух недель, не обратив внимания филеров, и, в свою очередь, наблюдала за охраняемым лицом. Помимо этого, филеры, назначенные в охрану в театре, где и произошло покушение, поместились так [на балконе], что фактически лишены были возможности вести наблюдение, а после покушения не могли задержать преступницу.

Ввиду изложенного Департамент полиции просит начальников губернских жандармских управлений и охранных отделений <…> руководствоваться нижеследующими указаниями:

1) При содействии чинов общей полиции должны быть организованы строгий учет и регистрация всех лиц, как проживающих в доме, в котором расположена квартира охраняемого лица, так и непосредственно к ним примыкающих и соседних с последними, а также в тех домах, из которых удобно вести наблюдение за выездами охраняемого лица или его квартирой, причем должна производиться поверка личности и политической благонадежности всех лиц, как проживающих в этих домах, так и временно пребывающих в них.

Такая же негласная поверка по возможности должна производиться о всех прибывающих в город неизвестных лицах, останавливающихся в гостиницах.

2) Во всех, по возможности, домах района охраны надлежит озаботиться приобретением таких лиц, которые давали бы сведения о жильцах и обо всем подозрительном в их жизни, там же, где имеется институт дворников, постараться привлечь последних к оказанию агентурных услуг.

3) Внимательное наблюдение со стороны филеров должно быть направлено на всех лиц, проходящих или проезжающих в районе охраны, причем в представляемых сведениях (рапортичках) филеры должны записывать, что замечено за день, кто из проходящих или проезжающих возбудил подозрение, какие автомобили, велосипедисты и извозчики останавливались в районе охраны или неоднократно проезжали мимо подъезда и ворот, кто останавливался для разговоров с дворниками, швейцарами, лавочниками и др., о чем спрашивал и т. п.

4) Разносчики, газетчики, извозчики, посыльные, лавочники и т. п., находящиеся в районе охраны и в местности, удобной для наблюдения за квартирой охраняемого лица, должны постоянно проверяться чинами охраны через посредство чинов полиции и находиться под неослабным наблюдением филеров. Проверка эта и наблюдение должны быть настолько интенсивны, чтобы в охраняемом районе не было ни одного лица, вынужденного по роду своих занятий находиться на улице, неизвестного охране настолько, чтобы последняя была уверена в полной безопасности его нахождения при проездах охраняемых лиц.

5) При выходах и выездах охраняемого лица филеры должны располагаться так, чтобы удобно было вести наблюдение за всеми лицами, встречающимися на пути следования, и чтобы можно было, в случае покушения на жизнь охраняемого лица, предупредить таковое.

6) Если охраняемое лицо проследует в церковь, театр, клуб и т. п., то одному из филеров надлежит находиться возможно ближе к охраняемому лицу, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми приближающимися к нему лицами и, в случае покушения, предупредить таковое или защитить охраняемое лицо, другому же следует быть у входа как для наблюдения за входящей публикой, так и для задержания преступника, если бы, в случае покушения, он не был задержан на месте.

7) Находящиеся в охране филеры, заметив приближение к охраняемому лицу подозрительных лиц, обязаны немедленно привести в готовность оружие и занять такое положение, чтобы быть готовым к защите охраняемого лица и предупреждению покушения.

8) При выездах охраняемого лица надлежит оставлять, если это окажется возможным, особых филеров для наблюдения у квартиры. Если же такого наблюдения нет, а также нет достаточно основательного наблюдения за квартирой и со стороны чинов общей полиции, то при возвращении охраняемого лица одному из находящихся при нем филеров надлежит пройти вперед, дабы выяснить, не ожидают ли злоумышленники возвращения охраняемого лица у квартиры или в общей парадной, во дворе и т. п.

Независимо изложенных указаний начальники губернских жандармских управлений и охранных отделений должны в каждом отдельном случае давать филерам подробные указания сообразно с местными условиями наблюдения»[666].

Наиболее серьезным случаем, когда жизнь Николая II могла подвергнуться опасности, явилось покушение на Столыпина 1 сентября 1911 г. в Киевском оперном театре. Здесь следует заметить, что система охраны царя была к тому времени достаточно хорошо отработана. Подтверждающие это документы вы найдете в конце главы. Билеты на спектакли, которые посещал император, продавались по строгим правилам. За несколько часов до начала спектакля в театр прибывала группа охраны, осматривала помещения, а затем занималась визуальным контролем прибывающей публики. Филеры этой группы знали в лицо или по фотографиям известных революционеров, особенно боевиков, а также представлявших опасность уголовников. Другая группа контролировала помещения театра: зал, балконы, сцену, служебные помещения. Часть сотрудников охраны была одета таким образом, чтобы смешаться с публикой. Под видом зрителей они занимали места в зале и на балконах. В их задачу входило предотвращение и пресечение попыток несанкционированного сближения с государем или других действий, истолкованных как враждебные.

В этой связи ранение Столыпина, осуществленное Д. Г. Богровым в нескольких метрах от царя, вызывает у большинства экспертов в области безопасности справедливый вопрос: как подобное вообще могло произойти? Существуют четыре основные версии покушения: 1) заговор со стороны представителей правящего класса и сотрудников полиции; 2) заговор революционеров; 3) провокация сотрудников спецслужб, намеревавшихся предотвратить покушение в последний момент; 4) личная инициатива Богрова. Не отдавая предпочтения ни одной из версий, мы полагаем, что не последнюю роль в удачном покушении сыграла пассивная позиция царской охраны, обусловленная политическими интригами вокруг фигуры П. А. Столыпина. Премьер вызывал раздражение у многих представителей императорской фамилии, особенно у Александры Федоровны, болезненно относившейся к его популярности. Одним из наиболее трагических последствий смерти П. А. Столыпина для правившей династии явилось отсутствие у государя компетентного, преданного и решительного советника, способного помочь ему в трудные годы Первой мировой войны. Таким образом, став вольным или невольным пособником смерти премьера, Николай II приблизил собственную гибель.

После покушения охрану императора еще более усилили. К 1912 г. в состав личных охранных структур Николая II входили: Собственный Его Императорского Величества конвой, Собственный Его Императорского Величества Сводный пехотный полк, Собственный Его Императорского Величества железнодорожный полк, Рота дворцовых гренадер, Дворцовая полиция полковника Герарди, Дворцовая агентура полковника Спиридовича. В штате охраны состояли моряки, летчики, мотоциклисты, велосипедисты и другие военные и технические специалисты. Денег на охрану государя не жалели. Например, посещение Москвы по случаю столетия Отечественной войны 1812 г. обошлось в 200 000 рублей. В обеспечении безопасности «священной особы» использовалась информация, полученная по линии всех специальных служб и гражданских учреждений. Совершенствовалась и система охраны государя и членов императорской фамилии при путешествиях по железным дорогам (см. соответствующие документы в конце главы).

В декабре 1913 г., после смерти Дедюлина, дворцовым комендантом стал протеже императрицы Александры Федоровны В. Н. Воейков[667]. В отличие от предшественников он не знал основ полицейской или жандармской службы, поскольку ранее был командиром лейб-гвардии Гусарского полка и не имел специального образования. Зато обладал отменными придворными качествами и являлся зятем министра Императорского двора В. Б. Фредерикса. Таким образом, здесь мы имеем дело с тем случаем, когда начальник службы безопасности стал для императора одним из первых советников.

Сам Воейков о своей службе при государе вспоминал: «В круг прямых обязанностей дворцового коменданта входило как общее наблюдение за безопасностью императорских резиденций, так и главный надзор за безопасностью пути во время высочайших путешествий, вследствие чего все правительственные учреждения должны были сообщать поступавшие к ним сведения, имевшие отношение к обязанностям, возложенным на дворцового коменданта, в непосредственном подчинении которому находились: Особое управление, Дворцовая полиция, Охранная агентура, Собственные Его Величества Сводный пехотный и железнодорожный полки и Собственный Его Величества конвой для несения службы, а для исполнения различных поручений командировались выбранные самим дворцовым комендантом военные и гражданские чины всех ведомств.

Ведению дворцового коменданта подлежала полиция Царского Села, Петергофа, Гатчины и Павловска, все охранные команды дворцовых управлений и императорских дворцов, так же как и полицмейстеры Императорских театров. Собственный Его Величества железнодорожный полк занимался эксплуатацией и охраной специальной железнодорожной ветки, так называемой Царской, между Петербургом и Царским Селом: при высочайших же путешествиях чины полка командировались для контроля мостовых сооружений и подаваемых паровозов на всех путях следования императорских поездов. <…>

При выездах Его Величества за район, установленный вокруг дворца для охраны, дворцовый комендант должен был сопровождать государя. <… >

Со станции Его Величество отбывал в закрытом моторе, в который по обыкновению приглашал дворцового коменданта, во втором, запасном, моторе ехал дежурный флигель-адъютант. Машиной государя управлял Кегрес, ездивший с необыкновенною быстротою. На мои замечания относительно такой быстрой езды Кегрес всегда возражал, что государь это любит. Неся главную ответственность за охрану царя и его семьи, я, со вступлением в должность, стал подробно знакомиться с делами, находившимися в ведении начальников отдельных частей Управления дворцового коменданта. Начальник Дворцовой полиции – полковник Б. А. Герарди – ставил меня в курс инструкций, касающихся несения как наружной постовой, так и внутренней наблюдательной службы. Все лица, имевшие вход во дворец, приходили с ведома Дворцовой полиции, и, таким образом, я всегда был осведомлен о посетителях дворца – в срочных случаях по телефону, а обыкновенно по запискам или докладным»[668].

