Секретные поручения 2. Том 2 Корецкий Данил
«Вот чудак-человек», – подумала Таня. Ей было неприятно. Чего он испугался, Курбатов этот? А ведь он ее заметил, она не сомневалась. Мог бы выйти на пару минут, корона бы не упала – видел же, что мужики не в себе, вот-вот кулаками начнут махать… Еще неприятнее было то, что на заднем сиденье сидела какая-то девушка – молодая и красивая.
Она вернулась в машину, положила руки на баранку. Пальцы дрожали – наступила реакция. Если судить здраво, она еще очень счастливо отделалась: пешеходы целы, на ней ни царапины, водитель «жигуля», судя по всему, тоже вполне здоров. По крайней мере пока. Но на душе было гадостно. Наверное потому, что вдруг дошло: ее краткий роман с Курбатовым закончился. Точно так же, как закончился ее роман с Коленькой Вышинцом. Она даже не сомневалась в этом. Почему она так решила, Таня и сама не понимала, но обманывать себя не умела. Было и прошло. Ну и хрен с ними.
Где-то в недрах сумочки слабо затренькал телефон. Таня вытряхнула содержимое сумки на пассажирское сиденье, обнаружила среди прочего хлама поломанную сигарету, включила прикуриватель, вспомнила, что он не работает, взяла в бардачке зажигалку, прикурила, а потом уже подняла трубку.
– Это Семен, – сказала трубка. – Мальчук. Я только что с твоим следаком простился.
– А-а, ну и как?
– Нормально. За ним хвост.
– Хвост?..
– Сынишка какой-то в зеленой куртке. Мои хлопцы заметили. Они попусту мести не станут. Ты ему намекни, если считаешь нужным.
– Хорошо.
В окно постучали.
– Татьяна Леонардовна?
Она открыла стекло, за которым склонилось молодое лицо в гаишной ушанке. Лицо было знакомым: полгода назад оно проходило свидетелем по уголовному делу, могло стать обвиняемым, но за отсутствием достаточных доказательств так и осталось свидетелем. Степень достаточности доказательств оценивала Таня Лопатко, с тех пор гаишник постоянно оказывал ей услуги по своей линии.
– С вами все в порядке? Вы целы?
– Все в порядке, – сказала Таня. – Протокол писать будете?
– Тут есть на кого писать. Уезжайте. Счастливого пути.
Он вздрогнул, когда из кармана раздались бравурные аккорды «Марша тореадоров». Телефон он приобрел совсем недавно, привыкнуть не успел. В любом случае мелодию надо будет сменить.
– Да, слушаю.
– Это Таня. Ты где сейчас?
– На Станиславского.
– Слушай сюда. И не перебивай.
Денис выслушал. Потом спрятал трубку в карман и, не оборачиваясь, продолжил путь. Посмотрел на часы: без пяти три. Это хорошо. Он перешел улицу и свернул налево около книжного магазина, скользнув взглядом по огромной стеклянной витрине – там отражался пешеходный переход за его спиной, и где-то в задних рядах мелькнуло темно-зеленое пятно. Денис поднялся по узкому горбатому переулку. В конце переулка стоял особняк с вывеской «Сбербанк России», там вот-вот должен закончиться обед. На крыльце особняка и на тротуаре стояла толпа человек в десять-пятнадцать, ожидающая, когда откроют двери. Денис пошел через толпу, но у ступенек крыльца остановился и присел на корточки, чтобы поправить шнурки ботинок. Он оглянулся. Человек в зеленой куртке суетливым шагом передвигался по другой стороне улицы. Маневр Дениса он не заметил и, полагая, что Денис свернул направо за особняком, тоже повернул направо, перебежав улицу.
Тем временем дверь сбербанка открылась, толпа устремилась внутрь. Денис встал с корточек и прошел вперед. На углу он остановился и подождал. Не обнаружив его за поворотом, человек в зеленой куртке уже бежал обратно, даже забыв, что ему следует снова перейти на другую сторону.
– Здравствуй, Николай, – сказал ему Денис, когда они встретились. – Вы с Курбатовым совсем офигели! Для таких дел «наружка» есть…
Коленька Вышинец посмотрел на него во все глаза, побледнел и выдавил:
– Я?.. А-а… Здравствуйте. Я тут шел мимо… А что вы…
– Я ничего. Стою. А ты куда направляешься?
– Да вот, по делам…
– Ясно, – сказал Денис. – Ну пока.
– А-а… До свиданья.
Коленька сделал несколько шагов и в нерешительности остановился.
– Ничего-ничего, – успокоил его Денис. – Иди. Опоздаешь.
Тот посмотрел на него, хмыкнул и ушел.
