Прейскурант на победу Самохин Валерий
– Операцию будем разрабатывать по всем правилам современного военного искусства. – И, после паузы, неуверенно добавил: – Коммерческого.
Уточнения, к какой современности относятся правила, не последовало. Военное искусство или все-таки коммерческое – это также осталось тайной для подчиненных.
– Федор, займешься аналитикой. Вся печатная корреспонденция за последний год – на тебе. Сделаешь полную выборку. Срок – неделя!
Непоседливый помощник взвыл в полный голос:
– Денис Иванович, не успею!
– Значит, будешь меньше спать! – отрезал глава торгового дома. – И больше есть.
По загадочности построения фраз Денис сегодня был явно в ударе.
– Степан Савельевич, займешься информацией.
Отставной полицейский расплывчатых указаний не любил.
– Уточните, шеф.
Денис с сосредоточенным видом принялся загибать пальцы:
– Первое – списки акционеров. Второе – маршруты и причалы нефтеналивных танкеров «Каспийского товарищества». Третье – подумай, как устроить забастовки рабочих на бакинских нефтепромыслах. Четвертое – внутренняя кухня… Будет что-то еще – добавлю.
– Слушаюсь, Денис Иванович!
Особым разнообразием ответы Ерофеева не отличались.
– Вопросы есть?
– Никак нет, ваше превосходительство!
Вытянувшемуся в строевой стойке сорванцу Денис молча погрозил кулаком. Угроза Федьку, судя по его довольной смеющейся физиономии, не напугала. Выдержав небольшую паузу, шеф скомандовал:
– Значит, исполняйте!
Он обернулся к четвертому участнику совещания и негромко произнес:
– А вас, Павел Антонович, я попрошу остаться…
Бывший штабс-капитан российской армии Платов был зачислен в штат торгового дома три месяца назад. Получив контузию на полях баталий Русско-турецкой войны, был переведен из состава Седьмого пластунского батальона на должность инструктора во вновь создаваемую охотничью команду – прообраз нынешних диверсионных подразделений.
Своенравного и полностью лишенного способностей к лизоблюдству офицера невзлюбило полковое начальство, буквально вынудив написать прошение об отставке. Опыт боевого командира пластунов в гражданской жизни представлялся ему бесполезным. Судьба решила иначе.
За все время это было первым настоящим заданием. Тренировки, к которым иногда присоединялся и Черников, подготовка команды (с этим особых проблем не было: еще не старых ветеранов было достаточно) – все это было не в счет. Сейчас предстояло отрабатывать немалое жалованье.
Прекрасно понимая, что на службу его берут не бумажки писать, отставной штабс-капитан сразу же поставил жесткое условие: ничего, что может запятнать честь российского офицера, он исполнять не будет. Поэтому его часть плана Денис объяснял более подробно: с мотивами…
– Хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь. Либо российская нефть принадлежит империи, либо она остается в руках заграницы.
Он специально говорил короткими рублеными фразами. Важны были эмоциональный фон и напор. Долгие разглагольствования могли только навредить.
– Ваше подразделение, штабс-капитан, будет заниматься привычным делом. – Денис сделал небольшую паузу и веско обронил: – Войной.
Молчаливый собеседник внимательно слушал, перекидывая в пальцах остро заточенный карандаш.
– Это враг, Павел Антонович. Только враг незаметный и от этого более опасный. Деньги, полученные от экспорта нефти, идут на финансирование армий. На них покупается оружие, которое стреляет в русских солдат…
– Денис Иванович, – перебил его Платов. – Мы с вами уже обсуждали этот вопрос. То, что творится в империи, я вижу собственными глазами. И… можете полностью на меня положиться.
Голос командира диверсионного подразделения был сух и невыразителен. Но глаза смотрели твердо и решительно.
– Хорошо, Павел Антонович. Но позвольте повториться: работа должна быть исполнена ювелирно.
– Не б-беспокойтесь, Денис Иванович, все будет сделано в лучшем виде.
После контузии у Платова появилось легкое заикание.
– И особо попрошу – постарайтесь обойтись без жертв.
– С-слушаюсь, господин… Денис Иванович.
Привычное воинское обращение подчиненного въелось намертво в мозг отставного штабс-капитана.
Оба – и Денис, и Платов – лукавили и друг с другом, и, каждый в отдельности, с самим собой. Практика диверсионных подразделений предполагает проведение по возможности бескровных операций, но не делает это первостепенным фактором…
В этот раз им повезло.
Баку. 20 мая. 1897 год
Потомственный шляхтич Станислав Закржевский был человеком чести. Что абсолютно не мешало ему в профессиональной деятельности. Деятельности карточного шулера. Птому что понятия чести пан Станислав трактовал своеобразно.
За свою пятилетнюю карьеру он побывал во всех крупнейших столицах Европы. Среди его клиентов числились банкиры и аристократы, богема и политики. Умение поддержать светскую беседу, изысканные манеры, всегда безупречно подобранный гардероб – все эти качества молодого пана, дополненные поистине гроссмейстерской виртуозностью, приносили очень неплохой доход.
Еще ни разу ловкий пан не попадал в поле зрения полиции. Никому и в голову не приходило заподозрить в столь обходительном, аристократической внешности молодом человеке профессионального игрока. Но четыре года назад, когда он только начинал осваивать зеленые суконные поля игровых домов, случился казус.
Гастролируя по богатой и наивной России, пан Станислав встретил варшавских промышленников. Они-то и пригласили его на вечеринку в ресторации – на празднование удачной сделки. Московские ресторации – это что-то. Нигде в Европе не отведаешь таких восхитительных блинов с черной икрой. А кулебяки с белугой… В общем, ничего удивительного, что молодой пан принял приглашение соотечественников. За обильным столом их и арестовали. Промышленники оказались налетчиками, и гнить бы сейчас Закржевскому в сырых московских казематах, если бы не этот пан полицейский, командированный из столицы. Он сразу же догадался о невиновности пана Станислава и (о чудо!) сумел в этом убедить следователя. Две недели назад пан полицейский его нашел…
Ну что ж – долги надо отдавать. Вчера пан Станислав рассчитался по всем счетам. Никто не посмеет назвать Закржевских бесчестными.
Петербург. 2 июня. 1897 год. 11:30 Резиденция торгового дома «Черников и сын»
Летнее утро пробиралось в кабинет изнуряющим зноем. Вторую неделю стояла жара, и на высоком небе не было ни единого облачка. Булыжные мостовые мерцали легкой дымкой восходящих потоков обжигающего воздуха.
Привычная деловая суета торгового дома сменилась напряженным ожиданием. Шел завершающий день крупной биржевой игры.
– Денис Иванович, Либман телефонирует.
Решительно вошедший в кабинет шефа Мишка Хвостов был предельно собран и деловит.
– Что там? – лаконично спросил глава торгового дома.
– Бумаги идут по три с полтиной, спрашивает: начинать покупку?
Застыв в ожидании, он чем-то напоминал охотничью гончую, готовую сорваться в стремительный бег по команде своего хозяина.
– С какой отметки началось падение? – уточнил Денис начальную котировку.
– Четыре восемьдесят.
Заглядывать в отчет свежеиспеченный начальник отдела ценных бумаг не стал.
Мишкой его называли все. Язык не поворачивался обращаться по имени-отчеству к рыжеволосому, конопатому мальчонке двадцати двух лет от роду и ростом около метра шестидесяти. Маленькая собачка – до старости щенок.
Все это с лихвой перекрывалось природной смекалкой и потрясающей работоспособностью. Когда Денис попросил отпустить его в Петербург, старший Черников еще долго кряхтел и охал: потеря была существенной. Но, несмотря на катастрофический кадровый голод, брать первого попавшегося не хотелось. Требовались свои люди…
Денис подошел к окну и полностью распахнул створки. Легкий ветерок, прилетевший со стороны залива, освежил долгожданной прохладой тяжелый воздух кабинета. Внимательно посмотрев на нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу Мишку, он спросил:
– Объемы большие?
– Не очень, – чуть замешкавшись, ответил Хвостов.
Это было уже странно. Обычно при резких и сильных падениях котировок начинается пресловутый паник-селл. Или – на цивилизованном языке – тотальная распродажа бумаг перепуганными инвесторами. Пока этого не происходило.
Задумчиво потерев указательным пальцем лоб, Денис отдал команду:
– Передай ему: пусть начинает скупку от трех рублей.
Баку. 18 мая. 1897 год. Локанта «Чанах гала»
Освещение зала медленно угасало. Когда воцарился полумрак, за тончайшей занавесью сцены появились обнаженные девушки. Под негромкий аккомпанемент восточной мелодии прекрасные танцовщицы сделали первые движения завораживающей пластики. Зал взорвался рукоплесканиями.
Золотая молодежь и богатые заправилы южного города собирались по вечерам в знаменитой локанте. Многие приходили, чтобы посмотреть на обольстительную Яну, юную приму местного кабаре. Четверо мужчин лишь на мгновение отвлеклись на начавшееся представление. Их взгляды были прикованы к предстоящей раздаче.
– Извините, ради бога.
Красивая девушка мило улыбнулась Юсуфу Мамедову. Она случайно подтолкнула его, когда он наливал вино в бокал, и несколько капель попало на зеленое сукно карточного стола.
– Вай, красавыца! Нэ пэрэжывай ты так – дэтэй нэ будэт!
Жгучий брюнет с хищным носом радостно засмеялся. Засмущавшись, девушка удалилась, призывно покачивая бедрами. Три пары мужских глаз во второй раз за последние минуты отвлеклись от игры. Моментальная замена колоды, произведенная четвертым участником, осталась незамеченной…
– Добавляю десять.
Аристократического вида господин, представившийся паном Закржевским, нервным движением двинул фишки.
– Поддерживаю.
Лев Давидович сделал короткую запись в блокноте…
В банке лежало пятьдесят тысяч. Игра велась на запись. Вчера вечером он со своим напарником Юсуфом выиграл у двух богатых польских промышленников пять тысяч рублей. Сегодня они пришли отыграться.
Революции требовались финансы, и бакинские подпольщики частенько пользовались услугами шулеров для пополнения партийной казны. Обыгрывали в основном заезжих гостей, но бывало, что страдали и местные представители нефтепромышленной элиты. Прибыв с инспекцией в местное отделение «Южно-российского рабочего союза», молодой профессиональный революционер Лев Давидович Бронштейн был встречен со всей щедростью кавказского гостеприимства. Полезным оказался и опыт местных товарищей…
– Я пас.
Высокий господин с жестким, цепким взглядом сбросил свои карты. Подошла очередь Юсуфа. Свое дело он сделал: колода перед раздачей была «заряжена», и каре из четырех тузов в руках Бронштейна дожидалось своего триумфа.
– Нэ вэзет!
Огорченный брюнет вздохнул и отодвинул карты в сброс.
– Прикупаю.
Закржевский добавил фишки в банк и сбросил одну карту. Задержав на мгновенье руку над колодой, он плавным движением пододвинул прикупную карту к себе. Она осталась лежать на столе рубашкой вверх, приковывая внимание остальных игроков.
Лев Давидович усмехнулся про себя. Пора было заканчивать игру. Отсчитав фишек на пятнадцать тысяч, он решительно двинул их в центр стола.
– Добавляю.
На польского аристократа было жалко смотреть. Его рука тянулась к лежащей карте, неуверенно замирала и отдергивалась обратно. Крупные капли пота выступили на высоком лбу, и дрожащие пальцы судорожно искали носовой платок. Наконец он решился. Так и не перевернув карту, он твердо произнес:
– Открываемся!
Бронштейн медленно, растягивая удовольствие, выложил одну за другой четыре карты поверх стотысячного банка. Гордые надменные тузы, казалось, ухмылялись невезучему противнику. На лице поляка не дрогнул ни один мускул.
На стол неторопливо легла трефовая десятка. Следом король той же масти.
Лев Давидович спокойно ждал – у соперника оставалось на руках еще три короля.
Дама треф.
Появилось беспокойство.
Валет треф.
Юсуф ошибся?
Девятка треф!!!
Потомственный шляхтич спокойно произнес:
– Стрит-флэш, господин Бронштейн. Когда я смогу получить свой выигрыш?
Это у аристократа в двадцатом поколении слова «карточный долг» могут вызвать смертельный приступ. У них в крови память проигранных за зеленым сукном имений и фамильных замков. У молодого Лейбы кровь была другая – революционная.
– Завтра к вечеру, пан Закржевский.
– Вас не затруднит написать расписку?
– Отчего же? Извольте…
Дитя гор долго извинялось за ошибку и горячо размахивало руками. Лев Давидович его не слушал: пусть с ним разбираются местные товарищи. Утром следующего дня он отправился на вокзал – пора было возвращаться в родной Николаев. На перроне его ождали.
Ну кто же знал, что аристократического вида господин связан с местными уголовниками? А с этим людом шутки плохи: кровь у них тоже другая. Не дворянская. Придется соглашаться на их условия. Заодно и бакинских товарищей в деле проверим.
Российская империя. 1 июня. 1897 год. Губернские полицейские управы
«…в связи с небрежением к правилам водоходства… участившимися случаями утечки продуктов нефтепереработки из резервуаров нефтеналивных танкеров… ужесточить надзор… нещадно штрафовать… злостном, неоднократном нарушении подвергнуть аресту имущество до судебного разбирательства…»
Из циркулярной депеши министра государственных имуществ России Островского Н. М. в особые инспекции по судоходному надзору
Первого июня 1897 года сначала бакинские, а за ними и столичные газеты вышли с сенсационной новостью: на нефтепромышленных предприятиях «Каспийского товарищества» рабочие объявили бессрочную стачку…
Два нефтеналивных танкера, принадлежащие ротшильдовской компании «Мазут», в результате аварии допустили утечку большей части керосина в воды реки Волга…
Нефтехранилище «Каспийского товарищества» под Самарой сгорело дотла в результате поджога неустановленными злоумышленниками…
Акции российских дочек самой могучей торговой империи мира рухнули с начала торгов следующего дня более чем на двадцать процентов. Рейдерская операция торгового дома «Черников и сын» подходила к завершающей фазе.
Петербург. 2 июня. 1897 год. 12:30 Штаб-квартира «Каспийского товарищества»
Где-то в недрах всемирной паутины покоится любопытное исследование, проведенное в шутливой форме. На основе сравнительного анализа русского мата и зарубежных аналогов, используемых в сражениях военачальниками, делается вполне логичный вывод. Более короткая форма приказов является одним из факторов победы.
Два собеседника, расположившихся в уютных креслах небольшого кабинета, этого исследования, в силу объективных причин, не читали. Но в диалоге, учитывая сложившуюся ситуацию, придерживались сходных принципов.
– Падаем дальше.
Высокий широкоплечий мужчина с резкими чертами лица сопроводил фразу решительным жестом любителей гладиаторских боев.
– Сколько уже?
Молодой человек с обрюзгшим лицом и безвольным подбородком равнодушно смотрел в окно.
– Почти двадцать пять процентов.
– Баку известили?
Грузно выбравшись из кресла, молодой собеседник подошел к кабинетному столу и наполнил бокал водой из хрустального графина.
– Еще утром. Рекомендуют выкупить десять процентов.
– Зачем? Про защиту никто не знает.
Широкоплечий мужчина терпеливо пояснил:
– Для страховки.
– Хорошо. Дай приказ на скупку…
В любой войне всегда участвует несколько игроков. Через полчаса на фондовом отделе Петербургской биржи к процессу покупки акции нефтяной компании подключился и сам эмитент.
Петербург. 2 июня. 1897 год. 13:15 Резиденция торгового дома «Черников и сын»
В кабинет главы торгового дома, напоминающий деловым беспорядком штаб наступающей армии, в который раз уже забежал начальник отдела ценных бумаг. Мишкины руки были заняты обрывками телеграфных лент, поэтому пот вытирался рукавом новенького пиджака. Едва переступив порог, он взволнованно доложил:
– Рост начался!
– Сколько?!
Сегодня в ходу были односложные фразы – времени на сантименты не хватало.
– Почти четыре рубля!
Как только цены опустились до трех рублей, опытный биржевой маклер Аарон Либман по приказу торгового дома начал скупку акций «Каспийского товарищества». Ситуация была стандартной: видя начавшийся рост, к процессу подключились мелкие спекулянты. Противоядие было элементарным и на сленге биржевых игроков называлось «высадкой пассажиров».
– Какое количество выкупили?
Нервное возбуждение выдавалось машинальными штрихами карандаша по дорогой лощеной бумаге.
– Около двадцати двух процентов.
Дикий взгляд и взлохмаченные рыжие вихры заставляли усомниться в бесстрастности начинающего спекулянта.
– Продаем пять процентов!
Резкий сброс крупного пакета акций обычного трактовался мелкими спекулянтами как окончание игры на повышение. Теперь следовало ждать новой волны распродаж.
Денис взглянул на свое непроизвольное творение. С черно-белого рисунка на белоснежном листе улыбалась Юлька.
Петербург. 2 июня. 1897 год. 15:00 Штаб-квартира «Каспийского товарищества»
Широкоплечий мужчина доложился коротко и сухо:
– Почти на миллион успели выкупить.
В холодном взгляде рыбьих глаз промелькнул интерес.
– И что?
– Мелочь влезла. Курс поднялся.
Бесцветные тонкие губы лениво разжались в ядовитой усмешке.
– Продолжай скупку!
– По текущей?
Последовала непродолжительная пауза, завершившаяся рубленым ответом:
– По любой…
Десятью минутами позже биржевой маклер нефтяного товарищества выставил ордер на покупку без ограничения цены.
Петербург. 2 июня. 1897 год. 16:25 Резиденция торгового дома «Черников и сын»
– Денис Иванович! Заявок на продажу нет!
От вопля начальника отдела ценных бумаг взлетела небольшая стайка воробьев, мирно клевавших из кормушки за окном кабинета.
– Как нет? Ни одной?!
Голос предательски сорвался. От предчувствия провала холод стал расползаться по груди.
– Ни одной, шеф!
– Совсем?
Глуповатый вопрос, на который Мишка не стал даже отвечать, только горестно махнув рукой.
Все было ясно: полный провал. И виноват в этом лично Денис. Нужно было всего лишь поинтересоваться защитными способами, известными в этом времени. Он же просто доверился реестру акционеров, добытому Ерофеевым.
Блестящее нападение разбилось о железобетонную стену тусклого катеначчо. Защитный прием «Каспийского товарищества» был примитивен, но эффективен. Часть акций была оформлена на подставные или дружественные компании. Когда рейдерская атака торгового дома «Черников и сын» обвалила рынок, в панической распродаже эти компании участия не приняли. Акций на продажу не осталось.
– Сколько мы успели выкупить?
– Двадцать восемь процентов, Денис Иванович.
– Все, Миша, закрываем лавочку…
Неудавшаяся атака тем не менее принесла чистой прибыли больше двух миллионов рублей золотом. «Каспийскому товариществу» не улыбалось иметь в крупных акционерах столь недружественную компанию. После недели переговоров акции были выкуплены собственником практически по рыночной цене.
Защищающаяся сторона также не осталась внакладе. Скупка собственных бумаг по низким ценам принесла в копилку нефтяного товарищества около миллиона рублей. Проигравшими, как обычно, оказались рядовые акционеры. Когда дерутся паны, чубы летят у холопов. Все как всегда.
Первое сражение было проиграно. Но война продолжалась. Срочно требовался союзник.
Глава девятая
Вне времени, вне пространства
В этой короткой главе хотелось бы сделать небольшое лирическое отступление. Ошибка Дениса заключалась, по мнению автора, не в тактической недооценке ситуации, а в стратегическом пренебрежении противником. Почувствовав вкус легких побед, он просто расслабился, и расплата последовала незамедлительно. Денис забыл, что на другой стороне находятся лучшие финансовые умы человечества, которые уже делали первые шаги к почетному титулу «правильных пацанов».
Титулу, полученному ими за самое гениальное в своей простоте решение: уничтожение «золотого стандарта» и возведение доллара в статус мировой резервной валюты. В результате этой операции весь мир стал заложником нескольких финансово-промышленных кланов.
Все валютные и торговые операции в короткий срок радикально поменялись…
– Вы хотите что-то купить?.. Нефть? Золото? Металл?.. Старый Циля имеет продать вам это…
– Чем будете платить?.. Нет, франк и марку нельзя. Нужен доллар… Вы не имеете доллар? Старый Циля продаст вам доллар… Напечатает и продаст…
– А вы хотите продать?.. Что у вас? Нефть?.. Хорошо, вот вам доллары. Свеженькие, только что из-под станка… Вы хотите продавать за евро?.. За евро нельзя. Только за доллары. И не упорствуйте… Вас как зовут, молодой человек? Саддам Хусейн?.. Завтра к вам приедут мальчики и объяснят, почему нефть можно продавать только за доллары…
Мальчики приезжали и объясняли. Бандитские разборы за коммерческий привокзальный ларек по сути своей не отличались от войн за крупнейшие нефтяные месторождения. Все зависело от уровня заказчика. Кто-то платил бритоголовой братве в кожаных косухах с тэтэшником за поясом спортивных штанов. Если уровень был повыше, то привлекались ОМОН и СОБР. Если же заказчик был совсем не мелочным, на горизонте появлялась группа бойцов в кевларовых бронежилетах, вооруженных изящными пистолет-пулеметами.
Правильные пацаны мелочными не были. Поэтому на разборки обычно прибывал шестой флот военно-морских сил Соединенных Штатов Америки.
Глава десятая
США. 15 апреля. 2009 год. Штаб-квартира ФБР. Нью-Йорк
…Следы ядерного взрыва в центре Исламабада ведут к террористической группировке Аль-Кайда. Обвинения наших спецслужб в помощи террористам – это провокация и гнусная ложь…
Из докладной записки директора ФБР Алена Шуста
Петербург. 15 июля. 1897 год. Резиденция торгового дома «Черников и сын»
Крепкий запах пота от разгоряченных тел, звонкие шлепки ударов по боксерским грушам и привычный лязг металла спортивных тренажеров – создавалось полное впечатление, что никакого переноса не было. Обычная тренировка в обычном московском спортзале.
Подвал под конторой торгового дома переделали практически сразу же после переезда в столицу. Немного пришлось повозиться с чертежами спортивных снарядов, но особых сложностей в изготовлении не было. У Дениса даже возникла идея организовать сеть фитнес-клубов, что при должной рекламе могло принести неплохие дивиденды. Потом, правда, она куда-то улетучилась.
В занятиях обычно, помимо самого Дениса, участвовала пятерка бойцов-диверсантов и их командир – Платов. Иногда присоединялись Федька и Ерофеев с тройкой своих подчиненных. Остальной персонал торгового дома в непонятных забавах своего руководства участия не принимал. Сегодняшняя тренировка проходила в узком кругу: непосредственный шеф и его диверсионный отдел.
– Андрей, задняя нога отстает! Подтягивай!
Задняя нога, впрочем, как и передняя, у сорокалетнего ученика отсутствовала полностью. Матушка-природа, к сожалению, не предусмотрела такую коллизию и ограничилась одной-единственной парой. Но молодой тренер на эти мелочи внимания не обращал – методика занятий включала в себя и стандартные фразы, которые въелись в подкорку намертво.
– Фарит, подборок ниже опусти… и переднюю руку выше держи.
То, что десятилетними мальчишками усваивается инстинктивно, взрослым мужикам приходится объяснять пошагово. Недаром тринадцатилетний возраст считается уже потерянным для большого спорта.
– Григорий! Прыгаешь пять минут без перерыва! Твоими ногами только по плацу маршировать!
Сорокалетний ученик беспрекословно отошел от боксерской груши и взял в руки детскую скакалку.
– Если будете халтурить, на следующем занятии устрою вам «Гавану»!
Угроза подействовала: диверсионный отдел резко увеличил интенсивность работы. Силовая тренировка на выносливость, придуманная специалистами кубинской сборной по боксу, могла напугать и более именитых спортсменов.
– Стоп, бойцы! – хлопнул в ладоши Денис, привлекая внимание. – Сейчас попробуем новое упражнение. Всем надеть перчатки!
Дождавшись, когда ученики выполнят команду, он продолжил:
– Слушаем вводную. Нужно проникнуть на охраняемый объект. Оружие, по условиям задачи, исключено. Вы нападающая сторона. Я – охранник. Вот это – коридор помещения.
Денис указал на две боксерские груши и встал между ними. Расстояние в два с половиной метра позволяло подойти только двум атакующим одновременно.
– Начали!
Бойцы смущенно потоптались, наконец вперед выдвинулся Платов и самый молодой член команды – тридцатилетний Фарит. Сдвоенная атака захлебнулась через несколько секунд, и нападающие бестолково отступили назад, перекрывая пространство оставшейся четверке.
– Теперь слушайте, как нужно делать по правилам.
Бывший начальник службы безопасности московского банка старался передать бойцам небольшую толику знаний, полученную от своих еще не родившихся подчиненных.