Турнир Самохин Валерий
– Из темницы типа.
Шой Та задумчиво запустил пятерню в затылок, сдвинул шлем на лоб и яростно зачесал «мыслительный процесс». Спустя недолгое время он с сожалением покачал головой:
– Не выйдет.
– Почему?
– Для этого его надо сначала посадить в нее. А это может сделать только господин десятник.
Стражники пригорюнились.
– Значит, будем ждать, пока он проснется, – тяжело вздохнув, Шой Та направился к лавке, стоящей в тени раскидистого дуба. Антон поплелся следом. Устроившись на широкой скамье, прислонился спиной к шершавому стволу и с наслаждением вытянул ноги. Рядом плюхнулся Ал-Шот, достав из-за пазухи холщовый кисет.
– А что это за игра? – заинтересовался Антон.
В дальней части плаца два десятка солдат азартно гоняли круглый мяч. На первый взгляд игра походила на земное регби, только мяч был круглый, а не овальный.
– Боло, – презрительно хмыкнул Шой Та, усердно заталкивая в левую ноздрю внушительную щепоть табака. – Деревенская забава, – внес он дополнение, протягивая пленнику кисет.
Лис отказался, устало прикрыл глаза. Солнце начало припекать, и даже в тени становилось жарко.
– Имперское боло увидеть бы! – мечтательно чихнул Ал-Шот.
– Губу закатай, – ехидно посоветовал товарищ.
– Зачем?
– Не знаю, – откровенно признался Шой Та, пожав плечами. – Капитан так говорил.
Наступило молчание, изредка прерываемое оглушительным чихом.
– А ты, парень, чем в жизни занимаешься? – Полусонным голосом спросил Ал-Шот.
– Обучаю, – просто ответил Лис.
– Воинов? – проявил некоторый интерес стражник, с сомнением приоткрыв один глаз.
Сидящий рядом с ним пленник не производил впечатления опытного учителя. Сухощавый, чуть выше среднего роста, с короткими светлыми волосами и ироничным прищуром серых глаз, он более походил на отпрыска какого-нибудь аристократа, чем на наставника боевых искусств.
– Игроков в боло, – подтвердил его догадку пленник.
– Врешь! – окончательно проснулся стражник. – В какой лиге?
– Во второй, – безразличным тоном ответил Лис.
– Кончай заливать, парень, – сурово предупредил его Шой Та. – Видал я мастеров из второй лиги, они пешком по лесам не ходят.
Пленник молча пожал плечами: хотите – верьте, хотите – нет. Ваше право.
Шой Та оглушительно свистнул. Примчавшийся на зов молоденький воин, получив приказ, коротко кивнул и через минуту вернулся, держа в руках грязно-желтый мяч. Антон взял в руки привычный снаряд. Легкий, упругий и цельный – без единого пузырька воздуха. Сделанный из какого-то неизвестного ему материала, мяч на ощупь казался живым.
– Деревенский колдун делал, – презрительно сплюнул Ал-Шот и требовательно взглянул на пленника: – Давай!
– Чего давать-то? – недоуменно спросил Лис.
– Покажи, что умеешь.
Поднявшись со скамьи, Антон подбросил мяч в воздух, несколько раз ударил головой, дал прокатиться по груди, принял на бедро, перекинул на другое и, опустив на подъем стопы, начал методично набивать. Где-то на двадцатом ударе мяч изменил цвет.
Сначала он стал бледно-зеленым.
– Смотри-ка, бол признал парня! – с некоторой ноткой удивления произнес Шой Та, наблюдая сквозь прикрытые веки за происходящим.
– Значит, не наврал, – меланхолично отозвался Ал-Шот.
Затем цвет мяча поменялся на темно-синий.
– Первая лига, не меньше, – присвистнул напарник.
– Можно подумать, ты видел ее. – Ал-Шот смачно плюнул на землю.
– Я в оцеплении стоял во время поединка на княжеский Кубок, – равнодушно возразил Шой Та, полностью открыв один глаз.
Мяч моргнул, помутнел, окутался серебряными искрами и сделался ярко-фиолетовым.
– Имперская лига! – восхищенно охнули стражники.
– Век воли не видать! – добавил Ал-Шот, восторженно щелкнув по зубу.
Еще одна метаморфоза – и цвет спортивного снаряда стал угольно-черным. На миг показалось, что сама бездна смотрит не моргая подкидываемым в воздух мячом.