Два следующих дня Денис проторчал в областном Дворце шахмат и шашек, где, по словам Мальчука, арендовал офис один из офицеров десантно-штурмового батальона ВДВ, дислоцировавшегося под Кабулом во время афганской войны. Офицера звали Боря. Этот Боря стал владельцем компании, продвигающей американские автоматы по изготовлению воздушной кукурузы, он много ездит по Европе и Штатам, еще больше отдыхает в Турции и в офисе появляется крайне редко.
Денису в конце концов удалось переговорить с управляющим, который сказал, что в городе Бориса нет, но обещал выхлопотать аудиенцию. Аудиенция была назначена в Адлере (хорошо что не в Стамбуле), в кафе на окраине города, которое Денис искал полдня и которое, ко всему прочему, оказалось закрыто на ремонт. В назначенный час Боря не появился. Денис дозвонился до управляющего, тот сказал, что встреча переносится на завтра. Денис переночевал в гостинице аэропорта, а назавтра повторилась та же история. Борис не пришел. Управляющий перестал отвечать на звонки. Пора возвращаться в Тиходонск. Поезд уходил поздно вечером, и весь оставшийся день Денис провел бродя по городу.
Его не оставляло чувство, что кто-то следит за ним, оценивая каждый его шаг. Или, что скорее всего, просто наслаждается его растерянностью. Он украдкой рассматривал толпу в отражениях витрин, повторял старый финт со шнурками и резко менял курс – все надеялся поймать «хвост». Но прохожий в темно-зеленой куртке, едва успев вызвать его подозрения, исчезал из поля зрения, равно как и дама в песцах, и угловатый подросток в черной джинсе. «Хвоста» не было. Во всяком случае, обнаружить его Денису не удалось.
Танина сигарета торчала в пальцах, как ствол ручки-пистолета. Нацелен он был на Коленьку Вышинца и Курбатова, которые сидели в другом конце зала.
– Смотрел «Американскую красотку»? Помнишь тех двух педерастов? Ну, которые соседи? Вот. Вылитые два педераста. Обрати внимание.
Денис обратил. Курбатов почти не ел. Он сидел, положив руку на спинку стула, на котором сидел Вышинец. Курбатов что-то вещал, лениво помахивая пустой вилкой. Вышинец, сгорбившись над тарелкой, поглощал обед и согласно кивал.
– Он этого младенца прибрал к рукам, – сказала Таня.
По ее словам, первый звоночек прозвонил, когда на летучке выступил с речью Рахманов. Основные тезисы: закаляйся как сталь, работай как Вышинец! Оказалось, что за последнюю декаду Коленька скинул шесть дел. Очистил трюмы. «И блестяще очистил!» – гремел Рахманов. «За это надо выпить, – намекнула вечером Таня. – Коленька гордо сказал: „Не пью“. Он и в самом деле бросил пить, представляешь? Ладно».
В половине второго ночи – дзынь! Коленька. Трезвый и злой, как Каменный гость. Попытался изнасиловать ее прямо в прихожей. Представляешь? Со сна она даже не поняла сразу что к чему, врезала по почкам, снизу в челюсть и выбросила на лестницу. Потом стало жалко его, дурня, но было поздно.
Весь следующий день Коленька отсиживался в кабинете у Курбатова. К себе никого не пускали. В последнее время они не-разлей-вода. В столовке вместе, после работы уходят вместе, шушукаются о чем-то. Может, Курбатов в обмен на известного рода услуги дела за Коленьку расследует?
– С трудом верится, – сказал Денис.
– А ты помнишь, чтобы Курбатов хоть с какой-нибудь бабой на людях показывался? – коварно улыбаясь, спросила Лопатко.
Денис не помнил.
– А ты помнишь, чтобы Вышинец хоть до чего-то своим умом дошел? – Крашенные модной помадой губы изогнулись в другую улыбку – более издевательскую, но не менее коварную.
Третий звонок прозвенел, когда у Тани отобрали дело об убийстве замначальника городской пожарной охраны Богдановича. Труп на обочине Южного шоссе, рядом с кольцевой: огнестрельное ранение груди, многочисленные ушибы. Таня дежурила той ночью. Протокол осмотра, допросы двух свидетелей, обнаруживших тело, заключение судмедэксперта, заключение криминалистов, баллистов, постановления о назначении еще шести экспертиз – в общем, вся работа начального этапа расследования выполнена.
На следующий день Рахманов вызвал Таню к себе и без долгих предисловий объявил:
– Дело решено передать более, скажем так, беспристрастному следователю. Богданович – не бомж и не слеподырь какой-нибудь. Дело на особом контроле. Ковыряться некогда. Возражения есть?
– Есть, – сказала Таня. Она выезжала на место, закрепила улики и проработала еще два дня, а теперь все надо было отдавать чужому дяде. А зачем, спрашивается, она всю ночь и два дня корячилась?