Одной из ошибок Николая II явилось назначение в 1909 г. на пост товарища министра внутренних дел П. Г. Курлова[669], с именем которого многие историки связывают удавшееся покушение на Столыпина. После его назначения подал в отставку М. И. Трусевич, по нашему мнению – один из наиболее профессиональных руководителей Департамента полиции за всю его историю.

П. Г. Курлов

Новый заведующий Заграничной агентурой департамента (протеже Курлова) А. А. Красильников[670] вообще не имел опыта агентурной и оперативной работы.

К. И. Глобачев

В течение 1910–1912 гг. сотрудники Особого отдела провели ряд инспекционных поездок по России с целью проверки качества работы розыскных органов. По результатам проверок уволены со службы и отстранены от должности 16 начальников губернских жандармских управлений, еще 13 намечены к увольнению. К сожалению, не всех начальников, не соответствовавших занимаемой должности, увольняли со службы. Предвзятость по отношению к одним и протекционизм по отношению к другим стали неотъемлемой частью этой проверочной работы, способом свести счеты с наиболее активными, умными или обладавшими явными достоинствами сотрудниками. Одновременно можно было создать прослойку лично обязанных, хотя и не столь блестящих чиновников. Яркий тому пример – деятельность К. И. Глобачева[671], в январе 1910 г. назначенного начальником Варшавского охранного отделения. Проведенная через год проверка выявила существенные недостатки в организации розыскной работы, однако он не был отстранен от работы и продолжал движение по карьерной лестнице. Профессиональная некомпетентность подобных сотрудников, отсутствие у них «розыскной искры» стоят в ряду причин успеха Февральской революции 1917 г.

В 1913–1917 гг. органы политического сыска действовали в ситуации очередной перманентной реорганизации. Начало работать Особое совещание по вопросам реорганизации политического розыска в Российской империи, однако директора Департамента полиции С. П. Белецкого больше интересовало лишение Особого отдела привилегированного положения, а его заведующего А. М. Еремина – статуса вице-директора.

С. П. Белецкий

В июне 1913 г. последнего – одного из лучших розыскных офицеров империи – перевели на должность начальника Финляндского жандармского управления; понижение произошло с согласия генерал-майора свиты Его Императорского Величества В. Ф. Джунковского[672], назначенного 23 января 1913 г. товарищем министра внутренних дел, а также заведующим полицией и командиром Отдельного корпуса жандармов. В 1914 г. Особый отдел был реорганизован в 9-е делопроизводство, в апреле 1916 г. – в 6-е делопроизводство, в сентябре того же года стал вновь именоваться Особым отделом.

В. Ф. Джунковский

Поскольку при Джунковском произошли серьезные негативные изменения в работе политической полиции, ослабившие ее оперативные позиции, рассмотрим некоторые факты из его биографии. После окончания Пажеского корпуса он служил в 1-м батальоне Преображенского полка, которым тогда командовал великий князь Сергей Александрович. В декабре 1891 г. в чине поручика Джунковский стал адъютантом московского генерал-губернатора (на эту должность был назначен Сергей Александрович). После убийства великого князя в феврале 1905 г. Джунковский оставался на должности адъютанта покойного в течение полугода. В апреле он был произведен из капитанов в полковники и стал флигель-адъютантом свиты, 30 июля назначен московским вице-губернатором, 11 ноября – губернатором. Такой карьерный взлет не совсем обычен. Чаще всего на подобные должности назначались лица, имевшие опыт самостоятельной административной работы. Можно выдвинуть предположение, что Джунковский имел косвенное отношение к смерти великого князя, не осознававшееся им самим до конца.

Когда Джунковский вступил в должность, министром внутренних дел являлся Н. А. Маклаков, директором Департамента полиции – С. П. Белецкий, назначенные на свои посты в 1912 г. Наиболее серьезной ошибкой Джунковского была ликвидация секретного агентурного наблюдения в вооруженных силах. Для этого он заручился поддержкой военного министра В. А. Сухомлинова и командующего войсками гвардии великого князя Николая Николаевича (младшего). Мы уже отмечали, что строевые офицеры и генералы в большинстве своем с презрением относились к работе политической полиции и считали агентурную деятельность «омерзительной». Они забыли, что мятежи в воинских частях и на флоте в 1905–1907 гг. стали возможны именно потому, что оперативная работа в них не проводилась. Военное командование по фактам подрывной работы в армии старалось избежать огласки и не доводить дело до официального расследования. Контроль над настроениями в войсковых частях и на кораблях был отдан в руки строевых офицеров. В результате революционеры получили исключительно благоприятную возможность проводить в войсках агитационную работу, а позднее стали создавать законспирированные организации в армии и на флоте.

Другой ошибкой Джунковского стало упразднение районных охранных отделений и слияние охранных отделений с губернскими (областными) жандармскими управлениями. Мы не ставим под сомнение необходимость объединения розыска и следствия по делам о политических преступлениях в одной структуре, но сделано это было неверно. Руководителями политического сыска в регионах стали начальники губернских жандармских управлений, профессиональная пригодность которых в деле розыска оставляла желать лучшего. Не оправдала себя и система двойной подчиненности жандармских офицеров – Корпусу жандармов и Департаменту полиции. Аргументируя необходимость реорганизации органов безопасности, Джунковский указал на молодость руководителей охранных отделений: «…Начальниками же управлений (губернских жандармских. – Примеч. авт.) были уже немолодые полковники, генерал-майоры <…> не всегда безупречные, но с известным стажем… Самолюбие их <…> было сильно задето»[673]. Таким образом, критерием оказывался не профессионализм руководителя, а выслуга лет и не всегда заслуженные амбиции великовозрастных обидчивых барчуков в жандармских мундирах.

Другим аргументом Джунковского было то, что районные и самостоятельные охранные отделения были только рассадниками провокации. Такое обвинение сотрудников охранных отделений сделало его чуть ли не кумиром либеральной интеллигенции, но в среде профессионалов он получил другую оценку. Например, начальник Пермского губернского жандармского управления Е. П. Флоренский называл Джунковского изменником. Представляется, что, говоря о провокации, последний был, как минимум, неискренен: в 1920-х гг. он стал советником Ф. Э. Дзержинского и разработал несколько провокационных по сути операций, о которых мы расскажем далее. Многие из либералов, одобрявших деятельность Джунковского в 1913–1914 гг., расстались с жизнью именно по причине его разработок.

В результате принятых Джунковским мер к концу 1914 г. в России остались только три охранных отделения – в Петербурге, Москве и Варшаве. Весной 1914 г. Джунковский вынудил покинуть Государственную думу депутата от РСДРП Р. В. Малиновского, в итоге политическая полиция потеряла важнейший источник информации из высших эшелонов рабочей партии. Кроме того, он ликвидировал агентуру в вооруженных силах и в учебных заведениях. Вероятно, обвинения Джунковского в сотрудничестве с революционерами во время декабрьских событий в Москве (1905 г.), нашедшие отражение в мемуарах ряда сотрудников охранных отделений, не были голословными. В приговоре по его делу в мае 1919 г. отмечалось, что он проявлял «мягкость и гуманность». Джунковского приговорили к пяти годам лишения свободы, а в ноябре 1921 г. по постановлению ВЦИК распоряжением ВЧК за подписью И. С. Уншлихта освободили из-под стражи.

Аппарат политической полиции в целом работал достаточно профессионально независимо от смены лиц в высшем его руководстве. В практике сыска стала использоваться доставленная из-за границы аппаратура для прослушивания. Ежегодно перлюстрировалось более 350 000 писем, из которых делали до 10 000 выписок. Согласно последним подсчетам, в различных политических партиях работало в общей сложности около 2000 секретных сотрудников, финансовые расходы на содержание которых в 1914 г. превысили 600 000 рублей (из 15 миллионов, выделявшихся на нужды политического сыска).

В качестве примера приведем циркуляр директора Департамента полиции В. А. Брюн де Сент-Ипполита[674] начальникам охранных отделений и жандармских управлений от 2 октября 1914 г. «О деятельности политических партий в России и о мерах борьбы с этими партиями»:

«В переживаемый ныне нашим Отечеством исторический момент, объединивший, по-видимому, людей всех политических партий, наблюдается почти полное отсутствие революционных эксцессов.

