Прейскурант на победу Самохин Валерий

– Нападение производится гуськом, но не в затылок друг другу, а в шахматном порядке – полшага в сторону от впереди идущего. Понятно?

Дождавшись не очень уверенных кивков – шахматный порядок для инструктируемых представлялся явно чем-то эфемерным, – Денис объяснял дальше:

– Каждому на атаку дается три-четыре секунды. Не больше. Если не успел свалить противника, проходишь дальше – каждый со своей стороны. Внимание охранника при этом рассеивается. Добивает идущий следом. Если и он не справился – передает дальше по цепочке. И так до последнего бойца.

– Денис Иванович, – обратился с вопросом Платов, – а если и п-последний не сумеет добить?

– Тогда мне придется набирать новую группу диверсов! – жестко, без малейшего намека на шутку, ответил Денис. – Поехали!

Выдержать двадцатисекундный шквал непрекращающихся ударов, да еще и на ограниченном пространстве, тяжело даже мастерам очень высокого уровня. Практически – невозможно. На этом, собственно, и строилась нехитрая методика спецподразделений. Денис сломался на четвертом.

– Стоп, бойцы! Следующим встает Платов. Остальные – нападают.

– С-слушаюсь, шеф…

Вытерев кровь с брови – кожа на перчатках была все-таки грубоватой, – он направился в душевую, но остановился, увидев в двери взволнованного чем-то Федьку.

– Денис Иванович!

В голосе верного помощника проскальзывали истеричные нотки, а взгляд был обреченно-отчаянным.

– Денис Иванович, – понизив голос до шепота, повторил он, – Юлия Васильевна пропала!

* * *

Москва. 17 июля. 1897 год. Большой Гнездиковский переулок. Охранное отделение Департамента полиции

Начальник московского Охранного отделения подполковник Мартынов хмуро рассматривал сидящих перед ним посетителей. Одного из них, известного предпринимателя Рябушинского, он знал не понаслышке: дважды на его предприятиях арестовывали профессиональных агитаторов.

Обычные, малоприязненные отношения между жандармерией и купечеством в данном случае были забыты. Павел Михайлович был уважаем во многих ветвях власти. Почетное звание потомственного гражданина, выданное Канцелярией Его Императорского Величества, было лишним тому подтверждением…

Второй, молодой человек, хоть и обладал приятной наружностью, не понравился шефу охранки сразу. Точнее, не понравился холодный, слегка пренебрежительный взгляд: именно так на Константина Петровича имел обыкновение смотреть директор Департамента полиции. Но считаться приходилось и с этим юношей: в архиве Отделения досье имелось на всех известных людей Российской империи.

После взаимных обязательных приветствий разговор начал именно молодой человек. И начал с весьма неприятного вопроса:

– Почему дело находится в ведении Охранного отделения, а не полицейского сыска?

Подполковник чертыхнулся про себя: еще и этих не хватало для полного счастья! Вчера вечером была неприятная беседа с извечными конкурентами в синих мундирах – Губернским управлением жандармерии. Дело представлялось громким, и охотников за лаврами было предостаточно.

– Потому что в карете была обнаружена записка противоимперского содержания.

Помимо фразы «Смерть самодержавию», записка содержала ряд нецензурных выражений в адрес монаршей особы, поэтому показывать ее посетителям он не собирался.

– И что удалось выяснить на сегодняшний день?

Это начинало походить на допрос. Мартынову очень хотелось поставить молодого г-на Черникова на место, но приходилось помнить и об утреннем телефонном разговоре с канцелярией московского обер-полицмейстера. Давление было нешуточным – требовали скорейшего расследования дела.

И настоятельно просили – а просьбы такого уровня равносильны приказу – со всей почтительностью отнестись к родственникам похищенной. К последним был причислен и Денис. Светская хроника столичных и московских газет взахлеб обсуждала предстоящую помолвку богатой наследницы и восходящей звезды финансового мира.

– Константин Петрович, голубчик, – вмешался Рябушинский, почувствовав несколько напряженную атмосферу. – Поймите нас правильно – мы очень волнуемся за судьбу Юленьки.

– Я все понимаю, Павел Михайлович, – попытался добавить сочувствия в голосе шеф охранки. – Мы делаем все возможное и, поверьте, обязательно найдем похитителей.

– Вы так и не ответили, господин подполковник, есть ли хоть какая-то информация?

Стереотипы, намертво вбитые в голову еще советской пропагандой, сказывались и здесь: никакого уважения к охранному ведомству Денис не испытывал. Поэтому он и не старался быть любезным.

– Есть кое-какие зацепки, – неохотно ответил Мартынов. – Но, даже принимая во внимание ваше состояние, рассказать, увы, ничего не могу. Расследование проводится в глубочайшей тайне.

– Господин подполковник. – В дверь просунулся адъютант шефа охранки, молодой поручик со щегольскими усиками. – Кучер пришел в сознание.

– Выезжаем, – лаконично ответил тот, поднимаясь со стула. – И позови Сидельникова.

Допрос важного свидетеля начальник охранного отделения решил провести самолично.

– Мы едем с вами…

Как и любой житель двадцать первого столетия, Денис прекрасно разбирался в трех вещах: политике, футболе и детективном расследовании уголовных преступлений. Иногда занимался и финансами.

* * *

Рослая гнедая лошадь, запряженная в выездной экипаж шефа московской охранки, нетерпеливо фыркала и била копытом по мостовой. Молодцеватый вахмистр лихо вскочил на козлы в ожидании своего начальства.

Рябушинский, сославшись на плохое самочувствие, уехал домой, и в больницу направились втроем. Подполковник захватил с собой своего заместителя по сыскной части коллежского асессора Сидельникова. В двухместную коляску уместились с трудом: пришлось потесниться.

Едва тронулись в путь, как Денис задал первый вопрос:

– Есть какая-нибудь информация о выкупе?

– Вечером того же дня преступники телефонировали в особняк и передали, что требования объявят через неделю.

Голос подполковника звучал сухо и неприязненно. Продолжающийся допрос его нервировал.

– Подробности похищения установили?

Денису было наплевать на переживания московского жандарма. Его больше волновала судьба любимой.

– Двое нападавших выдернули ее из собственного экипажа и скрылись в проходных дворах. Скорее всего, их там поджидала повозка. Кучер пытался оказать сопротивление, но ему проломили голову. Рукоятью револьвера.

Вместо шефа охранки ответил ветеран уголовного сыска, крепкий сорокалетний мужчина с цепким взглядом насмешливых карих глаз. В его голосе слышалось сочувствие к молодому человеку.

– Где это произошло? И когда?

Коллежский асессор охотно пояснил:

– Средь бела дня. В полуверсте от Тверского бульвара. Несколько минут ходьбы до резиденции московского обер-полицмейстера и Губернского управления жандармерии.

Мрачный подполковник дополнил его ответ:

– Похищение было дерзким и эффективным. Свидетелей много, но внятного описания они дать не могут.

– Значит, кучер – последняя надежда?

Шеф охранки молча кивнул головой и отвернулся в сторону.

– С какого номера был сделан звонок, установили?

Коляска неожиданно подпрыгнула на кочке, и Денис едва не прикусил себе язык. Рядом чертыхался Сидельников, потирая ушибленный локоть.

– Иван, не дрова везешь! За дорогой смотри! – прикрикнул подполковник на ездового.

– Виноват, ваше благородие! – раздался сконфуженный голос вахмистра. – Еще вчера этой колдобины не было.

Денис вопросительно посмотрел на сыскаря: ответа на последний вопрос он так и не получил.

– Номер одиннадцать шестьдесят семь. Телефонный аппарат доходного дома, что на Чистых прудах. Более ста жильцов, и все разговаривают с вестибюля. Могли и посторонние зайти, с улицы.

Коллежский асессор взглянул на молодого человека с интересом: уголовный розыск эту версию отработал в первую очередь.

– А если установить тайное наблюдение?

– Невозможно-с, никак. Помещение маленькое, спрятаться негде.

Экипаж сделал резкий поворот, и собеседники повалились друг на друга. Шеф охранки разъяренно заорал:

– Чтоб тебя черти в аду поджарили! Будешь у меня на конюшне дежурить!

Не вслушиваясь в оправдательный лепет ездового, Денис продолжал наседать на начальника розыска:

– Может, вахтера поменять? Или наказать ему, чтобы подслушивал?

– Поменять вахтера на филера можно, но преступник сразу же насторожится, увидев новое лицо. Глуховатый он к тому же, толку не будет никакого.

– А если установить…

Денис оборвал себя на полуслове. Технологию следующего столетия, пришедшую на ум, разглашать не стоило.

* * *

Москва. 18 июля. 1897 год. Страстной бульвар. Екатерининская больница

Бородатый мужик с перебинтованной головой и багрово-фиолетовыми отеками вокруг узких щелочек глаз говорил с трудом. Чтобы расслышать едва слышную речь, приходилось наклоняться к изголовью больничной кровати.

– Уголовники это были, ваше превосходительство. Никакие не анархисты.

Любой чиновник высокого ранга ассоциировался у него с генеральским чином. Мартынов нахмурился: в первоначальную версию следствия, где фигурировали подпольщики, это не укладывалось.

– Почему ты решил, что это были уголовники?

– Да я на них, ваше высокоблагородие, насмотрелся у себя в Сибири. У нас там ссыльных много было…

Свидетель закашлялся и потянулся за стаканом с водой, стоящим на прикроватной тумбочке. Сделав шумный глоток, он продолжил:

– Разные попадались: и уголовные, и политические. У меня глаз наметанный, не сумлевайтесь.

Шеф московской охранки задумался – дело нравилось ему все меньше и меньше. Во-первых, сам факт того, что похитители передвинули переговоры на неделю, настораживал. Киднепинг, перебравшись через океан, еще не получил широкого распространения в отечественном уголовном мире, но некоторый опыт у охранного отделения уже был.

Время в данном случае работало против налетчиков: полицейский розыск в любой момент мог потянуть за ниточку. Бесследных преступлений не бывает – эту азбучную истину знала каждая из противоборствующих сторон.

Во-вторых, попытка замаскировать уголовное преступление политической окраской в практике воровского мира встречалась крайне редко. И, в-третьих, многолетний опыт сыскаря и безошибочная интуиция подсказывали начальнику московской жандармской охранки, что дело не так просто, как выглядит на первый взгляд. Была в нем какая-то каверза.

Единственным положительным моментом было то, что осведомительная сеть отделения среди уголовной братии была намного обширней, чем в политическом подполье.

– Ну, а описать ты их сможешь? – вмешался в допрос Денис.

– Ну а что их описывать, ваше высокородие? – пожал плечами кучер, тут же поморщившись от боли. – Люди как люди. Голова, две руки, две ноги.

– Одеты были во что? Может быть, шрамы у них имелись? Родинки приметные, татуировки?

Подключившийся к процессу заместитель по розыску спрашивал медленно и отчетливо, давая возможность свидетелю обдумать каждый вопрос.

– Да не упомню я ничего, господин хороший, – смущенно ответил кучер. – Как по голове шандарахнули, всю памятку и отшибло.

Больше ничего интересного добиться не удалось. В задумчивом молчании покинув госпиталь, разговор возобновили на свежем воздухе – в тенистой аллее прилегающего переулка.

– Какие следующие действия планируете, Константин Петрович?

Денис задал вопрос ровным, холодным тоном, стараясь не выказать ни словом, ни жестом своего неприязненного отношения.

– Позвольте мне, господин Черников, самому отвечать за свои дальнейшие шаги! Перед вами я больше отчитываться не намерен-с!

Раздражение, копившееся весь день у жандармского подполковника, наконец-то вырвалось наружу. Стоявший рядом коллежский асессор с безучастным видом наблюдал за стайкой синиц, словно происходящее не имело к нему никакого отношения.

– А теперь послушайте меня, господин начальник охранного отделения. Если вы выйдете нас след преступников и решите произвести захват, не поставив при этом меня в известность, то я вам настоятельно советую этого не делать. И если с головы Юлии упадет хоть малейший волосок, то у вас, подполковник, появится личный враг.

Жесткие зеленые глаза внезапно потемнели, и от этого резко похолодевшего взгляда подполковнику сделалось неуютно. Битому полицейскому волкодаву, в молодости не раз бравшему в одиночку вооруженных налетчиков, почему-то не захотелось иметь среди личных врагов молодого человека. Наплевательски относившийся к угрозам в свой адрес со стороны уголовных и политических элементов, подполковник почувствовал, что это – не угроза. Это обещание, которое господин Черников непременно исполнит.

Поэтому, молча кивнув головой, он направился к своему экипажу, поджидавшему у конца аллеи.

* * *

Денис постоял несколько минут, раздумывая, куда двинуться дальше. В гостиницу, где он поселил свою боевую группу, смысла идти не было – слишком малый объем информации не предполагал пока никаких активных действий.

Ерофеев, отправленный в свободный поиск, обещал вернуться ближе к вечеру. Город для него был чужой, и собственных осведомителей здесь он не имел. Чтобы начать расследование, отставной пристав решил пробежаться по старым друзьям из полицейского сыска.

Решив, что стоит в спокойной обстановке еще раз расспросить Павла Михайловича, молодой человек свистнул проезжавшего мимо извозчика и направился на Малую Никитскую. В особняке на диванном столике роскошного вестибюля лежала срочная депеша, подписанная верным помощником. Текст телеграммы был лаконичен: «На банк началась атака».

Империя нанесла ответный удар.

Глава одиннадцатая

США. Пентагон. 15 апреля. 2009 год

Председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен обеспокоен ухудшением ситуации в Афганистане, все более изощренными действиями боевиков из движения «Талибан» и возросшими потерями американской армии.

«The National Interest», США
* * *

Москва. 19 июля. 1897 год. Малая Никитская. Частный особняк

Головоломка начинала складываться. Ответной атаки следовало ожидать, и ее ждали: мир, где вращаются огромные суммы, не прощает ошибок. Денис ошибся, но вековой опыт будущего был неплохим помощником. Все необходимые меры приняты, все защитные схемы расписаны до мелочей.

Финансовые войны сродни уличным дракам. Бей первым и добивай, не давая возможности сопернику подняться. Непреложные истины, действенные во многих жизненных ситуациях. Дал противнику прийти в себя – жди обратку. Денис был к этому готов.

Торговый дом не был акционерным обществом, и с этой стороны угроз не опасались: слабым звеном оставался банк. И руководство. В его отсутствие бразды правления достались неопытному Хвостову. Сделать уже ничего было нельзя – оставалось только ждать.

Если же захватчик окажется сильней… Решение в этом случае было простым: банков много – Юлька одна. Тот, кто начал атаку, и был заказчиком похищения – в этом Денис уже не сомневался. Но ошибку совершил не только он: противник также оказался небезупречен. Был сделан хороший ход, и мозговой центр обороняющихся оказался вдали от места основной баталии. Но не стоило трогать Юльку – теперь у Дениса появился личный интерес…

* * *

Москва. 19 июля. 1897 год. Павловская улица. Частные номера

В просторной зале двухместного гостиничного люкса, где разместились Ерофеев и Платов, шло оперативное совещание. Долгая беседа с Павлом Михайловичем розыскных плодов не принесла. От московского охранного отделения известий тоже не было, и оставалось надеяться только на собственные силы.

– Докладывай, Степан Савельевич. Что удалось разузнать?

Денис кивнул своему главному детективу, уже привычно что-то рисуя во время раздумий. В этот раз выходила фантастическая зверушка.

– Собственно, докладывать особо нечего, – ответил отставной пристав. – В Москве есть три банды, занимающиеся этим промыслом. Мытищинских взял месяц назад жандармский сыск из городской управы. Замоскворецкая кодла отбыла на гастроли: по слухам, но источник надежный. Голицынские – как в воду канули.

– Почему – Голицынские? – заинтересовался Денис.

– Они с калек, что у больницы княжеской милостыню попрошайничают, дань собирают, – пояснил Ерофеев.

Молодой человек задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Может, стоит сосредоточиться на их поиске? Твои товарищи от подработки не откажутся?

С этими словами он вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку ассигнаций и протянул ее сыщику. Во многих вещах Денис до сих пор мыслил категориями двадцать первого столетия. Ерофеев смущенно замялся и осторожно сказал:

– Жалованье у них, конечно, невеликое, да только они и так готовы расстараться.

С трудом сформулировав дипломатичный ответ, он не стал объяснять своему шефу, что старая полицейская дружба весит больше, чем денежный куш.

Свой промах Денис понял моментально. Встав из-за стола, он подошел к окну и, выдержав небольшую паузу, твердым голосом произнес:

– Степан Савельевич. Мы не подношение им даем, а просим помочь в свободное от службы время. Любой труд требует вознаграждения.

Софистика входила в число обязательных дисциплин для переговорщика еще в той жизни.

– Ну, ежели так, то тогда оно конечно же, – выдал лингвистически выверенную фразу окончательно растерявшийся сыщик. – Мы завсегда в лепешку расшибемся.

– Вот и отработай это направление до конца, – подытожил Денис. – И в расходах не ограничивайся.

– А у тебя, Павел Антонович, – обратился он к штабс-капитану, – есть что новенького?

Идея, пришедшая в голову молодому человеку во время поездки в карете с шефом охранки, для осуществления требовала либо хороших знакомых, либо банального подкупа. Отставной офицер российской армии, отправленный на выполнение столь ответственного задания, опыта в мздоимстве не имел. Хорошие знакомые в нужном ведомстве также отсутствовали. Поэтому он лишь смущенно развел руками:

– Денис Иванович, они все-таки к Министерству в-внутренних дел относятся. Опасаются.

– Ладно, это я возьму на себя, – после некоторого раздумья сказал Денис. – А ты, Павел Антонович, поступаешь в распоряжение Ерофеева. Если выйдете на след банды, поможешь провести разъяснительную беседу.

– С-слушаюсь! – отрапортовал повеселевший Платов. – Это мы с п-превеликим удовольствием!

Умение быстро и качественно разговорить «языка» было неотъемлемой частью подготовки пластунов. В отличие от непривычных для боевого офицера заданий по подкупу должностных лиц.

Денис взял со стола внушительных размеров нож, неизвестным образом здесь оказавшийся, и быстрым движением прокрутил его в руке. Взгляд его сделался тяжелым и злым. Внимательно посмотрев на своих подчиненных, он жестко произнес:

– Если во время… беседы эти твари пострадают, упрекать я вас не стану.

Штабс-капитан с сыщиком обменялись понимающими взглядами. Ерофеев быстро сменил тему разговора:

– Денис Иванович, а в столице как дела?

– В столице? – задумчиво переспросил тот. – В столице пока что все по плану…

Из ежечасных пространных петербургских депеш было ясно, что начальный этап атаки неизвестного широкой публике рейдера захлебнулся. Противник, особо не изощряясь, перенял тактику захвата у торгового дома. Первым действием он убрал из столицы Дениса. Затем, через подкупленных газетчиков, разместил статьи о плачевном состоянии дел Первого Купеческого банка, в результате чего в кассы потянулись толпы вкладчиков.

Защитные действия также не отличались особыми изысками. Две заранее открытые кредитные линии в крупных столичных банках позволили справиться с истеричным наплывом вкладчиков. Более того, во всех отделения Первого Купеческого появились объявления, что режим работы касс продлен до полуночи. Напуганные вкладчики, без проблем закрыв свои депозитные счета, уже через два дня робкими ручейками потянулись обратно.

Установилось шаткое равновесие, которое Денис планировал нарушить завершающим аккордом: следующие действия противника читались легко. Все это было неплохо, но главным оставалось освобождение Юльки. Для этого требовалось ее найти…

Денис очнулся от раздумий и отдал команду своим бойцам:

– Все, братцы, пора приниматься за дело!

Перед уходом он взглянул на очередное свое машинальное творение: на белом листе бумаги рыцарь в черных доспехах, отдаленно напоминающий самого творца, истреблял двурогое панцирное чудище. Истреблял явно не рыцарским способом: отломив собственный рог чудища, он производил действие, которое в старину именовалось «сажанием на кол». Будущие современники Дениса назвали бы это по-другому.

* * *

Петербург. 23 июля. 12:00 Штаб-квартира «Каспийского товарищества»

Рыхлый веснушчатый кулак с грохотом опустился на лакированную поверхность стола из дорогого канадского дуба.

– Откуда у них деньги?!

Широкоплечий собеседник не дрогнул и ответил спокойным тоном:

– Скорее всего, создали запас.

– На сколько упал курс?

Блеклые глаза пылали неподдельной яростью.

– На тридцать процентов.

– Начинайте скупку! Они не справятся!

Согласно кивнув, высокий мужчина вышел за дверь.

* * *

Москва. 23 июля. 1897 год. 15:00 Центральная телефонная станция

Сонечка привычно рыдала на своем рабочем месте. Нет, не из-за принца. Принца она дождалась – он прискакал на вороном коне, запряженном в выездные дрожки столичной инспекции Управления телеграфов и почт. И место было другим: не облезлый стол одного из телеграфных узлов столицы, а отдельный кабинет помощника управляющего коммутаторной станции. Когда ее принца с повышением перевели в Москву, телеграфная барышня уехала вместе с ним…

А слезы проливались от любви. Такой, что перехватывало дух и сердце начинало испуганно дрожать от переполнявших его чувств. Любви, про которую не пишут даже в замечательных книгах с яркими обложками, которые она покупала в солидных букинистических магазинах. В лавки старьевщиков госпожа Лисовская больше не заходила.

Она так обрадовалась за молодого господина с зелеными глазами, когда узнала, что он дождался свою принцессу. И разрыдалась, узнав о случившей трагедии. Нет, Сонечка обязательно ему поможет. Пусть ее уволят, но она сделает все, о чем попросил ее этот несчастный господин…

Коммутаторная принцесса вздохнула и вытерла слезы вместе с дорогой французской тушью. Надо напоить чаем ее подопечного. И от булочек он не должен отказаться – она сама их пекла. Интересно, когда он кушает? Как пришел на смену, так и сидит в уголочке, не пошелохнувшись. И второй – такой же. Откуда только такие берутся…

Отставной унтер-офицер Шабанеев, один из бойцов Дениса, не испытывал никаких неудобств от долгого ожидания. В пластунах, а позднее в охотничьей команде засады случались и более продолжительные. И в намного худших условиях. Поэтому он просто ждал, слегка прикрыв глаза, в полностью расслабленной позе.

И к любовным романам он был равнодушен. Он вообще плохо читал: по слогам. Поэтому полученную инструкцию он просто зазубрил. Унтер-офицер был одним из первых, кто услышал в этом мире термин «прослушка».

* * *

Петербург. 23 июля. 1897 год. 12:30 Резиденция торгового дома «Черников и сын»

Федька быстрым шагом зашел в кабинет. На привычном месте шефа сегодня восседал исполняющий обязанности главы торгового дома Михаил Хвостов. Доклад был кратким:

– Они начали.

Молодой помощник четко усвоил лаконичную манеру общения во время пиковых ситуаций.

– Деньги успели перевести?

Предварительные расчеты оказались ошибочными: кредитных средств едва хватило на панические выплаты вкладчикам. Последние дни прошли в лихорадочном поиске, но желающих выдать ссуду пошатнувшемуся банку было немного.

– С утра поступили.

Средства нужны были для выкупа собственных акций. Другого способа противостоять недружественному поглощению не существовало.

– Думаешь, хватит?

Вместо ответа Федька неопределенно пожал плечами. Мишка тяжело вздохнул – ситуация была угрожающей. Торговый дом мог лишиться собственного банка в ближайшие часы. Но отступать было уже поздно.

– Начинаем скупку. Отдай команду Либману.

Вихрастый сорванец молча кивнул и стремительно покинул кабинет.

* * *

Москва. 23 июля. 1897 год. 17:00 Малая Никитская. Особняк Рябушинских

Истекал седьмой день, обозначенный похитителями. Когда напряженно ждешь неизбежного события, оно все равно происходит внезапно: резкая трель телефонного аппарата, установленного в личном кабинете Рябушинского, заставила всех вздрогнуть.

Денис снял изогнутую трубку параллельного телефона одновременно с хозяином.

– Алло, центральная, – раздался в мембране мелодичный женский голос. – Номер одиннадцать двадцать два? Дом Рябушинских?

Громкий бой настенных курантов ударил по взведенным нервам.

– Да, – неожиданно охрипнув, коротко ответил Павел Михайлович.

– Вам вызов, ожидайте.

Голос пропал, и осталось только тихое потрескивание. Несколько томительных секунд, и в трубке раздался мужской голос с развязными, протяжными блатными интонациями:

– Алле, кто на проводе?

Денис положил руку на плечо напряженному хозяину. Ответ прозвучал по полной форме:

– Рябушинский, Павел Михайлович.

– Слухай сюды, дядя! – процедил неприятный абонент. – Твоя племянница у нас, и пока с ней в порядке. Пока…

Последовала небольшая пауза, дающая жертвам представить возможный последующий ужас. Ерофеев поднялся с дивана и подошел поближе к телефонному аппарату.

– Завтра к вечеру ты должен будешь собрать мильон. Золотыми, – уточнил блатной голос. – Дополнительные инструкции получишь в обед.

Связь оборвалась. Последнюю фразу невидимый собеседник явно прочитал по бумажке. Теперь предстояло только ждать: получится или нет. Через десять минут раздался еще один звонок. Платов достал из-за пояса револьвер и прокрутил барабан. Денис нетерпеливо схватил трубку телефонного аппарата.

– Денис Иванович! – голос Шабанеева был едва узнаваем из-за усилившихся помех. – Есть! Они через час встречаются! Записывайте адрес: Садовая, 38 «бис», квартира 50…

Бывают же такие совпадения! Но не это сейчас занимало Дениса – главное, что расчет полностью оправдался. Расчет на то, что ведущий переговоры о выкупе тут же перезвонит своим сообщникам: доложить о выполненном задании. И позвонит именно туда, где находится Юлия. И было абсолютно без разницы, откуда он звонит, важно – куда! Как выяснилось позднее, старый сыщик Мартынов оказался прав: из вестибюля доходного дома преступники звонили, просто зайдя с улицы. В этот раз звонок был сделан из ресторана…

– По коням, братцы! – закричал Денис, не сдерживая эмоций. – Время пошло!

Метафорическая для будущих современников фраза в этой действительности была исполнена буквально. Две конные упряжки с вооруженной боевой группой неслись по Москве, не обращая внимания на возмущенные свистки городовых и бросающихся в панике из-под колес пешеходов.

* * *

Петербург. 23 июля. 1897 год. 17:15 Штаб-квартира «Каспийского товарищества»

– Откуда у них деньги?!!

От истошного вопля, сорвавшегося в тонкую визгливую ноту, зазвенели оконные стекла.

– Кредиты.

Короткий ответ прозвучал невозмутимо.

– Продолжайте скупку!

– Бесполезно. Слишком высокий курс.

– Какая разница?!

– У нас не хватит средств.

Неожиданно молодой человек успокоился. Тон, которым он обратился к высокому мужчине, был ровным и угрожающим:

– В Париж будешь докладывать сам…

Рейдерская атака по захвату Первого Купеческого банка была провалена полностью.

* * *

Москва. 23 июля. 1897 год. 17:45 Улица Садовая, 38 «бис»

– Лежать, суки!!! Всех урою!!! Лежать, сказал – работает ОМОН!!!

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

После долгого общения в Интернете Венди и Мигель наконец встретились, и любовь вихрем закружила их в...
Бренда – красивая, сильная и успешная женщина. Мужчины слетаются к ней, как мотыльки на пламя свечи....
Провинциалка Валентина, юная наследница графского титула и завидного состояния, становится невестой ...
Приключения собаки – героя моего романа – являются подлинными приключениями в весьма реальном мире к...
На заре времен Безумный Бог был погребен заживо глубоко в толще северных гор, но перед смертью успел...
Икра и рыба в этих краях – единственный способ заработать на жизнь. Законно это невозможно. И вот, н...