– Эй-ей, парень, опусти бол на землю, – встревожился Шой Та, с опаской отодвигаясь на край лавки.
Лис, словно очнувшись от какого-то наваждения, недоуменно посмотрел на стражника, перевел взгляд на мяч и, удивленно свистнув, поймал его в воздухе.
– Что это с ним? – спросил он, с интересом разглядывая снаряд.
Кривоносый страж дрожащей рукой вытер пот со лба.
– Что-что… в игру хочет, что же еще. Да только нельзя ему, когда защиты нет.
– Какой защиты? – не понял Лис.
Мяч вновь стал прежним – желтым, теплым на ощупь и безобидным.
– Магической, какой же еще? – облегченно выдохнул стражник и подозрительно прищурился: – Ты наставник или где? – и тут же, без перехода, попросил: – Покажи еще что-нибудь.
– А что? – безразлично дернул плечом Лис.
Ал-Шот покрутил головой в поисках мишени и, сверкнув печаткой, указал:
– В дверь канцелярии сможешь попасть?
Лис задумчиво прикусил губу: до цели, темным пятном выделяющейся на фоне белых стен одноэтажного домика, было метров сорок. Неуверенно кивнув головой, он подкинул мяч чуть вперед и с лету пробил. Бол, мгновенно окутавшись золотистой дымкой, завис на долю секунды в воздухе и стремительно рванул, оставляя за собой искрящийся шлейф.
Дверь открылась. На крыльцо, зевая и щурясь от солнечного света, выполз десятник. Босой, в полотняных штанах и холщовой рубахе навыпуск. Мяч звонко вонзился промеж испуганно округлившихся глаз. Мгновение спустя в воздухе мелькнули грязные пятки и раздался грохот. Дверь захлопнулась.
– Хороший удар! – оценил Ал-Шот.
– Базаров нет! – согласно кивнул Шой Та.
– Железный Фил так бил.
– Ему в жизни так не ударить, – возразил кривоносый страж.
– Может быть, – не стал спорить напарник.
– Парню в столицу надо.
– В лигу типа записываться.
– А не лапотников обучать.
– А пока – в городскую темницу…
– Заодно господина десятника к лекарю отвезем.
Стражники переглянулись. Шой Та ободряюще хлопнул пленника по плечу:
– Не дрейфь, маэстро. Мы судье поросенка захватим…
– Молочного, – мечтательно дернув кадыком, вставил Ал-Шот.
– И пару курей…
К вечеру гарнизонная карета въехала в ворота города. Сгрузив бесчувственного командира на дощатый настил лекарского подворья, стражники направили лошадей к темнице. Грубые руки втолкнули Лиса в маленькую зарешеченную каморку, с трудом освещаемую оплывшей свечой. На серой стене красовалась небрежно нацарапанная надпись: «Здесь был Вовка».
Глава четвертая
Сай-Дор, столица Империи,
второй день месяца харризан
В мерно покачивающейся коляске Вовка провалился в странный беспокойный сон. Снилась братва верхом на лошадях, закованная с ног до головы в блестящие латы и вооруженная «калашами». Стальные пластины кольчуг имели клеймо в виде золотистого трилистника, а на забралах островерхих шлемов в грациозном прыжке изгибалась черная пума. Красно-белые попоны разгоряченных лошадей с одной стороны были украшены серпом и молотом, с другой – приплюснутым ромбом, в центре которого горделиво тосковала в одиночестве незатейливая буква «С». Братва с гиканьем носилась за Вовкой, в промежутках между стрельбой выкрикивая боевые лозунги. Чаще всего звучало «Судья три-два-рас» и «Конифей – очко».
Вовка проснулся в холодном поту от громкой перебранки и бессмысленным взором окинул пейзаж за окном кареты. Прямо перед ним высились крепостные стены, выложенные из красного песчаника, с белыми дозорными башенками по углам. Вооруженная алебардами стража преградила путь коляске. Пятерка воинов занимала всю ширину подвесного моста, перекинутого через широкий ров, наполненный заросшей тиной водой. Пространство перед городскими стенами занимали разноцветные шатры, на верхушках которых развевались штандарты. Разъезжали конные рыцари в начищенных, парадных доспехах, с разных концов доносились пронзительные звуки горнов. Все это напоминало съемку исторического фильма. Выпрыгнув из экипажа, Вовка направился к охране.