Было бы ошибочным, однако, заключить из этого, что революционное движение в России прекратилось. Наоборот, изучение революционного движения в проявлениях последнего перед войной времени указывает, что движение приостановилось, ибо, естественно, оно было бы не только непопулярно теперь, но и вызвало бы колоссальный взрыв контрреволюции. И приостановилось с тем именно, чтобы даже при благоприятном окончании для нас войны напрячь все усилия для новых безумных попыток достигнуть ниспровержения установленного основными законами образа правления в России.

Секретный сотрудник Московского охранного отделения и Департамента полиции, член Государственной думы Р. В. Малиновский (в центре) в группе рабочих

Из изложенного явствует, что все розыскные органы империи, деятельность коих объединяется Департаментом полиции, в настоящее время должны использовать для всемерного подготовления к подавлению внутренней смуты с тем, чтобы предупредить своевременно все выступления в этом отношении разрушительных антигосударственных сил.

Вследствие сего Департамент полиции считает необходимым наметить вкратце тот путь, по которому должны идти розыскные органы при выработке сказанных предупредительных мер. В этих целях представляется полезным охарактеризовать тот момент революционного движения в России, на котором оно застигнуто было текущими событиями.

Как известно, главную руководящую роль в русском революционном движении играло и продолжает играть так называемое общественное или оппозиционное движение. Оставаясь в стороне от активного участия в революционных эксцессах, за исключением периода 1904–1905 гг., либеральная часть общества всегда была интеллектуальным участком его, вызывая и поддерживая во всех слоях населения оппозиционное настроение по отношению к правительству и создавая тем благоприятную в стране почву для пропаганды и агитации явно революционных идей, а также широко снабжая революционные партии материальными средствами.

Изучение революционной смуты 1904–1905 гг. выяснило, что в организации ее первенствующее руководящее значение имели представители той оппозиционной части общества, которая с разделением русского общества на политические партии образовала всем известную конституционно-демократическую партию, а в частности, левое крыло ее, скрывающее под флагом „конституционно-демократической партии“ республиканские стремления.

С трибуны Государственной думы была выяснена роль представителей этой партии совместно с представителями революционных русских партий, выработавших план, по которому осуществлялась смута 1904–1905 гг.

Здание Петербургского губернского жандармского управления

И по настоящее время положение вещей в революционном лагере остается то же: несмотря на совершенную ненависть доминирующих революционных партий – партий социалистов-революционеров и Российской социал-демократической рабочей партии – к конституционно-демократической партии, несмотря на сознание революционных партий, что они являются лишь физической силой в руках отвергающих лицемерно в своей программе насильственный путь изменения государственного строя левых „кадетов“, все же и та и другая партия, следуя революционному лозунгу „врозь идти, вместе бить“, признают неизбежным единение с оппозицией, рассчитывая, что на том этапе движения, до которого доведет общее мятежное выступление революционных сил, представители кадетской партии займут важнейшие правительственные посты, почему будет достигнуто расширение свободы слова, союзов, собраний и т. п., то есть создадутся такие условия, при которых усиленная социалистическая пропаганда и агитация почти не будут встречать противодействия, что в свою очередь ускорит приближение к осуществлению программы всех социально-революционных партий – к водворению в России республики.

Из изложенного явствует, что розыскные органы на местах обязаны выяснить и всегда иметь на учете таких представителей конституционно-демократической партии, которые, не выходя внешне за пределы лояльности, являются тайными руководителями революционных организаций.

Переходя затем от этого, так сказать, управляющего революцией элемента к революционной армии, как с гордостью себя именуют обе социал-революционные русские партии, необходимо отметить, что во главе этой „армии“ стоит ныне, как и ранее, рабочая масса и что так же, как и прежде, понятия „революционное“ и „рабочее“ движения являются синонимами.

Поэтому Департамент полиции считает необходимым упомянуть здесь о состоянии рабочих организаций, независимо от партийности последних, в том виде, как они представляются после 1905 г.

Должно сказать, что в то время как до означенного года рабочее движение находилось в подполье и являлось результатом деятельности тайных организаций, – после возникновения в 1905 г. смуты оно как бы вышло наружу благодаря возможности вести преступную деятельность под прикрытием внешних легальных форм.

В разгаре смуты в октябре – декабре 1905 г., как известно, все тайные, частные рабочие организации заменились одной общей, наименовавшей себя „Советом рабочих депутатов“, роль которого в мятежах в Петрограде и в Москве достаточно известна, чтобы останавливаться на ней.

Достаточно отметить, что эта организация впервые взяла в свои руки как политическую, так и экономическую сторону рабочего движения и первая пыталась провести явочным революционным порядком 8-часовой рабочий день.

Эта же организация дала новый вид революционных вожаков – так называемую теперь „рабочую интеллигенцию“, которая должна заменить постепенно прежних „буржуазных интеллигентов“ – организаторов, пропагандистов и агитаторов в рабочей среде из учащихся высших учебных заведений, врачей, учителей и др. Уже теперь значение этой рабочей интеллигенции громадно. Кадры ее создались из тех распропагандированных социальных рабочих, получивших революционную подготовку в подпольных организациях и усовершенствовавшихся в тюрьмах и ссылках, где и восприняли немудреную технику революционной пропаганды и агитации, усвоив в виде теоретической подготовки ту массу революционных брошюр, которая выброшена была на книжный рынок в конце 1905-го и начале 1906 г. Почувствовав свои силы, эта рабочая интеллигенция прежде всего стала вытеснять из организации буржуазную интеллигенцию, к которой всегда существовало отрицательное отношение со стороны рабочих из-за требований ею себе права домогательства организационных реформ в подпольных организациях и т. п., и мало-помалу взяла руководящую власть, добившись таким образом демократизации движения.

Возобновление рабочего движения на „новых“ началах относится к концу 1906-го и началу 1907 г., когда стали основываться рабочие клубы, явившиеся первой попыткой использовать новые законы о собраниях и союзах для революционной работы при легальных возможностях. Затем клубы эти вскоре заменились культурно-просветительскими обществами, больничными кассами и профессиональными союзами. Особенно привились, развились и заняли угрожающее положение последние. Безошибочным будет сказать, что все рабочее движение, а также и движение среди приказчиков и др. категорий лиц профессионального труда теперь находится в руках профессиональных союзов, которые сделались центром организации рабочей массы, одной из задач которых партиями поставлено подготовлять новый строй, пробуждая инициативу пролетариата и формируя органы действия, которые, будучи применены в коммунистическом строе, сделаются органами администрации.

С возникновением профессиональных союзов на заводах явился новый род пропагандистов и агитаторов за вступление в эти союзы, так называемые уполномоченные, которые являются фактически авторами и проводниками решений союзов.

Что касается чисто революционной работы в этих организациях, то надо отметить следующее. Культурно-просветительные общества занимаются чисто революционной работой. В их делах происходят непрерывные дискуссии большевиков с меньшевиками, ликвидаторов с партийцами, а также социал-революционеров с социал-демократами и синдикалистами. Этим и исчерпывается культурно-просветительная деятельность среди рабочих. Эти общества выработали тип пропагандистов и агитаторов в виде рабочих дискуссантов, рабочих лекторов и рабочих референтов.

Что касается профессиональных союзов, то здесь, как выше сказано, собран цвет революционеров – рабочих интеллигентов. Первейшее значение в этих союзах имеют правления их, на которых лежат всецело организационные и агитационные обязанности. Дезорганизация этих правлений должна составлять одну из самых неотступных задач розыска.

На должности в этих правлениях – председателей, секретарей и казначеев, а также в члены ревизионных и разных социальных комиссий попадают рабочие интеллигенты исключительно с солидным революционным прошлым, основательно разбирающиеся в политических и социальных вопросах, чтобы надлежащим образом руководить организацией.

В то время как культурно-просветительные общества и профессиональные союзы привлекают в свои ряды революционную боевую и активную молодежь, больничные кассы притягивают к себе „революционных инвалидов“, „потерпевших“ рабочих более пожилого возраста, которые занимают в них места или в правлениях касс, или же в качестве уполномоченных от рабочих и также составляют солидное революционное ядро.

Наконец, в самое последнее время в рабочем движении стали принимать более или менее видное участие и женщины-работницы; во всяком случае, заметны настойчивые стремления сорганизовать для революционных выступлений и их. Есть случаи, что женщины являются членами правлений профессиональных союзов, должностными лицами в просветительных обществах и даже уполномоченными и членами правлений больничных касс. Всякое выступление женщины в организациях искусственно раздувается с целью привлечения в организации наибольшего числа их. Отмечается роль женщин-работниц и в забастовочных движениях, где их агитационное значение иногда больше, чем мужчин.

Настоящий очерк о рабочей интеллигенции был бы не полон, если не сказать, что одной из главнейших задач перечисленных здесь новых революционных рабочих организаций является вовлечение во все эти общества, союзы самой зеленой молодежи как материала, наиболее подходящего для революционизирования.

Объединение и направление деятельности всех рабочих организаций лежит на легальной профессиональной прессе, причем состав редакций рабочих газет необходимо рассматривать как бывшие местные „комитеты“. Так как в рабочем движении доминирует социал-демократическая партия, то и большинство профессиональных органов прессы являются как бы и органами этой партии. В таких же партийных органах партии социалистов-революционеров рабочему движению отводится второе место, так как первое отводится крестьянскому движению, находящемуся по-прежнему в руках этой партии и ее правого крыла – трудовиков, о чем будет сказано ниже.

В профессиональной прессе с самого ее возникновения принимают участие „рабочие публицисты“ – представители всех рабочих организаций. Этим рабочим публицистам принадлежит корреспонденция с мест, заметки дискуссионного характера, статьи на злободневные темы и, наконец, фельетоны и обзоры. Что же касается буржуазной интеллигенции, то ее исторической привилегией в профессиональной прессе остались пока передовые статьи о задачах движения и общие стачечные обзоры.

Как только что сказано, руководящая роль в революционной работе в крестьянской среде осталась за партией социалистов-революционеров. В частности, ввиду дезорганизации, наблюдаемой ныне в этой партии, работа эта ведется тщательно законспирированной организацией, так называемой Трудовой народно-социалистической партией. Истинное значение ее выяснилось в 1906 г., когда учредители ее, пользуясь некоторое время чрезмерной свободой печати, высказались, что, в сущности, партия эта представляет собою замаскированную часть партии социалистов-революционеров.

Начало Трудовой народно-социалистической партии („трудовики“) положил кружок литераторов, группирующихся по преимуществу около журнала „Русское богатство“ (Вл. Короленко, Пешехонов, Мякотин, Тан, Стааль и др.). Основатели ее, не отрицая важности и необходимости существования революционных социалистических партий, действующих на конспиративных началах, поставили себе задачей составить свою программу так, чтобы партия могла существовать открыто и не отталкивала от себя широких масс трудового народа, подразумевая под таковым рабочих и крестьян, а равно и не давала бы властям прямого указания на преступность замыслов партии. В этих целях „трудовики“, оставляя, так сказать, сердцевину, идейное основание программы партии социалистов-революционеров без всякого изменения, обратили внимание на внешнюю формулировку отдельных положений программы: так, из программы трудовой партии выкинут путь вооруженной борьбы, а вопрос о тактике оставлен как бы открытым, в расчете, что при общем революционизированном настроении вопрос о действиях только насильственным путем разрешится сам собою. Затем, некоторые понятия заменены аналогичными, но не содержащими в себе явных социалистических признаков преступления. Так, „диктатура класса“ заменена „силой и волей всего народа“, „демократическая республика“ заменена „всей полнотой законодательной власти народного представительства“ и т. п.

Эта трудовая партия выдвинула в 1905 г. активную организацию под партийным флагом – Всероссийский крестьянский союз, который именно благодаря сохранению в тайне даже от видных представителей и организаторов союза истинных революционных целей его получал громадное распространение, тем более что проводниками идей его, якобы вполне лояльных, явилась громадная армия народных учителей, объединившихся в „Союз учителей“, фельдшеров, фельдшериц, статистиков и т. п., заменяющих рабочую интеллигенцию социал-демократов, работающих на этом поприще под руководством партийных земских деятелей, земских врачей и т. п.

Борьба с разрушительной работой „трудовиков“, или, как они называют себя в легальной прессе, „народников“, благодаря описанной замаскированной тактике их крайне затруднительна и требует громадного напряжения внимания со стороны розыскных органов, ибо медленная, подтачивающая деятельность Всероссийского крестьянского союза и крестьянских братств партии социалистов-революционеров, этих двух идущих рука об руку опаснейших революционных организаций, трудно поддается обследованию обычными розыскными приемами и требует проявления в каждом отдельном случае личной инициативы и находчивости представителя розыска.

В то время как профессиональные союзы служат, как выше было отмечено, социал-демократам для соорганизования рабочих масс, сплачивания их, объединения общностью профессиональных интересов, социалистами-революционерами и народниками используются с теми же целями легко прививающиеся в деревне кооперативы (объединения мелких производителей в товарищества для производства кредитных операций и различные артели). При этом указанными элементами проводится мысль, что кооперативы могут достигнуть своей благотворной цели тогда, когда они не будут находиться под опекой, как теперь, правительства, а будут пользоваться полнейшей свободой, что может быть достигнуто только путем завоевания „гражданской свободы“. К объединению для такого завоевания и призывают крестьян руководители кооперативного движения, убеждая, что с достижением этой свободы разрешится благоприятно для крестьян и аграрный вопрос, так как тогда последние будут обладать средствами производства на правах полной собственности.

Как подготовительная мера к такой борьбе за гражданскую свободу и является, по толкованию агитаторов, объединение отдельных лиц в первичные ячейки – кооперативы (а последних – в коалиции), которые подразделяются: по однородности – на сельскохозяйственные, потребительские лавки, скотоводные и т. п. и по территориальным условиям – на уездные, губернские, областные для удобства управления ими из революционных центров.

Крестьянская рабочая пресса партии социалистов-революционеров и трудовой находится главным образом в руках активных интеллигентных деятелей, в том числе и находящихся за границей. Перу сознательных крестьян-рабочих принадлежит лишь корреспонденция с мест.

Говоря о партии социалистов-революционеров, уместно будет напомнить о той ее особенности, которая привлекает в ее ряды и заставляет выступать под ее флагом таких отдельных лиц и такие организации, которые в обычное время держатся вдали от явно революционного пути, тая в себе лишь революционные стремления. Особенность эта – „активный“ дух партии, мало обращающей внимания на теоретическую сторону дела, которой так увлекаются социал-демократы, а прямо начинающей с „действия“ (партия социалистов-революционеров так и называет себя: „партия действия“). Поэтому мы видим, что в 1904–1905 гг. в ее именно ряды вступили боевые элементы, а также под ее флагом выступили такие почти внезапно возникшие организации, сыгравшие столь видную роль в смуте, как Всероссийский железнодорожный союз и Почтово-телеграфный союз. Отсюда вытекает, что нельзя оставлять без внимательного наблюдения сохранившиеся ячейки этих организаций, готовых также внезапно возникнуть при первом благоприятном к тому случае.

Что касается партий националистических, окраинных, то в программах их за это время существенных перемен не произошло, тактика же их применяется к тактике доминирующих русских партий, к которым они тяготеют. Так, например, „Бунд“ и другие еврейские организации – к социал-демократической рабочей партии (к меньшевикам. – Примеч. авт.), „Дашнакцутюн“ – к партии социалистов-революционеров и т. д.

Обращаясь к оценке успехов, достигнутых революционным движением в момент возобновления его (1910–1911 гг. – Примеч. авт.) и до последнего времени, необходимо прежде указать ту постепенность, с которой осуществляются, как показал опыт, революционные выступления. Постепенность эта такова: 1) устная и письменная пропаганда с целью распространения идей социализма; 2) таковая же агитация с целью организации масс; 3) частичные экономические забастовки с той же целью организации масс и внедрения в них партийной дисциплины; 4) частичные и общие в отдельных местностях явно политические забастовки как средство организации больших масс и проверка партийной дисциплины; 5) демонстрации и манифестации по важным поводам и без всяких поводов в целях придать сорганизованным массам боевое настроение; 6) вооруженные демонстрации как подготовка к боевым выступлениям; 7) террор единичный (направленный против определенных лиц) и массовый (в отношении известной категории правительственных агентов); 8) партизанские выступления для развития инициативы и смелости в отдельных боевых дружинах; 9) экономический террор (аграрный и фабричный); 10) всеобщая политическая забастовка; 11) частичные вооруженные восстания; 12) общее вооруженное восстание. В таком порядке шли события до 1905 г., в таком порядке дошли они до вооруженных демонстраций, имевших место в Петрограде в июле сего года.

Ко всему вышеизложенному необходимо присовокупить, что сами революционные партии возлагают большие надежды на долженствующие возникнуть при последующих выступлениях такие выработанные опытом 1905 г. общепартийные объединяющие и руководящие центральные организации, как „Совет рабочих депутатов“, „Совет крестьянских депутатов“, а в подготовительный период – на такие способствующие организации масс, как профессиональные союзы и Всероссийский крестьянский союз.

Конечно, в текущий момент невозможно предположить даже, в какие именно формы выльется новая революционная волна, но тем не менее представляется соответственным быть готовым встретить более сложные революционные эксцессы и сообразно этому направить розыскную работу.

Для этого Департамент полиции считает необходимым, чтобы теперь же, без всякого отлагательства, лица, ведущие политический розыск на местах, приняв во внимание сказанное в настоящем циркуляре, ориентировались бы в положении вещей в обслуживаемых ими местностях, с тем чтобы, не предпринимая никаких активных частных мер, если, конечно, таковые не будут вызваны необходимостью предупредить или пресечь определенные революционные эксцессы, были бы готовы в каждый данный момент, когда в том встретится надобность, принять решительные и в то же время действительные меры к парализованию злоумышлений, имея в виду, главным образом, что существеннее всего должно будет обезвредить руководящие „верхи“ и „центры“, а никак не начинать снизу, с не отдающей себе отчета массы, которая в большинстве случаев, как известно, является жертвой пропаганды и агитации сознательных врагов существующего строя»[675].

Как видим, в циркуляре Департамента полиции дается достаточно объективная оценка деятельности политических партий в России. Однако кадровая политика Николая II в отношении руководителей министерств и ведомств, как уже неоднократно указывалось, была непоследовательной и противоречивой. Ее определяли конъюнктурные соображения и степень влияния на императора представителей различных придворных группировок. За 23 года сменилось 14 министров внутренних дел и 15 директоров Департамента полиции. К концу правления последнего российского императора руководство полиции и специальных служб погрязло в придворных, ведомственных и межведомственных интригах. Несомненно, подобная практика не способствовала укреплению внутренней безопасности государства. Так в Российской империи в очередной раз сложилась ситуация, когда отвечавшие за безопасность Отечества профессионалы оказались бессильны что-либо предпринять, а высшее военно-политическое руководство, окруженное льстецами и интриганами, не желало задумываться о будущем.

Совсем другие процессы шли в революционной среде. Поражение в 1905–1907 гг. стало для антиправительственных партий хорошим уроком, с 1910–1911 гг. революционеры начали планомерную работу по подготовке к свержению самодержавия. Попробуем на примере РСДРП рассмотреть, каким образом осуществлялась нелегальная антиправительственная деятельность политических партий. В 1906 г. в работе «Русская революция и задачи пролетариата» Ленин писал, что в основе партии рабочего класса должна быть «сильная тайная организация», которая должна иметь особый аппарат «открытых выступлений». Партия должна внедрять своих людей во все легальные общества и учреждения, начиная с профессиональных союзов и заканчивая подзаконной печатью. Работа шла одновременно по нескольким направлениям, основное из которых – формирование партийного кадрового ядра: организаторов, пропагандистов, боевиков, связных, содержателей конспиративных квартир и т. д.

Здание штаба Отдельного корпуса жандармов (Санкт-Петербург)

Поскольку РСДРП действовала в условиях подполья, основным принципом успешной работы ее функционеров было соблюдение строжайшей конспирации. Под конспирацией понимается совокупность методов, используемых нелегальной организацией для сохранения в тайне своей деятельности. Забота о безопасности партийных структур начиналась с момента отбора кандидатов в революционеры. Прежде чем пригласить кандидата на собрание или ввести в круг партийцев, за ним пристально наблюдали на работе, изучали его настроения, давали небольшие, а затем более ответственные поручения. Таким образом, параллельно происходило изучение личности кандидата и его первичное обучение навыкам подпольной работы.

Практически с самого начала революционной деятельности РСДРП, как и большинство других нелегальных организаций, стремилась минимизировать ущерб от возможных провалов в организациях. В работе «Задачи русских социал-демократов» Ленин писал: «Чем дробнее, мельче будет то дело, которое возьмет на себя отдельное лицо или отдельная группа, тем больше шансов, что ему удастся обдуманно поставить это дело и наиболее гарантировать его от краха, обсудить все конспиративные частности, применив все возможные способы обмануть бдительность жандармов и ввести их в заблуждение, тем надежнее успех дела, тем труднее для полиции и жандармов проследить революционера и связь его с организацией, тем легче будет для революционной партии заменять погибших агентов и членов другими без ущерба для всего дела»[676].

Процесс воспитания и обучения партийных активистов являлся непрерывным. После того как они приобретали первичные практические навыки и становились полноправными членами партии, им давались новые знания. Ленин считал, что если в партии будут отряды специально подготовленных и прошедших практическую школу рабочих-революционеров, то с ними не справится никакая политическая полиция. Высшими партийными курсами можно назвать специальные школы по подготовке профессиональных революционеров, работавшие в Италии, Франции и Швейцарии. В их программы входили политэкономия, история рабочего движения и история РСДРП, государственное право, ряд других теоретических дисциплин; одновременно проводились практические занятия. Тюрьмы и ссылки также были настоящими университетами подпольной работы. Отбывая наказание, революционеры изучали различные предметы – от азбуки и арифметики до марксистской теории и приемов конспирации. Последнюю, учитывая личный негативный опыт, изучали особенно тщательно.

В практической деятельности партии большое внимание уделялось конспиративным квартирам, которые имели строго определенное назначение. Одни использовались для проживания нелегалов, другие – как явочные, третьи – для проведения собраний, хранения литературы или оружия, размещения типографий и т. п. Наиболее засекреченными были партийные типографии, о расположении которых знал узко ограниченный круг лиц в той или иной организации. Даже типография «Искры» в Швейцарии пребывала на нелегальном положении. Многие активисты знали, где находится редакция газеты, и лишь единицы – где находится типография. Расположение складов оружия и литературы, квартир нелегалов охранялось не менее тщательно, о них знали только сами «хранители» и особо доверенные связные.

Прием того или иного лица на явочной квартире обеспечивался наличием особого пароля. Степень доверия содержателя явочной квартиры к прибывшему со стороны заранее определялась содержанием пароля. Например: «Я от Вани», «Я от дяди Вани», «Я от дяди Вани, он шлет вам поклон». Система явок, действовавшая по принципу «обезьяньего моста», нередко дублировалась, при провале вступала в работу «спящая» сеть. Для обеспечения конспирации широко применялась шифрованная переписка. Для этого в текст письма вставляли заранее разработанные условные фразы, понять которые могли только лица, имевшие соответствующую кодовую таблицу. Широко использовались симпатические (невидимые) чернила, проступавшие поверх обычного текста после специальной обработки. Текст, написанный симпатическими чернилами, нередко еще и шифровали. Для большей надежности в партийной переписке прибегали к системе контейнеров и тайников.

Чтобы успешно противодействовать полиции и специальным службам Российской империи, тщательно изучались и обобщались методы их работы, ставшие известными революционерам. Особенно тщательно изучались методы выявления наружного наблюдения и приемы ухода от слежки. Революционеры имели свои собственные группы наружного наблюдения, обеспечивавшие безопасность членов подпольных организаций, особенно во время собраний партийного актива. Практиковалось наблюдение за известными сотрудниками полиции и жандармерии с целью выявления конспиративных квартир и секретной агентуры. Как и в государственных структурах, у подпольщиков были специальные группы, осуществлявшие физическую охрану партийных активистов (прежде всего во время митингов, маевок и других массовых мероприятий, когда существовала реальная угроза взятия партийных функционеров с поличным).

Поскольку большинство профессиональных революционеров были хорошо известны полиции, им часто приходилось находиться на нелегальном положении. Нелегала следовало обеспечить фальшивыми документами, которые делились на категории в зависимости от качества. Самыми надежными являлись настоящие паспорта, выданные реальным лицам и попавшие в руки подпольщиков. Использовались паспорта умерших и дубликаты с настоящих паспортов, иногда выписанные без ведома владельца. Некачественными считались паспорта, выписанные на вымышленные данные. Бланки паспортов покупались у продажных чиновников, похищались в полицейских участках или изготовлялись. Наиболее опытные партийные работники имели в запасе несколько выписанных на разные фамилии паспортов, в том числе иностранных. Вторым необходимым атрибутом нелегала был партийный псевдоним, их также могло быть несколько. Использование разных (и особенно новых) псевдонимов позволяло на определенный срок вводить в заблуждение сотрудников полиции и специальных служб.

Наибольшую опасность для нелегальных организаций представляли секретные сотрудники, работавшие непосредственно в революционной среде. В брошюре «Задачи русской социал-демократии» (написана в ссылке и опубликована в 1898 г.) Ленин, говоря об организационной стороне деятельности партии, указывал, что «нужны люди, следящие за шпионами и провокаторами»[677]. Он писал также о необходимости иметь специальных агентов – профессиональных революционеров, имеющих контакты с интеллигенцией, чиновничеством, полицией. Можно по-разному относиться к личности лидера РСДРП (б), но в понимании важности и сложности борьбы революционеров с секретной агентурой ему не откажешь.

В октябре 1902 г. В. И. Ленин отмечал: «Такое преступление, как тайная служба в политической полиции, вообще говоря, за исключением совершенно единичных случаев, не может быть доказано совершенно определенными уликами и столь конкретными фактами, которые мог бы проверить всякий сторонний человек»[678].

После 1907 г. выявление полицейской агентуры и предотвращение ее внедрения в оппозиционные организации стало одним из основных методов обеспечения безопасности подпольщиков. У Партии социалистов-революционеров основным контрразведывательным органом было бюро В. Л. Бурцева, с которым контактировали изменившие присяге обиженные представители политического сыска. В РСДРП также создавались специальные органы по борьбе с провокаторами. В 1910 г. Ф. Э. Дзержинский писал, что необходимо обязательно организовать следственный отдел по разоблачению провокаторов. На практике борьба с правительственной секретной агентурой включала в себя выявление агентуры, проведение расследований для установления фактов предательства, выработку мер предупреждения от внедрения агентуры и мер пресечения по отношению к установленным революционерам-отступникам.

Для выявления секретной агентуры партийные следователи анализировали ставшую известной революционерам секретную полицейскую информацию. Среди членов подпольных кружков проводились опросы по поводу лиц, вызвавших подозрение в сотрудничестве с полицией и жандармерией. За подозреваемыми могло устанавливаться наружное наблюдение с целью выявления контактов. Подозреваемый, как правило, переводился в «карантин», т. е. от активной партийной работы отстранялся. Поскольку расследование всегда велось конспиративно, оно занимало значительное время: иногда на это уходило много месяцев, порой – несколько лет. Для получения более подробных сведений о проверяемом революционеры вступали в контакт с государственными чиновниками, представителями полиции и специальных служб. Кроме того, между революционными партиями осуществлялся определенный обмен оперативной информацией.

Для предотвращения проникновения секретной агентуры в ряды РСДРП все провалы в организациях тщательно анализировались, новые кадры подбирались постепенно и осторожно. С этой же целью в разделе «Из деятельности охранного отделения» газеты «Искра» раскрывались методы полиции, использовавшиеся против революционеров, и давались рекомендации по совершенствованию приемов конспирации; публиковались секретные документы Департамента полиции и фамилии секретных агентов, ставшие известными революционерам. Были установлены строгие правила, согласно которым все сведения о провокаторах незамедлительно сообщались в центральные органы партии. Голословные обвинения членов партии в провокационной деятельности не приветствовались. Наиболее эффективным, но и наиболее опасным способом являлось внедрение революционеров в число секретных сотрудников, однако ЦК РСДРП относился к подобной практике отрицательно.

В качестве меры пресечения к установленным секретным сотрудникам чаще всего использовалось изгнание из партии с последующей публикацией в партийной печати. Возможность предотвращения продолжения работы агента в революционной среде В. И. Ленин оценивал выше, чем его физическую ликвидацию. Еще в 1902 г. он писал: «Мы должны внушить рабочим, что убийство шпионов, провокаторов и предателей может быть, конечно, иногда безусловной необходимостью, но что крайне нежелательно и ошибочно было бы возводить это в систему…»[679].

Ликвидация секретных сотрудников также имела место, особенно в 1905–1907 гг., но она заключала в себе серьезную опасность. Во-первых, при недостаточности доказательств репрессии мог быть подвергнут невиновный член партии. Здесь следует отметить, что Департамент полиции иногда специально распространял дезинформацию, дискредитировавшую партийных активистов. Во-вторых, убийство секретного сотрудника органы политического сыска никогда не оставляли без ответных и не менее жестких мер. Исполнителей приговора тщательно искали не только в России, но и за рубежом (полиции этих государств); обнаруженных исполнителей ликвидировала полицейская агентура, их компрометировали в глазах товарищей, чаще всего с тем же трагическим результатом.

Стратегическая дальновидность Ульянова-Ленина проявилась в нежелании превращать особенно рискованные акции по ликвидации наиболее одиозных противников в неконтролируемую систему, которая неминуемо столкнула бы партию в пропасть тотального террора со всеми вытекающими из этого последствиями. К представителям партии было бы привлечено совершенно иное внимание карательных органов, мнение прогрессивной и революционной общественности сменило бы вектор оценки, от партии отдалились бы многие социальные группы.

По опубликованным данным, всего в 1901–1917 гг. разоблачено более семидесяти секретных сотрудников охранных отделений и жандармских управлений. Следует подчеркнуть, что большинство из них были раскрыты по собственной неосторожности либо в результате предательства со стороны государственных служащих. Важную роль в разоблачении агентуры сыграли: Ф. Э. Дзержинский, А. Е. Бадаев, Д. И. Курский, З. Я. Литвин-Седой, М. С. Ольминский, Г. И. Петровский, Н. Г. Полетаев, И. А. Пятницкий, Е. Ф. Резмирович, К. Н. Самойлова, Н. А. Семашко, С. А. Тер-Петросян, Я. Тышка, М. Н. Федоров, В. Я. Фидлеровский. Деятельность указанных лиц крайне тревожила сотрудников Особого отдела, которые прилагали все усилия для выявления и изоляции специалистов партийной службы безопасности. Впоследствии опыт, приобретенный революционерами в борьбе с политической полицией Российской империи, широко использовался в деятельности специальных служб и подразделений Советской России.

На состоявшемся в ноябре – декабре 1912 г. в Петербурге совещании руководителей политического сыска Российской империи принято решение пересмотреть все циркуляры Департамента полиции, изданные по вопросам политического сыска с 1881 г. (а их было не менее 250!). Однако с приходом в январе 1913 г. на должность товарища министра внутренних дел (заведующего полицией и командующего Отдельного корпуса жандармов) В. Ф. Джунковского работу над новыми документами свернули.

Только в декабре 1914 г. полковник Энгбрехт представил в Департамент полиции проект «Наказа по ведению политического сыска». Он состоял из трех частей: 1) «Инструкция Департамента полиции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях»; 2) «Инструкция Департамента полиции по организации и ведению наружного наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях»; 3) «Свод правил по ведению политического розыска и отчетности в жандармских и розыскных учреждениях». «Наказ…» был направлен на заключение заведующему Петербургским охранным отделением полковнику П. К. Попову.

Через два года (!) Попов, ставший к тому времени генерал-майором Отдельного корпуса жандармов, по поручению министра внутренних дел подготовил расширенный вариант этого документа (15 отделов, т. е. глав). Из числа новых глав назовем «Охрана лиц от покушений» и «Работа розыскных учреждений по делам военного шпионажа». К концу 1916 г. «Наказ по ведению политического сыска» был подготовлен к печати, но само существование Российской империи уже подходило к концу. Полный текст документа был обнаружен только в конце XX в. По нашей версии, он мог быть изъят из архива Департамента полиции и использован в деятельности специальных служб Советской России.

С началом Первой мировой войны охрана Николая II еще более усилилась. Увеличилось количество караулов и конных постов вокруг ограды Александровского дворца в Царском Селе. В ежедневный наряд заступали в полном составе сразу две сотни Конвоя: в Царском Селе и в столице; две другие сотни меняли их на следующий день. Конвой постоянно сопровождал императора в поездках в Ставку, в действующую армию, на встречи с народом. Минимальное сопровождение состояло из одного офицера и взвода казаков. Через год после начала войны Николай II возложил на себя обязанности Верховного главнокомандующего, Ставка которого находилась в Могилеве. Внешнюю охрану Ставки осуществлял Сводный пехотный полк, к несению караулов привлекались войска Могилевского гарнизона. Ежедневно на посты в городе и его окрестностях заступало более 1500 человек. В 20 верстах от города проходила еще одна линия охраны. Казаки Конвоя, в составе которого после начала войны была сформирована 5-я Сводная сотня, несли внутреннюю охрану резиденции императора. Кроме того, они усиливали внешние караулы в окрестностях Могилева с помощью восьми конных разъездов. Сотрудники Дворцовой полиции осуществляли оперативные и агентурные мероприятия по обеспечению безопасности Ставки. Все структуры личной охраны Николая II действовали эффективно вплоть до его отречения. Но история Российской империи заканчивалась, заканчивалась и история ее специальных служб и подразделений.

В России вновь наступало Смутное время.

ПОЛОЖЕНИЕ О РАЙОННЫХ ОХРАННЫХ ОТДЕЛЕНИЯХ

§ 1. Для объединения и направления деятельности местных органов, ведающих политический розыск в империи, учреждаются районные охранные отделения, действующие под непосредственным руководством и контролем директора Департамента полиции, через Особый отдел последнего.

§ 2. Районные охранные отделения учреждаются в следующих пунктах:

I. В Петербурге (Северное) – для губерний: Петербургской, Эстляндской, Псковской, Новгородской и Олонецкой.

II. В Москве (Центральное) – для губерний: Московской, Тверской, Ярославской, Вологодской, Архангельской, Костромской, Калужской, Тульской, Орловской, Владимирской, Рязанской и Нижегородской.

III. В Самаре (Поволжское) – для губерний: Самарской, Пермской, Вятской, Казанской, Симбирской, Уфимской, Саратовской, Оренбургской, Астраханской, Пензенской и Уральской области.

IV. В Харькове (Юго-Восточное) – для губерний: Харьковской, Курской, Воронежской, Тамбовской, Донской области, Черноморской и Екатеринославской.

V. В Киеве (Юго-Западное) – для губерний: Киевской, Черниговской, Полтавской, Подольской и Волынской.

VI. В Одессе (Южное) – для губерний: Херсонской с городом Одессой, Таврической, Бессарабской и для надзора за всем побережьем Черного моря.

VII. В Вильно (Северо-Западное) – для губерний: Виленской, Ковенской, Гродненской, Могилевской, Минской, Витебской и Смоленской.

VIII. В Риге (Прибалтийское) – для губерний: Лифляндской и Курляндской.

§ 3. Во главе охранных округов стоят начальники районных охранных отделений, каковые должности могут совмещаться с должностью начальника местного губернского жандармского управления или охранного отделения.

Примечание: Впредь до дальнейших изменений на начальников охранных отделений в С.-Петербурге, Москве, Киеве, Харькове, Одессе, Вильно и Риге, а равно и на начальника Самарского губернского жандармского управления возлагаются обязанности начальников соответствующих районных отделений.

§ 4. Независимо от прав и обязанностей, возлагаемых на начальников районных отделений настоящей инструкцией, они пользуются всеми правами начальников охранных отделений и руководствуются в своей деятельности по розыску установленной для начальников охранных отделений инструкцией.

Занятия между служащими в канцеляриях районных охранных отделений должны распределяться по отдельным революционным организациям.

§ 5. С учреждением районных охранных отделений временное Положение о начальниках охранных отделений, утвержденное 27-го июня 1904 года, остается в силе впредь до изменения, но начальники местных охранных отделений поступают в непосредственное подчинение начальников районных отделений, которые и дают им, по требованию Департамента полиции, служебные аттестации.

§ 6. В округе районного отделения все органы, ведающие политическим розыском, а именно: губернские, уездные и полицейские жандармские управления и отделения, охранные отделения, начальники крепостных жандармских команд, чины городских и уездных полиций руководствуются в деле розыска указаниями начальника районного охранного отделения и исполняют все требования последнего по розыскной части и вытекающим из розыска следственным действиям. При этом начальники районных охранных отделений сносятся с чинами полиции вне мест их квартирования, по возможности через местных начальников жандармских управлений или охранных отделений.

Все недоразумения, возникающие между начальниками районных отделений и жандармских управлений, разрешаются директором Департамента полиции.

§ 7. Одной из главнейших задач начальников районных охранных отделений является учреждение центральной внутренней агентуры, могущей освещать деятельность революционных сообществ вверенной его надзору области. Указания этой агентуры должны быть использованы для направления деятельности входящих в районы розыскных органов, и в особенности тех, которые проявляют недостаточно успешную деятельность.

§ 8. Начальникам районных охранных отделений в целях объединения деятельности входящих в район розыскных органов предоставляется, с особого каждый раз разрешения Департамента полиции, созывать областные съезды лиц, непосредственно ведающих розыском. Вообще же рекомендуется возможно более живое общение розыскных органов и возможно частый личный обмен сведениями лиц, стоящих во главе розыска в соседних местностях, причем неуместная конспирация между лицами, призванными к исполнению одного и того же дела в данном районе, недопустима.

§ 9. Требования начальников районных охранных отделений о производстве обысков, осмотров, выемок и арестов для начальников губернских жандармских управлений, их помощников и чинов жандармской железнодорожной, а равно общей и сыскной полиций, обязательны, причем арестованные зачисляются за подлежащим начальником губернского жандармского управления.

Начальнику управления или лицу, произведшему арест (если оно имеет право самостоятельного производства дознаний), должны быть переданы начальником районного охранного отделения в трехдневный срок все данные, послужившие основанием к задержанию данного лица. В случае неполучения этих сведений в течение семи дней по отношению к арестованному принимаются меры сообразно имеющимся в распоряжении местной власти основаниям к дальнейшему содержанию его под стражей.

В экстренных случаях начальник районного охранного отделения обращает требование о производстве обысков, осмотров, выемок и арестов непосредственно к отдельным чинам Корпуса жандармов и чинам полиции, помимо начальников жандармских управлений.

§ 10. Агентурные сведения, имеющие значение в общественной жизни или требующие принятия немедленных мер вне округа данного районного охранного отделения, должны быть сообщаемы в Департамент полиции и начальникам районных охранных отделений непосредственно местными розыскными органами по телеграфу, с добавлением в телеграммах, присылаемых Департаменту, слов «району сообщено». Все же прочие агентурные указания немедленно доставляются в районные охранные отделения, по каждой организации отдельно, с указанием принятых мер и результатов разработки или объяснением причин неисполнения последнего.

Начальники районных охранных отделений, сделав сводки по организациям по всему району, представляют таковые в Департамент полиции один раз в месяц, с изложением результатов разработки района и сделанных ими указаний на места.

§ 11. Начальники районных охранных отделений при посещении губерний словесно осведомляют начальников губерний, жандармских управлений и прочих розыскных органов о ходе розыска, о положении революционного движения, сообщая о тех мерах, которые, по их мнению, необходимо предпринять. Этими же приездами начальники районных отделений пользуются для дачи личных указаний и чинам полиции, получив на это предварительно разрешение от губернатора.

§ 12. В интересах розыска начальники районных охранных отделений и командированные ими офицеры и чиновники для поручений пользуются всеми имеющимися в местных жандармских управлениях сведениями.

Они имеют доступ ко всем делам (в том числе и производящимся в порядке 1035 ст. Уст. угол. суд.) и перепискам управления. В случае требования с их стороны им должны быть известны и секретные сотрудники как управления, так равно и охранных и железнодорожных отделений, и в случае надобности предоставлена возможность личных переговоров с таковыми. Если начальник районного отделения признает необходимым принять в свое ведение непосредственные сношения с наиболее серьезными сотрудниками, то местные органы оказывают в этом отношении полное содействие.

§ 13. Для надобностей розыска вне мест расположения районных охранных отделений начальники последних пользуются назначенными в их распоряжение чиновниками особых поручений, отдельными офицерами Корпуса жандармов и филерскими отрядами.

В случае необходимости произвести розыск в означенных местностях начальники районных охранных отделений, по соглашению с лицами, ведающими местный розыск, временно командируют в их распоряжение упомянутых чиновников, офицеров и филеров (или только филеров), которые и производят розыск, согласно данным им начальником районного охранного отделения указаниям и в полном единении с местными органами, которые обязаны сообщать старшим из командированных все необходимые им сведения местной агентуры. Все установки лиц и адресов производятся местными властями. О назначении подобных командировок местные начальства обращаются непосредственно к начальникам районных охранных отделений.

§ 14. В целях усиления филерского состава на местах начальники губернских жандармских управлений обязаны выбрать лучших унтер-офицеров для подготовки к филерской службе, которые ни в каком случае не должны уже надевать форму. Таких унтер-офицеров – филеров должно быть не менее 2-х человек при 10 унтер-офицерах штатного состава, а при большем составе не менее половины всех остальных. В случае серьезной огласки деятельности таких филеров таковые немедленно распоряжением начальника районного отделения перемещаются в другие управления и отделения по представлению начальника районного отделения директору Департамента полиции для сношения со штабом Корпуса жандармов.

§ 15. В районных охранных отделениях, губернских жандармских управлениях и в охранных отделениях должна вестись по установленным на сей предмет Департаментом полиции образцам регистрация данных розыска:

а) дневники агентурных сведений, доставляемых секретными сотрудниками, отдельно по каждой организации, и к ним отдельный листковый алфавит лиц, упоминаемых в этих дневниках;

б) дневники наружного наблюдения с соответствующими сводками, отдельно по каждой организации;

в) листковый алфавит лиц, сведения о коих имеются в данном управлении или отделении, а также и разыскиваемых лиц, по установленной форме;

г) листковый алфавит домов, проходящих по наблюдению, агентуре или переписке, с выписками из домовых книг (на листках трех цветов);

д) особые наряды по каждой организации отдельно, с образцами всех прокламаций данной фракции;

е) особые дела по каждой организации отдельно (комитетские), куда подшиваются в хронологическом порядке все бумаги, имеющие значение для освещения деятельности данной партии и принимаемых против нее мер;

ж) фотографический архив;

з) схемы текущего наружного и внутреннего наблюдения;

и) библиотека нелегальных изданий, с алфавитным к ней каталогом.

Образцы описанной регистрации при сем приложены.

§ 16. Начальники районных охранных отделений избираются директором Департамента полиции из числа штаб-офицеров Корпуса жандармов или других известных ему лиц и утверждаются в должности шефом жандармов.

Примечание: В случае необходимости директору Департамента полиции предоставляется право представлять к возложению исполнения этих должностей на местных начальников губернских жандармских управлений.

§ 17. Начальники районных охранных отделений, если они в то же время не состоят в должности начальников губернских жандармских управлений, при назначении их на эту должность откомандировываются в непосредственное распоряжение директора Департамента полиции; для получения же содержания от Интендантства офицеры, занимающие означенные должности, зачисляются в списки подлежащих жандармских управлений.

Офицеры, для замещения других должностей в районных охранных отделениях, назначаются тем же порядком и, по прибытии к месту служения, поступают в непосредственное подчинение начальника районного отделения.

§ 18. О лицах, назначенных на должности начальников районных охранных отделений, Департамент полиции сообщает штабу Корпуса жандармов для объявления в приказах по корпусу.

§ 19. Начальники районных охранных отделений, а равно и заведующие таковыми начальники жандармских управлений, пользуются должностными печатями и бланками служебной переписки, присвоенными местным управлениям и отделениям, при коих учреждены районные охранные отделения. Представления свои в Департамент полиции начальники районных отделений адресуют на имя директора Департамента по I Особому отделу, что обязательно отмечается и на конвертах.

§ 20. Начальник районного охранного отделения имеет право отлучаться из места его квартирования в пределах района, не испрашивая разрешения, а лишь сообщив о цели и месте поездки в Департамент полиции. В случае же надобности выезда из пределов района испрашивает разрешение директора Департамента полиции.

§ 21. Личное присутствие начальников районных охранных отделений при обысках предоставляется их усмотрению. Кроме того начальникам отделений предоставляется право командировать для присутствия при обысках и подведомственных им чинов, с правом давать в потребных случаях необходимые указания лицам, производящим обыски.

§ 22. Начальники районных отделений и командированные классные чины Отделения при разъездах по делам службы получают прогонные деньги на общем основании через Департамент полиции, по представлении установленных маршрутов поездок[680].

ПОЛОЖЕНИЕ ОБ ОХРАННЫХ ОТДЕЛЕНИЯХ

§ 1. В тех местностях империи, где представляется необходимым создание отдельных розыскных органов, негласные расследования по делам о государственных преступлениях возлагаются на особо назначаемых для этой цели офицеров Корпуса жандармов или состоящих при Департаменте полиции чиновников, с образованием при них, в случае надобности, канцелярии, именуемой охранным отделением.

Примечание: Положение упоминаемых в этой инструкции лиц гражданского ведомства, назначаемых к должностям для розыскного дела, определяется особыми правилами.

§ 2. Район деятельности отделения составляют город, где оно находится, и те местности губернии, относительно коих последует особое указание Департамента полиции.

§ 3. Начальники охранных отделений при определении на должность назначаются в распоряжение директора Департамента полиции (1 п. 689 и 701 ст. III кн. Св[ода] воен. Пост[ановлений]); для получения же содержания от Интендантства офицеры Корпуса жандармов, занимающие означенную должность, зачисляются в списки подлежащих губернских жандармских управлений приказами по Корпусу жандармов.

§ 4. О назначении на должности начальников охранных отделений Департамент полиции сообщает подлежащим лицам и учреждениям.

§ 5. Начальники отделений осуществляют свои обязанности под высшим руководством Департамента полиции, который, ввиду лежащей на нем по закону (ст. 362. Т. I. Ч. 2 Свода законов и 656 ст. III кн. Св[ода] воен. Пост[ановлений]) обязанности, ведает делами по охранению общественной безопасности и порядка и дает общее направление розыскной деятельности, распоряжаясь всем личным составом отделений. Вмешательство других учреждений и лиц, кроме Департамента полиции и начальников районных охранных отделений, в деятельность местных охранных отделений не может иметь места.

Примечание: охранные отделения в гг. С.-Петербурге, Москве и Варшаве состоят в ведении подлежащих главных начальников полиции.

§ 6. Начальники охранных отделений в тех местностях (округах), где учреждены районные охранные отделения, подчиняются начальникам сих последних, руководствуются в своей деятельности их указаниями и исполняют все служебные требования начальника районного охранного отделения, согласно утвержденному 14 декабря 1906 г. Положению о районных охранных отделениях.

§ 7. Департамент полиции отпускает в непосредственное распоряжение начальников охранных отделений потребные суммы на содержание канцелярии, секретных и наблюдательных агентов и прочие расходы по розыску.

В израсходовании отпускаемых сумм начальники охранных отделений представляют отчеты непосредственно в Департамент полиции ежемесячно, не позже 15-го числа следующего месяца.

§ 8. Начальники отделений имеют в своем распоряжении письмоводителя и других служащих согласно особым для каждого отделения расписаниям. Кроме того, в распоряжение начальников отделений в случае надобности могут быть командируемы Департаментом полиции офицеры Корпуса жандармов или чиновники для исполнения отдельных поручений.

Для практического ознакомления с делом политического розыска в охранные отделения могут быть назначаемы офицеры Корпуса жандармов и чиновники полиции, по соглашению с их начальством.

§ 9. Письмоводитель отделения (где таковые положены) и старшие служащие избираются начальником отделения и определяются на службу с разрешения директора Департамента полиции. Прочие служащие избираются и определяются на службу начальником отделения, которому предоставляется право входить в Департамент с ходатайством о зачислении чинов отделения на государственную службу.

§ 10. Лица, привлекавшиеся к ответственности по государственным преступлениям, а также состоявшие секретными сотрудниками, не могут быть допускаемы к занятию должностей в охранных отделениях.

§ 11. О всех переменах в составе служащих отделения сообщается Департаменту полиции с указанием звания, происхождения, имени, отчества и фамилии лиц, принимаемых вновь на службу.

§ 12. О всех отлучках из постоянного места пребывания начальники охранных отделений доводят до сведения начальника районного охранного отделения, с указанием своего временного адреса. Для выезда за пределы губернии требуется разрешение Департамента полиции по предварительном сношении с начальником районного отделения.

§ 13. Начальники охранных отделений принимают все меры к сосредоточению в своих руках всего розыскного дела. Чины Корпуса жандармов и общей полиции, получая из негласного источника сведения, относящиеся к политическому розыску, сообщают таковые начальнику охранного отделения для разработки и производства обысков, выемок и арестов, каковые меры не могут быть применяемы без ведома начальника охранного отделения.

О должностных лицах, не принадлежащих к составу охранных отделений и оказавших существенные услуги делу розыска, начальник охранного отделения представляет их начальству или Департаменту полиции на предмет их поощрения.

§ 14. Начальники отделений с Департаментом полиции, начальниками районных охранных отделений, жандармских управлений и их помощниками, а равно губернскими и уездными учреждениями и между собою, сносятся непосредственно. Письменные сношения ведутся записками на личных бланках начальника охранного отделения. Представления свои в Департамент полиции начальники охранных отделений адресуют на имя директора Департамента по Особому отделу, что обязательно отмечается и на конвертах.

§ 15. Начальники охранных отделений принимают все зависящие меры к установлению правильных отношений с начальниками управлений, офицерами Корпуса, производящими дознания, а равно с прокурорским надзором и судебными следователями, в видах оказания содействия успеху дознаний и следствий, а также для извлечения из этих производств всех сведений, полезных для розыска.

О всех случаях обнаружения следствием или дознанием секретных сотрудников отделения или приемов его агентурной деятельности и о разногласиях с упомянутыми чинами судебного ведомства и Корпуса жандармов начальники охранных отделений подробно доносят Департаменту полиции.

§ 16. Начальники охранных отделений осведомляют начальников губернских жандармских управлений об обстоятельствах, интересующих начальников означенных управлений по производимым в последних дознаниям.

§ 17. В интересах розыска начальники отделений, кроме данных агентуры и наблюдения, пользуются также и всеми имеющимися в местных жандармских управлениях сведениями и с разрешения начальников сих управлений могут обозревать дела, производящиеся в порядке 1035 ст. Уст. Угол[овного] суд[опроизводства] и в порядке Положения об охране, а равно и по негласному розыску. Все сведения, дающие основания к принятию мер негласного розыска в местах нахождения охранного отделения, должны быть немедленно направляемы начальниками управлений к начальнику охранного отделения без принятия мер предварительного исследования.

§ 18. Начальники отделений по делам их должности с разрешения генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников имеют непосредственные с ними сношения и докладывают им лично все то, что необходимо знать высшим представителям административной власти в целях охранения государственного порядка и общественной безопасности в крае.

§ 19. Агентурные сведения, имеющие значение в общественной жизни или требующие принятия мер вне сферы деятельности охранного отделения, должны быть сообщаемы в Департамент полиции и соответствующим начальникам районных охранных отделений непосредственно местными розыскными органами, с добавлением в телеграммах, присылаемых в Департамент полиции, слов: «Району сообщено». О том же начальники охранных отделений словесно докладывают губернаторам и градоначальникам.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » ... »»