– В письменной форме. А покамест – дело и вещдоки на стол.
Рахманов явно отыгрывался за прошлое. Но лезть на рожон она не стала, Богданович ей сто лет не сдался, а работы и без того было невпроворот.
– И кому, ты думаешь, отдали дело?
Денис вопросительно посмотрел на столик в другом конце зала.
– Ага, – сказала Таня.
– Но ведь это смешно, – сказал Денис.
– Мне не смешно. Коленька с той самой минуты раздулся так, что здороваться перестал.
– Накатай телегу Победенному.
– Поздно. Дело закончено. Точнее, направлено на присоединение. Коленька в пять дней уложился. Прицепил Богдановича вагоном к какому-то раздолбаю, за которым и так пять трупов. И все дела! Рахманов чуть не кончил от радости.
– Ты в самом деле беспокоишься, что между ними что-то противоестественное? – спросил Денис, внимательно посмотрев на Таню. – Я имею в виду Вышинца и Курбатова.
Лицо Тани неожиданно залилось густой краской.
– Ну… Не особо. Мне-то какое дело?.. Вышинца я давно послала подальше, а Курбатов… мне вообще по барабану…
– Мне тоже кажется, что все это ерунда, – сказал Денис, не обратив внимания, как Таня споткнулась на последней фразе. – Курбатов никогда ничего не делает просто так. У него всему есть причина. И Коленьку он опекает тоже с какой-то далеко идущей целью. А цель у него, как правило, – сделать кому-то гадость.
– Мне он уже сделал, – сказала Таня. – Так что теперь твоя очередь.
Вышинец и в самом деле очень изменился: с коллегами разговаривал важно, с расстановкой, очень тщательно подбирая слова, даже костюм себе новый купил в хорошем магазине. И ходить стал по-другому: неспешно, со значением.
В общем, как понял Денис, за какую-то неделю из ничего не умеющего, закомплексованного бедолаги-новичка он превратился в человека, обремененного сознанием собственной значимости. И все это благодаря Курбатову. Что ни говори, а тот умел работать с людьми.
С Денисом и тот и другой вели себя подчеркнуто вежливо, словно что-то знали о нем такое, чего Денис и сам про себя не знал. В первый же вечер Коленька зашел к нему в кабинет.
– Чернила в принтере закончились, – объявил он с порога. – У тебя не будет запасного картриджа?
– Нет, – сказал Денис. – Как ни странно, но у меня нет даже своего принтера.
Коленька сделал удивленное лицо.
– А как же ты без принтера? К секретарю с дискеткой бегаешь, что ли?
– Бегаю.
– Надо будет сказать Рахманову, чтоб поставили тебе принтер. Что же ты молчал до сих пор?.. – Коленька по-хозяйски огляделся в кабинете. – Да и компьютер у тебя дохленький, как я вижу… Второй пентиум, что ли?
– Первый, – сказал Денис.
Коленька присвистнул. Он прошелся взад-вперед, потом развернулся перед столом, и в руке у него оказалась маленькая плоская бутылка французского коньяку.
– По маленькой?
Чувствовалась школа Курбатова. Только сам по себе коньяк ничего не решает. Важно не выпить коньяку, а с кем выпить коньяку. Одно дело пить с Курбатовым, другое – с Вышинцом. Сам Коленька этого не понимал.
Денис поднял брови.
– Рабочее время еще не закончилось.
– Ну-ну, я же знаю, что раньше ты не отказывался, – перебил Коленька. – Это пусть всякие Дерзоны и Лопатки придерживаются инструкций, а если мы даем результаты, то можем позволить себе иногда… Где у тебя посуда?
Денис уселся поудобнее и молча смотрел на Вышинца. Ему было любопытно: для чего же он все-таки зашел? Явно не для того, чтобы покрасоваться в новом костюме и выпить коньяку… Коленька перехватил его взгляд, смутился, еще раз пробормотал: «Так, это… А?» – а потом пожал плечами и спрятал бутылку в карман.
– Я понимаю, – он через силу улыбнулся, – бывает нелегко. У самого были проблемы с этим… Ладно, чего там, все мы не без греха. Мне говорили, ты крепко выпивал раньше?.. Можешь не отвечать, я и так знаю. И не осуждаю, поверь.
Денис едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Откуда же тебе это известно?
– От людей, – с готовностью ответил Коленька. – Активно общаюсь. А разные люди говорят разное, ты знаешь… Иногда даже не спрашиваешь их о каком-то конкретном человеке, неудобно, и все такое, а потом – раз! – и ты знаешь о нем все, будто личное дело прочитал… Всякие любопытные истории, иногда даже не верится…
– И что это за истории? – заинтересовался Денис.
Коленька облизнул губы.
– Ну, я слышал об одном следователе, который вел дело по партии конфиската, а потом ни с того ни с сего вдруг разбогател и купил себе новенький автомобиль…
– Не такой уж и новенький, – сказал Денис. – Кое у кого бывают и поновее, и двигатели помощнее, и салоны попросторнее.
– Может быть, – важно согласился Коленька. – А вот у другого следователя по криминальному делу проходит пистолет. Пистолет как пистолет, вот только отпечатки на нем необычные, прямо скажем…
– И кто же там отпечатался? – спросил Денис. – Черт рогатый? Или Мишка Пантелеев?
– Сам следователь и отпечатался, – улыбнулся Коленька, глядя в глаза Денису. – Вот уже три месяца сам себя раскрыть не может, представляешь?..
– Бред какой-то, – поморщился Денис. – Никогда не собирай информацию в сумасшедшем доме.
Когда Коленька ушел, Денис первым делом проветрил кабинет, включил кофейник, заварил себе чашку крепкого кофе. Пальцы дрожали, а сердце стучало где-то в районе левого уха. Сколько раз он обливался холодным потом при одной мысли, что правда о деле Курлова всплывет наружу. Ну так вот: теперь эта мысль стала реальностью. Старший следователь Курбатов знает или догадывается об истинном положении дел. И пытается его шантажировать через этого идиота Вышинца.
Денис выкурил сигарету и заварил еще кофе. Прислушался к себе: пульс успокоился и отсчитывал теперь ровно и мерно, как бабушкины часы с кукушкой. Или как «Константин Вашерон».
Ничего страшного не произошло. Курбатов явно не в курсе, что отпечаток на пистолете уже другой и карточка отпечатка тоже новая. Он просто не в курсе.
Наверное, ждет, что Денис сейчас начнет суетиться и приползет к нему, испрашивая высочайших милостей. В обмен, конечно, на… Как это Танька сказала – «определенного рода услуги»? Денису стало смешно. Нет, конечно, Курбатову нужно совсем другое. Скорее всего деньги – не зря ведь Коленька намекал на конфискатный товар… А еще скорее – возможности Конторы…
По дороге с работы он завернул в гастроном, долго стоял перед винным прилавком, перебирая глазами этикетки на бутылках. Купить хорошего вина, зайти к Вере, посидеть у нее часик-другой, или даже остаться на всю ночь – эх, звучит заманчиво. Как-никак целую неделю не виделись. Он попытался представить, чем она сейчас занимается. Сидит перед телевизором? Вряд ли, это не похоже на нее. Под торшером с книгой в руках? Тоже как-то не вырисовывается. Веру можно представить за столиком в «Кубрике» или «Папе Джо», на танцевальном подиуме… Где еще? В постели. Да. Это Денис представил очень хорошо. В постели. Только с кем?
Он поставил в корзину бутылку «Шабли», которую вертел в руках, расплатился и вышел на улицу. Рядом с остановкой был таксофон. Денис вставил карточку в автомат и набрал первые цифры ее номера. Его рука замерла в воздухе, потом нажала на рычаг. Он набрал номер Белова.
– Это Холмс. У меня есть новости.
Он в двух словах рассказал о Коленьке Вышинце и его любопытных историях.
– Что-то нечисто с этим стволом? – насторожился Белов.
– Там полный порядок. Но они об этом не знают. Курбатов думает, что я на крючке. И он явно чего-то хочет. Если не от меня, так от Конторы.
– Даже так?
– Он по мелочи не играет. Слишком любит себя.
Белов помолчал.
– Ладно, проверим, что он за игрок. Пока ничего не предпринимай, в переговоры не вступай. Я сам тебя найду.
Белов перезвонил через два дня. «Ничего не бойся. Твой Курбатов сам по уши в дерьме. Если начнет давить, спроси у него, как он вылетел из Воронежской облпрокуратуры. Этого будет достаточно», – сказал он и положил трубку.
Глава четырнадцатая
Взрывчатка и ножи
На Чегете ярко светило солнце, так что даже легкий морозец не чувствовался. Многие раздевались до пояса, фотографировались на фоне величественного Эльбруса, загорали на снегу – ультрафиолета тут было в избытке: вон у старожилов обгоревшие щеки и носы…
– Ну что, пошли? – сказала Вера и слегка подтолкнула его в спину.
– Вон тот, в синей куртке, – позвоночник сломал. Видишь? Барахтается, подняться не может.
– Перестань, Денис. Все у тебя получится. Посмотри, он уже поднялся.
– Как-то неуверенно стоит.
– Он тоже новичок, как ты. Таких здесь много. На этом спуске только новички, так что стесняться некого.
– Я шучу.
– Давай, вперед. Хватит болтать.