– Че за сабантуй? – вежливо спросил он у стражников.
Здоровый бородатый бугай, оглядев с ног до головы запыленного путника, смачно цыкнул сквозь зубы и молча перекинул алебарду на другое плечо. Ответил второй – маленький жизнерадостный мужичок с выщерблинами в зубах и лысой головой:
– Князь турнир объявил рыцарский. По случаю победы.
– И кто кого? – поинтересовался браток.
Бугай подозрительно прищурился, но мужичок не замедлил поделиться:
– Дык, наши сайшивилов разбили. Почитай, цельный замок отстояли.
– А с каким счетом?
Стражники обменялись недоуменными взглядами. Здоровяк, перехватив алебарду двумя руками, поинтересовался:
– Ты, никак, нюхачом будешь?
– Чего будешь? – не понял Вовка.
– Нюхаешь вокруг, – с угрозой в голосе пояснил бугай.
Младший стражник с противным скрежетом вытащил из ножен кривую саблю и настороженно стал сбоку от Вовки. Не обратив на это никакого внимания, браток переспросил:
– По кругу-то зачем? Что, прямую дорожку насыпать нельзя?
– Какую еще дорожку? – впал в ступор бородач. – Куда насыпать?
– Ты мне че порожняк гонишь? – разозлился Вовка. – Коку кто нюхнуть предлагал?
Недоумение в глазах охраны усилилось. После секундной паузы, опустив саблю, лысый осторожно поинтересовался:
– Чего мы тебе предлагали?
– Ты дурку-то не включай! – с легкой угрозой посоветовал ему браток. – Впадло нормальным пацанам с базара съезжать.
Взгляды у стражников стали безумными. Бугай, уперев древко алебарды в землю, снял с головы шлем и вытер рукавом вспотевший лоб. После долгих и мучительных размышлений, ясно читаемых на его простоватом деревенском лице, строго, с официальным видом произнес:
– На время турнира юродивых в столицу велено не пущать.
– Ты что, за Бельмондо меня держишь? – окончательно взъярился Вовка.
– Проваливай, кому сказано! – уперев древко алебарды в грудь назойливому прохожему, стражник для пущей важности нахмурил брови.
Вовка молча дал ему в глаз.
Сай-Дор, столица Империи, Башня Правосудия,
второй день месяца харризан
– Нападение на представителей законной власти при исполнении ими служебных обязанностей карается лишением свободы сроком до десяти лет, – монотонно бубнил дородный представительный судья, облаченный в черную мантию. – Согласно «Уложению о наказаниях» лицо, совершившее сие злокозненное деяние, лишается права на обжалование в вышестоящих инстанциях, приговор окончателен, за исключением случаев высочайшего помилования… Вам все понятно, подсудимый?
Вовка понял только одно – срок ему светил нехилый. На адвоката, с безразличным видом клевавшего носом, надежды не было никакой. Он его, собственно, и не просил – сказали, что положен по закону.
– Вы все поняли, подсудимый? – повторил вопрос судья.
– Так точно, ваша честь! – соскочил с места Вовка.
Скорчив хитрую физиономию, он скосил один глаз на кошельки с золотом, лежащие перед председательствующим, и незаметно показал указательный палец. Терять половину честно заработанного капитала было жалко, но иного выхода из сложившейся ситуации он не видел. Благожелательно взглянув на него, судья подмигнул в ответ и повернулся к обвинителю:
– Приступайте к перекрестному допросу, милорд прокуратор.
Высокий, с хищным носом и косыми глазами обвинитель поправил мешковато сидевший на нем синий мундир и пригласил первого потерпевшего.
– Докладывай, как было дело.
Бородатый стражник, украшенный ярко-фиолетовыми синяками, задумчиво засунул безымянный палец в волосатую ноздрю и неспешно начал:
– Дык, чего тут рассказывать-то? Мы, значит, это самое… юродивому, как положено, сказали, что въезд в столицу запрещен. А он, ваша милость, буйный оказался – в драку полез, избил нас ни за что.
– То есть напал на вас без всякой причины? – уточнил прокуратор.
– Накинулся как бешеный, – радостно подтвердил стражник.
– Мне все ясно, ваша честь, – развел руками обвинитель. – Вопросов больше не имею.
Адвокат, клюнув носом об стол, пробормотал что-то невнятное и снова погрузился в сон. Судья раздраженно покосился на него, потом обратился к Вовке:
– Можете что-нибудь сказать в свое оправдание?
Попаданец на секунду задумался. Начала драки никто не видел, конный патруль, повязавший его, застал уже лежавших без сознания стражников. Мешал Зануда, сыпавший непонятными юридическими терминами, но Вовка привычно от него отмахнулся.
– Ложь все это, ваша честь! – убежденно заявил он. – Они пьяные были, передрались друг с другом, а на меня всю вину свалили, чтобы избежать наказания. Я вообще с ними не разговаривал.
– Ах ты! – задохнулся от возмущения стражник. – А кто дорожку нюхать предлагал?
– Какую дорожку? – недоуменно спросил судья.
– Круглую, – охотно пояснил стражник.
Левый глаз прокуратора, косивший куда-то в сторону, сделал вращательное движение и уставился в собственную переносицу. Судья нахмурился:
– А ну-ка дыхни!
– Да мы совсем чуть-чуть потребили, ваша милость, – смущенно затоптался стражник.
– Это не имеет никакого значения, – торопливо вмешался обвинитель.
– Здесь я решаю, что имеет значение, а что – нет! – отрезал судья. – Приведите второго потерпевшего.
Маленький стражник в точности повторил версию своего напарника. Из-за уменьшившегося количества зубов речь его стала шепеляво-картавой. Вовка поспешно произнес:
– Они сговорились, ваша честь. Позвольте задать вопрос терпиле?
Судья благосклонно качнул головой.
– Вспомни, что я тебе говорил?
Стражник пожал плечами:
– Нифево не говорил, кудафтал только.
– Это как? – заинтересовался судья.
– Ко-ка-ко! – пропищал лысый и для убедительности помахал руками, изображая цыпленка.
– И дорожка была? – последовал ехидный вопрос.
– Нафыпать пфедлагал, – кивком подтвердил стражник. – По пфямой.
– А как надо было? – вмешался Вовка.
Допрашиваемый, смущенно затоптавшись на месте, беспомощно оглянулся на прокуратора. Судья поторопил его:
– Отвечайте на вопрос.
– По кфугу? – с облегчением догадался стражник.
Правый глаз прокуратора, сделав зигзагообразную петлю, попытался заглянуть внутрь черепной коробки, а проснувшийся минуту назад адвокат смотрел на происходящее безумным взглядом.
– Телега еще была, – радостно вспомнил щербатый. – Пофожняя… Он ее гнал куда-то.
– Какая телега? – вскинулся судья.
– Не знаю, – пожал плечами стражник. – Может, он куфей на ней веф?
– Какой еще кофей?!
Происходящее стало явно раздражать председательствующего.
– Надо полагать, хартарский, – с глубокомысленным видом вставил реплику очнувшийся от дремоты адвокат. – На эденский спроса нынче нет.
– Не кофей, а куфей! – яростно зашепелявил потерпевший, досадуя на несообразительность судьи. И опять помахал руками, изображая из себя цыпленка.
– И куда она делась?
– Куфица?
– Телега, чтоб ты сдох! – гаркнул председательствующий.
– А я пофем знаю?! – с искренним негодованием воззрился на него стражник. – Я ее не видел.
– Ты же только что сказал, что она была?! – заорал на него окончательно вышедший из себя судья.
– Вафа милофть! – завопил в ответ перепуганный терпила. – Он мне сам про нее говорил!
От волнения шепелявость чудесным образом куда-то испарилась.
– Хартарский горчит, от него у меня изжога, – пожаловался прокуратор адвокату.
Посмотрев на них диким взглядом, судья снова обратился к потерпевшему:
– Чего он тебе еще сказал?
– Что надо съезжать с базара.
– Какого еще базара?!
– Который в Падло, – невозмутимо пояснил стражник. Секунду подумав, он почесал в затылке и нерешительно добавил: – Там у меня еще тетушка живет.
– От изжоги я соду употребляю, – поделился рецептом адвокат. – Очень недурственно помогает.
– Какая еще тетушка? Какая сода?! – схватился за голову судья. – Падло за двести верст отсюда!
– По матушкиной линии, – терпеливо разъяснил допрашиваемый.
– Питьевая, – глубокомысленно вставил адвокат. – От кальцинированной заворот кишок случится в одночасье.
Вовка, уже не сдерживаясь, согнулся в три погибели и корчился под столом от приступов смеха.
– Твою … тетушку! – взбешенный судья затопал ногами. – Вон отсюда! В холодную обоих, пока не протрезвеете!
От воплей обезумевшего судьи глаза прокуратора стали смотреть в разные стороны, стремясь спрятаться за ушами. Отдышавшись, председательствующий повернулся к обвиняемому, погрозил ему пальцем:
– Свободен. Но смотри у меня – чтоб глаза мои больше тебя!..
Адвокат при этих словах с гордым видом оглядел окружающих. Вовка торопливо вскочил с лавки:
– Благодарю, ваша честь, за мудрое и правильное решение.
– Ступай с миром… – Судья устало махнул рукой. – И не забудь, что я тебе сказал.
– Гадом буду! – торжественно поклялся Вовка и, прихватив один мешочек с золотом со стола судьи, направился к выходу.
Узкая улочка была застроена каменными домами в два-три этажа, фасады зданий утопали в плющах и вьющихся розах. Вдоль булыжных тротуаров росли одинокие акации с прикрученными к стволам рекламными табличками. Рядом толпился местный люд и бурно обсуждал предстоящее празднество.
Раздалось недовольное урчание – протестовал желудок, более суток не получавший никакой подкормки. Вовка покрутил головой по сторонам в надежде увидеть вывеску трактира. Ближайший общепит оказался совсем неподалеку – стоило только пересечь дорогу и пройти метров двести до перекрестка.
Наклонив голову, чтобы не удариться о низкую арку входа, Вовка по скрипучим ступенькам спустился в полуподвальное помещение трактира. Привычно хлопнув по заду пробегавшую мимо официантку, огляделся, ища свободный столик. Самым подходящим показалось место у окна под раскидистой пальмой. На зеленых ветвях тропического растения резвилась маленькая обезьянка и увлеченно грызла ярко-оранжевый плод, истекающий зеленым соком.
– Чего изволите, сударь? – мигом подскочил к нему трактирщик, попутно вытирая грязной тряпкой замасленную скатерть.
– Подай-ка мне, голубчик, пармезанов с артишоками, фрикасе с жюльеном и анчоусы под сырным соусом, – вальяжно ответствовал Вовка. – Да плюмаже не забудь к шампанскому охладить.
Хороший понт дороже денег – эту нехитрую истину он усвоил еще в студенческие годы. Названия выбранных блюд (да блюд ли вообще!) ему ни о чем не говорили, но звучали, с его точки зрения, очень даже солидно.
– Извините, милостивый государь, – всполошился толстый хозяин. – Могу предложить только жаркое из дикого гуся и молочного поросенка.
– Ладно, неси, – снисходительно согласился Вовка. – Раз нормального хавчика в твоем заведении не имеется, и это сойдет… И пиво захвати.
Глиняный кувшин с пивом подала смазливая официантка, обладающая формами, при взгляде на которые лопнула бы от зависти любая голливудская звезда.
– Вечером что делаем, красавица? – многозначительно подмигнул ей Вовка, сдувая пену с наполненной кружки.
– Полы моем в трактире, чего ж еще-то? – вопросительно округлила глаза девушка.
Мытье полов в Вовкины планы не входило. Озадаченно крякнув, он зашел с другого фланга:
– Номерок не оставишь?
– Это к хозяину, – сухо пояснила официантка.
– Он че, сутенер, что ли? – поразился Вовка.
– Не знаю, – безразлично пожала плечами девушка. – Жены у него нет, к нам не пристает… может, и сутенер.
Общение зашло в тупик. Вовка сделал еще одну попытку:
– Хочешь большой и светлой любви?
– Кто ж ее не хочет? – зарделась девушка.
– Тогда приходи сегодня вечером за…
Тут он крепко задумался – амбара с сеновалом поблизости не наблюдалось. Кузнеца, впрочем, тоже.
– Приходить-то куда? – нетерпеливо спросила красавица.
Вовка презрительно посмотрел на нее – бикса, конечно, фигуристая, но мозгами явно не Хакамада. Еще раз окинув девушку оценивающим взглядом, он предложил:
– К тебе?
– Зачем ко мне? – удивилась она. – Я и так дома.
– Где дома? – не понял Вовка.
– Здесь. – Девушка обвела рукой помещение.
Базар начал реально напрягать.
– Ты че мне непонятки втираешь? Простую тему не можешь всосать!
Читать бесплатно другие книги:
