Семь колодцев Стародубцев Дмитрий

42

Что хотят женщины? Какие мужчины им нужны? Кого они ищут, не уставая размещать объявления о брачных знакомствах? Это я и попытался однажды выяснить, купив в киоске несколько раскрученных бульварных изданий.

Женщинам, желающим познакомиться с «одиноким порядочным мужчиной славянской внешности» обычно от двадцати пяти до пятидесяти лет. Чаще плюс-минус сорок. Скорее всего, они дурнушки, страдающие всевозможными комплексами, иначе вряд ли можно объяснить их неспособность найти «свою вторую половинку», так сказать, естественным способом. Хотя, может быть, дело не в этом. Одна-две работы, забот по горло, знакомиться негде и некогда, а если и попадаются мужики, то одни проходимцы, всякие безответственные сожители: профессиональные обманщики, коллекционеры сексуальных приключений, альфонсы, женатики и ленивые интеллигенты, патологические тунеядцы, беззаботные гуляки, спившиеся дегенераты, — а ведь хочется для «создания крепкой семьи» «энергичного и спортивного», «доброго и достойного», «спокойного и доброжелательного», «с головой и руками»(?), «без мужских проблем», «С Большой Буквы» «помощника и друга по жизни». Чтобы быть «как за каменной стеной», чтобы «жить было легко и интересно» и обязательно, чтобы ОН был «состоявшимся», «желательно автолюбителем», «без вредных привычек и материальных проблем», «готовый оценить встречную верность, надежность, любовь и заботу».

Нередко ситуация женщины, поместившей брачное объявление, усугублена наличием одного-двух «очаровательных послушных детишек», оставшихся после неудачного брака, не говоря уже о «материальных трудностях» и «жилищной стесненности». Но все эти «маленькие» неудобства с лихвой компенсируются ослепительной мощью личных качеств, поскольку ОНА «привлекательная шатенка» (блондинка, брюнетка), с «красивыми голубыми глазами» (зелеными, карими), «очаровательной улыбкой» (обворожительной, загадочной), «симпатичная и стройная» («но пышнотелая»), «яркая и чувственная», «ухоженная и загорелая» и еще «веселая, ласковая, нежная, добрая, моложавая». Часто «умная и обаятельная», иногда «с высшим образованием, православная» и с «удачным гороскопом», а еще «общительная, со спокойным характером», «аккуратная и хозяйственная», «любящая детей и домашний уют», эта женщина просто «настоящая жемчужинка», которую ты искал всю жизнь и вот только теперь нашел, случайно прочитав несколько строчек внизу страницы.

Тысячи, возможно, миллионы неустроенных женщин, которые, несмотря на все разочарования жизни, не теряют надежды, ищут, ищут, ищут…

Нет, я не думал о себе, просматривая купленные газеты. Вряд ли я достоин составить счастье особе, обладающей столькими добродетелями. Мои амбиции были значительно скромнее. Мне хватило бы для полного счастья какой-нибудь маленькой капризной шлюшки, ленивой сластены и беспечной эгоистки со скверными привычками и заносчивым характером. Нет, я решил устроить судьбу своего старого школьного приятеля Вовочки, благо он, став жертвой моей блестящей аферы, бросил пить, перестал общаться с бывшими собутыльниками — отпетыми негодяями, устроился к родственнику на работу и вдруг после нескольких месяцев абсолютной трезвости, спокойствия и относительного достатка возмечтал обзавестись настоящей семьей.

Отлично! Все идет по плану.

— Что ж, я тебе помогу! — сказал я ему однажды.

— Правда?! — обрадовался он, криво улыбаясь. — Это здорово! Я в самом деле с удовольствием завел бы себе женщину. Мог бы и жениться. Но без тебя у меня вряд ли получится. Я и просить не смел о помощи. Ты и так столько для меня сделал!

С тех пор как Вовочка бросил пить, я не мог отделаться от странного ощущения, что передо мной не взрослый человек, а ребенок, каким-то непостижимым образом попавший в чужое, уже немолодое тело. До этого я много лет не видел его нормальным, трезвым, он всегда был с бодуна, а все глупости пьяного человека: пута-ность мысли, непредсказуемость и чудаковатость поступков — воспринимаются довольно привычно, как соответствующие состоянию, в котором человек находится. Но теперь он был в порядке — осмысленный взгляд, розовые щеки, безмятежный, размеренный, сдержанный — однако, на удивление, дегенерат в нем не только остался, но и стал намного приметнее, особенно тогда, когда он открывал рот, из которого неслись прежние нечленораздельные звуки. Это выглядело смешно и страшно: взрослый серьезный дядя с образом мыслей и наивностью четырнадцатилетнего пацана-прогульщика из неблагополучной семьи. Вот что значит не просыхать пятнадцать лет кряду и при этом общаться с самыми грязными ублюдками.

— Да брось, что я для тебя сделал? Я всего лишь развлекался, — ответил я Вовочке.

— Неправда! Ты навсегда избавил меня от ужасной зависимости. Я только теперь начал жить. Я увидел мир, и он, бля буду! прекрасен! Ты открыл мне глаза!

— Да уж. Как Вию! — Я сикось-накось усмехнулся. — Ладно. Без меня ты действительно ни при каких раскладах не справишься. Задача очень сложная… — Я критически оглядел своего приятеля. — А посмотри, как ты одет! Ты еще мало что в жизни понимаешь, а нам нужно сделать все профессионально: нацепить на крючок самую вкусную и ароматную наживку, закинуть его на самую глубину, вовремя подсечь и, главное, вытащить не головастика какого-нибудь, а золотую рыбку… В твоем понимании, конечно… Твои знакомые — все эти грязные алкашки, эти помойные дырки, эти триперные потаскухи тебе совсем ни к чему. Я помогу тебе, брат, я научу тебя, как стать героем нашего времени. Под моим чутким руководством ты обретешь второе дыхание, ты найдешь свое счастье!

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! — Вовочка радостно сложил ладони у губ и низко поклонился.

— Хорошо. Теперь слушай сюда…

Итак, внимательно изучив, каких мужчин ищут женщины и что они, эти женщины, собой представляют, я составил идеальное объявление — этакую квинтэссенцию полученных впечатлений. При этом я все же постарался излишне не демонизировать образ своего героя, не перегибать палку, чтобы за автором объявления проглядывался именно Вовочка, какой он есть, а не чудесный принц из страны любви и благополучия с лицом Тома Круза.

Когда я написал и перечитал свой текст, я даже развеселился, потому что получилось более чем удачно: я пришел к выводу, что при желании в моем подопечном можно отыскать те черты характера, которые утверждались в объявлении. Эти нереализованные качества в нем были, ей-богу! Их замечали еще учителя в школе, когда мы сидели с ним на соседних партах, просто он всю жизнь прятал их где-то в глубине своей души, в заспиртованном виде, словно в Кунсткамере, и только теперь у него появилась возможность извлечь их из замутненных колб, чуть освежить, развесив на денек на балконе, а затем предъявить на суд взыскательной общественности.

Для связи с теми женщинами, которые обратят внимание на меморандум Вовочки, я указал его домашний телефон, потому что все эти анонимные абонентские ящики, которые обычно использовались в подобных случаях, не внушали мне никакого доверия. Я хотел прорыва, вихря, урагана, а не многомесячного почтового мастурбирования!

В тот день, когда должно было появиться объявление, по пути на работу я притормозил у киоска периодической печати и купил номер газеты, в котором поместил Вовоч-кино объявление. Его я сразу нашел, поскольку на странице оно было выделено в рамочку и предварялось броским заголовком. За это я доплатил отдельно. Вот что в итоге получилось:

День у меня выдался тяжелым. Я вернулся домой ближе к ночи и, только плотно поужинав, вспомнил о Вовочке. Я набрал его телефон, но оказалось занято. Еще десяток попыток также не увенчались успехом. Я заподозрил неладное.

В первом часу ночи ко мне заявился незваный гость. Не скажу, что он был хуже татарина, однако в семь утра я должен был вылетать в Будапешт и планировал еще собрать вещи, разобраться с документами, а также немного поспать. Но Вовочкины глаза (а это, конечно, был мой неунывающий амиго дон Педро) светились таким необъяснимым светом, и весь он был столь возбужден и загадочен, что я все же решил его выслушать, мысленно выделив на встречу с ним полчаса. И вот что он мне поведал…

Но оставим пока моего подопечного.

43

Вера продолжала:

— На самом деле, все это время я чувствовала, что его интерес к моей персоне не ограничивается сексом и эскортом. Что я еще и не начинала расплачиваться за его участие в моей судьбе. Да, я была твердо уверена, что у него насчет меня есть далеко идущие планы. И не ошиблась…

… Если бы у меня был выбор, я вряд ли поступила иначе. Теперь мне было все равно, чем заниматься. Хуже того, что я уже пережила, не могло быть. Я всецело была в его власти. Наверное, если бы он заставил меня кого-нибудь убить, я долго бы не раздумывала…

Вскоре мы были уже в Самаре. Арендовали офис, дали рекламу о том, что открылся филиал известного московского туристического агентства. На этот раз Вениамин работал только со своими подельниками — никого «с улицы» на работу не брал. Некоторых из них я знала по Нижнему Новгороду.

Мы набрали с желающих отдохнуть в Испании, Греции, Тунисе, Эмиратах и Турции около девяноста тысяч долларов. И за несколько дней до того, как первая группа должна была отправиться в Тунис, смылись. Потом была Казань, Екатеринбург, Новосибирск…

В Кемерово мы едва не попались. Вениамин придумал новую аферу — стал продавать путевки в пионерский лагерь. Я сама заказывала бланки этих путевок в типографии. Мы просили всего триста долларов за сорок дней отдыха на берегу Черного моря в «Артеке» — лучшем детском лагере СНГ. Желающих было полгорода. За две с небольшим недели мы продали почти тысячу путевок. Целыми классами приходили. С ума сойти! Некоторые родители пытались подстраховаться и самостоятельно выйти на администрацию лагеря. Но у Вениамина был там свой человек, который отправлял подтверждения на все запросы из Кемерова. Мол, интересы нашего пионерлагеря в вашем городе представляет наш эксклюзивный партнер, туристическая компания такая-то.

Но одному редактору местной газеты удалось раскопать правду. Дело в том, что ему не досталась путевка, а он очень хотел отправить своего оболтуса на море. Вениамину, конечно, было не жалко лишнего бланка, тем более взамен трехсот долларов, но бланки закончились, а заказывать дополнительный тираж мы не планировали. И тогда этот газетчик решил отомстить — послал в Крым журналиста с редакционным заданием сделать об «Артеке» негативный материал. Тут все и выяснилось.

В последний момент нам удалось бежать. Город уже на ушах стоял. На выезде из города нас перехватил один милицейский начальник с отрядом автоматчиков, который тоже купил у нас путевку. Но Вениамину удалось договориться. Свобода нам обошлась в пятьдесят тысяч долларов.

Почти два месяца мы отсиживались в Томске. Когда всё успокоилось, Вениамин арендовал в центре городе здание клуба и устроил «Бои без правил» со ставками, как на ипподроме. С ним в доле были чиновники из городской администрации и местные преступные авторитеты. Приехали откуда-то профессиональные бойцы. Все они прекрасно знали друг друга и были, конечно, заодно, но перед публикой ломали комедию, делая вид, что съехались из разных городов и даже стран и друг друга люто ненавидят. Мне было поручено изображать главного бухгалтера, хотя Вениамин все считал сам и сам переводил деньги на разные счета, в том числе и за границу. К этому он никогда никого не подпускал. Мероприятия оказались убыточными, но все бои были… м-м… — как это называется? — договорными, и на ставках удалось заработать около полумиллиона долларов.

Однажды мне срочно понадобился Вениамин, а связи с ним не было. Я решила его поискать, взяла частника и заехала в один бандитский ресторан, который он иногда посещал… Войдя в зал, я испытала такой шок, что не передать словами! Он обедал вместе с теми самыми подонками, которые отобрали у меня квартиру в Нижнем Новгороде. И тут я все поняла…

Это ОН! Как я сразу не догадалась? Он с самого начала все это задумал. Только его изощренный ум на такое способен! Это он сначала сделал компрометирующие меня фотографии, потом чужими руками отобрал у меня квартиру, паспорт, превратил в последнюю шлюху. Лишил всякой надежды. А ведь однажды я едва не покончила с жизнью… Пыталась отравиться газом… А потом сам же вернулся принцем на белом коне, такой весь благородный, и меня спас. Козел! Спас, гад, чтобы сделать меня послушным членом своей шайки… А ведь я ему была так благодарна!..

Он нашел меня в милиции. Я уже написала признание, в котором все подробно изложила от начала до конца, и меня собирались отправить в камеру предварительного заключения. Вениамин тет-а-тет поговорил со следователем, потом с его начальником, а затем позвонил каким-то властным чиновникам. Вскоре мое заявление при мне же порвали, а меня сдали с рук на руки Вениамину. Я кричала, требовала, чтобы меня арестовали, но меня никто не хотел слушать. Я упиралась, но милиционеры вытащили меня на улицу и запихали в машину Вениамина.

Я думала, он меня в землю зароет. Уже попрощалась с жизнью. Но он отвез меня в сауну, приласкал, и мы всю ночь до утра с ним проговорили. Он вымаливал прощение, целовал ноги, пообещал открыть в швейцарском банке счет на мое имя и перевести на него триста тысяч долларов…

— Открыл? — перебил я Веру.

— Открыл… — отвечала она. — Ты знаешь, я его все же простила. Хотя ненавижу и очень сильно боюсь. А ведь раньше мне казалось, что я его люблю. Ну, в общем, я смирилась. Пусть все течет так, как течет…

Вера еще долго рассказывала о невероятных похождениях шайки аферистов во главе с Мозгоправом. Наконец она приблизилась к кульминации своего рассказа.

Я внимательно слушал и с горечью вспоминал множество странных мелочей, с которыми столкнулся, только познакомившись с нею и ее начальником. Я, несмотря на весь свой опыт, не соизволил внимательно отнестись к этим сомнительным моментам и в итоге, как бы не хотелось в это верить, оказался таким же ботаником, лохом, как и все прочие, кто воспользовался «услугами» Вениамина Марковича.

Вера:

— В Москве Вениамин еще не разу не работал. «В Москве я отдыхаю», — любил говорить он. Мы открыли офис, напечатали рекламные буклеты и разослали их по домашним адресам руководителей московских фирм. Электронную базу с этими адресами Вениамин купил у одного депутата. Потом появился ты. На самом деле мы сразу поняли, что ты за фрукт, и принялись тебя разводить по полной программе. Когда стало ясно, что ты на меня запал, Вениамин потребовал, чтобы я взяла тебя в оборот.

Последнее время он меня подкладывал всем подряд — чиновникам, бандитам, коммерсантам. Да и сам трахался направо и налево. Хотя при этом говорил, что все это только для дела и что на свете для него существует только одна женщина…

— Получается, что все, что между нами было… — обиженно начал я.

— Нет! — Вера поспешила избавить меня от дурных предчувствий. — Ты мне очень понравился. С первого взгляда. Я сразу поняла, что ты хороший… Я решила тебя спровадить. Я грубила тебе. Я даже намекала… Я рассчитывала, что ты обидишься и обратишься в другое, нормальное агентство. Ведь их же миллион. Но ты оказался таким непонятливым!.. А когда мы стали с тобой встречаться, я уже совсем потерялась… Думаю, боже, что же делать?! Потом, когда время стало подходить, решила втайне от Вениамина поступить так, чтобы ты меня бросил… А заодно и передумал лететь на свой необитаемый остров… А этот побег в аэропорту? Куда еще дальше?.. Но ты, как упрямый баран… Может быть, я тебе и не рассказала бы все это. Не решилась бы. Ведь на кону моя жизнь. Но такого мужчину я еще никогда не встречала и такого секса у меня никогда еще не было…

— Ну вот за это спасибо! — с некоторым раздражением сказал я.

— Пожалуйста… Ну вот, в общем… Завтра, то есть уже сегодня, мы закрываемся. Вениамин набрал четыреста тысяч чистыми…

— И куда вы теперь?

— В Санкт-Петербург. Там уже арендовано помещение и вышла реклама в газетах. Вениамин говорит, что за нами по пятам идут и что пора завязывать. Это последнее дело. Он однажды по пьянке раскололся, что его конечная цель набрать три миллиона долларов и уехать в Испанию. Он и меня обещал с собой взять…

— Что же получается? — пробормотал я растерянно. — Мы вот так вот и расстанемся?

— Если ты насчет своих тридцати тысяч долларов, то можешь за них не волноваться. Я тебе их отдам из своих денег. Дай мне счет, я тебе в течение недели их перечислю. Только умоляю, не делай нам ничего плохого!

— Да при чем здесь деньги?! — разозлился я. — Если ты уж так просишь, я не буду ничего предпринимать. Прежде всего из-за высокой вероятности, что тебе это навредит. Хотя я был бы не прочь поставить точку на деятельности этого великого комбинатора… Я о нас с тобой!

— О нас? Но ведь все кончено. Разве можно что-то изменить? Я пойду своей дорогой, ты — своей!

— Почему? Разве не от нас зависит…

— Брось! — Вера налила водки в бокал и залпом опрокинула. — Не разыгрывай великодушного рыцаря. Ты же умный практичный человек. А я — грязная шлюха и мошенница. И старовата для тебя. Ты видный мужик с толстым кошельком и большим членом. Найдешь себе чистую наивную девочку, она родит тебе ребенка. Будешь кормить ее в грузинском ресторане черной икрой, а по праздникам она будет давать тебе в попочку. Чего тебе еще надо?

… Часа через два мы с Верой прощались. Я уже еле стоял на ногах — был сильно пьян и хотел спать. И все же мы трахнулись на прощанье прямо в прихожей, причем она так стонала, помогая себе рукой, что залаяла соседская собака…

Догнать ее, вернуть?! Но зачем?! Что я могу изменить?! И нужно ли это?

Пусть все течет, как течет…

Вот и все, что было! Моя маленькая Вера покинула меня навсегда!

без номера

Ты доволен своей жизнью?

Ты считаешь, что у тебя все хорошо?

Глупый невежда!

Ты все потерял.

Пока ты приобретал материальное, ты растрачивал духовное.

Теперь ты пуст, как смятая банка пива под ногой. Вспомни себя молодым.

Твои желания были честными, понятия — правильными и поступки — добрыми.

Ты был красив не только в зеркале, ты был интересен своим внутренним содержанием.

Ты читал мудрые книги, ты мыслил глубоко и чисто.

Теперь же ты отупел, ты предаешься нравственному и физическому разврату.

Разговоры твои тоскливы, а поступки отвратительны.

Ты живешь во имя вещей.

И ради них готов на все.

Ты утратил самое главное: ты перестал любить добро и правду!

Весь окружающий мир, увы, омерзительный, — для тебя естественен, как воздух или вода.

Ты принял этот мир и считаешь себя неотъемлемой и гармоничной его частью.

Правда?

Неужели ты думаешь, что потери бывают только вещественные?

Ты заблудился, но не понимаешь этого.

А ведь было время, когда ты боялся только одного — как бы не перестать правильно мыслить, говорить и поступать.

ТЫ САМ СЕБЯ ОБОКРАЛ!

44

Рассказ Вовочки был настолько удивителен, что я было усомнился в правдивости его слов, если бы не знал, что мой незатейливый друг не способен так изощренно лгать. Я тут же забыл о своей предстоящей поездке, приготовил чай, достал торт, и мы с ним протрепались до трех часов утра.

Сегодня, придя с работы, Вовочка застал своего отца сидящим у телефона с кривым лицом в какой-то странной раздраженно-устало-очумелой прострации. Сам телефон был отключен. Вовочка поинтересовался, что случилось и почему телефонный аппарат не присоединен к розетке. Выяснилось, что примерно в десять утра раздался звонок и какая-то женщина попросила Володю. Отец ответил, что он на работе и что застать его дома можно только вечером. Женщина заметно огорчилась и сказала, что обязательно потом перезвонит, а также задала очень странный вопрос: не звонил ли Володе кто-нибудь еще?

Вскоре позвонила другая женщина, потом еще, еще, еще. Все они спрашивали «Володю» и очень расстраивались, когда узнавали, что не могут немедленно с ним поговорить. Сначала отец Вовочки разговаривал вежливо, потом стал браниться, посылать куда подальше, швырять трубку и, наконец, часам к четырем дня, когда телефон накалился добела, отсоединил его, чтобы немного прийти в себя. Несколько раз он пробовал его включать, но сразу же раздавался телефонный звонок — на том конце провода нетерпеливо дышала в трубку очередная незнакомка, которая интересовалась Володей. Что-то невероятное! Разве такое может быть? Ведь его сын отнюдь не Казано-ва, чтобы его целыми днями разыскивали десятки женщин! Может, опять эти, как его… паранормальные явления? Барабашка?

— Не дрейфь, батя! — поспешил успокоить Вовочка отца. — Я объявление дал в газету. Жену ищу.

— Какого хера ты это сделал? — разозлился отец. — Кто тебе разрешал? Теперь нам никто не сможет дозвониться! Ублюдок толсторожий!

— Сам ты хер собачий! Это мои дела! Буду я тебя еще спрашивать! Что хочу, то и делаю в своей квартире. А ну, отзынь!

Вовочка грубо отодвинул растерявшегося батю и опрометчиво присоединил телефон к розетке. Тут же раздался звонок.

Женщине было около тридцати. Звали ее Аней. Она работала медсестрой, чередуя ночные дежурства в нескольких больницах, и проживала в трехкомнатной квартире с матерью и малолетним сыном. С мужем она разошлась примерно год назад — он не работал, пил, воровал из дома вещи. Теперь Аня мечтала познакомиться с непьющим мужчиной, который примет ее такой, какая она есть, вместе с ребенком, будет любить, баловать, водить в «Макдоналдс», станет настоящей «опорой любимой женщине». Чтобы была нормальная семья.

— Вы не пьете? — поинтересовалась она.

— Э-э… нет, я к этому равнодушен, — ответил смекнувший Вовочка. — Ну, только иногда, по праздникам.

— Очень хорошо…

Они договорились в ближайшие дни встретиться и расстались весьма довольные друг другом.

Едва Вовочка положил трубку, раздался следующий звонок. Теперь его персоной интересовалась некая Марина, которой было около сорока лет. У нее вроде все ничего, и работа отличная — она директор небольшого продуктового магазина, вот только на личном фронте как-то не сложилось… Марина очень интересовалась внешностью своего телефонного собеседника, его ростом и весом. Вовочка поначалу удивлялся такому беззастенчивому допросу, но все выяснилось. Скоро у Марины юбилей, придут подруги с мужьями, и ей нужно во что бы то ни стало кого-то предъявить. Мужика какого-нибудь приличного. Пусть это будет подставной мужик. Если бы он, Володя, ей помог, она была бы очень признательна и даже могла бы за это заплатить или отблагодарить как-то иначе… При этом она совершенно не против того, чтобы их отношения не ограничились разовой встречей, конечно, при взаимной симпатии…

События развивались с головокружительной быстротой. Телефон без умолку звенел, трещал, заходился бешеной трелью.

На трубке Людмила. Ей сорок пять. Она работает администратором в гостинице и давно мечтает познакомиться с таким мужчиной, как Володя. Если честно, ей не нужен муж или ухажер с цветочками — у нее все по жизни хорошо. Она мечтает лишь о хорошем любовнике, который смог бы ее по-настоящему удовлетворить. Так что, если Володя уверен в своих силах, она приглашает его в гости прямо в гостиницу…

Вовочка поговорил еще с двумя десятками женщин и заметно выдохся. Все эти Ани, Марины, Людмилы, Светы, Лены… Он уже стал в них путаться, а ведь даже не успел еще скинуть верхнюю одежду — как вошел в квартиру, так и стоял у тумбочки в прихожей, на которой громоздился старый, разбитый, весь перемотанный изолентой, словно раненый боец бинтами, телефонный аппарат. Он даже перестал класть трубку на место, просто нажимал пальцем на рычаг и, отпустив, уже слышал в трубке голос следующей кандидатки на его руку и сердце.

Вовочка отключил телефон, наскоро поужинал, выкурил на балконе две папиросы любимого «Беломора» и вновь отправился в прихожую отвечать на телефонные звонки. Однако к одиннадцати часам вечера он запутался окончательно. Кому и что он обещал? С кем и о чем договорился? Вроде бы медсестра Аня пригласила его в гостиницу на свое сорокалетие, потому что ей нужно предъявить подругам приличного мужика, а потом он должен будет ее как следует отодрать? Все спуталось в его несчастной голове, не привыкшей к большим информационным нагрузкам…

— Что делать-то? — спросил Вовочка, когда закончил свой удивительный рассказ. Он был в некоторой степени взвинчен, даже обижен на меня, будто я дал ему не великое благо — ведь множество женщин теперь всей душей жаждали личного знакомства с ним, — а доставил кучу неприятностей.

Я принялся его убеждать, успокаивать.

— А где вышло это объявление? — спросил он.

Я показал ему газету, где красным фломастером жирно обвел текст. Он внимательно прочитал. Перечитал.

— Да это разве про меня? — набычился он.

— А что, разве нет? — изобразил я удивление. — Твоя проблема в том, что ты сам себя воспринимаешь не таким, каков ты теперь есть, а прежним Вовочкой, вонючим безработным алкоголиком. Но это не так. Вот посмотри… — Я стал водить пальцем по строчкам объявления. — Ты работаешь в кооперативе?

— Да, — неуверенно отвечал он, выискивая в моем вопросе подвох.

— Теперь у тебя есть деньги и к тому же собственная комната в трехкомнатной квартире. А эта квартира рано или поздно полностью отойдет тебе. Ведь так?

— Ну, вроде бы так, — почесал он за ухом, тяжело сопя.

— Ты согласен с тем, что ты, как минимум, неглупый и к тому же добрый? Что ты способен на искренние чувства?

— Ну да, — согласился Вовочка. Я подлил себе и ему чая.

— Ешь торт, а то пропадет… Ну а теперь ответь мне: ты хочешь стать надежной опорой любимой женщине?

Вовочка задумался. С тех пор как он бросил пить, он часто тормозил в самых неожиданных местах.

— Хочу, — наконец ответил он и добавил с сердцем в голосе, — очень хочу!

— Ну вот, значит, все, что здесь написано, — правда. Так чем же ты недоволен?

Он очень долго думал.

— Так оно так… Но не совсем… Они — те, кто мне звонят, представляют совсем другого человека. Когда они меня увидят в натуре, вряд ли захотят со мной общаться.

— Об этом не беспокойся. Это дело поправимое. Суть в том, что я тебя знаю, твой отец тебя знает, как облупленного, твои друзья и твои помойные шлюхи тебя знают. Все твои недостатки, все твои червоточины нам известны. И действительно, они отвратительны. Но они-то, эти женщины, тебя увидят впервые. И никто им не скажет, кто ты есть на самом деле… — Я поспешил поправиться: — Кем ты был когда-то… Ты же представишься им в новом свете и будешь всеми силами поддерживать в них эту иллюзию. И я уверен, ты справишься… Вот вернусь через пару дней из Будапешта и серьезно тобой займусь. Я буду твоим имиджмейкером. А пока сиди на телефоне и постарайся никого не упустить. А чтобы не запутаться…

И я распечатал Вовочке на компьютере удобную таблицу, в которой рекомендовал ему регистрировать всех своих новых знакомых — их имена, телефоны, возраст, наличие детей и жилой площади.

— А в графе «примечание», — сказал я ему, — записывай все, что посчитаешь нужным, чтобы не забыть человека, с которым говорил. И помни, я потратил на это объявление несколько тысяч и теперь не позволю тебе сорвать операцию. Работай, старайся, и мы выберем из всех этих женщин самую лучшую, с которой тебе и посчастливиться провести остаток дней. Может быть, даже у тебя будет от нее ребенок. Итак, выше голову, камрад. И да поможет нам Бог!

— Аминь! — воскликнул счастливый Вовочка.

В эту ночь я долго не мог заснуть. Боже, неужели столько звонков всего-навсего из-за одного несчастного объявления? Не может быть! Кто теперь будет утверждать, что я не талантлив и не разбираюсь в рекламе? Что ж, теперь мне предстоит интереснейшая игра, которой я лично буду дирижировать!

И все же, несмотря на радость успеха, мне было немного не по себе. Мне было жаль этих одиноких горемычных женщин, которых я обманывал, предлагая им в блестящей обертке плесневелый, подпорченный, а может быть, и давно сгнивший товар. Мне было стыдно, потому что я вселял в их разбитые сердца надежды, которые вряд ли когда-нибудь сбудутся. Меня не отпускало предчувствие, поскольку я очень хорошо знал Вовочку, что из всего этого вряд ли что-нибудь получится, а если и получится, ох и настрадается же та несчастная, которая станет жертвой этой хитроумной авантюры.

45

В столовой «Солнечного» царила хлебосольная атмосфера доброжелательности, уюта и сытости. Пышные краснощекие официантки радушно рассаживали гостей, заигрывали с ними, предлагали на выбор несколько блюд. Ввалившись с хохотом в обеденный зал все мы: я, Игорь, Максим, Сергей и новоявленный Маркиз — просто остолбенели. За несколькими столиками сидели чудесные девушки и, делая вид, что нас не замечают, скучно поглощали ужин.

— Можно нас поближе вон к тем столикам? — попросил я официантку, которая было собралась посадить нас, будто за что-то наказанных, в самый дальний угол.

— А что такое? — не понравилась ей моя просьба. Тут она огляделась и все поняла.

— А, ну понятно! Ну что ж, как не пойти навстречу таким писаным красавцам! — подмигнула она с явной ехидцей.

Вскоре мы сидели рядом с девушками, откровенно на них поглядывали, нехотя ели и продолжали ломать комедию с Маркизом и его свитой. Во-первых, сели за стол только после Него. Во-вторых, стали есть с Его благословения. В-третьих, я отдал Ему свой компот, а Игорь — куриную котлету. И так далее. Шутки сыпались как из рога изобилия.

Девушки все внимательнее прислушивались к нашим разговорам, перешептывались, искоса поглядывали. Им было уныло, они заметно завидовали нашему искрометному веселью, нашей теплой компании и, очевидно, были не против познакомиться, тем более что впереди маячили двенадцать дней отдыха, которые хотелось наполнить праздничным разнообразием.

Маркиз наконец наелся и вальяжно откинулся на спинку стула. Ему учтиво подали салфетку.

— А что там за леди, за соседним столом? — неожиданно спросил он. — Кто-нибудь наконец представит их мне? — Сеньор был явно недоволен.

— Будет исполнено, мой господин! — виновато вскочил я.

— Многоуважаемые дамы! — с изысканной учтивостью обратился я к девушкам, которые были уже давно в курсе нашего представления и вполне ожидали, что рано или поздно до них дойдет дело. — Многоуважаемые дамы! Мой господин, маркиз Де Люксембург желает с вами познакомиться… а также представить вам свою свиту!..

Из административного здания мы вышли вместе — пятеро ребят и пятеро девушек. Смех, шутки. Игра в маркиза как-то сама собой пошла на убыль, но теперь всем нам было не до этого — мы жадно и откровенно изучали друг друга, то есть самцы — самочек и наоборот, и вскоре как-то совершенно естественно разбились на пары по симпатиям. Я выбрал маленькую белокурую Алену, которая показалась мне наиболее привлекательной.

Отправились гулять по территории дома отдыха и незаметно забрели в сосновую глушь.

Внезапно стемнело, и лишь редкие фонарные столбы, горящие тусклыми синими пятнами, освещали узкую тропинку.

Тут нам и повстречалась та самая компания деревенских парней, которых мы с Игорем с утра уже видели. Мы в нерешительности остановились, они тоже. Широкоплечий высокий детина, которого я принял за уголовника, что-то хмуро буркнул одному из дружков в телогрейке, и тот быстро засеменил к нам, видимо, чтобы не мешкая выполнить поручение вожака.

— Привет, пацаны! — сказал он с блатной развязностью, разглядывая в первую очередь девчонок, которые в страхе попрятались за нашими спинами.

Мы ответили на приветствие.

— Только заехали? Сигаретами не богаты?

Ему протянули одну сигарету, но он попросил на всю «шоблу». Мы собрали ему по разным пачкам десяток сигарет.

Но знакомство на этом не закончилось. Парень в телогрейке оглянулся на своих друзей и опять обратился к нам с просьбой:

— А деньжат не подкинете? — Он заковыристо улыбнулся, и я почувствовал в этой странной улыбке явную угрозу.

Мы переглянулись. Храбрый Максим, который два часа назад так немилосердно меня помял в ходе нашей дружеской разминки, смело выступил вперед, приготовившись к самым лихим неожиданностям. Одновременно с этим я заметил, что мой друг Игорь самым постыдным образом попятился назад. Я знал, что он трусоват, но сейчас мне было особенно за него стыдно, потому что его маневр не остался незамеченным. «Козел!» — подумал я.

Максим выпятил свою нехилую грудь и было открыл рот, чтобы грубо отбрить наглеца — это было видно по его лицу, по желвакам, которые играли на скулах, но я поспешил перебить товарища:

— Братишка, мы же только заехали. Нам еще жить здесь и жить. Так что извини…

Деревенский парень насупился и засунул правую руку в карман.

— А ты ничего, браток, не перепутал? Ведь жить здесь вам придется рядом с нами? И здоровыми отсюда уехать, наверное, захочется?

— Слышь, ты!.. — было встрял Максим. Я опять перебил его:

— Извини, друг, мы ничем не можем вам помочь!

— Ну как хотите. — Парень в телогрейке равнодушно повел плечами. — Так Кальмару и передам!

— А кто такой Кальмар!

— Вон тот пацан, — деревенский переговорщик показал на широкоплечего громилу. — Он во всей округе здесь авторитет. Два раза сидел. Его даже менты боятся. Кто с ним свяжется, тому сразу хана!

Мы вновь посмотрели на парня, о котором шла речь. Весь его вид красноречиво свидетельствовал о том, что мы услышали правду.

— Ну мы пошли? — спросил из-за спин у парня в телогрейке Игорь.

— Идите пока. Но пеняйте на себя!

Несколькими минутами спустя все мы сидели в комнате Маркиза (его почему-то поселили одного в довольно просторном номере). Настроение было испорчено.

— Надо отсюда валить подобру-поздорову! — сказал Игорь.

— Заткни хайло! — ответил ему я. — Не позорь москвичей!

В ход пошли бутылки — оставшиеся запасы, и вскоре неприятное происшествие было забыто. Часом позже я целовался взасос с полненькой девушкой Оксаной, потому что обиделся на Алену, которая отвергла мои, честно говоря, нагловатые ласки и убежала в свой корпус.

Два дня спустя. Солнце. Лыжня. Тепло.

Я еду за маленькой Аленой на прокатных лыжах и млею от всех ее движений, особенно движений ее попки. Я почти влюблен, сердце настойчиво стучится в груди. Алена вдруг оглядывается и улыбается мне самой милой улыбкой на свете. Говорит что-то несущественное. И я счастлив, так счастлив, что вряд ли когда-нибудь в последующей жизни испытаю подобной силы чувства.

Внезапно ее штаны на попе расходятся по швам, будто я разъел нити шва своим настойчивым взглядом. Она не замечает. Некоторое время я еду за ней, ничего ей не говорю и жадно разглядываю мелькающий белый кусочек трусов. Потом мне становится стыдно, и я снимаю с себя куртку и повязываю ей на бедра. Она очень мне благодарна…

Вечер, дискотека. Алена. Классно! Но потом заваливаются деревенские, и получасом спустя начинается драка, в которой мы, слава богу, не участвуем, поскольку всей своей компанией уединились за административным корпусом и пьем из горлышка яблочное вино, за которым сбегал Игорь в деревенский магазинчик. Одного отдыхающего с ножевым ранением увозит «скорая помощь». Говорят, его пырнул Кальмар.

Еще два дня спустя мы с Игорем готовимся отойти ко сну. Я немилосердно простужен и пью какие-то лекарства. Вдруг под самым окном раздаются дикие вопли. Кричит женщина, кричит истошно, страшно. Я выглядываю в окно и вижу сквозь сосны, в пятидесяти шагах жуткую сцену. Черные тени — несомненно, деревенские — избивают ногами мужчину. Рядом насилуют женщину. Теней много — не меньше двух десятков.

— Мы должны прийти на помощь! — гробовым голосом говорю я.

Мне страшно до жути, я понимаю, что могут со мной сделать. Но разве я могу остаться в стороне?! Я быстро натягиваю зимние ботинки, подскакиваю к окну и открываю его, приготовившись выпрыгнуть на улицу. Оборачиваюсь.

— Игорь, ты со мной!

— Ты с ума сошел! Нас убьют!

Он оттаскивает меня от окна, закрывает его, задергивает шторы, выключает свет.

Я почти не сопротивляюсь. Мой дух слаб. Я трус, сволочь, мразь!

Некоторое время мы сидим на кроватях в кромешной темноте. Каждый думает о своем. Мне очень, очень стыдно! «Помогите! Помогите!» — продолжает взывать о помощи женщина…

На следующее утро в столовой разговоры о ночном происшествии. Какая-то банда (неужели неясно какая!) напала на мужа и жену. Мужа избили до полусмерти, жену изнасиловали. Обоих увезла «скорая». Все девчонки в ужасе. Все ребята, а в нашем заезде человек двадцать пять молодых ребят, в шоке. Некоторые из них уже пострадали от деревенских. Несколько человек уехали, другие говорят, что, если так будет продолжаться, обязательно уедут. К черту такой стремный отдых!

46

Сэм с отличием закончил престижный английский университет, довольно сносно говорил на трех европейских языках, удивительно глубоко разбирался в философии и искусстве, безупречно одевался и манерничал, как заправский джентльмен, но был всего-навсего маленьким узкоглазым тайваньским китайцем и как не старался, не мог избавиться от своей врожденной непрезентабельной внешности. Китаец он и есть китаец. И дело здесь не только в этой самой внешности, которую при желании можно и подправить — в среде богатых китайцев давно стало модным с помощью хирургического ножа менять разрез глаз, придавая им европейскую форму, дело в генах, в тысячелетней мудрости, накопленной предками в результате сложнейшей интеллектуальной и культурной эволюции, дело в привычках, обычаях, вере, во всем устоявшемся веками укладе жизни… От всего этого человека не избавит за пятнадцать минут косметическая операция. Даже Оксфорд и Сорбонна не помогут. Разве что мозги выпотрошить, да и то потребуется тщательно поскоблить по внутренним стенкам черепа, чтобы действительно освободить пациента от всякой национальной зависимости…

Сэм явно что-то недопонимал, стесняясь своей принадлежности к громадному и трудолюбивому племени китайцев. Он недолюбливал свое лицо, стыдился своего истинного имени, которое звучало примерно так: Сун Чи или нет: Вун Чун, или как-то еще в этом роде, и всячески пытался показать, что он давно уже до мозга костей европеец (на Америку он пока не замахивался) и имеет лишь косвенное отношение к своим желтолицым соплеменникам.

Вилла Сэма на Тайване была роскошна. К тому же к дому примыкал участок в несколько десятков гектаров с прелестным ландшафтом, который никто никогда не пытался подправить.

«Когда-нибудь у меня тоже будет такой дом и такой участок!» — дал себе я зарок, глядя на всю эту красоту.

В доме была прислуга — пожилая семейная пара из Китая — дальние родственники, которым удалось когда-то бежать с материка и которых Сэм приютил и дал работу.

Сэм был очень славным — кормил меня шесть раз в день, не особенно настаивая на том, чтобы я пробовал откровенную китайскую экзотику: собачатину, не вылупившихся из яйца птенцов или каких-то жирных отвратительных червей, — возил меня по местным достопримечательностям, рассказывал про китайские триады, про тайваньскую мафию, очень сильную и жестокую, и даже предлагал попробовать китайских женщин, в чем я ему вежливо отказывал, памятуя о свой миссии, с которой на этот остров прилетел.

Только на третий день Сэм привез меня на свою знаменитую фабрику, где производил спортивные тренажеры и поставлял их в шестнадцать стран мира.

Я обомлел. Огромный ржавый ангар, перегороженный внутри тонкими стенками из ДСП. Внутри жара, пыль, железные стеллажи с коробками. Прямо на утрамбованной земле незамысловатые станки, вокруг которых копошатся десятка три грязных унылых рабочих. Ни отопления, ни центрального водопровода и канализации, только валяется на земле шланг с тонкой струйкой холодной воды.

Сэм явно гордился своим предприятием, наверное считая его воплощением всех своих представлений о преуспевающем производственном бизнесе. Я же едва скрыл недоумение и раздражение. Меня обманули! Меня разводит какой-то китайский проходимец, который выдает себя за производителя спортивных тренажеров! Этот ангар, стеллажи, станки — все это будто грубые декорации, возведенные лишь на несколько дней! Может, и особняк он только арендовал на недельку, чтобы пустить мне пыль в глаза? А чего? Развесил фотки в рамочках по стенам, и готово!

Я затаился, выжидая, что будет дальше.

Сэм предъявил мне склад заготовок и комплектующих и далее стал показывать различные производственные циклы. Вот толстый железный лист нарезается по размерам, гнется, сваривается хитроумным способом. Получается полая загогулина красивой формы. Она попадает в специальную печь, как оказалось, очень дорогую, где покрывается особой белой краской. И вот я уже узнаю часть велотренажера — раму, которая соединяет станину и руль с компьютером.

И я понял — Сэм не мошенник и здесь нет никакого подвоха. Этот ангар действительно мини-производство, небольшой сборочный цех готовой продукции.

Я задавал китайцу десятки вопросов, он с удовольствием и гордостью за собственное дело отвечал, удовлетворяя мое любопытство.

Тайвань давно интегрировался в мировое производство спортивных тренажеров. Поначалу, выполняя заказы для известных всему миру американских и европейских спортивных марок, китайцы всему научились, а уже потом заполонили мировые рынки собственной продукцией. Их тренажеры были столь дешевы, при сравнительно сносном качестве, что в течение нескольких лет захватили все рынки и заставили прочие производства раз и навсегда закрыться. Однако в продвижение собственной торговой марки надо вкладывать большие усилия, поэтому тайваньские производители вернулись к системе изготовления продукции под заказ для известных фирм.

Сэм показал мне один склад тренажеров, предназначенных для громкой английской фирмы. А вот те же самые тренажеры, только немного видоизмененные, с наклейкой злейшего конкурента этой компании. Полный абсурд!

Любой сложный тренажер состоит из сотни комплектующих. Кое-что, самое простое, можно произвести самому. Но все остальное нужно заказывать у всевозможных местных производителей. Передо мной толстый каталог тайваньских фабрик. Вот та, которая занимается только компьютерами для спортивных тренажеров. Сотни компьютеров с любым набором функций, от самых простых до наисложнейших. Заказывай любой. А здесь можно купить сиденья и рули для велотренажеров. Целый заводик изготавливает одни рули и сиденья! Тоже выбор огромный. Вот здесь можно заказать пресс-форму, здесь наштамповать с нее любые пластмассовые элементы любого цвета.

Таким образом, контакт с двумя десятками производителей позволяет создать любой тренажер, на который только у тебя хватит фантазии, и воплотить его в готовую партию сверкающих силовых монстров. И что характерно! Фабрика, которая делает компьютеры, в свою очередь имеет два десятка своих поставщиков. И те — своих поставщиков. Все переплетено в головокружительную молекулярную структуру. И одновременно все гениально просто и, главное, дешево до смеха.

К этому добавляется дешевая рабочая сила, которая нанимается только под заказ и сразу вышвыривается, как только контракт закрыт. Да еще почти полное отсутствие технического персонала — Сэм, несмотря на масштабы свой деятельности, был сам себе бухгалтером, главным инженером, технологом и т. д. и т. п. К этому добавить климат, который позволяет работать в легких неотапливаемых ангарах. И еще низкие налоги. И культуру производства. И потрясающее китайское трудолюбие. И дешевые кредиты напрямую от государства.

Вот что такое производство по-китайски!