Сказано – сделано. Денис в последний раз глянул на спуск, еще недавно пологий, а сейчас круто уходящий вниз, белым языком лижущий заросшую промежность горного склона и пролизавший в редколесье широкую просеку, лавиной срывающийся вниз до самого Тырныауза…
Громко выдохнул, оттолкнулся и поехал.
Точнее – полетел. Спустя мгновение ветер уплотнился до твердого состояния, наполнил его легкие и рвал куртку, а закованные в пластиковые ботинки ноги странно завибрировали, стремительно набирая амплитуду. Некстати вспомнился Ремарк и трупы солдат, выброшенные взрывной волной из своих сапог. Пытавшихся бежать из ИК-10 зэков, которых начкар расстрелял с пятнадцати метров, тоже выбило из ботинок, без всякого Ремарка. Окружающий мир стал похож на электричку, проносящуюся на полной скорости перед глазами.
Денис открыл рот, расставил руки и приготовился к самому худшему.
– На левую дави!
Сбоку, чуть впереди, нарисовалась фигурка Веры в красном комбинезоне. Она единственная была различима и узнаваема среди этого белого хаоса. Она улыбалась ему, словно сидела за столиком в кафе. И постоянно оглядывалась, рискуя сломать себе шею.
– Ну что смотришь? – крикнула она. – Дави! Спуск кончается!
А, ну да. Денис перенес вес тела на левую ногу, и его резко занесло вправо – он едва не врезался в ограду из оранжевой сетки. Рефлексы сработали, он качнулся в другую сторону, и тут же оказался у противоположной сетки. Стоп, опять лево…
Денис едва не упал, поднял фонтан снега, и вдруг лихо развернулся – даже не успев понять, как у него получилось. Внизу кричала Вера и махала ему рукой.
Последние метров пятьдесят он ехал гораздо спокойнее, гася скорость галсами.
– Для первого раза неплохо, – сказала она, встретив его у подъемника.
Денис хотел отшутиться, но не успел ничего придумать – слишком был возбужден. Вместо серых будней, которые всегда были у него в выходные: прачечная, закупка продуктов, накопившиеся газеты, – яркое солнце, искрящийся снег, разноцветные лыжные костюмы, смеющиеся загорелые лица, величественные и могучие горы… Фэнтэстик! Лыжный курорт, праздник жизни, ее цветная радуга! Он никогда не думал, что можно так отдыхать: спонтанно, не собираясь целый год в отпуск, – решили, и вперед!
Это предложила Вера – смотаться на выходные в Приэльбрусье, развеяться и покататься на лыжах. «А чего, машина есть, мы сами себе хозяева, а тут всего пятьсот километов! Какие проблемы?»
«Никаких проблем, крошка!» – залихватски согласился он, как будто привык устраивать себе красивые уик-энды и был мастером по горным лыжам.
На самом деле, на лыжи ему было наплевать. Если бы Вера позвала его лезть в жерло вулкана и измерять температуру лавы, он бы тоже немедленно согласился. Но не ради вулкана и лавы, а ради тех моментов, когда они остаются наедине. Вот и сейчас он бы с удовольствием завершил катание и отправился в средний по комфортабельности номер гостиницы «Терскол», из окна которого открывался шикарный вид на величественный Кавказский хребет. Впрочем, он редко смотрел в окно, гораздо больше его интересовал вид раскинутого Вериного тела.
К подъемнику выстроилась длинная шумная очередь. Очередь сама по себе явление не самое приятное, а уж когда она обута в лыжи – и тем паче. Подъемник был платный. Нужно было проходить через турникет, вставляя пластиковую карточку. Но здесь, как правильно заметила Вера, был «склон новичков» – не у всех получалось проделать это с первого раза, кто-то падал, образовывались заторы, а очередь уплотнялась, разбухала вширь. Денис и Вера хотели ехать один за другим, для этого им надо было держаться рядом, но после того как Денис упал, поскользнувшись на обледеневшей площадке, их сразу разнесло в разные стороны.
Она уже сидела в кресле, раскачивающемся на изогнутой металлической лапе, оглядываясь, искала его глазами в толпе – а Дениса отделяли от турникета еще три или четыре человека. Он махнул ей: «Не беспокойся!», достал из кармана карточку и стал внимательно приглядываться к другим лыжникам, к их манипуляциям с турникетом, чтобы преодолеть это препятствие быстро и четко.
Пока Денис соображал, перед ним, недовольно ворча, проскользнули еще несколько человек. И когда он в конце концов все-таки решился взять препятствие, то опять замешкался – красное креслице уже подошло к белой черте, хорошо что стоявший рядом мужчина в комбинезоне цвета хаки придержал рукой, пробурчал:
– Чего ворон ловишь? Быстро садись!
Денис подскочил, красное креслице, как отпущенная тетива, с силой ударило его под задницу, и вот он уже едет, раскачиваясь, словно маятник. Торопливо бросил: «Спасибо!» – и вовремя успел перехватить свою лыжную палку, которая едва не свалилась вниз. Деревянная платформа закончилась, внизу потянулся заснеженный склон.
Но какой-то тревожный звоночек успел прозвонить в голове: знакомое лицо? – и Денис обернулся еще раз. Широкая спина в защитного цвета костюме, уверенно разрезая бурлящую толпу, удалялась прочь от турникета. Чего ж он не едет? Передумал? Странно…
Оглядываясь и размышляя, он не закрыл страховочный поручень, а когда протянул руку, то одна лыжа выскользнула и воткнулась в снег. Было еще невысоко – метра два, два с половиной, и медлить было нельзя. Бросил в сторону палки, чтобы не напороться на них при прыжке, швырнул туда же вторую лыжу, перевернулся, сполз с сиденья и, придерживаясь руками за поручни, повис. Сзади залаял мегафон – это оператор подъемника давал ему какие-то инструкции, а может, просто ругался. Денис отпустил руки и мягко спрыгнул. Утопая по колено в снегу, он собрал свои палки и лыжи, проковылял десяток метров обратно и взобрался на деревянный помост.
Народ, толпившийся у турникета, осуждающе смотрел на него, ибо он забирал у очередников еще одно место, а черноусый оператор, выскочив из своей кабины, продолжал орать в мегафон. Это был местный житель, балкарец Магомет, по вечерам он приходил в «Терскол» на танцы и пользовался успехом у туристок.
– Убери свое гавкало сперва, потом говори, – посоветовал ему Денис. Но его тоже не услышали.
Магомед поставил мегафон на мокрые поцарапанные доски, сложил руки на груди и наблюдал за Денисом.
– Ну лыжа упала, Магомед! Что мне было делать? – сказал он, подойдя поближе.
– А если б ты ногу сломал? Кто отвечать будет?! – Черноусый отвернулся и полез в свою кабинку. Но потом обернулся:
– Штраф тебе: пять человек пропускаешь!
– Прям-таки пять! А почему не десять? Что это за штрафы такие? – возмутился Денис.
Он пропустил молодую пару и сел на следующее свободное сиденье. На этот раз обошлось без приключений. Он опустил поручень, зажал ногами снаряжение, устроился поудобнее и закурил.
А потом вялый и пологий склон под ногами вдруг закончился, гудящий трос вынес кресло на открытое пространство над ущельем – дно терялось далеко внизу, размытое расстоянием и сухой снежной пылью. Дух захватило. Солнце, горы и тишина… Все-таки есть в красивой жизни свои приятные стороны, подумал Денис. Кабаки дурацкие, снегоходы там всякие, горные лыжи – это все ладно, леший с ними. Зато там есть красивые девушки, как Вера, и есть такие мгновения, как это…
И тут звоночек прозвонил второй раз. Денис понял, что на него смотрят. И смотрят не просто так, смотрят нехорошо!
В десятке метров левее тянулся встречный трос, который доставлял с вершины тех, кто не решился на спуск, а также тех, кто приехал просто полюбоваться красотами природы. Встречные сиденья были, по большей части, пусты, а смотрела на него приближающаяся девушка, одетая не «по-лыжному» и не «по-курортному»: серо и неброско, как одевается обслуга местных гостиниц. Да и лыж на ней никаких не было. Девушка сидела очень прямо, напряженно. Она смотрела на Дениса и почему-то держала перед собой на весу вытянутую левую руку, словно хотела показать ему что-то. Когда она приблизилась, Денис увидел торчащий вверх средний палец.
И он узнал ее. Суханова. Подрывница. Крашеная стерва, которая уже пыталась прикончить его в прачечной «Эстер-Люкс», которая проходит по делу об убийстве прокурора Степанцова и которая неведомо каким образом сбежала из СИЗО. Теперь она не была накрашена и вообще выглядела неважно: худое изможденное лицо, глубокие тени под глазами.
Но она торжествующе улыбалась.
Суша чмокнула свой средний палец, и изобразила что-то вроде шелобана, который отпускают проигравшемуся в «дурака». Или она послала ему воздушный поцелуй? Скорей всего… Главарь мафии обязательно целует приговоренного к смерти. Денис смотрел на другую ее руку, правую. В этой руке она держала пластиковую коробочку с тонкой погнутой антенной. Пульт от радиоуправляемой игрушки. Все сразу встало на свои места. И вспомнилось лицо мужика в хаки, который помогал ему усесться в кресло фуникулера. Это был ее напарник… Гулевич. Гуль. А это могло значить одно: они прицепили к сиденью взрывное устройство!
Сиденья сближались. Суша зубами стянула с правой руки перчатку.
– Зачем?! – отчаянно крикнул Денис. – Это прошлое! Тех людей уже нет в живых!
– Неважно, – сказала Суша. В горной тишине ее слова прозвучали громко, как мегафон Магомеда. – Мы всегда исполняем заказ. Всегда доводим дело до конца!
Тело обмякло. Лыжи и палки полетели вниз. Денис быстро глянул вслед. Метров тридцать, быстрая даже на вид ледяная речка, черные, как зубы старого вампира, валуны… Не прыгнуть…
Кресла разъехались, каждое в своем направлении. Денис, перекрутившись, смотрел назад, а Суша, так же изогнувшись на сто восемьдесят градусов, смотрела на него. Они сцепились взглядами, как влюбленные, переживающие предстоящую разлуку, которая хуже смерти… В таких случаях женщина должна заплакать.
И действительно, ее лицо исказилось, а губы дернулись, когда палец нажал на пластмассовый рычажок…
Где-то впереди раздался короткий и плотный хлопок. Секунду спустя со стороны склона донеслось мощное эхо, вместе с ним – крики, а потом воздух заплясал и заискрился от неведомо откуда взявшейся мельчайшей снежной пыли. Денис увидел, как впереди от троса оторвалось покореженное кресло и, нелепо вращая сломанной «лапой», полетело вниз. Кресло было пустым. То самое кресло, в которое он так неудачно сел в первый раз. Гулевич, видно, прицепил взрывчатку снизу, под сиденье… Крохотный зарядик, грамм пятьдесят. И этого вполне хватило бы. Если бы Дениса не разорвало на куски, то полет в пропасть поставил бы жирную точку в его жизни. Все рассчитано верно. Но вмешался Его Величество Случай…
Денис даже не думал обо всем этом: мысли за долю секунды пронеслись в голове, как спрессованное воспоминание о когда-то просмотренном фильме. Он ждал, вцепившись руками в подлокотники. Ждал, что трос не выдержит, оборвется. Подъемник протянул еще несколько метров и замер. Но трос держался. Там, впереди, продолжали кричать – возможно, кого-то поранило осколками. Денис вспомнил о молодой симпатичной паре, занявшей места перед ним.
«Ах ты сука…» – подумал он и повернулся к Суше.
Суша стояла с ногами в кресле, придерживаясь рукой за «лапу». Быстро глянула в его сторону, потом ловко подтянулась и схватилась за трос. Он увидел на ее руках грубые брезентовые рукавицы. Быстро перебирая руками, Суша стала скользить вниз, потом раскачалась и закинула на трос перекрещенные ноги.
«Уйдет», – понял Денис.
Край пропасти не так уж далеко: метров пятьдесят, – а эта сука, судя по всему, хорошо подготовлена, доберется, спустится по опоре и уйдет в лес. Потом выйдет на трассу, или к парковке, или в условленное место, где ждет ее напарник… Никому не придет в голову ее задерживать. За что? Подъемник стоит как вкопанный, никто ничего не знает, никто ничего не понимает…
С обезьяньей ловкостью подрывница скользила по тросу.
Пистолет, вспомнил Денис. Пистолет вместе с кобурой остался дома, в тайнике, – он не брал оружие на романтические свидания с Верой, и в путешествие тоже не взял. «Калашников», правда, с собой, да не тот. Если бы был его «однофамилец» АК…
Парень на следующем сиденье, оживленно жестикулируя, орал по мобильному: «Рвануло, точно говорю тебе!.. Взрыв! А? Чеченцы, кто ж еще!.. Все встало, вишу, как груша!..»
Мобильник. Правильно. Мобильник в наличии имеется. Денис достал телефон и набрал номер Веры:
– Ты где? Наверху?
– А где ж еще? Стою, тебя жду. Куда пропал? Чего-то все вообще встало…
– Слушай меня внимательно, не перебивай. Подойди к оператору, охраннику, спасателям – кому угодно. У них есть связь, пусть передадут: произошел взрыв. Необходимо срочно задержать девушку в серо-коричневой куртке, которая будет двигаться к автостоянке со стороны леса. Лет двадцать пять, светлые волосы до плеч, рост около ста восьмидесяти. Запомнила?
– Ну… в общем…
– И мужчину в защитном комбинезоне, без головного убора, примерно ее возраста и роста. Возможно, они будут вместе. Это террористы! Ты меня поняла?
– Да… А потом что мне делать?
– Спускайся вниз, как будет возможность. И жди меня внутри здания, в кафе. Больше никуда не ходи, слышишь?
– С тобой точно все в порядке?
– Да. Делай как я сказал.
Он выключил телефон.
Суша успела добраться до следующего пустого кресла. Не остановившись для передышки и больше уже не оглядываясь, она обогнула изогнутую стальную лапу и поползла дальше.
Денис смотрел ей вслед, внутри все кипело. Если бы у него было оружие, он бы застрелил эту суку, сшиб бы ее на дно ущелья, в ледяную воду, и зубы старого вурдалака разжевали бы жилистое и ядовитое девичье тело. Даже если бы он не попал, то, по крайней мере, выпустил бы пар и считал, что сделал все, что от него зависит. Сейчас же он не сделал ровным счетом ничего! Так не годится. Он следователь прокуратуры и офицер госбезопасности в одном лице, если он не задержит опасную террористку, то кто?
Он натянул лыжные перчатки, с сожалением посмотрел на новенький лыжный комбез, встал в раскачивающемся кресле, подтянулся на стальной лапе и вцепился в маслянистый металлический жгут.
…Минут через пять от перчаток остались лохмотья, высокотехнологичные лыжные брюки превратились в грязную рвань, а в икрах торчали металлические занозы. Парень в следующем кресле, который продолжал трезвонить знакомым по мобильнику, обнаружив над собой ползущего по тросу Дениса, едва не выронил телефон.
– Ты кто? Куда?! – заорал он и тут же продублировал в телефон:
– Тут вот один по тросу лезет, может как раз из этих… Да нет, вроде русский… А там, черт их разберет!
Денис, не реагируя, перемахнул через его «лапу» и пополз дальше. Суша перемещалась медленнее, но у нее была солидная фора и прочные перчатки.
Вдруг Денис почувствовал, как дернулся под руками трос. Он заторопился, засуетился и едва не сорвался, тогда трос дернулся второй раз, уже сильнее, – и вдруг энергично заструился вверх. А Сушу понесло вниз. Ожившая дорога разъединяла их бесповоротно. Он сделал все что мог. Руки устали, и Денис прицелился к ближайшему креслу. В нем сидел полный дядечка в синем «адидасе», он смотрел на Дениса с растерянным и туповатым видом и держал между колен лыжи, как копья, нацеленные в солнечное голубое небо. Поработав руками еще немного, Денис дополз до озадаченного лыжника, обхватил ногами «лапу» и спустился на его кресло.
– Ты куда?! Не видишь – занято!
– Спокойно, милиция! – почему-то сказал Денис. Наверное потому, что так понятнее.
– Так что, можно мне на голову садиться?! – возмущался дядечка. – Подожди свободного кресла и тогда прыгай!
– Заткнись, сука! – прикрикнул Денис. Это было последствие перенесенного стресса. Но дядечка такой язык понял, замолчал и даже подвинулся, так что Денис смог поставить одну ногу на сиденье, а вторую на поручень.
Держась за «лапу», он смотрел на уменьшающуюся серую фигурку. Она приближалась к краю ущелья, к решетчатой опоре с ведущей вниз лестницей. И к колесам, закусывающим трос, на котором она висела. Суше предстояло пройти испытание, которое в сказках часто держат добры молодцы и красны девицы.
«Опора, опора, спусти меня по лестничке, дай убежать от злых ворогов!»
«Спущу, спущу, красна-девица, только вначале ты от моих колесиков увернись…»
Ей бы, конечно, успеть запрыгнуть в пустое кресло до того, как трос втянется под черные, густо смазанные маслом колеса, только кресла-то как раз поблизости и нету… Нетути, красна-девица! Надо было в своем креслице сидеть, в уютной квартирке, да не людей взрывать, а борщи варить, котлеты жарить, да стройные ноги не на масляный канат, а на мужские плечи закидывать! А сейчас как ты справишься с испытанием?
«Должна справиться, сука! – думал Денис. – Чтоб ей провалиться… Такие всегда выкручиваются».
И она справилась. Почти… Раскачалась, захлестнула ногами канат за первой парой колес, осталось убрать руки, повиснуть вниз головой и ухватиться за плавно проплывающую мимо опору, а там уже и лестница спасительная – вот она, рукой подать… Но СИЗО силы из нее высосало, реакция не та стала, и мышцы стальные ослабли, надо было восстановить силушку-то вначале, тогда бы не опоздала…
А опоздала всего на какую-то долю секунды. Это и не считается за опоздание, кому хочешь доказать можно! Только не железным колесам. Пальцы правой руки въехали под первое колесо, и от них ничего не осталось, только рваные ошметки! И трос дальше пошел не только маслом смазанный, но и красным напитавшийся…
Суша пронзительно взвизгнула, инстинктивно отдернула уцелевшую руку, ноги разжались, и полетела красна-девица, брызгая красным во все стороны, беспорядочно махая руками и ногами, полетела вниз. Закричали сразу несколько женщин, на виду у которых она сорвалась, и ее крик потонул в общей разноголосице. Тело врезалось в голый край каменного склона, отлетело, перевернулось и рухнуло вниз, в холодную горную речку, на зубы старого вурдалака.
Читать бесплатно другие книги:
