Двойной сюрприз Морриган Кира

Не хотелось попадаться на глаза никому. Вообще никому.

Слезы уже высохли, неприятно стянуло и начало пощипывать кожу.

– Вы уже определились с выбором?

– Да, – машинально кивнула Черстин, – мне ванильный латте…

Она осеклась.

Стоп. Это же выбор Кирстен, не ее.

Еще с того времени, как сестра работала в кофейне, она предпочитала этот сорт кофе всем прочим. Она вообще любила походы по кофейням, ей там было комфортно и уютно.

Но что любит она сама, Черстин?

Независимо ни от кого. Как если бы в целом мире не осталось никого, кроме нее.

Что она выбрала бы тогда?

Черстин с ужасом поняла, что она настолько привыкла даже в мыслях не отделять себя от сестры, что совершенно растерялась.

– Я еще подумаю, – ответила она официанту, спокойно беря в руки меню.

Тот кивнул, улыбнулся и отошел.

Так. Два десятка кофейных сортов. Эспрессо, капучино, горячий шоколад, латте, мокка. Кофейные коктейли. Чайные коктейли. Холодный чай, лед, сок лайма, сироп.

«Да не хочу я никакой кофе, – сердито подумала Черстин, – пусть Кирстен его пьет…»

Она остановила свой выбор на фреше из лайма, грейпфрута, манго и ананаса.

«Много витаминов, хорошо утоляет жажду – то, что надо».

Так. Теперь пирожное. Или пирог? Или горячий бутерброд?

Бутерброды они обязательно заказали бы вместе с Кирстен.

Поэтому отныне никаких бутербродов!

Она выберет то, что вообще никогда не пробовала.

– Фреш «Фантазия тропиков», – продиктовала она вновь подошедшему официанту, – торт с желе из красного апельсина, фруктовый салат. Две порции.

В ожидании заказа Черстин уткнулась подбородком в сплетенные пальцы рук и уставилась за окно.

За окном не было ничего интересного. Проезжали автомобили, светили фонари, медленно сыпалась на землю снежная крупка.

Тогда Черстин перевела взгляд в зал кофейни.

Молодые мужчины и женщины, юноши и девушки, подростки целовались, пожимали друг другу руки, чмокали в щеку, чокались бокалами с глинтвейном, весело смеялись, болтали. Переглядывались, улыбались, пододвигали друг другу стулья, отодвигали столики, подзывали официанта.

Казалось, вся кофейня состояла из одних сплошных свиданий.

«Легко, весело, непринужденно, – думала Черстин, – почему у меня все по-дурацки? Почему не может быть так, как у всех нормальных людей?»

На ее щеках вновь начали гореть красные пятна.

Дедушка вывалил перед Андреасом все их секреты, раскрыл то, что тяготит и тревожит сестер, озвучил их личные беспокойства и мысли.

Как он мог, ну как он мог?

Для чего это могло ему понадобиться?

Черстин не знала, что ей теперь делать. Она была совершенно выбита из колеи. Она не хотела сейчас видеться даже с сестрой.

Но куда же ей податься?

Ехать домой? На съемную квартиру?

Там наверняка сейчас Кирстен. И Андреас.

При одной только мысли об этом у Черстин сжимались кулаки.

«Стоп, стоп. Они ведь наверняка не делают ничего плохого».

Что ж, однажды она уже так заблуждалась…

Черстин сама виновата. Зачем нужно было подавлять свою симпатию к Андреасу? Зачем она устроила эту ночную мистификацию? Почему она вбила в голову, что они не смогут быть вместе?

Впервые ей кто-то понравился за последние несколько лет, понравился настолько сильно, что она сама отправилась к нему в постель. Соблазнила его.

Андреас не разочаровал ее. Напротив, с каждой минутой она все больше стремилась быть с ним, пыталась стать все ближе, до конца раствориться в нем.

Как же сложно было наутро удержаться от того, чтобы не кинуться ему на шею, обнимать, целовать, шептать всякие нежные глупости и говорить ласковые слова.

Открыто. Напоказ. Ни от кого не прячась. Бросив вызов всему миру…

Черстин усмехнулась.

Какой вызов? Какому миру? Кажется, она совсем помешалась.

Почему она решила, что с Андреасом будет не так же, как с Акселем, тогда, в выпускном классе? Как с другими мужчинами, потом, позже. Чем он отличается от других?

Он наверняка смотрел с симпатией и на Кирстен. А в глазах Кирстен Черстин тоже замечала искорки симпатии, обращенные к Андреасу.

Так почему она вдруг решила, что сейчас ситуация будет иной?

Зачем себя обманывать?

Со стороны сестры это не предательство, нет. Так было всегда, в этом нет их вины.

Нет и вины Черстин в том, что она не удержалась от соблазна принадлежать Андреасу. Пусть лишь на одну ночь, но зато эта ночь была сказочной. Она словно длилась вечность, хоть и закончилась под утро.

Все заканчивается. И иллюзия, и сказка, и сладкий кокон совместного пребывания с любимой сестрой рано или поздно должен быть разорван.

Жаль, конечно, что это произошло так грубо. Вышло так неловко перед Андреасом. И так это все не вовремя…

Скоро ведь Рождество. Рождество надо проводить с близкими и любимыми людьми.

Дома, в кругу семьи. В родительском доме или же вместе с Кирстен…

Но – нет, хватит.

Черстин подозвала официанта и заказала еще и бокал красного вина.

Ей хотелось согреться, хотелось хоть немного растопить тот холод, что поселился внутри.

Неприятный холодок, застрявший где-то между ребрами, напоминающий о себе острыми льдинками, время от времени откалывающимися от него и разбегающимися по всему телу.

Надо выпить, надо просто немного выпить.

И тогда все встанет на свои места.

Ну, если не все, то хотя бы кое-что.

Наверное, пришла пора что-то изменить в жизни. Впереди – ни малейшего просвета, непонятно, с чего нужно начинать. Но Черстин чувствовала, что так, как было раньше, продолжаться уже не может.

Когда-нибудь она найдет в себе силы поговорить об этом с Кирстен…

Черстин прислушалась к своим ощущениям.

Нет, ей все так же никого не хотелось видеть.

Вообще никого.

Как же быть?

Как же ей быть…

Глядя, как официант ловко расставляет перед ней бокал, стакан с соком, мисочку с салатом и блюдце с облюбованным тортом, Черстин подумала: если бы это был романтический фильм или жизнеутверждающая книжка, обязательно бы сегодня вечером ей встретился человек, который увез бы куда-нибудь… Неважно, на буланом мерине или на вишневом седане. Увез туда, где не будет места воспоминаниям о прошлой, нескладной и бестолковой незадавшейся жизни.

Хорошо, нет принца – и не надо, но вполне мог бы попасться на глаза какой-нибудь знакомец или знакомая, согласившаяся приютить Черстин на ночь.

Всего на одну ночь.

А с утра Черстин что-нибудь обязательно бы придумала.

И тут девушка со вздохом осознала, что забыла у отца свой мобильный телефон. Она резала хлеб, телефон вытащила из кармана, чтобы не слишком мешался, положила рядом с доской…

И благополучно забыла, когда в приступе справедливого яростного гнева вылетела из квартиры.

Черстин неторопливо съела все, что принес официант (больше всего понравился торт с апельсиновым желе), расплатилась и вышла из кофейни.

Снег повалил крупными, густыми и тяжелыми хлопьями.

Хлопья прилипали к легкой одежде Черстин, оставались на носках ботинок, оседали на длинных волосах. Они не спешили таять. Снежинки мерцали в свете фонарей, демонстрируя свою микроскопическую красоту, структурность и совершенность.

Держа на весу рукав, куда приземлялись снежинки, Черстин шла и рассматривала маленькие произведения искусства.

У нее было такое странное, ранее никогда не испытываемое ощущение, что она одна-одинешенька в мире, бредет сквозь снегопад, который никогда не кончится, и она никогда не остановится, потому что ей негде остановиться…

У нее было чувство, что снег проходит сквозь нее, холодными мягкими хлопьями касаясь того, что внутри, не тает, выскальзывает из контура ее тела и начинает проходить сквозь землю, но и там не тает…

Черстин встрепенулась. Что, уже начинается горячечный бред?

Кстати, так недолго заработать воспаление легких или еще какую-нибудь гадость. Она не считала себя неженкой, зимой не часто надевала шапку, но тонкий свитерок под длительным снегопадом – пожалуй, это уже чересчур.

Надо было что-то делать. Надо было куда-то идти.

Черстин перебрала немногие варианты.

Родительский дом? К отцу с дедушкой, после того, что сегодня устроил не на шутку разошедшийся Эмиль? Черстин подумала, что он последний, от кого она могла ожидать такого поведения.

Нет, туда она не поедет. А мобильный… Что ж, кто сказал, что это предмет первой необходимости?

Кто решил, что она обязательно всегда должна быть на связи?

Да и звонили ей не так уж и часто.

Черстин только теперь осознала это.

По большому счету, основными звонящими были поставщики. Знакомые, которые привозили им откуда-то по заказу или по собственной инициативе сувениры и безделушки для магазина.

Одним словом, рабочие контакты. Бухгалтер, при необходимости – уборщица.

Сотрудники типографии, где время от времени сестры заказывали листовки, флаеры, визитные карточки.

Что ж, если Черстин им не ответит, то позвонят они Кирстен.

Черстин не сомневалась в том, что завтра сестра, как ни в чем не бывало, выйдет на работу. Она не бросит «Двойной сюрприз», что бы ни случилось.

Ни при каких обстоятельствах.

Даже когда у Кирстен была небольшая температура, легкая простуда, недомогание, она выходила в магазин и вставала за прилавок рядом с сестрой, если на носу были праздники, если «Сюрприз» подвергался обильному наплыву покупателей.

Наверное, магазин всегда значил для Кирстен что-то большее, нежели для Черстин.

Кто еще мог звонить на мобильный?

Отец, дедушка, Кирстен? Андреас?

Все они прекрасно видели, наверняка видели и запомнили, что маленький черный сотовый телефон непутевой двойняшки благополучно остался лежать рядом с недорезанным хлебом и ножом на разделочной доске.

Подруги? Приятели?

Черстин с легкой долей меланхолии подумала, что, пожалуй, кроме Кирстен, у нее нет более близких подруг.

Те, кто был на дне рождения – школьные приятельницы, однокурсницы из университета, – составляли скорее массовку в жизни двойняшек, эти люди не занимали глубокого места в сердце и в жизни. Да, их было приятно пригласить, любопытно повидать. Но они собирались вместе все реже, и дни рождения становились чуть ли не исключением из обычной жизни. Гости приходили повеселиться, иногда – услышать какие-то новости, бездумно отрывались, а потом растворялись в ночи практически бесследно – до следующего праздника.

Так было не со всеми, кто-то изредка звонил, кто-то заглядывал в магазин, кто-то звал в кино, но эти редкие встречи тоже растворялись на общем фоне будних дней. Приятельствование мало к чему обязывало.

Черстин с удивлением поняла, что сейчас она может начать с чистого листа.

Словно она одна в целом мире, и снегопад стер лишнюю память, стер большую часть мыслей и желаний.

Теперь она будет просыпаться каждое утро и действовать отдельно от кого бы то ни было, совершенно самостоятельно, прислушиваясь только к тому, что идет изнутри…

Черстин вытащила из кармана кошелек. В кошельке была кредитка, Черстин не помнила, сколько на ней может быть денег. Кажется, всего ничего.

Еще было несколько крупных купюр.

Кажется, она собиралась бережно и разумно тратить их до следующей зарплаты. Выплаты. Они выплачивали зарплату сами себе.

Но в магазине она не появится. До тех пор, пока…

Черстин и сама не знала, что означает это «пока».

Такси брать не хотелось. Она брела и брела по первой попавшейся улице до тех пор, пока глаза не приметили интересующую ее вывеску.

Мини-отель, он же частный пансион.

Черстин решительно нажала кнопку домофона. Через несколько секунд дверь открылась. Черстин поднялась по лестнице, открыла еще одну дверь и очутилась в холле, где за стойкой ресепшн сидела миловидная девушка с косичками, тронутыми рыжиной.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась она. – Вы хотели бы у нас остановиться?

Черстин кивнула.

– На какой срок?

– Пока сутки… а дальше видно будет, – она неопределенно пожала плечами.

– Платить будете наличными или кредиткой?

– Наличные. – Черстин вытащила кошелек.

Обладательница рыжих косичек отсчитала ей сдачу, после чего протянула ключ с прицепленной к нему биркой:

– Поднимаетесь по лестнице на второй этаж, я открою дверь, а дальше открываете свой номер ключом. Сориентируетесь, или вас проводить?

– Сориентируюсь, – пообещала Черстин.

…Номер оказался весьма приличным для тех денег, которые заплатила за него Черстин. Мягкий бежевый палас на полу, небольшой синий диванчик напротив телевизора с видеоприставкой, у окна – кровать, возле второго окна – трельяж с зеркалом и стулом. Узкий вертикальный шкафчик в коридоре. Черстин разулась и прошла в ванную. Душевая кабинка, унитаз, раковина – все было чистым, все сверкало. Для временного пристанища новое жилище Черстин оказалось пристойным, благоустроенным и красивым.

Она даже пожалела, что задержится тут всего на одну ночь. Но обитать тут постоянно было бы ей не по карману…

Тут зазвонил телефон, стоящий на трельяже.

– Как вы устроились? – спросил вежливый голос. – Вам все понравилось?

– Да, спасибо.

– Будете спускаться к завтраку?

Черстин подумала.

– Если вовремя проснусь, то обязательно.

– Тогда перед тем, как будете спускаться вниз, позвоните на ресепшн, чтобы ваш завтрак был свежим и горячим. Номер сорок четыре – восемнадцать.

– Хорошо. Спасибо.

Черстин положила трубку. Подошла к окну. Раздернула шторы.

За стеклом был Стокгольм, в котором продолжалась безудержная ночная жизнь, отдых и общение, отношения, любовь.

На подоконнике рядом с Черстин сидело одиночество и тяжело дышало, сопело, положив мягкую лапу ей на плечо.